Готовый в любую секунду ретироваться к стене, Макс внимательно присмотрелся к содержимому посылки и рассмотрел то, чего не заметил с первого взгляда. Паук не сидел в самой коробке, а был заключён в куб, сделанный из стекла или прозрачного пластика, наподобие плексигласа. Но материал этот был такой прозрачный, что под определённым углом казался совсем невидим.
Макс подождал несколько минут. Ничего не происходило, и тогда он решился протянуть дрожащую руку и дотронуться до куба. Это действительно был пластик, чуть тёплый на ощупь, и твёрдый, что немного успокаивало. Всё ещё перебарывая отвращение, он извлёк куб из коробки и, стараясь не упустить, поставил на стол. Паук, надёжно отгороженный толстыми пластиковыми стенками, выглядел как-то сюрреалистично.
Макс смахнул со стола пустую коробку с ножом и стал рассматривать подарок. Первое, что поражало, это размеры паука. Размах лап был не менее полуметра, что уже само по себе было немыслимо, но на этом странности не заканчивались. Передний сегмент, головогрудь, гиганта казалась, по меньшей мере, вдвое больше брюшка, что тоже было невероятно. Паук опирался на восемь длинных суставчатых лап. И лапы, и всё тело густо покрывали оранжево-чёрные волоски. Раскраска создавала впечатление чередующихся полос, идущих поперёк тела, что делало похожим её на тигриную. Хелицеры – челюсти паука – были угрожающе приоткрыты, а двенадцать глаз, казалось, рассматривают Макса не мене внимательно, чем он сам рассматривал их владельца.
Когда бешеное сердцебиение немного замедлилось и пот на ладонях перестал выступать, молодой человек рассудил, что тётя, отправляя такой подарок, скорее рассчитывала его порадовать, чем напугать до полусмерти. И выбор подарка был, в общем-то, логичным. Тётя, как и все, кто хорошо знал Макса, была в курсе его увлечения пауками. Правда, здесь всё было не так однозначно. Его интерес к арахнидам был вызван не любовью или симпатией к этим существам, а тем ужасом, который они внушали ему. И это была не просто арахнофобия. Его страх имел очень веские причины. Он знал, чего боится. По-настоящему знал.
В детстве они с родителями жили в небольшом шахтёрском посёлке, где среди множества старых частных домов гордо возвышались четыре пятиэтажки. Но его семья жила как раз в одном из старых саманных, который начали строить ещё прадед вместе с дедом Макса. В целом, дом был довольно уютным и тёплым, но, как и большинство старых домов, абсолютно не был защищён от всяких насекомых, грызунов и пауков. Последних в доме всегда было много, и не только простых, комнатных. Из сада иногда заползали крупные пауки-осы и тарантулы. Одного Макс обнаружил даже у себя в постели.
Как-то летом, после долгого, насыщенного дня, мальчик, приняв уличный душ и хорошего поужинав, запрыгнул в кровать, укрылся лёгким покрывалом и начал уже проваливаться в сон, но вдруг почувствовал, что по ноге ползет и щекочет что-то мягкое и пушистое. Сон улетучился мгновенно. Он сразу понял – паук! На секунду Макс замер в оцепенении, а потом, подпрыгнув чуть ли не до потолка, выбежал из спальни, сбрасывая на ходу покрывало, отряхиваясь и вопя на весь дом. И хотя паука тогда родители так и не нашли, несколько последующих лет он на отрез отказывался входить в спальню, пока мама или папа тщательно не проверят всю комнату, и особенно постель.
Конечно, Максу невыносимо было мириться с таким соседством, и, как только он окончил школу и поступил в институт в областном центре, немедленно покинул дом, переехал в Большой Город, как его называли местные. Комната в общежитии тоже не была образцом изолированности, но всё же там было спокойнее. А окончив ВУЗ и найдя приемлемую работу, Макс взял в ипотеку квартиру в новом доме, на одиннадцатом этаже. Здесь он чувствовал себя более-менее защищённым.
Такое тесное знакомство с членистоногими, а также кое-какие ощущения, которыми он не решился бы поделиться даже с самыми близкими людьми, вызвали у Макса не только непреодолимый страх, но и интерес к этим животным. Ещё в детстве, в младших классах, он старался побольше узнать об этих существах, брал в библиотеке энциклопедии, находил документальные фильмы в интернете, делал собственные наблюдения (естественно, на расстоянии, близко подойти к пауку, а тем более взять его в руки, он заставить себя не мог). И уже тогда он уяснил, что хороший паук – мёртвый паук. И если он видел вблизи паука, то, немного понаблюдав за ним, он звал взрослых, чтобы убили его, или убивал сам, предварительно вооружившись чем-нибудь длинным, чтобы находиться от источника страха как можно дальше.
Когда он стал старше, интерес к арахнидам у него только вырос. К двадцати восьми годам он очень хорошо изучил предмет своего страха, можно сказать, он знал всё, что было известно науке. Но знал он так же и то, что науке известно не было. Во всяком случае, прямого подтверждения своего знания он так и не нашёл ни в одной книге. Макс хотел найти объяснение, почему он чувствует, что от пауков исходит угроза для человечества.
Немного успокоившись, он продолжил рассматривать паука, но теперь уже делал это как профессионал. И более внимательный осмотр показал, что экземпляр ещё удивительнее, чем показалось вначале. Во-первых, по внешним признакам паук явно относился к мигаломорфам, то есть имел родство с птицеедами. Но хелицеры у него были устроены так, как обычно устроены у другого подотряда – аранеоморфов. Клыки не просто поднимались вверх-вниз, а располагались друг напротив друга, что позволяло действовать более эффективно, то есть более смертоносно. А брюшко его было разделено на сегменты, как у пауков ещё одного подотряда – членистобрюхих. В общем, судя по внешнему виду, это был какой-то гибрид из всех существующих подотрядов.
«Да это же новый вид!» - восхитился исследователь в Максе. Но тут же он выругал себя за доверчивость.
- Вот же ж....! – сказал он вслух, и даже хлопнул себя по колену.
Конечно же, это была подделка! И как он сразу не понял? Такого паука просто не могло существовать в природе. Конечно, выполнено всё было очень тщательно, профессионально, аккуратно. Но всё же просто игрушка. Макс почувствовал разочарование, но в то же время и некоторое облегчение, что это чудовище оказалось не настоящим. «И где тётя достала такую необычную вещь?!»
Макс поднял с пола пустую коробку, внимательно осмотрел её изнутри – может быть, тётя написала какое-нибудь сопроводительное письмо? Но коробка была пуста. Он постарался вспомнить, не говорила ли тётя чего-нибудь о посылке, когда пять дней назад поздравляла его с днём рождения по телефону, но ничего такого вспомнить не мог. Впрочем, это было не особо удивительно – тётя Соня любила делать сюрпризы. «Нужно будет ей позвонить, поблагодарить за такой неординарный подарок», - подумал Макс.
Он оставил куб с чудовищной химерой стоять на журнальном столике, а сам пошёл на кухню приготовить себе кофе. Сегодня у Макса был выходной, один из немногих в последнее время. Работал он менеджером по связям в одном среднего пошиба рекламном агентстве. Несколько недель назад их агентство получило довольно крупный заказ на проведение рекламной акции от одной известной фирмы, и в последний месяц всё агентство стояло на ушах. Макс даже день рождения не отмечал – до десяти просидел в офисе. Но сегодня вечером он собирался наверстать упущенное и хорошенько оторваться с друзьями в одном недавно открывшемся бильярдном клубе.
Макс вошёл на кухню, сминая в руках картонку от посылки, и увидел, как по кафельной плитке пытается ползти небольшой черный домашний паучок. Когда он покупал квартиру в новом доме, то думал, что тут пауки его уж точно не достанут, но ошибался. Они с завидным постоянством появлялись в углах квартиры, не смотря на то, что все вентиляционные отдушины были закрыты сеткой, не говоря уже об окнах и балконе. Макс не мог терпеть их присутствия рядом с собой. Он плотнее свернул картонку и точным резким движением размазал паучка по кафелю. Хороший паук – мёртвый паук.
Пока варился кофе, Макс всё никак не мог перестать думать о пауках. На их счёт у него была одна теория. Впрочем, теория - слишком научное слово. Скорее, это было что-то наподобие веры. Он был уверен, что пауки что-то замышляют. Не именно против него, это уже вполне тянуло бы на паранойю, а замышляют вообще. А раз замышляют, значит могут мыслить, обладают разумом. Только разумом, абсолютно чуждым человеку, поэтому и заметить его проявления человеку довольно сложно. Быть может, у людей слишком узкие понятия разума, и паучий разум просто не входит в эти границы.
И если этот разум существует, то он будет не индивидуальный, отдельный у каждой особи, а коллективный, как у роя пчёл или муравьиной колонии. Только у пауков, в представлении Макса, всё было намного сложнее. Паучий разум, судя по всему, должен был включать в себя всех арахнидов на планете. Только, насколько понимал Макс, такие представители паукообразных, как скорпионы, клещи, и мелочь наподобие сенокосцев, отношения к этому сверхразуму не имели. Но что касается пауков – тут он был совершенно уверен.
В детстве Максимка боялся пауков неосознанно, как какой-то опасной силы, которая постоянно находится рядом и может причинить вред в любой момент. Правда, если уж быть объективным, то он сам представлял для пауков бо́льшую угрозу, чем они для него, потому что, если он видел паука, то не мог допустить, чтобы тот остался жить. Но со временем его страх трансформировался, и превратился в осознанный страх человека перед конкретной опасностью. И, по мере изучения этих животных, Макс находил всё больше подтверждений того, что его страх вполне оправдан.
Совсем недавно ему удалось собрать воедино данные, полученные в ходе долгих исследований и анализа общедоступной информации. И то, что Макс увидел, собрав воедино данные и статьи за последние пятьдесят лет, вызывало у него настоящий ужас. Численность многих популяций пауков росла. В основном речь шла о некрупных и относительно безобидных видах, но сами цифры настораживали. И если сопоставить эти цифры с данными о миграции пауков, которая за последнее время так же стала более глобальной и целенаправленной, то получалась интересная картина. Арахниды, казалось, становились агрессивнее, они не столько мигрировали в другие зоны обитания, сколько расселялись в новые места, не покидая при этом старых, и вытесняя животных и насекомых из их привычных ареалов. Все эти материалы, конечно же, не были засекречены, биологи всё это знали, но не рассматривали под таким углом, не проводили таких параллелей, как Макс.
И, наконец, последнее, что обнаружилось, и это было самым поразительным, - в тех районах, где активность пауков была наивысшей, чаще возникали всевозможные стихийные бедствия, глобальные катастрофы, эпидемии и даже вооружённые конфликты. Макс понимал, насколько неправдоподобно всё это выглядит, но с фактами ничего нельзя было поделать. Оставалось сделать несколько небольших уточнений, и он был готов опубликовать свою работу. Общественность и ученые должны знать, какая угроза над ними нависла!
Остаток дня Макс провёл за компьютером. Пару раз он пытался дозвониться к тёте Соне, но она не брала трубку. «Странно, обычно тётя всегда носит телефон с собой» - подумал Максим и решил, что обязательно позвонит завтра. Ближе к вечеру он созвонился с друзьями, они условились о встрече около нового бильярдного клуба. Макс надел рубашку-гавайку, джинсы, выключил компьютер. Проходя через короткую прихожую, он, по привычке, бросили взгляд на себя в большое, почти во всю стену, зеркало, призванное визуально увеличить размеры комнаты. Остальную часть стены занимала та самая коллекция холодного оружия, в основном ножи и клинки, которой Макс очень гордился. Оставшись доволен увиденным в зеркале, он погасил в квартире свет и ушёл праздновать день рождения.
Вскоре вечер растекся по городу, комнаты заполнились полумраком, и в опустевшей квартире началось какое-то движение. Сначала по прозрачному кубу, который всё это время стоял на журнальном столике, прошла рябь, и он как-бы поплыл, осунулся, как будто был сделан из куска воска, который положили рядом с печкой. Но через несколько мгновений аналогия с воском пропала – куб покрылся сетью мелких трещин, как старая керамика покрывается патиной, а ещё через пару секунд полностью рассыпался, опустился мотком тонких полупрозрачных паутинок на стекло стола и на огромного тигрового паука. Паутина быстро скукоживалась и таяла, и скоро совсем исчезла.
В комнате снова на пару минут воцарилась мёртвая неподвижность, а потом паук шевельнул передними лапами, несколько раз сомкнул и разомкнул хелицеры, и, медленно переставляя свои восемь огромных лап, пополз к краю стола.
В это же время в других комнатах в квартире Макса тоже началось оживлённое движение. Сначала из кухонной вытяжки выполз один небольшой черный домашний паучок и стал спускаться по паутинке вниз. Потом из других щелей вытяжки выползло ещё несколько таких же паучков, затем появилось ещё с десяток чёрных вперемежку с серыми и крестовиками. А потом металлическая вытяжка мелко затряслась и из неё повалили пауки - чёрные, серые, желтые, бурые, разных размеров и оттенков. Пауки спускались на своих нитях и падали просто на пол, на плиту, на стол, разбегались по стенам и потолку.
Тем временем в ванной мелкая сеточка на отдушнике вздулась, потом прорвалась, не выдержав давления, и в образовавшуюся щель начали просовываться волосатые суставчатые лапы. Скоро сеточка была разодрана в клочья, а через отдушник стали вылезать пауки, которых тяжело было представить в таких количествах в центре города. Это были тарантулы, птицееды всех разновидностей, от лососево-розовых и фиолетовых до голиафа, бразильские странствующие и гигантские бабуиновые пауки. Их огромные волосатые тела с трудом протискивались в отверстие отдушника, они цеплялись друг за друга, падали прямо в белоснежную акриловую ванну с мягким шлёпаньем, издавали отвратительный писк, свист, щёлканье и шорох. Совсем скоро вся ванна заполнилась тёмной копошащейся массой, пауки переваливались через край, падали на пол и ползли к выходу. Но вот поток, льющийся из отдушника, стал уменьшаться, и последний птицеед мягко упал на тела своих собратьев. Огромным членистоногим тяжело было карабкаться по гладкой стенке ванны, и скоро вся поверхность пластика покрылась мелкими и крупными царапинами и сколами, оставленными мощными челюстями и когтями, и остальные пауки тоже начали выбираться и ползти к двери.
Когда последний крупный тарантул выбрался из ванны, оставив на дне месиво из раздавленных соплеменников, и добрался до гостиной, пол, стены, потолок и вся мебель были покрыты копошащейся массой, а в середине этого ужасного сборища на краю журнального столика стоял, как полководец, осматривающий войска перед боем, оранжево-чёрный тигровый паук. Около него было свободное пространство, казалось, даже его сородичи не смеют к нему приближаться. Но в то же время создавалось впечатление, что все эти тысячи глаз неотрывно следят за ним, как будто ждут указаний.
А потом тигровый паук заговорил. Его речь невозможно было услышать – это не были колебания воздуха. Информация в виде образов возникала прямо в нервных узлах пауков. Предводитель «говорил» несколько минут, а все остальные замерли и «слушали». Затем вся огромная тёмная масса пришла в движение, и двигались они очень чётко и упорядоченно, будто в точности выполняли полученные инструкции.
Макс вернулся домой поздно ночью и был не один. Он вообще редко возвращался домой один после похода в клуб с друзьями. Жениться он пока не собирался, поэтому подруг искал себе, в основном, на одну-две ночи. Но судьба распорядилась так, что с этой избранницей он больше не расставался до конца жизни. Девушка была очень молоденькая, на вид студентка второго, или даже первого курса института. Короткое чёрное платье плотно обтягивало её фигуру, золотисто-рыжие волосы немного растрепались, а сама она была в довольно сильном подпитии. Пока хозяин квартиры старался найти ключ и открыть дверь, она то и дело мешала ему, смеялась, висла на шее, пыталась поцеловать, и уже даже начала расстёгивать рубашку.
- Погоди, до спальни несколько шагов осталось, - Макс одной рукой обнимал девушку за талию и пытался немного отстранить от себя, а другой с трудом попадал ключом в замочную скважину.
Но вот, наконец, эта сложная процедура была проделана, они вошли в квартиру и захлопнули за собой дверь. В тёмном коридоре девушка потянулась к парню и впилась долгим поцелуем в его губы. Макс ответил, крепко обнял её, девушка застонала, зарылась пальцами в волосы Макса, а он прижал её к стене и уже запустил руки под платье, но она вдруг удивлённо вскрикнула и отшатнулась.
- Что у тебя тут мягкое на стене?
- Этот ты у меня мягкая, а там ничего нет, - улыбнулся Макс.
- Нет, кажется, я что-то раздавила.
- Ладно, - Макс включил свет.
Они стояли на небольшом «пятачке» примерно с полметра в диаметре, а вокруг них на полу, стенах и потолке сидели неподвижно застывшие пауки самых разных расцветок и размеров. Они устилали всю прихожую, словно живым покрывалом, лишь большое зеркало осталось свободным, но оно отражало соседнюю стену, и это только ухудшало впечатление.
Несколько секунд ничего не происходило. Потом девушка заверещала во всю мощь лёгких и бросилась к двери. В это же мгновение вся разношёрстая паучья масса пришла в движение, а двигаться пауки умеют быстро. Девушка, продолжая громко кричать, сделала несколько шагов к выходу, но тут же отшатнулась – вся дверь была оплетена толстым слоем поблескивающей паутины, на которой сидели самые крупные птицееды и тарантулы, угрожающе выставившие вперёд лапы и открытые челюсти.
Макс все эти мгновения стоял совершенно неподвижно, парализованный страхом. А тем временем пауки сжали кольцо вокруг молодых людей и уже заползали на ноги и спускались на головы с потолка. Тут Макс вышел из оцепенения.
- Дави их! – крикнул он то ли своей спутнице, то ли самому себе, и принялся с нечленораздельными криками топтать не глядя всё, что попадалось под ноги. Большие пауки лопались с мокрым чавканьем под его туфлями, и на полу быстро образовалась мерзкого вида кашица, полная ещё шевелящихся лапок. Девушка тоже продолжала кричать, пауки уже путались у неё в волосах, заползали за шиворот, поднимались по её голым ногам и успели сделать несколько десятков укусов.
Но, не смотря на все их усилия, пауков меньше не становилось. Они всё ползли и ползли, с шипением и свистом, залазили под одежду, кусали, кусали снова и снова. Тела людей покрылись покраснениями и припухлостями от укусов, но они продолжали отбиваться с громкими криками.
И тут из гостиной появился огромный тигровый паук. Он с большой скоростью, которую трудно было заподозрить в этом гротескном теле, пробежал около стены к Максу. Молодой человек занёс ногу, чтобы раздавить чудовище, но паук резко отскочил в сторону, а когда нога опустилась, подполз и вонзил в неё огромные клыки, прокусив ткань джинсов, и тут же ретировался назад.
Почти сразу Максим почувствовал сильную головную боль. Все пауки, до этого облеплявшие его, тут же всецело переключились на девушку, полностью игнорируя парня.
Макс схватился руками за голову, закрыв ладонями глаза – ужасная боль буквально разрывала её изнутри. А потом боль исчезла так же внезапно, как и появилась. Макс осмотрелся. Он стоял напротив зеркала, но в зеркале отражался не он. Там был огромный, в рост человека, паук, стоявший на задних лапах, подняв головогрудь и выставив передние лапы вместе с хелицерами. Внешний вид чудовища был омерзителен – всё его раздутое чёрное тело покрывали кустики чёрной шерсти, изо рта вытекала желтая слюна, передние лапки постоянно шевелились, как будто пытались уцепиться за что-то.
Макс сразу понял, что это уродливое создание и есть его самый главный враг, тот, которого он боялся и ждал всю жизнь. И теперь он обязан уничтожить этого монстра! Хороший паук – мёртвый паук. Но просто раздавить его не удастся, тут нужно что-то посерьёзнее, чем тапок. Не задумываясь, он сразу бросился к коллекции оружия, сорвал первое попавшееся под руку (по случайности им оказался большой испанский мачете, подаренный тётей Соней), вернулся к зеркалу. Паук всё ещё стоял почти в той же позе, только клыки его, казалось, стали ещё больше, и он в любую секунду мог напасть. И Макс, не дожидаясь атаки, начал наносить удары первым. Он рубил и колол, рубил и колол, отрубал одну за другой огромные лапы, протыкал отвратительную бугристую тушу. Паук тоже не остался в долгу и вонзил гигантские клыки в тело Макса, пробив его чуть ли не насквозь. На мгновение Макс увидел в зеркале себя, изрезанного и израненного, приставившего мачете к своей груди, но тут же видение исчезло. Последними ощущениями умирающего человека были радость и чувство выполненного долга за то, что он избавил мир от этого чудовища.
Девушка отчаянно сопротивлялась, но все её попытки были тщетны. Кричать она перестала, потому что пауки пытались залезть в рот. Они уже ползали по всему её телу, и сбрасывать их у неё почти не осталось сил. Она давила их прямо на себе. Но состояние её дел ухудшилось после того, как Макса укусил большой жёлто-чёрный паук. Все арахниды набросились на неё, а хозяин квартиры так и остался стоять посреди комнаты. Девушка сделала неловкое движение, поскользнулась в жиже от раздавленных паучьих тел, упала на колени и волна членистоногих буквально поглотила её. Сопротивление становилось всё более вялым, давали знать о себе многочисленные укусы и яд пауков, уже распространявшийся по всему телу. Через минуту её почти нельзя было разглядеть под плотной движущейся массой. Но последнее, что она видела перед смертью, удивило её, насколько вообще было возможно удивляться в её состоянии. А видела она, как Макс схватил со стены большой нож и буквально изрубил себя на куски…
В квартире был относительный порядок. Две сухие, высосанные оболочки людских тел вперемешку с костями и одеждой лежали в коридоре. Но никакого интереса они уже не представляли. И когда их найдут, а их, конечно, найдут, рано или поздно, ничего опасного в этом уже не будет. Главное, что материалы, собранные этим человеком, уничтожены, а всё остальное не так уж важно.
Царь остался один. Свита его уже отправилась туда, куда он им приказал, но сам он не торопился. Для него понятие времени было чем-то условным и малозначащим. Существо, живущее три сотни лет, может себе позволить некоторую неторопливость. И потом, приматов, на которых не действовал гипноз представителей его рода, осталось не так уж много. А скоро не останется вовсе. И тогда можно будет отбросить предосторожности и действовать открыто. Ведь всем известно, что эта планета не создана для млекопитающих. Она создана для пауков, а все остальные живые, большие и малые – это только пища.
Царь который раз наполнился гордостью за свой род. Их было всего около тысячи особей, но все эти приматы, называющие себя разумными, не имели никакой возможности противостоять их ментальному воздействию. Они с сородичами уже сейчас могли держать под контролем почти всех существ, которые представляли угрозу или были полезны для осуществления их планов. Царь с самодовольством вспомнил, с какой лёгкостью заставил ту старую самку примата доставить себя как подарок в это жилище.
За всё долгое время своего развития именно их род обрёл способности контролировать мысли не только других пауков, но и млекопитающих, и оставалось сделать всего несколько шагов, таких, какой был сделан сегодня, чтобы этот контроль стал абсолютным. Царю было приятно ощущать себя венцом эволюции.
Он посидел ещё немного и не спеша уполз в отдушник.
