Вы когда-нибудь играли в “Ты бы?..” (часть 1 из 2)
Ты бы отрезал себе мизинец, чтобы получить миллион долларов? Ты бы убила неверного супруга, чтобы выйти замуж за мужчину своей мечты? Ты бы съел собачье дерьмо, чтобы выиграть годовой запас мороженого?
Именно из таких нелепых вопросов и состоит игра “Ты бы?..”, которая похожа на безумного родственника настольной игры “Что бы ты выбрал?..”. Но, в отличие от настольной игры, в “Ты бы?..” ставки реальные. Ставки высоки, как жизнь или смерть... или даже выше.
Я на собственном горьком опыте убедился в этом, после того, что произошло с Сети, моей сестрой. На самом деле ее зовут Сентябрь, но все звали ее Сети, так же как и меня Тоби (на самом деле меня зовут Октябрь – и да, мы ненавидим наших родителей за это). Сети всегда была склонна к соперничеству, даже в раннем детстве. Но я не понимал, насколько, пока она не придумала игру “Ты бы?..”.
Скучными летними вечерами мы играли дома. Вначале только Сети, я, наша старшая сестра Джулс (Джулай, но все зовут ее Джулс) и ее лучший друг Даррен.
Это Даррен добавил карты в игру. Структуру. Он был, откровенно говоря, ботаником и любил настольные игры, хотя неохотно соглашался играть со мной и Сети. Считал нас слишком маленькими и азартными.
Игра в том виде, в каком она существует сегодня, во многом создана Дарреном.
Есть семь карт, которые всегда сдаются по порядку:
ТЫ БЫ [РИСК (глагол)] [РИСК (существительное)] ЧТОБЫ [НАГРАДА (глагол)] [НАГРАДА (существительное)]
Например: ТЫ БЫ [УБИЛ] [СВОЕГО СОСЕДА ПО КОМНАТЕ], ЧТОБЫ [ВЫЛЕЧИТЬ] [РАК]
В большинстве случаев случайное вытягивание карточек приводило к абсурдным комбинациям, которые больше походили на бред сумасшедшего, чем на "правду или действие". Очки начислялись за прогнозы – догадки других игроков, согласится ведущий или нет. Часто самым веселым было то, как игроки начинали оправдывать свой выбор, например: “Конечно, есть собачье дерьмо это ужасно, но две минуты мерзости стоят целого года вкусняшек”. Это была глупая, безобидная забава.
В том, что игра превратилась во что-то ужасное, есть моя вина. Даже в то время я знал, что не должен был поступать так, как поступил. Но я был в ярости на Сети. Она вытянула вопрос: “ТЫ БЫ ЛИЗНУЛА ТАРАКАНА, ЧТОБЫ НЕ ИДТИ В ШКОЛУ”. И конечно тут же согласилась.
– Сети всегда говорит “да”! – не выдержал я. – Это фигня какая-то она просто врет! Она никогда бы такого не сделала.
– А вот и сделала бы! – Сети, которой в то время было около семи лет, сжала кулаки. Она изо всех сил старалась сохранять спокойствие, чтобы играть со старшими ребятами и не быть изгнанной.
– А вот и нет, – огрызнулся я, устав от ее лжи.
Пару минут мы так препирались, пока я, в конце концов, не объявил, что ввожу новое правило: Правило вызова. Любой может бросить вызов другому игроку, и тот должен будет сделать то, на что согласился. Если вызов будет исполнен, игрок, принявший его получит награду. “Не идти в школу” означало, что мне пришлось бы прикрыть Сети перед родителями, чтобы она могла прогулять.
Лицо Сети резко покраснело. Она явно не ожидала, что я придумаю такое правило. Я, жестокий старший брат, только что предложил ей лизнуть таракана.
Признаю, это было не очень порядочно.
Она посмотрела на меня с недоверием в блестящих от слез глазах. Сети всегда восхищалась мной, боготворила меня. Я хотел бы сказать, что в тот момент пожалел о том, что заставил ее сделать. Но тогда я лишь злорадствовал.
Малышка Сети не принимала поражения. Даррен пошел за тараканом (он и Джулс вообще-то должны были присматривать за нами, но парень был просто в восторге от мысли, что кто-то будет лизать таракана). Он вытащил трупик насекомого из одной из ловушек и положил перед Сети на салфетку. Нижняя губа моей младшей сестренки задрожала. Ее большие глаза встретились с моими. А потом она наклонилась вперед, зажмурилась, и высунула язык.
Розовый кончик коснулся таракана.
– Она реально облизала его! – восхищенно заорал Даррен, хватаясь за голову.
– Ф-у-у! – прокомментировала Джули, а я воскликнул: “Отвратительно!!!”
Но теперь я задолжал ей прогул школы. Торжествуя, она завернула дохлого таракана в салфетку и выбросила ее в мусорное ведро.
– Я выиграла, – заявила Сети.
– Ага, а еще ты облизала таракана, а значит лузер по жизни, – парировал я.
– Я ВЫИГРАЛА!
С тех пор действовало правило вызова. Но я должен был понимать, что это глупое и опасное правило не доведет до добра.
На следующей игре в первом же наборе карт Сети попалась карта “УБИТЬ”. Она некоторое время смотрела на нее. Губы Даррена сложились в букву “О” в предвкушении, а мы с Джулс обменялись обеспокоенными взглядами. Использование карты "УБИТЬ" было спорным, но иногда с ним складывались просто уморительные комбинации, например: “ТЫ БЫ УБИЛ СВОЮ ЖОПКУ, ЧТОБЫ СТАТЬ ПОТЕРЯННЫМ СОКРОВИЩЕМ”. Для взрослого человека это кажется бессмыслицей, но десятилетний я считал подобное жутко веселым. Хотя, возвращаясь к этому слову, некоторые комбинации могли получаться совсем неудачными. Сети продолжала тянуть: "СВОЕГО БРАТА/СЕСТРУ.… ЧТОБЫ… ВЫИГРАТЬ… ЭТУ ИГРУ”. Она помолчала, скривив рот в усмешке и рассматривая карточки.
– Отменяем, – заявила Джулс.
– Нет, нет, нет. Мы все еще можем сделать прогноз, – засуетился Даррен, а Сети просто молча положила перед собой карточку с ответом рубашкой вверх.
– Даррен... – Джулс пыталась возразить, но Даррен уже тоже выложил свою карточку. Мы с Джулс последовали его примеру, а потом разом вскрыли ответы.
Даррен и Джулс предположили "НЕТ". На моей карточке было написано "ДА". Я знал свою глупую сестру. И Сети… на ее карточке тоже было "ДА".
– Так и знал, – сказал я, спокойно глядя на нее.
Она безмятежно улыбнулась мне в ответ.
– Да ладно, чушь собачья! – Даррен презрительно скривился, не желая проигрывать. Джулс толкнула его локтем, но он проигнорировал недвусмысленный сигнал и прорычал: – Вызов.
– НЕТ, – воскликнула Джулс. – О, нет, нифига. Нет, никакого вызова.
– Что? Все по правилам, – огрызнулся Даррен. – Если она убьет Тоби, то выиграет игру. – Он посмотрел на Сети и многозначительно добавил: – И я не засчитаю выигрыш, если она будет жульничать. Или блефовать...
– Хватит, – сказала Джулс.
Моя младшая сестра собрала карточки, разложенные на столе, отложила в сторону карточки с ответами "ДА" и "НЕТ" и разгладила юбку. На этот раз она не покраснела. Не заплакала и не смутилась. Она встала, повернулась к Даррену и сказала:
– Ну какой же ты дурачок. Разве ты не знаешь, что это всего лишь игра? Давай, Тоби. Пошли.
У меня что-то сжалось в животе, когда пальцы сестры переплелись с моими. Неожиданное облегчение разлилось по сердцу, когда стало ясно, что, несмотря на азартность, Сети может понять, когда все заходит слишком далеко…
…внезапно ее рука обвилась вокруг моей шеи, дернув меня назад в удушающем захвате. Я ударил ее по предплечью. Цепкие пальцы кинжалами вцепились в мою плоть, мое лицо побагровело, горло жутко сдавило, а перед глазами потемнело. А потом вдруг все закончилось. Даррен и Джулс оттащили Сети назад, вопящую во всю силу легких: “ОТПУСТИТЕ МЕНЯ! ПУСТИТЕ!”
– СЕТИ, ПРЕКРАТИ! – закричала Джулс.
Сети не замолкала ни на секунду, пока они тащили ее в спальню.
– Господи… да она двинутая, – проворчал Даррен.
Джулс объявила, что больше никаких игр не будет.
– Если убью Тоби сегодня вечером, я выиграю! – хрипела Сети, по ту сторону запертой двери. – Я выиграю! Скажите, что я выиграю!
– НИКТО НЕ ВЫИГРАЕТ, СЕТИ! – Джулс не выдержала. – Не могу поверить, что мне приходится это говорить! Я все расскажу маме и папе. Какого черта ты так слетаешь с катушек? Господи! Игра закончилась, ты меня понимаешь? Все кончено, победителей нет. И мы больше никогда не будем играть в эту гребаную игру!
***
Игра была забыта на долгие годы.
Сети, конечно, нашла для себя другие развлечения. Менее опасные. Она была хороша в этом и сколотила состояние на казино, лотереях, карточных турнирах, инвестировании (по ее словам, биржа сама по себе была квинтэссенцией азарта). Конечно же ко всему этому она подходила с полной отдачей и почти непревзойденным мастерством, хотя иногда и страдала от ошеломляющих потерь – прямого следствия огромных рисков. Она знала все приемы этого ремесла – трюки с тасовкой, ловкость рук, взвешивание игральных костей, подсчет карт. Вопреки мнению, которое могло у вас сложиться, Сети была хорошей сестрой. Большую часть времени. Именно Сети заботилась о наших родителях, следила за тем, чтобы их счета были оплачены, газон подстрижен, а в большом доме всегда царил порядок. Она зачастую успевала переделать все домашние дела – приготовить, убраться, прежде чем нанести макияж и отправиться вечером в казино или выпить с деловыми партнерами. Она никогда не училась в колледже, выбрав заботу о родителях, но, с другой стороны, колледж ей был не нужен. Дедушка и бабушка и оставили нам порядочную сумму в наследство, а Сети аккуратно приумножила ее, управляя инвестициями для всей семьи. Она делала это с полной прозрачностью и честностью. И хотя иногда по-крупному рисковала, но только своими деньгами, никогда с нашими. Для нее было важно вкладывать деньги в соответствии с нашей готовностью принять риск.
И все же…
Когда я учился в колледже (а Сети заканчивала среднюю школу), она возродила игру “Ты бы?..”
И на этот раз не было рядом никого, кто мог бы ее приструнить.
Я узнал об этом от Кедара, одного парня из ее школы. Он рассказал, что Сети начала играть с группой старшеклассников.
Я попытался отмахнуться от этого. Ну и что с того? Мы все выросли, пусть играет во что хочет. Не будет же она сходить с ума, правильно?
Только позже я узнал, что она снова изменила правила. Однажды она и несколько других старшеклассников решили, что абсурдные порождения рандома уже не так интересны, как в детстве, и что игрокам теперь полагается тянуть карты до тех пор, пока не составится предложение, которое, по мнению большинства, будет иметь смысл. Конечно, даже тогда большинство предложений все еще не выдерживали испытания реальностью, но были и другие. Например: "ТЫ БЫ СЪЕЛ ЖУКА, ЧТОБЫ ПОЛУЧИТЬ ВЫИГРЫШНЫЙ ЛОТЕРЕЙНЫЙ БИЛЕТ". Реалистичная подходящая комбинация, к тому же вполне выполнимая. Когда один из друзей Сети вытянул ее, он заявил, что определенно это сделает. Сети бросила вызов. Парень съел несколько муравьев, а моя сестра покупала лотерейные билеты, пока не попался выигрышный. Конечно он почти ничего не выиграл в итоге, три доллара, если я правильно помню, но карточки ведь ничего об этом не говорили.
И вот так все и началось – Сети стала своего рода гарантом этой игры.
А потом у нее появились деньги. Наследство стало хорошим подспорьем, да и сама она скопила достаточно большую сумму на ставках и каких-то мутных делах (я так и не узнал, чем еще она занималась, но полагаю, что что-то из этого вполне могло быть нелегальным). Она теперь могла позволить себе добавить в игру перчинки. Поэтому, когда выпала комбинация "ТЫ БЫ РАССТАЛАСЬ С ПАРНЕМ, ЧТОБЫ ПОЛУЧИТЬ НОВЫЙ IPHONE", Сети бросила вызов. И когда ее подруга выполнила это условие, пообещала, что подарит ей новый телефон.
Это был прецедент. Рискованный и вредный для здоровья. Но, я думаю, не более, чем любой другой вид азартных игр.
Пока не стало еще хуже.
Несколько лет спустя к Сети пришли друзья. Я отказался присоединиться: еще в детстве поклялся никогда не играть в эту игру. Если я оказывался рядом, в Сети как будто с удвоенной силой разгорался дух соперничества, поэтому я держался в стороне от группы и наблюдал за происходящим с другого конца гостиной. Люди веселились, смеялись и выпивали, парочка человек курили, но это определенно было не мое дело. Комбинации, которые они вытягивали в основном звучали абсурдно.
ТЫ БЫ ПОЦЕЛОВАЛ МИССИС УИТИНДЖЕР, ЧТОБЫ СПАСТИ ВЫВОДОК КОТЯТ
Раздался коллективный стон. Миссис Уитинджер была директором старшей школы Сети. Чтобы вы понимали, в игре “Поцелуй, женись, убей” ее всегда выбирали для варианта “убить”. За столом разгорелся спор, действительно ли погибнет выводок котят, если игрок скажет "НЕТ", не слишком ли высока цена – всего-то необходимость поцеловать мерзкую директрису. Сети задумалась над вопросом на минуту, переплела пальцы и заявила, что, поскольку котята были вытащены из колоды “НАГРАДА”, а не “РИСК”, игра не подвергнет зверюшек опасности.
– Короче говоря, Скотт, если поцелуешь ее – совершишь доброе дело, если нет – ничего плохого не случится, – заявила она.
– Ну да, но если я не поцелую ее, то где-нибудь могут погибнуть котята, так что... думаю, мне придется поцеловать Уитинджер. – Скотт усмехнулся, услышав дружный стон игроков.
– Вызов, – Сети отреагировала почти автоматически, рутинно.
Скотт действительно пришел в старшую школу с выдуманным делом и поцеловал директора в щеку. Она была удивлена такой внезапной любовью со стороны бывшего никудышного ученика, но и весьма тронута, а Сети сдержала свое слово и наградила Скотта: она нашла где-то выводок котят и приютила их. Кошки до сих пор живут в доме наших родителей, под опекой и заботой.
Но я рассказываю вам об этой игре не по этой причине.
Видите ли, вскоре после выигрыша Скотта другая наша подруга, Розалинда, вытянула комбинацию, вызвавшую настоящий ажиотаж:
ВЫ БЫ ОТРЕЗАЛИ СЕБЕ ПАЛЕЦ, ЧТОБЫ ВЫИГРАТЬ МИЛЛИОН ДОЛЛАРОВ
После секундного потрясения, комната наполнилась возбужденным шепотом. Все присутствующие на той вечеринке знали, что, если задание будет выполнено, Сети, потенциально, может расстаться с миллионом долларов. В те годы она как раз погрузилась в инвестирование и вполне имела финансовые возможности обеспечить вызов. Она и раньше уже выдавала дорогие награды, но эта сумма… Это было исключительное событие. Самое большее, что она когда-либо дарила, – это оплаченную на поездку на Багамы.
– Я бы точно это сделал, – сказал Скотт.
– Ни за что, – отозвался другой парень. – Я бы ни за что на такое не пошел.
– Но миллион долларов?.. – раздался голос из толпы.
– Это же гипотетически, правильно?
Сети слушала это спокойно откинувшись на спинку кресла с блеском в глазах и ленивой улыбкой на лице.
– Очевидно да, – отозвался Скотт, – ну кто просто так возьмет и отдаст миллион?
– Сети могла бы.
– И правда.
– А, к черту. – Розалинда шлепнула свою карточку на стол. – Играем. Делайте прогноз.
Проголосовали все. Половина за вариант “ДА”, другая – за “НЕТ”. Розалинда перевернула свою карточку:
ДА
Головы синхронно повернулись к Сети. Она спокойно поднялась, подошла к бару, налила стакан крепкого себе, затем еще один – Розалинде. Потом пошла на кухню и открыла ящик стола.
Мое сердцебиение участилось. Сети вытащила что-то из ящика и пошла к плите. В ее пальцах поблескивал металл. Она простерилизовала нож над газовой горелкой, положила его на поднос вместе с напитками, бинтами и аптечкой и принесла его Розалинде.
Глаза девушки стали круглыми, как блюдца.
– Черт, – неверяще прошептал Скотт.
Потрясенная тишина над столом стала почти осязаемой.
Я затаил дыхание. Нет. Не делай этого.
Что можно было предпринять? Позвонить в полицию? До сих пор не могу ответить себе на этот вопрос. Никто не заставлял Розалинду что-либо делать. И все же…
Сети откинулась на спинку мягкого кресла, лениво взбалтывая бурбон в бокале. Она с улыбкой посмотрела Розалинде в глаза и прошептала: “Вызов”.
Все застыли.
И тогда Розалинда взяла нож…
~
Телеграм-канал чтобы не пропустить новости проекта
Хотите больше переводов? Тогда вам сюда =)
Перевела Юлия Березина специально для Midnight Penguin.
Использование материала в любых целях допускается только с выраженного согласия команды Midnight Penguin. Ссылка на источник и кредитсы обязательны.
Лунная песня Часть 92
🔞18+
Я не мог поднять веки, будто их кто-то натянул мне на глаза и держал закрытыми, чтобы я чего-то не увидел. Только глухой, отдалённый шум толпы продолжал звучать вокруг, то нарастая, то становясь тише, и под это качающее звучание я неподвижно лежал на песке, истекая кровью. Я даже не знал, в каком я был виде, обернулся ли я человеком, или так и оставался зверем. Тело казалось мёртвым, а мой разум будто отделился от него, продолжая медленно мыслить.
Потом, еле ощущая прикосновения, я понял, что меня куда-то перетаскивают. Хоть бы не в яму с проигравшими бойцами. Путь куда-то оказался долгим, но и мысли мои еле тянулись. Кажется, один раз меня уронили, я не мог точно знать этого, заметив лишь резкий перепад и отдалённое чувство боли, на мгновение уловив его. Кроме этого раза все чувства отказывались работать. И только когда я провёл какое-то время в одном положении, я понял, что меня, наконец-то, куда-то положили, оставив в покое.
Я не спал, но точно выглядел спящим. Бурчание Сёмы чётко слышалось рядом. Он переживал за меня, матерясь на организаторов, бродил возле моей койки назад-вперёд. Я хотел бы ему сказать, что со мной всё хорошо, но не мог. Сил хватало только слушать.
Зато я узнал, что у меня здесь есть верный приятель, которому не всё равно, умру я сегодня, или нет. Мы команда, и я бы хотел вернуться к жизни, чтобы его отблагодарить за неравнодушие, что он показал.
Вскоре я заметил, что хоть чуть-чуть, но могу шевелить пальцем. Заторможенные движения с трудом давались, но я не останавливался. Эта рука лежала за мной, так что Сёма не мог заметить моих попыток жить, и всё ещё болтал с моим неподвижным телом. А потом, когда наговорился, он запел какую-то песню, и я замер, слушая слова.
Знаешь, луна, когда ты одна
На небе сияешь во тьме,
Дети твои внизу на земле
Затянут песню тебе.
Мы будем плясать, мы будем скакать,
Охоту мешая с игрой.
И если в ночи услышишь ты вой,
Знай, что мы ищем покой.
Проклятье твоё за нами идёт,
Не в силах его победить.
Людьми никогда нам больше не быть,
И прошлого нам не забыть.
Знаешь, луна, когда тебя нет,
Мечтаем мы лишь об одном.
Чтоб солнце сияло в небе ночном,
И ночь стала бы вечным днём.
Под эти слова я засыпал, а когда Семён затих, закончив петь, я провалился в сон.
- Ты живой! – радостно прокричал Семён, подняв меня на койке, и трижды сильно похлопал по спине.
Я и сам был рад это осознать.
- Сколько я проспал? – спросил я, не обращая внимания на радость приятеля.
- Да не знаю я, несколько часов. Уже рассвело. Давай вставай, нужно развеяться! – пробормотал он, и дёрнул меня за руку с кровати.
- Почему открыта дверь? – удивился я, когда увидел, что у нас нет препятствия, чтобы уйти.
Голова ясно соображала, тело не болело после боя, как будто его и не было. Лёгкая усталость присутствовала, как после тренировки. Приятно осознавать, что ты в порядке.
- Днём всегда так. Можно прогуляться в парке-лабиринте. Пойдём скорее, а то так и не увидим солнца сегодня, если просидим тут ещё несколько часов.
Поиграем в бизнесменов?
Одна вакансия, два кандидата. Сможете выбрать лучшего? И так пять раз.
Ходила Алёнушка по лесочку
Если тебе не исполнилось восемнадцать, и ты младшая дочь в семье, то самая желанная участь — пасть кровавой жертвой Вечному Лиху.
Можно еще мечтать о пышной свадьбе на всю деревню, чтобы жених красивый и платье из лебяжьего пуха с драгоценным бисером, но это на втором месте. Это если не посчастливится вытянуть Жребий в Красный вечер.
Алена ступает по узкой тропке меж вековых сосен и стройных березок. Часто оглядывается — не увязался ли кто. Сама она десять лет назад, семилетняя, пряталась в кустах вместе со сводными сестрами и преследовала Милу — тогдашнюю избранницу Жребия. Мила плыла по лесу как облако и не переставала улыбаться даже если под босые ноги попадались сухие шишки.
— Здесь направо, — указывает Стежевит, когда тропинка разветвляется.
Алена прижимает его к груди левой рукой — деревянный идол, похожий на огромный указательный палец с вырезанным вместо ногтя младенческим личиком: щурятся хитрые глазки, скалятся острые зубки, блестят пухлые щечки. Стежевит подсказывает дорогу к Алтарю. Отполированный прикосновениями десятков предыдущих Жертв, он настолько гладок и скользок, что то и дело норовит выскочить из влажной от волнения ладони, поэтому приходится сжимать крепче. Потеряешь Стежевита — пиши пропало.
В просветах густой листвы проступает алое небо. Багровый свет прошивает лесной полумрак плотными лучами, похожими на атласные ленты. Алена видела множество красивых закатов, но такой бывает только в Красный вечер — когда солнце тает на горизонте, расползаясь от края до края пеленой цвета свернувшейся крови.
В Красный вечер месяц и звезды не поднимаются, потому что тоже с трепетом наблюдают. В Красный вечер все лесные хищники — и волки, и медведи — прячутся, чтобы ненароком не навредить Жертве. После Красного вечера не наступает ночь, а сразу рассветает утро — и это значит, Лихо заснул еще на десяток лет.
— Здесь налево.
Лицо Стежевита неподвижно, а писклявый голосок раздается у Алены в голове, как будто прямо в мозг угодил комар и мечется теперь, не находя выхода.
Русые Аленины волосы заплетены в две косы и сверкают разноцветными бусинами, а голову венчают отборные ромашки — в каждом цветке нечетное количество лепестков. Белое платье расшито красными нитями, узоры складываются в круги и спирали, при всем желании среди них не отыщешь ни одного острого угла. Сухие хвойные иголки колют нежную кожу свободных от обуви ступней, но Алена не позволяет себе морщиться. На все есть причины. Правила должны быть соблюдены, чтобы Лихо принял Жертву.
Еще раз оглядывается — лес безмолвен, не слышно шелеста хвои под осторожными шагами, не видно шныряющих по кустам любопытных лиц. Сегодня никто не последовал за вытянувшей Жребий, никто не рискнул увидеть таинство великого жертвоприношения своими глазами. Еще бы — в прошлый раз взрослые впали в бешенство, узнав, что Алена с сестрами ходили за Милой. Лихо, мол, мог не обрадоваться ненужным свидетелям и отказаться от Жертвы, тогда бы всем пришел конец. Наверное, сейчас каждый ребенок в деревне под зорким наблюдением либо вовсе заперт на замок.
Красный вечер — не время для шалостей.
Наклонившись, Алена срывает несколько спелых ягод земляники и закидывает в рот, оставляя меж пальцев только одну, чтобы растереть по губам, как любила делать в детстве. Пряный сладковатый аромат напоминает о мачехиных пирогах, о сухарях на печке, о пуховой перине в спальне, куда больше не вернуться. О скучающих на опушке козах, отцветших яблонях и окошках с разноцветными ставнями. Странно, но воспоминания успели запылиться и осесть, будто Алена покинула деревню не несколько часов назад, а в прошлом году.
Все собрались, чтобы проводить, попрощаться и напутствовать. Обиженная Злата пробубнила что-то сквозь зубы — сводная сестренка на месяц старше и не смогла попытать счастья в Жребии только потому, что в семью когда-то приняли Алену. Подруги тоже бросали завистливые взгляды. Оно и понятно — каждая младшая дочь с пеленок мечтает, чтобы именно ее выбрали в Красный вечер, чтобы именно она подарила всем еще десять лет безмятежного житья и чтобы именно ее нарисовали на стене в Избе памяти, куда взрослые ходят почитать героев.
Кто нарисован в Избе памяти, обретает вечную жизнь среди богов, это все знают.
— Налево.
Младшие дочери с материнским молоком впитывают мечту вытянуть Жребий. Каждая больше всего на свете боится, что в семье родится еще одна девочка. Каждая в полнолуние носит подношения на Божественную поляну и молит, чтобы следующий Красный вечер достался ей. Каждая хранит невинность как зеницу ока, даже когда соблазн непреодолимо велик. Потому что только девственница может стать Жертвой.
Миле исполнилось четырнадцать за два дня до Красного вечера. Вытянув Жребий, она сказала, что лучшего подарка на день рождения не придумать. Как и Алену сегодня, ее наряжали и провожали всей деревней — кто с радостью, кто с завистью. Чистая, яркая и легкая как букет полевых цветов, она ушла в лес, и никто не заснул, пока солнце не засияло на горизонте, разгоняя захвативший небо багрянец. Когда Стежевит вернулся на свое место в дом старосты, взрослые закатили громкий праздник, а ночью развернули гуляния с пиром и танцами у костров. И ровно десять лет, с того утра и до сегодня, каждый благодарил Милу за подаренную жизнь.
А теперь пришло время Алены.
Чем глубже уводит тропинка, тем гуще и непролазнее делается лес. Тишина тоже будто уплотняется, даже ветер не играет листвой, только похрустывают редкие веточки под босыми ступнями да шуршат складки платья. К запахам мха и грибов примешиваются новые: странная смесь горящей древесины, плесени и гнилого мяса. Это знакомо — также пахло, когда Алена с сестрами вслед за Милой подбирались к Алтарю. Значит, осталось немного.
Червленый сумрак такой густой, что, кажется, проникает внутрь с каждым вдохом и растекается по жилам, заражая чем-то неизлечимым. Стараясь дышать только носом, Алена крепко смыкает губы, и они склеиваются земляничным соком как пропитанные медом хлебные ломти.
— Уходи с тропы вправо.
В прошлый раз именно здесь они оставили Милу — тропинку покидать слишком опасно. Провожали ее взглядом, пока окончательно не потерялась среди деревьев, а потом долго стояли, не решаясь произнести ни слова. Прошло едва ли больше часа, когда тишину разбил истошный Милин вопль — далекий, долгий, надрывный, он в конце концов оборвался как отрубленный серпом, и небо тут же налилось золотым рассветом. Только тогда они побежали домой, еле поспевая друг за дружкой.
Здесь темнее, и едва пробивающийся сверху свет окрашивает все бордовым — кожу рук, листву, хвою, кору и вырезанного из светлого ясеня Стежевита. Дикая малина метит хлестнуть по щекам ветками, шиповник цепляется за рукава. Безжизненное безмолвие наполняет воздух, словно все это просто сон или видение. В любой другой день Алена то и дело отмахивалась бы от приставучих мошек и счищала бы с лица назойливые паутинки, но в Красный вечер лес принадлежит только двоим — Жертве и Лиху.
И он уже почувствовал гостью — краем глаза Алена отмечает, как бесшумно сыпят хвоей и листвой вековые стволы, наклоняясь и извиваясь, словно силятся получше ее рассмотреть, прикоснуться, попробовать на вкус. Но стоит оглянуться, и они тут же распрямляются как ни в чем не бывало.
Споткнувшись о скользнувший под ноги корень, она едва удерживает равновесие и стискивает Стежевита до боли в пальцах. Пересохший язык нервно облизывает сладкие губы, сердце обращается куском льда и пускает по венам холодные колючки. Хочется быть бесстрашной, как Мила, но Алена из совсем другого теста, она не похожа на остальных девочек.
— Направо.
Папа привел ее в деревню, потому что стал слишком хворым и боялся умереть, оставив пятилетнюю дочь в одиночестве среди дикого леса, где ютилась их крошечная избушка. Вдвоем они добирались до деревни почти неделю, за это время папа истратил последние крупицы здоровья и свалился замертво, когда крыши домов только показались вдалеке. Алене пришлось добежать одной, чтобы позвать на помощь, хоть и стало уже ясно, что это бесполезно. Осмотревшая отца знахарка Рада тогда сказала, что он и без того прожил слишком долгую жизнь для такого слабого сердца.
Стежевит уводит в самые дебри, теплея от нетерпения, будто внутри затлели угольки. Алена стискивает зубы и продирается через заросли, следя, чтобы не слетел с головы венок, не порвалось платье, нарушая важные узоры. Тишина понемногу тает, разбавленная далеким неясным шепотом десятков голосов. Все они девичьи и звучат напряженно, тревожно, будто тщатся предостеречь. Ветви и деревья извиваются уже не таясь, то расступаясь, чтобы освободить путь, то, наоборот, сплетаясь перед самым лицом. То и дело приходится пригибаться, одной рукой прижимая к себе Стежевита, а другой оберегая глаза.
— Налево.
Мачеха с радостью вызвалась приютить Алену, хотя у самой уже росли три дочери, а муж прошлой зимой не вернулся с охоты. Окружила любовью и заботой как родную, приложила все усилия, чтобы не дать горестям разъесть душу. Порой Алена позволяла себе верить, что это искренне, и тогда жить становилось легче.
Шепот усиливается, приближается, и кажется, вот-вот разберешь отдельные слова, но они истаивают в последний момент, щекоча в подкорке недосказанностью. Могучие стволы хрустят, переплетаясь друг с другом, кроны раздвигаются, и багровое небо предстает во всей суровой красе. Сплошная кровь, ни мельчайшего просвета, ни единого штриха иного оттенка.
— Теперь только прямо.
Кора на деревьях с треском расходится, распахиваясь сотнями любопытных совиных глаз. Зрачки нервно подергиваются и жадно следят за каждым движением Алены, то почти утопая в стволах, то выпучиваясь так, словно готовы выпасть. Опустив голову, она старается смотреть только под ноги. Несмотря на июльскую жару, спина покрывается липкой пленкой ледяного пота. Мелкая дрожь размягчила кости, и теперь кажется, что все тело сплошь заполнено холодцом. Каждое движение выходит рваным и неуверенным, собственное сиплое дыхание шумит в ушах как наждачка по дубовому бруску.
Надо дойти до конца, осталось немного.
Лихо совсем рядом, его можно ощутить прохладным дуновением на коже, почуять едкой пожарной вонью, будто повсюду расползся густой невидимый дым. Голова делается мутной как лужи в хлеву, к горлу подбирается склизкая тошнота. Лихо смеется, и смех этот, шелестящий, хриплый, перекрывает многоголосые перешептывания. Весь лес в его власти, и леса вокруг этого, и все остальные леса тоже. Нигде не скрыться.
Проходит еще минута или час, когда деревья в один момент расступаются, раскрывая просторную поляну, выложенную большими неотесанными камнями. Белоснежные, с красной прожилкой, они спиралью складываются от края к центру, и Стежевит велит ступать по кругу, не пропуская ни один. Едва удерживаясь в сознании, Алена подчиняется, и лес вокруг поляны тоже закручивается движением, будто подражает или дразнится. Березы, ели, лиственницы, сосны вертятся бесконечной каруселью, не переставая моргать круглыми птичьими глазами, и сквозь расшумевшуюся листву слышно, как довольно посмеивается Лихо — Жертва пришлась по вкусу, и он примет ее с радостью.
По пути в деревню папа рассказывал, почему они с мамой сбежали оттуда много лет назад, предпочтя рискованную жизнь отщепенцев в кишащем опасностями чреве тайги. Причина одна — Жребий. Они боялись, что родится дочь, и придется прививать ей мечту умереть в Красный вечер. Потому что это одно из главных правил — Жертва должна быть добровольной. Младшей дочери полагается шагнуть в пасть Лиху по собственному желанию, без страха и сомнения.
С кружащейся головой, шатаясь из стороны в сторону, Алена все же достигает центра спирали. Здесь небольшое углубление в земле, и она с третьей попытки устанавливает туда Стежевита, глядя на неподвижное младенческое личико будто сквозь серый туман.
Поэтому взрослые и воспитывают детей так, чтобы они грезили о Жребии словно о чем-то благодатном. Поэтому мачеха с готовностью взяла на себя еще один голодный рот — лишь бы отвести беду от родной Златы. Поэтому сегодня жители деревни подстроили так, чтобы Жребий вытянула чужая всем Алена. Чтобы никому не пришлось поутру украдкой оплакивать дочь, изображая счастье на празднике после Красного вечера.
Потому что не бывает никакой вечной жизни среди богов.
Лес вокруг поляны замедляет движение, а белые камни под ногами наливаются зыбким светом. Алые линии на них пульсируют точно полные крови вены. Чудится, надавишь ступней чуть сильнее — и брызнет сукровицей.
— Я здесь, — шепчет Алена, снимая венок.
Переплетенные ромашки падают на землю, разбрасывая лепестки будто искры. Из глубины леса сразу со всех сторон слышится треск ломаемых деревьев — это Лихо показывает неукротимую мощь, готовясь явиться.
— Я юна, как весна. Я чиста, как горный ключ. Я пришла по доброй воле и не намерена убегать. — Короткий заговор призыва Лиха младшие дочери заучивают назубок, со сладостным томлением воображая, как однажды произнесут на этой самой поляне.
Папа рассказывал, что Лихо явился сотни лет назад, когда люди еще населяли всю землю. Они жили в высоких каменных домах и летали по небу на исполинских железных птицах. Бескрайние деревни назывались городами и сияли по ночам, затмевая звезды.
Алена распускает косы, блестящие бусины с четким постукиванием рассыпаются по камням. Треск деревьев приближается, кроны трепещут и волнуются. Настроение Лиха тяжелой волной переливается с восторга на гнев. Воздух наполняется дрожью, запахи тлена и пожара становятся почти нестерпимыми. Это сила, что способна стереть в пыль все на свете.
В считанные месяцы Лихо истребил людей и уничтожил все, что создано их руками. Горстка выживших при помощи древней магии умудрилась заточить зло в глубине леса, и теперь единственное, что может его сдерживать — приходящая на смерть раз в десять лет девственница, выбранная из числа младших дочерей. Не получив Жертву, Лихо высвободится и закончит начатое.
Тяжело дыша, Алена стискивает зубы и дергает подол платья, легко разрывая тонкий ситец. Алые узоры корчатся и ломаются, образуя острые углы. Спирали складываются стрелками, овалы разбиваются на колючие скорлупки. Дрожащими пальцами Алена стягивает с плеч лохмотья и остается совсем нагой. Жаркий красный воздух льнет к коже душным покрывалом, похожий на прикосновения большого сухого языка.
Торчащий из земли Стежевит зудит в мозгу беспомощным поросячьим визгом:
— Ты задумала неправильное! Тебе не дозволялось!
Разумеется, на жителей деревни нельзя злиться. Они делали это, чтобы выжить самим и уберечь потомков. У Алены нет права ставить собственную жизнь выше жизней всех остальных. Вот только и жалеть ей давно некого. Мать не пережила роды, а отец погиб, спасая дочь. Это он научил, что можно повернуть ритуал жертвоприношения так, чтобы остаться в живых.
— Прекрати немедленно! Пока не поздно передумать! — увещевает Стежевит.
Это правда — Лихо все еще обязан забрать Жертву. Все эти венки, босые ноги и узоры на платье не так уж много весят. Главные правила — Жертве от десяти до восемнадцати, Жертва пришла на Алтарь добровольно, Жертва девственна.
Земля трясется, камни сияют ярче, воздух тяжело дрожит. Смех Лиха превращается в низкий гул, похожий на разъяренный рев. Он вот-вот появится, поэтому надо действовать расторопнее.
— Одумайся!
Алена делает шаг, чтобы оказаться прямо над Стежевитом, а потом становится на колени и пристраивает его между бедер. Ветер налетает ураганным порывом, хлеща по лицу и дергая за волосы, словно вознамерился унести Жертву с Алтаря, лишь бы не дать свершить задуманное. Деревья шумят как гроза — чудится, будто весь лес неистовствует, протестует, осуждает.
Алена зажмуривается и медленно опускается на Стежевита, лишая себя невинности. Боль похожа на острую горячую вспышку, какие бывают в небе во время звездопадов. Вот и все, не стать ей теперь Жертвой.
Попробовавший крови Стежевит замолкает и холодеет внутри Алены, будто магическая идольская жизнь вдруг иссякла.
Весь лес утихает в один миг, только подрагивают и горячеют белые камни Алтаря под коленями. Не поднимая век, Алена слушает, как нечто большое и бесплотное склоняется над ней, то ли принюхиваясь, то ли желая получше рассмотреть.
Лихо пришел.
— Я предстала пред тобой не для того, чтобы продлить заточение, но чтобы даровать свободу, — сдавленно произносит Алена. — Выходи из западни через мое тело и стань со мной единым целым. Я даю согласие.
Потому что если говорить о вечной жизни, то это единственный способ. Лихо мог высвободиться и сам, не получив Жертвы, но, во-первых, тогда бы он просто убил Алену вместе со всеми остальными, а во-вторых, для него, вечно бестелесного и бесформенного, нет ничего желаннее, чем завладеть совершенным человеческим телом. И пусть Алене не по силам сдержать ярости Лиха, пусть придется подчиниться его воле, пусть она останется единственной во всем мире. Это лучше, чем погибнуть на Алтаре и примкнуть к мятущимся душам предыдущих Жертв во имя сохранности рода тех, кто никогда не станет ей семьей.
Стежевит рассыпается гнилой трухой и выходит из Алены с влажными комьями кровавой слизи. Он не вернется в дом старосты, и скоро они все поймут. Наверное, даже попытаются что-то предпринять, должны же быть какие-нибудь заветы на такой случай. Не зря ведь у Рады столько волшебных книг, не зря она вечно сушит незнакомые вонючие травы.
Лихо придавливает сверху плотным шерстяным одеялом, тяжелой необъятной ладонью, просачивается в ноздри и уши, скользит в горло, впитывается в поры обнаженной кожи. Алена осторожно принимает всю его безграничность, неторопливо осознает природный первородный гнев. Он естественен как дыхание и логичен как смена дня и ночи. Люди совершили ошибку, пленив Лихо. Все шло закономерно. Их время давно исчерпано.
Разум проясняется, головокружение отступает. Дрожь оставляет мышцы, кровь остывает в жилах, успокаивая напуганное сердце. Алена открывает глаза и поднимается на ноги. Камни погасли, деревья чуть покачиваются от спокойного ветра. Из-за стволов выглядывают крупные волки, любопытно шевелит ушами пушистая лиса. Рыжая белка перескакивает с ветки на ветку. Они уже знают, что Красный вечер закончился, и дальше наступит Красное утро, а за ним Красный день. Неровными штрихами над верхушками вспархивают птицы, черные на фоне багрового неба. Теперь оно всегда будет таким.
Когда Алена возвращается к деревне, соседский мальчишка Прохор, карауливший на окраине, бросается к домам, клича родителей. Суета поднимается мгновенно: крики, толкотня, надсадный лай, испуганное телячье мычание. Алена ступает неспешно, бледная, растрепанная, голая, с пустыми глазами, с засохшей на бедрах кровью, и все понимают, что это значит. Одни хватают вилы, но не решаются приблизиться, другие хлопают дверью, запираясь в доме. В окнах маячат перекошенные ужасом лица. Матери закрывают собой детей, отцы беспомощно сжимают топоры и кувалды.
Алена останавливается на главной улице. Отсюда видно, как особо умные убегают прочь, наспех похватав самые ценные пожитки и волоча за руки плачущих детей. Будто еще есть шансы спастись. Где-то мелькает лицо Златы, и теперь в ее глазах совсем не осталось зависти.
Ковыляет навстречу старая Рада, рассыпая перед собой соль. Волосы трепещут на ветру седыми змеями, подмышками зажаты гремящие склянки с порошками и сушеные стебли полыни. Она выкрикивает что-то на незнакомом языке, а потом добавляет чуть тише:
— Я готова принять бой!
Улыбнувшись, Алена вскидывает руки, и небо обрушивается на крыши всепоглощающим бурым пламенем.
Автор: Игорь Шанин
Лунная песня Часть 91
🔞18+
Я ждал с нетерпением своего оппонента, представляя его грозным, большим, ведь он одержал уже две победы. Два противника уже пали от его когтей или клыков. Я не собирался становиться третьим.
Ворота открылись, и на арену нерешительно шагнула миниатюрная девушка, робко глядя на собравшихся зрителей, и, как-то уж совсем боязно поглядывая в мою сторону. С виду ей было лет двадцать. От волнения она держала свою запястье другой рукой у пояса.
Кто были её соперники, что ей удалось победить их? Неужели против выставляли раненых, лежащих борцов, которые даже ответить не могли? Я уже стал задумываться о некой помощи, которая могла исходить со стороны. Стрелки стояли на местах, я увидел их, вспоминая, что рассказывал Сёма. Мы не можем не драться, это я тоже помнил, так что придётся отбросить свою жалость, если я не хочу быть застреленным. А вдруг те двое так и проиграли?
Нет уж, меня так не провести!
Я двинулся на врага, пусть и казавшегося зайцем перед волком. Ворота за её спиной захлопнулись, от страха она прижалась к ним. Нужно совершить всего один взмах когтями и всё, отбросив любые чувства, которые будут мне мешать сделать это. Шаг за шагом я подходил всё ближе и ближе, не торопясь. Хотя, надо было ускориться, а то мысли то и дело набивались в голове.
И вдруг я увидел перед собой Марийку. Она смотрела на меня, стоя рядом с этой девушкой.
- Что ты собираешься делать, Стас? Неужели убьёшь беззащитное существо? – раздался её голос, остановивший меня.
Что происходило? Откуда здесь Маруся? Я зажмурил глаза, потряс головой, и теперь всё стало ещё хуже. Эта девушка и была Марийкой. Той самой демоницей, что сидела в моём сердце. Вот же она стоит рядом со мной и умоляет не убивать её. Я и так виноват перед ней, может, стоит сейчас извиниться?
И я вернулся к полуобразу человека, чтобы сказать ей то, что должен был ещё там, в лесу у дерева, когда она меня... на моей груди снова появились порезы, я посмотрел на них, и тут же увидел мох и корни под ногами. Где я? Я поднял глаза, и вокруг стояли деревья. Я в лесу. Меня перенесло в тот момент, когда моя милая волчица ранила меня, но почему-то не убегала, как это было в тот раз. Она испугалась, и смотрела на меня, будто я пришёл к ней уже с этой раной. Она потянулась ко мне, чтобы излечить меня. Я ведь истекал кровью. Её ладонь коснулась моей щеки. Каким же приятным казалось это прикосновение. Я снова осознал, что влюблён в Марусю. Нужно рассказать ей всё, что было на самом деле, раз у меня появилась такая возможность.
Я посмотрел в её глаза... это был не её взгляд. На меня смотрели два огонька убийцы, жестокого и бесчувственного. Это не Марийка! Это была не Марийка! Адская тварь, затмила мой разум. Я был ранен! Раны всё равно кровоточили на моей груди.
И тут она нанесла мне удар в грудь, целясь в сердце, но промахнулась. Её тоненькая рука словно копьё вонзилось мне под рёбра. Я только успел чуть увернуться, что и спасло меня. Лес тотчас испарился в моих глазах. Больше никакого мха и корней. Только арена и кровь на песке из моей единственной раны.
Толпа ликовала, глядя, как эта коротышка вонзила в меня свою конечность.
Она выдернула руку и уже готовилась снова нанести удар. Я обернулся снова зверем, увеличившись в размерах, в это время меня ударили в бедро. Эта деваха тоже обернулась противной тварью с кожей цвета глины, шестью глазами на большой по сравнению с телом голове, широким ртом с мелкими рядами коротких клыков. Руки её стали острыми лапами как у насекомого, и из боков вылезла ещё пара конечностей. Она стояла вертикально на ногах, и не казалась резвой, наоборот, её движения выглядели слишком заторможенными, но в момент удара, она действовала как молния.
Я схватил её за мелькнувшую передо мной лапу и вцепился клыками в место, где находился сустав. Откушенный кусок конечности упал на песок, из него потекла тёмно-синяя кровь. Этот демон издал писклявый крик, такой громкий, что, кажется, даже толпа перестала кричать, заткнув уши.
Я не стал ждать, и махнул когтями, пропоров ей ключицу, но за что-то зацепился в её скелете, не в силах выдернуть лапу. Это позволило ей в свою очередь нанести урон мне. Куча бритв клыков вонзились мне в предплечье, а эта сволочь ещё и начала мотать головой, чтобы изорвать мне мышцы. Заревел и я, но в то же время свободной лапой вонзился ей в спину. Её острая как шип рука воткнулась мне в плечо, другая в живот, третья в ногу. Мы стояли, сцепившись, и обменивались ударами. Никакой пощады! С одной лапой я проигрывал, нужно было освободить вторую, иначе меня здесь изрешетят.
У меня же есть ещё оружие. Клыками я вцепился ей в голову, хорошо что пасть смогла раскрыться так широко. Я уже чувствовал как слабею из-за потери крови, но сил хватило, чтобы метнуться в сторону. Раздался звук её рвущихся телесных тканей, сухожилий, хруст костей. Моя рука освободилась, но к тому моменту уже было поздно. Я лежал на земле в полуобразе, рядом лежала её оторванная башка, а в десяти шагах ещё шевелилось тело демоницы, размахивая конечностями.
Раздался возглас ведущего. Толпа орала от радости, а, может, от разочарования. Мне становилось всё хуже и хуже. Яркий свет направленно ослепил меня, а потом всё стало темнеть, но не на арене, а во мне. Так хотелось увидеть единичку на табло... было бы обидно умереть, выиграв бой. Или я ещё не выиграл? Что если она ещё жива, значит, проиграю я, когда она встанет надо мной?
Прежде чем ложиться спать сегодня вечером, проверьте кое-что. Это может спасти вам жизнь
Когда мне было лет восемь или девять, случилась одна из тех ночей: я просто никак не могла уснуть. В комнате было жарко, а я весь день провела в ней, поедая мороженое и пялясь в телевизор... Теперь в ушах стоял странный гул, все тело дергалось, словно наказывая меня за целый день безделья.
Хуже всего дела обстояли с подушкой. Никогда раньше она не была такой комковатой. Наволочка сразу же промокла, я перевернула подушку, но пара минут – и она снова стала влажной. Сколько бы я ни ворочалась, мне никак не удавалось устроиться поудобнее.
В конце концов я поднялась и спустилась вниз в гостиную, где отец смотрел бейсбол. Увидев меня, он выключил звук и спросил, не нужно ли мне чего-нибудь.
Я пожала плечами.
– Моя подушка отстой. Вот и все.
Он кивнул и как-то странно улыбнулся.
– Может, это мистер Подушка?
Первое, что вы должны знать, мой отец – чертов шутник. Мама ушла, когда мы с сестренкой Мэдисон были еще маленькими, но он очень старался и любил нас за двоих. В походах он всегда рассказывал нам дурацкие истории о привидениях, о бешеных оленях или медведях, приходящих на запах девичьего шампуня, а потом, конечно, подкрадывался и гремел палаткой посреди ночи, чем пугал нас до потери сознания.
– Я только наберу воды и вернусь в постель, – пробормотала я, бросив взгляд на телевизор. Команда "Брюэрс" проигрывала с разницей в восемь очков, так что, возможно, он просто пытался отвлечься.
– Он был настоящим отморозком, знаешь – продолжил отец, не обращая на меня внимания. – Конечно, тогда его не называли мистером Подушкой. Кажется, его звали Дуглас. Любитель пробраться в комнату к детишкам, чтобы задушить их до смерти.
– Спасибо за эту информацию, – сказала я, наливая стакан воды. – Это определенно поможет мне заснуть.
– Конечно, в конце концов его поймали. Был большой суд и все такое. Но прежде чем вердикт был вынесен, сокамерник задушил его подушкой.
– Ясно.
Заглянув в холодильник я нашла там остатки пиццы и начала осторожно выковыривать пепперони, пока отец продолжал.
– Странная вещь произошла следующей ночью, – продолжал отец. - Они нашли сокамерника мертвым. Задохнувшимся. Вот только в камере больше никого не было. Некому было совершить это преступление. Я знаю, что можно подумать... возможно, это сделали охранники, так ведь? Возможно. Но потом начали умирать и другие люди. Другие заключенные, которые не ладили с Дугласом. Все они задохнулись в своих постелях. Тогда Дугласа стали называть мистером Подушкой.
– Оооо… Становится жууутко.
– Но на этом история не закончилась. Вскоре дети в районе неподалеку от тюрьмы тоже начали умирать. Матери находили их мертвыми в кроватях. И единственное, что связывало эти смерти – это то, что некоторые из детей накануне вечером упоминали, что им было неудобно засыпать, и спрашивали, не меняли ли родители подушки.
– Папа. Это самая глупая история на свете. Просто прекрати.
–...А утром они находили старые подушки детей спрятанными, причем на кровати не было вообще ни одной подушки! Как будто они просто исчезали.
Я не обратила внимания на последнюю фразу и просто направилась в свою комнату. За спиной снова заговорил комментатор бейсбольного матча.
Подходя к своей комнате, я готова была поклясться, что услышала шаги и скрип открывающегося окна. Я вошла. Посмотрела посмотрела на кровать. И без шуток: на ней не было подушки. Окно было открыто настежь, я подбежала к нему. На улице царила темнота, лил дождь, и не было никаких следов чьего-либо присутствия. Наконец я закрыла окно, пару раз подергав ручку для уверенности.
Мое сердце билось с частотой, наверное, около тысячи ударов в минуту. Я подошла к шкафу. Открыла его. Моя подушка лежала на нижней полке.
Я завизжала и пулей слетела вниз по лестнице.
– Папа!
Он сразу же выключил игру и подбежал ко мне. Я попыталась рассказать про окно, подушку и все остальное.
– Скажи честно, это была просто глупая история, да? Самая глупая на свете?
Папа кивнул.
– Я ее нахожу сочинил. Прости меня. Я не должен был тебя пугать. Мистер Подушка? Правда. Я думал, ты уже достаточно взрослая, чтобы не испугаться.
Но пока говорил, папа выглядел каким-то нервным, будто что-то подспудно его беспокоило... Внезапно его глаза расширились.
– Подожди здесь, на диване. Я сбегаю и посмотрю как Мэдди, не напугал ли ее трой крик.
Я никогда не видела, чтобы мой отец бегал так быстро. Он взлетел по лестнице пропуская по две ступеньки за раз. И все время, пока его не было, я представляла себе младшую сестру мертвой или умирающей, кричащей, бьющейся под мягкой подушкой, обхватывающей ее лицо, высасывающей из нее жизнь… Я не могла поверить, что убежала, не проверив ее.
Через несколько секунд отец спустился вниз, держа на руках мою спящую сестру.
– Я подумал, что нам всем будет весело провести вечер в обнимку на диване, – сказал он. – Что скажешь?
После этого случая папа больше никогда не упоминал мистера Подушку. Но, конечно, ему и не нужно было. Даже сейчас, когда мне уже за 30, я все равно каждый вечер перед сном проверяю этикетку на внутренней стороне наволочки и убеждаюсь, что она самая обычная.
Время от времени я все еще слышу о том, что какой-то ребенок в моем городе внезапно умер ночью. Конечно, у меня есть своя теория о том, что происходит, но я считаю, что нет смысла делиться ею. Кто поверит в такую глупую мистификацию, как мистер Подушка, верно?
Простите. Я знаю, это звучит как бред, но я просто хотела поделиться этим, вдруг это поможет кому-то еще. Перед тем как лечь спать сегодня вечером, проверьте наволочку на своей подушке. Убедитесь, что вы узнали этикетку внутри.
Это может спасти вам жизнь.
~
Телеграм-канал чтобы не пропустить новости проекта
Хотите больше переводов? Тогда вам сюда =)
Перевел Березин Дмитрий специально для Midnight Penguin.
Использование материала в любых целях допускается только с выраженного согласия команды Midnight Penguin. Ссылка на источник и кредитсы обязательны.
Сможете найти на картинке цифру среди букв?
Справились? Тогда попробуйте пройти нашу новую игру на внимательность. Приз — награда в профиль на Пикабу: https://pikabu.ru/link/-oD8sjtmAi
Лунная песня Часть 90
🔞18+
- Где сто пятнадцатый? – грозно прокричал другой стражник в коридоре, вызывая меня.
А я, ужасно боясь своей очереди, не хотел идти на арену, но ноги сами пошли к выходу. Храбрость демона внутри гнала моё тело позабавиться, ведь он не боялся погибать, в отличие от меня.
Мы прошли несколько проходов, лестниц и вышли к длинному, прохладному и тёмному коридору, в конце которого меня ждали ворота, за которыми, наверное, и было место сражений. Как я должен был себе его представлять, как боксёрский ринг? Бой насмерть. Звучало пугающе, но ведь в деревне я уже сражался с нежитью. Тогда я был хуже подготовлен, чем сейчас, так что мне было нечего бояться.
У двери стоял человек в очках и костюме с графином, наполненным синей жидкостью. Выглядело не аппетитно, и имело резкий запах кислятины, от которого чесалось в носу.
- Стас, выпей, это зелье ярости, - протянул его мне незнакомец.
Я задумчиво смотрел на него, не соглашаясь притрагиваться к этому напитку.
- Зачем оно мне? – спросил я после недолгой паузы.
- Я Олег, твой представитель. Тут все пьют это зелье, это не будет преимуществом, раз оно всем разрешено, но если ты откажешься, то подаришь преимущество противнику, - ещё раз предложил он мне, но я наотрез отказался, не желая употреблять что-то неизвестное перед боем, где меня могли уничтожить.
- Не хочет он, чего не понятного! – торопил стражник, держась за ручки ворот.
Олег недовольно вздохнул, опустив сосуд, и всё ещё что-то приговаривал себе под нос. Какая мне была разница до его ворчания. Не ему же предстояло выйти на ринг.
Стража открыла проход, и яркий свет ударил мне по глазам, будто я вышел из пещеры солнечным утром. Сделав козырёк над бровями из ладоней, я сделал несколько шагов вперёд. Глаза быстро привыкли к прожекторам, и я увидел огромный стадион. Десятки рядов трибун были забиты скандирующими зрителями. На огромном табло я увидел две цифры: сто пятнадцать и восемьдесят сеть.
Свист, крики, всё пространство было заполнено гулом толпы. Воздух пропах запахами пота и крови. Сердце моё заколотилось сильнее, ведь именно я сейчас был предметом для восторга или разочарования.
Ворота за моей спиной захлопнулись, и я резко повернулся, ладонями прислонившись к стене. Эй! Я не хочу тут оставаться! Я начал колотить, но в таком шуме ничего не было слышно, кроме смеха толпы. Люди смеялись надо мной, над моим страхом, и вскоре стали выкрикивать непристойности. Я ощутил, как меня уже списали со счетов, а я ещё даже не начал бой.
Я глядел по сторонам, из своего укромного местечка у ворот на краю песчаного поля. Настоящие герои выходят на середину арены, чтобы поприветствовать зрителей. Вот как надо было себя вести. Но уже поздно размышлять. Где же мой соперник?
На другой стороне арены напротив моих ворот находились точно такие же, и ещё два выхода по бокам. Всего четыре прохода, из одного вышел я, и три, из которых на меня мог кинуться соперник. Что это за средневековье? Может, нам ещё и мечи выдадут со щитами?
И тут я обнаружил, что в зале существует ведущий, голос которого вдруг громко раздался из усилителей, расставленных по всему пространству.
- Сто пятнадцатый участник наших боёв появился не в лучшей форме! Давайте не будем столь категоричны, и дадим ему второй шанс, ведь, как я уже говорил, это его первый бой! Поприветствуем его! – проголосил он, и толпа поддержала меня, а ведь ещё несколько секунд назад сравняла с землёй. Как быстро может поменяться настроение публики.
Значит , меня уже представляли, пока я был за дверями. И что же я показал всем, что я трус? Нет, лучше поздно, чем никогда. Я направился в центр, как и задумал ранее, подняв руки, приветствовал всех и широко улыбался. Пока что ничего страшного, даже забавно. Это же шоу, а я его участник. Реслинг с демонами. Тут, наверное, все уже договорились. Я не мог проиграть, ведь за меня заплатила Ева. Я почему-то верил в успех всей этой затеи.
Я начал искать глазами вип-трибуну, где могли сидеть мои покупатели, или как их теперь называть? Было слишком много рядов, слишком много зрителей. Откуда они взялись на этом острове?
- А теперь представим второго участника! Номер восемьдесят семь! Он нам уже знаком по двум поединкам, которые, как вы знаете, или догадались, ему удалось выиграть. Сможет ли он одержать третью победу, или счёт выигрышам откроет сто пятнадцатый?! Поприветствуем же второго участника боёв!!! – провопил ведущий, и толпа взорвалась.
Мне такой поддержки они не оказали, ну и ладно. Будет сильнее контраст, когда я пройду дальше.
Ворота напротив медленно открывались, я пристально смотрел, кто же выйдет ко мне в пару, а внутри моего тела, головы, творилось нечто неизвестное. Всё колотилось от волнения, я глубоко дышал, и даже не замечал, что уже находился в образе зверя, готовый вступить в схватку с врагом...