И этот торг будет очень неприятен...
-- Говори! – гаркнул Камил со стены.
-- Вот мы и встретились с тобой. Снова, -- сказал Хмудгард, задирая бездушную маску-забрало и показывая своё озлобленное лицо в шрамах. – Дерзкий молокосос.
-- Ты не ответил на мой вызов на поединок, -- напомнил Камил. – Струсил? Или тот воитель тебе ничего не передал?
-- Я не сражаюсь с позорниками, убегающими от дуэлей, -- сказал Хмудгард. – По Кодексу, ты отныне не имеешь права вести войска в бой. К тому же, ты – никто. А я -- воевода Горной Дали. Мне что, научить тебя основам Кодекса, молокосос?
-- Долго ли ты придумывал себе оправдание, пёс?
Хмудгард усмехнулся на этот обмен любезностями. Не стал отвечать словами. Он ударил Горнича кулаком, закованным в железную перчатку, по затылку. Данила упал на землю, закряхтел от боли. Чтобы подняться на ноги, тому пришлось приложить немало усилий… Горнич, обычно яростный и задиристый, вдруг сделался тихим и безропотным. Только взглядом он мог выражать свою ненависть. Но даже сильные духом в плену зачастую ломаются, особенно когда самые близкие тоже подвергаются издевательствам… Монахи сильно постарались – ушибы уже синели, а значит гвардейцы к Даниле ещё не притрагивались. А как же прощение?
-- Как видишь, молокосос, -- начал воевода. – Твой дружок в наших руках. Вместе со всей своей любимой семейкой. И я бы подбирал выражения аккуратней при разговоре со мной. За каждое твоё слово, которое мне сейчас не понравится, я обещаю, что буду терзать дочек Данилы Горнича. По одной за слово. И я ещё не решил, что именно буду с ними делать: убивать или отдавать на растерзание своим солдатам? А может и то и другое? Как ты думаешь, щенок?
-- Законы… -- слегка потерялся Камил. – Вы нарушаете законы…
-- Горнич – бандит! – возразил Хмудгард. -- После всех его преступлений и учинённых злодейств его ждёт только казнь! Горнич опустился до жалкого разбойника, жестоко разграбляя городки и деревеньки. Все ваши участники мятежа опустились до уровня бандитов. Хоть я и подумал год назад, что ты славный паренёк, раз уж разобрался с разбойниками в местных лесах. Но все вы – хуже, чем разбойники.
Наверное, не следовало давать Даниле волю на разграбление обычных деревень. Всё это действительно было ужасно. Камил не нашёлся, как возразить.
-- И что ты предлагаешь? – спросил он.
Хмудгард вдруг прищурился.
-- Как ты сказал, щенок? – воевода даже чуть наклонился вперёд. – Ну-ка повтори!…
Камил не сразу понял, к чему воевода выделывается. Вероятно, его оскорбило небрежное обращение на «ты».
-- Что ты предлагаешь? – повторил Камил погромче. – Глухой старый ублюдок.
Хмудгард не стал кривить лицом. Он просто поднял ладонь высоко вверх. Гвардейцы, стоявшие у клеток, оживились. Открыли одну. Выволокли за ноги наружу темноволосую девицу, яростно брыкающуюся. И потащили её к стенам, к воеводе.
Данила Горнич с ужасом оглядывался: что они делают с его дочками? За что немедленно получил подзатыльник.
-- Стой ровно! – рявкнул Хмудгард и жена Горнича разрыдалась. Воевода взглянул на Камила с усмешкой. Развёл руками.
Гвардейцы привели девицу. Красивая. Густые чёрные брови, бледное личико, правда, немного извалянное в грязи. Она со страхом смотрела то на воеводу, то на Камила, то на своего бессильного отца.
Савохич скрежетал зубами от злости. Но молчал. Ларс шепнул Камилу, чтобы тот старался не грубить – ведь диалог можно вести спокойно, а всё негодование всегда ещё можно выразить сверканием мечей и топоров во время грядущего штурма.
Камил пожалел, что не удержался и нагрубил. Внутри похолодело, но он старался не показывать эмоций и вообще избавиться от них, подавить.
-- Кхм, -- воевода погромче кашлянул, чтобы привлечь внимание. – Камил Миробоич, ну-ка повтори ещё разок? Что ты там сказал?
-- К чему этот фарс? – спросил Камил. – Ближе к делу или я прикажу своим арбалетчикам стрелять!
-- Фарс? Какое интересное слово, -- сказал воевода. – Я пришёл к тебе с полезным предложением. Для обмена. Ты мог спасти всех Горничей.
Хмудгард пнул Данилу и посмеялся.
-- Говори дальше! – сказал Камил.
-- А где твоя вежливость, щенок? – спросил воевода. Он обратился к гвардейцам . -- Кажется, Миробоич сказал что-то про «глухоту»? Наверное именно это он имел ввиду… Он хочет, чтобы ей выкололи уши. За дело!
Девица, едва услышав приговор, завизжала, задёргалась. Но гвардейцы вцепились в неё, немедленно повалили на землю. Схватили за волосы, чтобы не промахнуться мимо аккуратных ушек.
-- Боже мой!… -- взмолилась Жанна. – Боже мой…
Камила охватила злость вперемешку с беспокойством.
А ведь он может всё это остановить. Лишь одним своим приказом. Он может покарать воеводу. Поведя мёртвые армии в бой.
-- Пожалуйста, не-е-ет! – кричала девица. – Пожалуйста!! Мама!! Помогите!!
А её мать рыдала, бессильная. Данила Горнич тяжело дышал и трясся: то ли от злобы, то ли от страха.
-- Прошу прощения, господин, -- сказал один из гвардейцев воеводе. – У нас нечем выкалывать уши… тут бы спицы или щепки. А у нас только кинжалы. Позвольте ненадолго отлучиться к деревне и я раздобуду…
-- Заткнись! -- ответил воевода и взглянул на стену, на защитников. – Есть ли у кого-нибудь острые и тонкие предметы, эй!? А то нам нечем выколоть красавице ушки! Ха-ха-ха!!
«Есть! Стрелы!», подумал Камил, но стрельба уж точно приведёт к смерти всех Горничей.
-- Вот, -- нашёлся один из телохранителей воеводы. Он вынул из волос хнычущей мамашки острую и тонкую заколку. Хмудгард ещё раз посмеялся.
-- Остановитесь! – взмолилась Жанна. – Она же беззащитный маленький ребёнок!! Она не заслужила!...
-- Да? – спросил Хмудгард. – Ну так скажи своему муженьку, чтобы он тщательней следил за своими словами!
-- Простите его! И оставьте девочку в покое! Мы хотим вести переговоры!
Камил одёрнул Жанну и одарил её не самым добрым взглядом. Что эта баба себе позволяет? Говорить от его лица в такой момент?
Воевода рассмеялся. Он дал гвардейцам знак рукой, чтобы те остановились.
-- Переговоров хотите? Это правда?
-- Правда! – ответила Жанна.
-- Но разве так ведут переговоры? – Хмудгард недоумённо скривил брови. -- Посланных гонцов вы убили. А они были беззащитны. Как и эта девочка… Вас это не остановило. Потому что у вас нет чести. Вы – разбойники, бандиты и ублюдки! Всех вас ждут кошмарные пытки в княжеской темнице и виселица, если князь проявит милосердие! Но я бы предпочёл убить вас собственными руками и получить от этого ни с чем не сравнимое удовольствие!
-- Давайте вернёмся к спокойному разговору, -- вмешался Лют Савохич, примирительно подняв ладони. – Нам впервые удалось встретиться за недели войны! Удалось начать обсуждение не через посредников, а напрямую. Мы могли бы сейчас внимательно обсудить все интересы сторон. Быть может, прийти к компромиссу и закончить это кровопролитие, возможно, миром!
-- Единственное хорошее предложение за сегодня! – Хмудгард выразил Савохичу знак уважения. – Но для начала пусть Миробоич либо проявит полагающуюся учтивость и манерность. Либо же пусть заткнётся и уйдёт со стен! Он ведь не барон, в отличии от вас: Лют Савохич и Жанна Житник! Он будет нам мешать прийти к компромиссу своими дерзкими выпадами!
Камил покраснел от ненависти. Нет. Без глупостей. Нужно действовать аккуратно. Без этих эмоций. Спрятать их подальше, зарыть поглубже.
Можно ответить дерзко. Можно приказать арбалетчикам стрелять. Но тогда Горничи погибнут. И девочек в клетках точно отправят на растерзание солдатам. Чего же хочет воевода? Сдачи крепости? Этому не бывать…
Если Горничей перебьют по его вине, то это не останется без осуждения. Лют Савохич пристально смотрел на Камила. Ларс, Жанна – все они уже настроились против его дерзостей. Вполне вероятно, что и бойцы на стенах считают эти выпады недостойными – кричать с безопасных крепостных стен много смелости не надо, так ещё и от дуэли уклонился…
-- Прошу прощения за мою дерзость, -- со скрипом выдавил из себя Камил. – Надеюсь, это не повлияет на дальнейшие переговоры.
-- Вот! – показал пальцем Хмудгард и обрадовался. – Умеешь же, когда захочешь!
-- Но если речь о сдаче крепости – я отвечу отказом. Крепость не меняют на несколько жизней.
-- Заткнись и слушай, щенок, -- сказал Хмудгард. – Снова раззявил свою пасть?.. Ладно. Не буду тратить наше общее время на дурацкие склоки. Перейду сразу к делу. Как видите – семейство Горничей у нас в плену. Хвала монастырскому воеводе Брониславу. Он не остался в стороне и спас бедных крестьян и горожан от жестокостей Данилы. Разбил его грабительский отряд. А потом наведался в родовое имение разбойника и повязал всю семейку!
Хмудгард пнул Горнича – скорее просто от безделья.
-- Мы выяснили у этого ублюдка, что все вы уже давно создали «тайный союз», чтобы поднять восстание против князя. И много чего ещё выяснили! Все вы – преступники… -- Хмудгард хитро ухмыльнулся. -- И, тем не менее, у меня есть для вас предложение. Это не сдача замка в обмен на жизни девочек, Данилы и его свиньи-жены. Это даже не предложение о казни Камила в обмен на несколько жизней…. Я предлагаю совсем малое! Проявляю милосердие!
Камил едва удерживался, чтобы не поторопить воеводу, как-то ещё оскорбив. Он был уверен, что условие будет тяжёлым.
-- В обмен на жизни всей семейки Горничей вы должны разоружить и выпустить из крепости сотню своих бойцов. Любых. Сотню бойцов! Наёмников или дружинников. Без разницы. Оружие и броню можете оставить себе – нам они не нужны. Но все они должны выйти безоружные! Не представляющие угрозы княжеским землям. И тогда мы сразу отпустим Горничей к вам. В крепость. А безоружным бойцам мы гарантируем жизнь и свободу – они сразу пойдут прочь отсюда, как непричастные ещё к мятежу. Я даже позволю им остаться в Горной Дали, если они этого захотят. Ведь ещё не проливалась кровь под этими стенами, если не считать гонцов – но я могу закрыть на это глаза… Я вам обещаю, что никто не пострадает.
-- Но женщины не причастны к делам Горнича, -- сказал Савохич. – Отпустите их. Они ведь не грабили города и деревни. И мы поменяем одного Данилу, на, скажем, десятерых наших солдат.
-- Весь мятежный баронский род должен нести наказание! – возразил Хмудгард. – И никакого торга я не допускаю! Я озвучил требование. И вы либо соглашаетесь с ним и делаете, как я сказал, либо дочек Горнича я отдаю на потеху своим уставшим солдатам! А Данилу мы четвертуем прямо под этими стенами вместе с его женой, чтобы девочки всё видели!
Грозный голос воеводы слышали все. Предложение, казалось бы, вполне приемлемое. Если они выведут сотню воителей на обмен, то у них за стенами ещё останется из четырёхсот семидесяти – триста семьдесят бойцов. Осада продолжится. Крепость не опустеет. С такими силами гарнизон вполне будет способен отражать атаки. Но Хмудгард несколько облегчит себе задачу взять крепость штурмом. Всё таки сотня... К тому же такой обмен может понизить боевой дух оставшихся на стенах, чего допустить никак нельзя.
-- Каков ответ? – гаркнул Хмудгард. -- Думайте быстрей! У меня мало времени!
-- Боюсь, такие вопросы быстро не решаются, -- сказал Лют Савохич. – Нам всем необходимо обсудить ваше предложение. Предоставьте немного времени. Для нас это будет очень тяжёлое решение.
-- Даю вам времени на раздумья до вечера! – гаркнул Хмудгард. – Если я не увижу выходящих наружу бойцов до заката, то Горничам конец…
Воевода вздохнул и швырнул гвардейцам острую заколку.
-- Выколите ей уши! – напомнил он. И гвардейцы кивнули.
-- Не-е-ет! – закричала баронесса Горнич. Данила вжался в собственные плечи, глядя на дочку.
-- Мы же были вежливы! – возмутилась Жанна. – Мы же договорились о времени до вечера!
-- Договорились, -- кивнул Хмудгард. – Но вы не были вежливы в начале, а я обещал, что буду наказывать за дерзкие слова терзанием дочек. А своё слово я держу! Всегда.
Гвардейцы прижали девицу к холодной земле. И воткнули острую заколку куда-то под волосы… раздался ледяной визг. На снег капнула кровь.
Жанна закрыла глаза ладонями, чтобы не видеть кошмара, а гвардейцы взялись за второе ушко…
– Видите? – говорил Хмудгард безо всякой насмешки. -- И сотню бойцов я отпущу! Потому что я обещал!.. Хорошо подумайте. Для вас это отличный повод избавиться от самых трусливых! Оставить в гарнизоне только самых надёжных! И заодно спасти Горничей. Иначе потеряете ещё одного союзника, как потеряли Вальдемара фон Нойманна, жестоко убитого моими доблестными гвардейцами на болотах!
-- Убитого? – спросил Камил. – Надо же! А я и не знал!
-- Вальдемар перешёл мне дорогу. Всех, кто перешёл мне дорогу – ждёт наказание.
-- А я-то думал, -- Камил едва сдерживался не рассмеяться. -- Что мы спасли Вальдемара под покровом ночи, несколько дней назад. Просочившись к болотам в лагерь рыцарей мимо патрулей ваших гвардейцев. А я-то думал, что Вальд теперь живёт в моём поместье, в безопасности за стенами!
Насмешка быстро слетела с лица Хмудгарда. Он посмотрел на Камила поражённым взглядом. Ещё бы. Воевода не нашёл среди трупов рыцарей труп Вальдемара, поэтому был свято уверен, что Нойманн потонул на бескрайних непроходимых болотах, а тут ему сообщают такое…
-- Поначалу мой конный отряд считал, что пробиться через такое кольцо окружения будет невозможно, -- продолжал говорить Камил. – Но мы подобрались ближе и поняли – из гвардейцев стражники получились отвратительные! Они спали прямо на постах, наплевав на приказы сторожить край леса.
-- Как скажете, ваше превосходительство, возражать вам не буду, – пожал плечами Камил и не сдержал победоносной ухмылки. -- Но мы легко просочились на болота к лагерю рыцарей. Те построили его в узком месте – на расстоянии в полверсты от входа в лес. А как же тамошние тропы были усеяны телами гвардейцев! И рыцари отдали нам Вальдемара, сами решившись принять смертельный бой. Жаль, что весь рыцарский отряд мы выманить не смогли бы, даже сквозь спящих гвардейцев – доспехи у иноземцев слишком громко брякают… Но какие же выкопали укрепления эти рыцари Престола! Как же грамотно разбили лагерь! Наверняка гвардии пришлось очень тяжело?
Хмудгард всё сильнее искажался лицом, после каждого слова..
-- Хотя, должно быть, гвардейцы очень хорошо выспались на своих постах и поэтому на утро пошли в бой полными силами – рыцарей же, насколько я помню, мучила бессонница…
Дружинники Миробоичей захохотали, но командиры быстро успокоили засмеявшихся – смешки могли плохо повлиять на переговоры.
-- Я не вижу Вальдемара на стенах, -- заметил Хмудгард. – Где же он? Нойманн всегда крутился вокруг тебя. Поэтому ты и лжёшь. А знаешь, что я делаю с лжецами?..
-- Мы его спасли, но Вальд был ранен! Клевцом в бедро, во время битвы. Можете спросить у своих солдат – ранивший его подтвердит мои слова. А откуда мне знать такие мелочи? Конечно, если тот боец остался в живых – я вижу, гвардия ваша чего-то поредела... Вальдемар фон Нойманн до сих пор болеет после полученной раны. Поэтому на переговоры и не вышел, но я могу вам его показать – вечером. Не хочу, чтобы вы сочли меня лжецом…
Воевода свирепо взглянул на своих телохранителей – похоже, среди них были и командиры, командовавшими караульными отрядами у болот.
-- Мы не спали… -- едва молвил побледневший от страха командир, как Хмудгард ударил его тыльной стороной ладони по лицу – железной рукавицей. От удара пусть и старого, но всё ещё сильного громилы-воеводы командир едва не слетел с коня – носом хлынула кровь.
-- Заткни свой поганый рот, -- прошипел воевода командиру. – Или я выбью тебе все зубы…
-- Прошу прощения, -- сразу добавил Камил. – Я не хотел вас разозлить, ваше превосходительство, я просто лишь ответил, как оно было на самом деле, возразил, что никто Нойманна жестоко не убивал… Возможно, вам наврали гвардейцы? Или они перепутали? Конечно, им не выгодно признавать свою вину.
Хмудгард фыркнул. Было видно, как он хотел убить девочку -- ему ведь точно не понравились слова Миробоича, а он обещал, что будет наказывать дочек Горнича с каждым не приглянувшимся ему словом... А тут целый сноп ехидных замечаний.
Но что-то остановило Хмудгарда.
Вероятно, его остановила возможность уменьшения гарнизона крепости на добрую сотню – особенно перед грядущим штурмом.
-- Надеюсь, что Нойманн не переживёт ран. И сдохнет, -- плюнул Хмудгард, разворачивая бронированного коня обратно к лагерю. – Времени на раздумья у вас до вечера! И не медлите! Иначе смерти Горничей будут ужасны. В этом вы можете быть уверены…
Гвардейцы грубо подняли отныне глухую девицу на ноги. По красивым щекам, по тонкой шее бежали красные ручейки. Дочь Горнича захлёбывалась в слезах – она больше никогда не услышит ни голоса матери, ни комплиментов о своей красоте от мужчин, ни даже пенья весенних птиц…
Прежде чем повернуться спиной к Камилу – Данила Горнич взглянул на него. И отрицательно помотал головой. Что он имел ввиду? Больше не дерзить так воеводе? Или… Кажется, старый вояка не хотел менять своих дочерей на сотню бойцов. И желал только одного – смерти. И себе, и своей опозоренной семье. И врагам, которым придётся столкнуться с полным гарнизоном.
Через мгновение его дёрнули верёвкой за собой, словно пса на поводке.
А спонсорам сегодняшней главы выражаю благодарность!)
Денис Алексеевич 339.97р "Спасибо"
Константин Викторович 300р "продолжай, очень хорошо пишешь"