Часть 1
Город мёртвых простирался на километры: оказавшись в центре кладбища, человек не видел его конца. Низкие могилы одна за другой уходили к линии горизонта. Узкие тропинки между секторами лишь добавляли путаницы: вот дорожка бежит прямо, затем, не доходя до следующего ряда могил, уходит влево, огибая его. Редкие указатели не особо помогали заблудшим: кому о чём-нибудь говорит надпись “С сектора №17 по №59”? Или “Сектора с 58 по 43 через 18-й и 20-й”? Неудивительно, что на кладбище постоянно терялись люди, а вечерние обходы осуществлялись двумя бригадами охранников на машинах.
— Семён, приём, как слышно, Семён?
Пожилой мужчина выкинул окурок в окно и взял рацию.
— Вас слышу. Мы в южной части, километров пять-шесть до вас. Чисто. Приём?
Его напарник, крутящий баранку, внимательно всматривался в ряды могил. Мало ли, вдруг на ночь глядя кто-нибудь заплутал? Или, что хуже, — проникли бомжи. Те любили халявную выпивку и еду, которую сердобольные родственники по традиции оставляли на кладбище. Удобно же: поднял стакан с водкой, выпил, после закусил печеньем или конфетами. Лепота!
— У нас пара бабок, подобрали их, отвезем к автобусной остановке. На маршрутку успеют, — ответил второй экипаж.
— Объезд нам одним завершать? Приём.
Семён тихо выругался. Теперь придётся намотать лишних пятнадцать км. Сменщики, отработавшие в день, захватят управляющего и вместе со старухами уедут в город. А он с напарником завершит за них объезд и приступит к ночному дежурству. Ужин в этот раз переносился на полчаса. Тяжело вздохнув, мужчина кивнул водиле, мол, сам всё слышал, поехали.
— Да, одним, принято?
— Ну и чёрт с ними, меньше хлопот, — поддержал напарника Дима, — может, сразу на базу?
— Нет, объезд есть объезд, не будем халтурить. Объезжай пятнадцатый сектор и на центр давай.
Машина понеслась вглубь кладбища. Темнело: последние лучи солнца отражались от мраморных памятников. Мимо проносились бесконечные ряды могил. Среди них было немало свежих: постарался коронавирус.
— Палыч, слышал новость? К реке на два километра расширить хотят, говорят, ещё можно, а дальше чиновники запретят, — разбавил молчание Дима.
— Дураки! В лес надо продлевать кладбище, в лес! Там ещё километров десять в запасе, лет на семь хватит.
— Ну. Так тупят. Палыч! Смотри! — напарник указал на старый джип, мешающий повороту налево, — наши?
— Не, там склеп братка из девяностых, это к нему. Потом через ворота пропустим. Им можно, с начальством договорились, — безразлично ответил Семён, — объедь через соседние сектора.
Грохнув выхлопной трубой, грузовик поплёлся в объезд. Проверив центральную часть кладбища, охранники поспешили к сторожке. Вопреки регламенту, та пустовала: управляющего забрала дневная смена. Заполнив график и отметив объезд в журнале, мужчины поставили чайник.
— Ты же неподалёку живёшь? Можешь идти, ночью я управлюсь один, — внезапно предложил Семён Палыч.
— Да не, мне всё равно делать нечего. Доработаю смену, — отмахнулся напарник, — или у тебя дела тут тёмные, свидетелей избегаешь?
— Как скажешь что-то, хоть вешайся! Тьфу на тебя!
— Так всё же?
— Пёсья ночь сегодня случится, вот и гоню. Тебе до села тут по херне идти, до полуночи успеваешь с запасом, — Палыч залил доширак кипятком, — а так страху натерпишься, поседеешь.
— Я? С чего бы? Чё там за псинья ночь? — удивился Димон.
— Пёсья, — поправил его старик и закурил Беломор, — стаи собак набегут покойников жрать. Будет их тут как мух, целый рой. Полакомятся и утром уйдут, если им не мешать.
— Тебя прокапать? Белка опять? — напарник сел за стол и посмотрел в глаза деду.
— Сам ты белка! Пёсья ночь, говорю. Сорок лет тут работаю, каждые десять лет вожак собирает собак со всей округе и приводит сюда.
Сквозняк со скрипом распахнул дверь сторожки. Дима вздрогнул, едва не выронив из рук стакан чая. Палыч неспеша встал, закрыл дверь на щеколду и осуждающе посмотрел на него:
— Ты даже ветра пугаешься! Ну куда тебе в пёсью ночь?!
— Дед, ты достал! Рассказывай уже. Сказал “а”, говори “б”, не ломайся, как девка на сеновале!
С громким хлюпаньем отпив бульон, Палыч налил себе чая и начал рассказ.
***
После срочки в морфлоте Сема искал работу. С блатом не задалось: в морг не взяли, но дядя всё-таки постарался, определив нерадивого родственника на кладбище. Сначала разнорабочим, а потом, как появилась вакансия, сторожем.
Тогда погост состоял лишь из нескольких секторов и ничего не предвещало беды.
Однажды, завершая обход, Сёма заметил, как из леса на кладбище двинулась стая собак. Сжав покрепче лопату, он хотел было отогнать их, но вовремя остановился. Со всех сторон к могилам стекались ручейки псин. С севера, юга, запада и востока. В центре кладбища лохматый чёрный пес забрался на высокий памятник в форме скалы и протяжно завыл, помогая сориентироваться сородичам. Те перешли на бег.
Молодой мужчина, далёкий от всякой чертовщины и религиозных предрассудков, всё-таки последовал их примеру. Правда, направление бега само задалось в сторону хлипкой сторожки. Там, лишившись дара речи, мужчина наблюдал, как собаки под предводительством их бригадира раскапывают могилы. Чёрный пёс останавливался, на мгновение застывал, будто вчитывался в надгробие. Затем лаем или рыком давал понять, старое захоронение или нет.
Собаки действовали оперативно и будто бы сообща. Сёма видел, как несколько алабаев тащили труп недавно похороненной девушки. Тем временем, другие животные, разделившись на небольшие группы по три-четыре пасти, ждали своей очереди. Периодически вожак подзывал старшего и что-то обозначал ему лаем. Затем тот, прихватив свою группу, направлялся к определённой могиле.
Часть тел животные складывали в одну кучу, некоторые — съедали на месте. Сёма вздрогнул, когда у самого окна сторожки пробежала дворняга с человеческой кистью в зубах. За ней последовали ещё две-три собаки.
К двум часам ночи кладбище выглядело так, будто по нему палили из артиллерии. Всюду земля, куча раскопов и останки человеческих тел. Насытившись, животные собрались в центре кладбища, слушая вожака. Тот, сказав что-то на собачьем, кивнул на собранную груду тел. Затем, соскочив с высокого памятника, понесся к лесу. Его войско, прихватив тела, последовало за ним. Покойники, волочащиеся по земле, теряли пальцы, руки и ноги, оставляя на кладбище следы ужасного происшествия.
Утром напившийся от страха Семён начал приводить в порядок могилы. В некоторые, если получалось, он возвращал части тел. Благо, всё удалось устранить лопатой и сутками работы. Повезло, что его сменщик запил и не вышел, иначе как бы мужчина объяснил ему, что тут произошло?..
В следующий раз Пёсья ночь (так назвал это явление Сёма) случилась спустя десять лет. Настали 90-е, братки, договорившись с администрацией, скидывали в вырытые могилы лишних жмуров. Мужчина терпеть не мог новых хозяев жизни, но лишаться работы в такое трудное время не хотел. Тем более, недавно жена-красавица родила двойню.
Как же злорадствовал Сёма, увидев, как на кладбище ручейками стекаются стаи собак! Бандиты пытались отбиваться, стрелять, но в тот раз собак оказалось слишком много. Сотни мохнатых тварей волнами лезли к браткам. Пой вой черного вожака псы вскоре одержали победу. Насытившись бандитами, собаки разрыли лишь пару-тройку могил и вскоре исчезли так же внезапно, как появились.
На третий раз Семён подготовился. Разбросав приманки с ядом, он укрепил сторожку, отправил навязанного начальством напарника восвояси и стал ждать.
Собаки оказались умнее. Всё тот же чёрный пёс одернул сородича, который потянулся в сторону угощения. Собрав сержантов (по аналогии с армией мужчина так распределил роли), вожак-лейтенант что-то им прорычал. Видимо, приказал следить за своими стаями, чтоб те не отравились.
“Умный сукин сын!” — удивился Семён. Собак становилось всё больше. По подсчетам мужчины зверей собралось не менее тысячи. Но и кладбище за это время значительно подросло. “Надо будет сторожку из центра перенести к воротам. От греха подальше” — Палыч даже записал эту мысль в дневник. Затем задумался: “нет, тут точно не взвод, а уже батальон, он что, собак из города притащил?”.
Двух бомжей любители мяса нашли почти сразу. Мужчина пожалел, что не предупредил их: но кто знал, что собаки придут в третий раз? Вернее — кто знал это наверняка?
Под крики несчастных Семён курил и смотрел в окно. “В этот раз прибираться придётся неделю”. Благо, спустя полчаса начался мощный ливень, на который сторож потом умудрился списать весь бардак.
И теперь, спустя ещё десять лет, поседевший Палыч рассказывал это своему напарнику — Диме. Кладбище разрасталось пугающими темпами, пополнения было не избежать. “Пусть молодняк знает, предупреждён — значит, вооружён. А этот парень вроде упёртый, доверюсь ему” — рассудил Семён Палыч.
Часть 2
— Ты кукухой не поехал, дедок? — удивился Димон — откуда здесь столько собак? И как их вожак не помер за столько-то лет?
— А сожранные бомжи и братки не удивляют уже? — наматывая лапшу на пластмассовую вилочку, поинтересовался Семён.
— Ну, алабаи у нас в селе есть, они и кабана толпой могут загрызть, но ты, Палыч, гонишь!
— Думаешь, почему мы не держим собак? Я настоял. От греха…
Димон достал из-под стола бутылку домашней настойки и наполнил стаканы. Затем закурил.
— И чё ты сейчас хочешь сделать?
— Ну, — сторож встал — раз псин с каждым разом всё больше, вооружился на всякий.
Открыв пожарный шкаф, Семён достал оттуда три ружья и что-то отдаленно напоминающее АК.
— Жёваный крот! — Димон уставился на напарника — если хочешь животин пострелять, так бы сразу сказал! А то сказки выдумываешь!
— В полночь начнется, сам всё увидишь! Стрелять умеешь? — мужчина кинул Димону ружьё. Тот ловко поймал его и переломил, осмотрел ствол.
— Умею, с батей на охоту ходил. Нахера три двустволки?
— Запас карман не тяготит, — усмехнулся Семён, - а это вот видел? Сайга, десять ребят в магазине, шикарная вещь!
Осмотрев ружье, Дима перевел взгляд на сторожа. Тот закинул оружие за спину и теперь копошился в шкафу, доставая патроны.
— Ну, — принимая правила игры, ответил Дима, — давай сюда, двустволки снаряжу на всякий пожарный.
Семён кинул напарнику два тяжёлых патронташа. “Тут двадцатка ещё” — прикинул Димон и разложил снаряжение и оружие на столе. “Чёрт его знает, может, иногда сельские собаки лезут сюда, дед просто поугарать надо мной решил, а ещё пострелять”.
До полуночи оставалось сорок минут. Поспешно доев доширак, мужчины проверили оружие.
— Слушай! А помнишь, мы братка видели? С джипом. Он так и не выезжал, — вовремя вспомнил Дима.
— Ну ёкарный бабай! — сплюнул на пол Семён — ты же в Пёсью ночь не веришь. Боишься, сожрут?
— Да причём тут верю-не верю? Нехер тут по ночам делать и всё! Поехали, шуганём, что ли?
— Хер с тобой, а давай!
Взяв “Сайгу”, Семён открыл дверь, пропуская коллегу. Дима сел в грузовик. Тот, несколько раз громко чихнув, завёлся. И тут мужчина застыл: фары осветили несколько собачьих стай, которые, огибая могилы, двигались к центру.
— Палыч! Псины идут!
Семён тут же влетел в кабину и посмотрел в окно.
Бросив машину, сторожа поспешили в укрытие. “А не врет старый хрыч!” — удивился Димон. Закрыв дверь на хлипкую щеколду, Семён поспешил за засовом. Пропихнув его в пазы, мужчины несколько успокоились.
— Видишь? Не зря я готовился. Дверь укрепил! — ухмыльнулся старик.
— А я понял, что у нас часы отстают, — напарник жестом указал на свой телефон, — уже тринадцать минут, как полночь пошла.
— Жёваный крот! Окно досками заколоти. Может, не тронут, но мало ли чё!
— А зачем ты тогда дежуришь? Сваливать надо!
— Кто-то другой, чё, справится? Я хотя бы ситуёвину знаю, прорвусь!
Мужчины подготовились к обороне. Вероятно, волна бродячих собак пройдет мимо, но всё равно было страшно. Хорошо, что их сменщики подобрали двух бабушек, иначе те могли заплутать до полуночи. И стать кормом мохнатой братии.
Часть 3
Сиплый, опьянев, присел на траву. Большую коньячную бутылку в форме сабли он положил рядом. Всё-таки хорошо здесь. Природа. До города километров пятнадцать. Нет этой загазованности и суеты. Идеальное место для кладбища.
Стемнело. Легкий ветерок приятно трепал воротник дорогой рубашки. Впервые за долгое время Сиплый обрёл покой. Налив в пластиковый стаканчик коньяк, бандит кивнул другу, чьё фото смотрело на него с памятника.
Мужчина закурил сигару и огляделся. Никого. Действительно — город мёртвых. Сколько его друзей оказалось в этой земле? Пять вроде.
Позади зашуршала трава. Бандит обернулся: к нему, неловко переставляя лапы, шёл щенок немецкой овчарки.
— Ты откуда, братан?
Приманив собаку куском колбасы, мужчина улыбнулся. Ему на дачу как раз нужен сторожевой пёс. Удачно он Корейчика посетил, не зря братву поминал!
Пёс заурчал и перевернулся на спину, подставляя живот. Погладив собаку, Сиплый достал перочинный нож и отрезал от салями ещё несколько жирных кусков. Щенок с радостью принял подачку.
— Будешь...Корейчиком! В честь братка!
— Тяф! — радостно подтвердил пес.
Собаки появились внезапно. Не подкрались, воровато приникая к земле, а выскользнули из леса уверенно, как стремительные легкие тени. Так неумолимо и бесшумно наползают сумерки. Оттого их появление застало Сиплого врасплох. Он вздрогнул, когда заметил справа вереницу быстроногих тварей. Такая же цепочка показалась слева, а прямо на него уже надвигалась бесчисленная разномастная стая: алабаи, кавказские овчарки… Да кого там только не было!
— Откуда вас столько, — удивился Сиплый и напряженно замер.
Щенок уловил перемену в настроении человека. Он склонил набок пушистую голову и заглядывал в глаза, силясь понять, что встревожило двуногого. Рука больше не тянулась к загривку и не предлагала угощение, а так хотелось добавки!
— Тяф, — коротко потребовал Корейчик.
— Цыц, — шепнул Сиплый и с раздражением почувствовал, как в груди испуганным зайцем затрепетал страх. Было что-то ненормальное в слаженном движении этих псов, хотелось стать незаметным, слиться с темным памятником, чтобы они пронеслись мимо.
Сиплый застыл неподвижным надгробием. Собаки деловито сновали между могилами, что-то вынюхивали, брехливо перетявкивались. В их рядах он не сразу разглядел угольную фигуру вожака, а когда заметил — недоуменно вскинул брови. Здоровый пес двигался по тропинке с важностью генерала и там, куда он ступал, суета стихала, а другие собаки расступались.
— Мать твою… — одними губами прошептал Сиплый, когда черный генерал остановился в неприятной близости от него и уставился на чью-то могилу. Морда застыла у надгробия, словно изучая его. Не будь это собака, можно было бы подумать, что он вчитывается в надпись. От этой мысли рот Сиплого дернулся в нервной усмешке. Умей собаки читать — писали бы мемуары, а в кожаных креслах высоких кабинетов сидели бы через одного вот такие же лохматые Полканы Мухтаровичи.
Черная башка вдруг навострила уши и заводила носом, что-то почуяв. “Салями, — пронеслась в голове паническая мысль, — сейчас придет на запах.” Но еще раньше злополучной колбасы внимание своры привлек нетерпеливый щенок. Он не видел опасности в сородичах, и ему уже наскучила нелепая игра, которую затеял человек, притворившийся изваянием.
— Тяф, — игриво напомнил о себе Корейчик и, подумав, звонко добил перепуганного бандита, — тяф, тяф!
Вожак мгновенно повернулся в их сторону, беря на прицел жутковатых мерцающих зрачков. Короткий рык — и сразу несколько псов, как по команде, двинулись к ним.
Сиплый вскочил, сжимая жалкий перочинный ножик, но совершенно не желая встретить одну из этих тварей на конце его коротко лезвия.
— Ну вы чего, братки, — искусственная бодрость в голосе не вязалась с перекошенным лицом, — колбасы хотите? — он подтолкнул ногой остатки закуски, но собаки равнодушно переступили через нее. Псы шли к нему и цедили тихое угрожающее рычание.
Сиплый попятился. Рвануть бы сейчас к машине — он тоскливо посмотрел на припаркованный неподалеку джип, и тут же распрощался с этой идеей: к его автомобилю двинулся черный главарь и одним прыжком оказался на крыше. Оттуда он отрывисто пролаял, и собаки перегруппировались.
Что-то происходило вокруг. Сиплый беспомощно озирался, нервно полосуя ножом воздух и не понимая, с какой стороны ждать атаки. Он старался держать всех псов в поле зрения, но все равно не заметил, как сбоку юркнула тень и, пригнувшись, метнулась за спину.
Землю будто выдернули из-под ног. Матерый бандит оказался на лопатках раньше, чем понял, что ему сделали подсечку. Теперь можно было сказать, что он лежит рядом с погребенным другом, но иронию момента перекрыл ужас.
“Че творят… — думал Сиплый, растерянно уставившись на собак, и готов был поклясться, что видит на звериных мордах осмысленное злое веселье, — издеваются, сволочи!”
Те действительно пока не нападали. Наоборот, замерли в непонятном предвкушении и в лукавых глазах заплясали злорадные искорки. Одна грязная лохматая псина отделилась от стаи и засеменила вперед. У надгробия усопшего братка она остановилась и, нагло глядя Сиплому в глаза, задрала лапу. Демонстративно осквернив памятник, собака оскалилась и громко гавкнула, точно плюя в лицо.
Черный вожак протяжно завыл, и стало понятно, что все это были детские шалости, а вот теперь начнется настоящее веселье. Псы ощетинились и пригнулись, готовясь к прыжку.
Сиплый зашарил рукой по земле. Оцепенение сходило вместе с остатками опьянения, и вдруг в нем вспыхнула злоба. Его в свое время пули не брали — трусливо отлетали в считанных сантиметрах от бедового упрямого лба, а тут какие-то шавки скалят на него слюнявые пасти! Да хрен вы угадали! Бутылка легла в ладонь удобной гладкой рукояткой.
— Назад, паскуды! — заорал он, тыча в собак импровизированной саблей, и та воинственно булькнула остатками коньяка.
Ему удалось резво, почти как в юности, вскочить на ноги. К его ботинку прижался испуганный щенок, почуявший нечто страшное в озверевших соплеменниках и одуревший от леденящего завывания черного пса. А тот все выл, тягуче и самозабвенно, задрав морду к луне.
— Да заткнись ты! — ощерился Сиплый и неожиданно для себя самого со всей дури метнул импровизированное копье в сторону вожака.
Если бы Сиплого спросили, что помогло ему пережить лихие 90-е, то он ответил бы не задумываясь — удача. Невероятное, почти невозможное везение. Удача ходила с ним бок о бок всю жизнь и вытаскивала из самых опасных ситуаций. Не подвела и сейчас.
Бутылка не только долетела до машины, но и угодила в пса. Прямо в лоб. Страшная нота воя оборвалась испуганным визгом. Долговязое тело встрепенулось и, неловко перебирая лапами, убралось в темноту, завалившись за кузов.
Хвостатое войско замерло. Весь собачий спецназ застыл оловянными солдатиками и безвольно выкатывал ошарашенные глаза. Совсем как марионетки с обрезанными веревочками.
Сиплый не знал, сколько продлится их замешательство. Зато, как никто другой, ценил подарки судьбы. Подвернулся шанс спасти шкуру — не теряй времени, используй возможность.
Он пустился наутек. На инстинктах и адреналине Сиплый действовал как старый хитрый лис. Бежал пригнувшись и без лишнего шума, петлял между могилами, старался запутать след.
За ним увязался щенок. То ли оттого, что теперь это была не просто безымянная собака, а как-никак Корейчик — почти свой, то ли потому, что на много километров вокруг не видно было другого нормально живого существа, но Сиплый, сам того не замечая, немного сбавлял скорость, чтобы новый друг поспевал за ним.
Часть 4
Они не могли дать ему имя. Не умели словесно выразить привязанность и преклонение, ибо у собак нет такого дара. Но по-своему, на своем зверином наречии псы обозначали его, как полубога. И были бесконечно преданы.
Все отвергнутые, нелюбимые и брошенные волчьи потомки тянулись к нему — своему учителю и покровителю. Ведь рука полубога или получеловека, заслоняла от опасностей, направляла.
Влад выглядел для двуногих неприметным среднестатистическим мужчиной. Таким он и был в своем человеческом обличье. Неудачник в поношенных ботинках и вытянутом костюме. Днем он тихо здоровался с соседями, подкармливал бродячих собак. Но стоило взойти полной луне, и Влад сбрасывал одежду и обувь, выходил в темный двор и искал место поукромнее. Там он обращался. Руки, охваченные дрожью, вытягивались в жилистые когтистые лапы, лицо заострялось, глаза сужались в два мерцающих лезвия. В нем просыпался сильный и беспощадный пес.
Он пускался в бессмысленную, но упоительную погоню. За кем и зачем, ему самому было непонятно, но инстинкты охотника заставляли нестись по темным улицам вперед и вперед.
Собак он любил всегда, с самого детства, но собственную природу открыл лишь во взрослом возрасте. Трудно сказать, что послужило толчком. Скорее всего, его неудачи и падения. Мечта о военной карьере потерпела крах из-за плохого зрения и слабых легких. Личная жизнь тоже не сложилась: отношения с женой не заладились, и в итоге она воспитывала их сына одна.
Однажды ночью, в минуту особенно сильных переживаний, Влад вышел на улицу. Там он подставил лицо ветру, взглянул на луну и вдруг осознал, кто он. То было его первое обращение, и первый галоп по городу, который он совершил один. Зрение стало острым, как никогда, а легкие вдруг налились невиданной силой.
К нему стали присоединяться другие собаки. И с каждым разом все больше. Многих Влад знал: несчастные прикормышы, для которых накануне днем он не пожалел ласки и съестной подачки. Они узнавали его, потому что и в собачьем теле все еще теплился запах того доброго человека. Псы пропускали оборотня вперед, как вожака.
Постепенно его стая росла. Будто в собачьей общине прошла молва о сверхпсе, великом вожаке. Хвостатые стали стягиваться со всего города.
Очень скоро Влад понял, что может командовать ими. Псы подчинялись с готовностью. И чем обездоленней была собака в людском мире, тем преданнее ему становилась. Лучшими и самыми способными были щенки, которых пытались утопить, и выброшенные — те, кто не оправдал надежд хозяев, и вырос в дворняжку, или просто надоел.
Со временем и сам Влад, и его сородичи стали искать большего, чем просто гонка. Им хотелось охотиться.
Первую свою жертву они загнали на окраине. Это был местный живодер, имевший неосторожность напиться и отправиться в пешее путешествие. Они рвали его плоть, разбрасывая куски по всей округе. Потом, опьяневшие от охоты, отправились на близлежащее кладбище. Там пиршество продолжилось. Псы безумствовали. разрывали могилы, вытаскивали усопших и мстили всему человечеству. Мстили до боли в сведенных челюстях… То была Песья Ночь…
С того дня Влад многое понял. Например, что человеческие способности делают его великим вожаком среди собак. А еще — что он теперь не стареет. Словно тот пир зарядил его неуязвимой к старости силой. Тело оставалось здоровым, а кожа гладкой. Заряда хватило на 10 лет. А через 10 лет все повторилось.
Каждое десятилетие Влад устраивал такую ночь и получал за это великий дар — время. Молодость для вечной жизни. У него были жены. У жен рождались его щенки, которых топили до того, как те успевали открыть слепые глаза. Кроме одного. Единственный щенок в последнем выводке походил на человеческого младенца и остался жить, но он об этом не знал.
Часть 5
— У-у-у-у, кабздец, конечно, братку. Эти псины с него просто шкуру сдерут! — нервно усмехнулся Димон.
Семён Палыч с осуждением посмотрел на напарника.
— Если в машину заскочит, может быть, пронесёт.
— Долго псины тут будут?
— Часа три с половиной ещё.
Мужчины замолкли, прислушиваясь. Из глубины кладбища до них донесся испуганный визг и ругательства. Через мгновение раздались выстрелы. Мимо окна проскочил статный доберман, ведущий за собой крупный отряд. Видимо, подкрепление.
Свет фар на какой-то миг скользнул по окну сторожки. С ревом тяжёлый джип несся мимо надгробий, сбивая десятки собак.
— К нам едет, к нам! — Семён схватил ружьё и подскочил к двери, — подъедет, прикрой!
Бандит не заставил себя долго ждать. Круто развернувшись на небольшой парковке, джип резко остановился.
— Стреляй! В собак! — уточнил Палыч.
Димона не пришлось просить дважды: распахнув дверь, он тут же подстрелил какую-то шавку, затем, развернувшись, зарядил в группу из нескольких псин. Те мигом рассредоточились, оставив раненого сородича.
Сиплый, очередной раз воспользовавшись замешательством нападавших, выскочил машины и, прижимая что-то к груди, в два прыжка оказался у входа. Выпустив по собакам несколько пуль, Семён протолкнул бандита с напарником внутрь и закрыл дверь.
— Охуеть! Спасибо, мужики, выручили! — рассыпался в благодарностях Сиплый.
— Потом материально отблагодаришь, — ехидно улыбаясь, ответил Семён, — чё у тебя?
Стесняясь, бандит опустил на пол дрожащего щенка.
— Этого нам не хватало! — начал Дима, но старик остановил его жестом, мол, безобидный малый, пусть будет.
— Покусали?
Мужчины посмотрели на разорванные штанины братка. По ним бежали ручейки крови.
— Как волки вцепились! Едва отстрелил!
— Показывай, чё там...
Найдя в шкафу зеленку и бинты, опытный сторож вкратце рассказал гостю про Пёсью ночь. Сиплый представился и показал коллегам по несчастью верный ТТ и три магазина к нему. Одобрительно кивнув, Семён указал на их арсенал, будто бы приглашая к столу.
— Раз умеешь стрелять, будь готов. Чую, обидели мы собачек, могут напасть.
Закончив перевязку, мужчины выпили и прислушались. Вой собачьего вожака приближался. Судя по всему, тот вёл часть своего войска сюда.
— Я десятка два точно угробил, сбил их! Ещё нескольких вы грохнули. Сколько ещё? — поглаживая щенка, уточнил Сиплый
— Тысячи, — спокойно ответил Семён, — но оборону они не прорвут. Сотни две положим, дай бог, сами уйдут.
— Да мы этим хвостатым все клыки обломаем! — стукнул кулаком по столу пьяный Дима, — ибо нехер!
— Этому больше не наливай, — попросил Сиплый.
Старик согласился и ещё раз проверил ружья, перезарядив то, из которого стрелял напарник. Но Дмитрия рано списали со счетов: осторожно выглянув в окно, он заметил огромного чёрного пса и трех собак-адъютантов возле него. К тем подходили другие шавки и что-то спрашивали на собачьем наречии. Собрав свою группу, уже знакомый им доберман встал напротив окна. Другой пёс, видимо, алабай, увёл своих в сторону двери. “Окружают нас, падлы!”. Мужчина поспешил поделиться наблюдениями с коллегами.
— Тяф! — вторил ему Корейчик, — тяф-тяф!
— Димон! Бери три ружья, дежурь у окна. Сиплый! Как он выстрелит, перезаряжай и передавай! Я — у двери, приняли?
— Палыч, а стрелять сразу или ждать?
Старик задумался. Вопрос был логичным. Пока собаки не нападают, глупо начинать первыми. С другой стороны — вряд ли вожак простит им смерти сородичей. Может, попробовать убрать его и помощников? Потеряют ли псины сплоченность? “А, блин, хуже не будет!”
— Димон! Выцепишь вожака? Если нет, стреляй офицеров! — удивившись последнему термину, старик усмехнулся.
Открыв форточку (мешали доски, которыми крест-накрест заколотили окно), сторож просунул в неё ствол ружья.
— Лыбится, мля.
— Страх совсем потерял, — констатировал Сиплый.
— Держу его, стреляю?
— Огонь! — с задором скомандовал дед.
Сторожка содрогнулась от выстрела. Оконное стекло треснуло. Пару секунд ничего не происходило, затем Дима выругался.
— Это не его помощники, это — телохранители! Заслоняют его!
— Подстрелил?
— Его маламут заслонил, пуля в башку попала, дергается теперь!
— Хер с ним, не добивай, сдохнет сам!
Мужчины переглянулись. Кажется, они сами дали собакам команду на наступление. Это подтвердил мощный удар в дверь, будто кто-то высокий и сильный попытался выбить её. Засов выдержал, сторожа и бандит облегченно выдохнули. Семён, будто вспомнив о чём-то, подскочил к двери и осторожно снял небольшую дощечку, чтобы просунуть в неё ствол “Сайги”. Оружие двигалось из стороны в сторону, охватывая всё больше пространства, все десять выстрелов прозвучали за считанные секунды. Затем, заделав брешь, дед утер вспотевший лоб и отошел, чтобы присесть на стул. Снаружи раздался скулеж пополам с воем. Скорее всего, песье войско потеряло пару-тройку солдат.
— Так не дело, больше патронов посеял, — заметил Сиплый, — пока не лезут, лучше…
Его прервали выстрелы. Дима, заметив, как к окну несутся сразу несколько крупных псов, вовремя среагировал. Бандит тоже включился в дело, выхватив у мужчины ружьё, чтобы перезарядить. Тем временем молодой сторож продолжал палить по псинам из другой двустволки.
— Ещё трое готовы, один легко ранен, — отчитался Димон.
— Чего они?
— Ждут. Мечутся там. Пока тихо.
Затишье оказалось обманчивым. Точно град, по стенам сторожки застучали собаки. Казалось, они специально разбегались, чтобы протаранить хлипкие деревянные стены. Не жалея себя, псы следовали приказам. Домик затрясся.
Щенок испуганно заметался по полу, затем, подняв морду к потолку, издал жуткий вой, от которого у собравшихся заложило уши.
Дед подскочил к двери и поманил к себе Сиплого. Тот всё понял без слов. Сняв засов, мужчины резко выскочили на улицу и открыли огонь. Собаки, не готовые к такому повороту, начали было разбегаться, но вой вожака вернул их к позициям.
— Меняю магазин! — крикнул Семён и встал за спину бандита. Он, успев перезарядить пистолет, вёл прицельный огонь, метя в псин покрупнее. Те отошли подальше, но тут же начали сковывать мужчин полукругом.
— Меняю я! — обороняющиеся поменялись местами, теперь опытному сторожу предстояло разбить строй мохнатых, чего он быстро добился. Из хлипкого домика тоже доносилась стрельба: Димон не отставал от коллег.
Вновь зазвучали выстрелы из ТТ. Песье войско, не сумев добежать до мужчин, попряталось за могилами.
— Назад!
Служивший в армии Сиплый умел беспрекословно подчиняться приказам. Тем более, оставаться на улице с сотней собак в его планы пока не входило. Захлопнув за собой дверь, мужчины перевели дыхание.
— Ловко сработали!
— Ага, мля, ловко, конечно, — обиженно просипел Дима, перезаряжая ружьё. Через секунду он продолжил пальбу.
Подскочив к окну, Семён остолбенел. На них надвигались сотни собак. Шли они в ряд, штук по двадцать-двадцать пять. Строй тянулся из глубины кладбища. Разбив остатки стекла, дед присоединился к напарнику. Сиплый, которому не досталось места, удивлённо посмотрел на щенка. Тот ткнул лапой в его ботинок.
[Продолжение в комментариях]
.