Игрушка тыква-зомби своими руками
В канун Хэллоина решила сшить себе тыковку-зомбика, но чтобы не сильно жутко было. В итоге первенца захотелось оставить, а двоим найти новый дом.
первенцу достался и гроб с мягким матрасом, и сумка с летучьей мышью, вырезанной из черного граба (это дерево такое граб).. Гроб делала из картона, раскрашивала акрилом.
обычно, когда я шью какие-то игрушки, то редко бывает желание повторить и выкройки я сразу выбрасываю, так вышло и в этот раз, поэтому следующие персонажи немного отличаются от первенца.
шила из из обычной хлопковой ткани, затем уже готовых я тонировала акрилом, смешанным с пва, приклеивала хвостик, скрученный из джута и всё это дело слегка подретушировала полусухой кистью в чёрной краске. Мордочку вышила, глазки сделала из самых маленьких пуговок, какие были в "Леонардо".
таким образом на свет появилась ещё и вот такая парочка тыковок. В высоту они вышли примерно 11-12 сантиметров. Одежду им тоже шила на глаз. Придала ей слегка потрепанный вид, за счет всяких заплаток и бахромушек, ну и в завершение слегка запачкала сухой пастелью.
Вышла Олли на крыльцо...
показать своё лицо, около картины, а в комментах финны, с кактусом и мышами, и косыми крышами.
Киношные, опасные, смешные — такие разные зомби в играх
Уже скоро Хеллоуин — хороший повод поговорить о пугающих противниках в видеоиграх. А что может быть страшнее, чем зомби? Живые мертвецы преследуют геймеров вот уже 34 года в самых разных обличьях. Вспомним, в каких именно!
Пиксельные зомби
Одно из первых упоминаний зомби в видеоиграх встречается в 1989 году, когда Capcom выпустила Sweet Home для приставки Nintendo (Dendy) — простенькую бродилку-выживалку по мотивам одноименного японского ужастика Киёси Куросавы.
Пионерами жанра считаются Zombies Ate My Neighbors с Sega Mega Drive и Resident Evil — хит PlayStation. И если первую вспомнят немногие, то последняя превратилась в крупную франшизу, о которой слышали даже далекие от игр люди, а ее идеи задали стандарты в индустрии.
Забавные зомби
Покойники, восставшие из могил, могут не только пугать, но и развлекать. Скажем, Stubbs the Zombie предлагает взглянуть на мир победившего ретрофутуризма… глазами самого зомби!
В арсенале игрока — управляемые конечности, порча воздуха и отвязная сатира, высмеивающая популярные киноклише
Кто-то из олдов вспомнит о попытке небезызвестного игрового разработчика Американа Макги критиковать жанр в Bad Day LA — юморной игре про харизматичного бездомного, который попадает в безумные ситуации на фоне зомби-апокалипсиса в Лос-Анджелесе.
И как пройти мимо Plants vs. Zombies, где мультяшные живые мертвецы атаковали газоны забавными способами, от полетов на воздушном шаре до подкопов — все это делало каждый уровень настоящим испытанием для ума.
Внимание, на вашем газоне зомби!
Орды зомби
Сила в количестве — это точно про зомби! Разработчики не упускают шанс продемонстрировать в играх толпы живых мертвецов, сметающих все на своем пути, — настоящее испытание на ловкость и реакцию для геймера.
Стоит вспомнить только кооперативную Left 4 Dead с ее знаменитым AI-режиссером, который выпускал на геймеров одну волну покойников за другой — это задавало бодрый ритм, чтобы играть было интереснее.
Первая Left 4 Dead вышла в 2008 году — как давно это было…
Толпы зомби ждут и в мире Days Gone, где к бою со смертоносной ордой нужно тщательно готовиться, чтобы не оказаться чьим-то обедом. Но даже в этом случае придется попотеть, маневрируя между группами врагов.
А ощутить себя массовым зомби-истребителем поможет серия Dead Rising с ее необычными комбинациями безумных орудий борьбы с нечистью.
Зомбирующие паразиты
Стать живым мертвецом можно не только упав в чан с токсинами или заразившись вирусом. В серии Half Life, например, хэдкрабы запрыгивали на голову жертвы и брали под контроль нервную систему.
Рейвенхольм долго будет сниться в кошмарах…
А в The Last of Us в роли паразита выступал грибок кордицепс. Попадая в дыхательные пути, он буквально прорастал в мозге носителя и превращал его в подобие зомби.
Бой с топляком — одна из самых запоминающихся схваток в TLoU
Мутирующие зомби
Они могут проходить разные эволюционные фазы, менять стратегию в ходе схватки, требуя от игроков стратегического мышления. Один из известных представителей — Немезис из Resident Evil 3. С пролога до финала игры он преследует героиню, попутно трансформируясь и внося трудности в прохождение.
Немезис — один, проблем — много
Космическая трилогия Dead Space познакомила нас с некроморфами — вселяющими ужас созданиями из мертвых тел. Пожалуй, самые необычные противники, которых можно назвать зомби. В игре они принимали разнообразные пугающие формы.
Кинозомби
Вдохновленные культовыми ретро-ужастиками Джорджа Ромеро («Ночь живых мертвецов», «Рассвет мертвецов»), киношные зомби создают атмосферу первобытного страха, которую мы испытывали, проводя вечера перед старым «толстым» телевизором. Среди самых известных таких игр — Evil Dead: The Game по мотивам «Зловещих мертвецов».
Не забываем также про артхаус вроде «Планеты страха» и зомби-комедии в духе «Добро пожаловать в Зомбилэнд». Похожий подход используется в Lollipop Chainsaw.
Героиня с бензопилой наперевес борется с зомби-рокерами, черлидершами с присущим японским юмором и драйвовым экшеном — чем не веселье?
Нередко зомби переходят с телеэкранов на игровые мониторы, чтобы фанаты могли еще сильнее погрузиться в вымышленную вселенную. Примерно так случилось, например, с Walking Dead по мотивам «Ходячих мертвецов».
Мир зомби в играх разнообразен и увлекателен. Живые мертвецы в них могут вселять ужас, заставлять ощущать прилив адреналина и даже смешить! Заходите в раздел «Видеоигры» на RUTUBE, смотрите обзоры, аналитику и стримы — и выбирайте развлечение по душе.
Реклама ООО «РУФОРМ»
Выживший
Если бы мне тогда кто-то сказал, что наш знакомый мир будет разрушен, а человечество встанет на путь вымирания, то я бы просто покрутил пальцем у виска. Не стану говорить, что сценарий с зомби-апокалипсисом меня не привлекал, отнюдь, часть меня очень даже ждала этого. Но тогда никто из нас не мог подумать о том, что один из самых жутких сценариев конца света, и в самом деле станет реальностью.
Всё произошло около пяти лет назад, кажется, тогда на землю упал какой-то странный метеорит.. Нет, подождите, вроде это учёные раскопали древний вирус, что веками был заморожен во льдах Тибета. Как же давно это было, я даже не уверен, правильно ли я всё помню, может, вы мне что подскажете?
Неизвестный вирус прокатился по нашей планете выкашивая сотни, тысячи, нет, миллионы людей в один миг. Тогда ещё по всем каналам крутили одну и ту же новость, где красивая телеведущая, просила воздержаться от прогулок по улице, давала советы о том, как обезопасить себя и своих близких. Ха! Вот смешная, вы же тоже помните, да? Как же я скучаю по тем временам..
Вопреки всему тому, что нам тогда говорили, спрятаться от вируса не было никакой возможности, так как передавался этот вирус по воздуху, он был буквально везде, будто цеплялся к любой поверхности и заржал всех, до кого мог дотянуться. К сожалению, а может и к счастью, многочисленные фильмы и сериалы про зомби нам врали. Вам же тоже кажется эта ситуация ироничной? Ха! Заражённые не бегали по улицам городов, не пытались сожрать кого-то из близких или любого другого "счастливчика" на их пути. Они просто вставали на месте и переставали подавать признаки жизни. Среди умирающих даже находились такие шутники, которые тратили свои последние секунды существования на то, чтобы встать в как можно более нелепую позу, считая это смешным и думая о том, что таких образом они увековечивают себя. Не буду врать, это действительно было забавно.
Но по канонам жанра, заразились далеко не все, нашлись люди с иммунитетом, которые смогли перебороть болячку и стали считать себя супер людьми. Эдакая новая ветвь в эволюции. Ха! Чарльз Дарвин наверное уже устал крутиться в гробу. Выжившие люди, потихоньку стали уходить из городов в леса и там образовывать общины. Всячески стараясь убежать от реальности. Но я не они, я же решил остаться в городе. Да и как я могу уйти? Тут же мой дом!
Возможно, вы сейчас хотите узнать, почему те люди выжили? К сожалению, я не знаю, кажется, я что-то слышал о том, что у всех выживших была обнаружена некая мутация, благодаря которой, они и смогли перебороть вирус. А может это я уже сам себе придумал, в попытке найти хоть какое-то логичное объяснение ситуации, за неимением большей информации. Ха! А вы мне верите!
Спустя два года после вспышки, учёные проводили опыты над заражёнными, которые за это время успели даже укорениться. Смекаете шутку, да? Нет? Ну ладно, тут всё очень просто. За эти пару лет, бедолаги успели обрасти разными растениями, некоторые из которых спускались до земли и продолжали дальше расти, чем-то напоминая "живые" кустарники, созданные чьим-то больным гением. Ну хоть теперь то, поняли мою шутку? Ну и здорово, я уже подумал, что за эти годы совсем разучился шутить. Ха!
Кажется, я немного отвлёкся, так о чём я там рассказывал? Ах да, точно! Тогда учёные решили начать проводить опыты над заражёнными и смогли выяснить, что они были не совсем мертвы, бедолаги могли слышать то, о чём им говорят и подавать ответные сигналы в мозг, извините, я не совсем понимаю как это работает, так что, не смогу объяснить вам более подробно. Но вы же тоже подумали о том, что учёные дураки, да? Надо же было додуматься, только спустя два года начать шевелить своими булками и пытаться выяснить хоть что-то. Н-да.. Лекарство тоже не смогли найти, вот кстати хотя бы тут, всё по канону. Поражённые своим чудовищным открытием, учёные направили в города военных, чтобы те, избавили бедолаг от страданий. Да, страшнее ситуацию и представить сложно. Только представьте, прожить остаток жизни, будучи запертым в собственном теле, без возможности попросить помощи или хотя бы о милосердной смерти. У вас же тоже побежали по телу мурашки, только от одной мысли об этом? Брр..
Военные хоть и старались честно выполнять поставленную перед ними задачу, но быстро поняв объём работы, решили не заморачиваться и зачищали только улицы, лишь изредка заходя в здания и проверяя помещения. Работа была простая, ходи по улицам, стреляй по головам, а потом увози в специальные крематории, легче лёгкого. Я был рад, что хоть и не все, но многие из заражённых наконец-то обрели долгожданный покой. Если честно, я даже немного завидовал.. Ха! Но не время расстраиваться, ведь у меня есть такие потрясающие друзья как вы!
За то время, что я живу в городе, мне удалось познакомиться и поговорить с самыми разными и удивительными людьми, у каждого из которых, была своя неповторимая история. Из всего того, что я услышал, я могу сделать вывод о том, что на данный момент, человечество не планирует восстанавливать планету и цивилизацию, радуясь своей новой жизни, вдали от городов. Во дают, а? Эх, а я сейчас с радостью поиграл бы в компьютерные игры, ну или просто посмотрел сериал.. Мне так этого не хватает.
С момента катастрофы прошло пять лет. Или я уже говорил об этом? Вот голова моя дырявая.. Природа начала брать то, что принадлежало ей по праву, улицы заросли травой, животные гуляли там, где когда-то во всю кипела жизнь. Хотите знать мою версию произошедшего? Конечно хотите, чего это я. Если быть честным, то я думаю что всё, что произошло с людьми, это попытка планеты избавиться от населявших её паразитов, гуманным, ну почти, способом. Ведь не просто же так, заражённые стали превращаться в кустарники.. или кашпо? Ай, да какая уже разница. Время назад не воротишь..
Что до меня, спросите вы?
А я слушаю новую историю от очередных путников, которые решили передохнуть перед долгой дорогой в человеческое поселение, у меня дома. В этот раз, я любезно исполнял роль вешалки для верхней одежды. Кажется, скоро будет некому составить мне компанию..
Глава 11
Первая тут: Система образования. Трудовик
Вторая вот: Продолжаю выкладку по главам)))
Третья: Третья глава эпичной саги
Четвертая: Глава 4
Внезапно Жора покидать нутро "Волги" отказался наотрез.
- Я обратно поеду, - набычился он.
- Куда? - удивился я. - На Красную площадь, на ночь глядя? Ты что, самоубийца?
- Башку отгрызут, - поддержал меня водила. - Хотите - верьте, хотите - нет, но я тут за пешеходами понаблюдал и сделал вывод, что зомбаки к вечеру звереют. Думаю, к полуночи им вообще крышу снесет. Вот что, паря, давай-ка выметайся. Не повезу я тебя туда, на ночь глядя. Мне еще пожить охота. Утром свистни меня, там посмотрим.
- Василий дело говорит, - кивнул я. - Тем более что без подготовки там делать все равно нечего. Ты ж посох свой еще толком не проверял. А ну, как он не сработает, или сработает, но не так? Вот ты в игрушках своих, поди, в рейд без подготовки не ходишь?
- Ладно, хрен с вами, - сдался некромант. - Утро вечера мудренее. Да и выспаться бы перед этим делом неплохо. Надеюсь, местные хозяева найдут, где нас приткнуть.
Мы вывалились из салона, такси фыркнуло двигателем, обдало нас вонью выхлопных газов и почти мгновенно исчезло в ближайшем сосняке, только треск ломаемых веток еще стоял несколько секунд. Потом исчез и он.
- Сова, открывай! - на весь лес проорал я, от души пнув по глухой створке калитки. - Медведь пришел.
Несколько секунд ничего не происходило, а затем дверка приоткрылась, и в меня уткнулся ствол нетипичного для этих мест ружья, больше похожего на дробовик спецназа из голливудских фильмов. Такой, знаете, с рифленым стволом, эргономичным прикладом, фонарем и лазерным прицелом. Больше эффектно выглядящий, чем эффективный. Узнаю фирменный стиль Лома: красивым пистолетом и добрым словом можно добиться гораздо более впечатляющих результатов, чем пистолетом некрасивым.
- Ты Вадим? - спросил обладатель дробовика.
- Ну, - ответил я.
- А с тобой кто?
- Жора, - ответил я. - Приятель мой.
- А вы не "эти"?
- А что, по нам не видно?
- Если вопросом на вопрос отвечаете, то, скорее всего, точно "эти", - заключил собеседник. - Но не зомби. Проходите. Степаныч уже заждался.
- Пробки, - пожал плечами я.
Калитка отворилась чуть меньше чем наполовину, так чтобы могли протиснуться. Обнаружившийся за воротами дедок, вероятнее всего сторож охотничьего клуба, убрал дробовик и шагнул в сторону, освобождая проход.
- Макар Игнатьевич, - протянул он мне руку, как только запер дверь на засов. - Служба безопасности.
- Вадим, - пожал я сухую и все еще крепкую, несмотря на почтенный возраст деда, ладонь. - Трудовик.
- Георгий, - повторил тот же жест Жора. - Некромант.
- Это чего еще за кракозябла? - опешил дед. - Тот, который с трупами грешит что ли?
- Тьфу на тебя, отец! - возмутился он. - То - некрофил. В этом плане я нормальный. А некромант - это моя магическая специальность. Мертвых я призываю, только совсем для других целей.
- Ну, ежели специальность, тогда ладно, - недоверчиво протянул Макар. - Сами дойдете или проводить? Вообще-то мне пост покидать нежелательно.
- Куда идти покажи и можешь дальше бдеть, - попросил я.
- А прямо к главному крыльцу и идите, - махнул рукой сторож. - Прямо в холле они и сидят.
Мы кивнули деду и отправились туда, куда он нас послал, то есть к большим бревенчатым хоромам, построенным в лучших традициях деревянного зодчества. По пути мне все время казалось, что двери терема вот-вот распахнутся и за порог шагнут к нам три богатыря. Выслушают нашу "челобитную", по доброму улыбнутся, выйдут в чисто поле и, крича зычным голосом "Эге-гей, бля!", начнут раздавать всем нехорошим зомбакам богатырских люлей. Или, к примеру, Сивка-Бурка выскочит и по своей давней традиции потопчет всех супостатов левой пяткой, то есть одним задним копытом. Но не срослось. Никого такого перед нами не появилось. Пришлось самим зайти внутрь.
В холле было безбожно накурено, а запах перегара можно было выносить на улицу жбанами, благо их тут в качестве декоративных элементов имелось в большом достатке. Еще тут обнаружились три изрядно подвыпивших индивида. Не богатыри, конечно, в том смысле, что не Добрыня, Алеша и Никита, но тоже вполне себе внушительных габаритов дядьки. Одним из них и был мой давний знакомый Валера Ломов, остальных я не знал. Я поздоровался и представил Жору, Ломов в ответ помахал своей лапищей и представил мужиков. Жора кивнул, мужики тоже.
- Вот мы все и в сборе! - сказал Лом. - Ну, присаживайтесь. Угощайтесь. Максим, организуй.
Один из мужиков тут же плеснул виски в два пустующих стакана.
- Что-то не очень хочется пьянствовать, когда вокруг зомби разгуливают, - отказался я, присаживаясь на дубовую скамью за нарочито грубо сколоченный деревянный стол. Жора занял место рядом со мной.
Похоже, дизайнер этого интерьера с ума сходил по древнерусскому стилю и отыгрался на тереме по полной. Странно, что печку в углу не сложили, а вместо нее сложили большой камин. Естественно с двумя глубокими креслами, как в квартире у доктора Ватсона и Шерлока Холмса, что конечно же выбивалось из общей картины, но к удивлению обстановку совсем не портило, а напротив, добавляло ей уюта.
- Не делай поспешных выводов, - депутат наставительно поднял вверх указательный палец. - Мы тут спиртное принимаем не пьянства ради а прокачки для.
Надпись над Валерой гласила, что перед нами сидит "Лом. Лидер. 5 уровень". Максима, который сидел на розливе, система оценивала чуть скромнее: "Чумной доктор. Маг. 3 уровень". Ник зачетный, ничего не скажешь. Ну а третьего и последнего участника этой "прокачки" судя по описанию, звали "Никитос" и был он "Шпион. 1 уровень". Вот уже хоть какое-то совпадение с тремя богатырями, пусть и слишком очевидное, но есть.
- Вы на одном бухле, что ли так раскачались? - усмехнулся я. - Тогда почему не одинаково и не все?
- Потому что сей божественный односолодовый нектар пятнадцатилетней выдержки, нашим магом жизни заряженный, добавляет только харизмы и обаяния, - пояснил Лом. - Что помогает только мне как лидеру нашей небольшой группы. Доктор наш качается за счет алхимии, а Никита просто так пьет, считай за компанию.
- Тогда, я тебя, пожалуй, все-таки поддержу, - согласился я, поднимая стакан. - Как раз харизмы и обаяния мне как выяснилось и не хватает.
- Ну, за систему! - провозгласил Валера, и мы чокнулись.
После приема эликсира, который оказался довольно приятным на вкус и почти совсем не дал в голову, мне действительно прилетело +5 к харизме и +3 к обаянию. Но добавка была временной. Система услужливо подсказала, что действие можно усилить путем складывания эффектов, однако чрезмерное увлечение такой прокачкой может грозить достаточно серьезным дебафом "Похмелье", а его последствия согласно прилагаемому дискрипту могли быть очень неприятными. Вплоть до полного обнуления всех основных характеристик сроком на одни сутки. Ясненько-понятненько. Таким увлекаться мы точно не будем.
- Хороший был тост, - Ломов удовлетворенно крякнул, занюхал, а потом и закусил кусочком сыра с плесенью. - Опыта хорошо отвалило.
- Тебе опыт за тосты капает? - удивился я. - Вот так просто? За пару слов?
- Слова не главное! - туманно пояснил депутат. - Главное, какой смысл в них вкладываешь. Вот сейчас систему похвалил, а твой друг от этого нехило так бафнулся. Верно, Жора?
- Плюс 5 к воодушевлению, - подтвердил Жора.
- Но даже это не самое главное, - продолжил Валера. - Самое главное тут не грешить против истины. Система этого не любит. И когда я за систему выпил, я совершенно искренне ей радовался. Даже, несмотря на все перемены, которые она с собой принесла.
- Было бы чему тут радоваться, - пробурчал я. - Тем более искренне.
- Вот потому-то ты, Вадик, и не бафнулся, - развел руками депутат. - Потому что не понимаешь всех плюсов своего нынешнего положения. А приятель твой понимает и за это системе благодарен.
- Да, какие уж тут плюсы? - возразил я. - Кровь, страх, мрак, перманентная бойня да непрекращающаяся борьба за выживание.
- Наивный, - расхохотался Ломов. - Я же говорю, разницы совсем не видишь. Думаешь, раньше что, не так было? Я тебя уверяю, и так и еще даже гораздо хуже частенько бывало.
- А разница тогда в чем? - окончательно запутавшись, и от этого даже слегка разозлившись, спросил я.
- Да в том, что раньше правил, по которым предстоит выживать, тебе никто не объяснял, и это твое выживание было обусловлено не более чем случайным набором факторов. А теперь это процесс измерен, узаконен и поставлен под контроль. Теперь каждому из нас наглядно показано чего он на самом деле стоит и останется ли он и дальше топтать землю или пойдет на корм зомбям зависит только от него самого. Выражаясь казенным языком, теперь социальные лифты включились на полную мощность. Помнишь сказку про двух лягушек в сметане?
- Это те, которые масло взбивали?
- Они самые, - подтвердил Валера. - Правда взбивала только одна, а вторая так и утонула. Но это не важно. Важно то, что эта самая сметана появилась только с приходом системы, и соответственно теперь у каждого есть реальный шанс взбить себе немного масла.
- А раньше, значит, никакого шанса не было? - усомнился я.
- А раньше ты и не в сметане барахтался, а в кое-какой другой массе. Такой жиденькой, коричневой и плохо пахнущей. А из нее не то что масло не взобьешь, а наоборот, чем больше трепыхаешься, тем сильнее вонять будет и окружающих забрызгает.
- Философ! - усмехнулся Максим, разливая всем еще по одной порции.
- Реалист, - возразил ему Ломов. - Ты бы так не частил, Максимушка, а то раньше времени дебаф огребем. А нам еще много нужно у пацанов выспросить. Давайте рассказывайте, что там происходит в столице. А то сидим тут без новостей как кроты в норке.
Я кивнул и постарался во всех подробностях изложить все что успел заметить на улицах во время своих приключений и по дороге сюда. Время от времени Жора дополнял мой рассказ ценными не его взгляд замечаниями. Нас слушали практически не перебивая, лишь иногда задавая короткие уточняющие вопросы. Когда я закончил на моменте прибытия в охотничью избушку, над столом надолго воцарилась тишина. Только минут через десять, переваривший полученную информацию Ломов первым нарушил молчание:
- М-да, полагаю, господа, для нас с вами момент уже просран, - заключил он. - Качаться на зомби нужно было с самого начала. Какого ты говоришь, они теперь уровня встречаются?
- Крупнее двадцатого не встречал, врать не буду - ответил я. - Но не исключаю что это далеко не предел.
- Диспозиция откровенно хреновая, - согласился с Ломовым Никита. - В условиях, когда огнестрел не рулит ситуацией мы в полной заднице.
- А он не рулит? - уточнил я.
- Я проверял, - кивнул Никита.
Все опять замолчали. Ни этот раз тишина продлилась не дольше пары минут.
- У кого какие предложения? - наконец, спросил депутат.
- Жора высказал мысль, что нам нужен клан, - после некоторого раздумья высказался я. Остальные по-прежнему молчали.
- А вот это интересно, - согласился Ломов. - Раньше такая стратегия всегда работала. Думаю, что и в этот раз не подведет.
- И где это конкретно она работала? - усмехнулся Никитос. - Я вот, например, наоборот всю жизнь один был и как раз именно это меня не раз выручало.
- Специфика деятельности, - развел руками Валера. - Люди твоей профессии редко выживают, обрастая всевозможными связями и набирая обязательств. Рано или поздно кто-то все равно предъявит законные претензии и надавит на слабое место.
- Что за профессия такая? - влез Жора. - Даже представить себе не могу.
- Устраняю непреодолимые препятствия, - хохотнул Никита, глядя на все еще недоумевающего некроманта. - Редкая профессия, но очень востребованная.
- Да киллер он, - махнул рукой депутат. - Теперь уже бывший, понятное дело. Нынче мы все такие, так что разницы нет. А кланы работали везде, если вам интересно. От Москвы до самых до окраин, что в столице, что в самом захудалом Мухосранске. В последнее время вообще было пернуть тяжко, чтобы чьи-то интересы не затронуть. И так везде, начиная от мелкого бизнеса по торговле пирожками до большой политики в масштабах страны. Если вы этого по какой-то причине не замечали, так то исключительно из-за вашего ограниченного кругозора. Но это все лирика, давайте голосовать. Кто за организацию и вступление в клан?
Ломов первым поднял руку, за ним Максим, чуть позже и Никита. Чуть посомневавшись, я тоже присоединился и с удивлением посмотрел на приятеля, который изначально эту идею и высказал. Тот сидел не шевелясь.
- Я не могу, - сказал Жора. - Я тебе говорил про квест. Пока не сделаю, никакого участия в группах. Система отдельно об этом предупредила.
- Штрафы? - спросил я.
- Угу, - понуро кивнул некромант. - Еще какие!
- Значит, записываем твоего приятеля во временно воздержавшиеся, - заключил депутат. - Считаю голосование прошло успешно, решение принято большинством голосов, обжалованию и пересмотру не подлежит. Теперь к положению в клане. Надеюсь в правомерности моих прав на лидерство ни у кого сомнений не возникает?
Валера обвел всех присутствующих вопросительным взглядом. Никто не возражал. Я тоже не стал.
- Замечательно! - резюмировал наш новоявленный лидер. - С Максимом понятно - раз он доктор, то и отвечает за лечение членов клана. С Никитой тоже более-менее все прозрачно. Пашка отвечает за транспортировку, это ясно. Деда Макара можем к нам пригласить, только вряд ли он согласится, больно прикипел старый к этому месту. С нами он не поедет. Но с этими понятно, их я хорошо знаю. А вот насчет вас двоих у меня куча вопросов. Начнем с важного: почему я ваши имена и уровни не вижу?
- Я двадцать второго, а Трудовик вообще за тридцать пятый перевалил, если его словам верить. Сам-то я его тоже не вижу. Больно разница в уровнях велика, - на одном дыхании сдал нас обоих Жора.
- И что вы двое можете? - продолжил допрос депутат. - Чем можете быть полезны молодому клану?
- Ну, - замялся приятель, - Наверное, чем-то точно можем. Я, например мертвых хоть призвать, хоть развоплотить могу. На зомби это тоже в какой-то степени действует, но уже гораздо хуже, чем на восставших. С двумя-тремя еще худо-бедно справлюсь, а против толпы - банально маны не хватит. А Вадик вообще мастер - золотые руки, вон мне какой посох забацал! Даже внешне выглядит обалденно, а статы вообще - закачаешься!
Разливался соловьем Жора не столько благодаря своей уникальной природной болтливости, сколько по причине применения Ломовым сразу двух своих перков: "Допрос" и "Сыворотка правды". От меня эта дрянь успешно отскочила, так как уровень у лидера еще был маловат. Об этом меня своевременно предупредила система, выкатив во внутреннем интерфейсе сообщение:
"Персонажем Лом на вас применено умение "Допрос" 2-го уровня и "Сыворотка правды" 3 уровня. Наложенные эффекты обнулены. Причина: недостаточное воздействие в следствии разницы в уровнях".
Если бы не это, я, наверное, тоже сейчас бы взахлеб, перебивая приятеля, торопился выдать Валере каждый известный мне секрет. Так что Жору винить по большому счету было не в чем, тем более что мы так и так собирались во всем сознаться.
- Да все-все, я понял! - Ломов, наконец, остановил словесный понос, извергающийся из некроманта, когда тот уже пошел перечислять свои достижения вплоть до школьной скамьи. Похоже, лидер каким-то образом отменил воздействие, потому что Жора замер на полуслове и обвел всех присутствующих потерянным взглядом.
- Степаныч крут - факт! - одобрительно кивнул бывший киллер. - Эх, вот бы мне такую примочку лет эдак пять назад. Ух, я бы тогда развернулся!
- В общем и целом преимущества наших новых друзей мне понятны, - задумчиво потерев подбородок, подвел итог депутат. - Но хотелось бы увидеть все своими глазами, так сказать, узреть последствия практического применения. Предлагаю прогуляться до сауны, где Георгий нам все и продемонстрирует на живом, то есть как раз таки на неживом, образце.
- А что там, в сауне? - внезапно побледнел Жора.
- Петрович, - ответил ему Ломов. - Не бойся, он уже совсем-совсем мертвый.
- А, ну этих-то я и не боюсь, - легкомысленно усмехнулся приятель. - Или я не "Владыка смерти"?
Мы вышли во двор и прогулялись до сауны. По дороге к нам присоединился заинтересовавшийся экспериментом сторож и внутрь строения мы ввалились уже в слегка увеличенном составе.
Сауна выглядела вполне современно и очень неплохо, в отличие от лежащего на кафельном полу Петровича. Судя по всему, когда он перерождался, усмиряли его всей толпой, да и половину черепа, когда решили добить, снесли чем-то наподобие противотанковой гаубицы. То есть начисто снесли, как автогеном срезали.
- Это местный егерь, - представил Ломов подопытного. - Был при жизни. Ну, давай некромант, приступай.
Жора встал над распростертым телом, воздел свой посох к потолку и, прокричав какую-то околесицу, шарахнул по трупу навершием.
Сначала ничего не произошло, и приятель снова принял прежнюю позу намереваясь повторить свой странный ритуал еще раз, но тут Петрович заворочался и попытался встать. Получалось у него довольно плохо, потому что плоть слезала с ожившего трупа прямо на глазах, мгновенно превращаясь в серый пепел и обнажая белые гладкие кости. Примерно на полпути к вертикальному положению остатки мышц и сухожилия окончательно растаяли, и восставший рассыпался по полу грудой совершенно чистых человеческих костей.
- Ничего не понимаю, - Жора недоуменно крутил посох в руках. - Раньше же оно совсем по-другому работало.
- Да все закономерно, - вставил Максим. - Держаться-то скелету совсем не на чем. Опорно-двигательный аппарат штука многосоставная, это я тебе как главврач говорю.
- Это ты мне посох испортил! - накинулся на меня некромант. - До того как ты свои поганые ручки к нему приложил все как надо получалось! Как я теперь с такой кривой магией армию соберу и квест выполню, а?
- Да не кричи ты! - поморщился я. - Я испортил, я и поправлю. А ну-ка дай сюда свою палку.
"Посох повелителя скелетов. Магический жезл. Тип: системное. Класс: Магическое. Статус: продвинутое, усиливаемое. Уровень 1. Постоянное усиление заклинаний: 120-140 %; гашение отката - 50 %; интеллект +10 при ношении в руках или инвентаре; регенерация маны +1 пункт в минуту, пока предмет в руках владельца. Прочность: 100. Шанс удвоить эффект накладываемого заклинания: 3 %. Особые свойства: 5 % шанс поднять скелетов без затрат магической энергии. Усиления: один пустой слот под усиления, текущие - отсутствуют. Мастер-изготовитель "Трудовик" Текущий владелец "Георгиус". Желаете сменить владельца? Да/Нет."
Вроде все стандартно, никаких подвохов. Хотя, погодите-ка! Это что за вкладка? Описание? Раньше ее точно не было, ну так и у меня теперь возможности расширились. Ну-ка, ну-ка, посмотрим, что про него тут пишут.
Описание было довольно скудным, но из него было все-таки более-менее понятно, почему Жору постигла неудача:
"Позволяет выделить в отдельную единицу скелет любого существа (живого или мертвого) без ограничений по массе, степени сохранности останков и классовой принадлежности. Для поддержания конструкта в рабочем состоянии требуется навык ????????? не менее 3 уровня. Для управления конструктом требуется навык "Ментальный контроль" не менее 3 уровня для немагических существ, не менее 15 уровня для магических существ".
Что это за навык такой, из одних вопросов? Кажется, раньше подобный глюк системы я уже встречал и ничего хорошего он не означает. Теперь бы еще понять, может ли сам Жора просматривать описание своего оружия.
- Ты описание читал? - спросил я, возвращая посох.
- Нет, как-то не догадался, - нехотя признался Жора, забрал палку и внимательно на нее уставился. - Да, твою ж мать!
Ага, значит дошло.
- Есть у тебя такой навык? - спросил я. А затем пояснил, на случай если вдруг приятель не догадается о чем именно речь: - Ну, тот, который первым в списке идет, для поддержания конструкта. У меня он вообще скрыт.
- У меня тоже, - погрустнел некромант. - И что теперь делать. Починить его можно?
Система тут же подсветила мне навершие в виде пожелтевшего от времени птичьего черепа и выдала подсказку:
"Заменить на деталь лучшей сохранности. Ожидаемый эффект: изменение свойств на стандартный "Посох некроманта""
- Можно, - кивнул я. - Только голова нужна свежая, желательно такого же размера. Только где ее тут взять?
- Это легко можно устроить, - прокашлявшись, вставил дед Макар, опасливо наблюдавший за нами в приоткрытую дверь с улицы. - Погодьте десять минут. Я щас.
Он перекинул взятый наизготовку дробовик на плечо и, выскочив за ворота, скрылся в темноте ночного леса. Храбрый, однако, какой пенсионер! Хрен бы я сейчас подобный маневр смог в одиночку повторить, даже имея под рукой свой уникальный топор. Тем более что меня никто особо об этом не просил. Если бы прижало сильно, то конечно, а так, по доброй воле, нет уж, увольте.
Впрочем, этому-то тут, наверное, действительно бояться нечего, как-никак местный, да и прикипел он к этому лесу, если Ломов не преувеличивает.
Спустя обозначенный срок дед вернулся с еще трепыхавшимся зайцем в руках.
- Подойдет? - спросил он, сунув ошалелого косого мне под нос и, дождавшись утвердительного кивка, разом отчекрыжил ушастую башку. - Если тебе инструменты какие нужны, мастер, пойдем в гараж провожу.
Я вздохнул и поплелся за провожатым. Зайчика было жалко. Он-то тут вообще не при делах. Впрочем, ему все равно было суждено бесславно окончить жизнь в виде шашлыка или жаркого. А тут хоть дополнительно послужит благому делу. Ну, какое-никакое, а утешение для косого бедолаги. Я очень на это надеюсь, по крайней мере.
Конец 11-й главы.
Поддержать автора пожеланием, добрым словом, советом или лайком можно на странице книги на АТ: https://author.today/work/111156
Хэллоуин (Часть 2 Финал)
Ссылка на первую часть Хэллоуин (часть 1)
Не мой канал - диктор хороший. На его канале сможете найти весьма жесткий хоррор. Ссылку выкладываю потому как... потому как иначе то - диктор старался, трудился, а я даже ссылкой не поделюсь. https://www.youtube.com/@extremehorror
И непосредственно этот рассказ в текстовом формате:
Автор: Волченко П.Н.
Х Х Х
Семь часов. По осеннему уже темно, почти мрак, уже вспыхнули фонари. Желтые. Один за другим выстроились они вдоль дороги.
- Теплые, - тихо сказал Евгений Филиппович, улыбнулся. На его мертвых губах эта улыбка вышла до того доброй, до того светлой, что и он будто жизнью наливаться стал, румянец появился, а может это просто игра теней, того самого желтого света и густого сумрака. Василий Иванович тоже улыбнулся, но шагу не прибавил, его свита, в особенности Евгений Филиппович, быстро ходить не очень то и умели. Всё и правда как в кино выходило: неумелые, неуклюжие движения, волочение ног, а у мертвячки – наоборот, чуть ускоришься, и она уже будто вся из изломов, движения резкие, гротескные, с острыми углами поз. Только мальчишка, идет по живому, едва ли не вприпрыжку, и улыбается чисто так, светло. Жалко его, мальца такого, вон какой красавец – щечки наливные, в глазах смешинки носятся, в движениях порывистость еще не подошедшей юности. Из такого мальчугана вырос бы красавец сердцеед, ни одна бы девчонка грезила по этому малышу, а тут… Глупо как-то это вышло, оказался он клиентом его конторы. Неправильно это.
Особняк, к которому шли, располагался не так далеко от ритуальной конторы, принадлежал он директору, и высился заметно над крышами прочих, стандартно-советских частных избушек, домиков. Трехэтажная громадина с зелеными скатами крыш, выложенная из кирпича персикового цвета, и все это в подсветке, в иллюминации. Вот уже и красивые, кованные ворота.
Василий Иванович замер у калитки в воротине, подождал, пока дойдет, доволочит до них ноги Евгений Филипович, и тогда только потянул на себя ручку двери. Та, чуть скрипнув, распахнулась, и они прошли в красивый дворик с большой парковкой, где уже красовался с десяток машин от дорогих, блестящих иномарок и до вполне себе проржавевших представителей российского, если не сказать – советского автопрома.
Из дома доносилась музыка, за украшенными венком из костей с черепом, дверями, похоже уже вовсю шло веселье.
Василий Иванович обернулся к своей свите, улыбнулся им, сказал:
- Ребят, отдыхайте, как в последний раз, - и сам грустно усмехнулся своей такой нострадамовой шутке.
И всё. Вошли: двери распахнуты, играет громко музыка, зал освещенный, народу – тьма, и тоже, как он, в легком, но неумелом гриме, в костюмах под стать торжеству, плащах, шляпах тех самых островерхих. Тут же, будто из ниоткуда и директор сам, по плечу хлопает, кричит в ухо перекрывая музыку:
- Василий Иванович, уж заждались, припозднились вы, а это… - и он только сейчас замечает провожатых, брови его удивленно вздымаются, рот округляется, и Василий Иванович боится, а вдруг признает в гостях настоящих мертвецов, вдруг узнает лица клиентов, хотя... Не его это дело – клиентов в лицо знать, для этого есть соответствующий персонал, - Какой вы знатной группой то пришли! Прямо зомби-апокалипсис! Не ожидал, порадовали, Василий Иванович, порадовали! Ну что же, отдыхайте. Гуляйте, отмечайте свой профессиональный праздник.
Хлопает гримера по плечу, и тут же испаряется, как самый настоящий Мефистофель. Вот был он только что, и вот уже его рядом нет. Только вроде бы его знакомая спина в плаще под Дракулу удаляется, пробивается сквозь танцующую, отрывающуюся людскую круговерть.
- Громко здесь, - кричит Василий Иванович, - На задний двор пойду. Вы со мной?
И они стали протискиваться, пробиваться сквозь творящийся хаос, их толкали, задевали, пред ними уважительно расступались, вглядываясь в их столь удачные для праздника лица. И вдруг один из танцующих, молодой, налитой силой плечами, парень, уперся взглядом в мертвячку, и остановился в движении. Отпрянул, руку было вперед потянул, губы его задрожали, но не сказал ничего, отступил в сторону, и они прошли мимо.
На заднем дворе стояли удобные садовые кресла, столы полнились бокалами, бутылками, закусками. Музыка тут уже не громыхала, взгляд приковывал к себе лазурный бассейн с подсветкой, легкая рябь от ветерка играла бликами, чернели на воде палые листья. Красиво.
Расселись, только мальчуган вместе со всеми не угомонился, а стал расхаживать вдоль кромки воды, то и дело приседая на корточки, вот уже откуда ни возьмись, в его руках прутик – длинная веточка, которой он подталкивает листики на водной глади. А вот он и улегся и смотрит под воду, где изгибаются, изламываются линии дна и под ритм ряби кривятся фонарики подсветки. И по всему видно, что он скорее жив, чем гость потустороннего мира.
Евгений Филиппович смотрел на этого мальчугана, и в глазах его была грусть, потеря. Потом он медленно повел головой в сторону, вроде бы никуда не вглядываясь, не всматриваясь, но… Вдруг закаменел как-то весь, голова склонилась, и он неловко, грузно поднялся из своего садового кресла, сделал шаг вперед, обернулся, уставился на Василия Ивановича, и спросил по мертвенному хрипато, но с таким живым чувством:
- Вась… Ты бы не мог… Не мог со мной. Страшно одному. А?
- Конечно. Конечно, Жень. Что? Куда?
- Туда, - медленно поднял руку, указуя в сторону, где у ряда садовых гномов елозили, играли в сумраке двое ребятишек. Мальчишек ли, девчонок – не разглядеть отсюда.
- Пойдем.
- И…
- Что?
- Имена у них спросишь. Я сам… не смогу.
Дошагали, Евгений Филипович поотстал, а Василий Иванович присел на корточки у цветастых, лаковых садовых гномов, щелкнул одного по носу звонко, спросил у двух мальчишек, что выжидающе на него уставились - всё же незнакомый дядька.
- А как вас звать, мальцы?
- Федя, - звонко ответил тот, что младше. Тот что постарше, шикнул на брата, заявил:
- Мы тут с мамой и папой, они там. Вон, - ткнул пальцем в сторону.
- Это хорошо. А ты молодец, пострелёныш, правильно, не надо всяким левым дядькам отвечать. Ну, бывайте, ребята.
Поднялся, и увидел, что Евгений Филипович улыбается, грустно так, будто сейчас заплачет. Вот только могут ли мертвые плакать.
- Внучата это мои, - тихо, с прихлюпываниями, гортанный шепот, - и чего они здесь, - губа его сизая задрожала, и должна, должна была скатиться слеза, но нет – не может всё же мертвый плакать, - Душа моя. Все для них, и для детей. И работа и сад, всё по делам, а с ними…
- Иди, - Василий Иванович чуть повернул голову к детям, - иди поиграй что ли напоследок. Иди.
- Да я ж… как… я такой…
- Иди, - улыбнулся, вера в то, что ничего плохого им мертвец не сделает была абсолютной, - Ты ж их деда. Иди, Евгений Филиппович, понянчайся с внучатами.
И он пошел, а Василий Иванович заковылял на свое место, на креслице у бассейна, уселся, и уставился туда, в сумрак, а там. Евгений Филиппович уже уселся в жухлую траву, и что-то тихо сказал, а один из малышей, тот что Федя, замер, во всей его позе прочувствовалась какая-то то ли тревога, то ли настороженность, а после его тонкий голосок прорезал сумрак:
- Деда! – бросился к нему, кинулся на шею.
- Хорошо получилось, - бросил взгляд в сторону сидящей рядом мертвячки, так и не спросил у нее имени, надо как-нибудь, при случае. По чести сказать – именно ее он боялся больше всех в этой компании. Ее первой увидел, она его первой напугала, и даже движения у нее были наиболее хищными что-ли, эта стремительность и эта ломанность неуловимая, и взгляд наклоненной головы словно бы оценивающий, жадный. Пугала она его, и по сию пору пугала.
Он уже было хотел открыть рот, задать вопрос, как увидел того самого широкоплечего, сильного паренька, что так и оторопел, там, в зале, когда увидел их компанию. Парень вышел на задний двор, и замер в тени. В руках у него было два бокала с шампанским, но по всему было видно, что он не торопился – боялся подойти. Он то порывался сделать движение вперед, пойти, наклонялся уже для шага, но тут же останавливался, чуть пригибался, хоть и не разглядеть, но догадывалось-угадывалось в этом движении, что он сейчас щурится, вглядывается в сторону мертвячки.
Всё таки пошел, и, не доходя с пяток шагов, остановился, закаменел рядом, мертвячка сначала медленно стала оборачиваться, а закончила движение своим этим резким, хищным рывком, и уставилась на гостя исподлобья.
- Лиза…. Это ты, Лиза? Или… Простите, я наверное обознался.
- Нет, - хриплый, лающий голос мертвячки, - Не обознался. Коля. Нет.
- Что? – он пошатнулся, отступил на шаг, бокалы выпали из его рук, тихо, мелодично звякнув, разбились об кафельные плитки вокруг бассейна, - Как?
- А ты… ты как? Почему здесь? – ее слова были скорыми, резкими, голос сиплый, пугающий.
- Нас… Клиентов пригласили. Владелец. Директор похоронки. Как его…
- Почему? Почему пошел? А? – она словно бы даже ощерилась, озлобилась на него, и в это мгновение стала похожа на самого что ни на есть киношного зомби, что еще секунда, и бросится на жертву, распялив жадную, зловонную пасть.
- Мне плохо, Лиз, мне плохо было. Одному. Ты… Всё давит, и без тебя. Мысли у меня. Мысли были плохие.
- Рыжая, - совсем зло рявкнула Лиза, - Рыжая твоя, где?
- Это… Лиза. Ты не понимаешь! – вскинул руки, голову вскинул, казалось, что он сейчас взвоет от бессилия, от злости. По одному лишь взгляду становилось ясно, что не первый, и не сотый раз уже звучит этот вопрос. И что… Василию Ивановичу даже страшно стало, что может быть, может быть именно из-за этой рыжей Лиза и оказалась у него, у них, в морге. Не смогла, не выдержала, ушла. Ушла навсегда.
- Рыжая где?! – она будто телепортировалась, вот только что сидела на своем складном кресле парусиновом, и тут же, через мгновение, уже стоит в паре шагов от парня, руки вперед протянуты, пальцы скорчены, скрючены в ярой злобе.
- Нет ее со мной. Ее не должно было быть. Лиза! Я был пьян! Я идиот! Лиза… - и он не удержался, он захныкал сначала, вскидывались его плечи могучие, он сгорбился, и вот он уже разревелся по настоящему, и сделал тот последний шаг, что их разделял, вцепился в нее объятиями, совсем не обращая внимания на ее хладность мертвенную, на знание свое о ее смерти. Обнял и ревел едва ли не в голос.
- Что с ним, дядь, - мальчишка стоял рядом с Василием Ивановичем, смотрел грустно на пару, - Почему он плачет?
- Это любовь у них такая, - Василий Иванович вздохнул, взял холодную ладошку мальчика в руку, чуть сжал, - такая вот глупая у них любовь.
Лиза отошла от порыва парня, вздрогнула, стала вырываться, отталкивать его, но куда там, силы были неравны, он льнул к ней, прижимался, и ревел.
- Отпусти! Хватит! – пролаяла Лиза, и он подчинился. Отступил на шаг, понурив голову, а Лиза, привычным жестом оправив на себе саван, рявкнула, - Рыжая!
- Что мне сделать… Что. Лиза… Я… Я хочу…
- Со мной.
- Что?
- Уйди. Уйди со мной.
- Что? – он не понимал. Он не хотел понимать. Сделал шаг назад. Еще. Василий Иванович кричал в своих мыслях: «Беги! Беги отсюда! Не думай! Не вздумай!». Но парень остановился. И плач его тоже стих, лицо стало решительным, злым. Он шагнул вперед. Уставился на нее. Резко схватил за руку, сказал, - Забери меня. Ты сможешь?
- Да, - она нежно, плавно, как до этого не двигалась после воскрешения, взяла его вторую руку, потянула к себе, - Смогу. Если ты хочешь.
- Я хочу. Хочу с тобой, - и снова обнял, прижал к себе.
- Всё, малец, - Василий Иванович тяжело поднялся с кресла, взял мальчугана за руку,- дальше кино для взрослых. Не будем им мешать. Пойдем отсюда.
- Дядь, - этот его голос, эта его непосредственность, Василий Иванович уже даже и подумать не мог, что идет с воскрешенным, - а ты скажешь честно?
- Спрашивай, а я скажу. Честно, если только это не взрослый вопрос будет. Хорошо?
- Хорошо, - они шли к дверям, из-за которых доносилась громкая музыка, - Дядь, а зачем мы здесь?
- Мы? – он остановился перед самой дверью, спросил, - Ты про себя и про Лизу с Евгением Филипповичем? Или про вообще всех?
- Про себя. Про тетю и дедушку.
- Не знаю, - вздохнул. Нет, мысли у него конечно были. Евгений Филиппович исполняет свое последнее желание – наиграться с внучатами. Лиза… Он вздохнул. Эх, Лиза… Глупость. Забрать с собой человека, живого, что мог бы жить и… Нельзя так поступать. А вот он – ангелочек этот, малыш. Зачем он здесь? Почему? Или так, для массовки, для того, чтобы его – Василия Ивановича успокоить в тот, первый миг, когда он увидел воскрешенных. Зачем он тут? Повторил, - Не знаю.
- Совсем?
- Совсем. Может для исполнения последних желаний. Вот ты чего хочешь?
- Не знаю, - он всей пятерней почесал затылок, скривил задумчиво рожицу, - А вы чего хотите.
- Я знаю, чего я не хочу. Я не хочу сейчас быть в этом бедламе. Весь этот хеллоуин – не по мне он как-то.
- Мне тоже не нравится. Громко, пьяные все, ревут еще… Пойдемте гулять.
- Пойдем.
И они пошли. Пошли сквозь этот шум, сквозь толпы поддельных ведьмочек, вампиров и прочей нечисти, и уже пробились, вырвались, были у самых дверей, когда…
Двери распахнулись. На пороге стояли двое с посеревшими лицами. Он и она. И было видно, что ни он, ни она не хотели тут быть, не хотели приходить, да и вообще – глупо это приходить в такие места, когда…
Малец вздрогнул, уставился на них, и бросился вперед. С криком радости, отчаянным, животным, он накинулся на отца своего, но тот, будто бы и не заметив этого, аккуратно попытался отодвинуть мальчишку, сказал тихо, но слышно:
- Не надо, мальчик.
- Пап, папка, ты что?!
- Что? – его взгляд опустился, и мать тоже взглянула в лицо мальчишки и…
Она охнула, покачнулась, отступила на шаг, а отец, схватил его, облапил так, что едва кости не затрещали у мальчугана, а Василий Иванович попятился, чуть дальше, ближе к людям в доме, чтобы не мешать, чтобы… Когда еще свидятся, да и не свидятся больше. Лишние глаза – крадут счастье. Где он это слышал, от кого – не упомнить уже. Не надо красть, не надо.
Еще шаг назад, еще, и вот уже перед ним мельтешат люди в костюмах, вот уже захороводило его завесой шума разговоров, отрезало от двери и от этой невозможной, счастливой встречи утерянного сына и родителей. Выдохнул, заскользил глазами по сторонам, увидел столик, хватанул с него бокал с шампанским и выпил залпом. Второй туда же. Полегчало, отпустило что-то в груди, дышать легче стало. Когда же ему так поплохело? И от чего? От радости за малыша? Наверное. Или от грусти, что это всё – это их последняя встреча.
Откуда ни возьмись, меж людей, протянулась, ухватила его холодная маленькая ладошка за руку, потянула, и вырвала обратно, к родителям на пороге, и мальчишка на него набычившись смотрел, обиженно даже.
- Дядь Вась, ну вы куда. Пойдемте. Пойдемте с нами.
- Да я…
- Пойдемте, - отец мальчугана не смотрел ему в лицо, почему то стыдливо опустил голову.
- Пожалуйста, - добавила его мама.
И они пошли. Вчетвером. Так, как никогда у него до этого не было. Он словно дедушка, мальчуган, которого, оказывается, звали Димой, кружил вокруг них, бегал, верещал, а они – мать с отцом, как дети его. Пытались расспрашивать, говорить, только что он им мог сказать. Ничего.
Темные улицы. Фонари. Звук проезжающих где-то вдалеке машин, отсвет фар. И было счастье, как никогда.
Они зашли в какую-то круглосуточную кафешку, посидели, согрелись. Вот только Дима не хотел ничего есть. Назаказывал себе всякого, а потом пробовал, и только говорил и говорил, что безвкусное, невкусное… Да и как оно могло быть для него вкусным, для мертвого. Для не живого.
За окном кафе наступал рассвет. И все они чувствовали, что это последнее, что вот это вот всё - пропадет, развеется – исчезнет. Навсегда…
И Василий Иванович обхватил Димку, и отец его обхватил, и мать. И тихие, неслышные слезы.
А за окном – поднималось, вздымалось солнце. Краски зыбкого, белесого, раннего рассвета, наливались красным, уже облака стыдливо подернулись красками багрянца, уже виден стал туманный белесый горизонт, а Василий Иванович думал. Думал, и время словно растянулось.
Что было? Веселая молодость. Талант. Краски, кисти. Скорые портреты красавиц, знакомства. Любовь. Свадьба. Глупость его нечаянная, так похожая на глупость парня Лизы. Расставание. А теперь? Комната в общежитии. Работа… Разве это работа. Оставленная любовь. А мечталось… а мечталось же, чтобы как у Евгения Филипповича, мечталось чтобы внуки. Чтобы картины его в рамках, где семейные портреты, чтобы прожить и оставить след. Так зачем он. А у Димки, у него же еще все впереди. Если бы только можно было… если бы можно было пойти вместо него… если бы только можно…
Стал рассвет. Стал день.
Внуки добрым словом поминали своего деду Женю. Они помнили то, чего не могло быть, и родители им не верили. Они помнили, как играли с дедом в ночь перед похоронами. Он был веселый, смешной – он был счастливый. И такой не похожий на себя в гробу.
Коля, вдовец Лизы приходил на кладбище возложить цветы на могилу. Подолгу сидел и думал, сон ли это был, или явб. И почему она не забрала его, хоть и могла. А ведь он и правда – хотел уйти с ней. И последние ее слова помнил: «Живи». Не сон. Пока он это еще знал, пока еще не забыл, но с годами… он перестанет верить сам себе. Перестанет верить, и начнет жить по настоящему.
А вот и еще одна могила. И Дима. И стоят его родители над холмиком могильным. А на могиле, на памятнике написано: «Шушунов В.И.» и фотография в овале. Улыбающийся пожилой мужчина. Василия Ивановича похоронили за счет самой похоронной конторы. Никого у него не было, кто мог бы оплатить траурные мероприятия. Его нашли в помещении морга, сидящим на стуле, с раскрытыми красками для грима. Директор совершенно не помнил, как Василий Иванович приходил на праздник. Это стерлось, исчезло из его памяти.
- Дим, - в который уже раз спросила его мама, - Зачем мы сюда ходим? Кто он тебе.
- Дядя Вася. Он хороший был.
- Ты его знал?
- Чуть-чуть.
- Может быть сегодня расскажешь. Побольше. А, Дим? – это уже папа сказал.
- Нет… Вы не поверите, - он вздохнул, положил цветы на могилу, - если не помните, не поверите.
Он выпрямился, бегом подбежал к родителям, ухватил их за руки и они пошли, пошли дальше и дальше от могилы. И если бы только они знали, что от этого… от этого: от цветов и светлой памяти о нем, Василию Ивановичу, развенчанному художнику, несостоявшемуся супругу, где-то там, в ином мире, стало теплее, лучше, светлее то… Ничего бы не изменилось. Всё есть, как есть, и как будет, и никто не поверит, если вдруг расскажешь про такое. Но стало теплее и ярче в темноте и холоде.
В Питере шаверма и мосты, в Казани эчпочмаки и казан. А что в других городах?
Мы постарались сделать каждый город, с которого начинается еженедельный заед в нашей новой игре, по-настоящему уникальным. Оценить можно на странице совместной игры Torero и Пикабу.
Реклама АО «Кордиант», ИНН 7601001509
Хэллоуин (часть 1)
Не мой канал - диктор хороший. На его канале сможете найти весьма жесткий хоррор. Ссылку выкладываю потому как... потому как иначе то - диктор старался, трудился, а я даже ссылкой не поделюсь. https://www.youtube.com/@extremehorror
И непосредственно этот рассказ в текстовом формате:
Автор: Волченко П.Н.
Всё-таки хеллоуин – это не наш праздник. Наше – это полеты чертей в небесах накануне рождества, а если кто совсем в историю ударенный, то и всякие Иваны-купалы и то ближе будут. А вот хеллоуин – это больше шоу, игра такая в американско-либеральную жизнь, с их традициями, с их «ларьковым» подходом, из всего сделать всё этак с мишурой, с лампочками перемигивающимися и прочим хламом. Даже ведьмы – извечный хеллоуинский образ, и те – не наши, в островерхих шляпах, в накидках, больше похожих на дождевики, и прочая мертвенная братия им под стать. Нет там, ни леших наших, ни водяных, ни еще кого из близких, из родных сердцу монстров.
Так полагал он, Василий Иванович, работник ритуальных услуг, конторы под названием «Обелиск» уездного города «Н». Его сегодня, в этот не родной сердцу праздник, пригласил сам директор на вечеринку. Ну и намекнул, что вот от кого, а от него – гримера по усопшим, ожидают такого впечатляющего образа, что… Короче - надо расстараться.
Василий Иванович не хотел идти, но что поделаешь, ведь сам директор просил. А так, ну не ему, не в его годы, выпускнику еще той, настоящей СССРовской Ленинградской Академии имени Репина, шляться по подобным празднествам, но… И не ему, с его образованием, с его портфолио, с его выставками в конце то концов работать банальным гримером в ритуальных услугах. Вот только ушли красные флаги, истлел как дым столь милый его сердцу социалистический реализм, а гнаться за новыми, за нынешними направлениями он и не умел, а главное – не хотел.
Он сидел дома, время на часах уже подходило к трем часам, вроде бы уже и гримироваться пора, уже начинать что-то делать, вот только – не то. За стеной его комнаты общежитской надрывался в крике соседский ребенок, через щель под дверью тянуло противным запахом жареной рыбы и кислой капусты, это опять баба Аня, в извечном своем полушубке, неснимаемом ни на улице ни дома, ни зимой ни летом, готовит свою смертоносную бурду. Этажом выше загромыхло что-то, будто мебель ломают, послышались громкие, едва приглушенные перекрытием, крики.
- Нда… - протянул Василий Иванович, - обстановочка не творческая.
Это раньше, в стародавние времена, когда он был еще молод и горяч, он мог творить когда угодно и где угодно, а вот теперь – не то уже. Привык работать в абсолютной тишине, в легком морозце подвального морга, и чтобы не пахло толком ничем, кроме как формалином, но к этому запаху быстро привыкаешь, и он начинает даже нравиться что ли, приводить в рабочую форму. Снова повернулся к зеркалу. Удручающее зрелище. Не молодой, обрюзгший, с тяжелыми брылями, что у твоего бульдога, проплешина вон какая ужасная на макушке, да и вообще… И ни одного мазка грима так и не положено, хотя подворотничок – салфеточка, чтобы рубаху не угваздать, уже торчит из-за ворота рубахи.
- Ужасно, как ужасно, - сказал он непонятно относительно, то ли своей внешности, то ли всей ситуации в целом, выдернул эту идиотскую салфетку, да и захлопнул футляр с красками. Тут он явно ничего не сотворит такого, запоминающегося, разве что просто измажется безбожно, а так нельзя. Как никак звал лично директор «Обелиска», и он же и сказал, что ждут, ждут от него такого, мощного, запоминающегося, такого чтобы… Эх!
Василий Иванович поднялся, подошел к окну, растворил форточку, вдохнул сырой осенний воздух, полюбовался на озябшую рябину за окном, и решил. Надо идти. Идти туда, где привык. Накинул свой столь модный в начале девяностых плащ, шляпу на свою проплешину нахлобучил, сунул зонт под мышку, да и пошел прочь из дома.
Ребенок так и не унимался, его крик молотом ударил по ушам, стоило только дверь открыть, вонь же кисло-капустно-рыбная, едва ли с ног не сбила. Торопливо прошагал до двери, едва разминувшись в общем коридоре с дородным Николаичем, слесарем их местного ЖЕКа и, по совместительству, одним из своих многочисленных соседей, и вышел в звучный, эхатый подъезд. Захлопнул дверь, вдохнул глубоко, выдохнул, и неторопливо, торопиться уже возраст не позволял, заковылял вниз по лестнице.
Улица была прохладна, свежа, чуть сыровата. Изо рта уже вырывался легкий, едва заметный парок, но в целом – было очень даже хорошо. Не было тут шума того жуткого бытового, разве что дребезг трамвая по старым, ржавым рельсам, звоночки его отдаленные, шум машин, а главное – не было тут вони. Обычная улица, обычные прохожие, красивые, зардевшиеся листвой в предчувствии своей наготы, деревья.
Конечно Василий Иванович – не Пушкин, но и он тоже любил осень, любил золото листвы, костры рябин… Хотя… Это вроде бы уже Шуфутинский с его третьим сентября.
Добрел до остановки, вскарабкался в красный трамвай, и под его старческий дребезг, под звоночки его, доехал до окраины города, откуда до рабочего места, до морга ритуального агентства было рукой подать.
Тут уж и вовсе природа разбуянилась, лесочки окраин вовсю пестрели осенними красками, холодная гладь малых прудов отражала стылую лазурь небес, и листики на ней, на глади этой, желтые, жухлые плыли медленно и величаво в этот безветренный осенний день. А как пахло!
У невысокого здания своей конторы Василий Иванович присел на лавочку, как старик на тросточку, оперся на зонт, и дышал, смотрел на природу, на красоту эту, и наслаждался. Будто по заказу ветер отогнал легкое белесое облачко от солнца, и то радостно согрело Василия Ивановича в своих теплых лучах. Хороший денек, по всему хороший.
Василий Иванович взглянул на часы, начало пятого, а ни одного мазка грима еще не положено. Не порядок. Поднялся, достал из кармана ключи, отворил контору, закрыл за собою дверь и пошел вниз, где у него было всё для грима, только вот на себе он это никогда не использовал.
Спустился в морг, щелкнул выключателем, вспыхнули яркие лампы. Пустые столы, зеркально поблескивающие дверцы шкафа холодильника для тел. Там, в шкафу, если не изменяет память – три тела. Прижизненные фотографии каждого уже в его столе, менеджер должен был положить. Но это потом. У одного похороны завтра, у других двух послезавтра. Успеется подготовить, сделать их красивыми, что называется «как живыми». А сегодня у него другой «заказ».
Василий Иванович взял со стола Кати большое зеркало на подставке, поставил на свой стол, достал краски, кисти, посмотрел на свое отражение, улыбнулся сам себе, сказал:
- Сейчас мы сделаем из тебя красавца.
Особых пожеланий по образу не высказывалось, говорилось лишь о реалистичности, поэтому он решил избрать самый простой, привычный что ли для него образ – мертвеца. На них, на мертвецов, он то уж насмотрелся, и что-что, а этот образ у него получится настолько реалистично, насколько это только возможно. Конечно же он не будет вести себя так, как в дешевых фильмах о зомби: ковылять, подвывать и прочее в том же роде, но внешне – внешне будет точь в точь, как свои клиенты.
Взял тоненькую кисть, макнул ею в склянку с белой краской, и, пристально смотря в зеркало, легкими, едва ощутимыми мазками, тонкими линиями, обозначил контуры своего будущего образа. Тут у него будет рваная рана, тут обозначит трупные пятна, а вот тут…
Он вздрогнул, едва не подпрыгнул на своем стуле от внезапного, громкого звука. Оглянулся быстро, так что шею заломило, уставился в на столы секционные, на шкаф, залитые ровным светом ламп дневного освещения. Тишина. В голове торопливо билась мысль: «а дверь я за собой закрыл?».
Да. Закрыл. А что за звук? Будто скрежет металла. Будто… Нет… Нет-нет! Тут не может быть никакой мистики, просто где-то, что-то, но никакой мистики! Сколько лет он уже работает с этой весьма спокойной клиентурой, уже знает их «характер», и прекрасно осознает, что это не фильм ужасов, не мистический роман и потому…
Снова обернулся к зеркалу, уставился на свое лицо с белесыми разметочными линиями под грядущий грим. Где же он остановился? Да, вот тут, обозначить большие темные полукружья под глазами, они потом будут обширными, чуть лаково поблескивающими, с сизоватым таким противным оттенком. Такие гематомы, или как они там правильно по терминам называются, его особо раздражали на лицах клиентов. Приходилось класть два, а то и три слоя грунта, чтобы не просвечивала эта темная сизь через краску, не портила общей картины. А тут, на тебе – самому подобное надо сделать.
Всё, все линии обозначены, набросок – выполнен. Теперь надо накладывать на «холст» лица подмалевок. Первый, грубый слой еще без живости, а просто, для обозначения грядущей картины.
Взял черную краску, добавил в нее чуть зелени, развел – тот цвет. Надо еще слегка поджелтить, и будет самое то. Уже занес кисть над баночкой, уже… В этот раз действительно подпрыгнул, и даже слегка вскрикнул, развернулся. Звук был явственный, громкий, гулкий. Металлический.
Василий Иванович поднялся, глянул шустро по сторонам, ухватил с одного из столиков у секционного стола какую-то поблескивающую хромом увесистую железяку, и бросил в пустоту зала вопрос:
- Кто тут? – вопрос вышел сиплым, негромким, испуганным. Василий Иванович сглотнул, и повторил громче, - Кто здесь?
Конечно никто не ответил. Тишина. Мерный свет ламп. Блеск девственно чистых секционных столов. Ничего.
Василий Иванович, стараясь ступать потише, прошел по залу до двери, замер перед нею, а потом резко распахнул. Ярко освещенный коридор, салатового цвета стены, тишина. Прошел по коридору до лесенки, ведущей наверх, в контору, открыл дверь, посмотрел по сторонам – никаких следов пребывания кого-то чужого, лишнего. Подошел к двери, дернул за ручку – заперто. Конечно же он не забыл закрыть за собою дверь, конечно.
Пошел обратно, в зал, и, проходя мимо шкафа для трупов, остановился, уставился на дверцы. Это в больших, в настоящих моргах, где не один десяток трупов лежат, там да – замки, защелки, ручки, а тут, у них – шкаф простенький. Магнитная захлопушка, не более того. И круглая ручка на каждой дверце. Василий Иванович положил ладонь на одну из ручек, задержал дыхание и резко открыл дверцу, пред ним распахнулась пустота шкафа. На выкатывающейся лежанке не было тела.
Взялся за лежанку, покатал ее чуть туда-сюда, надеясь и страшась услышать звук, подобно слышанного, но нет – подшипнички колес вращались с едва слышимым шорохом. Закатил лежанку обратно, захлопнул дверцу, внизу что-то скрипнуло. Опустил взгляд и обмер, нижняя дверца, что на уровне пояса – приоткрылась. Он медленно опустил руку, положил ее на дверцу, думая потянуть на себя или же… Нет. Захлопнул, а она тут же, после хлопка о шкаф снова скрипнув приоткрылась. Тогда он мягко на нее надавил, и дверца шкафа таки примагнитилась, осталась в на должном месте.
- Надо будет начальству сказать, - дрожащим голосом произнес Василий Иванович, и сам же усмехнулся испугу в своем голосе. Это ж надо было, с его то практикой, так испугаться плохо примагничивающейся дверцы. Развернулся и снова отправился к своему столу, но на полпути не удержался, всё же оглянулся – дверца была закрыта.
Уселся, закончил подмалевок своего грима. После пристально осмотрел свое лицо и так и этак, прикидывая, где надо будет наклеить подкладки. Вокруг намеченных краской ран конечно надо будет, но вот где в других местах… Решил приподнять уровень вен – гармонично смотреться будут, пугающе, на нос в районе переносицы решил тоже налепить подложку, так создаст эффект ввалившегося носа. А в остальном – вроде бы и не надо.
Достал баночку с силиконовым компаундом, что тоже использовался в гриме умерших, замешал смесь, и стал накладывать на предварительно обозначенные места. Он уже и зеркало поближе к лицу пододвинул, и сам к нему склонился, чтобы лучше видеть, как ложится затвердевающая смесь силикона на кожу, и вдруг, приметился ему в зеркале отблеск, света, будто от какой-то зеркальной поверхности зайчик от ламп дневного света.
Резко обернулся, взгляд сам нашел не порядок. Та самая дверца, что так плохо закрывалась, медленно, едва уловима, двигалась, раскрывалась. Вот-вот и заскрипит, как тогда, этак противно, визгливо и вкрадчиво одновременно, так что кровь в жилах стыть будет.
Василий Иванович резко соскочил с места, подошел к дверце, дабы захлопнуть, возложил ладонь на холодную ручку ее, и… Вместо того, чтобы прижать дверцу к шкафу, да так, чтобы примагнитилась, распахнул ее, и заглянул внутрь. Внутри пустота. Опять. Наверное персонал знал о этой дверце, и потому, чтобы клиент не попортился в виду внеплановой расконсервации, тела сюда не клали. На душе стало спокойнее, даже выдохнулось как-то само-собой, и страх, что холодными мурашками бежал вдоль позвоночника – отступил, рассеялся. Василий Иванович, уже без былой злобы, аккуратно прикрыл дверь и та, будто тоже успокоившись, поняв, что секрет ее раскрыт, примагнитилась легко, плотно и уже без всякого намека на своеволие.
Василий Иванович обернулся, чтобы снова вернуться к работе и… вот тут- то сердце его и ухнуло в пятки, едва не остановилось, жуткий холод пронзил его, пришпилил к месту. Там, у его стола, стояла… стояло… Тело. Мертвая, совершенно обнаженная, женщина. Стояла она к нему спиной, и, взяв зеркало в руки, всматривалась в свое отражение, поворачивая голову то так, то эдак.
- Вы… - он сглотнул, и тут же понял свою ошибку – надо было не спрашивать, а бежать, дверь то вот она, недалеко.
Женщина как-то ломано, резко, обернулась и да, это был труп, мертвец. Характерная сизая бледность, посветлевшие губы, белесые глаза смотрели мертвенно, стеклянно.
- Ты… - голос ее был сыпучим, сиплым, - ты… живой?
Он только тут осознал, что грим его был почти закончен, осталось только нашлепки силиконового компаунда подкрасить и всё было бы закончено.
- Нет-нет, - он торопливо замотал головой, а тварь эта, будто руки и ноги ее толком не слушались, как-то рвано, гротескными рывками, движениями неправильными, двинулась к нему. Он часто-часто задышал, глаза расширились, сердце молотом забило в уши, и он бы не удержался, рванулся бы бегом к двери, но… Бахнула по ногам дверца шкафа сзади, как раз под коленки, он завалился, упал на спину и увидел – увидел прямо перед собой еще одного мертвеца. Жуткого, страшного, вздутого какого-то, почерневшего, и тут же вспомнилось Евгений Филиппович, живший через три дома от него, погиб на производстве – задохнулся при чистке котлов. Именно он, Евгений Филипоович, щерился сейчас на него, и стоило только попытаться двинуться, как резко выпросталась рука из шкафа, ухватила его за ворот рубахи, крепкие пальцы пожилого работяги не отпускали, затрещала ткань - хватка была мертвая. Бесполезно и брыкаться.
Зашипело рядом, быстрый взгляд в сторону, а эта та мертвячка уже на корточках рядом с ним, и головой крутит, как собака, с боку на бок, и щерится, и шипит, и рукой к нему, к его лицу тянется, пальцы ее синие, с явными черными дорожками вен, подрагивают.
- А-а-а-а-а!!! – не удержался, заорал, зажмурился и…
- Дядя, - голосок тоже сыпучий, но… детский, - Не кричите, дядя.
И чья-то рука, холодная, мертвая, ласково провела ему по голове, по волосам, чуть задев холодными, ледяными пальцами плешь.
- Не бойтесь, дядя.
И он открыл глаза. Над ним стояли трое. Все голые. Мертвичиха, Евгений Филлиппович, что уже не держал его за ворот рубахи, и, склонившийся над ним, мальчуган мелкий, так похожий на гипсового ангелочка, вот только… это все равно был мертвец. Глаза мальчишки почему-то не выцвели, их жгучая, теплая зелень полнилась жизнью, а еще мальчишка этот светловолосый – улыбался. По настоящему, по живому.
- Не кричите дядь. Не кричите.
И он больше не кричал, сел, стараясь не смотреть на мертвецов, стараясь… стараясь даже не думать, но мысли все одно срывались, метались без удержу, руки тряслись. Все же он смог сглотнуть, и сипло, дрожащим голосом, коротко буркнуть:
- Вы бы оделись хоть… Дети… Вот. Ребенок же…
Молчание, всё же он смог оторвать взгляд от пола, уставился на смотрящих на него мертвецов, в их бельма, и взгляд остановился на таких живых глазах мальчика. Он сглотнул, и неумело сдерживая дрожь в голосе, сказал тихо, едва слышно:
- Можно я вам одежду принесу?
Женщина склонила голову набок, а вот мальчишка – тот кивнул.
- Я сейчас, я быстро, - вскочил, откуда только резвость взялась, и пятясь, отступая, пошел к двери. Медленно, всё дальше и дальше, пока не уперся, а после резко обернулся, выскочил и побежал прочь. По коридору, по лестнице, уже к самой двери, и остановился, уже вставляя ключ в замочную скважину. Вспомнил того мальчишку, такого живого, хоть и такого мертвого. И побег ему показался предательством. Ведь же не зря они ожили, не зря поднялись, а он…
Вдохнул, медленно выдохнул, успокаиваясь, развернулся. Похоронная одежда у них была в кладовой, вот только… найдется ли на мальчугана? Распахнул кладовку, только размер этой кладовки, где он толком ни разу и не бывал, оказался весьма не малым. Костюмы, вещи. И купленные специально для этого, для похоронного дела, и те вещи, что приносили родственники – шмотья, любой магазин позавидует.
Быстренько пробежался по полкам, по вешалкам, набрал целый ворох одежды и едва не бегом, будто боялся, что почувствовали они это его предательство, что он едва не совершил, ломанулся вниз, в морг. Влетел, увидел, как мертвячка склонилась над теми самыми хромированными инструментами у секционного стола, увидел Евгения Филипповича, что стоял сгорбившись посередь зала и не двигался, и мальца увидел, что сидел за его столом, и кисточкой разрисовывал себе серые, будто присыпанные меловой пылью, руки. Влажные мазки краски ярко поблескивали в свете ярких ламп.
- Вот, я тут… Может подойдет. Примерьте, - и он бухнул все тряпье на секционный стол. Мертвецы повели себя по разному: женщина резко обернулась, уставив на него буркала своих белесых глаз, мальчишка соскочил со стула, и живо, как самый настоящий ребенок, бросился к вещам, а вот Евгений Филиппович будто даже не услышал ничего. Так и стоял замерев, сгорбившись.
- Ну Евгений, - сделал шаг к нему, - Жень, давай… Надо, Жень…
Он медленно, дрожащей рукой потянулся к знакомому, тот приподнял подбородок, взглянул на него бессмысленно, и всё же Василий Иванович положил ему руку на плечо, и этак по дружески, по соседски что ли, потянул-подтолкнул его к столу.
- Пойдем, Жень. Пойдем.
И Евгений Филиппович пошел, и только сейчас Василий Иванович понял, что эта его медлительность, подвешенность – не омертвелость, не отставание сознание от действительности, а осознание глубокого горя, чего-то душевного, страдальческого. И только он это осознал, как мертвецы для него вдруг просто стали людьми, просто нечаянно вернувшиеся в этот мир с того света, чего раньше не бывало, а вот теперь сложилось.
Пока Евгений Филиппович медленно, как бы нехотя, шарился в ворохе одежд, Василий Иванович уселся чуть в отдалении, отвернулся, и спросил, толком ни к кому не обращаясь, голос его уже не дрожал:
- Как оно… Как оно там?
- Холодно, - сиплый женский голос, - черно, пусто. Сильно холодно.
- Я как-то так и думал.
И уже не бросить, уже не уйти, не оставить. Они тут. И они тут не просто так. Но не спрашивать же, не лезть под шкуру, хоть и мертвую, и копаться, опять же, хоть и в мертвой, но – душе. Он глянул на наручные часы, время подходило к той самой хеллоуинской вечеринке. Оглянулся. Новоявленные уже были одеты, и вид их был… самое то для фильмов ужасов. Белый саван на мертвячке – явный образ утопленницы, костюм на Евгении Филипповиче – вылитый упырь, какая-то маленькая, но по всему видно, уже хорошо ношенная, джинсовочка на мальчишке.
Очень по хеллоуински получилось, лучше и не придумаешь. И кольнула мысль. Вскользь, но от нее уже не убежишь. Он знал, где им самое место, и потому, сам не ожидая того, спросил:
- А пойдемте на вечеринку?