Алексей проснулся рано. Холодный декабрьский ветер из форточки, к утру начал уже напрягать. «Борей николаевский прямо какой-то, - подумалось ему». Рядом, с головой скрывшись под одеялом, тихо спала Елена. В отличие от него самого, его жена спать могла долго и крепко, при соблюдении двух главных условий – тепла и комфорта. Вставая с ложе, он еще чувствовал симптомы похмелья от вчерашнего вечера или скорее первой половины ночи. Кровать шатнулась со странным звуком. Казалось, что кто-то рядом решил покатать стеклянный сосуд в деревянной бочке. Алексей легко толкнул форточку - и та, с тихим скрипом, вошла в рамное пространство. Деловой пиджак, брюки, рубашка, синий галстук и вечернее платье Елены, образовав почти «вещевое гнездо», мирно покоились на кресле рядом. Разноцветный хаос, чем-то напоминающий уставшее лицо, как бы спрашивал у своих хозяев: «…уже –все? Можно и нам поспать?»
- Здесь, видимо, скоро таки все, - тихо про себя сказал Алексей и провел взглядом по спальне съемной николаевской квартиры.
Потом он приподнял край одеяла и улыбнулся. На том месте, где должна была (по всем правилам кроватного искусства) находится ножка, гордо стояла двух литровая бутыль. Ранее послужившая, последним пристанищем первоклассным соленым огурцам от тещи Таи. Гурский вспомнил, как вчера ночью, точнее практически под утро, они с Леной при помощи этой банки чинили рухнувшую под их телами кровать…
«Коней на переправе, женщин на свидании и банки утром под кроватью – не меняют… - с тонкой иронией поддержки, выдохнула «память».
Тот самый, готовый мыслительный алгоритм, который всегда вступает с носителем (телом), в показной диалог. В различных эзотерических учениях и восточных мудростях его еще знают как - внутренний голос. Но очень редко указывают, что «память» и «носитель», только на показ ведут беседу… А по сути, между ними всегда заговор, направленный против их третьего вечного спутника - личности.
Этот, всегда вступающий первым алгоритм, был давно и хорошо знаком Гурскому, еще с глубоких студенческих времен. Беседы временами с ним можно даже было назвать задушевными. Но Алексей хорошо усвоил, что «память» может опираться в своих аргументах, только на опыт старых эмоций, картинок и впечатлений. Все живое в ее предложениях, уже давно прошло. Это, как задавать разные вопросы компьютеру, в котором стоит программа, основанная на опыте прошлых разработок. На все ответит, но нового ничего предложить не сможет …
Так же отображает, и просто биологическая машинка под названием – «память».
«… точно - на все ответит, а еще съязвит и подколет, - про себя подумал он».
Алексей максимально аккуратно прилег обратно.
Пестрые картинки вчерашнего вечера, вперемешку с отдельными слайдами сформировавшимися в процессе проживания в Николаеве, начали ровными потоками воспоминаний, тихо проплывать в его полусонном сознании…
То, что Николаев оригинальный город, Гурский понял еще со времен своих первых командировок по Южному региону. Пересекая бескрайние степи седой Тавриды, на стареньком служебном «Ниссане» вместе с водителем Леонидом Владимировичем, он слушал различные истории от последнего.
- Ты, Петрович, - по свойски говорил Алексею водитель, - знаешь, сколько в Союзе городов заканчиваются на – мать?
- Один, - отвечал ему Алексей. – Одесса – мама, конечно же!
- Да, так. Но, это только один, хоть и первый по списку, - живо продолжал Леонид Владимирович.
Гурский с улыбкой, молча ожидал очередного шедевра от Владимырыча.
(так, сокращенно, все называли штатного водителя Николаевского филиала).
- В мою бытность работы на «Шкоденке» (в обиходе тягач-грузовик, на котором он много лет проработал дальнобойщиком), мы гутарили такое: «в Союзе есть всего три города на мать: Одесса –мама, Москва - столица мать и Николаев – еби его мать!»
Продолжением стал - его же сдержанный смех из-под пологих усов, который был естественным и постоянным продолжением всех транслируемых ним шуток.
- Глубоко, - одним словом ответил Алексей.
- И правильно! - поддержал своего спутника Владимырыч. – Местные все соглашаются. А еще у нас говорят, что по сравнению с Херсоном – мы первый этаж, потому, что тот вообще - подвал… ха- ха-х.
Когда водитель входил раж, то колорит его трансляций становился ярче и разнообразней. Разгоняя верный «вагончик» (так он называл свой «Nissan Wagon»), за городской чертой, Леонид Владимирович вещал Алексею истории из жизни города корабелов.
- У нас в Николаеве, еще со времен начала автотранспортного движения, главное – правила не соблюдать! Во как, Петрович! Как тебе заявочка? А!? Мне так сразу и сказали, когда я еще пацаном на АТП пришел. Это, то время, когда у меня еще руки перед ментами дрожали. Я на «ЗИЛ-е» еду помню, а он меня тормозит. И давай махать перед фуражкой своей, типа : «Где талон? А почему машина со стройки грязная? Почему без экспедитора ….и т.д.» А я, что. Молодой, руки дрожали так, что аж мент за меня переживать начал. Наверное думал, что я сознание сейчас потеряю.
Паузы в повествовании возникали только тогда, когда Владимырыч готовился к обгону или очень аккуратно подкуривал на ходу сигарету.
- Петрович, а ну глянь, там спереди тихо? – чуть наклонившись влево говорил он, перед тем как переключить передачу под рулевым колесом.
Алексей давал добро - и водитель смело давил на газ, оставляя по правому борту какого либо «тихохода». В автомобиле с правым рулем, иногда даже и правильно задать такой вопрос рядом сидящему пассажиру, перед тем как начать обгон «гармыдера». Так Владимырыч называл попадающиеся ему на пути фуры.
- Короче, он мне потом - тот мент, как за азбуку ребенку учитель, все про взятки поведал, - уже чуть громче, перекрикивая дорожный шум, вещал дальше водитель.
- Говорит: «Ты молодой больше не переживай так, раз исход уже и так ясен. Взмах жезлом от нашего брата - это как, после молнии всегда гром будет, так после остановки транспортного средства водитель руку должен к «взаимопониманию» с инспектором готовить». Причем не говорит, там взятка или барыша дать надо, а именно – «взаимопонимание». Вопрос становится уже просто техническим. Ты, скажи говорит: «… что мол - все люди братья, на одной дороге живем, должны помогать друг другу и все такое. Инспектор то что, он формой от тебя только и отличается. Тоже дом и семья есть… и уже сам помаленьку - начинай процесс «взаимопонимания».
Владимырыч чуть останавливался в такие моменты, позволяя улыбке под усами максимально разойтись в разные стороны.
- Только смотри, говорит, - продолжал он. - Тут надо без ошибок все понимать. Есть такие деньги, что в нашем краю вообще не ходят. Ну, понимаешь там «рваный» или «трояк», с ними не к нам, это точно.
Своим умением слушать, Алексей Гурский мог любого рассказчика бытовых историй, превратить в диктора центрального новостного канала или чтеца аудиокниг. Он редко перебивал собеседника и практически не вступал в споры. Просто когда транслятор ему надоедал, Алексей все спокойно переводил на уровень « … класс, только давай чуть позже. Сейчас я отвлечен немного», или же просто в самом начале не давал собеседнику, если можно так выразиться «обратной связи», и тот по каким-то естественным причинам замолкал без особых усилий.
Где интерес у него был искренним, так это при прочтении произведений, написанных авторами непосредственно проживающими во время описуемых ими событий. Так же, этот интерес, передавался и на рассказчиков о своем регионе из местных жителей. Здесь аутентичность носила практически эталонный характер.
Водитель Николаевского филиала, был живой кладезью дорожно-бытовых историй со своего региона.
- Так вот, еще про дороги и правила в Николаеве, - вел далее Владимырыч. - У нас же как у молдаван - туда дорога классная, а назад – никакой сука… Или вот едешь, видишь знак «40», ну притормозил, а на дороге перед тобой люк открытый! А! И что! Сядешь прямо на пузо или колесом встрянешь, наглухо. Как решать? Я знаю как – давить на «гашетку» и пролетаешь его на 70-80-ти минимум. И как тут знак «40» сюблюсти? И где у нас водители не правы?
Алексей с улыбкой, соглашаясь, кивал головой. До того как он сам сел за руль служебного автомобиля, рассказы Леонида Владимировича носили больше развлекательный характер, но позже, уже после первых самостоятельных километров по региону, он с благодарностью вспоминал каждое слово своего бывшего водителя.
- Мне как-то на Колодезной три люка сразу открытых попалось - еле чигирями увернулся. «Вагончик» чуть на два колеса не поставил … У нас наркота их на металлолом их тягает. По 800 грн. за штуку говорят дают на приемке, - подняв многозначительно указательный палец вверх, закончил водитель.
Так, под байки Владимырыча, перлы торговых представителей из филиальных структур и не всегда одобрительные замечания любимой Елены, - Алексей Гурский начинал свою очередную страницу в профессиональной деятельности. Новая должность - руководителя команды запуска, подразумевала постоянные выезды, вплоть до полноценного проживания на территории деятельности.
За несколько лет до назначения в славный Николаев, Алексей успел пройти путь в «Одесс-Юни» от экспедитора на товарной фуре, до коммерческого директора по регионам. Мощные западные производители пачками заходили на вновь открывшиеся рынки и территории. Голландская транснациональная корпорация «Unista», одной из первых представила свои бренды на полках бывших «Сильпо», районных коопераций и городских универсамов. Новые кадры, новое мышление, новые подходы. Все увлекательно и красиво… но, так же и дорого и не всегда полезно для здоровья. А кто вникал в состав того, что нам сюда завозили паллетами и контейнерами? В начале точно – никто. Раз красиво, значит – лучше. Мы же привыкли верить советской пачке с молоком, где нарисована добрая коровка или палочке колбасы, под практически сразу исцеляющим названием - «Докторская».
А сейчас, кто может усомниться в «полезности» разноцветного порошка, в который всего-то что и нужно, так это – «просто добавить воды». Ведь на каждом столбе реклама и вот - в телевизоре, даже фильмы о войне прерывать начали, что бы еще раз напомнить, как советским людям не хватает в рационе маргарина и цветной газировки. Вихри рекламы, просто тоннами заталкивали все это добро на прилавки магазинов и далее – сразу в умы потребителя, а потом уже и желудки. Новый генофонд человека рекламно-жующего, ковался стальной волей капитала и экраном величайшего гипнотизера всех времен – телевизора. Который, по степени воздействия на умы зрящих и слушающих, смог обойти только император в мире внушения - Его Величество Интернет, со своей свитой социальных сетей и всевозможных «асек».
После окончания Одесского Государственного университета, в который он поступил еще при Стране Советов, Гурский пару лет потратил на какие-то непонятные работы и не всегда морально приемлемые занятия. Таково было время второй половины 90-х… Молодые специалисты геологи (выпускники ОГУ), оказались совершенно не востребованы в новой Украине и тем более на просторах развалившегося Советского Союза. Так и рассеялись по разным уголкам 1\6 части света ярчайшие представители бесшабашного студенческого братства. Их эпоха закончилась вместе с эпохой построения первого в мире сообщества Свободных и Равных.
Предложение от сокурсника по бывшей учебе, Алексей не сразу принял всерьез. Тот рассказывал о каких-то кампаниях и торговых представителях. О работе экспедитором или помощником менеджера. Мол, здесь в Одессе есть представитель из Голландии, который удивлен двум вещам: торговому потенциалу новой Украины и практическому отсутствию современных супермаркетов. Сейчас он – голландец этот – нашел каких-то младо бизнесменов, готовых взять на себя расходы по складу и доставке товаров из Европы. А он, однокурсник соответственно, был приглашен компанией патроном на должность главного менеджера по продажам новых брендов по Одесскому региону.
Алексей согласился. Арендованный «Форд Транзит», водитель Василий и работа экспедитором с полномочиями торгового представителя. Вторым, если можно так выразиться, из двух первых торговых стал младший брат того самого сокурсника, молодой парень по имени Гриня Ажаткин. На еще одном арендованном бусике.
Дальше пошло-поехало … Голландская «Unista», оказалась настоящим хищником торгового дела. Дистрибуция в ее исполнении, с самого начала была высшей пробы. Строгая иерархия в коллективе. Четкое зонирование рынков сбыта. Территориалы, регионалы, мерчендайзеры, акции и активности, реклама и продвижение – все это были их заботы. А, вот на долю фирмы- продавца непосредственного ложилась вся «грязная» работа. Склады, персонал из грузчиков и экспедиторов, развоз по торговым точкам и последующий забор денег, работа с дебиторкой и налоговыми накладными, и - просто ад земной с пересортом, просрочкой, воровством … Но, так решила «Unista»! Вам - наши бренды и весь регион по договору, а с вас все хозяйственно-административные заботы. Фирма должна продавать. Мы даем вам эксклюзив! Выполняете планы по покрытию и закупкам – вся прибыль ваша!
В общем, шатко-валко, некоторое время так и представляли одесскому региону продукцию от голландского мэтра. Привязанная к какой-то еще советской кооперации, под еще более ветхим названием – «Питание», небольшая компания в которой находился Гурский, на паре «бусиков» распространяла по магазинным полкам порошки, шампуни и зубные пасты. Но, растущий рынок плюс увеличение количества наименований от «Unista», уже прямо требовали более серьезного подхода к продажам.
Так, по воле учредителей в скромной компании Гурского и Ажаткина, появился бывший милицейский чин - Агапенко Андрей Евгеньевич. Сокурсника, приведшего Алексея на данную работу сместили, по служебному не соответствию, как говорят в таких случаях. Потом новая бухгалтерия, новый офис и новые грузовые автомобили для развоза - итальянские «Iveco». Самое непосредственное участие в расширении фирмы –дистрибутора приняли первые лица из «Unista». Представительство которой, гордо стало в Киеве, во главе с бывшим наводчиком T-72 - Василием Топиловым. Совместное детище голландского капитала и одесского младо бизнеса назвали маркетингово-модным сочетанием – «Одесс-Юни».
Хорошие организаторские данные и ораторские способности Алексея Гурского (все-таки университетское образование оставило свой положительный след), позволили ему относительно быстро преодолеть путь от экспедитора до коммерческого зама. Агапенко очень ценил в сотрудниках: ответственность и способность самостоятельно принимать решения на месте. И, что не маловажно, стабильное семейное положение . И, с теми, и с другими требованиями у Гурского был полный порядок. Остов человека, живущего с 15-ти лет практически самостоятельной жизнью (вне дома) и настоящая поддержка любимой жены Елены позволяли ему смело смотреть в карьерное будущее.
До своего первого (практически директорского уровня) назначения, Алексей успел за пару лет открыть несколько филиальных структур. Благодаря его усилиям и постоянным переездам в полную мощь заработали удаленные офис-склады в городах: Николаев, Херсон, Измаил и Балта. Весь учет и бухгалтерия были в Одессе, в центральном офисе, а на местах только мини-склады и доставка. В общении с одесскими офисными, им был введен специальный термин – «огороды», обозначающий одним словом все подчиненные ему филиальные структуры.
И вот, знойным летним днем 2003 года, когда Алексей вернулся из очередной командировки, к нему подошла секретарша Людик.
Женщина, облокотившись об его стол, загадочно дышала полной грудью …
- Ты ради меня его бросила? – сказал Алексей, глядя ей, то в глаза, то ниже.
- Кого Леша!? – недоуменно переспросила Людмила.
- Того, черного и холеного, множество раз тобой обласканного, - загадочно повел дальше Гурский.
Людик покрутила головой. Так обычно все делали в офисе, когда искали мастера подколок и балагура Гриню Ажаткина. Того рядом не было.
- Так, стиль Грини, а говорит Гурский - где прикол? Как вы сами же говорите? – спросила женщина.
- Его самого бросила - факса «панасоника», Людмила, его самого… - улыбаясь, ответил на свой же вопрос Алексей.
Людик сощурилась с немой тирадой в глазах: «От ты Гурский, сразу видно, что женатый человек, можешь женщину ниже пояса разыграть…»
Дело в том, что Людмила была принята на работу как протеже учредителей. Ее сестра состояла в браке с маститым налоговиком, который лояльно относился ко всем бизнес-проделкам шефья «Одесс-Юни». Должность секретаря, в самом начале не являлась самой необходимой. Хозяйственный руководитель Агапенко экономил на всем. Но раз директива сверху - то вопросов нет!
С легкого словца Грини, все так и стали говорить, что Людик мол, не просто секретарь, а – «работает на факсе!» И еще одна загадка в привлекательной женщине будоражила все офисные умы - та была не замужем. Сама растила дочь, после давнего развода. Обаятельная лояльность Людмилы к молодым людям мужского пола, позволяла тем некоторый диапазон пикантных шуточек в свою сторону.
- Нет дорогой, бери выше. Я отошла от своего «панасоника», что бы пригласить тебя лично к «ди-джею!» - важно продекларировала Людик.
«Ди-джеем», между собой в офисе называли директора Андрея Евгеньевича. Автор данного титула директору, конечно же, был – Ажаткин.
- Тогда пойду «потру с ди-джеем», как говорит наш Гриня, - ответил ей Алексей вставая.
Потом чуть приостановился и закончил фразу, подмигнув секретарше:
- Отчитаюсь лично…
Людмила, превратившись в саму серьезность, согласительно кивнула вниз головой.
- Да, войдите! - услышал Гурский голос Андрея Евгеньевича, после того как уверенно постучал в дверь директорского кабинета.
Агапенко в пространстве между двумя окнами и удлиненным столом выходил низкой стойки, выбросив правую ногу вперед ровно перед собой.
«Классический мае-гери, - быстро мелькнуло у Алексея в голове».
Он знал, что Андрей Евгеньевич поддерживает форму, постоянно тренируясь в зале МВД. Еще в бытность работы милиционером он параллельно вел группу по рукопашному бою.
- А, привет Алексей! - с выдохом сказал Агапенко.
- Здравствуйте Андрей Евгеньевич.
- В зал еще ходишь? Я помню, ты говорил, что студентом увлекался сань-да, - пожимая руку Гурскому, проговорил директор.
Алексей ответил на крепкое рукопожатие Андрея Евгеньевича. Тот, будучи на голову выше своего подчиненного с улыбкой смотрел на Алексея. Это был хороший знак. Если директор в кабинете делал разминку, да и еще под хорошее настроение, значит и сотрудникам от этой радости могло повеять какой-то благодатью.
- Если быть точным, то это скорее – «группа здоровья» уже. Так посещаю по мере сил и возможностей, - спокойно отвечал Гурский. – Рядом со мной есть зал на Троицкой, там инструктор парень, известный «айки-дока».
- Правильно, не бросай тренировки, пусть буде лучше эта зависимость, а другие и сами привяжутся… - философски подметил директор.
Потом подошел к своему креслу, повернул его к столу, оно почему-то было передней частью развернуто к большой картине с изображением моря, которая занимала все пространство за спиной руководителя «Одесс-Юни». Сел в него и пригласил Гурского занять место у стола напротив себя.
- Давай сразу к делу Алексей. По командировке в Измаил отчитаешься Ольге Викторовне (Ольга Викторовна – коммерческий директор, у которой Алексей числился в замах), а сейчас – слушай.
Агапенко подвинул к себе поближе какой-то документ. Алексей успел заметить на нем фирменный логотип «Unistа».
- Вот предложение-рекомендация от наших товарных патронов. Ну ты понял, от «Unista», - размеренно начал вводить в курс дела Алексея его руководитель. – Сам понимаешь их предложения – это уже готовая инструкция к исполнению. Это как в милиции у нас было: начальство только подумало, а ты уже должен план задержания расписать…
Алексей, соглашаясь кивнул головой, мол – понимаю. Агапенко продолжал:
- Николаев, из всех наших удаленных офис-складов самый оборотный. В нем продажи почти двух Херсонов, не говоря уже за остальные регионы. Ну, ты же сам их создавал и курируешь до сих пор. В общем «Unista» желает там видеть структуру типа одесской. То есть – отдельную фирму со всеми делами, только без своего юр. лица. Это все еще будет в Одессе. Другими словами, не удаленный склад с одним там представителем и машиной развоза, как сейчас, а полноценную «мини Одессу». С офисом, бухгалтерией, нормальным складом, штатом торговых и соответственно … директором!
Андрей Евгеньевич загадочно посмотрел на Гурского и тихо сказал:
- Я не поеду…
Алексей, психологически, немного знал своего руководителя. Такого плана беседы (с двойным смыслом), могли у него происходить только тогда, если он понимал прямую выгоду от того, что ожидает далее.
- А мы Вас и не отпустим, - в тон директору ответил Алексей.
Агапенко откинулся назад, чуть ухмыльнулся - и прямо высказал всю суть предложения своему сотруднику:
- Леша, я вижу там только тебя.
Тон был почти отеческий. Как-то на Дне Рождения своего шефа, Алексей поздравляя Агапенко, назвал того своим «бизнес-отцом», что в принципе соответствовало действительности. Гурский за годы работы в «Одесс-Юни», очень многое подчеркнул для себя в манере работы Андрея Евгеньевича.
- Это, как ты понимаешь – повышение в ранге. Уровень исполнительного директора на вверенной территории. В «Unista» они эту должность называют как -руководитель команды запуска, но для меня привычней и понятней просто – исполнительный директор на месте.
Алексей уже все понял. Агапенко ему доверял. И соответственно, видеть в другом городе на хозяйстве своего полноценного филиала он желал только проверенного человека.
Как известно судьбу не выбирают, но направление, в котором двигаться дальше, зависит только от самого человека. Алексей уже понимал, здесь в кабинете одесского офиса, что его региональные дороги стали, если не меж столичными автобанами, то качественными четырехрядками точно! Сложно отказать себе в возможности пересесть на более комфортный автомобиль, даже если он пока везет тебя в менее ухоженную местность. Так же и в бизнесе, кресло директора в любом случае теплее и удобнее, даже если оно пока и не в самой Одессе.
Алексей, следуя как своим убеждениям, так и стилю Агапенко, тоже ответил прямо:
- Спасибо за доверие Андрей Евгеньевич. Я согласен. Противостоять прогрессу, еще никому не удавалось.
Директор внимательно посмотрел на Гурского и продолжил:
- Это переезд. Там нужно будет находиться постоянно. У тебя маленький ребенок и жена – одесситка Лена.
Потом, улыбнулся и сказал:
- Я с Леной сам поговорю, если позволишь.
- Да, конечно. Сегодняшний вечер мой, а завтрашний день Ваш, я ей придумаю в офисе какую-то заботу.
Жена Алексея Гурского имела так же отношение к фирме «Одесс-Юни». Выполнив свой материнский долг перед мужем (Лена родила Алексею сына), она через пару лет начала искать себе применение в общественно-финансовой жизни. Малыш находился на надежном попечении у бабушки и потому путь в социум снова открылся.
Как раз в то время, к растущей «Одесс-Юни», фирма действительно на европейских брендах начала бурное развитие, начали «подкаты», если можно так сказать более мелкие и обособленные производители. Идеальный ход. Прижаться к компании с широчайшим покрытием и надежным руководством. Даешь возможность получать «патрону» высокую дополнительную, хоть и не валовую прибыль, а сам со своим брендом становишься гарантированно на полки и получаешь узнаваемость на рынке.
Одним из таких дополнительных (не «юнистовских) брендов стал кофе – «Аllagro». Сей израильский бренд, обходясь буквально двумя сотрудниками на весь Южный регион, сумел убедить Андрея Евгеньевича Агапенко, в целесообразности расширения ассортимента. Справедливости ради нужно сказать, что «Unista», как и любая предоставляющая эксклюзив компания, сразу была против, но не пересечение торговых марок и обещание директора выделить отдельного человека умирило ее окончательно. Кофе в ассортименте голландской корпорации не было, а человеком, готовой представить «Allagro» в Одессе стала Елена. Агапенко ценил семейственность в бизнесе.
- Да, Леночка в Николаев, - сказал Алексей.
Лена рукой поправила светлую челку немного в сторону и прямо посмотрела на своего мужа. Как она это умела делать, узнавали многие, кто во время спора с ней или просто легкого разговора пытался ей что-то нафантазировать. Этот скан даже «бронированный» Гурский не всегда выдерживал.
У Алексея, если и получалось отвлечь ее внимание в такой ситуации, то только при помощи мягкой улыбки. Его ответная серо-голубая мягкость взгляда, затягивала Елену в сферы добра и доверия. Он, приняв театрально-покорную позу, потянулся к красивому графинчику со светло-коричневой жидкостью. В нем была так любимая парой греческая «Metaxa». Наличие сего напитка на столе, обычного завсегдатая, как говорят по праздникам, значило, что повод для данного уединения вечером вне дома очень весомый.
Пара уютно расположилась в кафе, возле цветочной галереи на улице Преображенской. Наступившая вечерняя прохлада и шум фонтанчика с зеленого уголка справа, располагали к разговору «по душам» как нельзя лучше.
- Я правильно поняла, это уже с проживанием? – после глотка ароматного алкоголя спросила Лена.
- Да. - сказал Гурский. - Так, выходные наши, по желанию будем мотаться в Одессу.
Потом выпрямился и серьезно продолжил:
- Все просто, это – повышение. Другой уровень. Новая территория, ну как новая, я ее-то знаю уже очень хорошо, здесь скорее среда обитания другая, прежде всего в быту. Есть финансовый ресурс от шефья на хорошую квартиру, водителя и конечно же, другая зарплата ...
Лена смотрела уже мягче на Алексея, где-то внутри заранее анализируя и взвешивая будущие варианты развития событий.
- Поздравляю любимый! – чуть наклонив голову вниз, мягко сказала она.
Гурский отзеркалил таким же нежным жестом в сторону жены.
- Думаю, мы сможем через пару тройку недель забрать к себе и сынулю. Даже с мамой, если она захочет, конечно.
- Мама? – чуть со смешком переспросила Лена. – Точно пока – нет! Она же ремонт только закончила. Так что с нашим сыночком там, придется сидеть мне, пока ты там «пчелить» будешь.
Домашние афоризмы семьи Гурских, могли состоять из фразочек и слов более применяемых в животной терминологии, и иногда понятных только им одним.
Так, например: «пчелить» - это значило много работать, «тюленить» - просто валяться на кровати или пляже, ничего не делая, а соответственно – «кролить», ну думаю, читатель и так понял значение … без лишнего объяснения.
Лена очень хорошо узнала своего мужа за семь лет проведенных в совместном браке. Он, обладая от природы в общем-то мягким нравом, никогда не отступал от намеченного. А тем более в этой ситуации, когда пройдя путь от экспедитора до зам.коммерческого директора, ему предложили отдельную должность директора Николаевского филиала.
- Ну, Петрович, - начала женщина с придыханием, - я с тобой. Теперь будем вместе мотаться по твоим «огородам».
Потом, игриво блеснув через прищур карими глазками и чуть качнув по сторонам открытым декольте на идеальной груди, она добавила:
- А то начнутся там, секретарши всякие и остальные «барыжки» разноцветные.
Алексей медленно вытянулся в монумент верности и степенности, при этом правой рукой поправив зачесанный назад темно-русый волос. Лена усмехнулась:
- Ладно, пока все проверки прошел «Лелик мой» ненаглядный. Когда старт?
Помимо всех глаголов поведенческого типа, в семейной жизни Гурских были и два термина, которые принадлежали только Алексею и Елене лично.
Своего мужа – «мой Лелик», могла называть только Елена, а словосочетанием – «моя Лена» имел право пользоваться только Алексей.
- Есть неделя Лена моя, - ответил Гурский подымая свою коньячку перед женой, - только завтра тебе нужно будет подойти к «ди джею». Ты же знаешь устои Агапенко. Он хочет лично тебя заверить в том, что все будет отлично.
- Тогда пойду потру с «ди джеем», - немного копируя Гриню ответила Лена, с которым была прекрасно знакома.
Алексей незаметно посмотрел на свою любимую женщину. Лена аккуратно вынимала из пиалки серебристо-розовую креветку, в такие моменты весь мир для нее на время прекращал свое существование. Он знал, что тот выбор сделанный им много лет назад – это, прежде всего, был выбор в направлении поддержки и доверия, которые всегда следуют в здоровых отношениях между мужчиной и женщиной, после увлечения влюбленностью и первых искр страсти.
