— Чуть больше двух лет назад у меня было все, чего я хотела: приличная работа, отношения, друзья, - начала рассказывать Ольга, периодически поправляя закрывающие большую часть лица волосы. - Я всегда стремилась к тому, чтобы быть в центре внимания и брать от жизни максимум. Вот, посмотрите какой я была раньше.
— Очень красивая, - ответила я, взглянув на протянутый мне портрет в красивой рамке. Там была изображена совершенно непохожая на мою собеседницу девушка в длинном атласном платье и пышной средневековой прической. - Вы играли в театре?
— Только на любительском уровне, - тихо сказала она. - Но я надеялась, что смогу сделать карьеру на этом поприще. Жаль только, что теперь этому не суждено сбыться.
— У вас появился какой-то дефект на лице?
— Дефект? - переспросила она, после чего, издав горький смешок, откинула волосы и продемонстрировала то, что скрывала все это время. Практически все ее лицо покрывали коричневатые рубцы и шрамы, а кожа вокруг глаз вспучилась, создавая еще более зловещий и отталкивающий вид. - Примерно так выглядит вся верхняя половина моего тела, а еще руки и левое бедро.
— Что с вами случилось? - спросила я, поняв, наконец, почему она носит перчатки даже в помещении.
— Я была на отдыхе за городом с двумя подругами - все шло хорошо, пока в районе полуночи в соседнем доме не начался пожар. Девочки к тому времени еле стояли на ногах, а я практически не пила, поэтому сразу позвонила ноль-один, а затем побежала помогать. Не знаю, зачем я это сделала - видимо какой-то рефлекс, который нам годами вбивают в школе. Перелезла через забор, благо он был невысокий, подбежала к дому, заглянула в окно - темно, заглянула в другое и увидела спящую девочку. Начала стучать, разбудила ее - она очень испугалась, но я сумела ее успокоить, поскольку стеклопакет был слегка приоткрыт. Спросила есть ли еще кто-то в доме и узнала, что должны быть младшая сестра и бабушка. Попросила ее открыть окно, чтобы я могла помочь, терпеливо объяснила, что уже все в огне и нужно выбираться, но она все равно боялась что-либо делать. Пришлось схватить большой камень с ближайшей клумбы и разбить окно - девочка завизжала, но меня это не остановило. В итоге я влезла вовнутрь, схватила ее и, черт знает откуда у меня оказалось столько сил, выкинула ее наружу.
— В экстремальных ситуациях люди способны на многое.
— Видимо так и есть, - ответила Ольга и я заметила, как по ее подбородку покатилась слезинка. - В коридоре уже было полным-полно дыма, так что я не сразу отыскала следующего жильца, хотя и кричала изо всех сил, чтобы разбудить людей. Бабушка оказалась в шоке, но быстро сообразила, что нужно делать, вот только была одна проблема - она оказалась прилично в возрасте и крайне медленно двигалась. Попросила, чтобы я забрала ее внучку из соседней комнаты. А там уже вовсю бушевало пламя…
— Я увидела ребенка, лет четырех, может чуть старше, зажавшегося в дальнем углу и вопящего от страха. Закрыв лицо руками, я перепрыгнула через огонь и подбежала к нему, затем попыталась открыть окно, но занавески уже горели, так что у меня ничего не получилось. Пришлось взять девочку на руки и бежать тем же путем обратно. По дороге на меня упала балка, из-за чего я даже на пару секунд вырубилась. Очнулась от ужасной боли во всем теле - это горела моя одежда. Таких страданий я не испытывала никогда за всю мою жизнь… Помню только как кто-то окатил меня холодной водой и вырвал из рук ребенка… Я пыталась найти хотя бы глоток воздуха, чтобы протянуть еще немного, но легкие наполнились дымом, глаза заливали слезы, а сердце стучало в ушах будто десяток барабанов. В какой-то момент навалившаяся сверху тяжесть ушла и меня потащили на выход…
— Нет, мужчина из соседнего дома, - уже не сдерживая рыданий ответила она. - Как мне потом сказали - пожарные приехали только через час, зато скорая помощь оказалась там практически в то же время, как меня выволокли наружу. Возможно, именно поэтому я и могу сейчас вести с вами этот разговор - врачи сделали буквально невозможное, когда боролись за наши с девочкой жизни.
— Какой кошмар вы пережили!
— Лучше не представляйте, - пробормотала она. - Такого даже врагу не пожелаешь… Порой кажется, что в моем теле не осталось ни одной нервной клетки - я практически не чувствую боли, редко когда могу понять теплое ли то, чего я касаюсь или холодное, да что там - я даже не всегда могу ощутить прикосновение! Но это лишь досадная мелочь по сравнению с тем, в кого я превратилась.
— Люди начали отталкивать вас от себя?
— Родители не могли вынести моего вида и старались первое время смотреть в пол, мужчина, с которым мы прожили душа в душу три года, сказал, что все кончено и ушел. С работы меня вежливо «попросили» - чтобы не портила облик компании. Подруги перестали ко мне ходить, максимум - переписываться. Я не могла выйти на улицу, чтобы кто-нибудь тут же не начал шарахаться в сторону. Стало чуть легче, когда отрасли волосы, но мне все еще невыносимо с этим жить.
— И мечты о театре растаяли бесследно…
— Да что там о театре, растаяло вообще все! - горько сказала девушка. - Все мои планы на жизнь, мечты, отношения - все рассыпалось в прах! Понимаете?! Вообще ничего не осталось, кроме боли и презрения! Прежняя я умерла там, в том проклятом доме, а осталось только это обезображенное подобие человека…
— Но вам хватило сил жить дальше, так ведь?
— Не буду врать, если скажу, что уже раз десять хотела все это закончить: просто закрыть глаза, сделать шаг и не проснуться. Но каждый раз меня что-то останавливало, может быть, теплилась надежда на то, что шрамы сойдут или что медицина сделает шаг вперед и найдется врач, который избавит меня от уродства. Что, может быть, я смогу-таки найти работу, откуда меня не погонят взашей. Но я каждый раз обманывала себя…
— Вы просили кого-нибудь о помощи?
— Только родителей - они действительно помогают с деньгами, решают вопросы, где нужно куда-то сходить, а я боюсь показаться в таком виде и многое другое. Для них это, безусловно, тяжкая ноша, но они меня любят и делают что могут. Я понимаю, что вы имели ввиду психиатрическую помощь - мол, у меня же суицидальные мысли. Но я не могу найти в себе силы чтобы туда пойти - не хочу, чтобы меня, ко всему прочему, еще и комнату с мягкими стенками посадили, проще убиться и не жить.
— И все же вы нашли меня…
— Месяц назад, когда я уже совсем отчаялась, мне на телефон пришло сообщение от матери тех детей, что я вытащила из горящего дома. Она сказала, что хотела бы встретиться и поблагодарить меня лично. Я ответила, что сильно пострадала и не хотела бы пугать ее, но она настояла на этом. Тогда я предложила ей приехать ко мне, поскольку не имела ни малейшего желания выходить на улицу. В ближайшие выходные она приехала с младшей дочерью - я открыла дверь, поздоровалась и замолчала, изумленно глядя на ребенка, который выглядел ничуть не лучше меня. Леночка, подошла ближе и прямо в дверях обняла меня за талию и начала, проливая слезы, благодарить меня за подаренную ей жизнь. Короче, спустя минуту мы все втроем, стояли обнявшись и ревели так, что я думаю слышал весь подъезд.
— Должно быть это многое поменяло в вашей душе, - произнесла я, впервые за долгое время ощутив, как по моим собственным щекам текут слезы.
— Я многое поняла в тот день, - растроганно заявила Ольга. - Что если даже ребенок с такими же увечьями как у меня так ценит свою жизнь, хотя ему, совершенно очевидно, гораздо хуже, чем мне, то как я могу просто так взять и расстаться с этим даром?! В довесок я осознала, что не одна такая в этом городе и что есть люди, кто так же пытается выжить несмотря ни на что.
— И это дало вам силы бороться, - понимающе кивнула я.
— Маша - мать Лены, сказала, что им с дочерью очень помогло посещение психолога и посоветовала обратиться к кому-нибудь. Сразу к психиатру идти я побоялась, поэтому решила начать с чего-то более щадящего, а вы оказались ближе всех остальных. Мне тяжело было решиться даже на это, но я все же собралась с духом, написала сообщение, и вот я здесь...
