Велес

Радомир не боялся этих рассказов. Он слышал их с детства: о Велесе, боге-хозяине лесов и болот, о его двойной натуре — то щедрой, то коварной. Говорили, что Велес охраняет скот и дарует богатство, но забирает души тех, кто осмелится нарушить его законы. Радомир не верил в эти сказки. Для него лес был просто домом, где он мог дышать свободно.

Он шёл по тропе, проверяя силки, когда заметил, что птицы вдруг замолчали. Тишина упала на лес, как тяжёлый покров. Даже ветер, казалось, затаил дыхание. Радомир остановился, прислушиваясь. Где-то вдалеке послышался треск веток, слишком громкий для зверя. Он сжал лук и медленно двинулся вперёд, стараясь ступать бесшумно.

За поваленными деревьями, в низине, он увидел фигуру. Это был не человек и не зверь — нечто среднее. Ростом выше любого воина, с телом, покрытым бурой шерстью, существо стояло на двух ногах. Голова его напоминала бычью, с длинными изогнутыми рогами, а глаза горели красным, словно угли в костре. В руках оно держало посох, вырезанный из чёрного дерева, и тихо бормотало что-то на языке, которого Радомир не понимал.

Сердце Радомира заколотилось. Он слышал рассказы о лесных духах, о слугах Велеса, но никогда не думал, что встретит одного из них. Существо повернуло голову, и их взгляды встретились. Радомир замер, чувствуя, как холод пробирает его до костей. Но вместо того чтобы броситься на него, существо вдруг указало посохом в сторону густого ельника и исчезло, словно растворилось в воздухе.

Радомир долго стоял, не решаясь двинуться с места. Наконец, любопытство пересилило страх, и он пошёл туда, куда указал дух. Пройдя через колючие ветви, он оказался на поляне, которой раньше здесь не было. В центре её возвышался старый дуб, чья кора была покрыта странными знаками, похожими на руны. У подножия дерева лежал рогатый череп быка, а рядом — груда камней, сложенных в круг.

Радомир подошёл ближе и заметил, что земля под дубом дрожит, словно что-то живое дышит под ней. Он опустился на колени, чтобы рассмотреть руны, и вдруг услышал голос. Глубокий, низкий, он шёл откуда-то из-под земли, вибрируя в его груди.

"Ты пришёл, смертный," — сказал голос. — "Ты искал меня, хоть и не знал этого."

Радомир отпрянул, оглядываясь по сторонам, но никого не увидел. "Кто ты?" — крикнул он, сжимая лук.

"Я тот, кого зовут Велес," — ответил голос. — "Хозяин этого леса, страж путей между мирами. Ты ступил на мою землю, и теперь твой путь связан со мной."

Радомир не знал, что ответить. Он не просил этой встречи, не искал богов. Но голос продолжал: "Твоя деревня в опасности. Тени прошлого пробуждаются, и только ты можешь остановить их. Возьми череп и принеси его к реке. Там я дам тебе знак."

Голос стих, и дрожь земли прекратилась. Радомир смотрел на череп быка, не решаясь прикоснуться к нему. Но что-то внутри подсказывало, что это не просто слова. Он протянул руку и поднял череп. Тот оказался неожиданно лёгким, словно высушенным ветром столетий.

Солнце уже клонилось к закату, когда Радомир вернулся к реке. Он положил череп на берег и стал ждать. Вода в Ловати начала темнеть, и вскоре из глубины поднялся туман. В его клубах Радомир увидел фигуру — высокую, закутанную в плащ из звериных шкур. Лицо её было скрыто, но глаза сияли, как звёзды. Это был Велес.

"Ты сделал первый шаг," — сказал бог. — "Но впереди тебя ждёт испытание. Тьма, что спала под землёй, пробудилась. Если не остановить её, она поглотит всё, что ты любишь. Иди на север, к болотам, и найди Ключ Мёртвых. Только он может запереть её вновь."

Радомир хотел спросить, что это за тьма, о каком ключе идёт речь, но Велес исчез, оставив лишь шёпот ветра. Юноша смотрел на реку, чувствуя, как его жизнь меняется навсегда.

Глава 2. Путь на север

Ночь опустилась на лес, как чёрный плащ, усыпанный звёздами. Радомир сидел у костра на берегу Ловати, глядя на угли, что тлели красным светом. Череп быка лежал рядом, его пустые глазницы словно следили за юношей. Слова Велеса всё ещё звучали в его голове, тяжёлые и неотвратимые, как рокот далёкого грома. "Иди на север, к болотам. Найди Ключ Мёртвых." Но что это за ключ? И какая тьма угрожает его деревне? Радомир не знал ответов, но чувствовал, что пути назад нет.

Он вернулся домой под утро, когда первые лучи солнца окрасили небо в бледно-розовый цвет. Деревня ещё спала, лишь петухи перекликались вдалеке. Радомир прошёл к своей избе, стараясь не разбудить отца. Гордей спал у очага, его широкая грудь поднималась и опускалась в такт храпу. Юноша собрал немного припасов — сушёное мясо, краюху хлеба, кожаную флягу с водой — и спрятал их в холщовый мешок. Лук и колчан со стрелами он повесил на плечо, а нож заткнул за пояс. Череп быка он завернул в тряпку и уложил на дно мешка. Перед уходом Радомир бросил последний взгляд на отца. "Прости," — прошептал он, зная, что Гордей не поймёт его решения.

Тропа на север вела через густой лес, где сосны сменялись берёзами, а затем — низкими, кривыми ольхами. Радомир шагал быстро, стараясь не думать о том, что оставил позади. Он не сказал никому о встрече с Велесом — ни отцу, ни старейшинам, ни даже своему другу Бериславу, с которым они вместе охотились с детства. Как объяснить то, что он сам едва понимал? Бог явился ему, дал задание, и теперь судьба деревни лежала на его плечах. Это было слишком тяжело для простого кузнецова сына.

К полудню лес начал меняться. Воздух стал гуще, пропитанный запахом сырости и гниющих листьев. Земля под ногами стала мягкой, пружинила при каждом шаге. Радомир заметил, что деревья вокруг стоят голые, хотя осень ещё не вступила в полную силу. Их ветви были покрыты чёрной коркой, словно обожжённой огнём, а трава пожухла и превратилась в серый пепел. Он остановился, оглядываясь. Тишина давила на уши — ни птиц, ни шороха ветра. Лишь слабый гул, идущий откуда-то из глубины земли, нарушал мёртвую пустоту.

Радомир достал нож и сделал зарубку на стволе ближайшей берёзы, чтобы не сбиться с пути. Но когда он отвернулся и прошёл несколько шагов, зарубка исчезла, словно дерево проглотило её. Сердце юноши сжалось. Он слышал рассказы о лесах, что живут своей жизнью, о местах, где Велес ставит ловушки для непрошеных гостей. "Это знак," — подумал он. — "Тьма, о которой говорил бог, уже здесь."

Солнце клонилось к закату, когда Радомир заметил первый явный след беды. Ручей, что тёк вдоль тропы, стал чёрным, как смола. Вода не отражала света, а на её поверхности плавали мёртвые рыбы, их белёсые глаза смотрели в небо. Радомир присел на корточки, протянул руку, но тут же отдёрнул её — от воды веяло холодом, пронизывающим до костей. Он вспомнил слова жреца Вратислава: "Когда земля плачет чёрными слезами, знай — беда близко."

Ночь застала его в пути. Радомир решил не разводить костёр — слишком много глаз могло следить за ним из темноты. Он забрался на толстую ветвь старого дуба, привязал себя ремнём к стволу и попытался уснуть. Но сон не шёл. Вместо этого он видел тени — длинные, извивающиеся, словно змеи. Они ползли по земле, поднимались по стволам деревьев, тянулись к нему. Радомир сжал нож, готовый спрыгнуть и бежать, но тени исчезли так же внезапно, как появились.

Утро встретило его серым туманом. Радомир спустился с дерева и продолжил путь. К полудню лес окончательно уступил место болотам. Земля чавкала под ногами, а воздух стал тяжёлым, пропитанным запахом гнили. Впереди виднелись кочки, поросшие мхом, и редкие кривые деревья, похожие на скелеты. Радомир знал, что болота опасны — один неверный шаг, и трясина засосёт навсегда. Он вырезал длинную палку из ольхи и пошёл вперёд, проверяя каждый шаг.

Через несколько часов он заметил движение. Вдалеке, среди тумана, мелькнула фигура. Сначала Радомир подумал, что это зверь — может, лось или медведь. Но фигура двигалась слишком плавно, слишком осмысленно. Он спрятался за кочку и натянул тетиву лука, готовясь к худшему. Фигура приближалась, и вскоре он разглядел её: это была старуха, высокая и худая, с длинными седыми волосами, что свисали до пояса. На ней был плащ из птичьих перьев, а в руках она держала посох, увитый сухими травами. Её глаза, ярко-зелёные, блестели в полумраке, как у кошки.

"Кто ты?" — крикнул Радомир, не опуская лук.

Старуха остановилась и усмехнулась, обнажив щербатый рот. "Тот, кто ищет, должен знать, кого зовёт," — сказала она скрипучим голосом. — "Я Змеяна, служительница Велеса. А ты, видать, тот, кого он прислал."

Радомир медленно опустил лук, но не расслабился. "Откуда ты знаешь?"

"Лес говорит," — ответила Змеяна, постучав посохом по земле. — "И Велес шепчет. Ты идёшь за Ключом Мёртвых, да? Храбрый мальчик. Или глупый."

"Мне нужно его найти," — сказал Радомир. — "Велес сказал, что тьма пробуждается. Что это за тьма?"

Змеяна подошла ближе, и Радомир почувствовал запах трав и болотной воды, исходящий от неё. "Тьма старая, как мир," — начала она. — "Чернобог её зовут. Давно, ещё до твоих пращуров, Велес и Перун заточили его под землю, в царстве мёртвых. Но Чернобог хитёр. Он ждал, копил силу. Теперь земля слабеет, и он рвётся наружу. Если вырвется — всё живое станет его добычей."

Радомир сглотнул. "А Ключ Мёртвых?"

"Ключ — это рог," — сказала Змеяна. — "Древний, вырезанный из кости первого зверя, что ходил по этой земле. Он запирает врата в подземный мир. Но найти его нелегко. Тот, кто его стережёт, не отдаст просто так."

"Кто стережёт?" — спросил Радомир.

Змеяна улыбнулась, и в её улыбке было что-то зловещее. "Увидишь скоро. Иди дальше, к сердцу болот. Там, где вода кипит, а земля дышит. Я дам тебе кое-что."

Она сняла с шеи амулет — маленький камень с вырезанным знаком, похожим на спираль. "Это глаз Велеса," — сказала она. — "С ним ты увидишь то, что скрыто. И возьми вот это." Она протянула ему пучок сухой травы. "Сожги, если тени придут слишком близко. Они боятся дыма полыни."

Радомир взял амулет и траву, кивнув в знак благодарности. "А ты? Пойдёшь со мной?"

"Моё место здесь," — ответила Змеяна. — "Но Велес следит за тобой. Не подведи его, мальчик."

Она повернулась и ушла в туман, оставив Радомира одного. Он посмотрел на амулет, чувствуя тепло, исходящее от камня. Затем поправил мешок и двинулся дальше, к сердцу болот, где его ждало неизвестное.

Глава 3. Испытание в болотах

Туман сгущался, обволакивая болота, словно живое существо. Радомир шёл вперёд, опираясь на палку, которой проверял трясину. Каждый шаг отдавался чавканьем грязи, а в воздухе висел тяжёлый запах гниющих водорослей и сырости. Амулет Змеяны, висящий на его шее, слабо пульсировал, будто подсказывал путь. Он не знал, сколько прошёл — время в болотах текло иначе, растворяясь в серой дымке. Но слова старухи не выходили из головы: "Иди к сердцу болот, где вода кипит, а земля дышит."

Солнце, если оно вообще было за этим плотным покровом, скрылось, и мир вокруг стал сумеречным. Радомир заметил, что кочки под ногами начали дрожать, а из-под земли доносился низкий гул, похожий на дыхание огромного зверя. Он остановился, вглядываясь в туман. Вдалеке что-то шевельнулось — тёмная тень, слишком большая для человека или животного. Юноша сжал лук, но не стал доставать стрелу. Змеяна предупреждала, что здесь правят духи, а против них железо бессильно.

Тень приблизилась, и Радомир разглядел её. Это был лесной дух — высокий, с телом, сплетённым из ветвей и мха. Лицо его было похоже на маску из коры, а вместо глаз зияли чёрные провалы. В руках дух держал длинный посох, увитый лианами, и медленно двигался к Радомиру. Юноша отступил на шаг, но дух поднял руку, словно призывая остановиться.

"Кто ты, смертный?" — голос духа был хриплым, как шелест сухих листьев. — "Зачем пришёл в сердце болот?"

Радомир собрался с духом. "Меня зовут Радомир. Я ищу Ключ Мёртвых по воле Велеса. Он сказал, что тьма пробуждается, и я должен её остановить."

Дух наклонил голову, будто прислушиваясь к чему-то невидимому. "Велес," — повторил он. — "Хозяин путей. Да, я чую его знак на тебе. Но болота не отдадут Ключ просто так. Здесь правит древняя сила, и она голодна."

"Какая сила?" — спросил Радомир, чувствуя, как холод пробирает его.

"Ты узнаешь," — ответил дух. — "Иди дальше, к кипящей воде. Но будь осторожен — тени Чернобога уже здесь."

Дух отступил в туман, и Радомир остался один. Он двинулся вперёд, следуя гулу, который становился всё громче. Через несколько десятков шагов он вышел к странному месту: посреди болот раскинулся круглый пруд, чья вода бурлила, как котёл на огне. Пузыри поднимались с глубины, лопались, выпуская едкий пар. Земля вокруг пруда дрожала, и Радомир заметил, что трава здесь не просто пожухла — она была выжжена, словно огнём.

Он подошёл ближе, и амулет на его груди вдруг нагрелся, обжигая кожу. Радомир сорвал его с шеи и посмотрел на камень. Спираль на нём засветилась слабым зелёным светом, и через неё он увидел мир иначе. Туман расступился, открывая тени, что скользили вокруг пруда. Они были похожи на людей, но их движения были рваными, неестественными. Глаза их горели красным, как у того рогатого существа, что он встретил в лесу. Это были слуги Чернобога, пробудившиеся от его зовущего шепота.

Радомир вспомнил слова Змеяны и достал пучок полыни. Он поджёг его кремнем, и едкий дым поднялся в воздух. Тени отпрянули, шипя, как змеи, но не ушли далеко — они кружили на границе света, ожидая момента. Юноша понял, что времени мало. Он подошёл к краю пруда и заглянул в воду. На дне, среди бурлящих пузырей, что-то блестело — рог, чёрный и гладкий, словно вырезанный из обсидиана. Это и был Ключ Мёртвых.

Радомир снял мешок и вытащил верёвку, что взял из дома. Он привязал к ней нож и бросил в воду, надеясь зацепить рог. Но едва верёвка коснулась поверхности, как вода взорвалась фонтаном. Из глубины поднялась тварь — огромный змей, чья чешуя переливалась чёрным и зелёным. Его глаза были золотыми, а пасть усеяна зубами, острыми, как кинжалы. Это был страж Ключа, о котором говорила Змеяна.

Змей изогнулся, глядя на Радомира. "Смертный," — прошипел он, и голос его был похож на скрежет камня о камень. — "Ты пришёл за тем, что мне поручено стеречь. Уходи, или я заберу твою душу в трясину."

Радомир отступил, но не ушёл. "Мне нужен Ключ," — сказал он твёрдо. — "Велес послал меня. Если я не возьму его, тьма уничтожит всё."

Змей рассмеялся, и от его смеха задрожала земля. "Велес? Он не хозяин мне. Я служу древним законам. Хочешь Ключ — докажи, что достоин."

Змей бросился вперёд, и Радомир едва успел отпрыгнуть. Тварь ударила хвостом, разбрасывая грязь и воду. Юноша натянул тетиву и выпустил стрелу, но она отскочила от чешуи, не оставив и царапины. Змей снова атаковал, и Радомир упал, провалившись по колено в трясину. Он чувствовал, как болото тянет его вниз, но сумел ухватиться за кочку и выбраться.

"Ты слаб," — прошипел змей, обвиваясь вокруг пруда. — "Твоя кровь станет платой за дерзость."

Радомир понял, что силой змея не одолеть. Он бросил лук и достал амулет, подняв его перед собой. "Велес!" — крикнул он. — "Если ты слышишь, дай мне знак!"

Земля дрогнула сильнее, и из-под неё раздался знакомый голос: "Ты выбрал путь, смертный. Используй то, что тебе дали."

Радомир вспомнил про полынь. Он схватил тлеющий пучок и бросил его в пасть змея, когда тот снова кинулся на него. Тварь взревела, отшатнувшись, дым заполнил её глотку. Змей начал кашлять, извиваясь в агонии. Радомир воспользовался моментом — он прыгнул к пруду, нырнул в бурлящую воду и схватил рог. Вода обжигала, как кипяток, но он стиснул зубы и вынырнул, держа Ключ в руке.

Змей яростно взревел, но его движения стали медленнее. Полынь ослабила его, и Радомир понял, что это его шанс. Он побежал прочь от пруда, крепко сжимая рог. Тени вокруг зашипели громче, но дым всё ещё держал их на расстоянии. Змей погнался за ним, но туман сгустился, и вскоре его силуэт растворился в серой мгле.

Радомир бежал, пока не рухнул на сухую кочку, задыхаясь. Рог в его руке был холодным и тяжёлым, с вырезанными знаками, похожими на те, что он видел на дубе. Он сделал это — Ключ Мёртвых был у него. Но радости не было. Он чувствовал, что змей не отступит, а тени Чернобога всё ближе.

Поднявшись, Радомир посмотрел назад. Туман дрожал, и в нём проступали очертания огромной фигуры — не змея, а кого-то большего. Голос Велеса снова зазвучал в его голове: "Ты взял Ключ, но путь не окончен. Возвращайся, смертный. Тьма ждёт."

Радомир кивнул, будто бог мог его видеть, и пошёл обратно, к деревне. Он знал, что впереди его ждёт битва, и Ключ в его руке был лишь началом.

Глава 4. Возвращение и битва

Обратный путь через болота был тяжёлым. Туман не рассеивался, а тени Чернобога следовали за Радомиром, держась на границе видимости. Их красные глаза мелькали в серой мгле, и юноша чувствовал, как холод их взглядов пробирает его до костей. Ключ Мёртвых, крепко зажатый в руке, казался живым — он пульсировал, словно сердце, и излучал слабое тепло. Радомир не знал, что с ним делать дальше, но слова Велеса звучали в его голове: "Возвращайся. Тьма ждёт." Он ускорил шаг, надеясь, что успеет до того, как силы Чернобога настигнут его.

К вечеру второго дня болота начали редеть. Земля под ногами стала твёрже, а кривые ольхи сменились соснами. Радомир вышел к знакомому лесу, но радости от этого не почувствовал. Лес выглядел больным: деревья стояли голые, с обугленной корой, а воздух пропитался запахом гари. Ручей, что тек вдоль тропы, снова был чёрным, и мёртвая рыба покрывала его берега. Тьма, о которой говорил Велес, уже добралась сюда.

Когда Радомир приблизился к деревне, его сердце сжалось. Издалека доносились крики, перемешанные с треском ломающегося дерева. Дым поднимался над крышами изб, а небо, обычно чистое в этот час, было затянуто чёрными тучами, в которых мелькали багровые всполохи. Он бросился бегом, сжимая рог в руке, и вскоре увидел свою деревню — или то, что от неё осталось.

Избы вдоль реки Ловати горели, их соломенные крыши пылали ярким пламенем. Люди метались в панике: женщины уводили детей в лес, мужчины пытались тушить огонь или отбиваться от теней, что выныривали из дыма. Эти тени были похожи на тех, что Радомир видел в болотах, но теперь их было больше — десятки, сотни. Они двигались быстро, хватая людей когтистыми лапами и утаскивая их в темноту. Скот в загонах лежал мёртвым, его шерсть покрылась чёрной слизью.

Радомир увидел отца. Гордей стоял у кузницы, размахивая молотом. Его лицо было покрыто сажей, а глаза горели яростью. Перед ним извивалась тень, высокая и худая, с длинными руками, что тянулись к старику. Радомир крикнул: "Отец!" — и бросился к нему. Он выхватил нож и ударил тень, но лезвие прошло насквозь, не причинив вреда. Тень повернулась к нему, её красные глаза сузились, и она издала звук, похожий на смех.

Гордей заметил сына и рявкнул: "Радомир! Где ты был, проклятый мальчишка?" Но в его голосе была не только злость — облегчение тоже. Он ударил тень молотом, и на этот раз она отшатнулась, шипя. "Железо их не берёт, но огонь боятся!" — крикнул Гордей, указывая на факел, что горел рядом.

Радомир схватил факел и поднёс его к тени. Та завизжала, отступая, и вскоре растворилась в воздухе. Но это была лишь одна из многих. Деревня кишела ими, и люди проигрывали бой. Радомир увидел Берислава — тот отбивался топором от двух теней, но одна из них схватила его за ногу и потащила к реке. Радомир бросился на помощь, но не успел — друг исчез в чёрной воде, оставив лишь крик.

"Что это за напасть?" — прохрипел Гордей, тяжело дыша.

"Чернобог," — ответил Радомир, поднимая Ключ Мёртвых. — "Велес послал меня за этим. Он сказал, что тьму можно остановить."

Гордей посмотрел на рог, затем на сына. Его глаза расширились. "Велес? Ты связался с богами? Дурак, что ты натворил?"

"Не время спорить!" — крикнул Радомир. — "Где Вратислав? Может, он знает, что делать!"

Старейшина-жрец был у реки, на холме, где стоял деревянный идол Перуна. Вратислав, опираясь на посох, выкрикивал заклинания, размахивая веткой можжевельника. Его белёсые глаза были широко открыты, а голос дрожал от напряжения. Радомир и Гордей пробились к нему через дым и тени, отгоняя их факелами.

"Вратислав!" — позвал Радомир. — "Я нашёл Ключ Мёртвых! Что с ним делать?"

Жрец повернулся, его лицо было бледным, как смерть. "Ключ?" — переспросил он, задыхаясь. — "Покажи!"

Радомир протянул рог, и Вратислав схватил его дрожащими руками. "Да, это он," — прошептал жрец. — "С ним можно открыть врата в подземный мир. Там Чернобог заточён. Но открыть их — значит столкнуться с ним лицом к лицу."

"Тогда открой!" — сказал Радомир. — "Я пойду туда и закончу это!"

Вратислав покачал головой. "Ты не понимаешь, мальчик. Чернобог не просто дух. Он — сама тьма. Даже Велес и Перун вместе едва заточили его. Ты не выстоишь."

"У меня нет выбора," — отрезал Радомир. — "Смотри, что творится! Если я не попробую, мы все погибнем!"

Гордей положил руку на плечо сына. "Если ты идёшь, я с тобой. Не отпущу тебя одного к этому проклятому богу."

Вратислав вздохнул. "Будь по-вашему. Но знайте — Ключ не только открывает врата, он их и закрывает. Если сможете запереть Чернобога снова, тьма отступит. Идите к дубу в лесу, где руны вырезаны. Там вход."

Жрец начал читать заклинание, держа рог перед собой. Земля задрожала, и река Ловать вспенилась, выбрасывая чёрные волны на берег. Тени закричали, сжимая кольцо вокруг людей. Вратислав закончил, и рог засветился тусклым светом. "Берите его и идите!" — крикнул он. — "Я задержу их здесь!"

Радомир кивнул, забрал Ключ, и они с Гордеем побежали к лесу. Позади них Вратислав бросил можжевельник в огонь, и дым поднялся столбом, отгоняя теней. Но их было слишком много, и Радомир знал, что жрец долго не продержится.

Они добрались до дуба, того самого, где Радомир впервые услышал Велеса. Руны на коре светились красным, а земля под деревом раскололась, открывая чёрный провал. Из него веяло холодом и запахом смерти. Радомир посмотрел на отца. "Готов?"

Гордей стиснул молот. "Идём, сын."

Они спустились в провал. Тьма сомкнулась вокруг, но Ключ в руке Радомира светился, освещая путь. Они шли по узкому туннелю, чьи стены были покрыты костями и мхом. В конце туннеля открылась пещера, огромная, как небо. В центре её стоял Чернобог.

Он был гигантом, сотканным из мрака. Его тело клубилось, как дым, а глаза горели багровым огнём. Руки заканчивались когтями, длинными, как мечи. "Смертные," — прогремел его голос, сотрясая стены. — "Вы пришли ко мне? Смелость или глупость привела вас?"

Радомир поднял Ключ. "Я пришёл запереть тебя снова. Твоя тьма не заберёт мой мир."

Чернобог рассмеялся, и пещера задрожала. "Ты слаб, как все вы. Велес дал тебе игрушку, но она не спасёт тебя."

Он махнул рукой, и тени бросились на Радомира и Гордея. Юноша уклонился, а отец ударил молотом, разбрасывая их. Но Чернобог наступал, и каждый его шаг был как удар грома. Радомир понял, что бой не выиграть — нужно закрыть врата. Он крикнул отцу: "Держи его!" — и бросился к центру пещеры, где на полу был вырезан круг с рунами.

Гордей встал между Чернобогом и сыном, размахивая молотом. "Иди, Радомир!" — рявкнул он. Тьма сомкнулась вокруг старика, но он держался.

Радомир вонзил Ключ в центр круга. Руны вспыхнули, и земля затряслась. Чернобог взревел, бросаясь к нему, но свет от Ключа стал ярче, отталкивая его. "Нет!" — крикнул бог тьмы, но его голос слабел.

Врата закрылись с грохотом, утянув Чернобога обратно в глубину. Тени исчезли, и пещера начала рушиться. Радомир схватил отца, и они побежали к выходу. Едва выбравшись, они упали на траву под дубом. Тьма отступила, небо очистилось, и крики в деревне стихли.

Но победа далась дорогой ценой.

Глава 5. Цена победы

Тишина упала на лес, как тяжёлое покрывало. Радомир лежал на траве под старым дубом, тяжело дыша. Рядом, опираясь на молот, стоял Гордей, его грудь вздымалась от усталости. Ключ Мёртвых, всё ещё зажатый в руке юноши, больше не светился — рог стал холодным и тёмным, словно впитал в себя всю тьму, что они только что одолели. Небо над ними очистилось, чёрные тучи рассеялись, и первые звёзды проступили на закатном небосводе. Деревня вдалеке затихла — ни криков, ни треска огня. Чернобог был заперт, а его тени исчезли.

Но что-то было не так. Радомир чувствовал это в груди — пустоту, холод, который не уходил даже в тепле вечернего воздуха. Он сел, глядя на отца. Гордей выглядел старше, чем утром: морщины на его лице углубились, а в глазах появилась тень, которой раньше не было. "Мы сделали это, сын," — прохрипел он, кашляя. — "Тьма ушла."

Радомир кивнул, но слова застряли в горле. Он поднялся и помог отцу встать. Вместе они побрели обратно к деревне, молча шагая по тропе. Лес вокруг оживал: птицы запели, ветер зашумел в ветвях, и ручей, что ещё недавно был чёрным, снова стал прозрачным. Но эта жизнь казалась Радомиру чужой, далёкой, словно он смотрел на неё сквозь стекло.

Когда они вышли к Ловати, деревня предстала перед ними в новом свете. Многие избы сгорели дотла, оставив лишь обугленные остовы. Люди собирались у реки, подсчитывая потери. Радомир увидел старейшину Вратислава — жрец сидел на берегу, опираясь на посох. Его лицо было серым, как пепел, а руки дрожали. Рядом лежали тела тех, кого тени утащили в темноту, — среди них был Берислав. Его глаза были закрыты, а на лице застыло выражение ужаса.

Вратислав поднял взгляд на Радомира и Гордея. "Вы вернулись," — сказал он слабым голосом. — "Врата закрыты?"

"Да," — ответил Радомир, показывая Ключ. — "Чернобог снова заперт."

Жрец кивнул, но в его глазах не было облегчения. "Ты сделал, что должен. Но боги не дают ничего даром. Велес взял свою плату."

"Плату?" — переспросил Гордей, нахмурившись. — "Какую ещё плату?"

Вместо ответа Вратислав указал на Радомира. "Посмотри на него. Видишь?"

Гордей повернулся к сыну, и его лицо побледнело. Радомир опустил взгляд на свои руки — они были такими же, как всегда, сильными и мозолистыми. Но когда он поднял глаза, то заметил, что тень его на земле дрожит, извивается, словно живая. Она не повторяла его движений, а двигалась сама по себе, то вытягиваясь, то сжимаясь. Холод в груди стал сильнее, и юноша вдруг понял, что не чувствует биения своего сердца.

"Что это?" — прошептал он, отступая.

"Ты отдал часть себя," — сказал Вратислав. — "Когда ты взял Ключ и закрыл врата, Велес привязал тебя к своему миру. Ты теперь не совсем живой и не совсем мёртвый. Между."

Гордей схватил жреца за рубаху. "Что ты мелешь, старик? Мой сын жив, он здесь!"

"Жив," — согласился Вратислав, — "но не так, как раньше. Велес — хозяин путей между мирами. Он дал тебе силу одолеть Чернобога, но забрал часть твоей души. Теперь ты его слуга."

Радомир молчал, пытаясь осознать услышанное. Он вспомнил голос Велеса в пещере: "Ты выбрал путь, смертный." Тогда он не понял, что это значило. Теперь понял. Холод в груди был не просто усталостью — это была пустота, где раньше жила его человеческая сущность. Он посмотрел на отца, и в глазах Гордея увидел боль.

"Я не хотел этого," — тихо сказал Радомир. — "Я хотел спасти вас."

"Ты спас," — ответил Гордей, сжимая его плечо. — "Деревня стоит. Люди живы благодаря тебе. Но проклятые боги… Почему они всегда берут больше, чем дают?"

Вратислав поднялся, опираясь на посох. "Таков их закон. Радомир, ты теперь отмечен. Ты будешь видеть то, что скрыто от других, — духов, тени, пути мёртвых. Велес будет звать тебя, и ты не сможешь отказать."

Радомир сжал Ключ в руке. "А если я отдам его обратно? Откажусь?"

"Ты не можешь," — сказал жрец. — "Ключ теперь часть тебя, как тень, что следует за тобой. Но он даст тебе силу. Используй её мудро."

Ночь опустилась на деревню. Люди начали разбирать завалы, тушить последние очаги огня. Радомир помогал, но чувствовал себя чужим среди них. Когда он проходил мимо, дети шарахались, а женщины отводили взгляд. Его тень двигалась за ним, извиваясь, как змея, и это пугало всех. Даже Гордей смотрел на сына с тревогой, хотя старался не показывать этого.

Позже, у реки, Радомир услышал шорох. Он обернулся и увидел фигуру в плаще из звериных шкур. Это был Велес. Его глаза сияли, как звёзды, а голос был глубоким, как земля. "Ты сделал, что я просил," — сказал бог. — "Тьма заперта, но её время ещё придёт. Ты будешь моим стражем, Радомир."

"Я не просил этого," — ответил юноша, сжимая кулаки. — "Ты забрал часть меня. Зачем?"

"Таков путь," — сказал Велес. — "Ты хотел спасти своих людей, и я дал тебе силу. Но сила требует жертвы. Теперь ты связан со мной. Когда Чернобог снова шевельнётся, ты будешь первым, кто встанет против него."

Радомир хотел возразить, но Велес поднял руку. "Не бойся. Ты не один. Я буду рядом." Бог шагнул в туман и исчез, оставив за собой слабый запах мха и земли.

Радомир вернулся к отцу. Гордей сидел у костра, глядя в огонь. "Что он сказал?" — спросил старик.

"Что я теперь его," — ответил Радомир. — "Страж. Между мирами."

Гордей долго молчал, затем кивнул. "Ты всегда был упрямым. Если это твоя судьба, прими её. Но знай — я с тобой, пока дышу."

— Говорят, водяной не просто дух, — нарушил тишину Велеслав, глядя в огонь. — Он был человеком. Давным-давно. Предал своих, и Велес проклял его, сделав хозяином глубин. Теперь он собирает души, чтобы забыть свое имя.

— Сказки, — фыркнул Добрыня, отрезая кусок вяленого мяса ножом. — Если бы он был человеком, меч бы его взял. А те, кто ходил туда, не вернулись ни с чем. Даже с криками.

— Может, и сказки, — Велеслав пожал плечами. — Но утопцы, что служат ему, — не сказки. Я видел их следы у реки прошлой весной. Мокрые, с перепонками между пальцев.

Ратибор сглотнул. Он не хотел слушать, но слова Велеслава цеплялись за разум, как водоросли за ноги. Он вспомнил рассказы деда: водяной не просто топит, он заманивает. То песней, то смехом, то криком о помощи. А потом — холодная хватка и тьма.

— Хватит болтать, — оборвал их третий воин, Боян, самый старший в отряде. Его голос был хриплым, как скрип старого дуба. — Спите. Завтра будет тяжелый день.

Пятый, молчаливый Ждан, только кивнул, подбрасывая ветки в костер. Он редко говорил, но его глаза, острые и внимательные, всегда следили за лесом. Ратибор подозревал, что Ждан знает больше, чем говорит, но спрашивать не решался.

Ночь прошла тревожно. Ветер гудел в кронах, а где-то вдали плескалась вода — слишком громко для ручья. Ратибору снились тени, скользящие под толщей озера, и лицо деда, белое, как мел, с водорослями вместо волос. Он проснулся от собственного крика, но никто не сказал ни слова. Все слышали плеск.

****

К полудню второго дня отряд вышел к озеру. Оно лежало в низине, окруженное черными соснами, чьи корни выпирали из земли, словно кости. Вода была неподвижной, темной, как смола, и отражала небо так точно, что казалось, будто смотришь в бездну. Туман стелился над поверхностью, цепляясь за камыши, и в воздухе стоял запах тины и гнили.

— Вот оно, — пробормотал Добрыня, сжимая копье. — Проклятое место.

Боян шагнул вперед, оглядывая берег. Среди камней и мха лежали обломки — ржавый наконечник стрелы, кусок кольчуги, полуистлевшая рукоять меча. Следы пропавшего войска. Но ни тел, ни костей. Только эти жалкие остатки, будто кто-то утащил все остальное под воду.

— Надо искать дальше, — сказал Боян. — Разобьем лагерь здесь.

— Здесь? — Ратибор не сдержался. — У самой воды?

— А ты хочешь идти в лес, где леший тебя за ноги утащит? — огрызнулся Добрыня. — Сиди у огня и не пищи.

Велеслав молчал, но его взгляд был прикован к озеру. Он подошел к кромке воды, опустился на колени и что-то шепнул, бросив в воду щепотку травы из своего мешочка. Туман дрогнул, словно от легкого ветра, и Ратибору показалось, что он услышал низкий, булькающий звук — будто кто-то вздохнул под толщей.

— Что ты делаешь? — резко спросил Боян.

— Проверяю, — ответил Велеслав, не оборачиваясь. — Он здесь. Чувствует нас.

— Пусть чувствует, — Добрыня сплюнул. — Я ему брюхо мечом располосую, если полезет.

Но слова его повисли в воздухе, никем не поддержанные. Ждан вдруг шагнул к воде, наклонился и поднял что-то из грязи. Это был костяной гребень, старый, но целый, с вырезанными узорами.

— Женский, — тихо сказал он. — Здесь не только воины пропали.

Тишина стала тяжелее. Ратибор почувствовал, как холод пробежал по спине. Он хотел что-то сказать, но тут озеро плеснуло — резко, как от брошенного камня. Все замерли. Вода заколыхалась, и из-под нее, медленно, поднялась рука — мертвенно-белая, с длинными пальцами и клочьями тины вместо кожи. Она вытянулась к берегу, цепляясь за камни, а за ней показалась вторая.

— Утопцы! — крикнул Велеслав, вскакивая.

Добрыня выхватил копье, Боян — меч, а Ждан отступил назад, шепча что-то на непонятном языке. Ратибор замер, глядя, как из воды поднимаются фигуры — сгорбленные, с пустыми глазницами, с водорослями, свисающими с плеч. Их было трое, и они двигались молча, оставляя за собой мокрые следы.

— К бою! — рявкнул Боян, и отряд сомкнулся плечом к плечу.

Первая тварь бросилась на Добрыню. Он вонзил копье ей в грудь, но утопец даже не дрогнул — только схватил древко и потянул к себе, заставляя воина шагнуть ближе к воде. Боян рубанул второму по шее, и голова откатилась, но тело продолжало идти, пока не рухнуло в грязь. Третий метнулся к Ратибору. Юноша взмахнул мечом, но рука дрожала, и клинок лишь скользнул по мокрой плоти. Утопец схватил его за щиколотку, и Ратибор почувствовал, как ледяной холод сковал ногу.

— Держись! — крикнул Ждан, бросаясь на помощь. Его нож вонзился в спину твари, и та, наконец, осела, булькая черной водой из горла.

Когда все закончилось, дружинники стояли, тяжело дыша, а тела утопцев медленно растворялись в грязи, оставляя лишь лужи и вонь.

— Это только начало, — сказал Велеслав, глядя на озеро. — Он их послал. Проверяет нас.

Ратибор посмотрел на воду. Туман сгущался, и в нем, далеко, мелькнула тень — высокая, сгорбленная, с глазами, что светились, как гнилушки в болоте. Водяной ждал.

Туман сгустился так, что озеро почти исчезло из виду. Лишь слабый плеск воды напоминал о том, что оно рядом, да тень водяного, мелькнувшая в дымке, осталась в памяти Ратибора, как заноза. Дружинники молчали, собирая разбросанное оружие и осматривая следы утопцев. Лужи черной воды, что остались от тварей, уже впитались в землю, оставив после себя клочья тины и запах гниющей рыбы.

— Надо уходить, — сказал Ратибор, стараясь скрыть дрожь в голосе. — Это место проклято.

— Уходить? — Добрыня сплюнул в грязь. — Мы только начали. Князь велел принести доказательства, и я не вернусь с пустыми руками, как трус.

— Он прав, — поддержал Боян, вытирая меч о край плаща. — Если побежим сейчас, водяной решит, что мы слабы. Тогда он не остановится на озере — пойдет за нами до самой реки.

Велеслав покачал головой, его глаза блестели в полумраке.

— Вы не понимаете, с чем мы связались. Это не зверь, которого можно зарубить. Он старше леса, старше нас всех. И он играет с нами.

— Пусть играет, — огрызнулся Добрыня. — Я ему глотку перережу, если полезет.

Ждан, как всегда, молчал, но его пальцы нервно сжимали нож. Ратибор заметил, что он то и дело оглядывается на озеро, словно ждет чего-то.

— Что ты знаешь? — спросил юноша, шагнув к нему. — Ты видел такое раньше?

Ждан поднял взгляд, и в его глазах мелькнуло что-то темное, почти звериное.

— Не спрашивай, — коротко ответил он. — Пока жив — не спрашивай.

Боян хлопнул в ладоши, прерывая спор.

— Хватит. Разводим костер, ставим дозор. Утром решим, что делать.

Но ночь не принесла покоя. Костер горел слабо, будто дым боялся подниматься к небу, а туман подползал ближе, обволакивая лагерь. Ратибору досталась первая стража, и он сидел, вглядываясь в белую пелену, пока уши ловили каждый звук. Плеск воды стал громче, ритмичнее, словно кто-то бил веслом по озеру. А потом он услышал голос — тихий, женский, полный тоски.

— Помоги… — шептал он из тумана. — Я здесь…

Ратибор вскочил, сжимая меч. Голос был знакомым — слишком знакомым. Так звала его сестра, Млада, когда он уходил в дружину два года назад. Но Млада осталась в деревне, далеко отсюда. Или нет?

— Кто там? — крикнул он, шагнув к воде.

— Стой! — Велеслав схватил его за плечо, вынырнув из темноты. — Это не она. Это он.

— Кто? — Ратибор вырвался, но голос уже затих, оставив лишь плеск.

— Водяной, — Велеслав говорил тихо, но твердо. — Он знает твои страхи. Знает твою душу. Не слушай его, если хочешь жить.

Ратибор сглотнул, отступая к костру. Остальные уже проснулись, держа оружие наготове. Добрыня выругался, Боян молча смотрел в туман, а Ждан что-то шептал, склонившись над землей.

— Он близко, — сказал Велеслав, доставая из мешка горсть сушеной травы. — Надо задобрить его.

— Задобрить? — Добрыня шагнул к нему, сжав кулаки. — Я не буду кланяться какой-то твари из болота!

— Тогда умрешь, — холодно ответил Велеслав и бросил траву в костер. Огонь вспыхнул зеленым, и запах стал резким, как от горелой смолы.

Туман дрогнул, и из него донесся смех — низкий, булькающий, будто вода кипела в горле. А потом озеро взорвалось движением. Волны ударили о берег, и из воды поднялись новые утопцы — десяток, а может, больше. Их тела были скрючены, кожа свисала лохмотьями, а глаза светились тусклым светом, как у глубоководных рыб.

— К бою! — крикнул Боян, и отряд бросился вперед.

Битва была яростной, но короткой. Добрыня зарубил двоих, размахивая мечом с ревом, Боян отсек голову третьему, а Ждан двигался быстро и тихо, всаживая нож в спины тварей. Ратибор держался позади, пока один из утопцев не бросился на него. Юноша ударил мечом, попав в плечо, и тварь рухнула, но тут же схватила его за ногу, потянув к воде.

— Нет! — Ратибор рубанул снова, отсекая руку, и отпрыгнул назад.

Когда последний утопец растворился в грязи, дружинники стояли, тяжело дыша. Но победа не принесла облегчения. Туман стал гуще, а смех водяного звучал громче, ближе.

— Он не остановится, — сказал Велеслав, вытирая кровь с рук. — Пока мы здесь, он будет посылать их.

— Тогда пойдем к нему сами, — прорычал Добрыня. — Вытащим его из воды и прикончим.

— Ты с ума сошел? — Ратибор уставился на него. — Это не медведь, не волк!

— А что ты предлагаешь, малец? Сидеть и ждать, пока он нас всех утащит?

— Он прав, — вмешался Боян. — Мы не можем бежать. Надо найти его логово.

Велеслав кивнул, хотя в его глазах мелькнула тень сомнения.

— Есть старый обряд. Можно вызвать его на берег. Но для этого нужна жертва.

— Какая жертва? — спросил Ждан, впервые заговорив громко.

— Кровь, — ответил Велеслав. — И не просто кровь. Кто-то должен отдать часть себя.

Добрыня выругался, Боян нахмурился, а Ратибор почувствовал, как желудок сжался.

— Я сделаю это, — тихо сказал Ждан, шагнув вперед. — У меня старый долг перед Велесом. Пусть это будет моей платой.

Никто не возразил. Велеслав достал нож с костяной рукоятью, провел лезвием по ладони Ждана, и кровь закапала в грязь. Потом он бросил в воду амулет — тот самый, с фигуркой Велеса — и начал шептать слова, старые, как лес.

Озеро задрожало. Волны пошли кругами, и из глубины поднялась фигура — высокая, сгорбленная, с длинными руками, что свисали до земли. Водяной. Его тело было покрыто тиной, лицо — наполовину человеческое, наполовину рыбье, с широкими глазами и ртом, полным острых зубов. Водоросли шевелились на его плечах, как живые, а голос, когда он заговорил, был тяжелым, как камень.

— Вы пришли ко мне, — сказал он. — Зачем?

— Чтобы убить тебя, тварь! — Добрыня шагнул вперед, но Боян схватил его за плечо.

— Мы ищем пропавших, — сказал Боян. — Отдай их, и мы уйдем.

Водяной засмеялся, и от его смеха земля задрожала.

— Они мои. Их души служат мне. Хотите их? Спуститесь ко мне.

— Он лжет, — шепнул Велеслав. — Он не отдаст их. Но я могу обмануть его. Дайте мне время.

Ратибор смотрел на водяного, чувствуя, как страх сковывает ноги. Но в этот момент он заметил кое-что странное — на шее твари висел амулет, похожий на тот, что бросил Ждан. Только этот был старше, покрыт ржавчиной и мхом.

— Откуда у него это? — спросил Ратибор, указав на украшение.

Ждан побледнел, отступив назад.

— Не смотри, — пробормотал он. — Не надо…

Но водяной услышал. Его глаза сузились, и он шагнул ближе, оставляя мокрые следы на берегу.

— Ты знаешь, мальчишка, — сказал он, глядя на Ратибора. — Спроси своего друга. Спроси, кто я.

Ратибор повернулся к Ждану, но тот молчал, опустив голову. Добрыня схватил его за ворот и встряхнул.

— Говори, или я тебя сам в воду брошу!

— Он… он был человеком, — выдавил Ждан. — Мой брат. Мы служили князю вместе. Но он предал нас. Продал врагу за золото. Я убил его… утопил в этом озере. Думал, что все кончено.

— Но Велес решил иначе, — закончил водяной, и его голос стал мягче, почти печальным. — Я стал этим. А ты пришел ко мне, брат.

Тишина повисла над берегом. Даже Добрыня опустил меч, глядя на Ждана с смесью гнева и ужаса.

— Ты знал, — сказал Боян. — И привел нас сюда.

— Я не знал, что он жив! — Ждан шагнул назад. — Клянусь!

— Не жив, — водяной улыбнулся, показав зубы. — Но и не мертв. А теперь вы все мои.

Озеро взорвалось волнами, и из воды поднялись десятки утопцев — больше, чем раньше. Они окружили дружинников, отрезая путь к лесу. Велеслав выхватил нож, шепча заклинания, но водяной лишь смеялся.

— Бегите, если сможете, — сказал он. — Или спуститесь ко мне.

Добрыня бросился вперед с ревом, рубя утопцев, Боян пытался собрать отряд, а Ратибор схватил Ждана за руку.

— Что делать? — крикнул он.

— Бежать, — ответил Ждан, но в его голосе не было надежды.

Они побежали к лесу, но вода поднималась, заливая берег. Утопцы шли следом, а смех водяного эхом разносился в тумане.

Лес отступал перед водой. Черные волны лизали корни сосен, подбираясь к дружинникам, а утопцы двигались следом, неумолимые, как сама смерть. Их шаги хлюпали по грязи, оставляя за собой клочья тины и мокрые следы. Ратибор бежал, чувствуя, как сердце колотится в груди, а ноги вязнут в размокшей земле. Ждан был рядом, его лицо белее снега, а глаза — пустые, словно он уже сдался.

— Стойте! — крикнул Боян, останавливаясь у поваленного дерева. — Дальше не уйти. Надо драться!

Добрыня обернулся, тяжело дыша, с мечом, покрытым черной слизью утопцев.

— Драться? Их слишком много! Эта тварь нас утопит, как щенков!

— Тогда придумай что-нибудь, умник! — огрызнулся Боян.

Велеслав, стоя чуть в стороне, смотрел на воду. Его руки дрожали, но голос оставался спокойным.

— Есть способ, — сказал он. — Но он опасен.

— Говори! — рявкнул Добрыня.

— Мы можем спуститься к нему. В его мир. Если найдем его сердце — то, что держит его здесь, — он умрет.

— В воду? — Ратибор уставился на него. — Ты с ума сошел?

— Это не просто вода, — Велеслав указал на озеро, где волны теперь бились, как живые. — Это дверь. Он сам сказал: "Спуститесь ко мне". Если мы войдем, он не сможет нас остановить.

— А если это ловушка? — спросил Боян.

— Тогда мы все равно мертвы, — ответил Велеслав. — Здесь нас сомнут. Там — хоть шанс.

Ждан вдруг шагнул вперед, глядя на озеро.

— Я пойду первым, — сказал он. — Это моя вина. Мой брат. Моя кровь.

Никто не возражал. Утопцы были уже в десятке шагов, их когти блестели в тусклом свете, а из глоток доносилось низкое шипение. Времени не оставалось.

Велеслав бросил в воду еще одну щепотку травы, шепча слова, которых Ратибор не понимал. Волны раздались, открывая черный провал — словно дыра в самой земле.

— За мной! — крикнул Ждан и прыгнул.

Один за другим дружинники последовали за ним. Ратибор задержался на миг, чувствуя, как страх сжимает горло, но рука утопца, метнувшаяся к его ноге, заставила его шагнуть вперед. Вода сомкнулась над головой, холодная и тяжелая, как могильная плита.

Он ждал удушья, но его не было. Вместо этого ноги коснулись твердого дна, и Ратибор открыл глаза. Они стояли в подводном мире — странном, искаженном, где свет дрожал, как в кривом зеркале. Вокруг поднимались стены из камня и костей, покрытые мхом и водорослями. Вдалеке виднелись фигуры — десятки, сотни утопленников, застывших в молчании. Их лица были знакомыми: воины князя, рыбаки, женщины, дети. Все они смотрели на дружинников пустыми глазами.

— Где он? — прошептал Добрыня, сжимая меч.

— Здесь, — ответил голос, низкий и гулкий, как эхо в пещере.

Водяной появился из тени. Теперь он был ближе, и его облик стал яснее: тело, покрытое чешуей и тиной, длинные когти, глаза, горящие зеленым огнем. На шее покачивался амулет, тот самый, что заметил Ратибор.

— Вы пришли, — сказал водяной, глядя на Ждана. — Ты привел их ко мне, брат.

— Я пришел тебя остановить, — Ждан шагнул вперед, но голос его дрожал.

— Остановить? — водяной засмеялся. — Ты сделал меня таким. Ты утопил меня. А теперь хочешь убить снова?

— Хватит болтать! — Добрыня бросился вперед, замахнувшись мечом.

Клинок вонзился в грудь водяного, но тот даже не дрогнул. Вместо крови из раны потекла черная вода, а тварь схватила Добрыню за горло и швырнула его к стене. Воин ударился о камни и рухнул, кашляя.

— Глупцы, — сказал водяной. — Здесь я сильнее. Здесь я бог.

Боян и Ратибор бросились на помощь, но утопцы ожили, окружая их. Боян зарубил двоих, но третий вцепился ему в ногу, и воин упал, крича от боли. Ратибор рубил мечом, но каждый удар казался бесполезным — твари вставали снова и снова.

Велеслав стоял в стороне, шепча заклинания. Его руки светились слабым светом, и утопцы замедлились, но ненадолго.

— Ждан! — крикнул он. — Амулет! Это его сердце!

Ждан замер, глядя на водяного. Тот улыбнулся, обнажив зубы.

— Возьми его, брат, — сказал он. — Если осмелишься.

Ратибор видел, как Ждан колеблется. Утопцы наступали, Добрыня поднимался, хрипя, а Боян отбивался, лежа на земле. Времени не было.

— Сделай это! — крикнул Ратибор, бросаясь к водяному.

Он ударил мечом по руке твари, отвлекая ее, и Ждан, наконец, рванулся вперед. Его пальцы сомкнулись на амулете, и он дернул, срывая его с шеи. Водяной взревел, и стены задрожали. Черная вода хлынула из его груди, заливая все вокруг.

— Нет! — крикнул он, хватая Ждана. — Ты не заберешь меня!

Ждан вырвался, но водяной вцепился в него снова, и оба начали тонуть в черной воде, что поднималась все выше. Ратибор бросился к ним, но Велеслав схватил его за руку.

— Бежим! — крикнул он. — Это конец!

— Мы не можем бросить их! — Ратибор вырывался, но Велеслав тащил его к выходу.

Добрыня подхватил Бояна, и они побежали следом. Вода поднималась, стены рушились, а утопцы растворялись в черной пучине. Последнее, что видел Ратибор, — это Ждан и водяной, исчезающие в глубине, сцепленные в смертельной схватке.

Свет мигнул, и они вынырнули на берегу. Озеро бурлило, волны бились о камни, но туман рассеивался. Амулет лежал в грязи у ног Ратибора — старый, покрытый мхом, но теперь мертвый.

Дружинники стояли на берегу, глядя на озеро. Оно затихало, становясь снова неподвижным, как зеркало. Туман ушел, и лес зашумел ветром, будто пробуждаясь от сна. Но тишина среди людей была тяжелой.

Добрыня сплюнул кровь и сел на камень, держась за ушибленный бок. Боян, хромая, подошел к воде и бросил в нее обломок меча — последний знак пропавшим. Велеслав молчал, глядя на амулет в руках Ратибора.

— Это конец? — спросил юноша, сжимая холодную кость.

— Может быть, — ответил Велеслав. — А может, и нет. Он ушел, но такие, как он, не умирают навсегда.

— Ждан… — начал Ратибор, но замолчал.

— Он сделал свой выбор, — сказал Боян. — Заплатил за старый долг.

— А мы? — Добрыня поднял взгляд. — Что скажем князю?

— Правду, — ответил Боян. — Что нашли водяного. И потеряли одного из своих.

Они собрали оружие и двинулись прочь от озера, оставив амулет лежать в грязи. Ратибор шел последним, то и дело оглядываясь. Ему казалось, что он слышит плеск — тихий, далекий, но настойчивый. Или это был просто ветер?

Лес сомкнулся за ними, и озеро осталось позади, черное и молчаливое. Но в глубине, под толщей воды, что-то шевельнулось — тень, слишком большая для рыбы, слишком живая для мертвеца. И где-то в ночи раздался шепот, низкий и печальный:

— Я еще вернусь…

Прошло три луны с тех пор, как Ратибор вернулся в деревню. Лето сменилось холодными ветрами, и лес укрылся первым снегом, тонким, как пепел. Дружинники, что пережили озеро, молчали о случившемся, но их лица говорили больше слов. Добрыня стал угрюмее, его смех теперь звучал редко, а в глазах появился тот же блеск, что у стариков, видевших слишком много. Боян ходил с палкой, рана на ноге не заживала, и он шептался с женой о том, что пора оставить меч. Велеслав ушел в лес через неделю после возвращения, не сказав ни слова, — просто взял свой мешок с травами и растворился в чаще, словно его никогда и не было.

Ратибор остался один. Князь выслушал их рассказ, нахмурился, но не наказал. Он бросил им несколько серебряных и велел забыть озеро. "Проклятое место", — сказал он и отвернулся к огню. Но Ратибор не мог забыть. Ночью ему снилась вода — черная, бесконечная, с руками, что тянулись из глубины. Иногда он слышал голос Ждана, иногда — смех водяного, низкий и тяжелый, как плеск волн о берег.

Деревня жила своей жизнью. Рыбаки вернулись к реке, но к озеру никто не ходил. Старухи шептались у колодца, что духи успокоились, что Велес принял жертву и усыпил хозяина глубин. Но Ратибор знал лучше. Он чувствовал это в воздухе, в запахе сырости, что тянулся с севера, где лежало то самое озеро.

Однажды, в конце осени, он не выдержал. Взял копье, надел теплый плащ и пошел туда, один. Лес встретил его тишиной — ни птиц, ни ветра, только хруст снега под ногами. Когда он вышел к озеру, оно лежало перед ним, замерзшее, покрытое тонким льдом, что блестел в слабом свете солнца. Тумана не было, и берег казался пустым, почти мирным. Амулет, что они оставили в грязи, исчез — то ли его унес зверь, то ли забрала вода.

Ратибор подошел к кромке льда, глядя в темную глубину. Там, под толщей, что-то двигалось — едва заметное, как тень облака. Он сжал копье, ожидая, что лед треснет, что водяной поднимется снова, но ничего не происходило. Только тишина, густая и холодная, обволакивала его.

— Ты ушел? — тихо спросил он, не зная, ждет ли ответа.

Ветер прошелся по озеру, и лед дрогнул, издав низкий, протяжный звук — будто вздох. Ратибор отступил, сердце заколотилось быстрее. Он повернулся, чтобы уйти, но остановился, заметив следы на снегу. Мокрые, с длинными пальцами и перепонками между ними, они тянулись от воды к лесу, исчезая среди сосен.

Он не побежал за ними. Не крикнул, не поднял копье. Просто стоял, глядя, как снег медленно засыпает следы, пока они не стали почти невидимыми. Но он знал, что они там. Знал, что водяной не ушел навсегда. Может, он ослаб, может, спит в глубине, но его тень осталась — в озере, в лесу, в его собственных снах.

Ратибор вернулся в деревню к вечеру. У избы его ждала Млада, сестра, с корзиной хвороста в руках. Она улыбнулась, увидев его, но улыбка быстро угасла.

— Ты опять ходил туда, — сказала она, не спрашивая.

Он кивнул, снимая плащ.

— Не ходи больше, — тихо попросила она. — Оно того не стоит.

— Может, и не стоит, — ответил он, глядя на огонь в очаге. — Но кто-то должен помнить.

Той ночью он снова услышал плеск — далекий, едва различимый, но настойчивый. И где-то в глубине леса, за рекой, старуха Вешница проснулась от странного сна: ей привиделся человек с рыбьими глазами, идущий по снегу, с амулетом в руках. Она не сказала никому, только бросила в огонь щепотку соли и шепнула:

— Пусть спит. Пусть спит…

Но озеро знало правду. И тень подо льдом ждала своего часа.

Здравствуйте, дорогие читатели. В этом блоге разбирается новая теория о славянских божествах, как о звёздных символах. Я сделал допущение, что Русь не отличалась от других цивилизаций, где пантеон богов имел прямую связь с созвездиями ночного неба, Луны и Солнца. Подтверждение звёздной природы русских божеств, мы находим повсеместно в культуре, обрядах, сказках, топонимах, словах, об этом я рассказываю. Начало было положено с этой версии про Бабу Ягу: Баба-Яга культ Богоматери славян. Макошь, про Велеса: Велес Всё! Культ созвездия Дракона. Змей Горыныч

Кратко, для тех, кто впервые читает мои статьи, сообщу центральное верование русских до христианизации-это Макошь и Велес. Оба этих божества являются созвездиями Большая Медведица и Дракон и вместе с Малой Медведицей и созвездием Кассиопея, составляют славянский Коловрат. Связывание Коловрата с Солнечным циклом является вероятно ошибочным, так как не подтверждается ни самой сутью Коловрата, ни культурными традициями славян, этот вопрос я буду раскрывать постепенно в своих работах.

Итак, Шиш является другим именем Велеса. Доказать это сейчас уже намного легче. Зная конечный результат, что образ Велеса- это созвездие Дракона, или даже сделав такое допущение, мы можем найти упоминания об этом в наших словах и культуре.

Как выглядит созвездие Дракона, которое находится рядом с Полярной звездой

Разберём слово Шиш, найдём примеры из русских слов и сравним по смыслу.

Ш-буква, длинное шшшш- всем известно, это шипение змеи, вероятно со временем соединилась союзом -и= ш-и-ш, то есть сразу слово "Шиш" связывается по звучанию с образом змеи.

ШИШ-КА- "шишку" еловых деревьев мы никак не сможем этимологически разобрать, не зная к какому образу она относится. Как видно -КА в данном случае придаёт слову "шишка" уменьшительно-ласкательное значение от "Шиш". Слово "шишка"" образовалось по визуальному образу созвездия, которое вращается на 360 градусов по кругу в течение суток. В противофазах горб созвездия будет похож на шишку

Чтобы увидеть шишку, нужно поднять глаза вверх, на макушку дерева, то есть в в небо. Чешуйки шишки очевидно похожи на змеиную чешую! Так необычно шишка связывается с образом змеи или дракона. А как мы знаем образ шишки в мировой культуре довольно широк, особенно в королевских, царских символах.

ША-Г, ША-ГА-ТЬ- также не разобрать это слово без ШИШ. Созвездие вращается по кругу, то есть шагает: ША- Шиш, ГА- движение в русском языке.

НА-Ш- возможно имеет двойное значение: "наш" в смысле свой, родной, а также "на шиш"- то есть некое подаяние, жертва Шишу. Как видим, оба смысла можно отнести к какому-то божеству.

КУ-КИ-Ш- один из главных образов со словом Шиш конечно "кукиш", в современном понимании сливается с "шиш" в значении полового члена. А если мы посмотрим на созвездие Дракона, то увидим горб, который действительно схематично похож на этот орган. Вращение созвездия будет дополнять этот образ подъёмом и опусканием выпирающей части. Но возможно кукиш не так прост. Сейчас, показывая кукиш, мы концентрируемся только на самом кулаке с пальцами, а ведь исторически кукиш показывается "выбрасыванием" всей руки с кукишем в сторону другого.

Я не исключаю, что "выбрасывание" руки с кукишем, является изначально обрядовым действием, имеющим защитный смысл. Вся рука до плеча представляет образ тела змея, большой палец- язык, которым даже можно немного шевелить. Защитный смысл этого действия похож на выставление креста перед собой у христиан. "Шиш тебе" или "Хуй тебе" имеют одинаковое значение, в этой статье я описал как образовалось слово "Хуй"от ещё одного имени Велеса-Хорса: Славянский ХОРС найден! И это не Солнце . "Хуй" это обрядовое слово, имя бога, имеет абсолютно тоже значение и образ, что и Шиш. Например, синоним слова ШАГ- это слово ХО-Д- образованное от ХОРЬ, оба слова образованы от разных имён божества, но оба обозначают движение. Слово ХОД упоминается у нас в отношении часов и времени. То есть и тут связывается внешний вид созвездия и исчисление времени. Сюда я ещё добавлю слово "дуля"-это дедуля, Дед, ещё одно имя Велеса! Как видите всё в одну копилку.

Давайте рассмотрим и другие слова, где ША-, ШИ- это Шиш:

ША-ЛА-Ш- по форме напоминает горб созвездия

ШИ-ШАК- сферический старинный шлем, по форме горб созвездия, также "шишаком" называли главного в коллективе, а вот сравните с "бугор" в том же значении, всё это образ созвездия Дракона!

ША-Ш-НЯ- любовная связь с Большой Медведицей, они расположены рядом и составляют "пару". "Водить шашни"=крутиться вдвоём по небу, ну никак не уйти от этих образов! Никак не разобрать этимологию этого слова, не зная этого образа.

ША-ТЁР- центральным шпилем "терёт" шишака на ночном небе, если смотреть с земли.

МЕ-ША-ТЬ- вращательное движение!

ПРА-В-ША, ЛЕ-В-ША- вот, пожалуйста, образ руки, как змея в этих русских словах, то есть кукиш до плеча, является схематичным змеем.

ПОЛЬ-ША- пол-шиша, скорее всего в значении "большая страна", созвездие по виду очень большое и даже половина его занимает значительную часть неба. Геральдика и самоназвания поляков прямо указывает на единоверие с русскими, эти факты потом разберём отдельно.

МИ-ША, МА-ША, ГО-ША, ЛЁ-ША, СА-ША, Я-ША, НА-ТА-ША, ТИ-МО-ША- как видите, напрямую имена связываются с культом Велеса! Можно предположить, что христианизация Руси заставила менять исконные русские имена вот на такие варианты. Например, когда меня крестили в юности с группой других людей, я знатно удивился, услышав, как батюшка меняет славянские имена на греческие при произношении. А раз эти формы имён используются до сих пор, это напрямую нам говорит, что ведические верования русских жили в народе до недавнего времени! Христианизация русских видимо была во многом на бумаге летописцев. Народ выкручивался, изменяя греческие и еврейские имена, на имена по своей вере! Не в этом ли историческое разделение народа и власти, которая столетиями срослась с церковью?

Таким образом, мы рассмотрели слово "Шиш", которое визуально и этимологически связано с созвездием Дракона или Велеса у русских. Я пишу "Велес", так как это слово нам привычно, но является неправильным написанием слова "Волос", которое очевидно имеет прямую связь с видом созвездия.

Дорогие читатели, подписывайтесь, делитесь информацией.