История одной попытки
Они вдвоём: ей 27, ему 29, оба работают и держатся за стабильность как за перила в трясущемся вагоне — но поезд экономики идёт в гору, и силы кончаются быстрее, чем подъём. Зарплаты индексацией не поспевают, а цены на квадратные метры, срываясь и останавливаясь, всё равно остаются выше человеческих возможностей: в Петербурге новостройки к концу 2024–начала 2025 взлетали до 270–275 тыс. ₽ за метр, вторичка — свыше 200 тыс. ₽, в Москве первичный метр — под 345 тыс. ₽, и это стало «новой нормой» даже когда рынок охлаждался из‑за дорогих кредитов. Они смотрят планировки, открывают онлайн‑калькуляторы, спорят о том, что важнее — лифт или школа, и закрывают вкладки: платёж не их размера, не их века, не их сил.
Когда жильё становится формулой
Семья приценивается к 50 м² в большом городе: на вторичном рынке это 10–11 млн ₽ в Петербурге и 17–18 млн ₽ в Москве; на первичном — ещё дороже, особенно в локациях, где ещё вчера обещали «льготы». Первого взноса в 20% нужно 2–3,5 млн ₽, а ставки по «рыночной» ипотеке этой осенью — 17–18% годовых, даже после снижения банками на 1–2 п.п. и мягких шагов ЦБ до 16,5% ключевой ставки, что всё равно оставляет платежи неподъёмно высокими. Субсидии для первички скукожились, массовые программы сворачивались в 2025‑м, продажи новостроек упали, а цены в целом не рухнули — официально это называли «стабильностью», но для семьи это означает одно: платёж не снижается настолько, чтобы жить, а не выживать.
Расчёт, который убивает мечты
Берём 10 млн ₽ квартиру, 20% взнос — 2 млн ₽, кредит — 8 млн ₽ под 17,8% на 25 лет: ежемесячный платёж будет в районе 120–130 тыс. ₽, а с 17,4% — всё равно выше 115 тыс. ₽; у вторички чуть хуже, у первички при спецакциях иногда лучше, но не принципиально. Даже если верить, что ставки в перспективе отступят к 10% лишь через несколько лет, семье платить нужно сейчас — с риском просадок дохода, болезней, декрета и любым чёрным лебедем, которому некуда садиться, кроме их кухонного стола. И если в бюджете после аренды или платежа остаётся 20–40 тыс. ₽ на всё — то ребёнок превращается из мечты в линию с минусом, ведь подгузники, педиатр, сад и бытовые мелочи не читают пресс‑релизов.
Аренда как петля
Может, снять и подкопить? В теории — да, на практике — нет: рост ставок съедал рынок, часть продавцов ушла в аренду, повышая цены, и семейный бюджет превращался в метод удушения медленными платежами. При аренде 50–70 тыс. ₽ и росте цен на базовую корзину, откладывать на тот самый первоначальный — значит жить в вечной отсрочке, где будущее становится бесконечно отложенным настоящим. В опросах доля людей, считающих жильё доступным, вроде бы росла к осени 2025‑го, но это мозаика географий и ожиданий: там, где ставки слегка отступили и семьи накопили на первый взнос, надежда теплее; там, где всё наоборот — холоднее, чем в подъездах старых панелек.
Экономика рождения
Демография не любит риторику, она любит числа: коэффициент рождаемости держится намного ниже уровня простого воспроизводства, а всплески по месяцу ничего не меняют в тренде, который тянется вниз уже годы. Весной 2025 многие заголовки писали о двухсотлетнем минимуме рождаемости, и даже если спорить о конкретной серии данных, ощущение молодых семей одинаково: завести ребёнка — это взять второй ипотечный платёж, только без каникул и рефинансирования. Когда найм дорог, покупка недоступна, а ставки кусаются, дети становятся роскошью — не из‑за циничности родителей, а из‑за арифметики месяца, что называется «хватит ли до получки».
Программы и провалы
Субсидированные ипотеки сделали рынок первички зависимым от поддержки, как организм от капельницы: доля субсидий доходила до подавляющей, и когда её перекрывали, продажи падали, стройки тормозили, а цены не спешили возвращаться на землю. Центральный банк предупреждал о перегревах и пузырях первичного рынка, но корректировки пришли поздно и неровно — в итоге семьи получили дорогую ипотеку, девелоперы — дорогие проекты, а государство — дорогую дилемму. В этой дилемме ребёнок снова проигрывает: математика семейного бюджета не складывается, потому что системная математика рынка не сходилась годами.
Что значит «виновата политика»
Виновата политика, когда правила настроены так, что квадратный метр защищён лучше, чем молодая семья: субсидии на спрос без симметрии на предложение толкали цены вверх и цементировали зависимость людей от дорогого кредита. Виновата политика, когда ставка ключевая уходит к 21%, потом осторожно снижается, а дом — это всё равно процентная машина, перемалывающая зарплаты в пыль усталости и страх будущего. Виновата политика, когда нет чёткой, долгой и предсказуемой траектории доступности жилья, а демография подменяется лозунгами, вместо того чтобы сделать жильё и доходы совместимыми с рождением не одного, а двух детей.
Итог как приговор
У этой семьи всё просто: либо они платят за квадрат и не заводят ребёнка, либо заводят ребёнка и живут на грани долгов, и каждое «либо» звучит как «ни за что». Им говорят: подождите, ставки снизятся, но дети любят тишину и безопасность сегодня, а не абстрактные 2027‑е с ипотекой в районе 10%. И пока решения перетекают между ведомствами и банками, у них перетекает молодость — и та самая жизнь, ради которой строят города, льготные программы и статистические отчёты.
Цифры в одном месте
- Квадратный метр: Москва первичка около 345 тыс. ₽ за м²; Петербург первичка около 272 тыс. ₽ за м², вторичка около 205 тыс. ₽ за м²; средняя вторичка по стране к лету 2025 — примерно 130–135 тыс. ₽ за м².
- Кредитная среда: ключевая ставка 16,5% после снижения 23 октября; рыночные ипотеки крупных банков осенью — примерно 17,4–17,8% без господдержки; ранее — пик ключевой около 21%.
- Рынок новостроек: продажи проседали после сворачивания субсидий; регулятор предупреждал о рисках пузыря; цены не падали синхронно со спросом.
- Бытовые бюджеты: средние затраты на жизнь без аренды примерно 45–50 тыс. ₽ на человека; при аренде или ипотеке 60–120 тыс. ₽ на семью баланс уходит в минус к ребёнку.
- Демография: долгосрочный суммарный коэффициент рождаемости около 1,4–1,5; отдельные месячные всплески 2025 года тренд не ломают.
Почему так больно
Потому что это не про «не хотят детей» — хотят, просто не могут позволить себе не бояться. Это не про «ленятся работать» — работают, но труд перестал обмениваться на безопасность детства и стабильность дома. Это не про «рыночные циклы» — это про настройку системы, где цена квадрата оказалась важнее цены человеческого решения жить семьёй сейчас, а не когда‑нибудь.
