Верьте иль не верьте, а жила на белом свете Мушиная Княжна. Давным-давно пало на нее страшное проклятие. Была она когда-то красавицей писаной, кожей бела, очами черна, коса да до пояса. Прислуживала она в доме княжеском, во всем была хозяевам подмогой. Как-то раз польстился на нее князь, сперва все уговорами да уговорами, а после не стерпел да силою взял. Понесла служанка от князя, уж брюхо под сарафаном виднеется, шила в мешке не утаишь – дошли слухи до княгини. А та знаткая была, ворожбу черную творила. Взбеленилась княгиня, взьярилась, сперва со злобы мужа беленой отравила, а потом и сама с горя в землю ушла, только наказала служанке напоследок: «Коли ты плодишься, как муха, так и судьбе твоей не позавидуешь – будешь одних мух рожать!»
Тут же выросли у служанки крылышки на спине, а глаза сделались мушиные. Разбежалась со страху дворня, осталась служанка одна в тереме, а вокруг вырос темный непроходимый лес, а служанка стала зваться Мушиной Княжною. Сперва горевала она, потом обозлилась. Жила она одна – токмо с мухами, да заманивала заплутавших путников. Коли постучится кто в терем – открывала, хмельным медом да яствами угощала, да в постель к себе укладывала. Натешившись вдоволь, да в Княжны лоно излившись, засыпал путник. Тогда Княжна откладывала в него мушиные свои яйца, и к утру детвора Княжна объедала путника начисто, а после – рыдала Княжна горько, и судьбу свою кляла, а по терему летали и жужжали мухи. То была присказка, а сказка впереди.
А в деревне неподалеку жил-был дурак. Нечего не умел, только на печи лежал да баклуши бил. Вот как-то раз наказали ему мать с отцом, чтобы невесту себе сосватал, а без нее чтобы и возвращаться не смел. Бродил дурак-бродил по полям и весям, бит был, гоним был, ни на какую работу его не брали, да на порог не пускали. Прослыхал раз дурак, мол, в лесу терем есть, а в том тереме Княжна живет – не то вдовая, не то холостая, а приданого у ней – цельный терем, да злата и серебра немеряно. Обрадовался дурак, пошел тот терем искать. Долго ли коротко ходил он по лесу, одежду изорвал, под дождем промок, да от волков едва убежал. Нашел насилу терем – не низок, не высок, а кругом только кости – лошадиные да человечьи. Постучал он в терем, ноет:
- Пустите, хозяева, погреться – я промок, продрог, да во рту уж третьего дня маковой росинки не бывало!
Открылась дверь. Заходит дурак, а терем жужжит как улей. Встречает его Княжна – кожей бела, волосом черна, а лицо под маскою фигурной прячет; сама в платье кружевном, сидит, что вторая кожа, только перси спелые выглядывают. Говорит:
- Заходи, путник, отогрейся, гостем моим будешь. Выпей меда хмельного, да яств отведай разнообразных.
Глядит дурак, а и правда стол ломится – тут тебе и хлеба хрустящие, и порося зажаренные, и сало копченое и репа печеная. Набросился тут же на еду дурак, а Княжна ему знай, вино подливает. А дурак ест, да глядит по сторонам – здесь сбруя конская лежит, как у воеводы; там – мечи да доспехи. Ходит дурак, терем оглядывает, а там сундуки от злата ломятся, самоцветы по полу катаются – все, что от путников несчастных осталась. Княжна перед ним вьется, льнет к дураку, а тот монетку – хвать, камешек – хвать, и за пазуху. Спросила тогда Княжна:
- Отчего ты не смотришь на меня, путник? Али не люба я тебе?
- Люба-люба, - отмахивался дурак, - Здорово ты здесь живешь, вот бы и я так хотел!
- Так? - усмехнулась Княжна, - Посередь леса-то?
- А что? Так в любой день вышел, да глухаря на обед и подстрелил.
- Нешто и с мухами жить любо?
- А чего не любо? Муха – тоже живая тварь, а ежели скушно – так их ведь хлопать можно!
- А что один-одинешенек, хоть от тоски вой?
- Так а чего? Кто мне нужен-то – в своем тереме, окромя мух?
- Ах так? - разозлилась Княжна, - Завидуешь мне, значит?
- А как не завидовать. Живешь, как королевишна, ешь и пьешь в три горла.
- Вот как? Ну гляди же! - вскричала Княжна, и сняла маску, а под нею – жуть жуткая, вместо носа хоботок; глаза – что плошки, да не простые, а мушиные; не губы у ней, а присоска жуткая, - Все еще завидуешь?
- А и завидую! Чай, когда столько злата да серебра, можно и с такой мордою походить!
- Так давай, дурак, судьбами меняться!
Только произнес он это, грянул гром, тряхануло терем, а Княжна преобразилась – из чуда-юда стала красавицей писаной. Обрадовалась она, сбросила платье кружевное, переоделась в сарафан простой и вышла к людям, жизнью человечей жить. А дурак в тереме остался.
Долго ли коротко ли, поползли слухи, мол, живет дурак в богатом тереме, и злата-серебра у него видимо-невидимо, и ест он каждый день от пуза, живет сыто-пьяно да счастливо; приходили на него поглядеть.
Дошли слухи до самого царя, и решил тот обженить на дураке дочку свою младшую. Пришел царь со свитою, со сватьями да дочкой к дураковому терему. Судили-рядили, да и порешили – получил дурак ни за что ни про что царевну в жены, да пол-царства в приданое. Жили они, не тужили, понесла царевна от дурака, да рожать начала раньше срока. Понабежали бабки-повитухи да служанки, давай роды принимать, а у царевны из манды ка-а-ак полетели мухи, тучей черной все царство накрыли. Велел тогда царь дурака в молоке варить при всем честном народе – за обман да за чернокнижие. Орал-дурак-орал, покуда совсем с него кожа не слезла и глаза его завидущие совсем не лопнули.
Тут и сказке конец, а кто слушал - молодец!
