Станция Бякино-2: Чернотроп фантастический рассказ часть 6
— Челноки мы, — ответила женщина двум автоматчикам в дверном проеме. — Свернули с железной дороги. За нами странный тип увязался. Не отстает и не обгоняет. Вот мы и решили от греха подальше свернуть в лес.
Братья переглянулись.
— Выходите на свет, — приказал Сашка и отошел на несколько шагов назад. — И поднимите руки вверх.
Незнакомцы вышли из клуба и сделали, как было велено. Пашка пошарил рукой наощупь по их одежде в поисках оружия, но кроме маленького складного ножика ничего не нашел.
— Я же говорю, челноки мы, — улыбнулась незнакомка. — Не бандиты.
— В этих что? — Пашка указал глазами на стоящие на земле рюкзаки.
— Как что, товар, конечно, — женщина уже совсем осмелела. — Меня Светлана зовут, а это мой муж Михаил. Вы, ребята, извините, что забрели на вашу территорию, но нам и вправду нужно отсидеться. Давайте перекусим чего-нибудь, да мы пойдем дальше.
Близнецы снова переглянулись.
— Мы угощаем, — добавил Михаил.
***
— Никуда я вас не отпущу на ночь глядя, — встала в дверях Лидия Михайловна. — Тем более на чердаке вам уже постелили матрасы с подушками и одеялами. Будете спать одни, всех бродяг, эмм... Я определила... В другое место.
— Решено, остаемся, — ответил Борис Валентинович. — Вот только в Бякино нас могут спохватиться и прийти на выручку, ты уж предупреди своих.
Незаметно для всех стемнело.
Друзья залезли по деревянной лестнице на чердак и устроились на своих матрасах. Помещение под крышей казалось уютным и безопасным. На полу слой сухой соломы, а на стропилах — пустые ульи ос. Хотя импровизированные лежанки придвинуты к горячей кирпичной трубе печи, находящейся в зале ожидания на первом этаже, все равно было прохладно. Чердак полностью продувался через небольшое окошко с деревянной ставней с одной стороны и дверной проем без двери с другой. Маша встала, закрыла деревянную дверцу окошка на крючок и легла обратно.
Друзья лежали молча и смотрели на тусклый свет керосиновой лампы, заботливо выданной смотрительницей во временное пользование.
— Что думаете? — поинтересовался вдруг Борис Валентинович.
— Жалко детишек, — тихо ответила Мария и повернулась на бок в сторону мужчины.
— А мне мать их жалко, — добавила Ю и тоже повернулась к соседям по матрасам. — Даже не знаю, что бы со мной стало на ее месте. Наверное, пошла бы вдоль рельс куда глаза глядят и на колени упала перед Сидоровичем.
— Ага, он бы тебя сразу определил в рабство, — в глазах Маши отражался свет керосинки. — И детей своих точно не увидела бы больше. Не стал бы связываться со слабым человеком. Может, пообещал бы чего поначалу, дабы сама на всё была готова, а потом, наигравшись вдоволь, отдал бы на растерзание своим шнырям.
— Откуда такие выводы? — спросила Ю. — Ты же мало с ним знакома, в основном с его покойным папашей терлась.
— Фу, что за выражение «терлась», — нахмурила брови Маша. — Ты же знаешь всю историю. К чему всё это. Выводы такие оттого, что всем известно: «яблоко от яблони недалеко падает». Вспомни, как он меня подставил и хотел убить.
— Ну не убить, предположим, а вернуть, — Ю немного засмущалась от мысли, не говорит ли она чего лишнего. — Впрочем, вернёмся к детям.
— А что мы можем...
Фразу Бориса Валентиновича прервал скрип деревянных ступенек приставленной к стене лестницы. Кто-то тяжелый медленно поднимался на чердак. Мужчина встал, достал свой пистолет, снял с предохранителя и, взяв в руку светильник, подошел к проему. Ю тоже поднялась, быстро вставила магазин в винтовку и ловким движением отправила патрон в патронник. Зашла за одну из подпирающих крышу стоек и, высунувшись, прицелилась в район выхода.
Скрип слышался все отчетливей, и вскоре над уровнем пола показалась голова:
— Еще не спите? Есть разговор.
Голова оказалась смотрительницы Лидии Михайловны. Борис протянул ей руку и помог подняться.
— Чего лестницу не подняли наверх? — Бабушка облокотилась на одну из деревянных перекладин и пыталась отдышаться. — Зомби знаете какие бывают шустрые, запросто забираются по ступенькам. Не сразу, правда, но удается чертятам.
— Мы подумали, ваши ребята ее уберут, — ответил Борис. — Могу только предложить присесть на матрас.
— Посмотрите на него, какой мужчина, — серьезным голосом произнесла смотрительница. — Наверняка у тебя уже и жена есть. Такие на вес золота нынче. А к моей Наташке всё-таки присмотрись. Отдам и второй женой, пропадет она без меня. Слишком доверчивая и добрая. Умеет вкусно готовить, было б из чего, конечно, стирает белье и вяжет спицами.
— Вяжет? — переспросила Маша, хотя четко слышала, что сказала старушка. — Что конкретно она может связать?
— Эмм... Дай-ка подумать, — бабушка полностью закрыла левый глаз, правый закатила назад. — Носки теплые шерстяные может, варежки, шарф прилично получается, сама такой ношу зимой, шапки.
— А свитер? — добавила девушка.
— Свитер не знаю, — ответила Лидия Михайловна. — Но она быстро учится. Если найдете где-то журналы с выкройками и пряжу, уверена, что сможет.
Хозяйка станции повернулась к Борису и продолжила разговор:
— Так что? Заберешь, сынок? Сердце мое не будет знать покоя, пока дочь не пристроена. Я же не просто так с приданным отдаю. Первое время провизии вам обоим за глаза хватит. Не придется беспокоиться. А дальше, если буду жива, посмотрим. Да я уверена, ты и сам можешь о себе позаботиться. На старость лет стала видеть людей насквозь. Вот только Мишаню своего недосмотрела.
— Жена моя умерла в первый же день эпидемии вместе с дочкой, — Борис снял очки и убрал в нагрудный карман куртки. — Лидия Михайловна, скажи, а пряжи на станции много?
— Для тебя много, если поладим, — не успокаивалась старушка.
Бабушка села на матрас и тихонько заплакала:
— Правнуков не сберегла, теперь и остальных не спасу. Приедут наемники этого барыги и всех тут положат. Вы же понимаете, что, если даже мы соберем им еще раз ресурсы, они на этом не остановятся. Предлог-то выдуманный. Так и будут нас доить до конца.
— Может, и не выдуманный, — Борис Валентинович взял керосиновую лампу в руки и сел рядом с бабушкой. — Понимаешь, какие-то дела у твоего покойного муженька были с его убитым папашей. Это всего лишь мои догадки... Хотя оставлю пока их при себе. Скажи лучше, кто и зачем снег чистит зимой на железной дороге? Мне сказали, тут поезд пускают, когда сильно заметет, со снегоочистительным отвалом. Якобы доходит он до твоей станции и идёт обратно.
— Три зимы я тут после эпидемии, — ответила смотрительница. — И все три зимы этот локомотив сюда приходил. В первый год раз десять, во второй — один раз всего, да и погода-то была теплой, до Нового года дожди лили. А вот на третью зиму три раза прикатывал.
— Так что же, кто-то на нем приезжал, останавливался и сразу уезжал? — уточнил мужчина.
— Ты знаешь, теперь я начинаю вспоминать, — Лидия сунула руку в карман, достала горсть леденцов и высыпала на матрас. — Угощайтесь.
Девушки с неприкрытой радостью схватили конфеты, но после опомнились и поровну разделили на троих. Борис от своей доли отказался, и подружки еще больше обрадовались.
— Муж мой будто знал всегда, когда придёт поезд, — продолжила Лидия. — В этот день он с самого утра торчал на перроне. Даже на обед не дозваться. Говорю «поезд», потому как кроме локомотива еще вагон был прицеплен. Пассажирский, но какой-то старый, ржавый, и окна грязные. Помню, только свет в них был, а больше ничего и не видно. И не до нас он шел, а дальше. Видишь ли, Борис, на станции Стромино три пути, это чтобы пассажирские и товарные поезда могли разъезжаться. Прямо идет дорога в город И, она объездная и ведет через сортировочную станцию. Второй путь ведет направо, он короче и тоже до города. В общем, каждый раз поезд приходил, муж с какой-то бумагой садился в вагон, и они уезжали направо. Примерно через час возвращались уже по другому пути, и локомотив снова был спереди вагона. Супруг высаживался, и тот шел дальше. Ты думаешь, с Гыркино чистили снег?
— Я думаю, до снега им не было никакого дела, и приезжали они по другому поводу, знать бы по какому, и зачем им нужен был твой муж.
— Тихо, — остановила разговор Маша. — Кто-то еще поднимается по лестнице. Вы что, не слышите?
Станция Бякино-2: Чернотроп фантастический рассказ часть 5
— Когда умер муж, — начала свой рассказ Лидия Михайловна. — Уже на третий день пришли наемники Сидоровича. Постояли у вырытой могилки, посмотрели, как мы его хороним, даже выразили соболезнования, черт их за ногу. Цветов где-то нарвали. А по окончании мероприятия поставили меня перед фактом. Мол, муж мой покойный должен их шефу много ресурсов, они всё в патроны переводят, валюта, значит, такая.
— На что он занимал? — перебил Борис Валентинович.
— Ты шутишь, родной? — ответила хозяйка станции. — В первый раз от них услышала. Муж мой хоть и был редкостный болван, но не до такой степени, чтобы к барыгам в долговую яму лезть. Врет всё, проклятый. Дали сроку с два месяца, и детей забрали в качестве залога, значит. Я хотела вон Наташку мою предложить вместо правнуков, может, приглянулась бы там кому, но те ни в какую. Детки эти — моей старшей дочки внуки. Мужики хотели возразить, но куда тут попрешь против наставленного дула автомата. Наемники очередь дали прямо перед ногами. Именно после этого я сняла запрет на оружие и купила своим родственникам ружья. Да-да, все, кто помогает мне со станцией, — моя родня. Три дочери, сын с невесткой, зятья и внуки, а уж «седьмой воды на киселе» сколько желает примазаться к кормушке, я молчу. Собрала необходимое количество и отправила сына забрать детей.
— И что же дальше? — Борис допил свою чашку чая и посмотрел на Наташу.
Та быстренько подошла, налила еще из чайника и разбавила кипятком из самовара.
— А дальше сын отнес большущий рюкзак с провизией и две спортивные сумки с патронами на станцию Гыркино, а там ему сказали, что дети находятся в другом месте, привезут их позже и сами доставят живыми и невредимыми, — бабушка достала платок и вытерла слезы.
— Вернулся, значит, ни с чем, — покачал головой Борис.
— Да такой же бестолковый, как и его папаша, — ответила смотрительница убежища. — Но идти согласился только он, да и вынослив и крепок. Мать деток еще рвалась, да куда там, она два месяца ревет, вся обессилила.
— А муж ее? Отец детей? — уточнил Борис Валентинович. — Чего не пошел?
— На том свете он, — бабушка показала указательным пальцем наверх. — Детки-то погодки, вот как Настя вторым была беременна, так и помер. Поставил с друзьями в лесу брагу в бочке на каких-то там корешках, ну и напробовались дурни. Возле нее их всех и нашли бездыханных.
— Ясно, а как, Лидия Михайловна, нам бы с сыном твоим поговорить?
— Чего уж проще, опять, наверное, баклуши бьет бездельник.
Бабка хлопнула в ладоши, дверь приоткрылась, и в щель просунулась мужская голова со стрижкой «под Котовского».
— Позови Мишанечку сюда, да побыстрей, — скомандовала смотрительница станции-музея портретов.
Мужчина кивнул и мгновенно удалился. Вернулся через пару минут и неуверенным голосом произнес:
— Нету.
— Как это нету, — левый глаз старушки задергался. — На чердаке смотрел? Жену его спрашивал?
— Так в том-то и дело, — мужчина от волнения начал немного заикаться. — Люди говорят, после того как мы пристрелили тех двух зомби, он ушел со станции вместе с женой.
Наташа сорвалась с места и убежала, через время вернулась и доложила матери:
— С вещами ушли и ружьем. Кровать их пустая, и тумбочка тоже.
Борис и Лидия посмотрели друг на друга.
— Это то, о чем я подумала? — тихо спросила бабушка.
— Сдается мне, никуда ваш Мишаня не ходил, — ответил холодным тоном Борис Валентинович. — Спрятал добро в лесу, а когда Сидорович прислал предупреждение, тут же свалил с женушкой.
— Вот ведь поганец, найду — с живого шкуру спущу, — ляпнула в сердцах хозяйка.
— А вот искать его не нужно, — принялся успокаивать мужчина. — Дело это затратное и бесполезное. Человеческий ресурс вам нужен на станции.
— Далеко не мог уйти, — не послушала Бориса бабушка. Повернула голову к охраннику возле двери и громко приказала:
— Догнать и вернуть.
Лидия схватилась рукой за сердце и скривила лицо. Охранник хотел было уже идти, как хозяйка его остановила и добавила вслед:
— Только не убивать. Разрешаю поколотить, но чтоб жив остался.
***
Пашка стоял по пояс в яме и выкидывал лопатой наверх песок. Сашка черпал его ведрами и таскал в отведенное место. Материал решили отложить, в хозяйстве всегда пригодится. Туалет утвердили построить за домом. Этим теплым словом друзья прозвали двухэтажное здание с камином.
— Капай глубже, чтоб на дольше хватило, — весело произнес Сашка.
— Ну я свою половину выкопал, теперь твоя очередь, — ответил Пашка и протянул брату руку.
Сашка вытащил близнеца, и оба собрались в здание, сделать глоток чая и немного отдохнуть.
— Тихо, — вдруг прошептал один из парней и отдернул другого за плечо. — Там, между деревьями, смотри, две фигуры.
Немного погодя Сашка рассмотрел в них мужчину и женщину, на вид лет по тридцать пять, хорошо одетые и выглядящие, будто жизнь их вовсе не потрепала и последние три года пробыли во сне. За спинами их висели на плечах большие рюкзаки.
Близнецы, стараясь как можно незаметней, прошмыгнули в дом и взяли свои автоматы.
— Они там еще? — спросил Пашка.
— Угу, не уходят, — ответил Сашка, посмотрев в окно через отодвинутую штору.
— Может, не будем светиться? — размышлял вслух Пашка. — Передохнут и дальше пойдут. Меньше знают — крепче спят.
— Это навряд ли.
Сашка перевел рычажок предохранителя в режим одиночной стрельбы и передернул затвор.
— Они же не глупые, забор новый и натоптано тут, — продолжил Сашка. — Лучше выйти и обозначить себя в качестве хозяев. А еще лучше напугать, да так, чтоб дёру дали и никогда сюда не возвращались.
— Ох, не нравится мне всё это, — дослал патрон в патронник Пашка. — Ну идем, придумаем что-нибудь по ходу пьесы.
Мужчины вышли и, не издавая лишних звуков, выдвинулись в сторону незваных гостей. Подойдя ближе, братья спрятались за стволами деревьев и внимательно присмотрелись.
— Это всё из-за тебя, — бубнил незнакомый мужчина. — Угораздило меня влюбиться. Теперь с роднёй никогда не увижусь.
Незнакомец снял рюкзак и поставил на землю, затем помог снять супруге..
— Ты всегда был тютей, — нервно ответила женщина. — Если б не я, так бы и жили на мамкины подачки. Теперь мы богаты и можем делать что хотим.
— Узко мыслишь, — не успокаивался влюбленный незнакомец. — Мамка уже старая, долго не протянет. Кто, по-твоему, стал бы новым смотрителем? Молчишь? Я, кто же еще. Вот тогда бы мы пожировали на славу. А теперь что? Патроны и еда рано или поздно кончатся. А может, и вовсе бандиты отнимут. Ты хоть представляешь, сколько тут?
— Ты? Смотритель? Ха-ха-ха, — во все горло захохотала женщина. — Не смеши мои тапочки, а то помпончики оторвутся. Лучше средства сейчас, чем в воображаемом будущем. Такие старушки еще нас с тобой переживут. Нет уж, держись лучше меня, я знаю, как надо. Будешь делать, что говорю, и не пропадешь. А племянников твоих внучатых все равно вернут живыми. Люди же не звери какие. Максимум ухо отрежут... Да шучу я... Шучу.
Мужчина открыл железную дверь клуба и посмотрел в темноту.
— Вроде сидения какие-то вдоль стен. Что это вообще такое в лесу?
— Заброшка какая-то.
— Забор-то вокруг новый, только что сколоченный. Опасно тут оставаться.
Женщина также зашла в помещение.
Близнецы надели на лица черного цвета маски, наподобие медицинских, и накинули на голову капюшоны своих камуфляжных курток. Вышли из-за укрытия и, подбежав к двери клуба, направили дула автоматов:
— Кто такие и чего вам тут надо? — стараясь делать голос как можно грубее, крикнул Сашка. — Руки держите перед собой и выходите по одному.
— Ну вот и всё, права была маменька, — тихонько сказал дрожащим голосом мужчина. — «Мишанечка, погубит тебя эта непутевая».
Продолжение следует...
UPD:
Станция Бякино-2: Чернотроп фантастический рассказ часть 4
Борис сидел в кустах и ждал, когда несколько зомби отойдут подальше. Выждав нужный момент, мужчина выскочил и, не оглядываясь, побежал за домом вдоль стен панельной пятиэтажки.
— «Следующий дом мой», — мысленно произнес Борис, держа в руках автомат. — «Еще немного, и я вам помогу».
Мужчина осмотрелся, никого возле подъезда не было. Борис быстро добрался до двери и проник внутрь. Поднявшись на свой этаж, снял с шеи тонкую веревочку, на которой висел ключ от квартиры. Вставил в замочную скважину и открыл замок.
Дома было всё как три года назад. Мебель, компьютерный стол, телевизор — всё как до этой чертовой эпидемии. Мужчина открыл дверцы верхнего ящика шифоньера и достал из него целлофановый пакет с цветными и черно-белыми фотографиями.
Борис лег на кровать, на которой когда-то спал с супругой, и, положив одну подушку на другую, принялся их рассматривать.
Тут он совсем еще ребенок, а на этой уже в школе, в старших классах. На этой в армии сидит на БТР, а эта сделана в ЗАГСе. Тут он дочку забирает из роддома, а здесь ведет ее за руку в первый класс. Одинокая слеза скатилась по щеке, глаз защипало, и мужчина вытер его рукавом.
Затем Борис покопался в других ящиках. Достал картонную коробочку, которая использовалась как домашняя аптечка, и высыпал всё содержимое в свой рюкзак.
Заглянул на кухню, забрал спички, сахар, чай и два больших ножа для мяса.
Зашел в комнату дочери и взял из ее письменного стола несколько школьных тетрадей с ее писаниной.
Упаковал в рюкзак свежие носки, майки, трусы и, посмотрев на себя в зеркало в прихожей, взял в руки плоский топорик с гвоздодером на конце, лежавший на кухне для рубки мяса. Вынул несколько гвоздей, заколоченных не до конца, снял автомат с предохранителя и открыл дверь.
Двое зомби, один повыше, другой пониже, стояли к мужчине спиной и не шевелились. Борис прицелился... В квартире прозвучало два одиноких выстрела, от которых наставник проснулся.
Борис Валентинович проснулся в холодном поту в своём кресле на станции Бякино. На лице его лежал один из читаемых им журналов. Опытный выживший сглотнул накопившуюся во рту слюну и вышел на перрон.
— Все в порядке? — подошел сзади Сережа.
— Напомни мне больше не спать после обеда, — тихо ответил Борис и, теребя в руках маленький ключ, висящий на веревке на его шее.
***
Борис Валентинович и Маша быстрыми движениями застегнули рюкзаки. Бабка сняла с плеча маленькую дамскую сумочку, открыла и достала револьвер.
— Вы убили моих мальчиков? — выдавила сквозь зубы старушка.
Лицо ее побледнело и скривилось, будто откусила половину лимона.
— Вы обещали вернуть их живыми, — продолжила бабушка, направляя оружие на мужчину.
— Тише-тише, без нервов, — Борис медленно достал свой ПМ. — Ты же понимаешь, что в руках у тебя травмат. А вот у меня настоящий. Столько бед сейчас можно натворить, лучше не стоит торопиться.
Бабка опустила револьвер, достала из сумочки носовой платок и, широко открыв рот и закатив глаза, громко в него чихнула. Оказалось, это был сигнал, и из-за станции с разных сторон вышли двое крепких мужчин с ружьями в руках.
— Никакого отношения к смерти твоих правнуков мы не имеем, — поспешил оправдаться Борис Валентинович. — Просто носильщики.
— Вы все пособники этого Сидоровича, — произнес один из стрелков и, уперев приклад ружья в свое плечо, прищурив левый глаз, прицелился в Бориса.
Борис Валентинович поднял руки вверх ладонями к неприятелю. Это был тоже заранее обговоренный с Ю сигнал. Тут же раздался выстрел. Пуля попала рядом с ботинком стрелка в полуметре. Тот машинально отскочил в сторону.
— Шевельнетесь, и вы трупы, — холодным тоном сказал наставник. — А теперь плавно, без резких движений опускайте стволы. Не советую нервировать нашего снайпера.
— Значит, простые носильщики нынче уже с собственным снайпером ходят? — Бабка убрала платок в сумочку и застегнула молнию. — Видимо, отстала я от жизни.
— Мы не враги вам, — продолжил Борис. — Сами себя подставили, нам нужно всё друг другу рассказать. Пойдемте на станцию, я попробую уговорить тамошнего смотрителя пустить нас бесплатно или, может, у вас есть чем заплатить за ночлег?
— Считай, что уговорил, аргументы у тебя уж больно убедительные, — бабка посмотрела в сторону, откуда предположительно произошел выстрел. — Я и есть смотритель станции Стромино.
***
Станция Стромино выглядела по-домашнему уютно. Чистота и порядок. На окнах с решетками стояли цветы в горшочках. На стенах висели часы и портреты знаменитых писателей и композиторов. Скамьи для ожидающих стояли рядами, и пол между ними мылся чуть ли не каждый день. В углу стоял цветной телевизор, накрытый кружевной салфеткой. Иногда вечерами, если набирается достаточное количество ресурсов от желающих бродяг, смотрительница с важным видом выносит из своей комнаты DVD-плеер, подключает его вместе с телевизором к своему бензиновому генератору, и все дружно смотрят один из фильмов в ее коллекции дисков.
Комната смотрителя находилась сзади и отделялась от общего зала кирпичной стеной. Диван для гостей, на котором смотрительница сама же и спала. Журнальный столик на колесиках и мягкое кресло. С краю дивана лежала незаконченная детская вязаная шапка, спицы, шерстяная пряжа и очки. В дальнем углу от двери стояла двухъярусная кровать небольших размеров, видимо, детская.
— Меня зовут Лидия Михайловна, — четко и внятно произнесла бабушка, убирая свое вязание с дивана. — Присаживайтесь, будем говорить.
Борис и Маша прошли к дивану и аккуратно на него присели. Двое мужчин с ружьями закрыли дверь и встали у входа снаружи.
— Я Борис Валентинович, а это Мария, — представился наставник. — Со станции Бякино мы.
Борис и Лидия некоторое время молча смотрели друг другу в глаза.
— Так значит, вы тот самый смотритель, что заставлял Крантика таскать дрова и мыть полы с утра до вечера за горсть макарон? — прервал неловкую тишину Борис. — Наслышан про вас и ваши кредиты.
— О нет, то муж мой был покойный, — ответила смотрительница. — Ну да, не будем о нем, о мертвых либо хорошо, либо ничего. А вы, значит, те герои с соседней станции, что спасли нас от собак? К сожалению, ничем помочь не могли. Оружие у нас появилось только после смерти прежнего смотрителя. Муж категорически был против огнестрела в убежище. Как там Грант?
— Гран погиб, — печально ответил Борис Валентинович и снял кепку. — Это трагичная и долгая история.
— Ну вот еще один ребенок погиб, — не сдержала слезы хозяйка станции. — И снова каким-то образом рядом вы. Я все еще жду объяснений.
Борис рассказал ей о Федоре, его уговоре с Сидоровичем и целом мешке в награду, лежащем на станции Бякино. О похоронах носильщика и его решении завершить сделку. Лидия Михайловна слушала и вытирала слезы розовым платочком.
Снаружи станции раздались два выстрела. Смотрительница вскочила и выбежала из комнаты. Борис хотел последовать за ней, но бабушка быстро вернулась и, присев в кресло, радостно сообщила:
— Это были не мои правнуки в рюкзаках, просто похожие дети. Даже не знаю можно ли теперь радоваться.
Затем смотрительница хлопнула три раза в ладоши, дверь в комнату открылась, и в нее вошла симпатичная ухоженная женщина лет сорока с самоваром в руках. Поставила его на журнальный столик и быстренько сбегала за керамическим заварочным чайником и подносом с чашками на блюдцах.
— Средняя моя дочка, — кивнула бабка на женщину. — Никак замуж не отдам. Пятый десяток пошел, все в девках ходит. Как она вам, Борис Валентинович? Вы мужчина видный. Может, заберете ее к себе, а то сидит на моей шее без толку.
Женщина заметно покраснела, но продолжила наливать кипяток из крантика самовара в чайничек:
— Что ты такое, мама, говоришь? — стеснительно и еле слышно проговорила дочь.
— Молчать! — почти крикнула на нее Лидия Михайловна. — Сама не можешь, значит, я тобой займусь. Мне жить осталось два понедельника, что с тобой станет тогда?
— Так что у вас за терки со смотрителем станции Гыркино? Может, расскажете? Авось помогу советом или, может, делом.
— От чего не рассказать? Слушай на здоровье, сынок, коли не лень, — хозяйка села в кресле поудобнее.
— Только мне надо выйти на минутку, — перебил ее Борис. — Пригласить нашего третьего члена отряда.
— Наташка, неси еще одну чашку, — скомандовала смотрительница.
Продолжение следует...
UPD:
Станция Бякино-2: Чернотроп фантастический рассказ часть 3
Похоронили Федора напротив станции, по другую сторону от железной дороги. Там уже был один холм с деревянным крестом. Близнецы вырубили его и сколотили из молодых елей, очистили от коры и обожгли для долговечности на огне костра. Этот памятник погибшим на станции Бякино Сережа распорядился поставить, чтобы каждое утро, выходя из убежища по нужде, он напоминал ему о страшной трагедии. Смотритель считал, что в произошедшем есть его вина, он старший на этой станции и отвечает за всё, что на ней происходит.
— Что будем делать с грузом? — спросил Сережа. — Может, посмотрим, что внутри?
— Знаешь, я бы не стал, — ответил Борис Валентинович. — Федор говорил, что не смотрел, дело чести, если обещал. В этом что-то есть.
— Но мы-то никому ничего не обещали, — возразил молодой человек. — Какое нам дело до чьих-то уговоров?
Борис сел в свое кресло и принялся заряжать магазин своего ПМ.
— Я вот что подумал, — медленно произнес наставник, предвкушая Сережину реакцию. — Нам нужно завершить эту сделку.
— Чего? — удивился Сергей. — У вас, Борис Валентинович, всё в порядке? Не заболели случаем?
— Тогда мы с чистой совестью можем оставить рюкзак с провизией себе, — не успокаивался мужчина. — И потом, разве тебе не интересно, кто за ними придет?
— Угу, узнать тайну и получить пулю в лоб, — почесал затылок парень. Вы же сразу догадались, что мужичка используют.
Борис встал, вставил магазин в пистолет и убрал его в кобуру на кожаном ремне. Дошел до задней стены станции, где когда-то располагалась касса, постоял там с минуту, гладя свою короткую бороду, и быстрыми шагами вернулся обратно.
— Он или они ведь не знают, как выглядит доставщик, — снова начал разговор наставник. — Отдадим товар и уйдем. Делов-то: пару часов туда и пару обратно. Вечером уже будем дома.
Бориса манила опасность. Уже некоторое время он никуда не ходил и не получал свою дозу ощущений. Плевать он хотел на Сидоровича и Федины договоры, даже сам рюкзак с пропитанием его мало интересовал. Свербили мужчину неизвестность и нехватка тех ощущений, которые он получает в каждой ходке. От которых Борис будто молодел и чувствовал себя крепче, сильнее и выносливее.
— В смысле вернемся? Я не могу покинуть убежище, — ответил Сергей. — Мое место тут, я смотритель и должен присматривать. Один раз уже нам не сошло это с рук.
— Кто же меня будет прикрывать? — Борис снял очки и внимательно посмотрел на парня. — Мы же напарники, забыл?
— Ничего я не забыл, — грустным голосом ответил Сережа. — Трупы в зале ожидания на полу я тоже не забыл. Они мне снятся через день. Будто раздается стук в дверь, подхожу, а там они стоят и просят пустить переночевать. Открываю дверь, и вместе с ними входят несколько собак. Псины сначала радостно машут хвостами и начинают играючи приставать. Затем игра плавно переходит в агрессию. Собаки начинают трепать зубами штаны и рукава рубашки. Я отдергиваю, пытаюсь встать, но в ответ псы рычат и скалят зубы. Наконец мне удается вырваться, забегаю в свою каморку и запираю дверь. Случайно смотрюсь в зеркало, а в отражении вовсе не я. Вернее, я, но там будто старше лет на двадцать, сильное тело и грозное лицо с широкой челюстью, как у качков. Словно карикатура на какого-нибудь бугая отморозка-грабителя.
— У меня такие сны бывали после нескольких дней гулянки, — хотел пошутить наставник, но улыбку сдержал. — Ладно, дежурь, один схожу.
Дверь комнаты открылась, и из нее вышли Маша и Ю. Девушки всё слышали, да и трудно было не услышать через деревянную тонкую стенку.
— Мы идем с вами, — хором сказали подружки и от удивления посмотрели друг на друга.
— Нет, — строгим, почти приказным голосом возразил Сережа. — Маша, там опасно, я не могу тебя отпустить.
Мария подошла к мужу, что-то прошептала ему на ухо и поцеловала в щеку. Глаза парня загорелись, и, махнув рукой, он поднял топор с пола и вышел в лес за дровами.
***
Друзья шли вдоль рельс в сторону станции Стромино. Борис нес тяжелый рюкзак на спине. Второй несла Маша, время от времени останавливаясь на отдых. Ю же несла только свою снайперскую винтовку на плече и пару подсумков с магазинами и патронами к ней. Девушка рвалась помочь подружке с грузом, но мужчина запретил ей это делать.
— Ты нужна нам бодрая, — скомандовал Борис Валентинович. — Выберешь позицию, чтобы та лавка простреливалась, и заляжешь. Твои руки не должны дрожать от усталости.
— А я? Что делать мне? — уточнила Маша. — Свой тесак я оставила, его же некуда положить.
— Напрасно, конечно, — призадумался Борис. — Ну да и ладно. Делаем, как рассказывал Федор. Ждем пароль, отвечаем и открываем рюкзаки.
Друзья прошли еще около часа. Маша долго мысленно перебирала слова. Девушка не знала, как начать разговор, чтоб не обидеть подружку.
— Надо бы тебе хорошую кровать, — всё-таки решилась Мария. — Не дело спать на полу.
— Надо, конечно, — ответила Ю, не понимая, к чему клонит собеседница. — Только она не влезет в комнату.
— Ну, можно ее в зал ожидания поставить, — продолжила Мария.
Именно это и шепнула Маша своему мужу на ухо, дабы тот отпустил ее с Борисом. Девушка пообещала поговорить с подружкой об ее ночевке в каморке.
— Я не могу спать среди незнакомых бродяг, — ответила Ю. — Мне страшно, да и вонь стоит порой от немытых ног. Ты же в курсе, как меня тошнит по случаю и без него.
— Тот отсек, где была когда-то касса, можно обустроить там комнату, — Маша сняла рюкзак, поставила на шпалу и села на стальной рельс. — Будет ВИП-комната.
— Это где сейчас стоит ведро по ночам для нужд всей станции? — Обиженно опустила взгляд Ю. — И три толстые тетки лежат на полу?
— Можешь ходить спать в лагерь, — настаивала Мария. — Сашка и Пашка классные ребята. — Там мягкие и чистые кровати, стиранное белье, а воздух в лесу аж голова кружится.
— Но почему я не могу спать у вас? — искренне не понимая, спросила Ю. — Я вам что, неприятна?
— Дуреха, — расхохоталась Маша. — Конечно, ты нам приятна. Но иногда мужу с женой хочется остаться наедине, особенно по ночам. Надеюсь, ты понимаешь, о чем я.
Маша встала, Ю помогла надеть ей на спину рюкзак и тихонько сказала:
— Хорошо, я буду спать в лагере.
***
Станция Стромино была средних размеров. Кирпичные стены, выкрашенные толстым слоем белой краски, и синяя крыша из металлочерепицы. Справа, как и на станции Ерелино, был козырек, подпертый тремя кирпичными столбами. Под ними напротив друг друга стояли две длинные скамьи.
Станция отличалась от других высокой крышей и вполне себе приличных размеров чердаком. На котором спали выжившие бродяги. Сзади ставилась деревянная лестница, а на ночь смотритель ее убирал. Места на чердаке стояли на порядок дешевле, но и спать приходилось на полу, правда, имелся тонкий настил соломы.
Друзья добрались до места позже, чем думали. Останавливаться приходилось много. Под самый конец Борис Валентинович уходил вперед, оставлял там рюкзак и возвращался за грузом Марии.
Метров за триста до конечной точки Ю отделилась от отряда и пошла опушкой леса. Борис и Маша сели на скамью и поставили перед собой рюкзаки.
Никто не подходил. Двери убежища то и дело открывались, и в них заходили и выходили незнакомые люди. Причем люди эти никогда не бывали на станции Бякино. Борис очень беспокоился, что его узнают бродяги, и старался надвинуть козырек кепки на глаза.
Время шло, никто не обращался за грузом. Друзья уже начали переживать, они хотели вернуться дотемна, но, вероятно, придется ночевать в Стромино. Проблема в том, что никто ничего с собой не взял и платить за ночлег нечем.
Еще через полчаса на соседнюю лавку присела бабушка лет семидесяти и попыталась завязать шнурок на своем ботиночке. Бабка кряхтела, и вся покраснела от натуги. Борис встал, подошел к пенсионерке и, присев на корточки, помог завязать узел бантиком.
— Спасибо, внучок, — поблагодарила старушка дрожащим голосом. — Откуда путь держите? Что-то я вас раньше тут не видела.
— Дела у нас тут, бабуль, — отмахнулся Борис Валентинович. — Скоро уйдем.
— Ну раз дела, тогда «Нахнагель», внучок, — улыбнулась бабушка.
Борис от удивления открыл рот, попятился назад и, наткнувшись на скамейку, присел.
— «Нахфогель», — ответил мужчина и тихонько толкнул Машу в бок.
— Где мои правнуки? — нахмурила брови пожилая женщина. — Вы должны были привести их с собой.
— У нас только эти рюкзаки, — пульс Бориса участился, и вена на виске заметно пульсировала. — Открывай.
Друзья нервно расстегнули молнию и ужаснулись от увиденного. В больших черных рюкзаках лежали дети. Два мальчика лет десяти. Кожа их имела сине-фиолетовый оттенок, волосы повылезали, и губы наполовину оборваны.
От дневного света маленькие зомби начали проявлять признаки жизни, шевелиться, шипеть и обнажать зубы.
Продолжение следует...
UPD:
Станция Бякино-2: Чернотроп фантастический рассказ часть 2
— Федор, — незнакомец протянул руку Борису Валентиновичу.
— Борис, — пожал руку наставник.
Мужчина дотащил тяжелые рюкзаки до ближайшей лавки и поставил на деревянную поверхность.
— Я так понимаю, смотритель — это вы? — полюбопытствовал мужичок.
— Я? Нет. Тут Сергей главный, — ответил Борис.
Сережа подошел к путнику и представился:
— Сергей, можно просто Сережа.
— Федор, можно просто дядя Федя, — улыбнулся в ответ бродяга.
— Откуда путь держите?
Мужчина открыл один из рюкзаков и достал нераспечатанную пачку чая.
— Этого хватит за ночлег? — Фёдор протянул маленькую картонную коробочку смотрителю.
— У нас ночлег бесплатный, — ответил Сережа. — Но ты, дядя Федя, можешь выделить что-нибудь нуждающимся, если есть возможность.
— Ну здорово, значит, чай и будет мой вклад, ставьте чайник кипятиться, — не переставая улыбаться, сказал путник.
Сережа вскипятил на печке чайник, высыпал в трехлитровую стеклянную банку заварку и залил водой. Затем накрыл сверху чистым полотенцем и принес граненые стаканы из каморки. Маша и Ю, услышав аромат, вышли из комнаты и сели на лавку возле стола.
— Эх, сейчас бы к чаю что-нибудь, — с сожалением произнесла Маша.
— Это мы запросто!
Мужчина резко встал с места, подошел к своим рюкзакам, достал из одного полиэтиленовый пакет с чем-то внутри и вернулся обратно.
— Баранки любите? — Федор бросил пакет на деревянную столешницу. — Жесткие, правда, как камень, но если в чае размочить — самое то.
Девушки переглянулись.
Борис встал с кресла и присоединился к друзьям.
— И не страшно тебе, Федя, с таким грузом в одиночку шляться? — холодным тоном спросил Борис Валентинович. — Не светил бы перед выжившими провизией. Люди они, знаешь, на многое способны, когда голодные.
Сережа разлил всем чай, а Маша принесла небольшую баночку из-под кофе с сахарным песком и чайную ложечку.
— Вы, наверное, думаете, я ограбил кого-то по дороге? — начал разговор Федор после некоторого молчания. — Это не так. На самом деле этот товар не мой. Я подрядился доставить его в Стромино. Два рюкзака должны забрать на той станции.
— А третий? — спросил Сережа и с громким звуком отхлебнул горячий чай из стакана в подстаканнике.
— Третий, собственно, моя награда, — развел руками гость. — Велено те два ни в коем случае не открывать, а из третьего могу брать всё, что хочу.
Борис Валентинович встал, взял рюкзак в руки и немного покачал, прикидывая его вес.
— А не высокую ли цену твой заказчик платит? — поставил на место ношу наставник.
— Рюкзаки тяжелые, словно в них по мешку цемента, — оправдался Фёдор и макнул баранку в чай. — Груз должны были нести двое, отсюда и цена. Но я пожадничал и не стал нанимать еще одного. Решил, что сам справлюсь. Два рюкзака пер метров двести, а после за третьим возвращался. Устал как собака.
— Свою награду припрятать ты не догадался? — Глаза Сережи выдавали его заинтересованность. — В лесу, например, а после, когда отнесешь, вернуться. Это же даже безопасней. Как только тебя не ограбили по дороге.
— Пытались двое, — тяжело вздохнул мужичок. — Я с испугу ляпнул, что смертельно заразен, и начал кашлять на них. Убежали, только пятки сверкали.
— Можешь у меня в комнате оставить, — предложил смотритель. — На обратном пути заберешь.
Федор ничего не ответил. Друзья сидели молча, каждый думал о своем и пил чай. Через время подошла пожилая женщина и попросила налить пару глотков чая в ее железную кружку. Маша отлила из банки и бросила сверху отмокать старую черствую баранку.
— Я вот что подумал, — начал вдруг говорить гость. — Может, вы пойдете со мной? Я поделюсь провизией.
— Ты же почти дошел, — ухмыльнулся Борис Валентинович. — До Стромино осталось шесть километров.
Федор посмотрел в глаза Бориса и тихонько добавил:
— Предчувствие у меня, не всё ладно там будет. Я не знаю, что в рюкзаках, и не собираюсь смотреть. Дело чести, знаешь ли. Уговор есть уговор. Вот только они весят килограмм сорок или пятьдесят, и один раз мне показалось, что внутри кто-то пошевелился.
— Может, показалось? — Борис Валентинович взял один из рюкзаков и поднял двумя руками перед собой на уровень груди. — Действительно тяжелый.
— Может, и показалось, — ответил дядя Федя. — Я был уставший и думал только об одном: как бы добраться поскорей. После встречи с теми двумя горе-грабителями я несколько раз сворачивал в лес, как только вдалеке появлялась чья-то фигура.
Федор залпом допил чай и поставил стакан на стол.
— Короче, мне нужна подстраховка, — продолжил гость. — Понятия не имею, кто меня должен встречать и кому передать посылку. С заказчиком условились, что я сяду на лавку и буду ждать. Получатель должен сам подойти и сказать пароль.
— Пароль? — у Бориса загорелись глаза.
— Угу, он должен сказать «Нахнагель», — шепотом и оглядываясь по сторонам, произнес Федор. — А я ответить «Нахфогель», после чего не просто отдать рюкзаки, а показать содержимое. Расстегнуть оба одновременно и как можно быстрей, чтоб не светиться. Для этого и нужен был второй носильщик. В общем, мне нужен тот, кто проводит меня до места, поможет нести груз и станет свидетелем того, что свою часть сделки я выполнил.
— Это же из советского фильма пароли, — ухмыльнулся Борис. — Про сержанта Цыбулю. А что конкретно в третьем рюкзаке? И какова моя доля?
— Провизия, — ответил путник. — Можешь сам посмотреть. Тушенка в железных банках, консервированные бобы, рис, греча. Геркулес, правда, горчит немного. Сухофрукты, сахар и соль, фруктовый кисель в пакетах, различные супы и вермишели быстрого приготовления, спички и полуторалитровая бутылка чистого медицинского спирта. Покрытый белой плесенью шоколад, но я ел, вроде ничего. Несколько пачек чая и две банки кофе, какао и сухое молоко. Кусок высушенного соленого мяса и даже маленькая баночка меда.
Борис снял очки, протер глаза кулаками и внимательно посмотрел на Федю:
— Даже для двоих носильщиков это слишком щедрая награда. Почему тебя это не насторожило? Заказчик мог просто нанять одного из челноков. Они за гораздо меньший навар бегают.
— Нужна была секретность, — ответил Федя. — Никто не должен знать о ходке. Сид... Заказчик сам провел меня на склад и сказал, что я могу набить рюкзак всем, чем пожелаю.
— Что? Сидорович? Твой заказчик — этот проходимец? — всплеснула руками Маша, резко встала с лавки и тут же села обратно.
— Тише ты, — фыркнул мужчина. — Я же сказал, это секрет, а тут кругом уши. Знакома, что ли, с ним? Может, привет передать?
— Нет-нет, приветов передавать не надо, — опомнилась Мария. — Много слышала про него, мы не знакомы.
Сережа сходил в свою комнату и принес скрученный в рулон ватный матрас и тонкое покрывало. Его он держал для особых гостей, ну, либо на тот случай, если Борису Валентиновичу надоест спать в кресле. Матрас был не один. На втором спала Ю в его каморке на полу, что дико раздражало парня. Сережа желал оставаться ночью со своей женой наедине, но Маша не могла отказать подружке. Постелили лежбище рядом с печкой. Борис подкинул побольше дровишек, уселся в свое кресло и, зевая протяжным голосом, спросил:
— Так, значит, половина награды будет моей?
— Я же сорок восемь километров уже протащил, — тихим голосом ответил путник, лежа на спине и смотря в потолок. — Десятую часть готов отдать, не больше.
Некоторое время мужчины молчали и слушали треск дров в печи.
— Готов за треть провизии с тобой пойти, — снова начал разговор Борис Валентинович, не смотря на Федора.
— Много, тут ходьбы-то на пару часов, — недовольно ответил мужчина.
— Ты хоть понимаешь, что тебя могут грохнуть? Как по дороге, так и на самой станции получатели. Ты не думал, что пайка, которую любезно выделил смотритель станции Гыркино, от того и щедрая, что предназначается не для тебя?
Федор ничего не ответил, лишь повернулся спиной к Борису и, тщательно все обдумав, буркнул:
— Четверть провизии, и по рукам.
— Добро, — ответил Борис Валентинович и моментально захрапел, закинув голову назад.
***
Утро.
Будильник Бориса Валентиновича затарабанил в пять утра. По залу ожидания послышались возгласы и недовольное бормотание. Мужчина встал, сделал несколько наклонов вперед, после принялся приседать, выставив руки перед собой.
После утренней зарядки мужчина налил холодной воды в рукомойник и вымыл лицо и подмышки с хозяйственным мылом. Затем поставил на печь железный чайник с водой и тихонько коснулся ногой до сих пор не проснувшегося Федора.
— Эй, дядя Федя, подъём! — начал будить Борис. — Скоро выходить.
Но мужчина не просыпался.
— Странно.
Борис встал на колени на матрас и принялся трясти путника. Тот не подавал никаких признаков жизни.
Сережа вышел из каморки и сквозь заспанные глаза посмотрел на происходящее. Затем подбежал и, присев на корточки, стал щупать пульс на шее в том месте, где предположительно находилась сонная артерия.
Продолжение следует...
UPD:
Станция Бякино-2: Чернотроп фантастический рассказ антиутопия 1 часть
Осень пришла незаметно. Листья на деревьях пожелтели, и небольшая часть уже успела упасть на землю. Дни стояли солнечные, но по ночам становилось уже прохладно.
Пионерский лагерь «Трудовая коммуна» — именно так называлось когда-то учреждение, останки которого обнаружили друзья в лесу около станции Бякино. Маша узнала это по печатям на постельном белье.
— Сегодня закончим, — сказал Сашка брату, привязывая стальной проволокой очередной деревянный столб к врытой в землю железной трубе.
— Хорошо бы, так намного безопасней, — вытирая лоб, ответил Пашка. — Маша будет довольна.
Братья-близнецы уже два месяца восстанавливают забор вокруг лагеря. Поднимают упавшие железные столбы и вкапывают заново. Рубят деревья, очищают от коры и сучков, прибивают получившиеся слеги между деревянными опорами, привязанными к тем самым столбам.
Друзья обеспечили их инструментом и гвоздями. Борис Валентинович и Сережа еще раз сходили в дом дедушки с бабушкой и принесли все необходимое из мастерской. Даже железный верстак с тисками притащили. Борис после неделю жаловался на боли в пояснице.
— Как думаешь, нам повезло? — поинтересовался вдруг Сашка.
— Это ты про что? — ответил брат.
— Про то, что нам повезло встретить этих людей, — добавил Сашка и принялся забивать гвоздь молотком. — Живем здесь как в раю.
— Ты серьезно? Мы вкалываем от рассвета до заката, — расхохотался Пашка.
— Ну правильно, разве до зомби-эпидемии мы не тем же самым занимались? — улыбнулся в ответ брат. — Нас кормят каждый день, и при этом не нужно рисковать жизнью. Чистая вода всегда в доступе, хоть упейся. Можно мыться каждый день и даже с мылом. Спим в теплых и уютных кроватях на белых простынях. Да что там говорить, нам даже нет-нет да и шмоток каких-нибудь принесут. Разве ли это не счастье?
— Все так, — пробубнил Пашка. — Только одно плохо: мы тут одни, без девушек. Как тебе та рыженькая с короткой стрижкой?
Сашка провел рукой по своей бороде и ухмыльнулся:
— Ты себя в зеркало-то видел? Зарос как дикарь, скоро за снежного человека сойдешь.
— А мне зеркало не нужно, — буркнул Пашка и закинул тонкое бревно на плечо. — Я могу в тебя смотреться, мы же одинаковые, забыл?
— Ха-ха-ха, — рассмеялся Сашка. — А насчет Ю, ты, конечно, прав, девушка она симпатичная. Вот только совершенно дикая. Как только начинаю с ней любезничать, сразу куда-то испаряется. Один раз даже попытался ее приобнять, вроде как случайно, тут же получил по лбу металлическим ковшиком.
— Все хохочите? — непонятно откуда появилась Маша. — Мы так до холодов не управимся.
— Фух, — иронично схватился за сердце Сашка. — Откуда ты взялась? Одно другому не мешает, а вообще... Знаешь, с чего начинается любая стройка? Директор строительной компании скажет, что с фундамента, а каменщик или монтажник, например, смело заявят, что с туалета. Может, построим уже наконец? Холодновато бегать в кусты.
— Делайте, если надо, — шмыгнула носиком Маша. — Вот последние три пролета закончите и приступайте к рытью ямы. Только, пожалуйста, побыстрей. Зима придет, не заметишь как.
— Знаешь что, — обиженно выцедил сквозь зубы Пашка. — Ты ведь сама не разрешила рубить деревья внутри периметра лагеря, а также вокруг него. Сказала, это естественная маскировка и стратегический запас ресурсов. Нам приходится таскать бревна с утра до вечера.
— Да знаю я всё, — печальным голосом ответила девушка. — Говорю, чтоб не расслаблялись. Принесла пакет макарон на ужин и половину банки говяжьей тушенки. Борис Валентинович с вами любезно поделился.
***
Станция Бякино снова открыла свои двери для всех желающих бесплатно переночевать в безопасности. Выжившие бродяги, как и раньше, по собственной воле делились провизией и выкладывали небольшую часть своих продуктов на общий стол. Те, у кого их не было, приносили с собой дрова из леса, сухостой или просто упавшие ветки деревьев. Брали немного крупы или вермишели из общих запасов и варили себе ужин.
Маша живет в каморке Сережи, чему тот поначалу был очень рад. Но после нескольких дней совместной жизни стал подозревать, что комната ему больше не принадлежит. Девушка сделала перестановку. Передвинула и расширила лежанку, письменный стол выставила в зал ожидания, а вместо него собственными силами притащила на спине платяной шкаф из полуразрушенного домика кассирши, что стоял неподалеку.
Борис Валентинович забрал стол себе. Подвинул к окну и сделал несколько досок снимаемыми, чтобы днем солнечный свет проникал внутрь. В нем он хранил свои журналы и грампластинки. Сам же патефон поставил на столешницу сбоку, дабы не мешала писать.
Все верно, вечерами Борис Валентинович зажигал толстую свечу, садился на стул у стола и что-то долго писал, на мгновения то прищуриваясь, глядя в потолок, то грызя колпачок шариковой ручки. Потом вставал, вырывал листок со своей писаниной, двумя руками комкал и бросал в разожженную печку-буржуйку.
— Мемуары пробуете писать, Борис Валентинович? — улыбнулся Сережа, глядя, с каким несчастным видом мужчина сжигает рукопись. — Не знаете, с чего начать?
— Мемуары? Отличная идея, за три года много чего произошло, да и до зомби-эпидемии случались курьезы. — Наставник сел в свое кресло и надвинул кепку на глаза. — Нет, брат. Я пишу письма.
— Письма? Это кому же? — удивился молодой смотритель.
— Жене и дочке, — тихо ответил Борис. — Рассказываю о себе, что со мной всё в порядке и как сильно по ним скучаю. После отправляю в ад, думаю, туда попадают все зомби.
— Думаете, они обрели покой в той ванной комнате? — также тихо спросил парень.
— Ничего я уже не думаю, — вздохнул мужчина. — Вон деревенские мертвецы до сих пор живее живых, а по сути ничего не жрут уже сколько времени. Нам, брат, нужно к зиме готовиться, осень она, знаешь, быстро пролетит. Железную дорогу заметет, и челноки будут ходить редко. Цены повысятся, нужен запас. Продукты, дрова, мыльно-рыльное и прочее необходимое.
— Вообще, я тут два раза зимовал, — Сережа подошел к столу, развернул стол к наставнику и присел.
— Слушай, а ведь и правда, как это я упустил этот момент? — Борис поднял кепку с глаз и с любопытством посмотрел на парня. — Давай рассказывай, как тут обстоят дела в морозы и снегопад.
— Нормально, жить можно, — начал рассказ Сережа. — Холодно, конечно, но у меня в каморке под лежанкой деревянный ящик. В нем фуфайка, ватные штаны, шерстяная вязаная шапка, теплые рукавицы и валенки с галошами. Вам бы тоже надо такой комплект раздобыть. Нам всем надо...
— А с железной дорогой как? — уточнил Борис Валентинович. — Ходят челноки?
— Ходят, этих ничего не остановит, — продолжил Сергей. — Реже, естественно, но раз в неделю точно. Меня они тогда мало интересовали. Кто по рельсам шел, кто рядом по гравийной отсыпке, кто и на лыжах умудрялся лыжню протоптать. Если сильный снегопад пройдет, сюда приезжал локомотив со снегоочистительным отвалом спереди. Большая такая штука, как у бульдозера. Древний, как мир. Я такие только на картинках видел. Уж не знаю, кто этим занимается, а самое главное — оплачивает. Но поезд проезжает мимо, сгребает снег с путей до станции Стромино и чешет обратно на всех порах. Бывало, по три раза за зиму чистят.
— Значит, это кому-то на руку, — призадумался Борис. — А люди? Простые выжившие приходили?
— По-разному, — постучал пальцами по столу Сережа. — Бывало и два-три человека в зале, а бывало и места свободного нет возле печки. Так что вы правильно сделали, что кресло у буржуйки поставили, застолбили, значит.
Первую зиму я прожил с теми выжившими, что меня приютили. Они и кормили меня, и одежду зимнюю подогнали. От меня требовалось только дрова рубить, пилить ветки да печку топить. Да и не сильно-то и холодно было. Весь декабрь шли дожди, вплоть до самого Нового года. Я тебе расскажу как-нибудь про тех, кто меня спас.
А вот вторая зима была лютой. Я уже смотрителем стал. От этого, правда, ничего не поменялось. Как и прежде, топил печь и пилил дрова. Только теперь их приносили с собой бродяги. Это неписаное правило придумал я. И едой делиться тоже я решил. Сначала некоторые восприняли это с недовольством, но когда сами оказались без крошки в кармане, сразу поняли необходимость такой поддержки.
Еще крупные челноки, так сказать, бронировали за собой место на лавке и на веревке, натянутой над печью. Сушить одежду всем надо. Делали подгоны за это. Но цену я никогда не назначал. Кто тушенку даст, кто рыбных консервов, кто кашу в банке.
— Я вот всё думаю, — перебил Борис Валентинович. — Что в этом Стромино такого ценного, что до него нужно гнать поезд? Это же сколько топлива приходится сжигать. Ради чего? Чтобы раз в неделю пару челноков туда сходило? Что за товар такой?
— А может, не для челноков вовсе? — встряла в разговор Ю.
Девушка вместе с Марией вышла из комнаты смотрителя.
— Думаешь, катаются просто? — обернулся и по-доброму улыбнулся Борис.
— Допустим, они этот груз и вывозят на этом самом локомотиве, — Ю наполнила чистой водой железный чайник из ведра на полу, прикрытого крышкой. — Или, наоборот, привозят. Как вам такой вариант?
— Хмм... — призадумался Борис. — Почему только зимой? И только когда пройдет снегопад. Нет, тут что-то другое. Может, и впрямь для челноков. В любом случае Сережа прав, нам нужно пять комплектов теплой одежды. Иначе застрянем на станции до весны. Даже в туалет не в чем будет сбегать.
Так что готовься, парень, в ходку. У нас три варианта:
Первый — можно дочистить дома в деревне Бякино. Дальний край нами не исследован совсем. Но там зомбаков, как сельдей в бочке.
Второй — в трех километрах от нее, через узкую, но быструю речку есть село. Я там редко бывал, но знаю, что есть магазин и старая полуразрушенная церковь.
Третий — по другую сторону железной дороги, здесь где-то просека была, чуть дальше наискосок, тоже деревенька, вроде Рёмино называется. Никогда там не был, но видел раньше, как люди приходили оттуда на поезд.
Раздался стук в дверь.
Борис встал и посмотрел сквозь щели между досок окна. Взял со стола будильник и посмотрел на время.
— Кто там? — крикнул мужчина.
— Пустите переночевать, люди добрые, — ответил голос за дверью. — Путник я, иду в Стромино и не рассчитал немного.
— Повезло тебе, — Борис вставил ключ в замочную скважину и два раза повернул. — Еще полчаса — и не открыли бы, комендантский час у нас.
Дверь открылась, и на пороге показался мужичок средних лет. Лысоватый, с небольшим животом и большими ушами. Один рюкзак висел у него на спине, а второй немалых размеров и, судя по всему, тоже тяжелый мужчина держал в руках.
Незнакомец уложил обе ноши на пол у входа и, видя, как Борис собирается запереть дверь, воскликнул:
— Нет-нет-нет, у меня еще один рюкзак в ста пятидесяти метрах отсюда. Быстренько сбегаю за ним, не закрывайте.
С этими словами мужчина удалился в темноту.
— Он что, грохнул кого-то? — пожал плечами Борис, глядя на смотрителя.
Продолжение следует...
UPD:
Друг познается в чате
«Чат на чат» — новое развлекательное шоу RUTUBE. В нем два известных гостя соревнуются, у кого смешнее друзья. Звезды создают групповые чаты с близкими людьми и в каждом раунде присылают им забавные челленджи и задания. Команда, которая окажется креативнее, побеждает.
Реклама ООО «РУФОРМ», ИНН: 7714886605