Даже ничего заложить в ломбард. Сам пой и танцуй. Пофиг. Быть добру. Живите счастливо сейчас.

Будучи белым непреклонных годов
Со вдохновением и энтузиазмом

Бродский я выучил только за то
Что он-препятствие для маразма

Являть urbi et orbi свой панегирик памяти Бродского – примерно тоже самое, что станцевать балет в день рождения Нуреева. Ибо применение одного средства выражения мысли - русского слова – вольно или невольно заставляет сопоставлять степени владения им с нелестным для пережившего результатом. Начну свое недисциплинированное преклонение отсюда… Бродский для меня - именно что особый язык. Будучи русским по форме (отдельные слова понятны практически всем), он необыкновенно взыскателен по содержанию. Изобилующий отсылками к событиям и персоналиям греческой мифологии и латинской истории, мировой поэзии, нелобовыми метафорами, провидениями, откровениями и вообще сложностями, он напрочь отсекает успокоившихся на «мамамылараму»/историитретьегорима Мединского. Не писаны брокгаузы и евфроны для его уяснения и никогда не будут. Вхождение в пределы творчества поэта - оно как приглашение к совместному полету – но не в одном аэроплане, а в пределах размаха собственных крыльев. Что подразумевает их наличие и функционирование на уровне много выше, чем требуется для утилитарных перелетов в границах курятника. Рожденный ползать, едва заслышав «Осенний крик ястреба» - робко прячет тело жирное в надежно закрывающих видение ужасающей вечности утесах Евтушенко/Вознесенского итд итп. Провидческий дар – «Речь о политом молоке»,эдакий «символ веры» Гения:Капиталист развел коммунистов.Коммунисты превратились в министров.Последние плодят морфинистов.(…)Иначе — верх возьмут телепаты,буддисты, спириты, препараты,фрейдисты, неврологи, психопаты.Кайф, состояние эйфории,диктовать нам будет свои законы.Наркоманы прицепят себе погоны.Шприц повесят вместо иконыСпасителя и Святой Марии.Душу затянут большой вуалью.Объединят нас сплошной спиралью.Воткнут в розетку с этил-моралью.Речь освободят от глагола.Благодаря хорошему зелью,закружимся в облаках каруселью.Будем спускаться на землюисключительно для укола.Я уже вижу наш мир, которыйпокрыт паутиной лабораторий.А паутиною траекторийпокрыт потолок. Как быстро!Напомню – писано это в канун «Рождества Христова Тысяча Девятьсот Шестьдесят Седьмого». Может быть, политикам и студентам Гарварда следует прислушиваться к поэтам, а не фукуямам формата «какова твоя жертва, таков оракул»?.. В обильно цитируемом выше произведении много еще сбывшегося – но слабо цитировать ибо дискредитациявооруженныхсил, призывыкшатаниютрубытретьегорима и в самом лучшем случае - путь Овидия (хотя прекрасен город Констанца и вино «лакрима луй Овидиу»). Лучшее в истории определение места поэзии - «делает смотр уликам» и поэтов – «но плохая политика портит нравы – это уже по нашей части»Интерпретирование Заповедей Господних, негромкий голос здравого смысла и полезные практические рекомендации:Обычно тот, кто плюет на Бога,плюет сначала на человека.(…)Создать изобилие в тесном миреэто по-христиански. Или:в этом и состоит Культура.(…)-поберегите своих младенцев-займите чем-нибудь руки. -зло существует, чтоб с ним бороться,а не взвешивать на коромысле.Ну и мое любимое наконец – лишь тот заслуживает званье гражданинакто не рассчитывает абсолютно ни накого, от государства до наркотиковза исключением самих себя и ходиков,которые бегут, настырно тикая… То, что я написал сегодня – не имеет никакого практического смысла. Мои «речи за десять шагов не слышны». Апологеты Бродского сами знают и понимают. Иным – бесполезно, «ибо видя не видят, слыша не слышат и не разумеют». Но, цитируя именинника, «поклониться тени» - важно для самого себя. Дабы исчислить вес своей души, чтобы, как минимум, не нервировать Харона с его шатким плавсредством. Не дожидаясь того момента, когда на экране смартфона вдруг появится странная и последняя надпись – «мене,мене,текел,упарсин»…