Я был найден и в приказном порядке отправлен домой праздновать мой же день рожденья. Поддержать рыдающую Линду пришли девятилетние свахи, они же подруги брачующейся, которых я никогда не видел. Весёлое мероприятие напоминало поминки и допрос с пристрастием. Дело в том, что за столом присутствовал непреднамеренный языковой барьер. Гости молчали на латышском языке, мы с мамой смотрели на исчезающую еду на русском. Я не знаю, в какой именно момент, но, подозреваю, что где-то в финальной части трапезы

Линда осознала всю глубину и фатализм ошибки и начала на меня смотреть уже с некой укоризной, мол, не о том рыдала, не ради того ногти на руках до локтя обгрызла. Я вообще чувствовал себя как не в своей тарелке и ждал какого-то сигнала от мамы. Мать моя человек проницательный и по лоснящимся лицам приглашённых поняла, что бракосочетание не состоится, посему сидела с совершенно безразличным лицом на полукудрявой голове. Мы с мамой вздрогнули в унисон, когда они начали петь какую-то специальную песню. Это я сейчас знаю, что у них есть песня, которой поздравляют с днём рожденья, а тогда мне казалось, что это древнее заклинание с крайне негативным посылом. Мол, так не доставайся же ты никому! Они честно допели всю песню до конца, завернули оставшуюся еду в наши салфетки и отбыли восвояси.

Линда, позже, стала валютной проституткой, а у меня нет-нет да мелькала в голове мысль, что именно я причина её асоциального поведения. Не исключено, что и она на меня пагубно повлияла и я, с тех самых пор, так ни разу и не женился. Вот эти песни народные, мне никогда не нравились, если честно.

Латвия 1981-й год.

В филателии СССР множество марок, посвященных известным иностранцам - ученым, писателям, путешественникам. Обычно, в связи с чьим-то юбилеем. А вот марка в память о Роберте Бёрнсе выпущена "просто так" в 1956 году. Есть одна особенность: обычно у каждой марки есть автор-художник. А у этой - "коллектив художников Гознака". История внеурочного появления марки мне не известна. Видимо, группа художников-любителей поэта решила сделать подарок себе и всем остальным. Коричневая марка была первой. Ее отпечатали офсетом.

В следующем, 1957 году, тоже как-то без причины, эту же марку напечатали в синем цвете. На этот раз металлографией. Наверное, кто-то из работников Гознака потрудился выгравировать клише для печати. Это серьезный труд и настоящее искусство! Почта не могда отказать этим замечательным художникам Гознака вторично почтить своего кумира. Оба выпуска вышли миллионным тиражом.

А в 1959 году, в год 200-летия поэта, на остававшемся нереализованным тираже синей марки сделали надпечатку. Понятно, что тираж надпечатки значительно меньше.

My hеart in the highlands,

My hеart is not here....

После победы над Ганоном Хайрул начал восстанавливаться. Мир, наконец, обрёл передышку, но Линк и Зельда, пережившие разлуку длиной в сто лет, наконец могли провести время вместе, без угрозы войны и вечного страха. Им было так много чего рассказать друг другу: о том, как Зельда боролась с Ганоном в одиночестве, как Линк постепенно возвращал воспоминания, и о том, как они оба мечтали о простых, тихих днях. Теперь, когда долгие испытания остались позади, единственное, чего им хотелось — это пожить, отдохнуть и снова почувствовать радость обычной жизни.

Когда они достигли деревни Хатено, Линк показал Зельде маленький домик на холме, который он купил, когда его путешествие только начиналось. Дом выглядел скромным, с каменными стенами и крышей, покрытой мхом, но излучал удивительное тепло, будто ждал, чтобы стать для кого-то настоящим домом.

— Это твой? — удивилась Зельда, осторожно проходя вглубь.

— Мой, — кивнул Линк. — Думал, когда всё закончится, здесь будет спокойно.

— Какое прекрасное место, Линк. Здесь так спокойно.

Подойдя к дому, Зельда вдруг остановилась, заметив, что в стойле неподалёку стояла белая лошадь с золотистой гривой. Она была почти точной копией той, на которой Зельда ездила в свои юные годы. Глаза Зельды загорелись, и она повернулась к Линку.

— Это... — начала она, не находя слов.

Линк лишь кивнул, улыбаясь. Он нашёл эту лошадь во время своих путешествий и позаботился о ней, надеясь, что однажды она станет для Зельды радостным сюрпризом.

Не сдерживая эмоций, Зельда обняла Линка, поблагодарив его с сияющей улыбкой, а затем поспешила к лошади. Животное тихо заржало, когда Зельда погладила её гриву, будто узнавая свою хозяйку.

— Это лучший подарок, который я могла получить, — сказала она, не отрывая взгляда от лошади.

Лишь после того, как она провела несколько минут, общаясь с лошадью, они вошли в дом.

Зельда медленно провела рукой по деревянному столу и улыбнулась.

— Здесь действительно так спокойно... Как думаешь, можно немного добавить уюта?

Линк пожал плечами, но улыбнулся в ответ.

Дни в Хатено стали для них глотком свежего воздуха. Зельда обустроила уголок для чтения у окна, привезя из замковых руин несколько книг. Она добавила вазочки с цветами, привезённые из соседних деревень. Линк, хоть и не был мастером декора, всё чаще находил для Зельды мелочи: красивый камень, деревянную фигурку, которые он находил в своих походах.

Однажды, возвращаясь с рыбалки, Линк увидел, как Зельда сидит на крыльце с чашкой чая. На столике лежала его старая резинка для волос.

— Нашла её на чердаке, — сказала Зельда с лёгкой улыбкой. — Думала, она потерялась.

Линк остановился, глаза загорелись от неожиданной радости.

— Вот где она была! Я так долго её искал.

Он взял резинку в руки, оглядел её, словно дорогую реликвию, и с привычным движением быстро завязал волосы в аккуратный хвост. Зельда не могла сдержать улыбки, наблюдая за ним, а потом неожиданно сказала:

— Мне нравится здесь. Даже слишком.

Линк сел рядом, глядя на звёзды.

— Без тебя это место не было бы таким теплым и уютным.

Она повернулась к нему, её глаза светились в сумерках. Ей не нужно было ничего говорить. С этого вечера дом стал их общим.

Они вместе выращивали овощи в саду, готовили простую еду, иногда спорили, где разместить новую полку, а иногда молчали, просто наслаждаясь обществом друг друга.

И пусть они никогда не объявляли открыто о своих чувствах, все вокруг знали: Зельда и Линк связаны прочнее, чем любые слова.

Они никогда не рассказывали остальным, что жили вместе. Для мира Линк оставался героем, а Зельда — принцессой, восстанавливающей Хайрул. Но их дом стал местом, где они были просто людьми. Здесь они не спасали королевства и не боролись с древними проклятиями. Здесь они учились любить.

Маленький дом на холме, казалось, стоял вне времени. Лёгкий ветер, проносящийся сквозь цветы на пороге, словно нашёптывал их тайну: героиня и герой, нашедшие в хаосе мира тихое счастье.