Философия

Из воспоминаний оперной певицы Галины Вишневской

Противнее всего было петь в конце приема. Огромный зал, сотни людей, перед эстрадой — длинный стол, где сидят члены правительства, уже как следует «поддавшие», у всех распаренные лица; один кричит что–то на ухо соседу, другой смотрит на тебя осоловелыми глазами… Стоишь, бывало, на сцене, и хочется сквозь землю провалиться от стыда и обиды. А кругом пьют, жуют, повернувшись к тебе спиной, гремят вилками и ножами, чокаются бокалами, курят. И в этом огромном кабаке ты пой и ублажай их, как крепостная девка. Бывало, дождешься и такой чести, что за стол позовут — сиди с ними, глуши коньяк стаканами.

Меня это великодержавное, лапотное хамство оскорбляло до глубины души, и однажды после выступления у меня началась за кулисами истерика. Какой–то фокусник, что передо мной выступал, побледнел от страха, отвел меня в угол и загородил собою, чтобы охранники не видели, что со мной происходит.

— Успокойтесь, что с вами!..

А я плачу, не могу остановиться: как они смеют… как они смеют…

Самые большие артисты прошли через эти концерты. (Ростропович не играл на приемах, его не приглашали: виолончель для наших господ — инструмент непопулярный.)

Я счастлива, что вскоре получила возможность отказаться от этой «чести» раз и навсегда, о чем расскажу дальше, но в этом смысле я была в театре уникальным явлением: все остальные солисты, расталкивая друг друга локтями, рвутся к правительственной кормушке. Это их возвышает в собственных глазах — да еще есть возможность что–либо для себя выпросить. (Уже живя в Париже, я получила как–то из Москвы еженедельную газету Большого театра и прочла там, что на вопрос: «Какое самое сильное переживание испытали вы в прошедшем году?» — ведущие солисты оперы Нестеренко и Образцова ответили: «То, что нам посчастливилось петь на банкете в честь 70–летия Л. И. Брежнева!» Ну что ж, их можно только пожалеть, если более счастливых переживаний для них не существует…)

Так до сих пор и соревнуются друг с другом артисты: у кого больше знакомств в правительстве, кто с кем из них водку пьет. Замашки эти, как эстафета, переходят от поколения к поколению. Молодежь видит, что в театре есть посредственности, добившиеся высоких званий и положения не талантом своим, а знакомствами и песнями под пьянку где надо и кому надо. Видят молодые, что певцов, давно потерявших голоса, уволить невозможно, потому что у них есть покровители в Кремле.

Более близкие знакомства с советской элитой заводятся на приемах, устраиваемых нашим правительством в честь иностранных делегаций, в специально отведенных для этого особняках. В первые годы моей работы в Большом театре я часто выступала на них. Наиболее приятное впечатление из всех наших «сильных мира сего» производил Микоян, простой в обращении, отмеченный человеческой индивидуальностью, с живым темпераментом. Другие остались в памяти группой мрачных, квадратных идолов, молча и почти неподвижно стоящих в центре, а вокруг них — увивающиеся подхалимы.

На такие приемы могли вызвать по телефону в любое время — бывало, что и поздно вечером, когда уже спать собираешься. Это значит, что после пьянки какому–то вождю угодно послушать пение любимого артиста. Никому не приходило в голову отказываться — одевались, и через пять минут — уже в черном ЗИСе. Артистов никогда не приглашали с женами или с мужьями. Да и члены правительства никогда не бывали с женами — по теремам их прятали.

Бывали в те годы случаи (и со мной тоже), когда любимчика–артиста освобождали вечером от спектакля и он ехал на очередной банкет.

Вращаясь в этом новом для меня «высшем» обществе, я впервые увидела партийных царедворцев в действии. Когда кто–либо из членов правительства оказывает тебе внимание, в твою сторону моментально кидается стая прихлебателей из его окружения. Смотрят заискивающими глазами в надежде через тебя услужить своему хозяину. До чего же это противно и тошно! Все они, как здоровенные евнухи, как сводники, лезут выслужиться, барину в постель подсунуть красивую бабенку. Изойдя подхалимажем, обожравшись на банкетах блинами с икрой, потом у себя на работе самодурствуют, как князья в удельных княжествах, и, компенсируя собственное унижение, гнут в дугу, унижают нижестоящих.

Живя раньше в Ленинграде, я, конечно, знала, что существует привилегированная часть общества, что не все ютятся, как я, в коммунальных квартирах. Но до поступления в Большой театр я и вообразить себе не могла численность господствующего класса в Советском Союзе. Часто, стоя в Георгиевском зале Кремлевского дворца у банкетного стола, заваленного метровыми осетрами, лоснящимися окороками, зернистой икрой, и поднимая со всеми вместе хрустальный бокал за счастливую жизнь советского народа, я с любопытством рассматривала оплывшие, обрюзгшие физиономии самоизбранных руководителей государства, усердно жующих, истово уничтожающих все эти великолепные натюрморты. Я вспоминала свои недавние скитания по огромной стране, с ее чудовищным бытом, непролазной грязью и невообразимо низким, буквально нищенским уровнем жизни народа, и невольно думала, что эти опьяненные властью, самодовольные, отупевшие от еды и питья люди, в сущности, живут в другом государстве, построенном ими для себя, для многотысячной орды, внутри завоеванной России, эксплуатируя на свою потребу ее нищий обозленный народ. У них свои закрытые продовольственные и промтоварные магазины, портняжные и сапожные мастерские, со здоровенными вышибалами–охранниками в дверях, где всё самого высокого качества и по ценам намного ниже официальных цен для народа. Они живут в великолепных бесплатных квартирах и дачах с целым штатом прислуги, у всех машины с шофером, и не только для них, но и для членов семей. К их услугам бывшие царские дворцы в Крыму и на Кавказе, превращенные специально для них в санатории, свои больницы, дома отдыха… В собственном «внутреннем государстве» есть всё. Искренне уверовав в свою божественную исключительность, они надменно, брезгливо не смешиваются с жизнью советских смердов, надежно отгородившись от них высокими непроницаемыми заборами государственных дач. В театрах для них отдельные ложи со специальным выходом на улицу, и даже в антрактах они не выходят в фойе, чтоб не унизиться до общения с рабами.

Да знают ли они, как мы живем?

Ясно, что знают, да мало знать — надо почувствовать своей шкурой, животом своим, пожить хоть месяц гнусной жизнью советского раба. Чтобы орали они свои тосты за победу коммунизма во всем мире не на этом лукулловом пиру, набив рот икрой и лососиной, а в вонючих кухнях коммунальных квартир, куда бы стоило поселить каждого члена Политбюро — пожить ну хоть бы в моей комнате–пенале с цементным полом, в комнате солистки бывшего Его Императорского Величества, а ныне Государственного ордена Ленина Академического Большого театра Союза ССР.

Чтобы, выйдя утром из своей конуры и на ходу полаявшись с соседом, жаждущим утренней опохмелки, постоял в очереди в ванную, если он, конечно, рискнет мыться в этой грязи, а если и рискнет, то все равно соседи не дадут — очередь в 35 человек.

И на работу отправлялся бы не в бронированном лимузине, а в битком набитом вагоне метро или вися на подножке автобуса.

А жена его в это время пусть постоит в очередях часа три–четыре — за едой для семьи.

Ну, так и быть, пусть не идет наш вождь в обеденный перерыв в рабочую столовку выстаивать очередь и греметь тарелкой с синей картошкой, а то, пожалуй, благодарные граждане Советского Союза не дождутся любимого вождя к кормилу власти. Пусть он придет — ну, скажем, в Большой театр, в буфет для артистов — любимцев Мельпомены, где он может даже съесть кусок вареной колбасы под названием «Докторская». Правда, мяса в ней почти нет, изготовляют ее из какой–то таинственной, фантастической смеси пополам с крахмалом.

Известен анекдот на эту тему: встречаются двое приятелей на улице, один другого спрашивает: «Слушай, Вань, ты что такой синий — замерз, что ли?» — «Да нет, поел, понимаешь, докторской колбасы, так вот сам весь почему–то посинел, а воротничок накрахмалился!»

Один мой знакомый, работавший на московском мясокомбинате, предупредил меня:

— Галина Павловна, никогда не покупайте в магазинах колбасы. Если бы я сказал вам, из чего мы ее приготавливаем, вас бы тошнило целую неделю.

Но продолжим. Вечером «слуга народа» должен бы возвращаться с работы опять же не в лимузине, а в метро. Посиневший, с колбасно–накрахмаленным воротничком, сдавленный со всех сторон, он услышит, как трудящиеся Страны Советов кроют матом всю советскую власть и лично товарища… очередного.

Дома его встретит осатаневшая от стояния в очередях, злая, растрепанная жена. Если ей повезло и она ухватила в каком–то магазине полутухлую рыбу или обрубок берцовой кости с остатками мяса на ней (само мясо директор магазина уже продал с черного хода своей клиентуре, а деньги прикарманил), пусть он этим поужинает.

Подойдет время отпуска — нужно будет побегать, и не одну неделю, доставая путевку в дом отдыха. Если не удалось ее добыть, то лучшая школа коммунизма — поехать на юг «дикарем». После этого вояжа он может писать новеллы о том, как, приехав в приморский город и помаявшись весь день на адской жаре, он наконец арендовал койку в комнатенке, где уже ютятся несколько таких же «счастливчиков» — «дикарей»; как рано утром он сломя голову летел на пляж, чтобы успеть занять там полтора метра земли нашей необъятной Родины; как часами под палящим солнцем стоял в очереди в ресторан, чтобы хоть раз в день поесть; как, зажав нос, прыгал вокруг пляжной уборной, пытаясь проскочить внутрь, делая головокружительные виражи вокруг холмов и возвышенностей, оставленных ночью на земле такими же, как он, «дикарями».

Я всегда жила реальной жизнью моего народа. Много раз «отдыхала» на юге таким же вот образом и могла бы дать массу полезных советов, как физически выжить, сохранить свой человеческий облик и не превратиться в обезьяну в столь первобытных условиях.

И вот, поживи они, наши вожди, этой нормальной для советских людей жизнью, без глобальных проблем и патетических восклицаний, может, и пришло бы им в головы, что живут–то советские люди по–скотски. Да о скотине хоть человек заботится, а о человеке–то — кто?

В книгах Карлоса Кастанеды Орел (или Орёл) является метафорическим понятием, представляющим собой источник энергии, силы, которая управляет судьбой всех живых существ. Он описывается как нечто всевидящее, всезнающее, но при этом безразличное к судьбам отдельных людей. Орел пожирает сознание умерших, что символизирует непрерывный цикл жизни и смерти.
Вот более подробное описание Орла из книг Кастанеды:
Источник энергии:
Орел - это не бог в обычном понимании, а скорее источник жизненной силы, энергии, которая питает все живое и поглощает его после смерти.
Всевидящее и безразличное:
Орел видит все существа одновременно и одинаково, не проявляя никакой предвзятости или милосердия. Он не отвечает на молитвы или просьбы о помощи.
Цикличность жизни и смерти:
Орел пожирает сознание тех, кто умер, что символизирует непрерывный цикл перерождений и смерти.
Необходимость для осознания:
Орел является неотъемлемой частью мироздания, и осознание его существования и принципов его работы является важным шагом на пути к духовному развитию и обретению личной силы.
Неопределенность и непостижимость:
Природа Орла и его мотивы непостижимы для человеческого разума. Дон Хуан часто подчеркивал, что Орел - это нечто таинственное и непознаваемое, что-то, что лежит за пределами человеческого понимания.
В целом, Орел в учении Кастанеды - это мощная, непостижимая сила, которая является неотъемлемой частью вселенной и играет ключевую роль в круговороте жизни и смерти. Осознание этой силы и ее роли является важным элементом в духовном пути.

Все есть Орел и Его Эманации

"Сила, правящая судьбой всех живых существ, называется Орлом. Не потому, что это орел, или что-то еще, имеющее нечто общее с орлом, либо как-то к нему относящееся, а потому, что для видящего она выглядит, как неизмеримый иссиня-черный орел, стоящий прямо, как стоят орлы, высотой уходя в бесконечность. Когда видящий смотрит на черноту, являющуюся Орлом, четыре вспышки света освещают его сущность.

Первая вспышка, подобно молнии, помогает видящему охватить контуры тела Орла. Тогда можно видеть белые мазки, выглядящие как перья. Вторая вспышка молнии освещает колышущуюся, создающую ветер черноту, выглядящую как крылья Орла. С третьей вспышкой видящий замечает пронзительный нечеловеческий глаз. А четвертая, последняя, вспышка открывает то, что орел делает. Орел пожирает осознание всех существ, живших на земле мгновение назад, а сейчас мертвых, прилетевших к клюву орла, как бесконечный поток мотыльков, летящих на огонь, чтобы встретить своего Хозяина и Причину того, что они жили. Орел разрывает эти маленькие осколки пламени, раскладывает их, как скорняк шкурки, а затем съедает, потому что осознание является пищей Орла.

Орел - сила, правящая судьбой живых существ, - видит всех этих существ сразу и совершенно одинаково. Поэтому у человека нет никакого способа разжалобить Орла, просить у него милости или надеяться на снисходительность. Человеческая часть Орла слишком мала и незначительна, чтобы затронуть целое.

Только судя по действиям орла, видящий может сказать, чего хочет Орел.

Хотя орла и не волнуют обстоятельства жизни ни единого живого существа, каждому из них он сделал дар.

По-своему, своими собственными средствами, каждое из них, если пожелает, имеет власть сохранить силу осознания, силу не повиноваться зову смерти и тому, чтобы быть пожранным. Каждому живому существу была дарована сила, если оно того пожелает, искать проход к свободе и пройти через него. Для того видящего, который видит этот проход, и для тех существ, которые прошли сквозь него, совершенно очевидно, что Орел дал этот дар для того, чтобы увековечить сознание.

Для того, чтобы к этой лазейке существовал проводник, Орел создал нагваля"

(Карлос Кастанеда. Собр.соч. в 6-ти томах, том 3. София, 2006. Дар Орла. Глава 9, с 429-430).

"Дон Хуан сказал, что древние видящие смогли увидеть невообразимую Силу, являющуюся источником бытия всех существ. Хотя для этого им и приходилось подвергать себя невероятным опасностям. Эту Силу древние видящие назвали Орлом, поскольку те немногие взгляды мельком, которые позволили им увидеть эту Силу, создали у них впечатление, что она напоминает нечто похожее на бесконечно огромного черно-белого орла. Они увидели, что именно Орел наделяет осознанием. Он создает живые существа таким образом, чтобы они в процессе жизни могли обогащать осознание, полученное от него вместе с жизнью. И еще они увидели, что именно Орел пожирает обогащенное осознание, отбирая его у существ в момент их смерти.

- И потому, когда древние видящие утверждали, что смысл жизни состоит в накоплении и развитии осознания, - продолжал дон Хуан, - речь шла не о вере и не о логическом умозаключении. Они это увидели.

Они увидели, как осознание живых существ отлетает в момент смерти и, подобно светящимся клубкам ваты, поднимается прямо к клюву Орла и им поглощается. И потому для древних видящих был очевиден факт: смысл жизни всех существ - в обогащении сознания, которым питается Орел"

(Карлос Кастанеда. Собр.соч. в 6-ти томах, том 4. София, 2006. Огонь изнутри. Глава 3, с.51).

"…какого рода силой является Орел? - спросил я.

- Пожалуй, я не знаю, как ответить на этот вопрос. Для видящих Орел настолько же реален, насколько реальны для тебя гравитация и время. И настолько же абстрактен и непостижим" (там же, с.53).

"… я попросил объяснить, что такое эманации Орла.

Дон Хуан сказал, что эманации Орла - это неизменная вещь-в-себе, они пронизывают все сущее, как познаваемое, так и непознаваемое.

- Нет никакой возможности описать словами, что в действительности представляют собой эманации Орла, - пояснил он. - Видящий должен увидеть их сам.

А ты их видел, дон Хуан?

Разумеется. И все же я не сумею рассказать тебе, что это такое. Просто присутствие чего-то, как бы масса какого-то качества или состояния, давление, которое ослепляет. Можно лишь мельком взглянуть на них, впрочем, как и на самого Орла.

- То есть ты мог бы сказать, что Орел является источником эманаций? Так, дон Хуан?

- Орел, вне всякого сомнения, является источником своих эманаций. Это очевидно, и говорить тут не о чем.

- Нет, я имею в виду - в смысле визуального восприятия.

- Орел не имеет никакого отношения к визуальному восприятию. Видящий воспринимает Орла всем своим телом, всем своим существом. В каждом из нас присутствует нечто, способное заставить нас воспринимать всем телом. Видящие объясняют процесс видения Орла очень просто. Человек составлен эманациями Орла. Поэтому для восприятия Орла он должен обратиться к самому себе, к своим собственным составляющим. Вот тут и возникают сложности, связанные с осознанием: оно запутывается. И в критический момент, когда эманации внутри и эманации вовне должны просто обнаружить взаимное соответствие, осознание вмешивается и принимается за построение интерпретаций. В результате возникает видение Орла и его эманаций. Но в действительности ни Орла, ни его эманаций не существует. Уяснить же истинную сущность того, что существует на самом деле, не в состоянии ни одно живое существо.

Я поинтересовался, почему источник эманаций назвали Орлом. Потому ли, что орлам вообще люди склонны приписывать важные свойства?

- Просто в данном случае нечто непознаваемое смутно напоминает образ из сферы известного…

А ты посмотри, что с нами сотворили некоторые из видящих. Ведь мы накрепко приклеены к навязанному нам образу Орла, пожирающего нас в момент нашей смерти.

Потом он сказал, что в таком варианте описания налицо некоторая ущербность и что лично ему не нравится идея относительно чего-то, нас пожирающего. С его точки зрения, точнее было бы говорить о некоей силе, притягивающей осознание существ подобно тому, как магнит притягивает опилки. В момент смерти под действием этой грандиозной силы происходит дезинтеграция всего нашего существа.

И вообще нелепо представлять такое явление в виде пожирающего нечто Орла, поскольку неописуемое таинственное действо превращается тем самым в тривиальное принятие пищи" (там же, с.53-55).

"…Орел порождает сознание с помощью трех гигантских пучков эманаций, проходящих сквозь восемь больших полос. Пучки эти обладают свойством: они позволяют видящему воспринимать оттенки. Один пучок производит ощущение бежевато-розового цвета, похожего на свет уличных фонарей. Цвет второго пучка - персиковый. Он подобен цвету желтых неоновых ламп. Третий пучок - янтарного цвета, подобного цвету чистого меда" (там же, гл.10, с.160)

В философии Карлоса Кастанеды "эманации Орла" (или "излучения Орла") - это метафора, описывающая всеобщий источник энергии, из которого состоит все сущее, включая человека. Дон Хуан, наставник Кастанеды, объясняет, что эти эманации пронизывают мир, как познаваемый, так и непознаваемый. Восприятие человеком этих эманаций, или "видение", как называют это видящие, является целью ученичества и позволяет выйти за пределы обыденного восприятия мира.

Более подробно:

• Эманации Орла как основа реальности:

  Кастанеда описывает эманации Орла как первичный источник энергии, из которого формируется все, что мы воспринимаем. Это не просто физическая энергия, но и сила, организующая опыт, включая наше восприятие мира.

• Влияние на восприятие:

  Дон Хуан учил, что человек, воспринимая мир, на самом деле интерпретирует и структурирует поток этих эманаций. Видящие способны непосредственно воспринимать эти эманации, что позволяет им выходить за пределы обыденного восприятия и видеть "истинную реальность".

• Первое Кольцо Силы:

  Дон Хуан говорит о Первом Кольце Силы, как о способности эманаций Орла воздействовать на наше "первое внимание" - ту часть сознания, которая отвечает за формирование нашего повседневного мира.

• Путь воина:

  В учении Кастанеды видеть эманации Орла - это стремление к свободе и к постижению абсолютной энергетической реальности. Путь воина, по сути, состоит в тренировке восприятия, чтобы научиться взаимодействовать с эманациями Орла и расширять свои возможности.

• Катастрофа и новые видящие:

  Дон Хуан предостерегает, что видеть эманации Орла - это путь, полный опасностей, и может привести к "катастрофе", то есть к серьезным изменениям в восприятии и осознании. Новые видящие, как правило, обнаруживают, что видеть эманации Орла - это не просто изменение восприятия, но и выход за пределы привычной человеческой картины мира.

Дон Хуан сказал, что видеть эманации Орла - значит стремиться к катастрофе. Новые видящие очень скоро обнаружили, с какими огромнейшими трудностями это связано. И только после массы трагических неудач, постигших многих из них при исследовании неизвестного и попытках отделить его от непознаваемого, им удалось, наконец, понять что все в мире образовано эманациями Орла. Лишь малая часть этих эманаций находится в пределах досягаемости человеческого осознания. И лишь незначительная доля этой малой части доступна восприятию обычного человека в его повседневной жизни. Эта крохотная частичка эманаций Орла и есть известное. Та малая часть, которая в принципе доступна человеческому осознанию, - это неизвестное. Все же остальное - таинственное и неизмеримо огромное - это непознаваемое.

Дон Хуан сказал, что, хотя ему не нравится называть эманации командами, они, по сути, являются таковыми - командами, ослушаться которых не дано никому.

Первым шагом к эволюции дон Хуан считал принятие тезиса, что люди являются существами воспринимающими; он постоянно твердил, что именно с этого шага и начинается движение по тропе знания.
Каждый раз, услышав это утверждение, я возражал: — Всем известно, что мы существа воспринимающие. Кем же еще мы можем быть? И слышал в ответ: — Так не забывай об этом! Восприятие играет в нашей обыденной жизни лишь незначительную роль, хотя главное в нас — именно то, что мы воспринимающие существа. Люди воспринимают присутствующую во Вселенной энергию и преобразуют ее в данные органов чувств. Затем эти данные интерпретируются, создавая окружающий нас мир. Вот эту интерпретацию мы и называем восприятием. — Как ты уже знаешь, — продолжал дон Хуан, — шаманы древней Мексики были убеждены, что интерпретация происходит в области особо яркого свечения — в точке сборки.

Затем дон Хуан выразил восхищение человеческой способностью вносить упорядоченность в хаос эманаций Орла. Он сказал, что считает любого человека выдающимся мастером магии, искусство которого состоит в умении сохранять непоколебимую фиксацию точки сборки.
- Сила больших эманаций, - продолжал дон Хуан, - заставляет нашу точку сборки отбирать определенные эманации и соединять их в пучки для настройки и восприятия. Это - команда Орла. Однако то, какое значение мы придаем тому, что воспринимаем - это наша команда, наше магическое искусство.

Новые видящие говорят: поскольку точное положение точки сборки является произвольной позицией, выбранной для нас нашими предками, ее можно сдвигать относительно легко; когда же точка сборки сдвинута, она изменяет настройку эманаций, формируя тем самым новое восприятие.

- Все время я рассказывал тебе о великих открытиях, сделанных видящими древности. Так вот, подобно тому, как они обнаружили, что органическая жизнь - не единственная присутствующая на земле форма жизни, они выяснили и то, что сама по себе земля тоже является живым существом.
Прежде, чем продолжить, он с улыбкой выждал немного, как бы предлагая мне высказаться по поводу его заявления. Я не нашел, что сказать. Тогда он продолжил:
- Древние видящие увидели, что у земли есть кокон. Они увидели - существует шар, внутри которого находится земля. Этот шар - светящийся кокон, заключающий в себе эманации Орла. Таким образом, земля - гигантское живое существо, подверженное действию всех тех же самых законов, действию которых подвержены и мы.

- Чем, по словам новых видящих, является восприятие, дон Хуан?
- Они говорят, что восприятие - это настройка. Восприятие имеет место при условии, когда эманации внутри кокона настроены на соответствующие им внешние эманации. Настройка - вот то, что позволяет любому живому существу культивировать его осознание. Это утверждение видящих основано на том, что они видят любое живое существо в его истинном облике - в виде пузыря белесого цвета.
Я спросил, как именно осуществляется настройка и в чем заключается соответствие внутренних эманаций внешним.
- Внешние и внутренние эманации, - ответил дон Хуан, - суть одни и те же потоки световых волокон. А живые существа - крохотные пузырьки, ими образованные, крохотные точечки света, прикрепленные к этим бесконечным струящимся нитям.
Потом дон Хуан объяснил, что светимость живых существ образована лишь ограниченным набором эманаций Орла - незначительной частью бесконечно разнообразного их множества. Эманации, образующие существо, заключены внутри его кокона. Когда видящий видит процесс восприятия, он наблюдает, как светимость эманаций Орла, находящихся вне кокона, заставляет внутренние эманации светиться ярче. Внешняя светимость как бы притягивает внутреннюю, захватывает и, скажем так, фиксирует ее. Фиксированная же таким образом светимость и есть, по сути, осознание данного конкретного существа.
Кроме того, видящий видит давление, оказываемое внешними эманациями на определенную часть эманаций внутренних. Силой давления определяется степень осознанности существа.
Я не совсем понял и попросил уточнить, каким образом внешние эманации оказывают давление на внутренние.
- Видишь ли, - сказал дон Хуан, - эманации Орла суть нечто большее, чем просто потоки световых волокон. Каждое из этих волокон является источником энергии неограниченной мощности. Поток энергии, понимаешь? Теперь представь себе: эманации вне кокона и эманации внутри него - одни и те же. Они образуют непрерывный поток энергии. Однако кокон как бы разделяет его, поверхность кокона изолирует внутреннюю часть волокон потока от внешней и тем самым формирует направленное давление.

- И теперь, - продолжал дон Хуан, - когда видящий видит, как давление больших эманаций обрушивается на вечно движущиеся текучие эманации внутри кокона и заставляет их остановиться, замереть, он знает: это момент фиксации светящегося существа осознанием.
- Само по себе выражение "большие эманации обрушиваются на эманации внутри кокона, заставляя их замереть" не означает ничего, кроме того что видящий видит нечто неописуемое, смысл чего он знает без тени сомнения. Это значит, что голос видения сообщил видящему; эманации внутри кокона замерли в полной неподвижности в результате совпадения с некоторыми из внешних эманаций.
Естественно, видящие считают, что осознание всегда приходит извне и что истинная тайна - не внутри нас. Итак, в соответствии с природой вещей, большие эманации фиксируют эманации внутри кокона. И фокус истинного осознания состоит в том, чтобы позволить фиксирующим эманациям слиться с теми, которые находятся внутри нас. И если нам удается сделать так, чтобы это произошло, мы становимся такими, каковы мы в действительности - текучими, неизменно движущимися, вечными.

- Видящие, способные видеть эманации Орла, часто называют их "командами", - сказал дон Хуан. - Я, в общем-то, не возражаю против такого названия, но сам привык к названию "эманации". Это явилось следствием реакции на то предпочтение, которое мой бенефактор отдавал термину "команды". Я думаю, этот термин в большей степени соответствовал его сильному и жесткому характеру, чем моему. Мне хотелось чего-нибудь менее персонифицированного. По-моему, "команды" звучит как-то более по-человечески, хотя такой термин действительно соответствует сути явления, ибо это именно команды.

В продолжение разговора дон Хуан сообщил мне, что новые видящие, имея ориентацию прагматическую, мгновенно обнаружили, что эманации обладают силой тотального диктата. Все без исключения существа вынуждены задействовать эманации Орла, даже не отдавая себе отчета в том, что это такое. Организм любого существа устроен таким образом, что захватывает определенную полосу эманаций, причем каждый вид задействует при этом эманации свойственного ему определенного диапазона. Эманации же в свою очередь оказывают на организмы огромное давление. Это давление и является тем фактором, посредствам которого существо воспринимает соответствующую его диапазону картину мира.

- В нашем варианте - я говорю о человеческих существах - мы интерпретируем воспринимаемые нами эманации как объективную реальность, - продолжал дон Хуан. - Однако человек способен воспринимать настолько мизерную часть эманаций Орла, что просто нелепо и смешно придавать сколько-нибудь серьезное значение нашему восприятию. И в то же время мы воспринимаем нечто, что невозможно игнорировать. Для того, чтобы все это выяснить, новым видящим пришлось пройти суровый- И как же их использует человек, дон Хуан?

- До идиотизма просто. Для видящего все люди - светящиеся существа. Светимость наша составлена эманациями Орла, заключенными в яйцеобразный кокон. И та мизерная часть всех эманаций, которая находится внутри кокона, и есть то, что делает нас людьми. Воспринимать же - значит устанавливать соответствие между эманациями внутри нашего кокона и эманациями вне его.

Видящий, к примеру, может увидеть эманации внутри любого живого существа и сказать, с какими из внешних эманаций они могут прийти в соответствие.

Я спросил, похожи ли эманации на лучи света.

- Нет. Ни капельки. Так было бы чересчур просто. Они не похожи ни на что, их невозможно описать. И в то же время лично я сказал бы, что они напоминают светящиеся нити. Непостижимо же в них то, что эти нити обладают самоосознанием. Нормальный разум обычного человека справиться с этим не в состоянии. Я не сумею объяснить тебе, что имеется в виду под самоосознанием эманаций. Поскольку я сам не знаю того, о чем говорю. Все, что лично мне известно, - и лишь об этом я могу тебе рассказать, - это то, что нити эманаций осознают себя, они пульсируют собственной жизнью, и их такое множество, что числа теряют всякий смысл. И каждая из них - сама вечность. путь, полный смертельных опасностей.

Потом дон Хуан рассказал, что в процессе изучения первого внимания новые видящие обнаружили: все органические существа, кроме человека, успокаивают возбужденные эманации внутри своих коконов. За счет этого внутренние эманации получают возможность настроиться на соответствующие им внешние. Чего не происходит в случае человеческих существ, поскольку первое внимание последних принимается за инвентаризацию эманаций Орла, имеющихся внутри кокона.

- Каким образом видящий видит, что человек осуществляет инвентаризацию?
- Эманации внутри человеческого кокона не успокаиваются с целью прийти в соответствие с внешними, - ответил он. Это становится очевидным после видения того, что делают другие существа.  Успокоившись, некоторые из эманаций практически сливаются с внешними эманациями и двигаются вместе с ними.  Видящие могут видеть, например, как свет от эманаций скарабея расширяется до большего размера.

Но человеческие существа успокаивают свои эманации и затем размышляют о них. Эманции фокусируются на самих себе.
Он сказал, что человеческие существа, осуществляя команду проводить инвентаризацию, доводят ее до логической крайности и игнорируют все остальное. Так как они глубоко вовлечены в инвентаризацию, могут произойти две вещи -  они могут игнорировать импульсы внешних эманаций или они могут использовать их очень специфическим образом.

Конечным результатом игнорирования этих импульсов, после проведения инвентаризации, является уникальное состояние известное, как разум (reason). Результатом использования каждого импульса специфическим образом, известно как самопоглощенность.
Человеческий разум видится видящим как необычное однородное тусклое свечение, которое редко, если когда-либо вообще отвечает на постоянное давление внешних эманаций. Это свечение, делает оболочку яйца жестче, но более хрупкой.


Дон Хуан заметил, что разум у человеческих существ должен встречаться в изобилии, но в действительности это редкость. Большая часть человеческих существ склоняется к самопоглощенности.

- Для видящих быть живым - значит осознавать, - ответил он. - Для обычного человека осознавать - значит быть организмом. Видящие имеют несколько иную точку зрения. Для них осознавать - значит иметь некую форму, как бы оболочку, в которой заключены эманации, образующие осознание.

Эманации органических существ заключены в кокон. Однако имеются иные категории существ, оболочки которых не похожи на коконы. Однако внутри этих оболочек содержатся эманации, образующие осознание. Кроме того, такие существа обладают целым рядом свойственных жизни характеристик, отличных от репродуктивной функции и метаболизма.

- Каких характеристик, дон Хуан?

- Таких, как эмоциональная зависимость, печаль, радость, гнев и так далее, и тому подобное. Да, и я забыл самую прекрасную из них - любовь. Такую любовь, которую человек не может себе даже представить.

- Твоя точка сборки сдвинулась со своего исходного положения, - продолжил он. - Поэтому ты начал воспринимать эманации, которые обычному восприятию недоступны. Звучит, вроде бы, совсем невыразительно, верно? И в то же время это - выдающееся достижение, к постижению которого стремятся новые видящие.

Он объяснил, что человеческие существа выбирают для восприятия все время одни и те же эманации по двум причинам. Первая и главная состоит в том, что нас научили - эти эманации доступны восприятию. Ну, а вторая такова: наши точки сборки отбирают и подготавливают к восприятию именно эти эманации.

- Каждое живое существо имеет точку сборки, которая отбирает эманации, подлежащие выделению и усилению, - продолжал дон Хуан. - Видящий может увидеть, одинаковой картиной мира пользуются существа или нет, увидев, какие эманации отобраны их точками сборки - одни и те же или различные.

- Новые видящие утверждают, что по мере роста человека, сфокусировавшись на человеческой полосе эманаций и выбрав некоторые из них в качестве объектов усиления, свечение осознания попадает в замкнутый круг. Чем сильнее выделяются определенные эманации, тем более жесткой становится фиксация точки сборки. Это эквивалентно тому, что наша команда становится командой Орла. Само собой разумеется, к тому моменту, когда наше осознание развивается в первое внимание, команда эта становится предельно жесткой и однозначной. И разорвать порочный круг немыслимо трудно. И победа в этом случае - воистину величайшее достижение.

- Первое внимание воспринимает эманации блоками или пучками. Организация такого восприятия тоже является функцией точки сборки. Примером пучка эманаций, которые выделяются и усиливаются в виде единого блока, может служить человеческое тело в том виде, как мы его обычно воспринимаем. Остальные же части нашего существа - светящегося кокона - никогда не выделяются и не усиливаются. Они обречены на забвение. Ведь функция точки сборки - заставить нас не только воспринимать определенные пучки эманаций, но и игнорировать все прочие.

Я настоятельно потребовал подробнее остановиться на блочной организации восприятия. Дон Хуан объяснил, что точка сборки излучает свечение, которое группирует внутренние эманации в пучки, которые затем настраиваются на соответствующие им большие эманации, тоже собранные в пучки. Формирование пучков происходит даже тогда, когда видящий имеет дело с никогда не использовавшимися эманациями. Как только эманации выделены и усилены, вступают в действие законы блочного восприятия, свойственного первому вниманию.

- Одним из величайших моментов в развитии традиции новых видящих, - продолжал дон Хуан, - был момент, когда они обнаружили: неизвестное суть всего лишь эманации, которые игнорирует первое внимание. Их - множество, они составляют огромную область, однако, заметь, область, в которой возможна организация блоков. А непознаваемое - это область воистину бесконечная, и организовать в ней какие-либо блоки наша точка сборки не в состоянии.

- Точка сборки подобна светящемуся магниту: перемещаясь в пределах человеческой полосы, она притягивает эманации и группирует их. Открытие, сделанное новыми видящими, было действительно великим, ведь неизвестное теперь предстало в совершенно новом свете.

- А как насчет эманаций, которые находятся внутри кокона, однако лежат вне человеческой полосы? Их можно воспринять?

- Можно. Но то, как это происходит, описанию не поддается. Ведь они относятся не к человеческому неизвестному, как, скажем, незадействованные эманации человеческой полосы, а к почти неизмеримо огромной области неизвестного, где не просматривается ни одной человеческой черты. Эта область настолько ошеломляюще обширна, что описать ее вряд ли смог бы даже самый великий из видящих.

Тогда я в очередной раз выдвинул тезис, что тайна явно находится внутри нас.

- Тайна - вне нас, - сказал он. - Внутри - только эманации, которые стараются разрушить кокон. И этот факт сбивает нас с толку, независимо от того, воины мы или обычные люди. И только новые видящие могут в этом разобраться. Они стремятся видеть. И, перемещая точку сборки, приходят к пониманию того, что тайна заключена в восприятии. Причем не столько в том, что именно мы воспринимаем, сколько в том, что заставляет нас воспринимать.

- Я уже говорил тебе: наши органы чувств способны воспринять все, что угодно. Так считают видящие. Они верят в это, ибо видят - то, что воспринимают органы чувств, определяется только положением точки сборки.

- И если точка сборки выстраивает эманации внутри кокона в положении, отличном от нормального, человеческие органы чувств начинают воспринимать мир самым непостижимым образом.

- По утверждению видящих, каждый ребенок окружен сотнями учителей, которые учат его, в каком точно месте следует зафиксировать точку сборки.

- Ведь поначалу точка сборки ребенка не фиксирована. Эманации внутри его кокона перемешаны и находятся в суматошном движении. Точка сборки при этом гуляет по всей человеческой полосе. Поэтому ребенок может с необычайной силой сфокусировать внимание на эманациях, которые в дальнейшем будут начисто изъяты из употребления и напрочь забыты. Но ребенок растет. Его окружают взрослые человеческие существа. Они имеют над ребенком значительную власть. Посредством усложнения внутреннего диалога, они делают фиксацию точки сборки ребенка все более и более жесткой. Внутренний диалог - это процесс, все время поддерживающий положение точки сборки. Ведь ее позиция - вещь произвольная и нуждающаяся в постоянном укреплении.

- Опрокидыватель есть сила, исходящая из эманаций Орла, - ответил он. - Сила, которая, ни на мгновение не останавливаясь, накатывается на нас в течение всей нашей жизни. Когда ее видишь, она смертельна. Но в нашей обычной жизни мы ее не замечаем, поскольку обладаем защитными экранами. У нас есть всепоглощающие интересы, занимающие все наше осознание. Мы все время беспокоимся о своем положении, о том, чем владеем. Тем не менее, эти щиты не избавляют нас от ударов опрокидывателя. Они просто не дают нам увидеть его непосредственно, предохраняя тем самым от поражения страхом, возникающим при виде огненных шаров, которые непрестанно ударяют нас. Экраны - большая помощь для нас, но и большая помеха. Они успокаивают нас и в то же время обманывают, сообщая нам ложное ощущение защищенности.

Дон Хуан сказал, что энергия, заключенная в дремлющих внутри нас эманациях, - огромна, и ее там неизмеримое количество. Очень приблизительно оценить объем этой силы Можно, опираясь на тот факт, что вся энергия, которая обеспечивает восприятие нами обычного мира и все наше с ним взаимодействие, генерируется настройкой не более чем одной десятой всего объема эманаций, заключенных в коконе.

- В момент смерти вся энергия разом высвобождается, - продолжал дон Хуан. - В этот миг немыслимая сила переполняет все живое существо. Это - не накатывающаяся сила, расколовшая кокон, поскольку последняя никогда не проникает внутрь кокона, она только заставляет его разрушиться. Сила, которой наполняется живое существо, генерируется мгновенной настройкой сразу всех эманаций, сохранявших пассивность в течение целой жизни. И у этой гигантской силы нет выхода, она может только вырваться наружу через просвет.