Малыши нюхлеры, фигурки
Материалы: полимерная глина, пастель, лак, краски акриловые, стразы, цепочка, подвеска ключ
Материалы: полимерная глина, пастель, лак, краски акриловые, стразы, цепочка, подвеска ключ
Татьяна стояла на пороге и смотрела на заросший сад, куда она только что вышла. Она прикрыла за собой неприметную дверь, укрывшуюся в доме под лестницей, ведущей на второй этаж. Огляделась.
Задний двор окружал высокий — метра два — сплошной забор из досок — ничего за таким не разглядеть. Словно котенок в огромной коробке.
Вдоль забора росли пышные раскидистые кусты, начинающие уже желтеть и облетать.
Слева к забору прислонилась стеклянная теплица, заросшая внутри буйным сорняком под самую крышу. Сквозь заросли виднелись яркие пятна — цветы. По всей видимости, то была оранжерея, за которой явно давно не ухаживали.
Справа белела деревянная беседка-ротонда со столом и скамьями. Белая краска сильно облупилась, с крыши свисали обрывки высохшего плюща.
Тропинки, выложенные декоративной плиткой, заросли травой. Под тремя яблонями в глубине сада землю усыпала падалица. Среди переспелых фруктов прыгали два воробья, замершие при виде женщины и настороженно поглядывавшие из-за пернатого плеча.
Пахло на заднем дворе прелыми яблоками, застойной травой и общей заброшенностью.
Татьяна сделала шаг со ступени и птицы тут же вспорхнули и скрылись за забором.
Ей так не сделать, с сожалением подумала Татьяна.
Она растерянно огляделась — в поисках чего-то, чем можно навести здесь порядок. Правее ротонды женщина увидела жавшийся к дому навес, где спрятались покрытые налетом ржи грабли, лопаты, мешки с удобрениями и землей, горшки и горшочки.
Там Татьяна выбрала метлу, которой прошлась по каменным тропинкам и привела те в более менее приличный вид. После граблями собрала нападавшую не за один сезон листву. Собрала в мешок, который также обнаружила под навесом, нападавшие яблоки и решила позже сварить из них варенье или компот. В книге Кузьмы Егорова она прочитала, что домовые особенно ценят домашнюю еду из местных продуктов. А яблочное или варенье из крыжовника вообще входят в разряд сакральных лакомств.
Оглядев результат своего труда, Татьяна осталась довольна. Пускай облупившаяся краска на беседке и покосившаяся оранжерея все еще портили вид, но за один день такое не исправишь. Тем более когда ты всю жизнь проработала с книгами в библиотеке. Вот вернется Игорь и вместе они все отремонтируют.
Татьяна сама испугалась этих мыслей. Разве может она быть уверенной, что останется в этом доме с Игорем? Что он не выгонит ее по возвращении? Вся ее дальнейшая жизнь была в тумане, непроглядной, непонятной. Кто она в этом мире? Что ей делать? Когда она увидит своего сына? Увидит ли вообще? Не лучше ли было дать стереть себе память и просто жить?..
— Так, не раскисай. Что случилось, то случилось. Живем дальше, — пробормотала она и отряхнула руки. С трудом подняла тяжелый мешок с падалицей и зашла в дом, не заметив, как за ее спиной с дерева слетело маленькое существо, напоминающее то ли птичку, то ли бабочку и юркнуло в приоткрытую дверь старой оранжереи.
В гостиной на плите стояла кастрюля с супом, который Татьяна сварила уже с утра. На стол, до того голый, она постелила скатерть — о любви домовых к скатертям она тоже вычитала в книге Кузьмы Егорова.
Татьяна сгрузила мешок рядом с раковиной на пол, прошла за стол и села. Тут же ощутила, как сильно затекла спина после уборки в саду. Она огляделась и довольно улыбнулась — дом был убран, все расставлено по местам и готово к появлению домового. Но когда тот прибудет?
Женщина посмотрела на часы — время подходило к пяти вечера. Кажется, Марат вчера не говорил, когда именно пришлет домового. Как он назвал его? Странное имя. Вылетело из головы.
Татьяна встала, держась за затекшую поясницу. Потянулась.
Вымыла руки, поставила на плиту кипятиться воду для чая. Отволокла мешок с собранными яблоками в кладовую, чтоб не мешался под ногами и не портил вид убранной гостиной. Принесла банку малинового варенья и мед. Заварила в чайнике черный чай. Села за стол, постукивая пальцами по столешнице и поглядывая в окно.
На улице ветер шевелил ветви деревьев. По серо-сизому небу медленно тащились облака.
Татьяна затосковала. Второй день без сына. Она иногда представляла себе, что однажды придется отпустить от себя ребенка, но никак не ожидала, что сделает это когда ему будет всего семь лет.
Интересно, чем сейчас занят Семен? У него сегодня второй день в школе волшебства. Научился ли он уже колдовать? Как вообще учат волшебников?
Она решила, что надо будет расспросить Марата о волшебном мире. Не зря ж обещал стать ее проводником, помочь освоиться. Может, есть какая-то книга-путеводитель по магической жизни? Что-то вроде «25 правил для иной, оказавшейся среди волшебников». Очень полезная книжка была бы.
Татьяна вздохнула и снова посмотрела в окно. Ветер усилился и по воздуху, закручиваясь в спирали, кружили поднятые с земли листья. Один из них ударился о стекло с громким стуком.
Татьяна отвлеклась от мыслей и с удивлением посмотрела на коричневый лист, прилипший к стеклу.
Снова раздался стук.
«Тук-тук-тук».
Это не листок. Звук раздавался из прихожей!
Татьяна быстро поднялась и поспешила к входной двери.
«Тук-тук. Тук-тук».
Кто-то робко стучал с той стороны. Женщина подошла к белой двери и прислушалась. Снаружи доносился едва различимый шорох. А что, если это другой волшебник? Если соседи решили о чем-то поговорить с Игорем? Марат да и сам Игорь велели ни в коем случае ни с кем не общаться. А если кому-то нужна помощь? Или это домовой не может попасть в дом? Марат не объяснял, как тот сможет зайти.
Татьяна снова прислушалась. Снаружи стало тихо. Только ветер шуршал листьями по порогу.
Жаль, что в дверь не встроен глазок. Надо бы рассказать волшебникам о таком простом изобретении маглов. Вернее, иных, поправила себя Татьяна, прислушиваясь к тишине за дверью. Послышалось? В конце концов, мало ли что тут может стучать, в этом волшебном мире.
Она вернулась в гостиную и вскрикнула от неожиданности.
В окно с той стороны на нее уставилось что-то большое, лохматое, коричневое и глазастое. Существо быстро заморгало, увидев женщину и, попытавшись ударить в стекло рукой, неуклюже свалилось вниз.
Татьяна услышала треск ломающихся веток куста и вскрик. Потом глухое недовольное бормотание.
Через минуту в дверь снова постучали. На этот раз гораздо настырнее.
«ТУК-ТУК-ТУК! ТУК-ТУК!»
Татьяна бросилась к двери, распахнула ее да так и замерла на пороге.
— Ой!
Перед ней стояло насупленное, растрепанное существо с огромной волосатой головой и большим носом, похожим на кабачок и большущими, на пол лица, синими-синими глазами. Прямо из-под бороды торчали крепкие маленькие ножки. В руке существо держало объемный холщовый мешок. Борода была перехвачена красным галстуком-бабочкой.
— Доброго дня! — сказало существо и галантно, насколько позволяла ему комплекция, поклонился, отставив в сторону руку с мешком. — Рад представиться, Евлампий. Я — новый домовой жилища Игоря Михайловича. Быстрова. Меня прислал Марат Родионович Юсупов. Он предупредил, что встречать будет не Игорь, а его подруга Татьяна. Вы — Татьяна? Простите, не знаю, как по батюшке.
— Татьяна. Олеговна. Прошкина, — ответила, запинаясь, Татьяна, во все глаза глядя на домового. Одно дело разглядывать картинки с изображениями сказочных существ и читать о них, готовиться к встрече с ним и совсем другое — видеть одного из них свои глазами. Слышать, как он говорит.
— Марат предупреждал, что вы прежде никогда не встречали моих собратьев. Удивительно, конечно. Вы, прошу прощения, не могли бы пропустить меня в дом? На улице я, признаться, не слишком комфортно себя чувствую.
— Ой! — Татьяна встрепенулась. — Конечно, конечно. — Она сделала шаг в сторону, пропуская мимо себя Евлампия. — Проходите. Чувствуйте себя… как дома. Я тут прибралась перед вашим приходом. Я, может, что-то сделала не так, вы уж не злитесь. Просто, понимаете, я не очень…
Домовой оглянулся на Татьяну.
— Не переживайте. Все хорошо. Сколько не прибирайся, домовому всегда покажется недостаточным. Так что я, теперь уж, сам. Если позволите.
— Конечно. Да. Я… Простите.
— Ну что же, посмотрим, что тут да чего.
Домовой удивительно резво засеменил из прихожей в гостиную, перекинув мешок через плечо. Он напоминал селезня, спешащего к реке — своей стихии.
Когда растерянная Татьяна зашла в гостиную, домовой уже вовсю наводил свои порядки, переставляя предметы на полках в шкафах и бормоча.
— Так, это мы сюда. Ага. Это сюда. А это что еще? Здесь этому не место, нет. Вот сюда, ага. Загляденье! А это мы туда, а вот это мы сюда. Тааак. Туточки чуть промахнем пылюку-забылюку.
Домовой подскочил к кухонным шкафам и выудил оттуда тряпки, щетки и ведро, в котором тут же появилась вода. Татьяна прочитала, что домовые владеют некоторыми простейшими заклинаниями, для которых не нужен усилитель в виде волшебной палочки, но все равно схватилась руками за угол стены.
Евлампий мелькал по всей гостиной. Татьяна не успевала следить за удивительным существом и через минуту наблюдений прошла и села на диван, поджав под себя ноги, чтобы не мешать домовому начищать полы.
Уборку Евлампий сопровождал напеванием себе под нос песни с непонятными словами, но бодрым мотивом. У домовых — и это тоже Татьяна вычитала в «Подробной инструкции по мирному сосуществованию с домовыми. Обычаи, традиции и верования малого народа» — существовал свой язык, который, по словам Кузьмы Егорова, вероятно, один из древнейших на земле. Вместе с языком троллей, гномов, великанов и прочих существ, населявших землю еще до эволюции приматов и появления первого «говорящего» человека и.
Евлампий навел блеск в гостиной и перешел на другие помещения. Сначала наведался в спальню Игоря, куда Татьяна по любопытству тоже заглянула, надеясь увидеть что-нибудь интересное, но наткнулась лишь на аскетичные кровать, шкаф и полку с книгами. Потом домовой отправился на второй этаж, по пути намыв и вычистив лестницу. Наверху домовой пропадал полчаса. Татьяна сидела на диване, попивала чай и слушала, как Евлампий напевает и мелко топает.
Наконец, уборка была закончена.
Женщина оглядела результат и лишь покачала головой. Сколько она не убиралась, такой чистоты ей добиться никогда не удавалось. Дом натурально блестел и при этом пах полевой свежестью. Как после грозы. И без всяких ароматизированных средств.
Евлампий довольно посмотрел на Татьяну, все еще держа в руках ведро с тряпкой и метлу.
— Евлампий, это потрясающе, — только и сказала Татьяна. Домовой был явно горд собой и, поставив на пол инвентарь, поклонился. Поправил чуть сбившуюся бабочку на бороде.
— Это дело обыденное. Мы, Татьяна, домовые то есть, страшно любим, чтоб чисто было и все на своих местах лежало. Это у нас, кхм, в крови, что называется. Ну что, может быть, к столу? Я в кладовой обнаружил замечательное сливовое варенье. К чаю, стало быть, самое что ни на есть чудное лакомство.
— А я нам малиновое приготовила, — как-то растерянно произнесла Татьяна.
— Малиновое тоже пригодится, — улыбнулся синими глазами Евлампий, — вприкуску со сливовым, — и посеменил убирать свой инструмент.
Татьяна отправилась в кладовую за сливовым вареньем.
Татьяна смотрела, как Евлампий уплетает ложками варенье и шумно прихлебывает чай. Как после каждой ложки рассыпает комплименты тому, кто приготовил такое чудное лакомство, причмокивает, облизывает ложку и снова погружает ту то в одну, то в другую пиалу, куда он щедро вылил по пол банки каждого варенья. Сама Татьяна съела всего ложку — слишком сладко. По детской привычке она боялась, что слипнется.
Она смотрела за домовым и поражалась внезапной перемене всей ее жизни. Еще пару недель назад она шла под серым дождем в прохудившемся сапоге и вела сына на очередной сеанс у психолога. А сегодня сына рядом нет — он учится заклинаниям в школе волшебства — а сама она пьет чай с вареньем за одним столом с самым настоящим домовым. Уму непостижимо!
Татьяна покачала головой.
— Что-то не так? — Евлампий заметил ее движение и отложил в сторону ложку.
— Нет-нет! Все хорошо, — Татьяна искренне улыбнулась. — Просто… Для меня все это в диковинку. Я ведь не волшебница. Я вообще никогда не думала, что волшебство возможно. Нет, думала, конечно, но не всерьез. Так, мечты, желание в раз избавиться от проблем, одним взмахом… волшебной палочки.
Голос женщины дрогнул. Глаза заблестели.
— Не обижайтесь, пожалуйста, Евлампий, но даже домовые были для меня всего лишь выдуманными существами из детской сказки. А теперь, вот. Вы сидите тут, настоящий, не выдуманный. Я, если честно, до сих пор не могу поверить, что не схожу с ума. Думаю, что вот-вот проснусь и надо будет снова идти на работу, одевать сына…
Она замолчала, боясь, что если продолжит говорить, то расплачется.
— У вас есть сын? Как его имя?
— Семен.
— А по батюшке?
Татьяна дернула плечом. Вспоминать про свою ошибку восьмилетней давности ей было тяжело.
— Георгий.
— Семен Георгиевич, стало быть. Звучит! Хорошее имя. Он в школе?
— Да. В Колмеваре. Кажется.
— О! Колмевар. Замечательная школа. Директор Владислав очень уважаем нашим народом. Да и волшебниками, как я понимаю, тоже. Как, впрочем и другими народами. Великий человек.
— Чем он велик? — грустно улыбнулась Татьяна, думая о сыне и о его отце, который пропал на следующий день после рождения мальчика. Отхлебнула чай из кружки.
— В первую очередь, своим мастерством, разумеется. Но и своим отношением к прочим разумным существам тоже. В отличие от многих волшебников, он чтит нас и наши традиции. Даже гордые кентавры, чьи законы запрещают всякое общение с людьми, насколько мне известно, конечно, поселились в лесах рядом со школой.
— А где находится эта школа? Отправила сына, а сама даже не знаю куда.
— Этого мне достоверно не известно. Школа находится где-то на севере. Тщательно защищенная от посторонних глаз. Батюшка с матушкой говорили, что школа спрятана на летающем острове, куда не попасть просто так даже волшебникам. Там целый мир, скрытый от непрошеных глаз: в лесах живут тролли и кентавры, в озерах — водные народы, в горах — горные тролли, грифоны и прочие создания. Ну и лесные эльфы, разумеется.
— Разумеется?
— Конечно. Лесные эльфы или как их еще называют фэйри — малые эльфы, обитают везде. Даже в этом саду, насколько я успел заметить, пока проветривал на втором этаже. Они, к слову, помогут вам навести и там порядок, если сможете найти с ними общий язык. Так-то они довольно шкодливы…
Татьяна вытаращилась на Евлампия.
— Живут здесь? Но я никого не видела! Я только сегодня убиралась там.
— Кто не знает, куда смотреть, никогда не увидит, — загадочно улыбнулся Евлампий. — Сейчас они уже спят, время позднее, но утром, с рассветом, советую вам выйти и познакомиться с ними.
— Обалдеть! Эльфы. Подумать только…
— Да. Но знакомиться надо с гостинцами. Прежде сделайте им подарок.
— Какой?
— Что-то красивое. Блестящее. Что-то, что им понравится. И при этом ценно вам.
Татьяна посмотрела на свою руку, на позолоченное кольцо на пальце — единственное ее украшение, подарок от бывшего ухажера, дурно пахнущего, с тяжелой одышкой Сергея Смольянинова, который приходил в библиотеку каждую пятницу перед закрытием и долго выбирал очередной детектив, косясь слезливыми глазами на Татьяну.
— Это должно подойти, — кивнул Евлампий, — если, конечно, вы готовы расстаться с ним.
— Готова, — решительно кивнула Татьяна и принялась стаскивать кольцо.
— Нет-нет, не спешите. Пускай колечко сохранит ваше тепло. Выйдите завтра утром в сад и снимите его. Положите на траву. И ждите.
— А дальше?
— А дальше эльфийки сами сделают шаг. Если проявят к вам благосклонность. Я уверен, что проявят, — поспешил добавить домовой и широко зевнул. — Вы хорошая, добрая. Я это сразу почувствовал. Эльфе же куда более чувствительны к тонким проявлениям. Уверен, вы найдете общий язык и подружитесь.
Евлампий снова зевнул.
— Пожалуй, что пора на боковую.
Домовой хлопнул в ладоши и чашки с пиалами юркнули в раковину намываться. Баночки с вареньем закрылись и поскакали по воздуху в кладовую, а тряпка замахала по столу.
— Доброй ночи, Татьяна. До завтра.
— До завтра, Евлампий. Я приготовила для вас комнату на втором этаже…
— Не беспокойтесь! Я не живу в комнатах для людей. У нас свои, скажем, спальные места.
Татьяна с удивлением и вопросом посмотрела на домового.
— Это секрет. И, пожалуйста, не ищите, — серьезно добавил он.
— Договорились, — Татьяна улыбнулась.
Домовой добродушно сощурился в ответ и… пропал. Не как Игорь, резко, когда она наблюдала за ним в первый день знакомства из кофейни, а медленно. Словно растворился. В точности, как Чеширский кот из «Алисы в стране чудес».
Татьяна сидела за столом еще пару минут, переваривая ужин с домовым. Потом встала из-за стола и отправилась в спальню изучать «Подробную инструкцию по мирному сосуществованию с домовыми. Обычаи, традиции и верования малого народа» — те места, что она в спешке могла пропустить. Она не хотела сделать что-то, что нарушило бы этику домового и тем испортить отношения с только что появившимся другом.
Впервые я познакомился с мальчиком - волшебником в 7 лет, когда смотрел фильм "Гарри Поттер и философский камень". Тогда магическая атмосфера Хогвартса и смелость главного героя очень понравились мне, даже захотелось роман прочесть. К сожалению, в то время у нас эти книги не продавались, от того не смог ознакомиться с первоисточником. Грешно сказать, даже стал мечтать об сове с пригласительным письмом в Хогвартс. Разум хотел фантастику и фэнтези, потому на протяжении нескольких лет я, открывал для себя таинственные и далёкие миры, в чём мне здорово помогла «Большая Тройка» и представители Новой волны.
Когда мне исполнилось 11 лет, в руки попалась первая книга из серии, чему я сильно обрадовался. Однако стоило мне начать читать, как тут-же сильно разочаровался : сюжет мутный, персонажи и их мотивация не реалистична, да ещё и попахивает плагиатом ( привет от Ле Гуин ). Например: как может ребёнок, который всю свою жизнь был унижаем— мочить в сортирах суперзлодеев ?Прочитав второй том , я перестал пытаться что-то понять , и вернулся к другим авторам.
На днях захотелось перечитать , ибо с возрастом понимаешь поведение персонажей по разному, так как имеешь больший жизненный и читательский опыт. Зря я это сделал...Снова полезли косяки сюжета, чуть о них голову не расшиб . Опять ловил себя на мысли ,что не понимаю столь высоких отзывов об этой серии . Правда есть один вариант — хорошо отзываются о книги те, для которых это было первое фэнтези, а люди склонны помнить из прошлого лучшее. Те самые секвои и трава что у была у Боба Марли зеленее.
Отдельно замечу что много современных поклонников Роулинг если и читали её романы, то лишь поверхностно, зато гордости и чувства элитарности очень много. Ходят в шарфах а-ля Гриффиндор, носят палочки и называют факультеты исключительно на английском: Равенклав, вместо Когтевран и Хафлпафф, вместо Пуффендуй. Однако стоит их спросить сколько было даров смерти или когда основали Хогвартс — они теряются. Чем-то они мне напоминают любителей Солженицына, которые не знаю что их кумир был лагерным осведомителем.
Утром следующего дня Гарри Поттер вместе с другими слизеринцами зашёл в Большой зал. И хотя было ещё рано, завтракало уже множество студентов и вокруг царил привычный многоголосый шум. Гарри спокойно сел на своё место, замечая, как среди столов других факультетов стало тише, и снова почувствовал на себе взгляды. То же самое было в прошлом году, и хотя за лето он несколько отвык от этого, но утро в гостиной, где он был в центре внимания, помогло Гарри не теряться. Там Монкли вручила ему расписание третьекурсников, которое Поттер раздал потом всем остальным, кроме сони Пэнси, явно не торопившейся покинуть свою спальню. Посмотрев в листочек с печатью Хогвартса и гербом змеи, где были выведены её имя и фамилия, Гарри безошибочно понял причину её сладкого сна: в девять у неё было свободное время, а первое занятие сегодня стояло в двенадцать часов дня по Защите от Тёмных искусств. Поэтому она могла спокойно пойти в Большой зал позже. А вот у Гарри первым уроком была нумерология, на которую он записался ещё в прошлом году по совету Драко Малфоя.
Большая группа сов принесла почту. У сидящей справа Трейси тоже не было утром урока, но она встала пораньше, в отличие от Пэнси. По просьбе Гарри именно она должна была предупредить Паркинсон после завтрака по поводу времени её первого урока. Гарри видел расписание самой Трейси, когда передавал его: там были прорицание и уход за волшебными существами. Никто из слизеринцев не выбрал магловедение, а на древние руны — довольно-таки непростую дисциплину, — к огромному изумлению Поттера, записалась Миллисента. Но у чистокровных волшебников не было очень уж большого выбора предметов. Если исключить магловедение, на которое ни один здравомыслящий слизеринец не запишется, то оставались нумерология, древние руны, прорицание и уход за магическими существами. Кормить и ухаживать за зверями согласится не каждая девочка, а нумерология была весьма и весьма сложной наукой. Поэтому, как сказала Миллисента, у неё оставалось всего два предмета: прорицание и древние руны.
И теперь Трейси вслух читала газету «Пророк», которую Поттеру доставила большая сипуха (Гарри вручил птице монетку, и та перелетела на другой стол — с собой у неё была ещё небольшая охапка корреспонденции, которую надо было раздать другим ученикам, следящим за новостями своей страны). Сам мальчик разбирал несколько писем, которые ему доставили другие совы. Быстро убедившись, что они от знакомых ему людей, он убрал их в свою сумку. Проверять их на неприятные сюрпризы в виде проклятий в Большом зале он не хотел, а открывать на авось было глупо. Да и содержимое, скорее всего, было крайне скучным, например, поздравления с началом учебного года.
— И ничего про дементоров, — прочитав первую страницу, начала возмущаться Трейси. — «Министерство обеспечило безопасность школьников» и «всё прошло без эксцессов», — саркастично процитировала фразы из текста слизеринка. — И нет ничего о том, что нам пришлось пережить!
— Не сказали о том, что Гарри защитил нас, — негромко произнесла Дафна, бросая недовольный взгляд на Трейси, когда её младшая сестричка поёжилась при упоминании монстров. Гринграсс крайне редко хоть в чём-то соглашалась с полукровкой Дэвис, даже сейчас её слова звучали так, словно она сама прочла газету и сделала этот вывод.
— Как странно, — удивился Драко и отобрал газету у темноволосой девушки. — Дай-ка я посмотрю. Может, они ещё не в курсе?
«Естественно, они всё это скрыли. Куда лучше выглядят слова о том, что они обеспечили безопасность, чем о том, что чудовищные монстры обыскивали купе за купе, заставляя при этом всех трястись от страха, — подумал Гарри. — И это, наверное, даже хорошо. Идея-то была Фаджа, но если будут негативные мнения об этом, то, скорее всего, прилетит Джемме. Ведь именно она взвалила на себя всю охрану и была на перроне, пытаясь защитить меня. Мне этого не надо. А вот научиться защищаться от чудовищ по-настоящему не помешало бы. Учитывая, что нас разделяют всего лишь стены замка и жалкие сотни метров».
Поттеру не хотелось признаваться, но даже выходить во двор не было никакого желания. Продолжая завтракать вместе с остальными и слушая, как Дэвис дальше читает газету, которую ей вернул Малфой, Гарри краем глаза уловил на себе долгий и, вероятно, злобный взгляд профессора Снейпа. Но Поттер не стал обращать на это внимания и оборачиваться к нему, помня о том, что легилименция возможна при зрительном контакте. Сейчас он вообще старался не смотреть профессорам в глаза, не полагаясь на свои слабые навыки окклюменции, хоть и не забрасывал описанные в книгах тренировки разума. Похоже, что их декан быстро связал отсутствие части студентов во время своей приветственной речи в гостиной — если, подумал Гарри, мрачные и сухие слова можно было так назвать, — с ним. И теперь был жутко зол. Это немного нервировало. Поттер вспомнил утренний разговор с Джеммой по сквозному зеркалу, где девушка явно расстроилась, когда он рассказал про свой вчерашний демарш, и попросила особо не раздражать профессора, напоминая, что тот очень злопамятный и его коварная месть не заставит себя ждать.
Было так странно разговаривать по сквозному зеркалу с Фарли, слышать её голос и видеть лицо, будучи за сотни километров от неё.
«Маглы никогда не придумают такую продвинутую технологию, их изобретательности хватило лишь на обыкновенный телефон», — подумал Гарри, весело разговаривая с девушкой и немного стесняясь своей ночной пижамы, сразу вспомнив, как тётя Петунья забавно выпучивала свои лошадиные глаза, часами перешёптываясь по телефону, висящему на стене в кухне, без остановки растягивая и закручивая провод между трубкой и самим аппаратом.
Как оказалось, Джемма пыталась связаться с ним по сквозному зеркалу ещё вчера вечером, безошибочно подгадав время, когда закончатся пир в Большом зале и приветственная речь новой старосты в гостиной. Только она не учла, что Гарри не будет сидеть и ждать Снейпа, а потом ещё где-то час болтать о том о сём со своими друзьями (хотя Джемма назвала их менее лицеприятно — «свитой») в гостиной, а отправится спать намного раньше, поэтому не услышит её зов из чемодана.
Взрослую волшебницу по зеркалу было слышно очень хорошо, как будто она находилась совсем рядом. За её спиной виднелась только часть потолка и уже заправленная кровать, да и сама Джемма сидела на стуле за своим шикарным, из красного дерева, рабочим столом, одетая в выходную с иголочки мантию, и придерживала сквозное зеркало одной рукой. Гарри стало любопытно, куда это она собралась так рано. Было как раз время завтрака, а готовить еду в дорогой и представительной одежде, как известно, — страшнейший грех. Обычно она ходила в своей домашней мантии. Возможно, девушка банально проспала, и сейчас была одета в одну ночнушку, потому и наложила на себя иллюзию, чтобы выглядеть подобающим образом, а может просто встала пораньше и уже собралась в Министерство. Он не стал спрашивать. И про дементора Гарри не стал вдаваться в подробности, но уже тот факт, что ему пришлось вызвать Патронуса, сильно разозлил девушку. Похоже, что мистер Кингсли Бруствер умолчал об этом в своём отчёте и сегодня его ждала знатная головомойка от заместителя министра.
Гарри вынырнул из воспоминаний, когда к нему обратился Грэхэм Монтегю — высокий пятикурсник, охотник команды Слизерина. Он был подтянут, черноволос и широкоплеч, а также обладал строгим аристократическим, идеально симметричным лицом и ослепительной улыбкой, что не давало покоя большей части девочек и девушек факультета.
— Доброе утро, Поттер, Малфой, — вежливо поздоровался пятикурсник. Гарри ответил на приветствие, Драко, поглощëнный яичницей, лишь смог нелепо кивнуть.
— Наверное, вы оба уже знаете, что капитаном нашей команды назначен я, — сказал Монтегю, немного горделиво расправляя плечи и красуясь перед всем факультетом, который навострил уши. Гарри невольно сравнил аккуратную причёску Монтегю со своим извечным растрёпанным «гнездом на голове» — у них обоих были чёрные, как смоль, волосы — и мысленно вздохнул. — Наш первый матч будет с Гриффиндором, так что будем упорно тренироваться. В эту субботу общий сбор.
— Хорошо, — согласился Поттер.
Из-за ухода вчера из гостиной, похоже, они с Малфоем пропустили эту новость. Грэхэм задержал на нём взгляд, явно о чём-то собираясь сказать, но потом быстро пошёл прочь, пожелав на прощание хорошего дня. Всё получилось так, как и предполагал Поттер. Снейп назначил капитаном не…
— Ну что, Гарри, пойдём на занятие? — внезапно спросила Дафна, когда Гарри опять погрузился в свои мысли.
Оглянувшись, он заметил, что все его однокурсники уже позавтракали и ждали лишь его.
— Да, конечно, — он поднялся.
После выхода из Большого зала группа разделилась: Забини с Трейси и ещё несколько студентов пошли обратно в гостиную, а остальные слизеринцы дружно отправились на нумерологию, которая была первым уроком в новом учебном году у третьего курса. Зайдя в нужное помещение, первым, что заметил Гарри, было огромное множество схем, расчётов и формул, развешанных как на больших стендах, так и по стенам между ними, совсем не оставляя свободного пространства. Даже цвет стен нельзя было определить! Это вызвало громкий стон ужаса у Малфоя.
— Крепись, Драко, — весело, с нотками притворного сочувствия сказал Гарри, хлопнув его плечу. — Ведь это твоя была идея — выбрать этот предмет.
Улыбаясь, он продолжил осматриваться. К его удивлению, класс был почти полон. Однако львиную долю (мальчик ухмыльнулся при этой мысли, вспомнив герб Гриффиндора) составляли студенты Когтеврана; синий цвет их галстуков бросался в глаза, сразу выдавая принадлежность к этому факультету. Похоже, что здесь собрался весь их третий курс. Парни и девушки толпились у стендов и с интересом изучали формулы, что-то записывая в тетради, и живо обсуждали, махали руками и спорили до хрипоты, даже не заметив, как зашла в класс куда менее многочисленная группа слизеринцев. Хотя было неудивительно, что факультет умников выбрал самый сложный предмет. Гарри обратил внимание на парня с каштановыми волосами, с которым он когда-то общался. Терри Бут. Если ему не изменяет память, то их знакомство произошло на рождественские каникулы, когда почти все разъехались по домам и в Большом зале было очень мало людей на вечернем праздничном ужине, поэтому все сидели за одним столом. Тогда Бут был весьма вежлив с ним, да и оказался весьма интересным собеседником.
Взгляд слизеринца переместился на черноволосую красивую девушку, которая сейчас о чём-то спорила с каким-то мальчиком. Её звали Падма Патил. Мило раскрасневшись, она возмущëнно тыкала пальцем прямо в учебник, явно пытаясь как-то донести свою мысль до оппонента. Гарри знал, что у неё есть сестра-близнец на Гриффиндоре. Из представителей остальных факультетов в классе была лишь пуффендуйка — Сьюзен Боунс, которая сейчас сидела совсем одна. И ни единого студента с красным галстуком. Гарри вдруг с какой-то горечью подумал, что если бы не тролль два года назад, то он бы встретил здесь Грейнджер, с её каштановыми волосами и непослушной причёской. Она всегда тянулась к знаниям.
Из слизеринцев вместе с Гарри в класс пришли Дафна Гринграсс, Теодор Нотт и Драко Малфой. Ни Блейз, ни Пэнси, ни другие ученики не захотели связываться со столь сложной дисциплиной. Даже Трейси, которая явно записывалась на те же предметы, что и Гарри, старательно держась за их дружбу, после тяжёлых и долгих размышлений всё же не решилась записаться на сложную нумерологию, выбрав лишь прорицание и уход за магическими существами. Как помнил Гарри, по словам Фарли, нумерология не являлась обязательным предметом. Её изучение не было необходимым условием для того, чтобы устроиться на работу в Министерство или ещё куда-то. Так как других девушек не было (обычно Гринграсс сидела вместе с Пэнси за одной партой), то Дафна заняла место с Гарри, к сильному огорчению Малфоя, который сам хотел сесть с ним.
Положив учебник на стол, Поттер бросил испытующий взгляд на Боунс, сидящую прямо перед ним. Девушка потеряла свои пухлые щёки за лето, черты её лица сильно заострились, а длинные рыжие волосы чем-то напоминали ему семейку Уизли, вернее, девочку, которая являлась раньше ему в кошмарах. Она так и осталась за партой совсем одна — до их прихода когтевранцы расположились на всех свободных партах в передней части всех трёх рядов, но к ней никто не сел. Ну а сейчас Дафна и другие слизеринцы, воспользовавшись тем, что весь курс Когтеврана находится в прострации, явно поглощëнный обсуждением непонятных формул, просто освободили весь правый ряд от их вещей, перенеся учебники и сумки орлов на средний ряд, а потом, довольные, заняли вторую и третью парты прямо за Боунс, которая теперь смотрелась там одиноким воробушком, окружëнным слизеринцами.
«Правильнее даже было сказать, что она была барсучонком, которого окружили мои гадюки. Если вспомнить гербы наших факультетов», — мысленно усмехнулся Гарри и, чуть помедлив, потом всё же подошёл к ней.
— Привет, Боунс, — поздоровался Поттер с пуффендуйкой, которая, дёрнувшись, тут же обернулась к нему, смахнув при этом книгу со стола. Гарри успел подставить ладонь, не дав учебнику упасть.
— А, привет, Поттер, — явно испуганно ответила девушка, пододвигая книгу обратно к центру стола. — Ой, спасибо.
Он знал, что пуффендуйка живёт со своей тётей Амелией Боунс, которая возглавляла один из важнейших отделов в Министерстве — магического правопорядка. Фарли про неё отзывалась сугубо во враждебных и неприятных тонах: часто противодействует Фаджу или держит подчёркнутый нейтралитет, отдел её плохо поддаётся контролю, да и вообще она женщина слишком независимая и жёсткая на вкус Джеммы, да и не только её — всей верхушки Министерства. Неудивительно, что Бруствер — сотрудник Боунс — не пожелал отчитываться перед Джеммой и ничего не рассказал про инцидент в поезде, когда Гарри противостоял дементору, который вышел из-под контроля, и темнокожему мракоборцу самому пришлось выгонять озлобленное чудовище из вагона. От воспоминаний о монстрах резко начало портиться настроение. Мысленно встряхнувшись, Поттер постарался сосредоточиться на девушке и общении с ней. С некоторых пор ему хотелось подружиться с Боунс — этой тихоней, которая со страхом смотрела на него при редких встречах в коридоре или более частых на совместных уроках, видя в нём лишь страшного наследника Салазара Слизерина — поэтому, бросив взгляд на книгу, которую пуффендуйка всё ещё сжимала в руках, Гарри завязал ни к чему не обязывающий разговор о нумерологии и о том, кто что успел вычитать из учебника за лето.
Но даже при всей нейтральности темы, беседа клеилась довольно плохо, и он часто ловил себя на том, что просто открыто смотрел на собеседницу, пока та пыталась говорить, а мысли его убежали далеко от чисел. То, что Гарри узнал про неё, было весьма важно для него самого… Сьюзен, как и он, жила со своей тётей, потому что её родители — как и его — были убиты самим Волан-де-Мортом более десяти лет назад или (по одной из версий) Пожирателями Смерти, оставив лишь двух представителей волшебной семьи Боунсов: её и её тётю. История была покрыта тайной, ведь никаких свидетелей эти твари не оставляли, лишь Чёрную Метку и мёртвые тела. Эта схожесть судеб — пусть и отдалённая — и любопытство подталкивали Гарри ближе к Сьюзен, не давая его желанию подружиться с ней угаснуть, заставляя начинать разговоры, которые он не знал, как вести.
— А где Эрни Макмиллан? — чтобы заполнить очередную неловкую паузу, образовавшуюся после того, как тема нумерологии окончательно исчерпалась, Гарри вспомнил про напыщенного пуффендуйца, который всегда ходил с ней.
— У него сейчас магловедение, — улыбнулась Боунс. Девушка немного расслабилась, поняв, что Поттер не настроен враждебно и не хочет прогнать её с ряда, который так внезапно и напористо оккупировали слизеринцы.
— Он не выбрал нумерологию? — удивился Гарри, вальяжно прислонившись к первой парте второго ряда.
— Нет, ему хочется побольше узнать про маглов, — сказала девушка. Её глаза сузились, когда она осознала, кому это говорит, но взгляд не опустила.
— А тебе, видимо, нет? — спросил Гарри, еле заметно и ехидно улыбнувшись.
Её карие глаза изумлённо распахнулись, она не ожидала такую трактовку выбора ею предмета, но ответить девушке помешала профессор Вектор, которая стремительно зашла в класс, строго и громко закашлявшись, чтобы привести в чувство когтевранцев. Те немного шокировано уставились на слизеринцев, которые заняли их парты, но увидев среди них Поттера, который кивнул Боунс и вернулся за парту к Дафне, не решились ничего сказать, а поторопились занять свои новые места.
Нумерологию вела уже знакомая Гарри преподавательница. Она была высокой, среднего возраста женщиной с длинными чёрными волосами, которые доходили ей почти до пояса, одетой в бархатную красную мантию и остроконечный колпак такого же цвета.
Гарри успел немного узнать её характер, когда она провожала слизеринцев вместе с классом Когтеврана. Вспомнив, как ему хотелось попасть в необычную, почти воздушную гостиную факультета умников, Поттер снова с интересом оглядел учеников в синих галстуках на соседнем ряду. Кто из них может его туда провести? Но те старательно делали вид, что рядом нет никаких слизеринцев. От выбора жертвы его отвлёк грудной голос профессора. Говорила она строго и отрывисто, начав урок с переклички учеников, отмечая острым пером что-то в своём журнале, хотя у других преподавателей это делало заколдованное перо. Её блёклые глаза остановились на Гарри дольше обычного, когда она назвала его фамилию, но больше Вектор ничем не выдала своего особо неприязненного отношения к нему, хотя он помнил, с каким напряжением профессор смотрела на него несколько месяцев назад.
Нумерология оказалась более усложнëнной математикой, которую Гарри проходил в магловской школе. Им и раньше приходилось заниматься различными расчётами на уроках заклинаний и трансфигурации. Но сегодня они с помощью запутанных формул изучали разные магические фигуры: треугольники, трапеции и семиконечные звёзды — и как их можно в дальнейшем использовать в ритуалах. И это только на вводном, первом занятии! Но больше всего профессор Вектор рассказывала про числа. Оказалось, что в основе нумерологии лежит понятие того, что любое число несёт в себе определённые характеристики, и цифры подобны нотам в музыке: каждая подходит под определённый ритуал, поэтому некоторые цифры — как три, семь, тринадцать — важнее, чем другие. С помощью нумерологии можно даже создавать более сложные заклинания, что студенты и изучают на старших курсах. Многое из этого Гарри уже знал из других дисциплин, а часть прочёл сам.
Ещё профессор рассказала, что основоположником этой науки считался древнегреческий маг Пифагор, который жил в шестом веке до нашей эры. В честь него назвали множество ритуалов, которые он сам же и изобрёл. Грек внёс большой вклад в магические науки. Даже сейчас, по словам профессора Вектор, большая часть учебника начального курса нумерологии опирается на данные, которые получил Пифагор.
«Ну да, а потом пришли «проклятые римляне», как их называет Джемма, и все эти достижения забрали себе», — весело подумал Гарри, быстро записывая лекцию.
Рядом с ним идеально ровно сидела Дафна, тоже старательно конспектируя в большую тетрадку слова Вектор про теорему Пифагора о соотношении сторон прямоугольного треугольника, и как это связано с расчётом в одном магическом ритуале. Поймав взгляд Гарри, она мило улыбнулась.
— Тех, кто сможет сдать экзамен в конце года и перейти на следующий курс моего предмета, ждут куда более сложные материалы, полученные уже магами средних веков и нашего времени, — быстро сказала Вектор, одновременно рисуя мелом сложную схему на доске. После взмаха палочки рядом появились формулы.
Их учитель оказалась действительно строгой, не терпящей лишнего шума и отвлечений от доски. И хотя она весьма понятно и доступно объясняла вводный материал, к концу урока у Гарри уже гудела голова от обилия новой информации. Так что он, как и остальные слизеринцы, с наслаждением услышал звонок, возвещающий об окончании занятия.
Мини чибик одного храброго гриффиндорца)
И пару новых мини формата мостриков, с подвеской на брелки или кулончики)
Материалы: Полимерная глина, мех, эпоксидка, фурнитура, пастель, акрил
Семен шел рядом с Сашей и Кристиной с Катей. Антон ковылял следом, натирая кулачком закрывающиеся глаза. Ноги притихших детей шаркали по каменному полу.
От столовой они свернули левее, через дверь поднялись по лестнице на второй этаж. Потом снова повернули налево и снова поднялись по лестнице — на этот раз винтовой.
Кругом никого не было. Шаги пары десятков детей отражались приглушенным эхом от каменных стен, по которым горели все те же факелы с застывшим пламенем.
Они прошли еще несколько коридоров, преодолели две лестницы и оказались перед арочной деревянной дверью без ручки и замочной скважины.
Федор, все это время молча ведший своих подопечных, повернулся.
— Мы у входа в корпус Белого факультета. Дверь эта заколдована. Ее нельзя открыть с помощью заклинаний, заговоров или иным магическим способом. Она открывается только перед учениками Белого факультета, если приложить к ней это.
Федор достал из кармана и продемонстрировал круглый жетон с белым центром. По кайме проходили две линии зеленого и голубого цвета.
— У учеников других факультетов такие же амулеты! Только расположение цветов меняется в соответствии с цветом факультета. Каждый амулет именной. Он заряжается энергией ученика. Один раз и навсегда. Перезарядить его невозможно. Поэтому, если потеряете, никто другой им воспользоваться не сможет. Но терять их ни в коем случае нельзя! — с серьезным лицом Федор посмотрел на ребят. — Этот жетон на период вашей учебы — ваша реликвия, самый ценный предмет. Наряду с волшебной палочкой. А теперь достаньте их. Палочки, я имею ввиду, — добавил Федор.
Ученики зашуршали мантиями, спешно доставая палочки из внутренних карманов. У Семена палочка зацепилась за край мантии и никак не хотела вылезать. Наконец, он ее вытащил.
— Теперь я раздам каждому амулеты!
Федор по очереди положил на протянутые ладошки детей жетоны.
Семен ощутил тепло и легкую вибрацию, проходящую сквозь тело до самого сердца.
— Возьмите палочки покрепче! Сейчас мы сотворим первое ваше заклинание! Сначала закройте глаза и представьте себя где-то в самом укромном месте, где вас никто никогда не сможет отыскать и где вы чувствуете себя в абсолютной безопасности.
Семен представил себя на берегу озера, куда они с мамой однажды ездили летом. Просто погулять. Он тогда спрятался от нее в высокой траве и она долго не могла его отыскать. Он сидел в траве, которая щекотала его лицо и смотрел на голубое, высокое превысокое небо, в котором колышутся кончики высокий зеленых стеблей. Выбрался лишь когда ощутил в голосе мамы страх. Ему тогда тоже стало страшно.
— Все представили? Молодцы. А теперь откройте глаза, коснитесь палочкой амулета, почувствуйте сердцем это касание, выпустите из себя вашу магическую энергию, вообразите, как она струится из палочки и громко и отчетливо произнесите: «Абскондеме!»
Семен дотронулся палочкой до жетона и представил, что из нее выходит голубоватое свечение. Он ощутил, как его амулет становится горячее, сердце забилось чаще. Он ощущал, как что-то теплое будто вытекает из его груди, проходит через руку, через пальцы, через палочку. Амулет завибрировал. Он посмотрел на Сашу, который стоял справа и, раскрыв широко глаза от удивления, смотрит на свой медальон, слегка подрагивающий на ладони.
Федор обошел каждого ученика и издал довольный звук.
— Отлично! Теперь проверим, получилось ли. По очереди подходите к двери и прикладывайте амулеты. Куда угодно. Кто первый?
Дети стали оглядываться друг на друга. Идти первой вызвалась Катя.
Семен смотрел, как девочка уверенно подошла к двери и приложила к ней медальон. Ничего не произошло. Но девочка решительно шагнула вперед, прямо через дверь и пропала.
Дети ахнули.
— Браво! — воскликнул Федор. — Следуюший?
К двери подбежала маленькая Кристина. Повторила действие подружки и тоже исчезла.
— Когда вы прикладываете медальон открытия и он срабатывает, — громко произнес староста, — дверь исчезает. Но видно это только тому, кто собирается войти. Такое вот волшебство, — Федор улыбнулся и предложил пройти внутрь следующему.
Пошел Семен.
Мальчик убрал палочку во внутренний карман мантии и сжал медальон в руке. Подошел к двери. Вздохнул, боясь, что ничего не случится и он не смог справиться с первым в своей жизни заклинанием. Сердце его отчаянно стучало. Он оглянулся на Федора, который кивнул, подбадривая парня, на Сашу, который криво улыбнулся, сам, видимо, переживая не меньше Семена и после посмотрел на дверь. Еще раз вздохнул и приложил жетон к двери, пальцами прижимая его к дереву. Ничего не произошло. Семен еще сильнее вдавил амулет, крепко зажмурился, представляя себя снова в высокой траве на берегу озера. И тут он почувствовал на лице легкое дуновение. Он открыл глаза и увидел, что двери больше нет, а прямо перед ним арочный низкий проход в конце которого виден свет. А медальон он прижимает к воздуху, там, где была деревянная поверхность.
Он справился!
Семен убрал медальон в карман к волшебной палочке и сделал шаг вперед, опасаясь, как бы чего не случилось. Все было в порядке. Он оглянулся. За спиной осталась сплошная каменная стена. Мальчик поспешил вперед на свет. Он прошел через узкий коридор с низким потолком и очутился в чудесном саду со множеством цветов, деревьев и большим фонтаном посередине, в котором мягко журчала вода. Фонтан из белого камня напоминал стебель цветка с раскинувшимися наверху лепестками. Вода струилась с них в бассейн внизу — тоже из белого камня — с ограждениями, чтобы не переливалась вода.
Над головой Семена, под потолком, а вернее вместо потолка, раскинулось ночное небо с рассыпавшимися по нему мерцающими звездами. Небо краями касалось стен, увитых плющом. Растение оплетало камень, огибая множество портретов каких-то людей. Кто-то из них замер, созерцая небосвод, кто-то оживленно беседовал с напарником по изображению. А некоторые, как дама в белом пышном платье, приветственно махала вошедшему мальчику. Семен неуверенно махнул рукой в ответ.
Вдоль стен стояли диваны с разноцветными обивками. На диванах сидели старшие ученики, занятые разговорами. Некоторых Семен узнал — они сидели за одним столом.
Тут к Семену подбежали Катя с Кристиной и затараторили.
— У тебя тоже получилось!
— Вот здорово, да?
— Я думаю, это небо не настоящее. Видишь, оно будто сливается со стенами!
— Ага! А вот фонтан настоящий. Тут так здорово!
Семен сначала растерялся от гомона девочек. А потом ему стало так радостно, так хорошо. Он только сейчас по-настоящему ощутил себя волшебником. В самом настоящем волшебном мире!
— Ого!
Семен обернулся и увидел ошарашенного Сашу, который задрал голову вверх и разглядывал небо со звездами, придерживая очки.
— И у тебя получилось!
— Молодец!
Кристина с Катей подбежали к Саше и стали обнимать его. Потом схватили парня за руки и притянули к Семену. И обняли уже их вместе.
Семен только и мог, что глупо улыбаться. Саша прятал стесненный взгляд за очками.
Из коридора тем временем появлялись следующие ученики. И на лице каждого читался восторг и радость от первого в жизни сотворенного волшебства.
Наконец, вся группа первокурсников собралась у фонтана. Последним зашел Федор.
— Все молодцы! — сказал он. — А теперь по спальням! Комнаты мальчиков справа, по лестнице рядом со скульптурой грифона, девочек — слева. Тоже по лестнице. Ориентируйтесь на статую фавна. Но не подходите к ней слишком близко. Он не очень хорошо воспитан и может ущипнуть.
Федор улыбнулся.
— Ванные на первом этаже. Ваши вещи уже в комнатах. На дверях каждой — табличка с вашими именами, не перепутаете. Отдыхайте, располагайтесь. Завтра первый учебный день в Колмеваре! Выспитесь хорошенько!
Группа детей разделилась на мальчиков и девочек. Кристина с Катей еще раз обняли на прощание Семена с Сашей и первыми побежали в указанном Федором направлении.
Семен с Сашей и присоединившимся к ним Антоном пошли искать свои спальни. За ними шли еще несколько мальчишек.
Оказалось, что делить комнату Семену предстоит как раз с Сашей, Антоном и четвертым мальчиком — Костей. Он был выше их всех, с тонкими светлыми волосами.
В просторной комнате с четырьмя окнами было четыре кровати. Рядом с каждой стояла тумбочка. Над каждой кроватью — балдахин.
Ребята, стоило им только взобраться на постель, сразу же почувствовали, как они хотят спать и как сильно устали сегодня.
Они кое-как разделись, путаясь ногами в штанах, пожелали друг дружке добрых снов, закрыли балдахины и провалились в сны.
За мгновение до того, как уснуть, Семен еще раз подумал, как ему жаль, что всего этого не видит его мама. И как жаль, что она не видела троллей, домовых и как он сам смог сотворить первое заклинание.
Снился же ему Игорь, который скакал под грозовым небом на единороге с поднятым вверх мечом, отражавшим сверкающие повсюду молнии.
Ужин в Большом зале был в самом разгаре. Длинные свечи парили высоко в воздухе, яркие магические лампады, висящие на цепях, которые держали в пастях большие статуи символов основателей, создавали тëплую обстановку. Но несмотря на это и на то, что многие слизеринцы давно не виделись, за их столом царили какие-то еле ощутимые, но всё же подавленность и натянутость. Одно из важнейших событий — возвращение в Хогвартс — было омрачено встречей с дементорами. Оказалось, что эти монстры зашли не только в первый вагон, в котором ехал Гарри со своими друзьями, но и в остальные шесть. Только там не было того, кто смог их прогнать прочь… Но сейчас никто не желал обсуждать этих чудовищ за столом. Все словно единогласно наложили на это вето, это была ужасная зарубка на памяти, к которой никогда не хочешь возвращаться, хотя она постоянно подсознательно мучает тебя. Строгое предупреждение их директора насчёт этих монстров было излишним, так как их внешний вид и состоявшееся близкое знакомство лучше всяких слов отбили желание не только к ним приближаться, а даже вспоминать о них. После ужина слизеринцы дружной толпой покинули Большой зал, направляясь в свои подземелья. Гарри чувствовал сильную усталость и ещё большую сытость. Он, словно стремясь заесть плохие эмоции, поглотил очень много вкусных жареных окорочков. Вместе с однокурсниками Поттер спускался по большой серой лестнице вниз, идя знакомым путём в свою гостиную.
Гарри неторопливо в середине большой группы дошёл до тёмной стены, где уже была гостеприимно распахнута дверь в логово слизеринцев. Зайдя в огромную гостиную, которая представляла собой низкое длинное подземелье со стенами из дикого камня, он сразу направился к удобному креслу у камина, украшенного искусной резьбой, в котором уже весело потрескивал яркий и тёплый огонь. Слушать приветственную речь от новых старост совсем не хотелось, но Гарри послушно вместе с остальными своими друзьями сидел и ждал её начала. Он ненадолго прикрыл глаза: после сытного ужина неимоверно клонило в сон. Высокий второкурсник назойливо что-то говорил, стоя рядом, пока его не отогнал прочь Малфой.
С потолка на цепях свисали зеленоватые лампы, на стене висела большая эмблема факультета — серебряная змея, вставшая на дыбы. Гарри встретился взглядом с её тёмными глазами. Они казались какими-то бездонными. Он вспомнил, как вызвал змею, чтобы доказать своё право и силу Джемме Фарли. Его дар, умение говорить с ними, — дар Салазара Слизерина? Он сосредоточился на её тёмных глазах, и на какой-то момент змея словно ожила, её кольца задвигались, всё ближе и ближе скользя к нему. Гарри моргнул, и наваждение исчезло. Что это было? Может, это знак, что Салазар признал его как своего наследника? Или лишь игра воображения, вызванная усталостью и дементором?
Он ещё какое-то время всматривался в герб, а потом задрал голову вверх. Несмотря на отсутствие окон, потолок открывал прекрасный вид на дно и обитателей Чёрного озера, освещая их своей магией, мягким светло-зелёным цветом, так как ни солнечные лучи, ни лунный свет сейчас не пробивались на такую глубину.
У камина уже жались друг к другу маленькие первокурсники, терпеливо ожидая, когда их старшие товарищи займут удобные места, чтобы выслушать традиционное представление новичков всему факультету. Всего их было семь: пять девочек и два мальчика. Среди них была и Астория Гринграсс. Гарри, разглядывая невысокую девчушку, с запозданием сообразил, что она пропустила ритуальное плавание на лодках через Чёрное озеро, которое было для первокурсников обязательным и красочным мероприятием сродни посвящению и приобщению к магии. Вспомнив красивую чёрную гладь воды, как в ней отражались огни множества окон замка и сам величественный Хогвартс, который открылся потрясённому Гарри два года назад, он ощутил острый приступ жалости к младшей Гринграсс. Но Поттер на станции видел, что она чуть не падала от страха после встречи с дементором. Поэтому старшая сестра побоялась отпускать её одну в лодку и посадила Асторию в карету вместе с третьекурсниками, пытаясь таким образом её согреть. Тогда он не обратил на это внимания, выбитый из колеи произошедшим в поезде и ужасным видом фестралов. Даже сейчас Дафна часто смотрела на стоящую среди других первокурсников сестрёнку, оценивая её состояние, пока сидящая рядом с ней Пэнси о чём-то шушукалась с двумя четверокурсницами. Гарри пообещал себе, что будет присматривать за этой жизнерадостной девчушкой, не давая её в обиду.
Наконец новая староста девушек Джулия Монкли вышла к первокурсникам, подняла ладонь перед собой, и шум принялся утихать. Девушка стрельнула глазами в сторону Гарри и, улыбнувшись ему, начала традиционную речь первого дня. Все они слушали эту речь уже не в первый раз (кроме, разумеется, самих перепуганных первокурсников), но теперь в ней словно сменились акценты в мрачном свете событий Тайной комнаты Салазара Слизерина, и привычные слова обрели двойной смысл. Да и Гарри уже привык к сильному голосу Джеммы, что всегда именно она объявляла новости, и сейчас было так необычно слушать другую девушку с куда более мягким тоном и манерой говорить. Тем более что Монкли сама чувствовала себя не очень уверенно перед огромной аудиторией, и он это остро ощутил. Нет, говорила она почти без заминки, но мимика и иногда совсем чуть-чуть дрожащий голос её выдавали.
— Приветствую вас, благородные волшебники и волшебницы, на факультете сильнейших и хитрейших. Это лучший факультет из всех, — начала она традиционное приветствие, которое Гарри почти выучил, когда Джемма Фарли в прошлые годы произносила его. — Мы раз за разом одерживаем победы в межфакультетском соревновании, и Кубок по квиддичу тоже по праву сильнейшего наш, — староста умело обошла тот момент, что в прошлом учебном году ни Кубок Школы, ни Кубок квиддича они не получили по причине того, что учебное заведение закрыли. — Поэтому я призываю вас приложить все усилия, чтобы сохранить славу факультета самого Салазара Слизерина. Итак, что самое важное, — девушка старалась всё понятно объяснить маленьким первокурсникам, которые её внимательно слушали. — Вы должны знать, что за успехи в учёбе наш факультет получает баллы. Если же вы нарушаете правила, то баллы снимают. В конце года факультет, набравший большее их количество, побеждает. Поэтому никакой магии в коридорах, после отбоя вы не можете покидать эту гостиную, — Гарри не мог не заметить, что традиционная речь всё же поменялась. Знакомые слова звучали чуть по-другому, словно фальшивые ноты в привычной песне. — Также запрещено заходить в Запретный лес. С этим всё. По всем вопросам обращайтесь ко мне. Меня зовут Джулия Монкли, а второй староста — Энтони Корнфут. — Гарри обратил внимание на парня-старосту, чьи ранее прилизанные чёрные волосы стояли торчком, словно он несколько раз запускал пальцы в свою шевелюру. Он имел бледный вид и явно пытался согреться, стоя очень близко к камину, и не обращал никакого внимания на речь Монкли. Похоже, что не на одну Асторию дементоры оказали очень сильное влияние, совершенно выбив из колеи. Но Гринграсс хоть сумела справиться с этим. А он нет. — Нашего декана, уважаемого профессора зельеварения, зовут Северус Снейп. Э-э, старосты шестого курса Кэрроу и Макнейр, — девушка повела рукой в сторону шестикурсников, — но их беспокоить не нужно, обращайтесь со своими вопросами ко мне. Ещё на нашем факультете, как вы все уже должны знать, учится сам Гарри Поттер, — немного пафосно произнесла Монкли. Это было совершенно неожиданно для Гарри, который с трудом удержал безучастным лицо, когда взгляды всех первокурсников, да и всех остальных слизеринцев скрестились на нём. Он лишь смог медленно кивнуть, словно принимая такой знак внимания от факультета и от старосты лично. — Ну и самое любимое напоследок. У всех первокурсников будут учебные полёты на метле! Сроки их проведения узнаете по объявлению, которое я размещу здесь, — девушка указала на доску объявлений. — Также проводится турнир по квиддичу среди факультетов. Наша команда, естественно, фаворит в соревновании. Капитана ещё вроде бы не назначили?.. — немного вопросительно произнесла Монкли, снова переводя взгляд на Гарри.
Тот отрицательно покачал головой, невольно припоминая хвастливые заявления Драко, который явно мечтал сам стать капитаном. Но в случае чего он был готов уступить должность Поттеру, когда Забини об этом спросил у него. Сам Гарри считал, что у них слишком мало шансов. Никто не станет назначать капитаном кого-то из третьекурсников, которые всего сыграли два матча (а Поттер вообще всего один) и в команде меньше года, когда есть более опытные игроки. Ну и Снейп скорее Кубок прогрызёт зубами, чем назначит капитаном Гарри Поттера. Наверное, будь у него такая возможность, то он бы вообще выгнал его из команды, но, как сказала летом Фарли, предыдущий их капитан Маркус Флинт не особо глядел в рот Снейпу, поэтому и декан, по мнению уже самого мальчика, не стал поднимать этот вопрос, когда неожиданно для всех Поттер стал одним из охотников на втором курсе. Джемма явно не хотела, чтобы у Поттера возник какой-то конфликт с деканом, когда она не в замке, поэтому и смягчала многие свои слова про отношение Снейпа к нему. Да и мальчик сам понимал, что профессор зельеварения может сильно ему навредить, если он перегнёт палку. Сейчас, по мнению Гарри, капитаном станет пятикурсник Грэхэм Монтегю. Загонщики Деррек и Боул выпускались в этом году, поэтому глупо назначать их всего на один сезон, и, как считал Гарри, они не тянули командную должность. Отбивать бладжеры у них выходило куда лучше, чем шевелить извилинами. Ну а вратарь Майлз Блетчли был слишком мерзким и скользким типом, всегда предпочитая по мелочи пакостничать врагам, обычно игрокам других команд, о чём не стеснялся рассказывать в раздевалке, создавая впечатление не очень твёрдого духом человека, и, несмотря на хорошее отношение к нему со стороны других игроков команды, не пользовался безусловным уважением, что было весьма важным условием, чтобы держать всех в узде. Сам Гарри считал, что смог бы отдавать команды другим и руководить, но у него было пока недостаточно опыта и понимания, как проводить тренировку и что приказывать во время самой игры на поле. Тут бы самому квоффл не упустить, куда ещё следить за другими? Хотя от прекрасной отдельной ванной комнаты для старост и капитанов команд он бы не отказался.
— …Ну вроде всё, — подытожила староста, теребя пальцы правой руки друг о друга. — Не хочешь что-нибудь добавить, Поттер? — поймав его взгляд на себе, нерешительно спросила девушка, неправильно истолковав его задумчивый взгляд.
Тысячи мыслей промелькнули у Гарри, взгляды всего факультета снова сосредоточились на нём, незримо, но ощутимо давя.
— Нет, — веско припечатал он. Очевидно, что Монкли не хватало уверенности, не хватало помощи со стороны второго старосты, поэтому она и апеллировала к нему, попутно выказывая этим своё уважение. Что такого ей сказала про него Джемма? Или Монкли думает, как и все остальные, что он наследник Слизерина? — Самое время послушать первокурсников. Пусть каждый представится нам, расскажет о себе и о том, какую пользу может принести.
— Хорошо, — расслабилась Монкли, оборачиваясь к новичкам. — Итак, кто первый?
На мгновение помедлив, вперёд вышла Астория Гринграсс, гордо расправив худенькие плечи, разом напомнив этим свою старшую сестру. Её жизнерадостный голос сразу разрушил эту картину.
— Меня зовут Астория. Я из благородной семьи Гринграсс. Мы славимся благочестием и… — девичий звонкий голос заполнил гостиную. Гарри понял, что это заученная речь, восхваляющая положительные качества девочки, её семьи и не содержащая ни крупинки полезной информации. И лишь когда Астория назвала среди своих друзей его и других третьекурсников, с которыми ехала в поезде, а ещё и поблагодарила за ту защиту, которую он предоставил им всем от монстра, Гарри улыбнулся. А она далеко пойдёт. Потом вперёд вышла черноволосая девочка с решительно выступающим подбородком.
— Я Ромильда Вейн.
В отличие от Астории, она говорила по делу и кратко. Следующим представился другой первокурсник. Потом курносая девочка. И Гарри, который очень устал после тяжёлого дня, уже не слушал их так внимательно, лишь отметил, что многие пытались пустить пыль в глаза, но безуспешно, да и ещё золотоволосую девчушку — Агнес Монкли, которая была младшей сестрой старосты.
— Так, хорошо, — наконец кивнула старшая Монкли, когда все первокурсники представились. — Лиз, помнишь свои обязанности? Сообщи нашему декану, что мы его ждём.
Худенькая высокая девушка-семикурсница быстро прошла к выходу, стена перед ней открылась, и она вышла из гостиной, направляясь к кабинету Снейпа. Уже тот факт, что даже в своём выпускном классе она вынуждена быть на побегушках у новой старосты, которая младшее её на два года, ярко описывал её позицию на факультете.
Гарри поморщился при упоминании декана и поднялся с кресла. Негромкий разговор, который завязался в гостиной после слов старосты, тут же смолк.
— Всем спокойной ночи, — пожелал слизеринец, неторопливо идя к лестницам в давящей тишине.
Никто не посмел ему помешать. У Гарри не было никакого желания видеть Снейпа лишний раз, тем более слушать его речь. Он весьма резко, по наитию принял это решение, но когда уже приступил к его выполнению, осознал, что оно полностью верное. И это не было нарушением правил школы. Но уходом он показал всему факультету своё отношение к Северусу Снейпу. И это меньшее, что Гарри мог сделать с учётом того неприязненного отношения декана к нему, которое тот и так слабо скрывал. К тому же у него была веская причина торопиться — его грызло желание проверить, на месте ли дневник.
Быстро спускаясь по винтовой лестнице, Гарри на третьем пролёте услышал сзади громкий топот множества ног. Мальчик несколько раз оглядывался, спускаясь дальше, не понимая, что происходит. На четвёртом пролете, достигнув этажа, где висела табличка «Третий курс» и располагались спальни мальчиков, Поттер снова обернулся. Его догнали Драко, Забини и Тео. Также выше по лестнице мелькнули лица с других курсов. Многие студенты тоже ушли вслед за ним. Факультет поддержал демарш того, кого они считали Наследником Слизерина. Гарри благодарно им улыбнулся, когда парни пожелали спокойной ночи ему, и зашёл в свою спальню, которая теперь располагалась сразу у лестницы, а на двери висела табличка «Гарри Поттер». Он пробежался взглядом по большому помещению, снимая свою обувь у порога. Живя рядом с лесом, где на улице было много чернозëма, он привык разуваться при входе в дом, чтобы не заносить грязь внутрь. В городе у маглов было намного чище, поэтому там они ходили в помещении в уличной обуви.
Это была совсем другая комната, не та, в которой он жил на втором курсе, да и располагалась она по-другому на этаже. Гарри не сомневался, что магии замка доступно было перемещать этажи вверх и вниз, меняя их расположение и постепенно поднимая каждый год этаж курса выше, но традиции Слизерина призывали быть всегда готовым к новому, к умению быстро приспосабливаться. Поэтому такая смена обстановки, когда менялся не только этаж, но и спальня изнутри, этому очень соответствовала. Каждый год их комнаты менялись. Теперь они жили на третьем этаже, если считать снизу. Очевидно, что это именно основатель их факультета Салазар Слизерин решил, что смена привычного места позволит им лучше адаптироваться.
Гарри с облегчением выдохнул, увидев, что все его чемоданы лежали на месте. Но всё же он с некоторым трепетом открыл один из них и проверил дневник. И шкатулка в узелке одежды, где тот хранился, и сам он были на месте. Немного помедлив, он швырнул шкатулку с дневником обратно вглубь чемодана. Слишком неприятные чувства она у него вызывала.
Скинув мантию на стул, Поттер вышел в коридор и направился в ванную комнату, где умылся и почистил зубы. Потом вернулся обратно в спальню, привычно наложив охранные чары на дверь, разделся. Он ухмыльнулся, запоздало сообразив, что Монкли, нервничая, забыла сообщить факультету про Уоррингтона и Селвин, которые стали старостами школы в этом году. Об их назначении сказала ему Джемма пару недель назад, не забывающая поддерживать связь с значимыми для неё слизеринцами и слизеринками.
Немного помедлив, раздумывая, что с разгневанного Снейпа станется вломиться к нему в комнату, не увидев его в гостиной, Поттер наложил дополнительную защиту на дверь из всех заклинаний, которые более или менее для этого подходили. И наконец-то забрался в тёплую постель, которую он согрел чарами, пока готовился ко сну. Положив очки на тумбочку, Гарри с наслаждением стал засыпать. Последней его мыслью было то, что неплохо было бы разложить все его любимые книги в шкаф напротив. Наконец-то он вернулся домой.
«Черт, черт, черт!»
«Черт, черт, черт, черт!»
Марат отбросил в сторону письмо, которое минуту назад принесла ему сова и схватился за волосы.
«Черт, черт, черт!»
Он вскочил с дивана и принялся шагать по столовой в своем доме. Не заметил и налетел на угол стола. Снова чертыхнулся, теперь уже от боли в ушибленном предплечье. Посмотрел на лестницу на второй этаж, прислушался. Нет, не разбудил. Спит еще. Жена так рано не встает.
Марат поднял с пола брошенное в порыве письмо и снова перечитал несколько строк. Ровные строчки, размашистые буквы с резкими углами — почерк Тимура, его начальника, главы Отдела контроля иных. В записке он просил его, как прибудет в Министерство, срочно! тут же! незамедлительно!! безотлагательно!! зайти к нему.
«Черт, черт, черт!»
Ничего хорошего ждать не приходилось. Нет, ничего. Совершенно. Неужели он узнал об Игоре? Черт! Он же говорил ему, говорил, что нельзя было тащить иную сюда. Нельзя! Нет ведь, упрямец! Жалко ему их стало! Вот теперь будет ему жаль. По-настоящему жаль. Ну и поделом! Он долго прикрывал его, заминал, скрывал эти его поездки к бывшей жене и сыну. Допрыгались!
И он сам тоже хорош! Ну о чем он думал? На что надеялся?
Марат снова чертыхнулся, схватил с вешалки в прихожей плащ и вышел на порог дома. Достал палочку, произнес заклинание и исчез,
оказавшись перед дверью в кабинет начальника.
Глубоко вдохнул и выдохнул. Еще раз. И еще. Положил руку на дверную ручку и нажал. Дверь открылась.
— Наконец-то! Заходи. Закрой дверь, — раздался хриплый бас.
Начальник Марата сидел в большом кожаном кресле за столом, заваленном папками с документами и книгами. Чуть раскосые глаза его были покрасневшими, две верхних пуговицы рубашки расстегнуты. Пиджак комком валялся на стуле для посетителей.
Тимур, не вставая, махнул палочкой в сторону двери, вслух произнес заклинание, потом еще — запечатал дверь и наложил заклятие оглушения.
— Так надежнее, — уставшим голосом прохрипел он. — Садись. А, это. Кинь куда-нибудь.
Марат повесил пиджак начальника на вешалку рядом с дверью и после сел на стул.
«Что тут случилось? Неужели проступок Игоря настолько тяжел, что Тимур провел ради этого всю ночь на работе?»
— Сразу к делу. Твой друг — Быстров, кажется? Который разведчик?
Марат кивнул и почувствовал, как сердце бухнулось об пол, подпрыгнуло и врезалось ему в кадык.
— Как он? Чем занят?
— Я… не знаю. Он… дома, думаю.
— Дома? Это хорошо. Тут такое дело… а черт! Кошмар тут одним словом!
Тимур разгреб нагромождение книг, бумаг и папок и вытащил из-под них графин с водой и стакан. Налил, отпил. Сморщился и посмотрел с отвращением на воду. Потом поднялся, достал из массивного застекленного шкафа бутылку виски. Выплеснул остатки воды в горшок с растением — растение тут же благодарно зашевелило листьями — и налил напиток в освободившуюся тару. Тут же махнул в себя всю порцию.
— Будешь?
Марат покачал головой.
— Как хочешь. Второго стакана, впрочем, все равно нет. Разбился. Давно.
Тимур снова сел в кресло.
— В общем. Нужен мне твой друг. Ты мне присылал на днях отчет, что он нашел очередного юнца?
Марат сглотнул и кивнул. Хотелось зажмуриться и просто исчезнуть куда подальше.
— Это уже четвертый за год. У него лучшие показатели среди всех разведчиков. Он хорошо знает мир иных, я полагаю?
— Да, — в горле мужчины пересохло. — Можно я, все-таки? — он кивнул на бутылку.
Тимур налил виски и протянул стакан Марату. Тот выпил его в два глотка. Вытер рукавом губы. Поставил обратно на стол и кивнул начальнику.
Тот спросил:
— Ты слышал о некой группе волшебников, которые кличут себя Архитекторами?
— Мммм. Что-то, может быть. Мельком. Думаю, нет.
Марат не понимал, как это все касается Игоря и иной, которую тот притащил в мир волшебников. Кажется, нависшая над ними буря проходила мимо. Впрочем, судя по виду начальника, шла другая, похлеще первой.
— Неудивительно, что не слышал. Так, мелкие сектанты, — разъяснил Тимур, — ничего особенного. Что-то там о восстановлении величия волшебников, союза с иными и прочая чепуха. После гибели того темного мага в Англии этих секточек по всему миру расплодилось уйма. Мелкие фанатики всегда были и будут. У нас тут тоже, вот.
Тимур скосил взгляд на бутылку, но сдержался.
— Мы следили за ними вполуха, вполглаза. Дальше листовок они не никогда не продвигались. Мы ловили их распространителей, штрафовали да отпускали. Вообще всерьез не ставили. И похоже, зря.
Тимур все-таки налил себе добавки и снова выпил. Налил и протянул Марату. Тот взял, но пить не стал.
— Два дня назад группа людей в черных мантиях, человек двадцать, судя по рассказам очевидцев, появились на каком-то спектакле в театре иных. Поначалу иные радовались, веселились — посчитали, что это часть представления. Люди в мантиях — это я тебе пересказываю слова очевидца, иного, которого мы допросили, прежде чем стереть память — разошлись по зрительскому залу и встали молча в рядах. Потом на сцену вышел еще один, тоже в мантии, но пурпурной, в полумаске, скрывающей пол лица. Иной удивлялся, что тот говорит без микрофона, но его в большом зале отлично слышно, при чем не просто эхом, а будто тот говорит рядом, чуть ли не в ухо.
Тимур замолчал, переводя дыхание. Руки его мелко дрожали. Он достал платок и вытер лоб. Промокнул губы.
— Он сказал, что явился сообщить, что людей обманывают. Что в мире существуют волшебники, элита которых правит и обычными людьми тоже. Говорил о всяких ужасах, смертях волшебников, которые живут среди иных и мучаются от собственного разрушения. Должно быть, имел ввиду обскуров. Говорил, что виноваты в этом аристократы-консерваторы, которые боятся себя обнаружить и бросают себе подобных медленно умирать без возможности и умения применять свою врожденную силу. В общем, все в таком духе. Ты понимаешь. После вывел на сцену какого-то человека.
Тимур замолчал, часто и тяжело дыша. Будто после пробежки. Пересказ давался ему не просто.
— Что было дальше, Тимур?
— Да. Да. Он сказал, что это один из членов мелкой аристократии. Назвал прислужником более могущественной части элиты. Заявил, что месть и справедливость настигнет свех. Заставил встать того на колени и…
Тимур трясущимися руками схватил бутылку, посмотрел на стакан в руке Марата и сделал долгий глоток прямо из бутылки. Потом, глядя мимо Марата, в стену, продолжил сдавленным голосом:
— Убил он его. Заклинанием. Запретным. Тот повалился мешком. Очевидец говорил, что в зале раздались мелкие хлопки. Он сначала испугался, что это какие-то взрывы, но потом понял, что часть присутствующих аплодируют. То ли они все еще думали, что смотрят представление, то ли выражают тем свое согласие. Думаю, первое, конечно. Но черт его знает.
Марат с ужасом смотрел на начальника, позабыв о своем страхе, с которым пришел изначально.
— После волшебники в мантиях стали раздавать людям листовки. Вот одна из них.
Тимур из вороха бумаг на столе вытащил плотный лист бумаги и протянул Марату.
На черном фоне была изображена полуразрушенная башня из серого камня с обломками у основания. Над ней крупным шрифтом: «Архитекторы». Под рисунком еще надпись, более мелкая: «Перестроим разваливающийся мир руками волшебников и иных! Восстановим древние союзы. Смерть прогнившим аристократам!» Марат перевернул листок. На обратной стороне был изображен символ, черный на белом фоне: змея, обвившаяся вокруг нижней части буквы «Х».
— Древний символ, — кивнул Тимур на рисунок. — Ученые считают, он был в ходу еще во времена первых цивилизаций. Не знаю. Во всяком случае, самое ранее его изображение было найдено на камне где-то на территории Дании. Долгое время считали его рунной надписью, символом эпохи викингов. Но дальнейшие исследования, анализы всякие, показали, что изображение куда старше, вероятно, каменный век или что-то вроде того. Я это все этой ночью прочитал, — невесело усмехнулся Тимур, кивнув на бумаги на столе. — Символ этот означает единство жрецов и простых людей. Змея символизирует магов, крест — тех, кто не владеет магической энергией, не волшебников, иных, типа человеческий силуэт. Давно, очень давно, наши миры не были разделены. Потом произошел раскол. Ну, это ты знаешь из истории.
— Угу.
Мужчины замолчали, смотря каждый на свои ладони. Марат чувствовал себя вдавленным в стул, придавленным чем-то сверху. Наконец, Тимур тихо произнес:
— Прошляпили мы что-то. Что-то серьезное и жуткое, Марат.
— Но… Это же просто секта. Можем найти их, обезвредить, изолировать. Такое уже было и…
— Мы не знаем, где они, — перебил Тимур Марата. — Не знаем, сколько их. Я отправил запросы по Министерствам других стран, может, у них там есть что-то подобное. Надеюсь, что нет, разумеется, иначе… Не знаю. Ответ жду на днях. Проблема в том, что они точно не в нашем мире. Они живут среди иных. Прячутся. Прятались…
Марат взглянул на начальника, начиная догадываться, зачем тот его вызвал. Поставил стакан с не выпитым виски на стол.
— Пополитов велел действовать скрытно. Старинные семьи волшебников, Морозовы, Мушниковы, Александровы и прочие — настаивают, чтобы мы нашли сектантов, отправили агентов в мир иных, но никак не проявили себя. Они боятся огласки. Знаешь же, как они трясутся над своей изоляцией. Тот человек, которого убили, был каким-то там двоюродным племянником Константина Морозова. Седьмая вода на киселе, но Константин в ярости. Считает случившееся ударом по репутации, — Тимур усмехнулся. — Он был вчера у Пополитова. Велел разобраться и всех причастных наказать. Угрожал министру отставкой. Кричал, что распустит все Министерство к чертовой матери. Когда Пополитов вызвал меня и других руководителей отделов к себе, он выглядел испуганным. Представляешь себе Пополитова испуганным?
Марат покачал головой, глядя на начальника.
— Никакой огласки, — повторил Тимур. — Это все усложняет. Потому мне и нужен твой друг.
Марат кивнул, глядя перед собой.
— Судя по отчетам, он уже больше семи лет чуть ли не безвылазно проводит время среди иных. Так?
— Да.
— Он знает их лучше прочих. И профессиональная подготовка на уровне. У него лучшие шансы найти их, оставшись незамеченным.
— Не уверен, что он согласится.
Тимур громко вздохнул и поджал губы.
— У него нет выбора. Я не хотел прибегать к этому, но… Ты должен понять, ты не первый день в Министерстве, знаешь какие тут порядки. Знаешь, что нам всем грозит, если аристократия решит, что им угрожает опасность. Потому, я… Ты уж прости, но… Знаю, низко. Но он же навещает свою бывшую семью?
Марат с удивлением и испугом посмотрел на начальника, который сбивчиво продолжал говорить.
— А это категорически запрещено. Я закрывал глаза. На его вольности, на то, что ты его прикрываешь. Да, это мне тоже известно. И я все понимаю. Но если твой друг станет возражать, мне придется, придется прибегнуть к шантажу. Прости, — Тимур покачал головой. — Надо выполнять свою работу. Я жду вас обоих завтра в полдень. Здесь, у себя. Договорились?
Марат кивнул.
— Уговори его. Расскажи о том, что узнал от меня, если посчитаешь нужным. Найди аргументы. Не давай мне повода идти на шантаж. Я сам этого не хочу.
Марат снова кивнул, нервно сжимая пальцы рук.
— Можешь идти. Но только больше никому!
— Я понял, — произнес Марат и встал. Тимур взмахнул палочкой, снимая заклятие с двери. Марат вышел.
Оказавшись в коридоре, он почувствовал, как немеют ноги. Слабость мурашками прокатилась по всему телу. Он сглотнул.
***
Вернувшись домой с Ярмарочной улицы, Игорь сразу прошел к себе в спальню и прикрыл дверь. Сел на край кровати и достал листок, который передал ему мужчина со шрамом в туалете в кафе. Долго смотрел на него, не желая отчего-то знать, что там написано. Потом вздохнул и развернул.
На нем наспех был изображен странный символ: буква «Х» и овивающая ей «ноги» то ли веревка, то ли лента, то ли… Игорь присмотрелся — змея. Он увидел утолщение с одного конца и змеиный язык, высовывающийся из предполагаемой пасти. Рисунок был выполнен топорно, будто рисовался наспех.
Под рисунком был лишь адрес.
Игорь нахмурился, вспоминая где это. Мысленно прошелся по наизусть выученной карте волшебных болот, в которых было упрятано их поселение. Название улицы и обозначенная постройка было явно не здешним. Тогда, на всякий случай, Игорь припомнил карту города, где он работал. Тоже ничего.
Странно, подумал Игорь, где этот адрес? Ему явно предлагают отправиться туда. Иначе зачем было передавать послание с адресом? Интересно, что это за символ такой?
Мужчина внимательнее вгляделся в рисунок, но неровные линии больше ничего не могли ему сообщить.
Он пожал плечами и убрал листок в шкатулку на полке, в которой хранил старые письма и записки. Поставил шкатулку среди книг и вышел из комнаты. Он обещал Татьяне, что займется ужином. А этот адрес… Он поговорит о нем с Маратом, завтра. Или послезавтра.