Когда я перешел в новый класс, мне казалось, что я попал в один большой дружный коллектив. Одноклассниц было человек 20, а парней, включая меня, только трое. Через некоторое время я понял, что мне не приятно находиться среди них. Почему? Одноклассница, пускай её имя будет X, часто, раза 3 в неделю, спрашивала у меня, как мои дела, улыбаясь. Ей нравилось общаться со своими подругами, опять же улыбаясь и поглядывая на меня, поправляя свои волосы. Оказывается, мои тетради, книжки вызывают настолько большой интерес, что ради них ей нужно садиться на (и за) мою парту и спрашивать меня, где я все это раздобыл. Других одноклассниц, это все очень забавляло. В то время, на переменах, все только и говорили о ДОМ-2 и о том, как живут эти люди под прицелом камер. Половое созревание у девочек наступает раньше, чем у мальчиков и, некоторые, уже начали встречаться с парнями. Догадываюсь, что в таком женском коллективе все только и делают, что обсуждают друг друга за спиной, в том числе меня. Зачем меня обсуждать? Им нравилось задавать мне всякие неловкие вопросы и наблюдать то, как я краснею и смущаюсь. Получил много валентинок на День святого Валентина, нашел как-то любовное письмо в тетради, а от X часто кучу всяких записочек на уроках со словами типа «давай общаться». Эти записки нередко читались другими по пути ко мне. Чувствовал себя экспонатом в музее, на которого все постоянно пялятся. Однажды одна из одноклассниц привела ко мне свою подругу, чтобы представить меня ей. Меня, конечно, никто не спрашивал. Эта подруга начала гладить меня по голове. Я готов был сквозь землю провалиться. Очевидно, в этом не было негатива, но я просто не знал, что мне делать, хотелось просто исчезнуть. Было дело, когда в меня кидались меловыми тряпками (чтобы я показал свое волнение?). Я никогда не мог быстро ответить по-умному. Позже меня пару раз снимали на первые цифровые видеокамеры. Зачем все это? Так-то я старался всем помогать с уроками, некоторым одноклассницам я делал ДЗ по английскому языку и проверял их знание теорем по алгебре. Учился я вообще довольно хорошо.
X затем призналась мне в любви, когда никого в классе не было. (Важно ли это?) Не помню, что я ответил, кажется что-то вроде «я знаю». Думал, это все розыгрыш. Я был робок, прыщав, наивен, не богат и, как мне казалось, слишком открыт. Что касается её, конечно, она мне нравилась, такие нравятся всем. Чем больше она упорствовала, тем слабее я казался себе. Изо всех сил сопротивлялся влюбленности, впрочем, безуспешно.
Надеялся, что они все пошутят и перестанут. Не перестали. Мне никогда не нравилось быть в центре внимания, но меня просто все толкали в этот самый центр. Человек должен проявлять себя, мне говорили. Раздражало то, что многое из того, как я проявлял себя, происходило помимо моей воли. Ненавидел, как мной манипулируют и нажимают на мои эмоциональные внутренние кнопки, а я ничего с этим не могу поделать. Захотели — влюбили в себя, а я покорно ведусь на это. Бывало, что я был так расстроен, что приходя домой плакал от волнения, когда никого не было рядом. Но мальчики плакать не должны ни при каких условиях. Ни при каких. Моя мама даже пришла однажды в школу поговорить с классным руководителем, чтобы хоть немного утихомирить этих боевых девочек. Перевестись в другую школу возможности не было — городок маленький, все друг друга знают, поэтому я решил стать скучным.
Мое лицо — мой враг. Девочки, как мне казалось, обладают псевдо-телепатией, а именно умеют читать язык лица и тела. Их не обманешь. Поэтому, любой ценой нужно стать менее эмоциональным и более хладнокровным. Как этого достичь? Многие говорят, что трудности закаляют, но трудности здесь у меня были весьма специфические. Я слишком слабовольный и мягкий, еще немного, и я, пальцем не пошевелив, получу девушку красотку. (???) Я должен создать себе трудности. Решил стать молчуном. Тот, кто меньше проявляет себя, вызывает меньше внимания. Да, с одной стороны молчуны могут казаться таинственными и потому интересными, но с другой, в тихом омуте кто-то водится. Кто отталкивает людей, кого сторонятся люди? Странных чудиков, у которых непонятно, что на уме. В некоторых журналах, говорится что, например, у маняьков часто нет друзей. Они настолько странные, что ход их мыслей чужероден людям. Ненормальность пугает. Что если мне добавить таких черт к себе? И я добавил. Я хотел трагедии, и я ее получил. Изменения должны быть произведены и в моей голове, даже когда я не в школе. Выдумал так называемый «искусственный разум», или, если хотите, вымышленного друга, который, видя меня со стороны, корректирует мои действия, иногда нажимая на мои болевые точки, делает хладнокровным. Вымышленные друзья (реальных было мало) тоже не являются нормой. Но это новая норма для нового меня. Если бы это сработало, то этим новым созданием я смог бы гордиться. Это источник уверенности для неуверенных в себе людей.
Сказано-сделано. Теперь у меня в ушах всегда собственная музыка. Искусственный разум преобразовывает меня внешне и внутренне так, чтобы во мне нельзя было найти страха и смятения, а меня было бы трудно прочитать. Я перестал быть на одной волне с людьми — и был доволен этим. Плачущие, слабые, трепещущие люди не нужны ни мне, ни X, никому. Я специально ухудшал свой публичный образ, якобы улучшая внутри себя. Вообще, человек должен сам справляться со всеми своими проблемами. Особенно парень. Возможно, в будущем, когда-нибудь, я смогу стать тем, кого можно будет полюбить. Потом. Не сейчас, сейчас надо переждать.
В конце концов в классе появился чудик, который сидит тише воды, ниже травы. Молчун, отвечающий невпопад на вопросы одноклассников, не интересующийся ничем. Немногочисленные одноклассники и многочисленные одноклассницы, наверное, считали что только сумасшедший или гей может отказаться от такой девушки. Наверное, думали, что теперь всё моя скрытая ранее ненормальноость проявилась. Да, от меня, наконец, со временем отстали. Еще тогда я понимал, что мой ответ был не не пропорционально большим на эту проблему. Я ни с кем не делился этими переживаниями. Они никому не интересны. Плевать на всех, да и на себя тоже.
X за мной не переставала открыто интересоваться мной до окончания школы, а это года 3. Я вообще с ней не разговаривал, как и с остальными, за редкими исключениями, зная, что если меня начнут понимать, то полюбят. Не был уверен, что не заплачу, если признаюсь X в любви. Слез я допустить не мог, ведь преобразование еще не было закончено. Я вообще думал, что такая общительная красотка как она легко найдет себе нормального парня - около неё парней всегда было много. Они, кстати, иногда с негативом относились ко мне, т. к. я вызывал ее видимый интерес. Для любви надо быть открытым, а некоторый негатив от парней делал меня закрытым, а я одобрял закрытось. Однажды X привела в школу парня, которому она так же обаятельно улыбалась, как и мне. Впрочем, я подумал, что этот спектакль только для меня. После окончания школы она вышла за него. Я был рад за нее, хоть мне и было горько.
Вымышленный разум во мне убрал, наконец, эмоции на моем лице, эмоции же внутри стали притуплены сильно позднее. Мне стало трудно вспоминать все эти события — негатив не должен туманить мой мозг. Живу одним днем. Мне не скучно быть одному. Я стали излишне самодостаточным. Некоторых ошибок нельзя было не совершить, я такой, какой есть. Другого такого чудилы не найти.
