Март 1961 года, Москва. Сотрудники КГБ врываются в квартиру на Краснопресненской набережной. Хозяин дома спокойно встречает чекистов — он уже знает, что его ждёт. За последнюю неделю к нему пришли 17 раз — сначала друзья и знакомые, потом совсем чужие люди, которые буквально вываливали на стол золотые украшения, пачки денег, драгоценности. Всё, что когда-то Шая Шакерман доверил им на хранение. Все предали его в одночасье. Все бросились спасать свою шкуру.

А началось всё с пяти тысяч рублей — суммы, которую разгневанный муж потребовал у миллионера-цеховика за то, что тот переспал с его женой. Шакерман заплатил, думая, что дело исчерпано. Но оскорблённый рогоносец посчитал иначе. Он не просто хотел денег. Он хотел мести. Полной, беспощадной, смертельной мести.

История Шаи Шакермана — это хроника человека, который создал подпольную империю на рабском труде психически больных людей, заработал миллионы рублей (миллиарды по современным меркам), жил припеваючи и считал, что неприкасаем. Но его сгубила не жадность, не неосторожность, а банальная любовь к свояченице — сестре покойной жены. Когда роман вскрылся, в ход пошёл простейший шантаж. Пять тысяч за молчание. Шакерман заплатил. Но этого было мало. И тогда обманутый супруг написал донос в КГБ, подробно указав, где цеховик хранит свои сокровища.

А когда Шакермана взяли, он в отместку сдал всех — от рядовых сообщников до крупнейших воротил московского подполья. Его показания были настолько детальными, что следователи не успевали записывать. Он топил направо и налево. И когда к расстрелу приговорили его главного партнёра Бориса Ройфмана, Шакерман специально настоял на очной ставке — чтобы выбить из него последние тайники с золотом, которые тот решил припрятать на черный день.

Начало пути: от мединститута до лагерей

Шая (Саша) Шакерман родился в конце 1910-х годов в еврейской семье. В юности поступил в медицинский институт — престижное заведение, куда брали только лучших. Но после третьего курса бросил учёбу. То ли не потянул, то ли понял, что медицина — не его стезя. А может, просто деньги кончились, и надо было идти работать.

В начале 1950-х Шакерман попал в поле зрения правоохранительных органов за хищение государственного имущества. Дали десять лет лагерей — срок суровый, но типичный для тех времён. Однако Шае повезло: после смерти Сталина в 1953 году объявили амнистию, и он вышел на свободу, отсидев меньше года.

Зона научила его главному — осторожности и умению договариваться. После освобождения Шакерман стал негласным осведомителем МВД. Формально числился на одном из производственных комбинатов, на деле оказывал посреднические услуги во взятках, сводил нужных людей друг с другом и время от времени сливал информацию своим кураторам из милиции. Жил на два фронта — и с криминалом дружил, и с законом.

У Шакермана были связи везде: среди валютчиков, подпольных антикваров, милиционеров, работников торговли, чиновников. Он знал, к кому обратиться за любой услугой, кого подмазать, кому занести конвертик. В Москве конца 1950-х такой человек был на вес золота. Именно поэтому, когда Борис Ройфман искал напарника для большого дела, выбор пал на Шакермана.

Психиатрическая больница как бизнес-модель

Весной 1958 года в жизни Шаи Шакермана произошёл переломный момент. Борис Ройфман, недавно назначенный заведующим мастерскими Краснопресненского психоневрологического диспансера на Малой Грузинской улице, пригласил его на работу. Должность — начальник картонажного цеха. На деле — партнёрство в создании подпольной трикотажной империи.

План был гениален в своей простоте. После смерти Сталина новое руководство СССР во главе с Хрущёвым объявило о развороте в сторону лёгкой промышленности. Всем хотелось одеваться модно и красиво, но государство не справлялось с производством. Артели кустарей-трикотажников Хрущёв велел закрыть за потворство частнособственническим инстинктам. Образовавшийся дефицит решили восполнить за счёт психиатрических больниц, где пациентов заставили шить одежду в рамках трудотерапии.

Врачи ничего не смыслили в производстве, а денег на оборудование не давали. Зато в эту нишу устремились предприимчивые дельцы, которые увидели шанс разбогатеть. Ройфман и Шакерман оказались в числе первых.

Схема работала так: по нормативам предприятия принимали от колхозов шерсть определённой длины и качества. Всё остальное считалось браком, списывалось и шло на утилизацию. Ройфман наловчился работать с такой некондиционной шерстью. Он покупал её за копейки или вообще получал бесплатно как отходы. А потом пускал на производство неучтённой продукции. По документам это сырьё уже не существовало, значит, изделия из него тоже как бы не существуют. И доходы от их продажи — тоже.

Но для реализации такой схемы нужен был человек со связями. И Шакерман идеально подходил на эту роль.

Рабы в подвалах: производство руками душевнобольных

Шакерман взялся за дело с присущим ему размахом. Сначала за взятки раздобыл на ленинградском заводе "Станкостроитель" несколько десятков трикотажных станков. Потом нашёл подвальные помещения в домах рядом с диспансером. Туда завезли оборудование и сырьё из Узбекистана и с московских фабрик.

Рабочей силой стали пациенты психоневрологического диспансера. Те, кто был способен освоить швейное дело, трудились в три смены, при тусклом освещении, в духоте и тесноте подвалов. Никакой зарплаты им не платили — в лучшем случае давали прибавку к обеду. Да и то не всегда.

Некоторые пациенты понимали, что происходит. Находились такие, кто писал заявления в КГБ о том, что их используют в преступных целях. Но все письма они сдавали главврачу диспансера, который тоже был в доле с цеховиками. Он получал за молчание сумму, равную своему окладу, и был вполне доволен. Жалобы душевнобольных он спускал в унитаз.

Производство работало круглосуточно. За три года через подвалы прошло около 460 тонн шерсти. Готовую продукцию — свитера, кофты, носки, рейтузы — Шакерман распределял по подконтрольным торговым точкам. Продавцы получали щедрые вознаграждения и держали язык за зубами.

Милиционеры тоже были в деле. Несколько офицеров с Петровки получали от Шакермана ежемесячные выплаты в саду "Аквариум" на площади Маяковского. Старший брал 15 тысяч рублей, остальные — от 5 до 10 тысяч в зависимости от должности. Для сравнения, средняя зарплата в СССР тогда составляла около 80 рублей. За три года один из офицеров получил от Шакермана миллион рублей.

За что такие деньги? За то, что сопровождали грузовики с неучтённым товаром на служебных машинах. Если вдруг остановят — показывали корочки, и всё. Никто не смел проверять транспорт под конвоем милиции.

Денежная реформа 1961 года: как обменять миллион

К 1961 году Ройфман и Шакерман заработали больше миллиона рублей. По тем временам это было фантастическое состояние. Но тут грянула денежная реформа: старые деньги надо было обменять на новые в соотношении 10:1. Официально через банк обменять такую сумму было невозможно — сразу начнут задавать вопросы, откуда деньги.

И здесь снова пригодились связи Шакермана. Через знакомых в сберкассах он организовал обмен небольшими партиями. Приходили подставные лица, меняли по несколько тысяч, уходили. Так за несколько месяцев удалось обменять весь миллион. Естественно, работники сберкасс получили свою долю.

Где хранили деньги? По советской традиции — в стеклянных банках, закопанных в землю. Ройфман закапывал своё золото и драгоценности в лесу на 37-м километре Дмитровского шоссе. Тайник был замаскирован так хорошо, что даже его брат, который его делал, потом с трудом находил нужное место.

Шакерман был менее осторожен. Он купил роскошную дачу в Раменском районе Подмосковья — двухэтажный дом с гектаром земли. На участке закопал золотые монеты царских времён, драгоценности, деньги. Часть ценностей хранил дома — в тайниках за шкафами и под полом. Ещё часть раздал на хранение друзьям и знакомым.

При этом Ройфман продолжал вести скромный образ жизни. А вот Шакерман не стеснялся своего богатства. И это его погубило.

Любовный треугольник: роман со свояченицей

У Шакермана была жена. Он похоронил её на Востряковском кладбище со всеми почестями, поставил дорогой мраморный памятник со столбами и цепями. Молодой 44-летний вдовец недолго предавался унынию.

Вскоре после смерти супруги Шакерман закрутил роман с её сестрой — своей свояченицей. Та в это время была замужем и имела детей. Но когда муж уехал в длительную командировку, она переехала к Шакерману и зажила с ним открыто.

Три месяца они провели вместе. Шакерман ни в чём ей не отказывал — деньги у него водились. Покупал дорогие подарки, водил в рестораны, возил на дачу. Свояченица купалась в роскоши и не думала о муже.

Но когда супруг вернулся из командировки, она вернулась в семью. И в порыве раскаяния рассказала ему обо всём. Про роман с Шакерманом. Про его богатства. Про дачу в Раменском. Про золото, зарытое в огороде. Про миллионы, которые цеховик заработал на подпольном производстве.

Оскорблённый муж пришёл к Шакерману с требованием возмещения морального ущерба. Вопрос вынесли на "третейский суд" — собрались друзья и знакомые Шакермана, посовещались и постановили: цеховик должен заплатить пять тысяч рублей за причинённые страдания.

Шакерман заплатил. Решил, что дело закрыто. Но ошибся. Оскорблённый рогоносец хотел не денег. Он хотел мести.

Донос в КГБ: месть дороже золота

Супруги долго обсуждали, как наказать подлого любовника. И придумали. Они сочинили подробное заявление в Комитет государственной безопасности.

В доносе было всё: что Шакерман занимается хищением государственного имущества, что он миллионер, что на его даче зарыты несметные сокровища. Более того, они указали точные места, где цеховик хранит ценности. Ведь свояченица жила с ним три месяца и видела, куда он прятал деньги.

КГБ проверил информацию и возбудил уголовное дело. На квартиру к Шакерману нагрянули с обыском. В указанных мстительным рогоносцем местах обнаружили тайники с деньгами, золотом, платиной, драгоценными камнями. Всего несколько тысяч рублей и множество украшений.

Потом приехали на дачу в Раменское. Вызвали солдат-срочников, которые перерыли весь сад. Но ничего не нашли. Тогда пригнали военных с миноискателями. И вот он, успех — за дачным забором под толстым слоем земли обнаружили стеклянные банки с золотом. Десятки килограммов. Золотые монеты царских времён. Драгоценности. Всё, что Шакерман копил годами.

По распоряжению КГБ даже подняли памятник покойной жене Шакермана на Востряковском кладбище — вдруг там тоже что-то спрятано. Там, правда, ничего не нашли. Но и обнаруженного хватало с лихвой.

Шакермана арестовали. Начался допрос.

Предательство: как Шакерман сдал всех подряд

Пока Шакермана держали в КГБ, к нему домой начали приходить знакомые. Сначала друзья, потом приятели, потом совсем незнакомые люди. Все несли деньги, золото, драгоценности — всё, что когда-то взяли у Шаи на хранение. Никто не хотел связываться с чекистами. Все предали его в одночасье.

Но и сам Шакерман оказался ненадёжным товарищем. Когда следователи предложили ему сделку — полное признание и выдача сообщников в обмен на снисхождение — Шакерман согласился не раздумывая.

Он сдал своего партнёра Бориса Ройфмана. Не просто назвал имя, а подробно расписал всю схему работы, указал места, где тот хранит свои сбережения, выдал всех поставщиков сырья, всех покупателей готовой продукции, всех продавцов, всех милиционеров, которые брали взятки.

Рвение Шакермана поражало даже бывалых следователей. Они не успевали записывать его показания. Он топил всех — направо и налево. Называл имена, адреса, суммы взяток. Рассказывал, кто, когда и сколько получил. Выдавал схемы поставок и сбыта. Чертил карты тайников.

Когда арестовали Ройфмана, тот тоже дал признательные показания. Добровольно выдал 15 тысяч рублей, которые хранились у него дома. Но Шакерман знал, что это не всё. И он настоял на очной ставке с бывшим партнёром.

На этой очной ставке Шакерман буквально выдавливал из Ройфмана информацию о дополнительных тайниках.

"Ты же закапывал золото в лесу! Я знаю! Говори, где!"

Ройфман пытался отпираться, но Шакерман не отступал. В конце концов Борис сдался и рассказал про тайник на 37-м километре Дмитровского шоссе.

Брат Ройфмана, который прятал там золото, с трудом нашёл нужное место — настолько хорошо был замаскирован тайник. Но нашёл. И чекисты изъяли ещё несколько килограммов драгоценностей.

Суд: когда мораторий на расстрел сняли специально для тебя

Дело Ройфмана и Шакермана насчитывало 77 томов. Кроме них на скамье подсудимых оказались десятки людей: кладовщики, бухгалтеры, продавцы, водители, работники больницы, несколько офицеров милиции. Все они в той или иной степени были причастны к подпольной трикотажной империи.

Процесс начался в 1962 году. Ройфман пытался оправдываться:

"Мы государству ущерб не нанесли. Сколько было у государства — столько и осталось. Мы работали с браком, с отходами, которые всё равно списывались. Мы их спасли от утилизации и сделали полезную продукцию. Нас нельзя судить за хищение!".

Но судьи были глухи к его доводам. Хрущёв лично курировал все крупные дела о цеховиках и требовал самых суровых приговоров. Он решил, что теневая экономика — главная угроза для социализма, и с ней надо бороться жёстко.

Ройфману и Шакерману вынесли приговор — высшая мера наказания. Расстрел с конфискацией имущества.

Осуждённые были в шоке. Ведь на момент их ареста действовал мораторий на смертную казнь за экономические преступления! Его ввели ещё при Сталине. Да, мораторий действовал и во время следствия, и на момент предъявления обвинения.

Но советские власти пошли на беспрецедентный шаг. Уже во время судебного процесса мораторий сняли. Специально для дел о цеховиках. Ройфман и Шакерман оказались в числе первых, кого расстреляли по новым правилам.

В камере Шакерман впадал в отчаяние. Сокамерники вспоминали, что он плакал, бился головой о стену, кричал, что его обманули — обещали снисхождение за признание, а дали расстрел. Он не переставал говорить, философствовал, рассуждал о жизни.

Он говорил следователям:

"Вам трудно это понять! Это вопрос психологический. Чем больше имеешь, тем больше хочется иметь. Наше положение можно сравнить с обезьяной в Индокитае. В дереве делают дупло и кладут туда орехи. Обезьяна находит орехи, хватает полную горсть, но лапа с орехами обратно не пролезает. А разжать лапу обезьяна не может. Так её и ловят. Мы как эти обезьяны. Нас засосала болотная трясина. Чем больше воруешь, тем одержимее становишься".

Приговор привели в исполнение в 1962 году. Ройфман и Шакерман были расстреляны и похоронены в безымянных могилах.

Масштаб катастрофы: волна репрессий

Но на этом дело не закончилось. Показания Шакермана легли в основу десятков других уголовных дел. По всему СССР прокатилась волна арестов цеховиков-трикотажников. Только в начале 1960-х годов на скамье подсудимых оказалось более 500 человек.

У них изъяли ценности на общую сумму около двух миллиардов рублей. 21 человек был приговорён к смертной казни и расстрелян. Остальные получили от 5 до 15 лет лагерей.

Трикотажная мафия была разгромлена полностью. Всё началось с пяти тысяч рублей, которые Шакерман заплатил обиженному рогоносцу. И закончилось смертью для десятков людей.

Подытожим

История Шаи Шакермана — это история о том, как жадность, любовная невоздержанность и предательство сплелись в один клубок. Он построил подпольную империю на рабском труде душевнобольных. Заработал миллионы. Чувствовал себя неуязвимым.

Но его сгубила не жадность и не неосторожность. Его сгубил роман со свояченицей. Пять тысяч рублей, которые он заплатил обиженному мужу, запустили цепную реакцию. Донос в КГБ. Арест. Предательство всех знакомых. И собственное предательство в отместку.

Шакерман топил всех, кого мог. Сдал партнёра, сдал милиционеров, сдал поставщиков, сдал продавцов. Надеялся на снисхождение. Но получил пулю в затылок. Вместе с ним расстреляли ещё двадцать человек. И сотни отправились в лагеря.

Буду также рад вас видеть в своем закрытом канале, где я формирую круг единомышленников. Тут про саморазвитие, личностный рост, использование ИИ и нейросетей в бизнесе.

Также прошу вас ознакомиться с другими моими материалами. Если вам нравится мое творчество, аккуратно попрошу поделиться ими в своих социальных сетях, а также поддержать мое творчество через донат, так я пойму, что мои старания заметны:)

В начале 1980-х годов Советский Союз постепенно входил в период болезненных перемен. Нарастающее недоверие к институтам власти, всплывающие коррупционные скандалы и усиление борьбы за чистоту рядов — всё это стало реакцией на системный кризис позднего СССР. Партийные лидеры понимали: прежние методы управления уже не работают, а общественное мнение больше не столь предсказуемо. Начиная с “Ждановского дела”, когда в центре Москвы вскрыли сеть злоупотреблений на металлургическом заводе, до резонансных процессов против партийных, а затем — милицейских лидеров, страна переживала настоящую смену эпохи. Курс на обновление и жёсткое очищение от “внутренних врагов” сменил культуру круговой поруки, характерную для позднебрежневского периода.

В этот период министр МВД СССР Николай Щёлоков, некогда считавшийся символом "социалистического порядка", сам оказался в эпицентре громкого коррупционного дела. Расследование, инициированное новым руководством страны, стало началом масштабных чисток в силовых ведомствах и спусковым крючком для серии процессов над высокопоставленными милицейскими и партийными чиновниками. На фоне борьбы с привилегиями и злоупотреблениями служебным положением, советское руководство решило идти до конца — главное было показать жесткость и принципиальность, в том числе и самым верхам.

Дело Щёлокова: слава и падение

Щёлоков возглавлял МВД с 1966 по 1982 год, оставаясь фигурой настоящей эпохи — свита, роскошь, совет вождей, принимаемый на высоком уровне. Его влияние распространялось не только на аппарат министерства, но и на всю систему принятия кадровых решений. При нём милиция была не просто правоохранительной системой, а настоящим политическим институтом, где зачастую процветали злоупотребления, партийные назначения и неформальные связи.

Однако после смерти Брежнева, в условиях смены политического курса, “дело Щёлокова” превратилось в показательную борьбу с коррупцией: министра сняли с должности, арестовали ближайших подчинённых, началась тотальная проверка ведомства. В ноябре–декабре 1984 года Щёлоков был лишён воинского звания генерала армии, исключён из партии, а спустя месяц покончил с собой. Его поступок стал кульминацией личной и общественной драмы — до суда дело не дошло, но волна проверок и чисток пошла по всей вертикали МВД.

Тайные суды и раскрытие коррупционной сети МВД

Вскрывая разветвлённую сеть коррупции, органы следствия шаг за шагом продвигались к вершинам пирамиды злоупотреблений. Прокурорские проверки сопровождались беспрецедентными арестами сотрудников МВД и связанных с ними организаций. Традиционно закрытые судебные процессы давали начало эпохе публичных разоблачений: сведения о коррупционных схемах попадали и в партийные бюллетени, и в центральные газеты.

Особое место занял первый заместитель министра МВД СССР Юрий Чурбанов, арестованный по обвинению в коррупции и связях с криминалитетом. Под подозрение попадали заместители министров, главы отделов, влиятельные руководители работы с кадровым составом. В эти годы органы следствия получили широкие полномочия — их деятельность курировал лично Юрий Андропов, а позже — Константин Черненко.

Процессы и приговоры: документальная хроника казней

В 1984–1985 годах несколько высокопоставленных чиновников МВД были расстреляны за участие в коррупционных схемах, злоупотребления и связи с криминалом. В закрытых судебных заседаниях были рассмотрены дела заместителей и руководителей отделов, причастных к системному “отмыву” госфинансов, организации "откатов" и крышеванию подпольных групп. Часть фигурантов получили длительные сроки заключения, другие — максимальную меру наказания.

Судебные процессы проходили максимально закрыто, с минимальной утечкой информации в СМИ. Даже имена некоторых приговорённых долго оставались тайной — известно лишь, что приговоры были приведены в исполнение без огласки. Для партийной элиты это было испытанием: компрометированные фамилии быстро исчезали из справочников и упоминаний. Число расстрелянных чиновников по итогам кампании оценивается в несколько десятков, однако достоверные документы по некоторым процессам так и не были обнародованы.

Жизнь после суда: судьбы фигурантов и последствия

Судьба многих участников процессов осталась за завесой секретности. Кто-то получил возможность исчезнуть из публичного пространства, другие — были вынуждены переместиться в подконтрольные учреждения по линии ведомственной «переэкзаменовки». Немалая часть крупных чиновников, осуждённых на длительные сроки, провела свои последние годы практически в полной изоляции от общественной жизни — без публичных реабилитаций и посмертных оправданий.

Судьбы некоторых были трагичны и парадоксальны — одни чиновники, не выдержав давления, совершали самоубийства, другие цеплялись за шанс на смягчение приговора благодаря “старой гвардии”. Но система уже не работала по прежним законам: секретные распоряжения о расстрелах становились общегосударственной нормой, а вмешательство партийной миссии не спасало даже тех, кто долгие годы был частью истеблишмента.

Почему молчала пресса?

Многие детали судебных процессов по крупным коррупционным делам в МВД остались закрытыми для широкой публики. Партийный контроль над СМИ и бюллетенями позволял дозировать информацию — большинство сообщений выходило под грифом “секретно”, а статьи в газете “Правда” и других изданиях писались лишь по одобренным сценариям. В обществе появлялись слухи, построенные на полунамёках, пересказах очевидцев и догадках, но официальных разъяснений не было ни до, ни после исполнения приговоров.

Архивы советского периода до сих пор содержат лакуны: имена, подробности уголовных дел и даже сроки содержания часто остаются неизвестными. Документальные источники содержат лишь выдержки из протоколов комиссий, работы специальных следственных групп, а массовое сознание — “шансонную правду” и городские легенды.

Главные фигуранты и жертвы кампании

• Николай Щёлоков — министр МВД СССР, с которого началась “зачистка”; покончил с собой в 1984 году.

• Юрий Чурбанов — первый замминистра МВД СССР, получил длительный срок за участие в “деле Щёлокова” и коррупционных схемах; судьба после суда малодоступна.

• Министры и заместители ряда союзных и республиканских МВД — расстрелы и длительные сроки, многие истории так и не раскрыты в полном объёме.

• Партийные кураторы по линии МВД — часть была отстранена, уволена, исключена из партии или арестована, но их дальнейшая судьба неизвестна.

Уроки для будущего

Свершившиеся казни и массовые осуждения высокопоставленных сотрудников МВД в 1984–1985 годах стали своеобразным “последним рубежом” эпохи советской милиции. Это были не только судебные процессы — в них воплощался призыв к радикальному очищению государственной машины, попытка остановить разрастание коррупции и упадка. Общество следило за событиями с молчаливым напряжением, боясь и одновременно надеясь, что волна чисток станет началом нового отношения к власти, критерием прозрачности для будущих поколений.

Сегодня большую часть материалов о тех годах невозможно встретить в публичных архивах: истинные причины, масштабы и конкретная хроника разоблачений до сих пор остаются предметом исторических исследований и экспертных дискуссий. Но “расстрелы крупных руководителей МВД” — важнейшее напоминание о том, что безнаказанность и круговая порука могут привести не только к государственной катастрофе, но и к трагическим судьбам отдельных личностей, оказавшихся между молотом реформ и наковальней старой системы.

Буду также рад вас видеть в своем закрытом канале, где я формирую круг единомышленников. Тут про саморазвитие, личностный рост, использование ИИ и нейросетей в бизнесе.

Также прошу вас ознакомиться с другими моими материалами. Если вам нравится мое творчество, аккуратно попрошу поделиться ими в своих социальных сетях, а также поддержать мое творчество через донат, так я пойму, что мои старания заметны:)

Пока центральное телевидение СССР гордо рапортовало о триумфах пятилеток и дружбе народов, в южных республиках — Азербайджанской и Туркменской ССР — разворачивалась криминальная драма эпических масштабов. В тени блестящих дворцов Баку и Ашхабада функционировала система тотальной коррупции, охватившая партийных чиновников от райкомов до республиканских ЦК, превратившая государственные должности в товар, а саму власть — в прибыльное предприятие.

Помимо знаменитого "хлопкового дела", вскрывшего миллиардные махинации в Узбекистане, были десятки менее известных, но не менее масштабных эпизодов взяточничества и крышевания подпольной торговли. Эти материалы публиковались лишь в закрытых ведомственных хронологиях, не доходили до программ центрального ТВ и оставались известными лишь узкому кругу партийных следователей и функционеров КГБ.

Азербайджан: рынок должностей под защитой Кремля

В 1959 году первым секретарем ЦК Компартии Азербайджана стал Вели Ахундов — бывший заместитель министра здравоохранения республики, за девять лет сделавший головокружительную карьеру. Никита Хрущев благоволил к нему после личного посещения Баку, где местные товарищи продемонстрировали впечатляющие показатели и умение "втирать очки" столичному руководству.

При Ахундове в республике укрепился так называемый "шушинский клан" — земляческая группировка, контролировавшая ключевые посты в партии, правительстве и экономике. Клановость, споры с Москвой о планах, нежелание Ахундова бросать все силы на выращивание хлопка и наращивание нефтедобычи — все это вызывало беспокойство в Кремле. Но главной проблемой была коррупция.

С отстранением Хрущева и приходом к власти Леонида Брежнева в 1969 году руководство Азербайджана подверглось кадровой чистке. На смену Ахундову пришел Гейдар Алиев — офицер КГБ со стажем, начавший работу в органах еще в начале войны. Новый руководитель сразу принялся за дело: началась масштабная проверка партийных кадров.

То, что вскрыл Алиев, шокировало даже видавших виды московских чиновников. В Азербайджане существовала отлаженная система продажи государственных должностей. Каждая должность имела продажную стоимость, определявшуюся спросом, а спрос — коррупционными возможностями.

Прейскурант власти: сколько стоил пост в советском Азербайджане

20 марта 1970 года на закрытом пленуме ЦК КП Азербайджана Гейдар Алиев представил детальный доклад с конкретными цифрами. Ставки были следующими (по данным на 1969 год):

• Министр торговли — 250 000 рублей

• Министр коммунального хозяйства — 150 000 рублей

• Министр социального обеспечения — 120 000 рублей

• Первый секретарь райкома партии — 200 000 рублей

• Второй секретарь райкома — 100 000 рублей

• Ректор вуза — до 200 000 рублей

• Директор завода или фабрики — от 10 000 до 100 000 рублей

• Начальник районного отдела милиции — 50 000 рублей

• Районный прокурор — 30 000 рублей

• Судья — 30 000 рублей

• Председатель колхоза — 50 000 рублей

• Директор совхоза — 80 000 рублей

• Звание академика — 50 000 рублей

• Директор института — 40 000 рублей

• Директор театра — от 10 000 до 30 000 рублей

При средней зарплате по республике в 110 рублей и среднем размере вклада в сберкассе в 941 рубль (1975 год) такие суммы накопить легальными методами было невозможно.

Система работала по простому принципу: чиновник, заплативший за должность, должен был "отбить" вложенные деньги и получить прибыль. Это создавало замкнутый круг взяточничества. Начальник районного отдела милиции, заплативший 50 000 рублей, начинал собирать "дань" с торговцев, водителей, владельцев кафе и ресторанов. Директор завода, купивший должность за 100 000, организовывал хищения сырья и готовой продукции.

Взятки не оставались целиком у руководителей, а распределялись по всей вертикали. Нижестоящие тащили деньги вышестоящим. Вышестоящие брали, чтобы передать еще выше. Но и себя не забывали.

Портреты коррупции: истории падших и защищенных

Бывший завотделом ЦК КП Азербайджана Илья Земцов, эмигрировавший в Израиль в начале 1970-х, в 1976 году опубликовал книгу "Партия или мафия? Разворованная республика". В ней он привел конкретные примеры карьер партийных функционеров.

Первый секретарь Наримановского района Баку Мурадалиев, "сгоревший" на приписках, был переведен... в министры бытового обслуживания. Первый секретарь Октябрьского райкома Баку Мамедов в Москве в сберкассу неосмотрительно положил на имя жены 195 000 рублей. Его сняли с должности, но не посадили — перевели начальником городской военизированной охраны в МВД.

Первый секретарь Бакинского горкома Аллахвердиев скупал золото у расстрелянного позже валютчика Рокотова. Его "пронесло" — назначили начальником Госкомитета по профессионально-техническому обучению при Совмине Азербайджана. Его преемник, наряду с семью членами ЦК и тремя министрами, был постоянным клиентом публичного дома. Впоследствии стал министром связи.

Между чиновниками существовало негласное правило: занятые должности не перекупаются. Продавались, как правило, места людей, выпадавших из бюрократии. Но были исключения. Секретарь Сабирабадского райкома партии Булаев узнал, что его место продали. Хотя он работал исправно, вовремя платил в ЦК, был на хорошем счету, его приятель позарился на богатый район. Булаев не стал спорить и ушел. Должность продали за 300 000 рублей. Но его скромность оценили — через год назначили на более высокую должность, причем бесплатно.

Попытки борьбы: зачистки без последствий

Став первым секретарем ЦК КП Азербайджана, Гейдар Алиев начал масштабную кампанию по борьбе с коррупцией. Он поручил заведующему отделом административных органов Джахангиру Велиеву очистить правоохранительные органы: МВД, прокуратуру, пересмотреть состав судебных органов.

Были сняты министр МВД Ализаде и его заместители. Освободили от должностей десятки прокуроров и судей, уличенных во взяточничестве. Провели показательные суды против торговых работников. Но системной проблемы это не решило.

Азербайджанские власти пытались саботировать расследования. Контролерам из Москвы подводили женщин, встречи скрыто фотографировали. Компромат использовали, чтобы нейтрализовать слишком активных ревизоров.

В конечном итоге многие дела замяли. Прямых доказательств участия Ахундова в торговле должностями так и не нашли — он избежал суда. Система продолжала работать, только приняла более конспиративные формы.

Туркменская ССР: тихая коррупция без огласки

Если о коррупции в Азербайджане стало известно благодаря эмигрантам и частичным публикациям на Западе, то Туркменская ССР оставалась настоящей "черной дырой". Информации о масштабах взяточничества и хищений практически не просачивалось за пределы республики.

Туркмения была одной из самых закрытых республик СССР. Отдаленность от центра, слабая промышленность, преимущественно сельское население, клановая структура общества — все это создавало идеальную среду для расцвета коррупции. Местная номенклатура жила по собственным законам, мало отличавшимся от феодальных.

Как и в Узбекистане, в Туркмении главным источником коррупции был хлопок. Центр выделял огромные деньги на хлопководство и не слишком интересовался, как они расходуются. Тема хлопка была прямым образом связана с коррупцией, поскольку всегда существовала проблема с сортами, открывавшая огромные масштабы для махинаций.

Москва получала хлопок в итоге уже в виде текстильных изделий. А между производителями хлопка и производителями тканей всегда существовало пространство для "интересных договоренностей". Центр мог реально учитывать квадратные метры тканей, а не тонны хлопка, которые номинально были на складах, но во многом оказывались фикцией.

Значительная часть "хлопковых" денег тратилась на престижную "социалку": строительство огромных зданий под учреждения, больших проспектов, площадей с фонтанами. При этом в городах оставались районы с отсутствующей канализацией и арычным водоснабжением. У центра были претензии, но реально контролировать ситуацию Москва не могла.

Теневая экономика: масштабы невидимого рынка

Американские исследователи, опрашивавшие эмигрантов из СССР во второй половине 1970-х, получили шокирующие данные. В Азербайджане и других закавказских республиках доля теневых доходов достигала рекордных значений.

По данным исследования Грегори Гроссмана, среди армян, эмигрировавших из Армении, лишь 35,9% доходов приходилось на легитимные источники — зарплаты и пенсии. Остальные 64,1% формировались теневым рынком, частными источниками. Это был самый высокий показатель среди всех регионов СССР.

Для сравнения: в Москве доля частных доходов составляла 31,7%, в Ленинграде — 27,7%, в восточной части РСФСР — 20,6%. В Закавказье (включая Азербайджан и Грузию) среди еврейского и славянского населения — 49,7%.

К группе с самыми низкими формальными доходами относились колхозники и представители неквалифицированной рабочей силы. Они же в наибольшей степени были вовлечены в теневую экономику. Среди этой группы почти 85% доходов образовывалось из частных источников.

Власти терпимо относились к некоторым формам теневой экономики, поскольку она выполняла функцию сглаживания неравенства. Широкое вовлечение самых бедных колхозников в подпольный рынок по идеологическим причинам не так сильно волновало коммунистические власти.

Защита с самого верха: Брежнев и среднеазиатские кланы

Коррупция в национальных республиках расцвела не случайно. При Брежневе произошла так называемая "украинизация" партийно-советской верхушки. Команда, пришедшая из национальных республик — Украины, Казахстана, Средней Азии — имела "весьма своеобразный менталитет", характеризовавшийся одним словом: коррупция.

Первые ростки появились по окраинам, в среднеазиатских и закавказских республиках. Еще при Хрущеве там прошли очень сильные процессы, в которых было замешано партийное руководство. Они не мечтали завладеть всем общесоюзным пирогом, просто разворовывали фонды, которые им доставались.

Брежнев лично защищал коррумпированных руководителей среднеазиатских республик. Когда в мае 1981 года председатель КГБ Узбекистана Левон Мелкумов поднял вопрос о коррупции в республике, Андропов и прокуратура готовились отправить в Узбекистан "десант" для кадровой чистки. Но генсек остановил их.

Брежнев продолжал ценить руководителя Узбекистана Шарафа Рашидова как своего надежного союзника и толкового руководителя. Та же логика работала и в отношении Азербайджана, Туркмении, других республик. "Юра, этого делать нельзя. Он руководитель большой партийной организации, а теперь его — под суд? Мы опоганим хороший край", — сказал Брежнев Андропову.

Последствия молчания: от СССР до современности

Коррупция, расцветшая в Азербайджане и Туркмении в брежневскую эпоху, не исчезла с распадом СССР. Напротив, она трансформировалась в новые формы, стала основой политических и экономических систем независимых государств.

Гейдар Алиев, начинавший как борец с коррупцией, в 1993 году вернулся к власти в уже независимом Азербайджане. Его семья управляет страной до сих пор — с 2003 года президентом является сын Ильхам Алиев.

В Туркменистане после распада СССР установился один из самых жестких авторитарных режимов в мире. Сначала пожизненный президент Сапармурат Ниязов, затем — Гурбангулы Бердымухамедов и его сын Сердар. Коррупция осталась системной проблемой.

Молчание центральных властей, нежелание выносить "сор из избы", личная защита коррумпированных функционеров со стороны Брежнева — все это создало атмосферу безнаказанности. Партийная номенклатура превратилась в неприкасаемую касту, блат и взятки заменили закон, а само понятие справедливости стало товаром.

История коррупции в Азербайджанской и Туркменской ССР — это не просто хроника взяток и хищений. Это зеркало всей советской системы позднего периода, где равенство на словах сочеталось с жесткой иерархией привилегий на деле, где партийная элита создала параллельную экономику, существовавшую по законам феодализма и мафии.

Закрытые дела, непубличные расследования, замалчивание фактов — все это позволило коррупции укорениться настолько глубоко, что она пережила СССР и стала фундаментом новых политических систем. Молчание превратилось в соучастие, а соучастие — в крах системы.

Буду также рад вас видеть в своем закрытом канале, где я формирую круг единомышленников. Тут про саморазвитие, личностный рост, использование ИИ и нейросетей в бизнесе.

Советский Союз строился на принципах равенства и справедливого распределения благ, но за фасадом официальной идеологии функционировала теневая экономика, где главной валютой были не рубли, а доступ к дефициту. В центре этой системы стояли партийные функционеры московского Горкома — люди, превратившие распределение товаров, квартир и привилегий в мощный инструмент власти и личного обогащения. Схемы обеспечения дефицитом номенклатуры десятилетиями существовали параллельно официальной торговле, порождая коррупцию, взятки и круговую поруку на всех уровнях власти.

Анатомия привилегий: спецраспределители и "невидимые деньги"

В брежневском СССР номенклатура жила в параллельной реальности. Пока простые граждане часами стояли в очередях за дефицитной колбасой, партийные чиновники отовариваись в специальных распределителях — закрытых магазинах, где на полках лежали импортные деликатесы, французские вина, швейцарский шоколад, югославская обувь и финская электроника. Спецраспределители действовали при ЦК КПСС, обкомах, горкомах и крупных министерствах.

Система работала просто: каждому уровню номенклатуры соответствовал свой "распределитель". Члены Политбюро могли покупать в спецмагазинах любые товары по символическим ценам или вовсе бесплатно. Секретари обкомов имели доступ к менее престижным, но все равно недоступным простым смертным точкам. Рядовые работники горкомов довольствовались "закрытыми отделами" при обычных магазинах, где им выделяли дефицитные продукты по талонам.

Помимо спецраспределителей существовала система спецпайков — продуктовых наборов, которые ежемесячно выдавались партийной элите бесплатно или за символическую плату. В пайки входили красная и черная икра, копченая рыба, импортные сыры, дорогие сорта колбас, коньяк и шампанское. Стоимость одного спецпайка для члена Политбюро могла доходить до 300-400 рублей — при средней зарплате по стране в 150 рублей.

Фактически для номенклатуры в стране действовала параллельная валюта — "чеки Внешпосылторга", которыми можно было отовариваться в спецмагазинах импортными товарами. Эти чеки выдавались как премии за выполнение планов, командировки за границу и особые заслуги перед партией.

Теневая империя "Елисеевского": как дефицит стал оружием

Московский гастроном "Елисеевский" был не просто магазином, а символом советской торговли. Здесь в роскошных интерьерах XIX века продавались деликатесы для элиты: осетрина, икра, трюфели, французские сыры, импортный кофе и коньяк. Директором с 1972 года работал Юрий Соколов — фронтовик, награжденный орденом Красной Звезды, который в 1950-х был личным водителем первого секретаря московского горкома Виктора Гришина.

Соколов превратил гастроном в центр гигантской коррупционной схемы. Закупая финские рефрижераторы, которые увеличили срок хранения продуктов в три раза, он получил возможность откладывать до трети товара "про запас". На бумаге это списывалось как "естественная убыль", а в реальности дефицитные продукты уходили в теневой оборот — партийным функционерам, артистам, писателям, ученым из элитных НИИ.

Схема работала как четко отлаженный механизм. Заведующие отделами магазина платили Соколову от 100 до 300 рублей в неделю в зависимости от "коммерческой ценности" подразделения. Обычные продавцы на обвесе и обмере зарабатывали по 5-7 рублей за смену, из которых 2-3 рубля отдавали заведующему. Товары продавались по завышенным ценам: печень трески за 1,20 рубля вместо 0,95, лососевая икра по 5,5 рублей вместо 4,2, колбаса по 5,6 рублей вместо 4,5 за килограмм.

Но основные деньги Соколов получал не от подчиненных, а от директоров плодоовощных баз, которые за регулярные взятки обеспечивали гастроном бесперебойными поставками дефицита. Часть денег шла наверх — начальнику Главторга Москвы Николаю Трегубову, которого называли "Папой" и "Николаем Первым", а также другим высокопоставленным чиновникам торговли.

Чтобы повязать весь коллектив круговой порукой, Соколов создал систему привилегий для рядовых работников. Сотрудники мясного отдела могли брать домой по два килограмма отборного мяса в конце смены. Грузчикам полагалась бесплатная еда, бутылка водки на четверых, закуска и несколько рублей "премии". Даже уборщицы получали по 10 рублей за смену — огромные по тем временам деньги.

За 10 лет работы Соколова выручка гастронома выросла с 30 до 90 миллионов рублей в год. При обыске у директора нашли бидон для молока, в котором лежали облигации на 67 тысяч рублей — состояние по меркам 1980-х. Соколов жил в доме по соседству с дачей Галины Брежневой, дочери генсека, которая была постоянной клиенткой гастронома. Галина Леонидовна приезжала на автомобиле, набивала багажник деликатесами и не платила ни копейки.

Виктор Гришин: "хозяин Москвы" и тени коррупции

С 1967 по 1985 год Москвой правил Виктор Гришин — первый секретарь Московского горкома КПСС, который держал столицу железной хваткой дольше любого своего предшественника или преемника. Гришин не был обычным партийным бюрократом. Он лично контролировал назначения директоров магазинов, распределение квартир, выдачу путевок в санатории и даже репертуар столичных театров.

Современники вспоминали атмосферу в его приемной как "нервную до предела". Артем Тарасов, первый советский миллионер, работавший главным инженером технического управления Моссовета, описывал методы Гришина как психологические пытки. Вызванным на "ковер" директорам заводов и председателям райисполкомов приходилось стоять перед столом, пока два "молодых и по-звериному агрессивных" помощника зачитывали компромат из личной жизни и обвиняли в саботаже. Под окнами дежурила машина реанимации — у многих случались сердечные приступы со смертельным исходом.

При этом семья самого Гришина жила совершенно иначе, чем обычные москвичи. Его дочь Ольга рассказывала знакомым, что собирает кухню исключительно из техники голландской марки "Филипс": мебель, телевизор, видеомагнитофон, печи. Холодильник обошелся семье в три тысячи долларов — сумма, о которой простые граждане даже не слышали. Для сравнения: средняя зарплата в СССР составляла 150-180 рублей, а официальный курс доллара был 0,67 рубля за доллар. Фактически семья Гришина потратила на один холодильник годовые зарплаты десяти советских инженеров.

Прямых доказательств личного участия Гришина в коррупционных схемах не нашли ни следователи КГБ, ни журналисты. В своих мемуарах он честно признавал, что "факты воровства, взяточничества, приписок стали результатом недоработок МГК". Но как опытный партийный функционер Гришин не мог не понимать: при наличии спецраспределителей и системы "особенных покупателей" коррупция будет воспроизводиться сама собой.

Когда в начале 1980-х КГБ начал расследование коррупции в московской торговле, Гришин позвонил Михаилу Горбачеву и заявил о "недопустимости любых намеков на личные связи городского руководства с опальными руководителями торговой сферы". Горбачев потом сказал помощнику: "Забеспокоился, наверняка там не все чисто".

"Елисеевское дело": политическая борьба под видом антикоррупции

В начале 1980-х стало очевидно, что Леонид Брежнев доживает последние месяцы. Началась скрытая борьба за кресло генсека между главой КГБ Юрием Андроповым и первым секретарем МГК Виктором Гришиным. Андропов зарекомендовал себя борцом с коррупцией, раскрыв громкое "Рыбное дело", где чиновники получили огромные сроки. Теперь он решил ударить по Гришину, обличив его коррумпированное окружение.

Пока Соколов находился в командировке, сотрудники КГБ проникли в его кабинет под видом электриков, устроивших "короткое замыкание", и установили скрытые камеры с прослушивающими устройствами. После возвращения директора чекисты несколько месяцев фиксировали факты дачи и получения взяток. Расследование вели исключительно сотрудники КГБ — МВД не привлекали, так как Андропов считал, что министр внутренних дел Николай Щелоков спасет Соколова.

30 октября 1982 года Соколова задержали прямо в кабинете. Чекисты ворвались и скрутили директора, не дав ему нажать тревожную кнопку под столом. В рамках расследования установили, что преступными связями было объединено 757 человек — от продавцов до министерских чиновников. По всей Москве прокатилась волна арестов: более 15 тысяч человек привлечены к уголовной ответственности, 174 чиновника арестованы по обвинениям во взяточничестве и хищении.

Через 11 дней после ареста Соколова умер Брежнев. Директор сломался и передал следствию блокнот, где фиксировал имена подельников, теневые операции и суммы взяток. Он надеялся на сделку: 15 лет тюрьмы и УДО через половину срока. Но записная книжка подписала ему смертный приговор — Соколов знал слишком много о связях партийной верхушки с торговой мафией.

11 ноября 1983 года Юрия Соколова приговорили к расстрелу. На суде он говорил, что был лишь "инструментом механизма" и выполнял указания сверху. Начальник Главторга Трегубов получил 15 лет, заместители Соколова — от 11 до 14 лет. 14 декабря 1984 года Соколова расстреляли. За день до казни покончил с собой Николай Щелоков — министр внутренних дел, которого обвинили в ущербе государству на 500 тысяч рублей. Юрий Андропов к моменту расстрела Соколова уже 10 месяцев как лежал в могиле, умерев от болезни почек.

Распределение квартир: жилье как валюта влияния

Помимо дефицитных товаров, московский Горком контролировал самый ценный ресурс столицы — жилье. Официально квартиры распределялись через очередь, которая формировалась в райисполкомах. Но фактически существовала система "внеочередников": участники войны, демобилизованные, вдовы и дети погибших, работники важных предприятий. А еще — партийные функционеры, чиновники министерств, руководители заводов и торговых сетей.

Гришин лично контролировал распределение престижного жилья в центре Москвы. Квартиры на Кутузовском проспекте, в "сталинских" домах на Ленинском и Ленинградском проспектах, в районе Арбата получали по личному распоряжению первого секретаря МГК. Простые москвичи могли ждать квартиру 10-15 лет, а секретарь райкома получал "трешку" в элитном доме через месяц после назначения.

В конце 1960-х Москва столкнулась с жилищным кризисом. Министерства и ведомства множились "как хомяки в аквариуме", десятки тысяч чиновников ринулись в столицу, и каждому полагалась квартира вне очереди. Гришин "стукнул кулаком по столу" и запретил райисполкомам выдачу новых ордеров, пока не переселят всех обитателей подвалов. К 1970 году в Москве не осталось ни одного подвального жителя.

Но проблема оставалась: каждому "лимитчику" — приезжему рабочему — полагалась комната в общежитии, а после отработки срока — отдельная квартира. Москва росла бетонными джунглями спальных районов: Гольяново, Выхино, Чертаново, Северное и Южное Тушино. Норму площади сократили до девяти квадратных метров на человека. К 1985 году 80% москвичей жили в отдельных квартирах, но качество жилья было ужасающим.

Расследование и последствия: внутренние разбирательства вместо суда

Расследования коррупции в московском Горкоме велись не как публичные процессы, а на уровне "внутренних партийных разбирательств". Виновных не судили, а "снимали с должностей с выговором по партийной линии". Информация о масштабах коррупции не попадала в прессу — это могло подорвать авторитет партии и социалистической системы в целом.

Даже "Елисеевское дело", которое формально велось открыто, на самом деле осталось под грифом "секретно". По состоянию на 2011 год детальная информация о ходе расследования была недоступна. Распространено мнение, что основным мотивом преследования стала политическая борьба, а не реальное желание искоренить коррупцию.

В марте 1985 года на пост генерального секретаря избрали Михаила Горбачева, а не Виктора Гришина. 19 декабря того же года Горбачев вызвал "хозяина Москвы" в свой кабинет и вручил заранее подготовленное заявление об уходе на пенсию. В тот же день Гришина лишили членства в Политбюро. В прессе начался вал разоблачительных статей: бывшего первого секретаря МГК обвиняли во всех грехах, смешивая полупроверенные факты с домыслами.

Когда Борис Ельцин начал кампанию по борьбе с привилегиями, у Гришина отобрали дачу, автомобиль и доступ к спецраспределителям. Былой "полудержавный властелин" превратился в обычного пенсионера с достатком ниже среднего. 25 мая 1992 года он пришел в собес Пресненского района с документами о звании дважды Героя Социалистического Труда — полагалась надбавка к пенсии. Доставая из портфеля удостоверение, Гришин схватился за сердце и упал на пол. Скорая приехала слишком поздно. 77-летний пенсионер умер за столом инспектора собеса.

Наследие эпохи: от дефицита к капитализму

С распадом СССР рухнули и схемы распределения дефицита. Спецраспределители закрылись, талоны отменили, магазины перешли в частные руки. Многие партийные функционеры, десятилетиями кормившиеся от торговых схем, превратились в первых предпринимателей новой России. Связи, накопленные в советское время, помогли им захватить лакомые куски приватизируемой собственности.

Директора гастрономов, заведующие базами, чиновники торговли легко адаптировались к капитализму — они всегда были предпринимателями, просто работали в условиях социалистической экономики. Теневая торговля, блат, откаты и взятки не исчезли вместе с партией — они трансформировались в новые формы, сохранив суть.

Схемы обеспечения дефицитом в московском Горкоме партии показали главный парадокс советской системы: равенство на словах сочеталось с жесткой иерархией привилегий на деле. Номенклатура создала параллельную экономику, где товары, квартиры и услуги распределялись не по потребностям, а по чину и связям. Эта система породила коррупцию, круговую поруку и цинизм, которые во многом определили крах СССР.

Елисеевский гастроном проработал до апреля 2021 года, когда закрылся на реконструкцию. Его история — от витрины капитализма при купце Елисееве через "Гастроном №1" при Соколове до современного магазина — зеркало всей российской истории XX-XXI веков. За красивым фасадом всегда скрывались тени: коррупция, блат, привилегии для избранных и очереди для остальных.

Буду также рад вас видеть в своем закрытом канале, где я формирую круг единомышленников. Тут про саморазвитие, личностный рост, использование ИИ и нейросетей в бизнесе.

Эпоха распада СССР и становления новой России породила целое поколение профессиональных убийц, чьи дела до сих пор остаются загадкой для следствия. Только в Санкт-Петербурге с 1990-х годов нераскрытыми остаются более 1200 убийств, а по всей стране счёт идёт на тысячи. За сухой статистикой скрываются трагические истории политиков, бизнесменов, журналистов и простых людей, попавших под пули наёмных убийц в эпоху беззакония.

Рождение индустрии смерти

От армейской службы — к крови
Парадокс 1990-х заключался в том, что киллерами становились не уголовники с зоны, а бывшие офицеры силовых структур. Алексей Шерстобитов, известный как Лёша-Солдат, начинал как офицер МВД СССР, был награждён орденом "За личное мужество" за задержание опасного преступника во время учёбы. После распада СССР, когда армия оказалась в тяжелейшем положении, он уволился и через знакомых в спортзале "Бункер" в Медведково познакомился с бывшим старшим лейтенантом КГБ Григорием Гусятинским, лидером Ореховской ОПГ.

Штатный киллер Медведковской и Ореховской группировок получал в начале карьеры 2500 долларов в месяц — огромную по тем временам сумму. Позже его зарплата выросла до 5000 долларов. Шерстобитов стал мастером конспирации: на дела всегда выходил в париках, накладных бородах или усах, никогда не оставлял отпечатков пальцев, не общался с рядовыми бандитами. Следователи долгое время считали Лёшу-Солдата мифическим собирательным образом, пока один из лидеров ОПГ не "слил" своего киллера в 2003 году.

Легенда по кличке Солоник
Александр Солоник (в миру Македонский)— другая икона криминального мира 90-х. Родившийся в Кургане в 1960 году, он служил в Германии танкистом, имел успехи в спортивной стрельбе. В 1985 году поступил на службу в милицию патрульным, но был уволен и осуждён на восемь лет за четыре изнасилования — по оперативным данным, их было несколько десятков. Солоник совершил три легендарных побега: из зала суда, выпрыгнув в окно; из колонии через канализационную трубу в 1990 году; и в 1995 году из СИЗО "Матросская Тишина", считавшейся самой надёжной тюрьмой России.

На счету Саши Македонского — десятки заказных убийств лидеров московских ОПГ, он был штатным киллером Курганской и Ореховской группировок. Жил на широкую ногу — дорогие автомобили, модели, фирменная одежда. В 1997 году его нашли мёртвым в Греции — задушенным. Многие до сих пор считают, что смерть была инсценирована, и Солоник жив.

Бойня в центре Екатеринбурга

110 выстрелов средь бела дня
26 октября 1992 года произошло одно из самых дерзких и кровавых убийств в истории российского криминала. Лидер ОПГ "Центровые" Олег Вагин вместе с тремя охранниками — Шемелиным, Ориничевым и Осинцевым — был расстрелян во дворе многоквартирного дома № 11 по улице Маршала Жукова в центре Екатеринбурга. Киллеры Уралмашевской ОПГ выбежали из грузового отсека автомобиля ИЖ-2715 и из автоматов Калашникова произвели не менее 110 выстрелов.

Многие жильцы домов и прохожие слышали выстрелы, однако следователям не удалось найти надёжных свидетелей. На месте преступления обнаружили множество гильз, пулевых повреждений стоящих рядом автомобилей, следов на стене трансформаторной подстанции. Вечером того же дня оперативники нашли у реки брошенный автомобиль ВАЗ-2108 с двумя автоматами АК и пистолетом Макарова. Убийство было тщательно спланировано — преступники месяцами следили за Вагиным, изучали его маршруты, рассматривали разные варианты: взрыв в подъезде, расстрел с крыши, использование снайперской винтовки.

Похороны как демонстрация силы
На отпевание Вагина в церкви Иоанна Предтечи прибыло около 700 человек. Свыше сотни автомашин — более 50 иномарок, 27 "восьмёрок" и 35 "девяток" — на полчаса заблокировали движение на ближайших улицах. Прибыли представители московской мафии. Траурный кортеж охраняли отряд спецназа и сотрудники МВД. Три дня на месте гибели стоял стол, где крепкие молодые люди предлагали прохожим "по-христиански помянуть" покойного.

Кровь в Будапеште

Убийство через секретаршу
После расправы над Вагином Уралмашевская ОПГ последовательно уничтожала весь первый эшелон "Центровых". Николай Широков, один из самых перспективных лидеров, сразу после убийства Вагина уехал в Венгрию, где активно занимался бизнесом. Но киллеры Уралмаша нашли его и там. Весной 1993 года они похитили секретаршу Широкова — Романенко — и под угрозами и обещаниями денег завербовали её. Курдюмов, один из лидеров банды, допрашивал женщину с 19 до 4 часов, снимая показания на видеокамеру.

В октябре 1993 года Романенко сообщила, что Широков с охранниками Валеевым и Горбуновым находятся в Будапеште. Киллеры Сычев, Курдюмов, Зенченко, Зайченко и Глухов прилетели в Венгрию, где приобрели три пистолета-пулемёта "Аграм-2000" с глушителями, четыре пистолета "Беретта" и "Вальтер". 5 декабря 1993 года около 4 часов утра, воспользовавшись ключами и схемой дома, переданными предательницей, киллеры проникли в жилище и расстреляли спящих. Валеева убили двумя выстрелами, Широкова — одним в голову. Третьего охранника, Горбунова, захватили, избили и предложили сотрудничество, а после отказа вывезли в лесопосадку и расстреляли.

53 пули для "вторчерметовцев"
В феврале 1993 года в Екатеринбурге были убиты Сергей Малафеев и Сергей Долгушин — лидеры "вторчерметовской" бригады, входившей в структуру "Центровых". Киллеры месяцами наблюдали за их распорядком и установили, что по утрам жертвы регулярно выходят из подъезда дома № 84-в на улице Восточной и уезжают на автомобиле BMW. Когда Малафеев и Долгушин сели в машину, трое убийц в масках выбежали из подъезда и произвели не менее 53 выстрелов из автоматов. Преступники скрылись на автомобиле ВАЗ-2109, управляемом Сушенцевым.

Методы работы киллеров

Изобретательность и технологии
Киллеры 90-х использовали самые изощрённые методы. Шерстобитов для покушения на Александра Таранцева соорудил в ВАЗ-2104 дистанционно управляемое устройство с автоматом Калашникова. Машину установили у выхода из офиса "Русского золота", а киллер наблюдал за происходящим на специальном дисплее. Когда Таранцев спускался по ступенькам, Шерстобитов нажал кнопку пульта, но устройство не сработало. Автоматная очередь раздалась лишь через два часа — погиб охранник, были ранены два прохожих.

5 апреля 1994 года Шерстобитов из снайперской винтовки убил криминального авторитета Отари Квантришвили возле Краснопресненских бань. У духового окна дома, откуда он стрелял, киллер рассыпал окурки, подобранные около вокзала. Эти окурки были отправлены на экспертизу, результаты которой пустили следствие по ложному следу. В 1997 году Шерстобитов застрелил владельца клуба "Dolls" Иосифа Глоцера выстрелом в висок с расстояния 47 метров из револьвера с оптическим прицелом. Убийство произошло спонтанно — киллер просто подъехал осмотреться и увидел жертву.

Конспирация и безжалостность
Профессиональные киллеры практически не оставляли следов. Они работали через цепочку посредников, никогда не встречались с заказчиками лично, использовали маскировку и фальшивые документы. Шерстобитов создал собственную команду из трёх человек — все бывшие офицеры: капитан ГРУ МО Сергей Чаплыгин (Чип), капитан ГРУ МО Александр Погорелов (Санчес), капитан Внутренних войск Сергей Вилков. Первого из них позже убили свои же за пьянство.

Статистика ужаса

Тысячи "глухарей"
Масштабы криминала 90-х ужасают. В Санкт-Петербурге на остатке числятся 4098 нераскрытых убийств, из них 1258 относятся к 1990-м годам. По всей России из 12 самых громких убийств общественных деятелей, совершённых начиная с 1994 года, полностью расследованы только два. Среди жертв — депутаты Госдумы, магаданский губернатор Валентин Цветков, банкир Иван Кивелиди, журналисты Лариса Юдина, Дмитрий Холодов, телеведущий Влад Листьев, американский бизнесмен Пол Тэйтум.

Заказное убийство в 90-е стоило небольших денег — на "рынке" киллеров сотни профессионалов брались убить человека за 1000 долларов. Президент России Владимир Путин в начале марта 2020 года заявил, что практически каждое второе преступление в стране остаётся нераскрытым.

Судьбы убийц

От легенды до пожизненного
Судьбы известных киллеров сложились по-разному. Александр Солоник официально был убит в 1997 году в Греции, но легенды о его жизни живут до сих пор. Алексей Шерстобитов был арестован 1 февраля 2006 года, когда пришёл в Боткинскую больницу навестить отца. При обыске на съёмной квартире в Мытищах нашли несколько пистолетов и автоматов.

На первом суде в 2008 году присяжные признали Шерстобитова виновным и не достойным снисхождения, он получил 13 лет строгого режима. На втором суде присяжные признали его достойным снисхождения, но приговор составил 23 года. Срок сложением приговоров — 23 года лишения свободы в колонии строгого режима. В колонии Шерстобитов занялся литературной деятельностью, написал несколько книг автобиографического содержания. В 2016 году женился на 31-летней патологоанатоме из Санкт-Петербурга, но в 2024 году развёлся.

Раскаяние или циничность
На суде Шерстобитов заявил, что полностью признаёт вину, но попросил о снисхождении. Он говорил, что отказался взрывать 30 участников Измайловской группировки, спас жизнь одной предпринимательнице, не став её устранять, а выйдя из преступного сообщества, занимался мирным ремеслом — работал штукатуром. Он часто шёл вразрез с интересами преступного сообщества, отказываясь от устранения некоторых неугодных лиц или затягивая согласие на убийство.

Наследие эпохи

След в истории
Дела киллеров 80–90-х остались в истории как символ беззакония и распада государства. Многие преступления так и не были раскрыты — свидетели молчали, улики уничтожались, а заказчики оставались в тени. Следователи продолжают возвращаться к нераскрытым делам, благодаря развитию криминалистических технологий преступников периодически удаётся найти даже спустя десятилетия.

Раскрываемость убийств в современной России выросла в разы по сравнению с 1990-ми — в 2020 году она составила 97,1%, а по статье "Причинение повреждений, повлекших по неосторожности смерть" достигла 100%. Но тысячи дел того страшного времени так и остались "глухарями" — безмолвными свидетелями эпохи, когда человеческая жизнь стоила тысячу долларов, а киллеры становились легендами преступного мира.

Память жертв
За каждым нераскрытым делом стоят разрушенные семьи, осиротевшие дети, неоплаканные могилы. Екатеринбургская резня, будапештское убийство, сотни расстрелов в подъездах и у офисов — всё это не просто криминальная хроника, а трагедия целого поколения, попавшего в эпоху перемен. Имена Леши-Солдата, Саши Македонского, других киллеров навсегда вписаны в чёрную летопись российского криминала 1990-х.

Буду также рад вас видеть в своем закрытом канале, где я формирую круг единомышленников. Тут про саморазвитие, личностный рост, использование ИИ и нейросетей в бизнесе.