«Украинские националисты - самые кровавые выкормыши Гитлера. Их звериная кровожадность поражала даже матерых эсэсовцев!» ‒ вспоминал офицер НКВД, боровшийся на Западной Украине с этой напастью после Великой Отечественной войны…
Наша маленькая скромная компания продолжает продолжать. Вчера очередное подразделение, принимающее участие в СВО, получило подарки.
Ребята получили: - много запчастей и узлов на УАЗики; - теплые вещи; - предметы гигиены; - много стройматериалов; - комплекты радиостанций; - инструменты. Прошу прощения за качество фото, делал скрин с видео.
В ближайшее время, уже скоро, готовятся подарки для ещё 2 подразделений, в том числе и маскировочные сети собственного производства. Названия и направления как обычно не называем в целях безопасности.
Если есть вопросы, отвечу в комментариях. Спасибо что прочитали))
В ЖЖ примерно в 2010 году нарисовался интересный персонаж, который воевал в Афгане на стороне американцев и вел дневник.
Очень интересно писал. Многим было интересно посмотреть на войну глазами американского солдата, так как многие тогда уверены были что "пиндосы без туалетной бумаги не воюют".
И вот совершенно случайно я узнал что паренёк вернулся в ЖЖ через 10 лет и продолжил писать, как он называет: "записки, русскоговорящего сержанта Армии США, 101-й десантно-штурмовой дивизии".
Я не знаю "проект" он или по честному сын русского эмигранта который попал на войну.
Он еще заглядывает к себе в журнал. Некоторые комменты от 2024 года.
П.С. Напомню что Пикабу не только развлекательный ресурс, но и познавательный.
Читать советую с самого начала с фразы: Сегодня 28-го Марта 2010. Сегодня день когда я отправляюсь в Авганистан. Уже 2 часа утра, и я проснулся чутку пьяненький после вчерашних проводов. Даже не вериться что скоро я опять окажусь в песочнице, с автоматом в руках. Вещи уже спакованы, мама бегает, переживает...
Давайте немного раскрою, почему я считаю это событие эпичным. В мире есть одна страна, которая решает всё на этой планете. Ну, практически всё. В финансовом и силовом смысле. Управляет сотнями стран с марионеточным правительством. Решает, кому жить и как качественно, а кому нет. Вопреки здравому смыслу несет двойные стандарты. Ей можно все, другим это запрещено. Ну, и собственно в этой стране очень многое зависит от офиса президента. Не от самой говорящей куклы, но от общего решения серых кардиналов. Отлично показали это в фильме "не смотри наверх". В сентябре выборы этого самого президента. И выбирать будет технически народ. Там, конечно, все сложнее. Народ выбирает выборщиков, а выборщики президента. Почитайте в википедии, очень интересно. Так вот народ, который принимает решение о руководстве страны видит внешнюю политику и историю про войну за океаном только из тщательно профильтрованных СМИ. И опубликованное интервью с президентом РФ популярного в стране журналиста может стать ключевой причиной поменять свое мнение. Почему? Ну потому что выяснится, что газ и нефть как покупали так и покупают, да еще и больше. От санкций пострадали все, но РФ в очень малой степени. Что все решения текущего президента очень важной страны ведут к краху как англосаксонского мира, так и стран с прямым влиянием. Например всей старой Европы. Как это повлияет на выборы? А на решения сената или конгресса? Таким образом один человек, профессиональный журналист, может коренным образом повлиять на дальнейшую жизнь всей планеты. На ближайшие десятилетия. Представляете - один человек может решить, продолжат умирать русские и украинцы в войне. Или они все вернутся домой. В общем от масштабов захватывает дух. Только за это можно уважать Такера. Ну, и чтобы это случилось, наш президент должен правильно и понятно изложить все факты и детали. Поэтому я очень жду интервью, чтобы понять, насколько сошлись мои ожидания с реальностью.
Самостоятельное правление Ивана III – сына великого князя Московского Василия Тёмного – началось в 1462 году. Первые десять лет своего правления князь спокойно себе занимался собиранием русских земель и влезал в различные авантюры с изничтожением соседей. Спросите Ярославльское и Ростовское княжества, как у них обстоят дела. А вот никак!
Однако дальнейшее расширение влияния Москвы было остановлено конфликтом с Господином Великим Новгородом. На него князь Иван потратил почти 10 лет, завершив в итоге покорение свободолюбивой “республики” вывозом вечевого колокола и конфискацией кучи боярских и монастырских земель. Поражение новгородских ратей на реке Шелони в 1471 г. и осада города в 1477-1478 гг. четко обозначили упертый характер Ивана Васильевича и нежелание ограничиваться полумерами.
Карта Великого княжества Московского в первой половине XVI века
До своей смерти в 1505 г. великий князь и государь Московский успел поделать еще немало полезных и занимательных штук. Например, венчал внука Дмитрия Ивановича как своего наследника по византийскому цесарскому обряду, установил сношения с крупными европейскими державами, женился на племяннице последнего ромейского императора и влез в дела церкви, преследуя еретиков и утверждая порядок в рядах иерархов.
Однако сейчас образ Ивана III у нас традиционно связывают с другим деянием, от которого теперь принято отсчитывать начало существования суверенной независимой России – с уничтожением монгольского владычества. Понятно, что просто взять и поставить четкие хронологические рамки у многовекового и сложного процесса подчинения русских княжеств Орде нельзя. Однако «Стояние на Угре» 1480 г. считается конечной точкой, после которой правители России перестают систематически выплачивать дань Сараю и ездить в степи за ярлыком. И да, вопрос о выплате дани другим ханам и прочие процессы постордынского бытия обычно в связи со «Стоянием» не поднимаются [ха-ха!].
Ко второй половине XV века Москва и Орда находили в весьма натянутых отношениях. Точнее будет сказать Москва и то, что от Орды осталось. К началу правления Ивана III складывается ситуация, когда вести политику нужно одновременно с несколькими ханствами, каждое из которых претендует на преемственность Улусу Джучи. Большая Орда, Ногайская Орда, Казанское и Крымское ханства – наиболее активные игроки на политической арене, с которыми приходится иметь дело. Каждый хан хочет, чтобы дань платили ему и считает своим долгом лишний раз набежать на московские земли, утвердив свой авторитет через насилие.
Отца Ивана – Василия II Тёмного – государем новой эпохи назвать довольно сложно. Он московский престол получил по завещанию – верно. Однако во время борьбы со своим дядей Юрием Звенигородским Василий ездил в Орду кланяться хану Улу-Мухаммеду, который и утвердил за ним ярлык на великое княжение. Позже этот самый хан возьмет Василия Васильевича в плен по итогам битвы под Суздалем (1445).
Майоров А. «Суздальский бой» (2022)
Вместе с тем Иван III всходит на престол, не имея никакого формального одобрения со стороны хоть какого-нибудь хана. А потому все осколки Улуса Джучи рассматривают его, как персонажа неприятного и живущего не по понятиям. Первым выразить свое неудовольствие решил правитель Большой Орды Ахмат, устроивший в 1468 г. набег на рязанские и южные московские волости. Князь отреагировал довольно быстро и… возобновил выплату дани. Сделано это было для того, чтоб обезопасить тылы во время войн с Новгородом и Литвой.
Стоит понимать, что выплата дани и заключенные перимирия в XV веке вовсе не означают, что две державы мирно сидят на заднице и ничего не делают. Различные набеги татарских мурз, уволившихся две недели назад, «наплывы» ушкуйников из промосковской Вятки, политические бурления на границах – все это осложняет отношения государей и требует какого-то решительного действия.
Инициатором нового витка противостояния Москвы с Сараем снова стал Ахмат, действуя в союзе с Великим княжеством Литовским. Летом 1472 года его орда начала двигаться в сторону Москвы. Причем это выступление не было простым набегом или сиюминутной акцией на уровне «пограбим – убежим». В поход двинулось почти всё войско Большой Орды с конечной целью сжечь Москву по примеру Тохтамыша.
Сожжение Москвы в 1382 г. было карательной акцией, утвеждавшей власть нового хана над Русью. У Тохтамыша получилось, у Ахмата – нет
После выхода из степей, ордынские войска двинулись на запад, чтобы пройти по территории Великого княжества Литовского и ударить по Москве с менее защищенной границы. Ахмат, вероятно, рассчитывал на помощь литовцев, однако короля польского Казимира IV отвлекли военные действия в Чехии. А потому Литва осталась в статусе наблюдателя и активного выражателя поддержки и обеспокоенности.
О походе Ахмата в Москве знали еще в конце июня, однако ждали его на уже проверенных рубежах – между Коломной и Серпуховом, где проходили основные оборонительные рубежи. Однако 29 июля их ждало небольшое открытие. Ахмат напал на город Алексин, обойдя московские полки с фланга. Узнав о татарском манёвре, Иван III отправил на помощь осажденному городу Алексину своих воевод – Федора Хромого, Данилу Холмского и Ивана Стригу Оболенского.
Оборонительные линии Московского княжества проходили по реке Оке. Ключевыми городами были Калуга, Серпухов, Кашира и Коломна
Возле самого Алексина стоял со своими полками воевода Семен Беклемишев, который принял решение отойти за Оку и не сражаться с татарами на другом берегу. Однако жители Алексина не последовали за ним и решили сражаться с Ордой, пусть даже:
«мяло бяше, ни пристроя городного не было, ни пушек, ни пищалеи, ни самострелов».
Город оборонялся три дня против превосходящих сил противника – с 29 по 31 июля – но так и не был взят. 31 июля татары подожгли городские посады, и все оставшиеся в крепости защитники погибли в пожаре. Казалось бы – победа! Но эти два дня дали Ивану III время, необходимое для переброски войск.
Тумёны Ахмата попытались перебраться через Оку, однако русские полки смогли сдерживать их натиск. Подходившие к московским воеводам подкрепления – полки Юрия Васильевича Дмитровского и Василия Михайловича Верейского – сделали своё дело. Закрепиться на левом берегу Оки у татар не поулчилось. Уже на следующий день после взятия Алексина – в ночь на 1 августа – Ахмат отступил от реки и вместе с ордой быстро двинулся обратно в степи.
Сражение под Алексином (1472). Миниатюра Лицевого летописного свода
В этой победе своё дело сыграли как защитники Алексина, выигравшие время для московских полков, так и та быстрота, с которой русские воеводы смогли добраться с одного плацдарма на другой. Литовская помощь к Ахмату также не пришла, план молниеносной атаки на Москву был сорван, а тылы Улуг Улуса находились под угрозой нападения других татарских ханов. Есть также мнение, что в лагере Ахмата случилась вспышка моровой болячки, из-за чего тот и решил поскорее уйти. Но этому подтверждений нет.
По итогам сражения Ахмат пошел на попятную и попытался договориться с Иваном III о заключении мирного договора, где дань все же продолжала бы выплачиваться. Сохранение статуса данника обеспечивало, пусть и формальное, но все же подчинение Москвы Сараю, что мог использовать Ахмат в своей дипломатии. Однако Иван III отказался сотрудничать с Большой Ордой. Вместо этого он обратился к возможным союзникам – врагам Ахмата – и с начала 1470-х гг. начал укреплять отношения с Крымским ханством.
В свое время А.А. Горский ехидно отметил, что было бы точнее считать именно 1472 год – годом освобождения России от монгольского владычества. Практически бескровная победа над врагом есть (Алексин, мы тебя помним!), выплата дани прекращена, а подчиняться Орде, пусть и формально, Иван III не захотел. Вместе с тем остаются вопросы к тому, когда именно московский князь прекратил выплату дани – до или после похода, а также стратегические выгоды отхода Ахмата. Все же генерального сражения и разгрома татар не случилось, а вопрос о подчинении Москвы с повестки не сняли – сомнительно получается.
Памятник защитникам г. Алексин
В последующие годы отношения Ивана с Ахматом все больше ухудшались, требуя окончательного решения конфликта. Однако великий князь не стремился к прямому столкновению. Известно, что в 1473-1474 гг. в Сарай было отправлено посольство Никифора Басенкова с богатыми дарами. Спросите, где разница между данью и дарами? В семантике и смысловом содержании. Если в Сарай привозят два воза с рухлядью, то определить – дань это или подарок можно лишь с учетом того, как именно его тебе привозят, когда, куда и какие слова говорят при передаче. Так вот посольство Басенкова везло дары. Точка. Ахмат же хотел дани. В 1476 г. ордынский хан даже потребовал от князя приехать к нему в Сарай для получения ярлыка на московский стол. Тот, понятное дело, отказался.
Ухудшению отношения между Иваном III и Ахматом способствовало также вмешательство первого в ордынскую систему ярлыков и пожалований, которой Русь вроде как должна была подчиняться. Во всяком случае, по мнению ханов. Да, формально Москва уже не была частью сарайской «ойкумены», однако правители Большой Орды считали это временным явлением. А потому ярлыки на разные пока еще не покоренные земли раздавались только так. Вот вам пример.
В 1470 г. в Константинополе восстановили Вселенский Патриархат и митрополит Киевский и всея Руси, сидевший на территории Литвы, отринул униатство, став вторым православным митрополитом в Восточной Европы. Этим решил воспользоваться Новгород, стараясь дистанцироваться от Москвы. Он обращается за новым архиепископом в Киев, вызывая тем самым недовольство Ивана III. Масла в огонь подливает и Ахмат, договариваясь с польским королем Казимиром IV о совместной атаке на Москву. После того, как московский князь разбил новгородцев в битве на Шелони, ордынский хан официально передает литовскому князю ярлык на управление Новгородом. Позже Казимир IV получит аналогичную «бумажку» и от крымского хана Менгли-Гирея, пытаясь заручиться поддержкой как можно большего числа Чингизидов в своих притязаниях на русские земли.
В итоге Новгород покоряет Иван III силой обычных славянских люлей, а татарские ярлыки оказываются бесполезны для правителей Польши и Литвы, вынуждая их к конфронтации с Москвой.
Стоит также вкратце пояснить и про самого Ахмата, ставшего правителем Большой Орды где-то в конце 1450-х гг. Когда именно он стал самым крутым на районе неясно. Впервые он упоминается в русских летописях в 1460 г., когда его рати разоряют Переяславль Рязанский. Недооценивать сына Кичи-Мухаммед хана не стоит. По всем канонам он был настоящим Чингизидом, происходя от тринадцатого сына Джучи – Тука-Тимура. Изначально он вел свои местячковые войны на восточных окраинах Улуг Улуса, однако в 1470-х гг. унаследовал от своего брата Махмуда западные земли в Северном Причерноморье. Так все и закрутилось.
Хан Ахмат глазами нейсросетевого художника
Пока Ахмат разбрасывался ярлыками и строил тесные союзы с Литвой, Иван III тоже не терял времени. В 1472/3 г. начинают налаживаться отношения между Крымом и Московским княжеством. Сначала обе державы лишь прощупывали почву, однако зимой 1473/4 г. в Москву приезжает посол Менгли-Гирея – Ази-баба, передающий предложение «жить в братстве и дружбе и в любви держати».
Заключение союза с Крымом имело не только военное, но и политическое значение. С ним, как равноправным правителем, заключает договор один из этих же самых Чингизидов. Не в статусе данника, не в статусе «младшего брата». Но как полноценного брата по оружию. Тем более, что впереговорных грамотах и посольских документах нет и намека на то, что Москва является данницей Большой Орды, а та – его "сюзереном".
Конечно, ситуация с Крымом могла повернуться в другую сторону. В 1476 году на престоле Крымского ханства ненадолго оказался ставленник Ахмата – Джанибек. Однако уже в 1478 г. туда при поддержке Турции возвращается Менгли-Гирей, возобновляющий союз с Москвой.
Уже после «Стояния на Угре» Менгли-Гирей продолжит борьбу против "ахматовых детей" и станет тем, кто добьет Большую Орду. Москва тоже не сидела на месте и из великокняжеских посланий мы знаем о трех походах против Большой Орды, свершенных городецкими и касимовскими татарами в 1485-1487 гг.
Крымское ханство в XVI веке
Новый поход на Москву Ахмат планировал уже с середины 1470-х гг. Чтобы обезопасить тылы, он совершил масштабный поход против Крымского ханства, закончившийся, однако, неудачно. В то же время Иван III к 1480 г. смог подчинить Новгород и еще теснее привязать к себе Тверь (условно), Рязань и Псков. На западной границе польский король Казимир IV вновь готовился к войне с Москвой и даже возобновил союз с Ахматом в 1479 г.
Следующий год оказался для Москвы не очень благоприятным. На Псков напали войска Ливонской конфедерации, начав Вторую пограничную войну, а в самом великом княжестве против Ивана III выступили его младшие братья – Андрей Большой и Борис Волоцкий. Конфликт с братьями удалось решить прямо перед приходом Ахмата, поэтому последствий для мятежников не было. Однако шансы на отпадение братьев и их отъезд в Литву были очень даже реальными.
В апреле 1480 г. передовые полки Ахмата двинулись к русским границам. Москва отреагировала мгновенно – в Крым отправилось посольство Ивана Звенигородского с просьбой ударить или по самому Ахмату, или же по «литовским местам». В начале июня татарские авангарды достигли правого берега Оки и атаковали русские заставы. Для отражения атаки неприятеля к Оке был выслан с армией княжич Иван Молодой – старший сын и наследник Ивана III. Сам великий князь во главе войск занял переправы в районе Коломны.
Коломна располагалась на переднем крае обороны Московского княжества. Просто Ахмат решил всех обмануть и зайти к Ивану III с фланга (опять)
Однако подготовка к войне – это не только военные маневры. Иван III вполне здраво оценивал свои силы и приготовился, на случай своего поражения. Были заранее эвакуированы и сожжены многие пограничные города, чтобы не давать Ахмату провианта и «живота». Из Москвы в Белоозеро вывезли великокняжескую казну и все семейство, включая Софью Палеолог. Даже в самой Москве под защиту крепостных стен был вывезен весь посад. Большую часть города пришлось сжечь, однако это было нужно сделать на случай прорыва Ахмата.
В начале осени к московским рубежам подошли основные силы ордынского хана. В очередной раз Ахмат решил обойти границу через литовские земли и остановился возле Воротынска. Небольшой городок, считавшийся частью Литвы, но как и ряд других поселений в пограничье, тяготевший к Москве. Там хан ожидал прибытия своего союзника – Казимира IV, однако тот снова не явился.
«Стояние на Угре». Фрагмент миниатюры Лицевого летописного свода
Крымский хан сдержал слово и, несмотря на перемирие, несмотря на обмен послами и подтверждение союза с Литвой, напал на Подолию. Казимиру пришлось стягивать войска к южным рубежам – ему было не до Ахмата. Тот, не дождавшись подмоги, двинулся к левому притоку Оки – реке Угре. Узнав об изменении маршрута движения татар, Иван III оперативно перебрасывает к речке свои рати, опередив Ахмата на несколько дней. Делать это пришлось через дремучие леса, без нормальных дорог и весей. А ведь еще приходилось тащить с собой пушки, «тюфяки», пищали и обоз. Сам великий князь отъехал в Коломну на военный совет, примирился там с мятежными братьями и остался в ставке – обеспечивать стратегическое планирование. Московские полки растянулись по берегу Угры больше, чем на 60 километров. Всё потому, что не было понимания, где именно Ахмат захочет пересечь реку.
Отдельно поясню. То, что Иван III с основным войском стоял на реке от Серпухова до Коломны не значит, что его границы с Великим княжеством Литовском осталась без присмотра. Более того, на всем пространстве от Оки до Москвы в различных городах стояли другие рати, которые могли куда более оперативно подойти к Угре. Скорость, с которой полки великого князя перекрыли путь Ахмату, обусловлена наличием кучи разных воевод, которые могли получать указания от Ивана III или старших по местнической системе князей. Да и форсирование реки обычно не происходило в течение одного или даже двух дней. Так что быстрая переброска московских войск – это не чудо, а скорее сочетание тупняка Ахмата, который все еще ждал помощи Литвы и условностей ландшафта.
Наиболее ожесточенные бои шли возле современного города Юхнов
8 октября главные силы ордынцев вышли к удобному броду. Его пытались взять с наскока, но получилось у татар не очень. В этот день впервые в русской истории огнестрельное оружие было использовано в полевом бою. Переправлявшихся через Угру татар расстреливали из тюфяков и пищалей. Татары осыпали московитов стрелами из луков, а тем им довольно бодро отвечали тем же. На стороне великого князя выступало пешее ополчение, однако основной костяк у армии был также конный. Более того, длительное сосуществование с Ордой сделало свое дело – легкая кавалерия Московского княжества могла позволить себе стрелять на скаку и устраивать длительные рейды против врагов не хуже татар. Всего к Угре стеклось около 50 тысяч человек с обеих сторон. Хотя тут всегда можно делать отклонения в меньшую сторону.
Через несколько дней ожесточенное сражение за переправу перешло в вялотекущую стадию. Стороны приходили в себя, лечили раненных, проводили перегруппировку. Ахмат в ожидании своего союзника распустил орды по территориям Литвы, из-за чего татары разорили с десяток литовских городов на правом берегу Оки. Однако даже после того, как те пограбили «живота», переправиться через реку у них не получалось. Мешали Ахмату и антиордынские выступления Верховский князей с территории Литвы. Не зря же хан несколько раз отрывался от осады переправы для усмирения литовских земель.
«Король же не поиде к нему [Ахмату], ни посла рати, быша бо ему свои усобицы»
Иван III с Ахматом довольно быстро установили контакт и между обеими ставками сновали туда-сюда послы. Стоит особо отметить, что конфликт имел особую ветвь возможного развития, которое не принесло должного результата, но по своей сути вело к возобновлению даннической зависимости. В период «Стояния» Иван III отправил посольство во главе с персоной значимой и известной для ордынской стороны – боярином Иваном Федоровичем Товарковым
«с челобитием и з дары, прося жалованья, чтоб отступил прочь, а улусу бы своего не велел воевати...».
Самое главное, что Иван III приглашал Ахмата принять эти дары, обещая, что Москва признает свой статус, как части «царева улуса». Но хан Ахмат дары не принял и потребовал прислать сына московского правителя, не удовлетворившись таким формальным признанием главенства. На все просьбы Ахмата прислать к нему в ставку сына или брата, Иван III отвечал отказом. Нам подобные игрища могут показаться странными, однако для XV века правителю было очень важно знать кого отправляют ему в качестве посла. Если в посольстве главным является видный боярин или князь, значит его уважают. А если в качестве главного посла выступает кто-то малоопытный или не очень знатный по роду и титулу – тогда появляются вопросы, а уважает ли его тот, кто отправил такое посольство.
Взаимное недоверие Ивана с Ахматом вполне оправдано
Переговоры с Ахматом затянулись до конца октября, когда наконец ударили морозы (26 октября). Татарская конница теперь могла перейти реку и ударить на открытом поле по московским полкам. Иван III принимает решение отвести войска к городу Кременец, а позже – отойти еще дальше – к Боровску. Все основные дороги перекрываются воеводами, а на лесных тропках делают засеки и засады. Однако Ахмат так и не двинулся вслед за великим князем. Наступила зима. Да, лёд на реке встал, однако корма для лошадей у него не хватало. Войска хана также устали – они надеялись на более быстрый и удачный набег, а всё, что у них было – это лишь награбленное добро из небольших литовских городков. Помимо этого, на владения Ахмата напали крымские полки царевича Нур-Девлета и ногайских ханов Есть также сведения, что вниз по Волги аж до Сарая дошла рать московского воеводы Василия Ноздреватого, а то и сам княжич Иван со своими полками пробрался в тылы Ахмата. Но этот момент до сих пор остается в рамках дискуссии.
Самое главное, что хан Ахмат уходил от Угры. Однако бегством это было назвать было нельзя, ведь основная масса татарских войск никуда не исчезла. За несколько дней до отхода с Угры, Ахмат отправил в родные края весь награбленный по литовским городам полон. После чего двинулся домой сам, рассылая во все стороны свои отряды, чтобы их запал не пропадал зря. Практически всё литовское пограничье было пограблено с юга и с востока на запад. А вот московские южные рубежи очень оперативно прикрыли братья великого князя, вернувшиеся с севера и примирившиеся с Иваном.
Кто если не сам Господь Бог отвел татар от Руси?
Образ «Стояния на Угре» тиражировался в самых разных произведениях что до появления ученых-академиков, что после. Одна из первых легенд, весьма забавно толкующих события 1480 г., появилась еще в Типографской летописи первой трети XVI века. Там летописец пишет, что отступление обоих войск произошло по случайности – русские думали, что татары их преследуют, а татары – что русские заманивают их в ловушку. Вот и разошлись.
В «Казанской истории» – произведении середины XVI века – появляется другой яркий, но вымышленный эпизод – прием Иваном III послов хана Ахмата. По тексту памятника, великий князь плюет на ярлык Ахмата, топчет ногами его грамоту, а после убивает послов, как бы говоря – никакой больше дани. Этот сюжет очень полюбился многим художникам XIX века и периодически встречается в школьных учебниках истории.
Николай Шустов «Иван III разрывает ханскую грамоту» (1862)
Долгое время считалось, что в коренном повороте московской политики сыграла свою роль и жена великого князя – Софья Палеолог, племянница последнего императора Византии. Однако её влияние на мужа часто преувеличивают. Одна из расхожих легенд гласит, что только благодаря греческой царевне Россия освободилась от иностранного владычества. Мол, во время приема ордынских послов, Софья возмутилась тем, что её муж стоя выслушивает послов хана. Миф рисует Софью, как горделивую наследницу ромейских императоров, которая не могла даже подумать о том, чтобы её муж подчинялся каким-то варварам. Однако в реальности статус Софьи и её имперские претензии были весьма малы. Поэтому точно быть уверенным в том, что именно она перетянула чашу весов Ивана III в пользу войны с Ахматом не получается. К тому же ей часто приписывают очень вдохновляющую речь перед отправкой на Угру, где греческая принцесса снова пеняет сомневающемуся князю за слабость духа и велит возвращаться с победой. Летописные свидетельства XV-XVI веков этой сцены или хотя бы совета Софьи с мужем перед битвой не фиксируют, зато упоминают об отъезде принцессы, вместе с детьми, в Белоозеро.
Даже в Лицевом летописном своде - произведении XVI века - Софья упоминается лишь один раз и то в виде уже возвращающейся в столицу княгини
«Стояние на Угре» очень сложно воспринимать в отрыве от всей ордынской политики Ивана III. В его правление действительно происходят важные изменения в отношениях с татарскими государствами. В 1470-х гг. в общественной мысли постепенно утверждается мысль о самой возможности войны с «царем» и освобождения из-под «ига». Это убеждение родилось не на пустом месте, а стало реакцией на постепенное ослабление Сарая и укрепление власти московского князя.
Впервые Москва отказалась признавать над собой власть хана в 1472 г. и смогла отстоять своё решение в битве под Алексином. После «Стояния на Угре» независимый статус Московского государства закрепился окончательно. Военные союзы Ивана III с другими татарскими ханами, его походы на Казань и европейская дипломатия служили укреплению международного авторитета державы и закреплялись в его титулатуре, церемониале и образах власти. То есть смысл был не только в изменениях снаружи, но также в изменениях внутри.
Именно после сражения на Угре Иван III добавляет к своему титулу «Великий князь и государь» приставку «всея Руси», претендуя тем самым на власть над всеми землями, что входили в состав Древнерусского государства. В сношениях с иностранными державами Иван III постепенно начинает именовать себя «царем», прощупывая почву в переписке с теми державами, что были настроены нейтрально по отношению к России. Называли Ивана III «царем» в переписке с Ревелем, Нарвой, Ливонией и Крымом. Сын великого князя – Василий III – добился признания этого титула от Турции, Испании и даже Священной Римской империи (на небольшой период). Претендовать на титул «царя» до победы над Ахматом Иван III не мог. Ограничения, налагаемые на него, были скорее культурными и идеологическими, нежели реальными. Все же долгие века титул «царя» применялся сначала к правителям Византии, а позже – Орды. И просто так начать именоваться таким образом было столь же грешно, сколько и выступление против этого самого «царя».
Не Русь, но Россия
Ни современники, ни потомки долгое время не отмечали 1480 год, как точную дату освобождения России от монгольского владычества. В памятниках XVI-XVII веков этот процесс представлял смешение сюжетов и легенд, описывающих борьбу Ивана III с Ахматом. В различных посланиях, повестях и летописных свидетельствах обстоятельства походов 1472 г. и 1480 г. часто путались, из-за чего получалась хоть и красивая, но не разделенная по хронологии легенда. Многие современника даже не считали «Стояние» хоть сколько то значимой вехой, ведь ханов много – плюс один, минус один. Поди сосчитай, кому отправили дань, а кому подарки.
«Стояние на Угре» превратилось в ту самую конкретную дату «освобождения» России лишь в Новое время, когда историки начали интерпретировать западные хроники и, в частности, польского хрониста Яна Длугоша, который под 1479/80 г. написал о свержении ига московским князем.
Постордынское поле экспериментов, многочисленные войны с Казанью и Крымом при наследниках Ивана III – всё это можно считать частью антиордынской борьбы за суверенитет. Самое главное, что именно с Ивана III ведется отсчет куда более широкой внешней политикик и от него же можно вести отсчет становления более четкой и структурированной идеологии, сделавшей ставку на объединение всех земель бывшего Древнерусского государства. В этой истории Орде и ее правителям место не осталось. Ну и славно! На том и порешили.
Список литературы:
Алексеев Ю.Г. Освобождение Руси от ордынского ига. М., 1989.
Горский А.А. Москва и Орда. М., 2016.
Лурье Я.С. Две истории России. Ранние и поздние, независимые и официальные летописи об образовании Московского государства. М., 1994.
Авторский блог и лекторий "Бои за Историю" в Телеграме и ВК
В предыдущей части мы рассмотрели предпосылки войны. Римский сенат сделал все, чтобы война стала возможной, и теперь настало время проследить за её ходом и неожиданными последствиями, к которым она привела.
Катастрофа
Осень была всегда богатым на события временем. Проходили выборы магистратов, старые стремились как можно быстрее реализовать все, что не успели, новые - договаривались друг с другом и сколачивали вокруг себя группы поддержки. Рим в это время был больше обращен внутрь себя, чем наружу. Недовольство италиков провалом законопроекта Друза о предоставлении гражданства едва ли воспринималось, как серьезная угроза. Вопросу гражданства для италиков было уже 30 лет и до этого волнения всегда спадали сами. Но не в этот раз.
Пока Рим, убаюканный самоуспокоением, увлеченно наблюдал за политической гонкой внутри города, в Италии происходило то, чего раньше римляне всегда стремились не допускать ни при каких обстоятельствах. Право заключения самостоятельных договоров с другими общинами было первым, что отнимал Рим при включении общины в Республику, привязывая её настоящее и будущее исключительно к Вечному городу. Но осенью 90-го года до н.э. до этого неформальные связи италиков друг с другом, вызванные общностью интересов в борьбе за права, начали ускоренно формализовываться в виде договоров.
Недовольные Римом общины начали обмениваться послами и пленниками (нормальная практика в ту эпоху в случае отсутствия доверия к союзнику: стороны взаимно выдавали важных людей с целью обеспечения ненарушения договора, если одна из сторон договор нарушала, то вторая имела полное право заложников убить), заключались союзные договоры. Эта бурная деятельность охватила многие общины центральной Италии, в которых проживало от четверти до трети населения полуострова. В союз вступили следующие племена: пицены, марсы, пелинги, вестины, маруцины, фреганты, гирпины, луканы, самниты, часть жителей Кампании и Апулии.
Пока что италики лишь готовили почву для выступления, реальный повод к которому дали сами римляне. Скрыть активизацию внешнеполитической деятельности италики полностью не могли - все же далеко не все их лидеры были согласны с планами заговорщиков, да и во многих из общин жило немало римлян. А потому какая-то информация о необычной активизации италиков в Рим приходила.
Узнав, что жители города Аускул в Апулии ведут активную дипломатическую деятельность с соседями, из Рима послали небольшой отряд во главе с претором, что уже говорит о серьезной недооценке ситуации. Когда претор начал сыпать угрозами и требовать, чтобы аускульцы перестали нарушать договор с Римом - его просто прирезали, а потом вырезали и римлян, проживавших в городе. Так как после такого перформанса отступать аускульцам было уже некуда, то во все союзные общины был отправлен клич о помощи. И на него ответили.
Мятежные общины, пока еще не объявляя об отделении от Республики, создали собственную федерацию. Её столицей стал главный город пелингов - Корфиний, который переименовали в Италию. Италики воспроизвели в государственных органах своего союза уже хорошо им знакомые римские. В Корфинии заседал сенат из представителей общин-союзников, также именно там проводились выборы общефедеральных магистратов, число которых равнялось римским, но вот наполнение их властных полномочий отличалось. Ведь италики были едины лишь формально, они просто не успели еще выстроить вертикаль власти и основными политическими образованиями были крупные племенные общины, каждая из которых содержала за свой счет собственную армию.
Мятежники сразу же начали вербовку армии, для чего началась активная агитация италийского единства, противопоставлявшего самоуправству римлян. Сдерживаемые ранее элитами италиков антиримские настроения плебса теперь наоборот раздувались. Благодаря энтузиазму населения италики сумели за осень-зиму навербовать в легионы 100 тысяч солдат, не испытывая серьезных проблем с мобилизацией. Значительная часть воинов были ветеранами многих кампаний, сражавшиеся бок о бок с римлянами и имевшие хороший боевой опыт. Но в отличии от Рима у италиков не было выстроенной единой системы мобилизации и снабжения. Фактически каждая община выставляла собственную армию во главе с собственными командующими и действующие независимо. Консулы италийского союза никогда не командовали всей этой армией, а лишь собственными племенными контингентами и некоторыми присоединенными к ним союзными.
Невозможность собрать армию в единый кулак была очевидной слабостью италиков, которая усиливалась несомненным превосходством мобилизационного потенциала Рима - да, он потерял почти треть своей армии, да он хронически испытывал проблемы с вербовкой солдат, но в Республике все еще жило просто больше людей и она могла закидать италиков мясом. Отсюда вытекал базис всего восстания - италики отлично понимали, что не могут победить Рим и навязать свои условия. Но это и не было нужно. Достаточно было подорвать уверенность сената - одержать несколько побед, отколоть от Республики еще больше общин и выйти на переговоры.
Могли ли пойти на это римляне? Если бы не верили в свою победу - да. Все же италики уже давно воспринимались своими. Это не варвары, которых можно под ноль вырезать в случае чего. Они уже давно были неотъемлимой частью римской армии, у многих были родственные, коммерческие и дружественные связи. И разрыв их воспринимался болезненно с обеих сторон. Да, римляне будут воевать чтобы привести италиков в чувства и заставить вновь подчиниться и принять старый статус-кво. Но если дать понять, что старый статус-кво уже невозможен, то можно было свести этот братоубийственный конфликт к приемлемому миру.
Вероятно именно такую логику пытались донести делегаты восставших в конце 91 года до н.э. Но в Риме их не услышали.
После первых вестей о восстании в самом центре Италии Рим, как и ожидалось, занял непримиримую позицию - Республике ни в коем случае нельзя было показать слабость, иначе и другие общины поймут, что оказывается от Рима можно чего-то требовать силой. Римские политики отлично понимали преимущество Республики над италиками в мобпотенциале. Вот только было сразу несколько но.
Во-первых - мобилизация более 100 тысяч солдат на войну в Италии оказалась для Рима задачкой с тремя звездочками. У Республики уже были отмобилизованы 7-8 легионов, раскиданные по провинциям. Часть из них, вероятно, были переброшены в Италию, но не все. Рим просто не мог вывести войска из Испании и Азии без угрозы вызвать этим кризис, спровоцировав врагов на нападение. А теперь к этим легионам требовалось навербовать еще от 10 до 15. И это при том факте, что у вас треть Италии отвалилась и следовательно та половина армии, что формировалась из союзных контингентов лишилась львиной доли потенциальных призывников.
Еще больше ситуация осложнялась тем фактом, что Республика еле-еле восстановилась от потерь во время войны с кимврами, а теперь требовалось навербовать солдат едва ли не больше, чем на пике войны с германцами. В отличии от италиков, у которых была внятная цель войны, римский плебс, живший столетия бок о бок с италиками, был не очень воодушевлен войной со своими же. Это политики уже прикидывали в уме, как ловко они после пары побед взлетят по лестнице магистратур, а простому земледельцу от всего этого конфликта одни проблемы. Опыта гражданской войны, а Союзническая война фактически была именно таковой, еще ни у кого не было и потому римская мобилизация шла с огромными проблемами.
Сенату, столкнувшемуся с кризисом мобилизации, пришлось рассылать в ранге легата по регионам Италии уважаемых там людей, которые имели широкие полномочия для вербовки солдат. Именно в таком качестве в родном Пицене (да, там же где бушевало восстание) Помпей Страбон, используя личный аукторитас, деньги сената и свои собственные, навербовал себе легион и дальше всю войну держался особняком, фактически став главой ЧВК. Но так везло не всем и много где приходилось идти на чрезвычайные меры - вербовать вольноотпущенников. А это уже было неприятным звоночком - большая катастрофа с мобилизацией была разве что только во время войны с Ганнибалом, когда пришлось набирать в армию рабов, да во время войны с кимврами и тевтонами. И это Рим собственно еще воевать не начал, а кризис, готовый в любую минуту обернуться катастрофой, уже был.
Во-вторых, произошедшие события заставляли римлян серьезно опасаться того, что лояльные пока что общины италиков тоже могут восстать. Римляне были хоть и многочисленны, но италиков то было больше. Латинам и колониям латинского права, положим было терять от восстания куда больше, нежели другим, а значит риски их восстания минимальны. А вот остальные могли. В памяти ведь еще были свежи воспоминания, как часть юга Италии встала на сторону Ганнибала. Если заполыхает не только центральная Италия, но и север с югом, то Рим будет биться в окружении.
А потому сенат начал лихорадочно рассылать войска в гарнизоны общин, которые могли проявить нелояльность. Формально эти гарнизоны можно зачесть в общую численность армии Рима, но фактически они будут недоступной для боевых действий гарантией лояльности союзников и резервом на случай, если дела пойдут совсем уж скверно. В отличие от римлян, италики могли держать в городах минимальные гарнизоны.
А потому, формально, имея превосходство в численности войск на момент весны 90 года до н.э., Рим мог одновременно оперировать лишь частью этих сил, которые полностью были отмобилизованы лишь ко второй половине года. В результате инициатива в начале войны окажется в руках италиков.
Война
Пока италики готовились к боевым действиям, римляне занялись не менее важным делом - начали поиск виноватых. Естественно, что круг виновных в ситуации очертили довольно быстро - конечно же это сторонники погибшего народного трибуна Друза, ведь это точно они специально подогревали италиков. Уже 10 декабря 91 года до н.э., сразу после вступления в должность, народный трибун Квинт Варий Гибрида выдвинул законопроект Lex Varia о создании специального уголовного суда для преследования политиков, которые поощряли италиков к войне. Фактически на время войны это должен был быть единственный действующий суд.
Закон был поддержан консулами 91 года и легко прошел через комиции. После чего началось преследование всех ключевых членов партии Друза. Известно, что через суд прошли Гай Аврелий Котта (удалился в изгнание), Луций Кальпурний Бестия (удалился в изгнание), Квинт Помпей Руф (оправдан), Марк Антоний Оратор (оправдан), Марк Эмилий Скавр (оправдан). Но судя по всему жертв судебного преследования было куда больше, тем более, что Варий начал таскать в суд в принципе всех своих недругов. Естественно, что такая обстановка в Вечном городе не очень способствовала единству правящих элит, что довольно скоро даст о себе знать.
Что иронично, так как Варий совсем потерял чувство меры и начал использовать суд тупо для разборок со своими оппонентами, то это очень быстро надоело многим уважаемым людям. Поэтому в 89 году до н.э. новые консулы проведут закон об изменении принципа набора судей и полностью перетрясут их состав. После чего в суд имени Вария прилетит иск к Варию по обвинению в разжигании войны с италиками! Не выдержав такого позора, сабж добровольно удалится в изгнание.
Консулами 90 года до н.э., которым предстояло вести войну, стали Луций Юлий Цезарь (дядя Гая Юлия Цезаря) и Публий Рутилий Луп. Оба консула не блистали военными дарованиями, поэтому им обоим назначили в качестве легатов опытных военачальников. Среди прочих к Юлию попал Сулла, а к Рутилию - Марий. Жизненные пути бывшего подчиненного и командира давно разошлись: Сулла тяготел к движения оптиматов, тогда как Марий связал свою политическую карьеру со всадничеством. Для Суллы старт войны стал отличным подспорьем для продолжения карьеры - пара побед могли стать хорошим бонусом при выдвижении в консулы. Для Мария же ставки были больше - 60-летний старик мечтал вернуться в высший эшелон власти, скорее всего уже в последний раз. И единственным его вариантом снова получить консулат - были одержанные им победы, чтобы напомнить всем кто тут “третий основатель Рима”. Эти соображения, позволяют некоторым исследователям выдвигать предположение, что Марий вполне мог сам и разжигать эту войну, но доказательств нет.
С противной стороны командующими армий стали консулы италиков Квинт Поппедий Силон - лидер племенной общности марсов и Гай Папирий Мутил - лидер самнитов. Первый командовал северным фронтом, второй южным. В отличии от римских консулов оба были опытными военачальниками и отлично понимали, что ключ к успеху всего предприятия - захватить инициативу в самом начале и давя по всем направлениям, заставить многие из лояльных Риму общин перейти на сторону восставших, вселив неуверенность в римлян. При этом Республике, чей козырь - это выстроенная система управления армиями, навязывался стиль действий выгодный италикам: атаки небольших отрядов “растопыренными пальцами” римлянам пришлось бы купировать точно такими же отрядами, дробя армии вынужденные вести оборону или наступление на десятках направлений одновременно. Таким образом собственную слабость италики превращали в проблему для римлян.
Почему римляне не могли бить италиков по частям? Потому что им жизненно важно было удержать или захватить ключевые города, прикрывающие пути снабжения. И приходилось дробить и так не самые большие силы на небольшие отряды, каждый из которых имел собственную задачу. При том уровне развития военного дела, координация действий множества отрядов была делом крайне сложным и из-за недостатков разведки и скорости передачи информации кошка и мышка нередко могли поменяться местами буквально в одночасье. Для привыкших бить врага в генеральных сражениях римлян такая полупартизанская война была крайне неприятна и неудобна - Югуртинская война тому в доказательство. Тем более, что италики сходу взяли инициативу в свои руки.
Восставшие открыли боевые действия, вероятно, еще зимой, атаковав поселения с небольшими римскими гарнизонами. Весной же начались нападения на прикрывающие ключевые дороги латинские колонии. Не смотря на переброску в них гарнизонов, многие колонии не смогли оказать длительного сопротивления и были взяты. Исключением являлись Эзерния, Ацерры и Альба Фуцинская, которые были осаждены, а попытки римской деблокады отбиты с тяжелыми потерями для последних. Но главный успех этой первой фазы войны был в продвижении италиков в Кампанию - с взятием города Нолы Рим был отрезан от юга Италии. В плен к италикам попало множество римских солдат, которых после казни офицеров восставшие зачислили к себе в войска.
Карты пришлось делать самому, так как ничего вразумительного найти не удалось. Вышло не очень красиво, но надеюсь, что наглядно
Новости, приходившие в Рим, были мрачными. Попытки деблокады Эзернии и Ацерр на южном фланге в первой половине года закончились болезненными поражениями. Хотя противник и вынужден был остановить наступление на юге, сосредоточившись на осаде городов, тем не менее и римляне не могли никак изменить ситуацию. Да, время играло против италиков, но после взятия Эзернии и Ацерр италики могли вновь перейти в наступление на широком фронте.
На севере ситуация тоже была безрадостной. Сначала на переправе через реку Толен италики разгромили армию консула Рутилия, сам командующий погиб. Потом, спустя месяц, сменивший Рутилия Квинт Сервилий Цепион (сын одного из авторов араузионской катастрофы) также был разгромлен Поппедием Силоном, обманутый ложной сдачей в плен его армии. Кроме того был разбит Помпей Страбон, выведенный на некоторое время из игры. Победа, одержанная Марием над убийцами Рутилия, была, вероятно, единственной в первой половине года позитивной новостью с этого фронта.
На фоне столь мрачных новостей в Риме начало меняться мнение насчет необходимости этой войны. Ситуация на фронте в любой момент могла качнуться вновь в сторону италиков, эмиссары которых активно вели переговоры о присоединении к ним общин севера и юга полуострова. Потери, которые несли обе стороны, ослабляли Республику, ничего не давая ей взамен. Пока тихонько, но даже среди упертых консерваторов, началось обсуждение, что может быть стоит ради стабилизации ситуации дать италикам то, чего они хотят? Не сейчас, когда это будет воспринято, как слабость или даже отчаяние, но когда чаша весов качнется в сторону Рима. Ведь, даже если Республика победит, то проблема никуда не денется. Кровь пролитая италиками будет и дальше отравлять их отношения с Римом и через 10, 20 или 30 лет все может повториться в еще более кровавом виде. Это все пока были досужие рассуждения, потому что надо было сначала повернуть ход войны в свою сторону.
Так как северный фронт был в июле 90 года до н.э. в худшем положении, то именно туда был перенесен фокус внимания. Командование войсками действовавшими здесь было передано Марию, в усиление которому с юга перебросили Суллу. Старый тандем снова был вместе, хотя скорее всего оба полководца испытывали друг от друга скорее дискомфорт. Но как и в прежние времена они смогли одержать долгожданную убедительную победу - в районе Фуцинского озера римляне в крупном сражении разгромили армию Поппедия Силона. Это сражение стало не только первым крупным поражением италиков, но и частью куда более хитроумного замысла Мария - рассечь территорию восставших на две группировки и давить их по отдельности: после победы над марсами армии Мария и Суллы двинулись на восток к побережью и к концу года рассекли группировки противника.
Воспользовавшись ослаблением сил марсов, составлявших костяк северной группировки италиков, Секст Юлий Цезарь начал наступление на город Фирмы, где засел со своими войсками Помпей Страбон. Тот же не дожидаясь подхода своих ударил по осаждающим и настолько успешно отбросил их, что в октябре сам осадил столицу марсов - город Аскул в Пицене (не путать с апулийским Аускулом - это два разных города). Это достижение позволило Помпею выдвинуть заявку на консульство 89 года до н.э. и выиграть выборы вместе с Луцием Порцием Катоном.
Благодаря победе Мария и Суллы при Фуцинском озере ситуация на фронте резко переменилась, хотя о скором окончании войны было еще рано говорить. Очевидно, что избранная Марием стратегия оправдалась, но далее услуги заслуженного полководца оказались Республике не нужны и даже опасны. Мало кто в сенате хотел видеть возвышение Мария, так как отлично помнили, как тот 6 раз подряд занимал консулат, вопреки всем республиканским традициям. А потому Мария лишили командования, вероятно сославшись на его старость, и отправили в отставку, как все надеялись уже навсегда. А вот Сулла, один из героев летней кампании продолжил набирать очки популярности, воюя на юге.
Марий, после отстранения будет демонстративно ходить на Марсово поле и тренироваться с новобранцами, чтобы показать ложность утверждений, что он старик и ни на что не годен. А параллельно готовиться к реваншу
Тем временем консул Луций Юлий Цезарь, понимая, что лучшей возможности может и не быть, выдвинул законопроект Lex Iulia de civitae с предложением о наделении полным римским гражданством всем общинам италиков, которые сохранили лояльность или сдались Риму на данный момент. Закон устанавливал, что общины должны сами решить хотят они римское гражданство или сохранить свое прежнее. Для исключения недовольства старых граждан все новые граждане зачислялись только в 8 триб (непонятно в уже существующие трибы 8 из 35 триб или новые), которые голосовали последними, что позволяло ограничить их влияние на политику.
Этот закон позволил пошатнуть позиции италиков в войне за умы колеблющихся общин. Тем не менее остановить войну он тоже не мог - никаких гарантий того, что римляне в случае прекращения войны примут всех побежденных в римское гражданство не было. Равно как и гарантий, что лидеров мятежа не будут преследовать. А потому война продолжалась. Чаша весов серьезно качнулась в сторону Рима, но было все еще решительно непонятно - не качнется ли она обратно в следующем году. 665 год от основания Рима (89 год до н.э.) обещал быть интересным.
Битва италиков и римлян (италиков можно определить по щиту с быком)