Серия «F1 - королева автоспорта!»

Витантонио Льюцци был одним из первых гонщиков «Ред Булл», но его пребывание в команде было задолго до их победных дней в чемпионате, и он также выступал в «Формуле-1» с «Торо Россо», «Форс Индией» и «ХРТ», прежде чем повесить шлем на гвоздь.

Итальянец, который сейчас работает стюардом в «Формуле-1» и управляет собственной сетью ресторанов, являлся гостем в подкасте Beyond The Grid. Дальше пойдет его текстовая версия.

Том Кларксон: Тонио, спасибо, что уделили время. Очень здорово видеть вас на шоу. Ваши отношения с «Формулой-1» изменились с годами. Сегодня вы — пилот, ставший стюардом «ФИА». Как живётся прежде всего пилоту-стюарду?

Витантонио Люцци: Я должен сказать, что это совсем другое. Это были огромные перемены. Конечно, раньше я предпочитал пилотировать болид, потому что люблю адреналин в своей жизни. Но я должен сказать, что этот шаг стал большой переменой в моей карьере, и, находясь по другую сторону стола, это довольно интересно, потому что показывает, как много инструментов было у людей, чтобы судить нас.

Теперь я вижу с другой стороны, почему я дискутировал со стюардами в прошлом и почему много раз они могли быть правы, ведь у них было так много инструментов для анализа. Должен сказать, мне нравится эта позиция. Мне нравится возвращаться на трассу, в паддок, где я вырос, и это всегда приятное чувство, потому что «Формула-1» — это моя жизнь.

ТК: Когда вы видите происшествие на месте, можете ли вы сразу сказать, кто виноват?

ВЛ: Довольно быстро. Должен сказать, что 90% идей я реализую быстро. Как я уже говорил, у нас есть много инструментов для анализа аварии: там есть камеры, есть радиосвязь между пилотами и инженером, есть телеметрия. Множество инструментов, которые действительно важны, чтобы увидеть движение или то, как происходит авария, и что думает пилот или что он делает в болиде.

Мы быстро анализируем все эти детали, так как в нашей комнате работают действительно профессиональные люди, которые делают все очень быстро и помогают нам вынести решение в кратчайшие сроки. Но иногда, конечно, в начале аварии я уверен в результате, но потом, со всеми ракурсами и радиосвязью, мое мнение меняется.

ТК: Это действительно интересно. А гонщики, когда заходят в комнату стюардов, пытаются пустить вам пыль в глаза или не беспокоятся, потому что знают, что вы гонщик и умеете читать ситуацию?

ВЛ: Мы пилоты, поэтому всегда находим оправдание тому, что произошло. Они все продолжают пытаться. В основном честно, некоторые пытаются играть в игры или играть в политику. Когда они объясняют, они стараются быть умнее. Но, в конце концов, мы довольно быстро это понимаем, потому что занимаемся тем же видом спорта, что и они.

Мы слушаем, что они говорят. Мы учитываем это, прежде чем принять решение. Мы делимся нашей информацией. Стюард-консультант в основном занимается анализом аварии, но затем мы вместе решаем окончательные последствия.

ТК: А что насчет твоей карьеры, Тонио? Как ты вспоминаешь «Формулу-1»? Ты проехал 80 гонок, набрав 26 очков. Я пережил все эти гонки из медиацентра, и мне казалось, что это случай не в том месте, не в то время. Ты согласен?

ВЛ: Да, вы взяли слова из моих уст. Я определенно был одним из счастливчиков, попавших в «Формулу-1», потому что в мире их всего 20, и мне очень повезло, что я достиг этой цели. Но, конечно, как вы говорите, в моей карьере у меня были хорошие шансы, потому что я работал с хорошими командами, но всегда был в нужном месте не в то время, потому что я всегда был тем, кого я называю «стартапом» всего.

Я был в «Ред Булл» в их первый сезон, в «Торо Россо» в их первый сезон и в «Форс Индии» в первый сезон, а в «ХРТ» во второй. Каждый раз я был одним из гонщиков, помогающих развитию команды. Как и в любом бизнесе, когда они начинают добиваться результатов, завоевывать очки и деньги, вовлеченность в дела команды становится все больше и больше, и нередки случаи, когда в команду проникает политика, потому что внутри команды появляется больше интересов.

Я всегда был очень слаб в этом. По сути, я был гонщиком, который хотел выкладываться на 110% на каждом круге квалификации, тренировок и гонки. Я всегда был самим собой, и, возможно, это мне не помогало, потому что я всегда говорил все, что чувствовал. Это было очень обидно, потому что я думаю, что мы каждый раз показывали действительно хорошие результаты, действительно большие возможности, но политика меня не поддерживала.

ТК: Когда вы думаете о себе как о гонщике, что, по вашему мнению, является вашей самой сильной стороной?

ВЛ: Скорость. Определенно моя скорость. В моей карьере у меня были такие напарники по команде, как Даниэль Риккардо, Себастьян Феттель, гонщики, которые были чемпионами или выиграли много гонок. Они были моими напарниками, но я всегда был очень быстр и без проблем соперничал с ними с точки зрения чистой скорости. Но, в конце концов, моя карьера пошла по другому пути, и это досадно, потому что я чувствовал, что мог бы дать гораздо больше спорту и себе. Я не могу сказать, что это не сработало, потому что это была вполне достойная карьера, но она могла бы быть намного лучше.

ТК: Технически ты был силен?

ВЛ: Технически я был действительно силен. Я действительно хорошо разбирался в разработке машины. Меня много раз использовали в «Ред Булл», когда я был пилотом «Торо Россо», для проведения тестов в 2006 и начале 2007 года. Я много работал в аэродинамической трубе со своим инженером, потому что мне нравится аэродинамика. Мне нравится техническая сторона, и раньше мне нравилось участвовать в разработке автомобиля, а это нравится не каждому пилоту.

Но для меня техническая сторона разработки машины была частью полноценного гонщика, и мне очень нравилось проводить время в аэродинамической трубе, особенно с «Форс Индией», потому что я провел с ними много времени в Англии. Это то, что я действительно люблю.

ТК: Когда вы были ребенком, вы увлекались наукой?

ВЛ: Нисколько. Я не могу сказать, что я был лучшим в школе, потому что это не так. Но мне всегда было любопытно. Мне всегда нравилось доводить себя до предела. Раньше я вообще любил самолеты, но никогда не думал, что когда-нибудь стану гонщиком «Формулы-1», потому что я играл в футбол, как все итальянцы в детстве.

Я просто увлекся техническим развитием, когда работал с картингом, потому что, когда я водил машину, мне нравилось следить за своей механикой, понимать изменения в машине, понимать, почему что-то происходит, когда вы меняете заднюю ось, шасси, угол развала — все это действительно технические вещи. Раньше мне было любопытно понять, что происходит в машине и что я чувствую в машине во время вождения.

ТК: Что ж, Тонио, ты был блестящим гонщиком в картинге, и я хочу поговорить об одном чемпионате мира конкретно. Это было в 2001 году в Керпене. Михаэль Шумахер участвовал в той гонке, и ты его победил! Какие у вас воспоминания об этом?

ВЛ: Я думаю, что это был самый важный день в моей карьере, потому что он сделал меня самым известным чемпионом мира по картингу в истории благодаря Михаэлю Шумахеру, который приехал с нами гоняться в те выходные на своей домашней трассе. Я выиграл там чемпионат и прославился на весь мир, потому что был парнем, который победил Шумахера. Это был потрясающий день и большая перемена в моем менталитете.

Вначале я думал, что он придет и украдет нашу славу, потому что мы боролись за чемпионство, а он пришел, и никто о нас не позаботился. Мы были частью этой гонки в Керпене. Но затем, работая рядом с чемпионом мира «Формулы-1», я понял, насколько профессиональным нужно быть в душевном состоянии, чтобы развиваться как гонщик «Формулы-1».

Вы действительно видели страсть и сосредоточенность, которые были у Майкла в глазах, когда он вел машину, даже просто на картинге. Это произвело большой переворот в моей голове, потому что я подумал, что если я хочу стать похожим на него, мне нужно стать намного более сосредоточенным и работать намного усерднее. Это дает вам представление о том, как сложно стать гонщиком «Формулы-1».

ТК: Много ли вы с ним общались в те выходные?

ВЛ: Действительно мало. Его окружали сотни людей, и с ним было трудно разговаривать. Конечно, мы немного пообщались на подиуме, и я должен сказать, что мы стали там немного друзьями, потому что после того, как мы виделись в других случаях, и когда я приехал на «Формулу-1», очевидно, для меня это был герой, и он очень уважал меня из-за того события в картинге.

Раньше он любил картинг, и я думаю, он меня очень уважал, потому что знал, что картинговый гонщик – это важный ориентир, позволяющий оценить уровень гонщика. Майкл особенно часто катался на картинге в Италии, и мы вместе участвовали в нескольких мероприятиях и благотворительных гонках. Это было потрясающе, потому что между нами было много уважения.

ТК: Что эта победа в 2001 году сделала для вашей карьеры?

ВЛ: Конечно, это кардинально все изменило. Возможно, я был самым быстрым гонщиком, перешедшим из картинга в «Формулу-1», потому что в итоге я выиграл этот чемпионат в октябре или ноябре 2001 года. А в сентябре или октябре 2002 года я тестировал «Уильямс» в Валенсии. Этот переход был действительно коротким.

В тот день в Керпене был Джонатан Уильямс, сын сэра Фрэнка, и мы начали говорить о будущем. Он следил за мной какое-то время, потому что был увлечен картингом и смотрел на молодые таланты. Он начал следить за мной в том же 2001 году, и как только я выиграл чемпионат, мы начали говорить о потенциальных тестах в 2002 году.

ТК: Можете ли вы рассказать нам немного больше о тех первых тестах «Формулы-1»? Ноябрь 2002 года, девять месяцев после того, как вы выиграли чемпионат мира по картингу. Вы едете в Валенсию. Вы чувствовали себя готовым к болиду?

ВЛ: Я думаю, что когда ты так молод, ты хочешь выйти за свои пределы. Никогда не думаешь, готов ты или нет, ты просто идешь. Вы просто садитесь в машину и едете. Физически я был определенно не готов, потому что помню, что в конце одного дня тестирования я даже не мог есть, потому что одной рукой держал голову высоко, а другой клал еду в рот, потому что у меня была повреждена шея.

Думаю, я проехал 74 круга за день, поэтому физически мне было тяжело. Думаю, это также стало результатом моего выступления, потому что я помню, что был очень быстр, довольно близок к Хуану-Пабло Монтойе. Затем, когда у него были новые шины, он опережал меня на восемь десятых или что-то в этом роде. Он мог держать шею, потому что был достаточно тренирован, а я не мог держать шею, поэтому я замедлялся в некоторых поворотах и терял время в этих конкретных поворотах. Это все из-за физики, так что определенно моя физическая сторона была не готова.

ТК: Тонио, когда ты только что закончил картинг, как ты исследуешь возможности болидов «Формулы-1»?

ВЛ: Вы просто пытаетесь и первые несколько кругов испытываете шок, когда садитесь в машину с уже почти тысячей лошадиных сил. Это было невероятно. Я помню чувство, которое испытал, когда на первых двух кругах дал газу. Я был потрясен. Я сказал: «Ух ты, это невероятно», и адреналин у меня был огромный. Но это то, что меня питает. Я живу за счет адреналина, и это дало мне еще больший стимул попробовать себя. Это было потрясающее чувство. После нескольких кругов это становится естественным. Круг за кругом вы приближаетесь к пределу, который, как вам кажется, никогда не наступит, потому что «Формула-1» кажется безграничной благодаря своим характеристикам.

ТК: Давайте перенесемся на год вперед. Вы только что провели свой первый сезон в «Формуле-3000», и вам предстоит еще одно испытание, на этот раз с «Заубером» вместе с Фелипе Массой. Чувствуете ли вы, что тогда вы лучше изучили возможности автомобиля, потому что у вас было гораздо больше опыта?

ВЛ: Определенно. Я определенно был гораздо более сильным человеком. За плечами у меня был год участия в «Формуле-3000». Физически она уже была гораздо тяжелее. Мои тесты в Хересе были мега-тестом, и мы ехали очень быстро. Но, к сожалению, они убили мою мечту в 07:30 утра, прежде чем мы прыгнули в машину.

По сути, в разговоре с г-ном Заубером они подтвердили, что в этом году за рулем должен сидеть Жак Вильнев. Это был год возвращения Вильнева после нескольких лет перерыва. Перед моими тестами мистер Заубер сказал мне, что мы собираемся провести тест, но места уже не было. Но я получил удовольствие от тестов, это был отличный опыт, и я благодарю «Заубер» за это.

ТК: Когда утром перед тестом вам говорят, что вы больше не претендуете на место, потому что оно есть у Вильнева, снимает ли это напряжение? Вас это злит? Как вы себя чувствуете?

ВЛ: Конечно, вы очень разочаровываетесь, потому что все, о чем вы мечтаете, рушится. Это не делает вещи проще. Может быть, в плане давления, потому что ты с меньшим количеством ошибок, поэтому тебе хочется больше стараться, ты получаешь больше удовольствия от теста.

Но, конечно, мир рухнул на меня утром в 07:30, когда мне позвонили, но, как я уже сказал, это был потрясающий опыт и часть обучения. Обидно, потому что я думаю, что та позиция в момент перехода в «Заубер», после прихода «БМВ», могла бы изменить мою карьеру. Но таковы реалии.

ТК: Что ж, смотрите, большой шанс появляется благодаря «Ред Булл». Когда вы впервые появились на радаре Дитриха Матешица?

ВЛ: С самого начала своей карьеры в гонках на одноместных болидах я всегда был частью семьи «Ред Булл». Я всегда буду благодарен Диди, потому что он был человеком, который осуществил мою мечту. Я всегда был в поле зрения Диди и был одним из его любимых гонщиков.

После того, что произошло с «Заубером», я думаю, он уже думал о проекте в «Формуле-1», покупке команды «Формулы-1». Он подумал, что для меня настало подходящее время присоединиться к проекту. Он хотел, чтобы я вел машину. Но очевидно, что когда я пришел в команду, то в ней уже был Дэвид Култхард, опытный гонщик, отвечающий за техническую сторону.

Мне и Кристиану Клину пришлось разделить это место, если вы помните, в 2005 году. Это решение он принял, потому что хотел дать мне, наконец, возможность водить машину, но тогда, к сожалению, это было неправильное решение для нас обоих. Мы оба очень старались для нашей карьеры, но было бесполезно провести четыре гонки, а затем выйти, чтобы дать шанс своему коллеге. Мы решили остановиться после первых нескольких обменов.

ТК: Могу я спросить вас немного больше о Диди Матешице, потому что я помню, что в то время вы описывали свои отношения с ним как отцовские. Когда вы сейчас вспоминаете об этом, чувствуете ли вы то же самое?

ВЛ: Определенно. Мы потеряли особенного человека, потому что у него было большое сердце. Он действительно вложил много страсти в свой бренд. «Ред Булл» – это огромная семья. Каждый раз, когда мы были вместе, это никогда не было похоже на деловой разговор. Он всегда был таким приятным человеком, очень дружелюбным, очень отзывчивым и готовым помочь вам во всем, что вам нужно. Он действительно был человеком с огромным сердцем, и я буду ему благодарен всегда. Очень жаль, что его здесь нет.

ТК: Без него вы бы добились успеха в «Формуле-1»?

ВЛ: Хороший вопрос. У меня было много раздвижных дверей. Я определенно был одним из молодых стрелков, вышедших из одноместных автомобилей, так что, возможно, у меня был бы шанс. Но он также поддержал меня в категории одноместных автомобилей, поэтому я не знаю, смогли бы мы с моим менеджером (только мы сами) найти других спонсоров, потому что автоспорт действительно дорог.

Вам нужна большая поддержка спонсоров. Когда я был моложе, у меня не было семейных денег, чтобы поддержать мое вождение, поэтому без «Ред Булл» я не знаю, попал бы я в «Формулу-1». Возможно, да, потому что я выигрывал все, что было в моей карьере. Все, что я делал, я делал правильно. Но никогда не знаешь, так как шанс выпадает лишь 20 пилотам.

ТК: Последнее слово о Диди Матешице. У вас был номер его мобильного? Вы могли позвонить ему в любое время?

ВЛ: В любое время!

ТК: Разве это не безумие? Большой босс «Ред Булл», одной из крупнейших компаний в мире, и ты, молодой двадцатилетний человек, можешь просто позвонить ему?

ВЛ: Да, у меня мурашки по коже, когда я вспоминаю об этом. Но так оно и было. Вот что я имею в виду, говоря о личном сердце. У него много тысяч спортсменов по всему миру, но он всегда рядом со своим брендом, со своими людьми. Он всегда был рядом с вами.

ТК: В сезоне 2005 года Дэвид Култхард был ведущим гонщиком, а вы с Кристианом Клиеном делили вторую машину, по крайней мере, первую половину года. Как вы с Кристианом общались? Обменивались ли вы данными или были гиперконкурентами друг с другом, желая превзойти другого?

ВЛ: Нет, на самом деле мы делились всем, потому что таков был менталитет команды. Мы заставляли всех троих, меня, Дэвида и Кристиана, дать больше команде, предоставить больше информации, больше данных и довести себя до предела. Между нами ничего не было скрыто.

Я и Кристиан уже были спортсменами «Ред Булл» вне «Формулы-1», так что мы были друзьями. После этого опыта в «Формуле-1» мы стали действительно хорошими друзьями. Очевидно, что когда мы садились за руль, то каждый из нас боролся за свою карьеру, потому что мы собирались на 110% достичь своей цели и получить место. Но потом, когда мы были с инженером в гараже, вне трассы, мы стали настоящими друзьями и помогали друг другу работать для одной цели. Возможно, это звучит странно, но он стал одним из моих лучших друзей в жизни. Кристиан для меня фантастический человек.

ТК: Вы говорите о том, что атмосфера в команде была очень открытой и честной, все двигались в одном направлении. Если отвлечься от темы, я очень хорошо помню, что «Ред Булл» тогда была командой-тусовщиком. Это отвлекало?

ВЛ: Думаю, я справлялся с этим довольно хорошо. «Ред Булл» уделяли больше внимания маркетингу, потому что это потрясающий бренд. В течение года было так много вечеринок, и, очевидно, как спортсмена «Ред Булл», они приглашали меня, и я шел туда. Но я думаю, что справлялся с этим довольно хорошо.  На трассе я был одним человеком. На вечеринке другим. Я думаю, что я был одним из лучших персонажей «Ред Булл», потому что я действительно был связан с брендом. Раньше мне нравился их менталитет, потому что я живу за счет адреналина, как «Ред Булл» со всеми их сумасшедшими видами спорта.

Поначалу было сложно, потому что, когда ты такой молодой, очевидно, ты видишь вечеринки, и все вокруг может тебя отвлекать. Но когда я снова переключался в гоночный режим, я был другим человеком. Я по-прежнему сильно отличался от других гонщиков внешне, но только потому, что хотел быть самим собой.

ТК: Тонио, ты продолжаешь говорить о том, что ты адреналиновый наркоман, и, учитывая все виды спорта, которыми занимается «Ред Булл», помимо автогонок, ты тоже всем этим занимался?

ВЛ: Да! «Ред Булл» заставил меня почувствовать себя ребенком на шоколадной фабрике!

ТК: Какой самый крутой поступок вы совершили?

ВЛ: Они заставили меня водить мотоцикл MotoGP, и теперь я могу признаться, что единственным мотоциклом, на котором я ездил до этого времени, был большой скутер. Они организовали полдня в Сильверстоуне на мотоцикле Suzuki 600. Это был мой единственный опыт перед тестами MotoGP в Валенсии. На самом деле это тоже прошло неплохо, потому что я отставал от поула всего на 11 секунд.

Я также управлял акробатическим самолетом. Это некоторые вещи, которые я всегда буду помнить в своей жизни. Я также пытался организовать прыжок без парашюта, потому что именно это я имею в виду, говоря о жизни за счет адреналина. Я прыгал с парашютом в четверг перед гонкой «Формулы-1» в Спа!

ТК: О боже мой, идеальный пилот «Ред Булл». Смотри, твой напарник по команде в 2005 году Дэвид Култхард. Давай поговорим о нем. Насколько легко было работать с Дэвидом и чему больше всего вы у него научились?

ВЛ: Самое большое, чему я у него научился, — это самоотдаче в команде, потому что он действительно профессиональный гонщик. Я думаю, что он - идеальный образ гонщика. Он был очень строг, очень методичен в работе с командой. Он знает, как разговаривать с людьми. Говорить, что он политик, может показаться странным, но он знает, как разговаривать со СМИ, с руководителями команд.

Он знает, как поставить себя в выгодное положение. Некоторые гонщики действительно хорошо умеют разговаривать с кем-то. Некоторые вообще не умеют разговаривать, они просто пилотируют. Он также очень хорош в маркетинге и политике. Этому я всегда хотел у него научиться, но так и не достиг этой цели.

ТК: Мне кажется, что, зная то, что вы знаете сейчас, в 43 года, если бы вы вернулись и снова продолжили свою карьеру в «Формуле-1», возможно, именно этот аспект вы могли бы изменить?

ВЛ: Определенно. Нужно знать, как вести себя с людьми, и иногда это трудно принять, но нельзя говорить все, что думаешь. Иногда нужно фильтровать то, о чем думаешь. Это было проблемой, у меня никогда не было фильтра в свое время.

ТК: В конце 2005 года мечта о «Ред Булл» закончилась. Тебя перевели в молодежную команду «Торо Россо». «Минарди» только что купили и переименовали. Насколько интересным для вас был этот проект?

ВЛ: Я чувствовал себя просто великолепно. После того, что произошло между мной и Кристианом в 2005 году, Диди сказал мне: «Тонио, не волнуйся, в следующем году мы думаем о покупке команды «Минарди». Мы хотим создать полноценную итальянскую команду, базирующуюся в Италии, с тобой в качестве основного гонщика». Я чувствовал себя очень привилегированным, и это было удивительно для меня. Наконец-то я осуществил свою мечту - проехать полный сезон в составе команды «Формулы-1» и стать частью большого проекта.

Я не мог выбрать лучшей команды для начала полного сезона. Команда продолжала расти, улучшала условия, количество людей, а люди в Италии были просто потрясающими. Группа людей, пришедших из «Минарди», была удивительной группой трудяг, которые страстно любили автоспорт и «Формулу-1». У меня до сих пор много друзей из «Альфа Таури», с которыми я вижусь на трассе. Удивительно видеть, сколько страсти они вкладывают в спорт.

ТК: Насколько хорош был тот первый болид «Торо Россо»?

ВЛ: В первый год нельзя ожидать слишком многого. У нас также был V10 с меньшей мощностью, потому что мы не могли создать двигатель V8, как все остальные, поэтому мы ездили с V10 с меньшей мощностью и меньшими оборотами. Обороты были на четыре-пять тысяч меньше, чем должны быть. В общем, он был слабее, чем все остальные. Но это был интересный первый год. Это был хороший опыт для команды и для меня. Мы также провели несколько хороших гонок. Жаль, что мы потеряли подиум в Монреале. У нас было несколько случаев, когда мы могли финишировать в очках, мы набрали несколько очков в паре гонок, но мы могли добиться гораздо большего.

ТК: В конце 2007 года вы покидаете «Торо Россо», в 2008-м становитесь тест-пилотом «Форс Индии», а в 2009-м, когда Джанкарло Физикелла переходит в «Феррари» на последние пять гонок, вы получаете право выступать за команду. Первая гонка была в Монце, и это был еще один упущенный подиум…

ВЛ: К сожалению, еще один... Кажется, что каждый раз, когда я был близок к подиуму, происходило что-то темное. Первая гонка с возвращением в машину, Монца. На свободных практиках в пятницу было видно, что я быстро возвращаюсь в ритм. В субботу в квалификации я сразу же был быстр. В то время мы квалифицировались с тем топливом, с которым должны были начинать гонку. Я оказался в третьем сегменте, я был очень рад. Машина была идеальной, я чувствовал себя хорошо и хотел завоевать поул. Кажется, что это мечта, но я действительно чувствовал себя хорошо, и машина была просто потрясающей.

Потом я услышал по радио, как Виджай Маллья говорит: «Тонио, я верю в тебя, ты должен ехать с полным баком по стратегии одного пит-стопа». Я говорю: «Нет, пожалуйста, Виджай, позволь мне ехать с двумя остановками. По крайней мере, тогда мы сможем бороться за поул». Он говорит: «Нет, Тонио, мы верим в тебя. Ты должен ехать с одной остановкой. Мы поставили Адриана Сутиля на вторую строчку, а ты должен ехать с одним пит-стопом». Может быть, иногда я бываю слишком мягким, но я всегда был очень благодарен за ту позицию, которую они мне дали.

Я все равно провел потрясающую квалификацию, потому что занял седьмую строчку с полным баком. В гонке мы тоже начали догонять друг друга, и после пит-стопа у меня было 17 кругов до конца. Я был на третьей строчке. Моя последовательность и скорость были на уровне подиума, но затем проблема с коробкой передач остановила меня за 15 или 16 кругов до конца. Это был действительно еще один мрачный день, хотя все было идеально до последних 15 кругов.

Коробка передач отказала, и именно такие вещи меняют твою жизнь, меняют твою карьеру. Когда ты оказываешься на подиуме, ты попадаешь в другую группу гонщиков. У меня было несколько шансов, четыре или пять раз, оказаться на подиуме. Но по какой-то причине машина всегда ломалась. Может быть, машина всегда не хотела видеть меня на подиуме. Мы не знали, в чем причина, но было очень обидно, потому что именно такие результаты могут изменить ваше будущее и вашу карьеру.

ТК: Отмотаем время на пару лет назад. В Китае 2007 года вы получили в напарники Себастьяна Феттеля. Как вы притерлись к Себастьяну? Какие у вас воспоминания о том, как вы были его партнером по команде?

ВЛ: Очень хорошие. Себастьян был интровертом, когда пришел в «Формулу-1». Он был очень, очень молод, а мы были совершенно разными людьми. У нас были разные характеры и отношение. Я был молодым и диким, а Себастьян, по сравнению со мной, был более спокойным. У него был более прямой взгляд на вещи. Даже несмотря на то, что он работал с адреналиновым брендом «Ред Булл», у нас был совершенно разный подход к команде, к фанатам, к бренду.

Я всегда считал, что Себастьян потрясающе умеет создавать вокруг себя команду. У него было много общего с Михаэлем Шумахером в плане метода работы на трассе. Он отлично умел располагать к себе людей, убеждать их в правильности своих действий. Он очень сильно тащил за собой команду, и это одно из его качеств и характеристик, которые я очень уважаю.

ТК: Он сразу же стал быстрым?

ВЛ: Он был в порядке. Поначалу он не был безумно быстр, особенно в тот год, когда мы были партнерами по команде. У меня никогда не было проблем с темпом. У меня никогда не было проблем со скоростью. Это всегда было моим главным качеством, но он определенно был очень хорош в том, что оказывался в нужном месте в нужное время, в стратегии и выборе шин. Я думаю, он родился под правильной звездой, потому что удача всегда шла ему навстречу. Но вы сами создаете свою удачу, и в этом он всегда был очень хорош.

ТК: Учитывая, что вы могли сравниться с ним в скорости, насколько вы были разочарованы тем, что в конце года вас выставили за дверь?

ВЛ: Супер разочарован. Сверхразочарован. Это было решение Герхарда Бергера, потому что он хотел, чтобы я ушел из команды. В то время он вместе с господином Матешицем был совладельцем «Торо Россо».

ТК: Почему Герхард Бергер хотел, чтобы вы ушли? Кажется, это не имеет смысла, по крайней мере, на бумаге?

ВЛ: Потому что в то время он наседал на Себастьена Бурде. Когда я получил бумагу, в которой говорилось, что я больше не буду пилотом «Торо Россо», я был очень удивлен и шокирован, потому что у меня был очень хороший год и очень хорошие результаты. Я совершенно не ожидал этого, поэтому был очень зол. Но было совершенно ясно, что это было сделано ради других интересов, которые были в команде из-за идей и проекта Герхарда. Но мы сотрудники, и они сами решают, что им делать со своей командой.

ТК: Ожидали ли вы, что Диди Матешиц будет бороться за вас?

ВЛ: Я понял, почему он этого не сделал, потому что он был тем человеком, который поставил Феттеля вместо Скотта Спида, так что он решал за 50% команды в течение года. Остальные 50% он оставил Герхарду, потому что был его совладельцем. Вот почему мое пребывание в «Торо Россо» закончилось.

Хельмут Марко предложил мне место тест-пилота в «Ред Булл» на 2008 год, но предложение от «Форс Индии» в то время было очень хорошим. Это был четырехлетний контракт, и я был очень зол из-за ситуации с Герхардом, поэтому мне не хотелось оставаться. Теперь это в прошлом, как я уже сказал, я буду вечно благодарен Матешицу за поддержку во всем, но определенно моим препятствием в продолжении сотрудничества с «Ред Булл» был Герхард.

ТК: Итак, ваша последняя команда – это «ХРТ» в 2011 году. Это не было конкурентоспособной ситуацией. Командой управлял ваш бывший босс по «Ф3» Колин Коллес. Что привлекает такого парня, как вы, который очень быстр, ехать и просто быть сзади?

ВЛ: Мое место в «Форс Индии» занял Пол ди Реста. Они обняли меня в конце рождественской вечеринки, а затем 4 января я получил письмо, что не буду их гонщиком в 2011 году. Я был шокирован, и то, как это произошло, мне не очень понравилось. Но это снова часть бизнеса.

Так что в январе я оказался без места. Сезон должен был скоро начаться. Я не знал, что делать. Других свободных мест не было, а в больших командах не было даже места тест-пилота. Мистер Коллес всегда был тем человеком, который верил в меня. Он привел меня и в «Форс Индию». Он всегда будет одним из тех, кому я всегда буду благодарен. Он предложил мне этот шанс, и для меня это был как переходный год, когда я мог попытаться договориться о позиции на будущее. Я решил воспользоваться этим шансом. Они были очень милыми людьми, и это был хороший год. Я не могу сказать, что мне понравилось управлять машиной. Это был действительно трудный сезон, потому что машиной было очень сложно управлять. Но я думаю, что мы приложили большие усилия по ходу сезона, сделали большой шаг вперед.

Я чувствовал себя частью хорошей среды, где были возможности для улучшения, не для того, чтобы стать чемпионом мира, но, возможно, для улучшения. Тем временем я вел переговоры с «Рено» и другими командами, но ничего не вышло. Когда ушел владелец мистер Карабанте, внутри команды произошли политические изменения, и я сдался, потому что ситуация была слишком запутанной. Я решил остановиться и попробовать другие пути.

Ставим лайки, подписываемся!

Продолжение здесь!

В 1977 году команда «Лотус» обошла своих соперников по «Формуле-1», применив дизайн с граунд-эффектом. Как отмечает Марк Хьюз, существуют четкие параллели между предвидением Колина Чепмена и тем, что происходит в «Ред Булл» сегодня.

Колин Чепмен был очень раздражен. Он опоздал на Гран-при Бельгии 1977 года на день, и во время пятничной квалификации, в отсутствие Чепмена, Марио Андретти проехал круг на 1,54 секунды быстрее всех остальных. Чепмен попенял Андретти за то, что тот раскрыл степень преимущества машины. Ведь все сразу попытаются понять в чем секрет Lotus 78.

Его секрет, конечно же, заключался в граунд-эффекте. Об этом можно было догадаться только по необычной форме «Лотуса», но для понимания которого нужно было хорошенько изучить его внутренности. Таким образом, этот секрет не сразу удалось расшифровать. В подходящих обстоятельствах, например, в Зольдере, где Андретти завоевал поул, 78-й оказался в другой лиге по сравнению со своими соперниками 1977 года.

Только что был сделан следующий большой технологический скачок в эволюции «Формулы-1». Поэтому можно было ожидать, что в 1978 году на решетке будет полно копий. Однако этого не произошло. Тони Саутгейт, участвовавший в программе Lotus 78, создал Shadow DN9 и Arrows FA1 с граунд-эффектом (один и тот же дизайн для двух разных команд).

Харви Постлетуэйт подарил нам характерный Wolf WR5 с радиатором в передней части кокпита. И это было все. Это были единственные две конструкции с граунд-эффектом, конкурировавшие с Lotus 79, завоевавшим титул в 1978 году. Ни одна другая команда не приблизилась к граунд-эффекту, несмотря на очевидно огромный потенциал и несмотря на то, что наблюдала за выступлениями «Лотуса» до 1977 года.

«Феррари» и «Брэбем» в любом случае помешала неподходящая форма их оппозитных 12-цилиндровых двигателей, но даже в этом случае Мауро Форгьери из «Скудерии» сказал тогда, что он не убежден, что граунд-эффект вообще реален! Главный дизайнер «Брэбема» Гордон Мюррей вспоминал: «Никто точно не знал, что они использовали. Мы все еще пытались это понять». Другие, в том числе Патрик Хэд из «Уильямса», заявили, что хотели бы получить более полное представление об этом, прежде чем приступать к такому дизайну (который пару лет спустя материализуется как FW07). Лишь в 1979 году, через два года после того, как «Лотус» показал путь, мы увидели стартовую решетку, полную машин с граунд-эффектом.

Секрет «Лотуса»

Нижняя часть радиаторов, скрытых в боковых понтонах Lotus 78, помогла сформировать эффект Вентури (под желтой заштрихованной областью). Ближайшая к земле точка, пытаясь сжать поток воздуха, увеличивает его скорость, что, в свою очередь, снижает давление, а задний диффузор постепенно возвращает поток воздуха к атмосферному давлению, усиливая эффект низкого давления впереди и предотвращая высокое сопротивление, которое иначе возникало бы на задней части, где поток высокого давления над кузовом встречается с потоком низкого давления под кузовом. Чем круче наклон диффузора, тем быстрее воздух проникает через узкое место. Уплотнение боковой части с помощью скользящих «юбок» позволило защитить это низкое давление, эффективно притягивая автомобиль к дороге.

Перенесемся в 2022 год, первый год действия новых правил (после 39 лет введения в действие автомобилей с плоским днищем), и Red Bull RB18 выиграл все, кроме пяти, из 22 гонок. Он был явно более эффективным, чем другие машины, но какой же секрет конструкции давал такое преимущество? Это было не сразу очевидно. Ситуация еще больше замутилась тем фактом, что два его ближайших конкурента в лице Ferrari F1-75 и Mercedes W13 заметно отличались друг от друга. Но были и другие, более медленные машины, внешне очень похожие на «Ред Булл».

Тем не менее, можно было с уверенностью ожидать, что в 2023 году, когда команды, полные умных конструкторских и инженерных мозгов, получат возможность наблюдать и учиться у RB18, преимущество «Ред Булл», по крайней мере, сократится. Вместо этого оно увеличилось. До такой степени, что RB19 установил новые рекорды достижений в истории чемпионатов мира. Выиграв Гран-при Италии, Макс Ферстаппен увеличил рекорд по количеству побед подряд для одного гонщика до 10, а для команды - до 15. RB19 оказался буквально непобедимым.

Есть параллели в том, сколько времени потребовалось соперникам, чтобы понять и догнать прорыв «Лотуса» в 70-е годы, и преимущество «Ред Булл» в первые два года новой формулы 2022-23 с граунд-эффектом. Но факторы, определяющие эти два сценария, совершенно разные.

В 1977 году «Лотус» вошли в новое измерение, используя какую-то странную новую силу. Конечно, это была всего лишь физика, но для остальных она могла быть и магией. Такие вещи были возможны в эпоху, когда техническая свобода была неограниченной. В эпоху «Ред Булл» все наоборот: очень ограниченная техническая свобода, но огромные финансовые ресурсы.

Так что если Питер Райт и Чепмен смогли продумать свой путь к созданию совершенно нового типа автомобиля, даже переопределив, что такое болид «Формулы-1», то четыре десятилетия спустя техническая команда «Ред Булл» под руководством Эдриана Ньюи работала в рамках правил, определяющих практически каждое измерение. Ключом к преимуществу в таких условиях было найти и распутать маленькую ниточку, ведущую к огромной скрытой пещере производительности. В то время как во времена Чепмена эти пещеры были широко открыты и только и ждали того, у кого хватит воображения, чтобы войти в них.

В беседе с Райтом для статьи в Motor Sport в 1998 году он вспоминал: «Работа действительно началась, когда я работал в БРМ в конце 60-х с Тони Раддом. Мы начали строить машину с крыльями, но у нее не было «юбок», и она, вероятно, не очень хорошо работала». Но туннели Вентури в днище были.

Когда Чепмен поручил Райту и Радду вернуться к основам концепции 78-й модели, они обратились к идее, которую рассматривали в «БРМ». Ключевое значение имело то, как изолировать стороны туннелей, чтобы создать мощный перепад давления. «Мы немного нервничали по поводу того, что нам разрешат запустить, - вспоминает Райт, - и поэтому сначала попробовали сделать это с помощью прорезей. Они действительно не сработали. Но мы нашли прецедент использования «юбок», и они оказались гораздо более эффективными». Когда движущийся ремень в аэродинамической трубе сорвало со своих направляющих, они поняли, что на что-то напали. Разрешение «юбкам» скользить вверх и вниз, чтобы всегда было физическое прилегание к дороге, привело к тому, что показатели прижимной силы зашкаливали. «Настоящий прорыв произошел, когда мы прикрепили к юбкам керамические наконечники и заставили их присасываться вниз, а не вверх, постоянно изолируя потоки».

Так родился граунд-эффект. Благодаря боковым понтонам, соединенным с землей нейлоновыми «юбками», эффект Вентури внутри смог создать большую зону низкого давления под автомобилем, всасывая его на дорогу. Это была самая быстрая машина сезона, но она потеряла титул из-за ненадежности двигателя. Его преемник 1978 года, модель 79, взял на вооружение базовую концепцию, но сместил центр аэродинамического давления еще дальше назад, поэтому ему больше не требовалось большое заднее антикрыло для балансировки сил, создаваемых на передней оси. Преимущество над соперниками, в основном не использующими эффект, было усилено, и Андретти и Ронни Петерсон завоевали дубль (хотя и посмертно для Петерсона, который погиб после аварии на старте в Монце).

Автомобили с граунд-эффектом с «юбкой» достигли своего зенита в 1980 году, прежде чем руководящий орган, встревоженный экспоненциальным ростом скорости на поворотах, принял меры по ограничению, сначала запретив «юбки», а затем и минимальную высоту дорожного просвета, прежде чем, наконец, полностью запретить туннельные автомобили с граунд-эффектом с правилами 1983 года о плоском днище. В результате в последующие десятилетия даже болиды с плоским днищем были фактически с граунд-эффектом, так как днище сливалось с большими диффузорами сзади, чтобы создать область низкого давления под всей плоской поверхностью днища. На смену запрещенным физическим «юбкам» пришли невидимые «юбки» воздушного потока, в которых создавались вихри, вращающиеся по краям днища, чтобы предотвратить утечку воздушного потока, проходящего через днище с боков.

Днище RB19

Загляните под автомобиль, и перед вами откроется пейзаж из туннелей и арок. Вы можете видеть, насколько сложнее и изощреннее геометрия, чем в подкапотном пространстве «Мерседеса».

Конструкция бим-крыла

Двухплоскостное крыло, продолжающее угол наклона диффузора, соединяет воздушный поток с нижней частью заднего крыла. Это эффективно увеличивает длину диффузора (сильнее всасывая автомобиль снизу) и уменьшает давление на нижнюю часть основного крыла, создавая больший перепад давления с потоком высокого давления на верхней поверхности крыла (сильнее толкая автомобиль вниз сверху).

Центральная часть

Профиль центральной плоской части (на которой закреплена регулирующая планка) определяет различную ширину туннелей по обеим сторонам по всей их длине. Это изменение необходимо для того, чтобы полностью задействовать поток, проходящий через туннели. Туннельный диффузор регулируется гораздо дальше назад, чем на оригинальных автомобилях с граунд-эффектом, и его максимальный угол наклона также определяется правилами, ограничивая его потенциал, как и отсутствие физических «юбок». Но поток заряжается энергией благодаря сложным изменениям геометрии туннелей. Туннели «Ред Булла» имеют более высокую верхнюю часть и более дугообразную форму, чем у конкурентов, что обеспечивает большую устойчивость к отскокам и лучшее распределение прижимной силы во всем диапазоне скоростей.

Днище W14

Хотя «Мерседес» вдохновился более ступенчатым профилем центрального днища «Ред Булл» 2022 года (центральная секция «Мерседеса» предыдущего года имела более каплевидный профиль), она все же заметно менее замысловата, чем у «Ред Булл».

Верхняя часть туннелей

До обновления на Гран-при Испании туннели были меньше и менее изогнутыми. Хотя низкая высота непосредственно перед дроссельной заслонкой теоретически должна создавать больше прижимной силы, но на практике ограничение на отскок или галопирование означает, что теоретический предел не может быть достигнут.

Боковые лопасти

Боковые лопасти в передней части днища разделяют поток воздуха, поступающий в воздухозаборники туннеля. Воздух, попадающий во внутренние лопатки, распространяется по всей длине туннеля. Воздух, направляемый внешними лопатками, направляется обратно наружу и вдоль краев. Это помогает усилить вихри вращающегося воздуха у внешнего края днища , и они действуют как виртуальное уплотнение, выполняя ту же работу, что и запрещенные «юбки», изолируя днище и позволяя ему сильнее прижиматься. Воздушный поток, проходящий по длине туннеля, избегает вращающихся вихрей на внешней кромке, сохраняя свою энергию, устремляясь к диффузору. Другое расположение этих лопастей по сравнению с «Ред Булл» отражает совсем другую форму боковых понтонов.

Болиды с граунд-эффектом вновь появились в «Формуле-1» в 2022 году с целю создания аэродинамической платформы, в которой болиды создавали бы более чистый след, что помогало бы обгонам. Однако такой болид уже создавался в более регулируемую эпоху, когда многие поверхности кузова определены регламентом.

Эдриан Ньюи в первое знакомство с этими правилами был разочарован тем, что они, казалось, не оставляли места для творчества. Но затем он начал искать. «Если углубиться в это глубже, — сказал он в 2022 году, — особенно в области боковых понтонов и днища, то на самом деле появится разумная степень свободы.

Больше, чем кажется на первый взгляд. Шасси почти полностью разработано для вас регламентом, переднее антикрыло довольно предписано. Передняя и задняя подвески, хотя и имеют некоторые предписания по углам наклона, в плане компоновки все же имеют определенную свободу».

Но именно в комбинации боковых понтонов, днища и подвески команда «Ред Булл», в которую, помимо Ньюи, входят технический директор Пьер Вашье и руководитель отдела аэродинамики Энрико Бальбо, смогла добиться невидимого преимущества.

Внешние формы RB18 и RB19 ничем не отличались от, скажем, «Макларена» или «Альпин». Все они имели боковые понтоны с сильным вырезом в передней части, под которым располагались впускные отверстия для туннелей. Относительно тонкие боковые понтоны плавно опускались к точке, расположенной прямо перед задними колесами. И все же RB18 был быстрее на 1,5 секунды. Когда вы смотрите на Lotus 78 и сравниваете его с McLaren M26 1977 года, становится ясно, что они были созданы с учетом совершенно разных приоритетов. Один из них опирался на новую отрасль науки, другой - нет. Даже если эта наука не была понятна со стороны, было логично, что новая концепция, столь радикально отличающаяся внешне, должна быть намного быстрее старой.

Было что-то принципиально иное. Но, не имея ресурсов и людей для глубокого и быстрого исследования, даже такая важная улика, как совершенно иная внешность 78-го, не позволила раскрыть этот секрет сразу.

Но на этот раз есть все ресурсы и персонал, которых только можно пожелать. И при этом никаких внешних признаков, кроме формы автомобиля. Так в чем же источник сокрушительного превосходства «Ред Булл», когда машины выглядят так якобы похоже на многие другие?

Первая настоящая подсказка появилась, когда Серхио Перес разбился в квалификации в Монако в 22-м году, и машину подняли в воздух с помощью крана. Именно тогда все впервые по-настоящему увидели днище «Ред Булл», и оно не было похоже ни на чье другое, в то время как остальные выглядели удивительно одинаково: каплевидная плоская центральная секция с двумя очень низко расположенными туннелями по обе стороны.

Сравнение шасси RB18 и RB19

Помимо расположения внутренних компонентов передней подвески, обратите внимание на форму нижней части шасси под ней (красные стрелки). RB19 (внизу) имеет гораздо более V-образную форму, чем у его предшественника. Эта форма проходит по всей длине центральной части днища и создает под днищем больший объем, что повышает прижимную силу. Увеличивая высоту в области между корпусом воздухозаборника радиатора и краем днища, это также обеспечивает более мощное распространение вихря при прохождении воздуха по боковой поверхности, а значит, более быстрый поток вдоль нижней части кузова по направлению к задней части и более надежное уплотнение днища.

Каплевидная форма плоской центральной части днища определяет ширину туннелей по всей их длине: широкие спереди, узкие в середине, снова широкие сзади. Малая высота туннелей теоретически должна максимально увеличить давление и, соответственно, прижимную силу.

Но центральная секция «Ред Булл» вовсе не была каплевидной; вместо этого она отличалась резкими изменениями профиля, чтобы активизировать воздушный поток в туннеле в определенных точках. Верхняя часть была дугообразной, а не квадратной, как у других, и заметно выше. Она стала результатом более глубокого понимания воздушного потока под днищем.

Если бы моделировался только идеальный воздушный поток, то симуляция показала бы, что обычная компоновка с низко расположенными туннелями и простыми контурами создает больше прижимной силы. Но добавьте несколько ограничений реального мира, и картина резко изменится. Команды быстро обнаружили, что они не могут использовать всю теоретическую прижимную силу своих днищ из-за феномена отскока. Когда автомобиль опускался к земле на скорости, поток воздуха в самой нижней точке днища останавливался, что уменьшало прижимную силу, автомобиль поднимался на своей подвеске, позволяя ей снова работать, и процесс повторялся с очень высокой частотой.

Единственным лекарством было увеличение высоты задней части автомобиля, что приводило к потере большого куска теоретической прижимной силы. В отличие от этого, высокие дугообразные туннели «Ред Булла» позволяли днищу продолжать всасывать воздух, поскольку горло вентури (его самая низкая точка) почти касалось земли. В результате прижимная сила распределялась гораздо шире за счет разной высоты подвески (автомобили естественным образом опускаются при увеличении скорости и поднимаются при ее снижении) и углов крена, тангажа и погружения. Пиковая прижимная сила, возможно, и меньше, но именно ее распределение и доставка более важны для времени прохождения круга. У «Ред Булла» было высокое расположение туннелей и низкая высота посадки, в то время как у остальных все было наоборот, и первый вариант был намного лучше.

В сочетании с длинноходной задней подвеской и жестким контролем платформы благодаря экстремальной антиопрокидывающей геометрии передней подвески, RB18 стал разрушительным инструментом в руках Ферстаппена.

В своих проектах 2023 года многие команды, в том числе «Астон Мартин», «Мерседес» и другие черпали вдохновение в ступенчатом центральном днище «Ред Булла», чтобы лучше запитать воздушный поток перед тем, как он попадет в горло Вентури. Но «Ред Булл» продвинулась дальше, создав RB19.

На первый взгляд мало чем отличающийся от своего предшественника, на самом деле это был полностью перепроектированный автомобиль, сохранивший ту же стабильную прижимную силу, но теперь с более высоким пиком. «Ред Булл» добилась этого, подняв всю систему охлаждения вверх, чтобы она не мешала начальному нисходящему движению туннеля (что позволило придать ему более агрессивный профиль), и поставив шасси V-образного сечения, увеличив доступный объем туннеля. Эти изменения привели к повышению центра тяжести, но аэродинамический выигрыш с лихвой перекрыл этот недостаток.

Система охлаждения RB16B

Окончательный вариант автомобиля с плоским днищем. Низко расположенный нижний радиатор (край которого виден здесь спереди, синим цветом) помогает минимизировать высоту центра тяжести.

Система охлаждения RB19

Нижний радиатор (теперь более тонкого дизайна) был перемещен вверх, чтобы создать больше пространства для контуров туннелей. Аэродинамические преимущества перекрывают любые потери от увеличения высоты центра тяжести.

Впускной коллектор (за воздушным коробом) и интеркулер вокруг него были укорочены и наклонены дальше вниз. Эта перепланировка позволила установить выхлопные трубы ниже, что видно по тому, как выпускной патрубок теперь наклоняется вниз, чтобы встретиться с ними. Это компенсирует влияние на высоту центра тяжести в передней части.

Именно «Макларен», похоже, первым понял, откуда взялись преимущества RB19. Его обновление в Австрии включало в себя переработанную систему охлаждения, которая позволила поднять переднюю часть боковых понтонов, обеспечив более агрессивную форму туннеля. Повышение конкурентоспособности «Макларена», похоже, вызвало озарение в других коллективах, и к Гран-при Сингапура «Альпин», «Альфа Таури» и «Альфа Ромео» представили аналогичные разработки.

Так что, возможно, спустя два года после того, как «Ред Булл» выиграл гонку развития, конкуренты будут готовы к разработке дизайна, в котором наконец-то будут воплощены их секреты. Однако они могут снова всех обойти. То же самое «Лотус» пытался сделать в 1979 году с полноразмерными вентиляционными трубами на Lotus 80. Это была катастрофа, и ее сняли с производства после нескольких гонок. На этом исторические параллели могут закончиться.

Ставим лайки, подписываемся!

Больше такого тут!

Что получится, если соединить высокооктановый спорт с блеском и гламуром мировой столицы развлечений? Пока никто не знает, но одно можно сказать точно: «Формула-1» едет на Гран-при Лас-Вегаса в эти выходные, что превратится в грандиозную и незабываемую вечеринку…

Бывший пилот «Индикара», ставший телекомментатором «Формулы-1», Джеймс Хинчклифф комментирует уникальную атмосферу города так: «Лас-Вегас – это странное, но интересное место. Это довольно маленький город, поэтому в нем легко ориентироваться, здесь полно забавных угловых баров и питейных заведений, а также множество отличных развлечений вдали от казино».

Где и что поесть

В городе, ставшем синонимом высокой кухни благодаря тому, что многие знаменитые шеф-повара, отмеченные звездами Мишлен, открыли здесь свои представительства, легко было бы подумать, что питание в Лас-Вегасе – дело дорогое. Но если отойти от больших отелей, где проживают многие знаменитости, то можно найти множество вариантов, удобных для кошелька, но не менее впечатляющих и вкусных.

Разумеется, в городе, склонном к масштабным мероприятиям, приезд «Формулы-1» предоставляет заведениям общественного питания и торговли уникальную возможность продемонстрировать эксклюзивные предложения, например, в ресторане Hell's Kitchen Гордона Рамзи, расположенном в Caesars Palace, будет предложено специальное меню из четырех блюд с коктейлями, где сам Гордон Рамзи расскажет посетителям о своей страсти к «Формуле-1».

Но если вы хотите подражать Даниэлю Риккардо, то отправляйтесь во всемирно известный Bellagio, где в «шуи-баре», как следует из названия, гостям будут подавать коктейль по их выбору в новом ботинке! Выше нос!

Говорят, что если вы не посещали Peppermill, то вы не были в Лас-Вегасе. Открытое в 1972 году, это заведение с каминным залом и прохладной атмосферой стало местом съемок многих телепередач и фильмов, а также похвасталось своей знаменитой клиентурой.

В выходные дни ресторан открыт 24 часа в сутки. Здесь можно позавтракать огромным стейком и яичницей, чтобы подкрепиться в течение дня, наблюдая за происходящим на трассе, а по окончании дня разделить с другом фирменный коктейль «Скопион» объемом два литра.

Недавно открывшаяся в новом помещении закусочная Vickie's Diner – это аведение Лас-Вегаса, которое вот уже почти 70 лет предлагает местным жителям и артистам классические американские закуски. Старейшая закусочная в городе, она была открыта в 1955 году Питом Келесисом и называлась Tiffany's до 2014 года, когда он передал бразды правления бизнесом своей племяннице Вики, в честь которой она с тех пор и называется.

От французских тостов и яичницы, приготовленной по вашему желанию, до бургеров, молочных коктейлей и солода – все, что придется по вкусу посетителям, подается в аутентичной обстановке и не оставит вас внакладе.

Secret Pizza – это в прямом смысле слова скрытая жемчужина, поскольку она не имеет абсолютно никаких вывесок, указывающих на ее местонахождение, и не обозначена ни на одной карте. Расположенная на третьем этаже роскошного отеля Cosmopolitan, эта маленькая неприметная закусочная может показаться таковой только в том случае, если вы пройдете по виниловому коридору без опознавательных знаков и попадете в крошечное помещение, рассчитанное только на стоячие места.

На стойке у входа подают горячую свежую пиццу по кусочкам, но если вы не видите того, что вам нравится, обязательно спросите, что готовится, так как пицца подается в разных вариантах. Это отличное место для того, чтобы перекусить кусочком и выпить холодного пива в ранние часы, так как в большинстве случаев оно работает до 5 утра, и при этом у вас останется сдача с 20 долларов.

Если вы хотите окунуться в атмосферу времен Фрэнк Синатры и Элвиса Пресли, то посетите Golden Steer Steakhouse, основанный в 1958 году, который остается популярным среди местных жителей. Сюда возвращаются снова и снова, чтобы отведать «лучшие стейки на Земле».

Гордясь тем, что здесь подают вкуснейшую говядину высшей выдержки, ресторан остается одним из лучших в городе благодаря репутации отличного обслуживания, высококачественным ингредиентам и теплой гостеприимной атмосфере, что сделало его любимым местом Марио Андретти, который обязательно посещает его, когда бывает в городе, несомненно, соблазняясь 35-дневной выдержкой говяжьих ребер.

В 2017 году шеф-повар Джейми Тран открыла ресторан The Black Sheep вдали от Стрипа, чтобы предложить вьетнамскую/американскую еду, которая была присуща его воспитанию. Вскоре это заведение стало популярным среди местных гурманов, а потом о нем узнали и в индустрии, что вместе с постоянно меняющимся меню блюд и коктейлей притянуло иностранцев.

Всего через семь месяцев после открытия ресторан был удостоен звания «Лучшего ресторана» по версии влиятельного и авторитетного сайта о еде и питании Eater. Среди основных блюд слайдеры бао с домашней свиной колбасой, увенчанной перепелиным яйцом, и тако из кожи лосося с тартаром из брюшка лосося и копченым перцем шишито.

Где остановиться

В Лас-Вегасе предлагается более 150 000 гостиничных номеров, поэтому недостатка в жилье, в зависимости от вашего бюджета, нет.

На Стрипе расположены самые знаменитые и роскошные отели мира, такие как The Venetian со знаменитыми каналами и гондолами или Bellagio с впечатляющими фонтанами, и это отличное место для проживания, чтобы оказаться в самом центре гоночных событий во время уик-энда «Формулы-1». В качестве альтернативы можно забронировать номер в центре Лас-Вегаса, где много исторических отелей с ретро-декором, предлагающих гостям окунуться в прошлое Лас-Вегаса.

Где смотреть гонку

Имея 17 поворотов, трасса протяженностью 6,2 км проходит по городу мимо таких знаковых мест, как «Цезарь-Палас», «Белладжио» и Венецианский дворец, где автомобили на максимальной скорости проносятся по знаменитой Лас-Вегас-Стрип.

С множеством различных трибун, а также с различными вариантами общего доступа, можно быть уверенным в одном – практически в любом месте этой новой трассы можно получить ни с чем не сравнимое зрелище на фоне самого яркого фона в Городе огней.

Что стоит знать еще

Ни одна поездка в Лас-Вегас не может быть полной без посещения Fremont Street Experience – пятиквартального развлекательного района в историческом центре Лас-Вегаса, названного в честь Джона Фримонта, американского исследователя и военного офицера, которому принадлежит заслуга основания Лас-Вегаса, когда он нанес эту территорию на карту в 1844 году.

Этот оживленный развлекательный район, полный казино, странных уличных артистов, живой музыки, баров и ресторанов, привлекает более 20 млн. посетителей в год. Задолго до того, как здесь появился блестящий Стрип, здесь была улица Фримонт-стрит, на которой вдоль первой в городе асфальтированной дороги появились первые казино, а также неоновые вывески, за что ее прозвали «Ущельем блеска».

Но с появлением бульвара Лас-Вегас Стрип с его миллиардными казино Фримонт-стрит превратилась в бесхозную зону, поэтому в 1990-х годах было принято решение закрыть дорогу для движения транспорта и превратить ее в оживленную пешеходную развлекательную зону, которой она является сегодня.

На высоте 27 метров над пешеходным торговым центром расположен самый большой в мире светодиодный экран Viva Vision длиной 400 метров и шириной 27 метров, где каждый вечер по часам проходят захватывающие музыкальные и световые шоу, включающие известные песни и невероятные 3D-изображения на экране, состоящем из почти 50 миллионов светодиодных ламп, и развлекающие толпы людей.

Любителям острых ощущений понравится одна из самых странных особенностей района – это 11-этажный игровой автомат, который сбрасывает пассажиров на молнии, а затем спускается по всей длине улицы Фримонт-стрит над головами глазеющей толпы на скорости до 64 км/час. Это поистине веселое и ослепительное зрелище, которое нельзя пропустить.

С вершины самой высокой свободно стоящей смотровой башни в США открывается 360-градусный вид на сверкающий Стрип и долину Лас-Вегаса за его пределами. Но если крытая и открытая смотровые площадки покажутся вам слишком спокойными, то почему бы не испытать прилив адреналина, прокатившись на американских горках X-Scream, которые нависают над краем башни, заставляя пассажиров на несколько мгновений замирать в невесомости на высоте 263 метра над Стрипом, а затем их буквально вытягивают обратно с края пропасти.

В постоянно развивающемся и модернизирующемся городе Музей неона предлагает посетителям заглянуть в старый Лас-Вегас, демонстрируя более 200 вывесок казино и предприятий, вышедших из употребления.

Открытая неоновая оранжерея представляет собой сокровищницу площадью 8000 квадратных метров, наполненную блестящими и знаковыми недействующими вывесками, которые рассказывают об изменениях и тенденциях в дизайне вывесок с 1930-х годов до наших дней и о том, какую роль каждая из них сыграла в самобытной и яркой истории Лас-Вегаса.

Несмотря на то, что Гранд-Каньон, расположенный в соседней Аризоне, несомненно, является обязательным местом для посещения, он находится на значительном расстоянии от Лас-Вегаса и может оказаться не самым удобным вариантом, если у вас мало времени.

Один из способов увидеть его потрясающее великолепие в стильной обстановке и сэкономить время — это отправиться в один из многочисленных вертолетных туров, предлагаемых из Лас-Вегаса, в ходе которых можно увидеть мощную дамбу Гувера высотой 220 метров, на строительство которой 21 000 человек потратили пять лет, а затем ненадолго приземлиться в самом центре каньона, чтобы в полной мере оценить его суровую красоту и огромные масштабы.

Однако не менее красивая альтернатива находится всего в получасе езды от мегаполиса. Каньон Ред-Рок занимает миллионы квадратных метров пустыни Мохаве и виден с Лас-Вегас-Стрип, но чтобы в полной мере оценить красоту этой национальной заповедной зоны, стоит взять напрокат автомобиль и проехать 20 км в одну сторону по ярко окрашенным скальным образованиям из песчаника ацтеков возрастом 180 млн. лет.

Совершите небольшую поездку за город в заповедник Спрингс – место, где все началось с того, что в 1829 году мексиканский исследователь Рафаэль Ривера, направлявшийся в Лос-Анджелес, бросил свою разведгруппу и пошел по проторенной дороге в поисках воды и наткнулся на оазис с родниками.

Он вернулся к своему каравану и привел остальных участников к пышным лугам и источнику воды, а местность получила название «Лас-Вегас», что в переводе с испанского означает «луга». Четырнадцать лет спустя капитан Джон Фримонт во главе американской военной экспедиции прошел через долину и стал первым человеком, который нанес на карту маршрут Старой испанской тропы, соединявшей Калифорнию и Нью-Мексико, и тем самым буквально нанес Лас-Вегас на карту.

От интерактивных экспонатов, документирующих быстро меняющуюся эпоху бумтауна с 1905 по 1920 год, до уникальной флоры и фауны пустыни Мохаве — заповедник Спрингс представляет собой увлекательное исследование того, как Лас-Вегас из скромного города превратился в сверкающий мегаполис, каким мы видим его сегодня.

Исторический и причудливый район искусств, расположенный всего в километрах от центра Лас-Вегаса, представляет собой яркую и эклектичную коллекцию галерей, музеев, театров, винтажных магазинов, микропивоварен, небольших закусочных и ярких произведений уличного искусства. Отличаясь меньшим скоплением людей, чем Фримонт-стрит и Стрип, этот район является идеальным местом для отдыха от толпы и возможностью познакомиться с замечательными местными творческими личностями и увидеть менее суетливую сторону города.

Нет никаких сомнений в том, что Лас-Вегас – это ни с чем не сравнимое место, которое нужно увидеть, чтобы поверить. Если вы считаете себя азартным игроком в одном из многочисленных казино, хотите развлечься на ослепительном шоу или просто насладиться всеобъемлющей круглосуточной атмосферой вечеринок и одними из лучших кулинарных заведений в мире, Лас-Вегас – это определенно то место, где стоит побывать.

Забавный факт

Расположенная между мотелем и тату-салоном на бульваре Лас-Вегаса, маленькая белая свадебная часовня с момента своего открытия в 50-х годах стала одним из самых знаковых мест для бракосочетания. В ней сочетались браком многие известные личности, такие как Фрэнк Синатра и Миа Фэрроу, Пол Ньюман и Джоан Вудворд, а в последнее время Бен Аффлек и Дженнифер Лопес, и она не раз появлялась в телешоу и голливудских фильмах.

Когда часовня только открылась, в Лас-Вегасе не было бурно развивающейся свадебной индустрии, и, по сути, он был единственным подобным городом за пределами нескольких казино, но предпринимательская изобретательность владелицы и священника Чаролетт Ричардс, которая провела десятки тысяч свадеб, привела к созданию бизнес-модели «одного окна», которая существует сегодня.

За годы, прошедшие с момента открытия однокомнатной часовни, она выросла и превратилась в полноценную свадебную деревню с магазином платьев и смокингов, парикмахерской, флористом, парком лимузинов и, конечно же, командой пародистов Элвиса, готовых протанцевать вас к алтарю к будущему супругу. Все, что только может понадобиться для свадьбы.

Ричардс принадлежит заслуга введения популярного варианта «свадьбы на выезде», который появился в один дождливый день, когда ей стало жаль бедных людей, ожидающих под дождем своей очереди на свадьбу. Она решила сделать в часовне окно, чтобы люди могли подъезжать к ней и венчаться в своих машинах. С 1991 года Ричардс имела честь принять участие в более чем 50 000 венчаний только через это окно.

Больше такого тут!

Ставим лайки, подписываемся!

В 1992 году, когда команда «Уильямс» начала внедрение активной помощи, исход сезона был предрешен. Но модель FW15C 1993 года возвела скорость болида на совершенно новый уровень, которого, пожалуй, спорт еще никогда не видел.

Адам Купер беседует с теми, кто помогал создавать этот шедевр инженерной мысли.

Спустя 30 лет после победы Алена Проста в чемпионате мира «Формулы–1» 1993 года «Уильямс» FW15C остается самым передовым автомобилем за всю историю гонок. Единственным конкурентом был, пожалуй, «Макларен» MP4/8.

Этот титул стал для Проста четвертым. Айртон Сенна с тремя титулами остался позади. На один больше было лишь у Хуана Мануэля Фанхио. Француз завоевал титул досрочно в сентябре. Этому не помешало годичное отсутствие в спорте из–за разрыва с «Феррари». Ему было, что доказывать всему миру.

Что касается команды «Уильямс», то она находилась на пике доминирования, однако FW15C стоит особняком, даже по сравнению с FW14B Найджела Мэнселла, поскольку это была высшая точка технологического развития, которая вела «Формулу–1» на неизведанную территорию, захватывающую или пагубную для спорта, в зависимости от вашей точки зрения.

С точки зрения дня сегодняшнего годичное пребывание Проста в «Уильямсе» можно считать ключевой точкой стремительной эволюции. Да, многие технологии были запрещены в «Формуле–1», но они оказали влияние на весь автопром.

К концу сезона 1993 года на машину уже были установлены следующие компоненты: активная подвеска, усилитель руля, трекшн–контроль, контроль старта, АБС, тормоза с усилителем, а также первая версия, так называемой, обгонной кнопки. На этом фоне велась разработка бесступенчатой трансмиссии.

«Болид был очень сложным по своей концепции и системам, которые использовались для его работы», – говорит напарник по команде Дэймон Хилл. «Но машина была весьма ограничена в плане вычислительной мощности и памяти. Для сравнения, современные гораздо сложнее и совершеннее, но они ограничены в количестве различных возможностей. У нас определенно был хороший выбор игрушек».

«Если не принимать во внимание силовую установку, то можно с легкостью утверждать, что это был самый технологически продвинутый автомобиль Формулы–1 из всех существовавших», – говорит тогдашний главный конструктор «Уильямса» Эдриан Ньюи. «Это был фактически последний автомобиль эпохи, а это всегда делает машину особенной. Победить на этой машине было фантастически. Я с теплом вспоминают тот год. Работа с Аленом в течение одного сезона, а затем наблюдение за прогрессом Дэймона в течение года были яркими событиями».

Сезон 1993 года стал для «Уильямса» годом перемен. Приход Алена спровоцировал отъезд Найджела Мэнселла в США. Ветеран Риккардо Патрезе был вынужден перейти в «Бенеттон». В итоге Фрэнк Уильямс решил взять в команду бывшего тест–пилота Хилла, который в 1992 году провел неполный сезон за «Брэбем».

FW15C стал шагом вперед по сравнению с автомобилем, на котором Мэнселл доминировал в чемпионате 1992 года. Внутри команды машину окончательно считали «активной», поскольку его предшественник изначально проектировался под стандартную подвеску, что неизбежно создавало определенные компромиссы.

Болид изначально проектировали под активную подвеску

«FW15 задумывался в 1991 году как болид с полноценной активной подвеской с аэродинамикой, более ориентированной на активную подвеску», — вспоминает Ньюи. «Очевидно, что 14B стал активным уже в процессе. И в этом были некоторые компромиссы по установке подвески. По сути, аэродинамика не позволила максимально использовать преимущества новой платформы.

Поэтому исследования в области 15A были направлены именно на эти два момента: правильную интеграцию гидравлических приводов и коробки передач. А затем была проведена переоптимизация аэродинамики с учетом меньшего окна работы, предлагаемого активной системой, что можно сравнить с пиковым двигателем и двигателем с очень широкой кривой крутящего момента».

Первоначально FW15 должен был участвовать в гонках во второй половине сезона 1992 года, но FW14B настолько доминировал – Мэнселл выиграл титул в Венгрии в середине августа, – что его выпуск был отложен. Команда также помнила о проблемах с надежностью, которые стоили британцу шансов на титул в 1991 году, и поэтому предпочла остановиться на проверенной модели.

«14B оказался достаточно надежным и быстрым, чтобы справиться с этой задачей», – вспоминает технический директор Патрик Хэд. «Поэтому мы не видели необходимости в использовании 15–й модели. У 14B спереди было несколько выпуклостей, в которых находились гидравлические цилиндры, а у 15–го они были как бы задвинуты внутрь и убраны. Задняя часть была намного аккуратнее. И это была специализированная активная машина, в то время как 14–я, очевидно, была пассивной машиной, переделанной под активную езду».

Команде пришлось адаптироваться к пакету изменений правил 1993 года, включая более простые передние концевые пластины, более узкие колеса и общую более узкую колею. Отсюда и переход той зимой с временного тестового автомобиля B-спецификации на C-спецификацию, которая в конечном итоге будет участвовать в гонках.

На FW15C был установлен целый ряд устройств, которые разрабатывались в «Уильямсе», причем некоторые из них были внедрены в течение сезона. «Я полагаю, что в этой машине все они объединились», – говорит Хэд. «Вы должны помнить, что Макларен выигрывал практически все гонки с двигателем Хонды, и, очевидно, у них были очень хорошие машины. И в тот период, я полагаю, мы с Фрэнком сказали: «Слушайте, мы должны победить Макларен».

Всю активную помощь разработали всего два инженера

Двигатель «Рено» был хорош, но он ни в коем случае не был таким мощным, как Хонда. Он был легче, но не такой мощный. Мы сели и спросили: «Так как же мы собираемся их победить?». И ответом стали технологии. Мы уже работали над целым рядом вещей. И мы сказали: «Ну что ж, давайте развивать все эти вещи параллельно». И я полагаю, что все они объединились в 15-й модели».

Даже «Уильямс» в 1993 году был небольшой командой, и многие «хитроумные» электронные штучки были разработаны всего двумя инженерами, Падди Лоу и Стивом Уайзом. «То, что позволило использовать трекшн–контроль, – это очень распространенная сейчас в автомобилях архитектура, называемая CAN, или Controller Area Network», – говорит Лоу. «В дорожном автомобиле по всей машине расставлено множество блоков, один управляет сиденьем, другой – стеклоочистителями, и все они общаются друг с другом по сети CAN. Таким образом, это похоже на автомобильную версию Ethernet.

Чип для этого был буквально только что изобретен компанией Intel, и мы, возможно, были первыми, кто использовал этот чип в 14B. Это позволило нам послать двигателю сообщение: «Пожалуйста, отключи три цилиндра прямо сейчас».

В основу FW15C была положена активная система, столь успешно зарекомендовавшая себя в 1992 году, которая была соответствующим образом доработана и усовершенствована. Главным ее преимуществом было обеспечение стабильной платформы для оптимизации передовой аэродинамики Ньюи. «Активная подвеска была своего рода отзывчивой системой», – говорит Хэд. «При передаче нагрузки, например, при нажатии на тормоз, нос автомобиля опускался, а задняя часть поднималась. Тогда система говорит: «Мне это не нужно», и корректирует ситуацию. А когда вы входите в поворот, то автомобиль сначала начинает крениться. Затем система говорит: «Мне это не нравится – это не то, на что я запрограммирована», и исправляет ситуацию».

Лоу был ключевой фигурой в активной программе до того, как в начале сезона 1993 года ушел в конкурирующую команду «Макларен». «Вы могли управлять автомобилем в очень эффективных аэродинамических режимах, чего нельзя было сделать с пассивной подвеской», – говорит Лоу. «В частности, машина стала гораздо ниже по высоте на низких скоростях. Второй момент – это возможность настройки. Все это можно настраивать в зависимости от условий, можно настраивать даже на каждом повороте, можно настраивать в зависимости от баланса. Если у автомобиля появлялась недостаточная поворачиваемость, вы могли ее устранить.

Мы расширяли различные возможности, в частности, настраивали подвеску на различные воздействия пилота, потому что с такой подвеской она могла реагировать на рулевое управление, ускорение, нажатие педали тормоза, дроссельную заслонку. Кроме того, автомобиль стал гораздо более отзывчивым, поскольку он фактически не кренился. При классическом вхождении в поворот автомобиль кренится. Этого эффекта просто не было.

Четыре колеса всегда были на земле с правильным распределением веса, которое было предусмотрено конструкцией. Это давало огромное сцепление с дорогой, а также низкую высоту, которую вы имели при выходе из поворота на низкой скорости. И, конечно же, у нас был контроль тяги. Так что на выходе из поворота вы уходите от всех, и это несет вас вниз по прямой».

Обгонная кнопка

По воспоминаниям Лоу, были и другие преимущества: «В те времена днище очень много работало с выхлопными газами, гораздо больше, чем все, что мы делали в более поздние времена с выдувными диффузорами. Это был настоящий диффузор. И разница в прижимной силе сзади могла составлять до 40 %, как при сбросе газа, так и при разгоне. Представьте себе, как это много, и как это нарушает баланс.

Одна из важных вещей, которую мог сделать этот активный автомобиль, – смягчить это нарушение и позволить вам получить все преимущества дополнительной прижимной силы выхлопных газов, поскольку вы могли контролировать баланс с помощью переключения дроссельной заслонки. Это был важный момент».

Как только Прост понял, как работать с системами автомобиля, он и его гоночный инженер Дэвид Браун смогли извлечь из них максимум пользы. «С активной машиной у меня никогда не заканчивались инструменты», – говорит Браун. «Если у гонщика возникала проблема с машиной, всегда можно было что–то с ней сделать. И это стало еще более интересным в 93–м году, когда у нас появились смещения, основанные на расстоянии.

Например, Алену совсем не нравилась избыточная поворачиваемость, и он не стал бы управлять машиной, которая была бы свободна. Он проходил повороты в Сильверстоуне, а болид был слишком нервным для него, и ему это не нравилось. Мы сказали Алену, что поднимем передний клиренс (высоту передней части машины), когда тот будет входить в поворот, и опустим ее обратно перед левым поворотом после него. Мы так и сделали, и все было в порядке. И это было основано исключительно на расстоянии».

Активная помощь позволила команде использовать разновидность обгонной кнопки, что было обнаружено случайно. «В аэродинамической трубе мы заметили, что если опустить заднюю часть настолько, насколько это возможно без повреждения днища, а это, вероятно, около 10 мм, то можно было ухудшить работу днища», – говорит Ньюи. «И это давало значительное снижение лобового сопротивления. Именно это и позволило сделать обгонный режим.

В первом варианте, который был немного глупым, это был тумблер с фиксацией. И Ален проехал круг, забыв повернуть его, чтобы снять с фиксации в конце прямой, и напугал себя. После этого мы перешли на кнопку push and hold...».

«Это опускало заднюю часть машины и вызывало ухудшение работы днища, а вы набирали максимальную скорость», – говорит тест–пилот Дэвид Култхард. «В таких местах, как Тамбурелло в Имоле, возникал вопрос: «Буду ли я держать кнопку включенной?» В итоге ты всегда выключал ее, получая прижимную силу».

Усилитель руля

В 1992 году Мэнселл добился большего от FW14B, чем его партнер по команде Патрезе, отчасти потому, что был более уверен в своих силах, а также потому, что лучше справлялся с большими нагрузками на рулевое управление. Усилитель руля, появившийся на машине 1993 года, был явно полезен для Проста.

«Это было очень важно для гонщиков», – говорит Ньюи. «Мы создавали довольно большой уровень прижимной силы. Компоновка автомобиля с шасси, расположенным над рулевым колесом, вынуждала использовать рулевое колесо довольно малого диаметра. Что для Найджела, с его огромной силой верхней части тела, не было большой проблемой. Но для Алена это, очевидно, стало бы серьезным испытанием».

Внедрение АБС

Также новинкой 1993 года стали тормоза с усилителем, а затем и АБС, причем последняя впервые была применена на Гран-при Франции. «Это была четырехканальная антиблокировочная система тормозов», – говорит Хэд. «Пилот мог просто нажимать на педаль тормоза так сильно, как ему хотелось, не беспокоясь. И это было интересно, потому что она работала с каждым колесом отдельно. Так что можно было сбросить давление в магистрали на одном суппорте, сохраняя высокое давление на трех других. Пилот мог затормозить на 10 или 15 м позже, чем без него.

Я не могу сказать, что АБС дала 0,3 секунды на круге или что–то в этом роде. Но мы бы не стали устанавливать на машину дополнительное усложнение, если бы оно не приносило пользу».

«Я помню тесты в Имоле», – говорит Култхард. «В тот вечер я ужинал, ел суп. И моя голова была почти в супе из–за уровня прижимной силы в машине!».

Все это привело к появлению сенсационно быстрого гоночного автомобиля. Прост доминировал в начале сезона, выиграв в общей сложности семь гонок на пути к титулу, а Хилл быстро освоился и стал сильной стороной, одержав первые три победы в своей карьере в гонках подряд.

«В конце концов, они перешли на столько различных автоматизированных процессов, сколько можно было придумать», – вспоминает Дэймон. «Это было автоматическое переключение вверх и автоматическое понижение передачи. Потом появились тормоза с усилителем, затем АБС. Все пошло по этому пути. Это начинало становиться немного безумным. Думаю, в какой–то момент у нас появился активный диффузор.

Торможение с усилителем означает, что вы можете нажимать на педаль тормоза гораздо сильнее. Вы можете приложить гораздо больше усилий к педали тормоза. АБС была наиболее впечатляющей в Аделаиде. Я помню, как тормозил перед поворотом в конце задней прямой и думал: «Это невероятно, как я могу тормозить с этой штукой». Это было потрясающе. Ты мог просто вцепиться в тормоз».

В сезоне 1994 года все технологии активной помощи были запрещены

К последней гонке 1993 года, последнему старту Проста и прощальному выступлению Айртона Сенны в «Макларене» перед переходом в «Уильямс», все понимали, что это был конец эпохи в других отношениях. «ФИА» запретила все вспомогательные системы для пилотов в следующем сезоне, а бесступенчатая трансмиссия, в которую команда «Уильямс» инвестировала значительные средства и собиралась использовать в 1994 году, была запрещена еще до начала гонок.

«Это был очень напряженный политический год», – говорит Ньюи. «И мы, как это часто бывает, оказались втянуты с технической стороны в общую политическую борьбу между ФИА и командами».

«Нельзя тратить слишком много времени на то, чтобы говорить: «Это несправедливо» или что–то в этом роде», – говорит Хэд о введенных ограничениях. «Вы просто продолжаете работать. И как только все это было запрещено, в 1994 году перед нами встала серьезная задача. Мы работали в режиме активной езды три года или около того, поэтому нам нужно было понять, как управлять автомобилем с пружинами, амортизаторами и прочим. Вы просто справляетесь с любой проблемой, которая находится прямо перед вами.

Так что да, было немного досадно потерять все эти игрушки, но мы не думали о прошлом. Мы думали: «Как мы будем решать эти проблемы?».

После нескольких лет активной работы той зимой команде пришлось сделать огромный шаг назад, сначала на тестовом автомобиле FW15D, а в 1994 году для Сенны и Хилла была разработана окончательная версия FW16.

«FW15D, по сути, представлял собой просто снятые игрушки и приделанные к ним пружины и амортизаторы», – говорит Ньюи. «Это была не очень хорошая машина. Я думаю, что в 94–м году нас действительно подвело то, что мы два года пытались аэродинамически использовать это очень узкое окно высоты, которое предлагала активная подвеска. Заново учиться тому, как заставить автомобиль работать как аэродинамически, так и механически в широком диапазоне высот, – это то, что мы не очень хорошо сделали в начале 1994 года».

«Мы знали, что должны иметь гораздо более устойчивую к перепадам высоты, гораздо более мягкую платформу», – говорит бывший аэродинамик «Уильямса» Джефф Уиллис. «Мы говорили, что она должна быть в два раза менее чувствительной или что–то в этом роде. А оказалось, что на самом деле нам нужно было сделать ее менее чувствительной на 25 % или 20 %. Поэтому первые несколько гонок, которые Айртон провел за рулем FW16, машина была просто неуправляемой, потому что она была слишком чувствительной к изменениям клиренса. А к Имоле мы уже добились огромного прогресса в этом вопросе».

FW15C, возможно, отошла на второй план по сравнению с машиной 1992 года, с ее ассоциациями с Мэнселлом, но у Хэда остались приятные воспоминания об этой модели. «Это была одна из наших выдающихся машин, без сомнения», – говорит он. В конце сезона я проехал на ней, отставая на 10 секунд, по трассе Поль Рикар, потому что подумал, что такого больше никогда не будет, я хочу посмотреть, каково это».

Им пришлось вынуть сиденье, чтобы я мог поместиться. Так что вокруг меня было много губки! Я думаю, что за рулем сидели Бернар Дюдо, а затем Эдриан. Вы не знали, что на ней есть все эти устройства. Но это была очень хорошая машина, без сомнения».

Технические характеритстики болида

Шины

Изменения в правилах касались более узких задних колес «Гудиер» и уменьшения ширины болидов с 2 м до 1.8 м. Также была установлена новая минимальная высота над землей для концевых пластин передних крыльев. Эти изменения были призваны замедлить автомобили, но FW15C, как утверждалось, имел на 12% лучшее соотношение прижима/лобового сопротивления, чем болид 1992 года FW14B, что отразилось на скорости машины.

Активная подвеска

Актуаторы, установленные на каждом колесе, расширялись и сокращались по длине под действием гидравлического давления, реагируя непосредственно на нагрузку, действующую на автомобиль, которая считывалась компьютерной программой. Таким образом, автомобиль мог постоянно поддерживать оптимальную аэродинамическую эффективность, что значительно облегчало настройку и устраняло явления характерные для стандартной подвески: погружений и наклонов. «Лотус» впервые применил активную подвеску в 1980–х годах, но лучше всего ее использовала команда «Уильямс».

Автоматическая регулировка рабочей высоты подвески

В FW14B пилот мог управлять этим параметром с помощью регулятора в кабине, который позволял подстраивать машину под повороты. Но в FW15C этот регулятор стал излишним. Программное обеспечение можно было запрограммировать на постоянное изменение настроек, избавив пилота от необходимости отвлекаться.

АБС

Активная подвеска была реализована благодаря разработкам в области электронно–цифрового управления, которое также привело к эволюции и интеграции антиблокировочной системы (АБС) тормозов. Перед двигателем было установлено четыре электромагнитных клапана, объединенных вместе с датчиками, гидравлическими разъемами и цилиндром тормозной жидкости, активирующим систему.

Усилитель руля

Найджелу Мэнселлу в FW14B он был не нужен, а вот Алену Просту и Дэймону Хиллу усилитель руля – в то время еще новинка в «Формуле–1» – был вполне уместен, особенно с учетом возросшей прижимной силы и тормозных возможностей.

Автоматическая коробка передач

Пилоты могли воспользоваться преимуществами полностью автоматическим переключением передач, но только если они этого хотели. Щелчок подрулевыми лепестками за рулем позволял вернуться к ручному режиму.

Аэродинамика

Отработка более узкого диапазона высот и углов наклона подвески с помощью активной подвески дала и другие преимущества главному конструктору Эдриану Ньюи. Его аэродинамические поверхности, такие как переднее крыло и диффузор, могли быть спроектированы более «пикообразными» и агрессивными, поскольку активная подвеска снижала требования к постоянной прижимной силе в широком диапазоне углов наклона.

Диффузор

Наряду с более агрессивным дизайном, диффузор можно было заблокировать из кокпита с помощью кнопки. Это умное устройство позволяло пилоту значительно снизить сопротивление, а также, благодаря программному обеспечению, увеличить крутящий момент на 300 об/мин. По сути, это была «обгонная кнопка». Первая в своем роде.

Двигатель

Бернар Дюдо и компания «Рено» оснастили новейший RS5 67–градусным 3,5–литровым V10 с новыми шатунами и измененными впускным трактом, камерами сгорания. Впускной тракт и камеры сгорания позволили увеличить мощность двигателя на 30 л.с. по сравнению с версией 1992 года и довести ее до 780 л.с. V10 превосходил V8 от «Форда» и был легче и менее прожорливым, чем V12 от «Феррари». Эталон «Формулы–1».

Больше такого тут!

Ставим лайки, подписываемся!

Оценки по результатам Гран-при Бразилии (7.545 балла):

Сравнение оценок с Racefans:

Рейтинг лучших пилотов дня:

Рейтинг Гран-при:

Больше такого тут!

Несмотря на свое официальное название Автодром имени Жозе Карлуса Пасе, трасса длиной 4,039 км, расположенная между двумя большими водохранилищами на окраине бразильского города Сан-Паулу, всегда была известна просто как «Интерлагос» и является одной из самых знаковых трасс «Формулы-1» в календаре.

Бразилия – свидетель самых захватывающих, спорных и зачастую решающих моментов в гонках, а также трех харизматичных чемпионов мира, в том числе Айртона Сенны, в сочетании с яркой карнавальной атмосферой Сан-Паулу неудивительно, что этот Гран-при является одной из самых ожидаемых гонок сезона.

Сан-Паулу является самым густонаселенным городом Бразилии и четвертым по величине в мире, но если копнуть глубже, то можно обнаружить небольшие районы, каждый из которых имеет свой собственный характер, а также невероятную культуру, сочетающую европейское влияние с наследием коренных народов, удивительно красивые зеленые зоны, полную природу и разнообразную культуру питания, что делает этот город прекрасным местом для изучения.

Где и что поесть

Традиция приготовления аппетитного барбекю в стиле «чурраско» уходит корнями глубоко в культуру коренных народов Бразилии, где в маринаде и специях натирали мясо перед тем, как нанизать его на шампуры и вращать на открытом огне.

Когда португальские поселенцы прибыли со своим крупным и мелким рогатым скотом, который процветал на великих бразильских равнинах, родилась культура гаучо, и, соответственно, возникли чурраскарии, где подают отборные куски мяса и субпродукты в стиле «родизио» - на длинных шампурах, которые официант подает вам, а затем отрезает кусок, чтобы вы могли взять его щипцами, прилагаемыми к столовым приборам.

Наиболее известным представителем является Fogo De Chao, имеющим несколько филиалов по всему городу. Внимательные официанты снуют между длинными столами, идеально подходящими для групп, предлагая стейк пиканья (лучшая нарезка) и невероятно крепкий кайпиринья (национальный бразильский коктейль из кашасы - спирта, перегоняемого из сахарного тростника, сока лайма и сахара).

Чтобы компенсировать обильное количество мяса, в чурраскариях обычно предлагается шведский стол со свежими салатами и овощами, и если вы уже наелись, то можете просто перевернуть красную/зеленую карточку на своем месте на красную, чтобы показать, что вы не хотите больше никаких предложений. Но имейте в виду, что официанты в большинстве случаев не обращают на это внимания!

Если большое количество жареного мяса на шампурах Вам не по вкусу, обязательно загляните в ресторан Camelia Ododo в оживленном районе города Вила Мадалена.

Уделяя особое внимание легкому стилю приготовления пищи с использованием высококачественных органических ингредиентов от мелких производителей и фермерских хозяйств, знаменитый шеф-повар Бела Жил создал меню из вкусных вегетарианских и веганских блюд, которые питают и тело, и душу.

Попробуйте вкусное вегетарианское исполнение одного из национальных блюд Бразилии - фейжоады, тушеного мяса, которое традиционно готовится из свинины, но в данном случае переосмыслено с использованием копченого тофу, японской тыквы и окры.

Если и есть блюдо, которое может увлечь вас бразильской кухней, то это, несомненно, pao de queijo. Эти вкусные маленькие шарики из сырного хлеба являются популярным блюдом на завтрак, но также употребляются в течение дня в качестве перекуса

С жевательной, сырной внешней стороной и мягкой, пушистой внутренней частью благодаря муке тапиоки, из которой они изготавливаются, трудно остановиться на одном, но, к счастью, их можно найти практически в любом кафе или баре на углу улицы, что позволяет быстро и легко удовлетворить свою тягу.

Небольшие, но питательные пурпурные ягоды акаи, родом из Южной Америки, впервые стали популярны среди серферов в прибрежных регионах как идеальный перекус перед и после катания на волнах. Сейчас их можно найти по всей Бразилии и даже в Сан-Паулу - попробуйте зайти в одну из многочисленных точек Oakberry, разбросанных по городу.

Ягоды замораживаются и превращаются в пюре для приготовления смузи, а так называемый суперфуд можно употреблять и без украшений благодаря его необычайно сбалансированной сладости, но обычно он дополняется множеством ингредиентов. Например, хрустящей гранолой, кусочками банана, арахисовым маслом, другими орехами, фруктами и семенами.

Чаша асаи, наполненная энергией, дающая витамины и питательные вещества, — это просто то, что нужно для преодоления послеобеденного стресса.

На 41-м этаже Edificio Italia (одного из самых высоких и знаковых зданий Сан-Паулу) расположен ресторан Terraco Italia, давно известное и знаменитое заведение с потрясающим панорамным видом на раскинувшийся город.

Ресторан, предлагающий небольшое меню традиционных итальянских блюд в сопровождении более 200 различных вин, любим жителями Паулиста и знаменитостями, которые наслаждаются живописными видами Сан-Паулу и вкусной едой с 1967 года.

Малоизвестный факт, что самая большая японская диаспора за пределами Японии находится в Сан-Паулу. По оценкам, в городе проживает около 1,6 млн. японцев-бразильцев, главным образом в центральном районе Либердаде.

Первые японские иммигранты прибыли в Сан-Паулу в 1908 году для работы на многочисленных кофейных плантациях после отмены феодальной системы в Японии, в результате чего тысячи сельскохозяйственных рабочих оказались в нищете и были вынуждены искать новую жизнь за границей.

Поселиться в районе Либердаде было сравнительно недорого, и вскоре улицы, засаженные вишневыми деревьями, заполнились японскими ресторанами и предприятиями. Сегодня в этом популярном районе можно найти всевозможные блюда японской кухни, но для тех, кто хочет выпить чашку чего-нибудь успокаивающего после дня знакомства с достопримечательностями этого оживленного района, Ikkousha — это то место, куда стоит отправиться за вкусным восстанавливающим раменом.

Бразилия является крупнейшим производителем и экспортером кофе в мире, а в Сан-Паулу находится самая большая в мире городская кофейная плантация в центре города площадью в один гектар, расположенная среди небоскребов самого густонаселенного города Бразилии.

Неудивительно, что Паулисты очень серьезно относятся к кофе, и кофейни, и кафе, предлагающие все разновидности черного золота, расположены на каждом углу. Кафе Takko со стильным минималистичным интерьером, расположенное в районе Вила Буарке, - популярное место, где можно выпить вкусный кофе и отведать выпечку, где царит спокойная атмосфера и собирается тусовочная публика Паулисты.

Где остановиться

В таком большом городе, как Сан-Паулу, выбор жилья может оказаться непосильной задачей. Отправляйтесь в район Морумби, расположенный всего в нескольких милях от автодрома, и вы найдете там множество известных отелей.

В качестве альтернативы можно выбрать финансовый район Беррини, который также хорошо обслуживается отелями и имеет оживленный район с ресторанами и торговыми центрами, куда можно отправиться после дня наблюдения за событиями на трассе.

Где смотреть гонку

Из-за чашеобразного характера трассы место на трибуне A, ведущей к стартовой и финишной прямой, позволит вам видеть, как машины проносятся по участку трассы, затем проезжают под вами, обеспечивая двойной уровень обзора.

Кроме того, лучшее место для наблюдения за обгонами на трассе находится на вершине первого поворота, поэтому трибуна М подходящее место.

Что стоит знать еще

Прогуляйтесь по Авенида Паулиста, протянувшейся на 2,8 км с северо-запада на юго-восток города. Одна из самых важных дорог Сан-Паулу, на которой в течение многих лет проходили праздничные парады и политические демонстрации, сегодня является домом для лучших культурных учреждений Сан-Паулу, включая поразительный архитектурный шедевр - Музей искусства Сан-Паулу (MASP), в котором собрана прекрасная коллекция эскизов, картин и скульптур таких художников, как Ренуар и Пикассо, а также бразильских художников-модернистов.

По воскресеньям проспект закрыт для движения транспорта, чтобы велосипедисты, бегуны и пешеходы могли свободно пользоваться широкой аллеей, посещая концерты живой музыки, киносеансы под открытым небом и не беспокоясь о многочисленных кафе и ресторанах, расположенных по пути следования.

В городе, полном невероятных граффити и уличного искусства, нет места более впечатляющего, чем район, где сходятся три переулка недалеко от Вила Мадалена, известный как Беко ду Бэтмен (Аллея Бэтмена).

То, что началось в 1980-х годах с единственного рисунка одноименного супергероя из комиксов, вскоре стало магнитом для местных и международных уличных художников, и теперь каждый сантиметр стены в этом небольшом районе покрыт красочными и стилизованными произведениями искусства.

Это постоянно развивающееся пространство, новые работы создаются поверх старых фресок (но всегда с разрешения предыдущего художника), поэтому при каждом посещении здесь всегда можно увидеть что-то новое.

Отвлекитесь от шума мегаполиса и посетите прекрасный парк Ибирапуэра, чтобы отдохнуть в тишине и зелени. В начале XX века, когда Сан-Паулу стремительно разрастался, у местных властей возникла идея создания городского парка, в котором жители Паулисты могли бы проводить досуг, однако эти планы были отложены на десятилетия, пока в 1950-х годах группа дизайнеров-модернистов не собралась вместе, чтобы наконец воплотить мечту в реальность.

Главным среди них был всемирно известный бразильский архитектор Оскар Нимейер, который отвечал за архитектурные элементы парка, в результате чего была создана коллекция модернистских зданий, включая Ibirapuera Auditorium – уникальную концертную площадку в самом центре парка, которую можно сразу узнать по большому красному металлическому шатру, выступающему над главным входом в это полностью белое здание.

Парк пересекают беговые и велосипедные дорожки, здесь есть два озера, у которых можно приятно провести время и перекусить в многочисленных киосках, расположенных по всей территории парка. Кроме того, здесь находятся некоторые из самых интересных музеев Сан-Паулу, например, Oco do Ibirapuera.

Место последнего упокоения самого харизматичного и любимого бразильского чемпиона «Формулы-1» Айртона Сенны на кладбище Морумби, отмеченное небольшой неприметной бронзовой табличкой, удивительно скромно для человека, прожившего насыщенную и много документированную жизнь.

Смерть Сенны, трагически погибшего в Имоле в мае 1994 года, вызвала трехдневный национальный траур в Бразилии, а на его государственных похоронах (транслировавшихся по телевидению) на улицах Сан-Паулу собралось около трех миллионов человек, проезжавших мимо кортежа. Кладбище расположено всего в нескольких милях от трассы Интерлагос, что делает его обязательным местом посещения для поклонников «Формулы-1», желающих отдать дань уважения.

Если и есть вид спорта, который может соперничать с «Формулой-1» в сердцах бразильцев, то это футбол, и Музей футбола, расположенный на красивом стадионе Пакаембу, построенном в 1940 году в стиле ар-деко, рассказывает о становлении красивой игры в Бразилии от скромных истоков до славы Кубка мира с помощью десятков ярких интерактивных экспозиций, включая историю культовой желтой национальной футболки и жизнь самого короля футбола – Пеле. Стоит посетить.

Несомненно, Сан-Паулу – огромный, оживленный, шумный и хаотичный город… Но он также и яркий, культурный, гурманский и дружелюбный. Паулисты – страстные люди с настоящей жаждой жизни, и для них нет ничего лучше, чем показать гостям свой город и то, почему они его любят. Возможно, это не самый лучший вариант для посещения «Формулы-1», но поверьте, вы не будете разочарованы, если совершите поездку – сырные шарики здесь действительно вкусные.

Забавный факт

Найти бразильца, у которого не было бы хотя бы одной пары Havaianas, - все равно что выследить единорога, настолько повсеместно распространены эти шлепанцы, родом из Сан-Паулу.

Вдохновленный японскими сандалиями «дзори», подошва которых была сделана из рисовой соломы, а полоски ткани проходили по стопе и между пальцами, шотландский бизнесмен Роберт Фрейзер захотел создать что-то более прочное, чтобы выдержать пляжный образ жизни в Бразилии, поэтому он взял немного качественной резины (дешевой и доступной в Бразилии) и сформовал свою собственную версию, дополнив ее текстурированной подошвой в знак уважения к японскому вдохновению, и на свет появилась модель Havaiana.

Благодаря своей доступности хавиана вскоре стала популярной среди рабочего класса, а во время инфляционного кризиса 1990-х годов бразильское правительство включило хавиану в список товаров первой необходимости наряду с рисом и бобами.

Первоначально они выпускались только в сине-белом цвете, но, по легенде, одна партия шлепанцев оказалась зеленой и настолько популярной, что компания начала выпускать их в других цветах, и их популярность резко возросла, преодолев классовые различия.