Cat.Cat

Автор: Евгений Норин.

Читайте ранее:

Война альтруистов. Часть 1.1

Война альтруистов. Часть 1.2

Война альтруистов. Часть 2.1

Война альтруистов. Часть 2.2

Война альтруистов. Часть 3.1

Война альтруистов. Часть 3.2

После падения Плевны турки ожидали длительного затишья. В целом подданные султана могли себя поздравить: русские потратили очень много времени и сил на разгром не слишком сильной крепости, а теперь от ключевых центров Оттоманской империи их отделяли зимние Балканы. Казалось, впереди месяцы сидения в окопах. Никто не ожидал того, что произойдет в ближайшие недели.

Их надо сбросить с перевала

Еще осенью, когда доживала последние дни Плевна, в русских штабах возникла идея не ждать весны и взломать турецкие укрепления на Балканах и за Балканами немедленно. Самым воинственным оказался Иосиф Гурко, предлагавший атаковать перевалы еще до падения Плевны. Логика генерала очевидна: пока турки спокойно готовятся к следующему раунду, можно взять их врасплох.

Турецкие планы не отличались сложностью. Ставку османы сделали на пассивную оборону с использованием крепостей и Балканского хребта. Хотя такой подход выглядит малоизящным, это, в сущности, самое разумное. В силу плохого качества логистики и практического отсутствия медицины в турецкой армии маневренные действия представляли огромную проблему. Во время переходов армии ужасно снабжались и несли тяжелые потери больными и умершими от небоевых причин. Еще одной проблемой турецких войск была архаичная командная структура. С одной стороны, наверху громоздились многочисленные командные инстанции с дублирующими органами управления. С другой — дивизий и корпусов как таковых не существовало, и таборы-батальоны почти всегда действовали в составе временных объединений. В результате управление войсками в поле, во время маневров, легко терялось. Напротив, в стационарной позиции проявлялись сильные качества турецкого солдата: стойкость и выносливость. К тому же в силу сложившейся специфики местного военного образования лучше всего было поставлено обучение офицеров основам фортификации и инженерного дела. Легко заметить, что наибольшие успехи турки продемонстрировали, когда от них требовалось упорно обороняться в полевых укреплениях. Плевна и Дубняк умыли русских кровью, Карс защищался долго и отчаянно. Теперь у турок в распоряжении находился горный хребет. Штурм этого хребта мог стоить дорого.

План зимней кампании в общих чертах не отличался особой затейливостью. Русские собирались перевалить Балканский хребет тремя группировками. Западнее всех действовал отряд Гурко. Название «отряд» не должно вводить в заблуждение: это была армия силой более 43 тысяч солдат. От Гурко ожидали преодоления перевала Араб-Конак, броска на Софию и дальнейшего поворота под прямым углом на юго-восток, к Филиппополю. Отряд Карцова (самый слабый, только 6 тысяч человек) преодолевал хребет у Траяна, отряд Радецкого (48 тысяч человек) — восточнее всех, через Шипку и Шейново. Некая изюминка плана состояла в том, что первым в движение приходил Гурко. Турецкие войска, отправлявшиеся сражаться с ним, подставляли фланг, тыл и могли быть легко отрезаны от Константинополя, прочих турецких войск и снабжения. При этом русские оставляли сильный заслон на восточном фланге в нижнем течении Дуная, но на ударном западном направлении приобрели после взятия Плевны более чем двойное преимущество над неприятелем в людях.

Колеса военного механизма закрутились. 3 ноября отряд Гурко вышел в путь. Пятью днями ранее к перевалам отправились лейб-драгуны для рекогносцировки.

Если на Шипке русские войска находились на самих перевалах, то Гурко предстояло еще сначала захватить исходные позиции для наступления. Кроме того, Гурко располагал некими смутными сведениями о полевой армии, готовящейся идти на выручку Плевне. Следовало учитывать эту опасность, но сведения о новой армии турок только подстегивали Иосифа Владимировича: тем более надо упредить противника. Разведка преувеличила силы турок. Русские предполагали в районе Софии столкнуться с формирующейся 60-тысячной армией. Однако атака врасплох позволяла застать османов еще не организованными в должной степени.

Первой целью атаки становилась турецкая позиция на софийском шоссе и городки Этрополь и Орхание. Еще прежде основных сил к Этрополю отправилась усиленная разведка: лейб-драгуны, части псковской пехоты, легкая артиллерия и казаки.

Арена столкновения представляла собой живописные места. В предгорьях открывался, по словам наблюдателя, грандиозный вид на пики главного Балканского хребта, дороги уже схватывало морозом, но солнце еще освещало ярким светом поля будущих сражений. Впрочем, Гурко имел специфический интерес к этим завораживающим пейзажам. Командующий отрядом лично проинспектировал направление главного удара и решил, что штурмовать араб-конакские позиции турок в лоб не имеет смысла. Засевшие в полевых укреплениях, османы легко могли оставить командующего без армии. Поэтому он решил использовать для обхода небольшой Чурьякский перевал. По условиям местности это была куда более сложная задача, зато существовала возможность свернуть туркам фланг, быстро занять Софию и эффективнее взаимодействовать с сербами.

Для первого удара избрали дорогу между Этрополем и Орхание. Гурко исходил из принципа, сформулированного буквально: «турки боятся обходов». В качестве командира ударной группы, охватывавшей турецкие линии, он выбрал генерала Рауха.

Оттон Раух

Оттон Егорович Раух был в качестве боевого командира продуктом идущей войны. Он не попал на Крымскую кампанию, поскольку окончил военную академию только в 1855 году и позднее служил на штабных и административных должностях. Однако отлично проявил себя во время операций на Дунае, при Горном Дубняке и во время осады Плевны. За бои южнее Шипки получил Георгиевский крест.

Так что Гурко мог со спокойной душой послать новоиспеченного георгиевского кавалера на опасное и сложное задание: Раух находился безусловно на своем месте.

Заслон перед Араб-Конаком развлекал турок орудийной и ружейной перестрелкой. Русские не пытались решительным ударом сбросить турок с перевала и только вели огонь издалека. Потери с обеих сторон были минимальными. Гораздо труднее была задача обходных колонн.

От местных жителей узнали, что продолжая движение, отряд выскочит точно на турецкие укрепления. Обходной путь быстро отыскался, однако и там пришлось столкнуться с турецкими заслонами. Авангарды русских вели перестрелку в дубовом лесу, постоянно охватывая позиции османов. Ландшафт откровенно не радовал простотой. Дорога петляла между оврагов и ущелий, повсюду торчали каменные глыбы, а при попытке протащить повозку или пушку постоянно приходилось удерживать ее от падения в пропасть. Остановиться долгое время было негде, и если люди еще могли заставить себя идти вперед, то лошади находились на последнем издыхании. Бивак Раух разбил на хребте, воспретив разжигание огня.

Бои не всегда были кровопролитными, но всегда требовали крайнего напряжения сил. На одном из участков преображенцы захватили небольшое турецкое укрепление, для чего пришлось со всех ног бежать по склону. Русские ухитрились вскочить в укрепление прежде, чем разбуженные своим часовым турки сумели вбежать туда. Когда редут взяли, перестреляв и переколов сопротивлявшихся, обнаружилось, что гвардейцы не могут подать сигнала. От натуги за время перебежки и боя никто как следует не мог дунуть в сигнальный рожок.

Наутро наступление продолжилось. Уже 11 ноября Раух мог поздравить себя. Благодаря грамотной организации марша и непрерывным охватам противостоящего противника колонна при минимальных потерях (двое убитых, два десятка раненых) прорвалась туркам в тыл, разъединив войска оттоманов в своем секторе. Еще несколько колонн с более или менее упорными боями продвигались по соседству, а главное — оттягивали на себя силы турок. В линии оттоманов зияла дыра, и в ближайшие дни она только расширялась. Турки обнаружили прорыв и пытались контратаковать, но время уже было безнадежно упущено. Русские колонны втягивались на новые позиции, которые тут же обрастали батареями и полевыми укреплениями. Смысл маневров состоял в охвате Этрополя с запада. Следует признать очень искусно проведенной эту операцию: несколько колонн действовали независимо на незнакомой местности и успешно работали на общий замысел. Этрополь взяли после короткого боя, причем охват заставил турок покинуть его быстро и почти без сопротивления. Успех оказался неожиданным даже для русских: приказ штурмовать Этрополь взявшие его отряды получили, уже будучи внутри городка.

На карте продвижение русских могло показаться медленным, однако у турок оно не могло не вызывать опасений. Тем не менее турецкие контрмеры все время запаздывали. Контратаки велись скорее отчаянно, чем умело, и всегда отбивались.

Однако авангарды отряда Гурко также оказались в сложном положении. Снабжение через узкие крутые перевалы было крайне затруднительным, передовые части нуждались во всем, начиная с боеприпасов и заканчивая обувью. Турки же начали стягивать к месту наметившегося прорыва резервы, так что огульное наступление грозило катастрофой. Наступающие взяли паузу, чтобы несколько подтянуть тылы и обезопасить фланги.

Сидение напротив турок не было, конечно, мирным. Александр Редигер, будущий военный министр России, а тогда офицер гвардии, писал:

«Стоянка на Балканах была неприятная: холодно, туман или дождь. Стояли мы в густом буковом лесу на горе Шандорник, имея перед собой турецкий форт Илдиз-табие на острой вершине вроде сахарной головы. По этой вершине изредка стреляли несколько батарей, которые удалось втащить наверх, где их поставили на местах, откуда открывался вид на противника: сначала вдали поставили на горке два или четыре орудия, затем, поближе, две батареи. Противник отвечал нам из горных орудий. В день полкового праздника, 21 ноября, группа семеновских офицеров (брат, я, Шульман и другие) сидела вместе, когда горная граната ударила среди нас; она зарылась в землю и при разрыве засыпала нас землей и листьями, не причинив никому вреда; осколок ее я храню на память.»

Ближайшие недели отряд Гурко провел в несколько подвешенном состоянии. План Гурко двигаться на Софию без остановок забуксовал. Балканы предстояло перепрыгнуть в два приема.

28 ноября произошло одно из важнейших событий всей войны: падение Плевны. Гирю наконец-то сбросили с ног, а Гурко получил приказ возобновить наступление и проникнуть в окрестности Софии через главный хребет.

Поскольку предстояло лезть в горы, русские уменьшили артбатареи, оставив лишь лучших лошадей. Обозы оставили в тылу, кроме санитарных повозок. Решение более чем разумное: предстояло карабкаться под углом иногда в 45 градусов. Пушки и снаряды волокли в гору на руках. К каждому орудию выделялась рота стрелков: половина тащила на себе пушку и снаряды, другая — винтовки и боеприпасы к ним. Специально выделенные команды делали насечки на льду и камнях. Немногочисленные животные отряда тащили вьюки. Ночевать приходилось прямо среди скал.

Подъем орудия в гору

На пути главной колонны, прорывавшейся через Чурьякский перевал, дороги не было вообще. Ее устраивали гвардейцы Преображенского полка и лейб-саперы. Необычно представлять блестящую лейб-гвардию, которая в грязи и снегу выкапывала и выдалбливала тракт для обозов и артиллерии, но она это делала, и с 9 по 13 декабря тропа появилась. Постоянная смена оттепелей и заморозков, когда дождь оборачивался морозом, мучила строителей и сильно ухудшила качество проложенной «магистрали». Всего шестиверстная дорога преодолевалась 15 часов: солдаты едва могли перемещаться вперед и вверх по льду с орудиями и собственным снаряжением на руках. Еще худшими мучениями обернулся спуск с перевала в долину. Воспроизвести известную картину, посвященную Суворову в Альпах, и съехать на собственном заду солдаты не могли: слишком много пушек и снарядов к ним предстояло спустить. В качестве опорных точек служили камни и пни: к ним привязывали орудия и перемещали на канатах от валуна до валуна.

От усталости и холода некоторые бойцы едва шевелились и соображали. Александр Редигер вспоминал:

«Штаб залез в овчарню (крыша, поставленная на земле), в которой развели огонь; мы напились чаю и легли спать с седлами под головами, но очень скоро проснулись от холода и двинулись дальше. На следующий день мы добрались до Чурьякского перевала, где развели костер и стали ждать подхода остальной колонны. Помню мою радость, когда я увидел моего денщика Федорицына, подходившего с моим вьюком! Мокрые сапоги были сняты, и ноги закутаны в одеяло. Но вскоре Раух меня позвал с собою, идти навстречу колонне и подбадривать ее. Пошли вниз, а затем опять пришлось подняться. Ночь провели на перевале, дремля у костра. Утром начался спуск, тоже крутой, но тяжелый только для частей, спускавших орудия. Мы засветло спустились в деревню (Негошево) и проехали еще несколько за нее, осмотреть местность, после чего забрались в избу. После трудного похода и двух почти бессонных ночей я спал как убитый, отказавшись даже от еды. Рано утром меня будят. На мой удивленный вопрос «Почему?» товарищи мне рассказали, что вечером заходил Раух и приказал мне утром провести л.-гв. Первый стрелковый батальон к тому месту, где мы с ним были днем, и что я на это ответил «Слушаюсь». Ничего этого я не помнил, и ответ, очевидно, был дан во сне.»

Другой офицер живописал беды перехода:

«Нам пришлось выступить в проливной дождь, промочивший людей насквозь, по мере подъема в гору дождь сменился ледяной крупой, а на высоте перевала разыгралась страшная метель, продлившаяся всю ночь и следующее утро, при сильном ветре и морозе. Одежда вся замерзла, так что люди очутились в ледяной коре. Теснота и крутизна тропы, проложенной по глубокому снегу, не позволяла движения рядами; колонна из 8 рот растянулась в одиночку на версту и более. Люди зябли, а между тем при всем эшелоне не было ни одного топора, без него невозможно было заготовить дрова, хотя склоны гор покрыты крупным буковым лесом. Поднявшись на оголенный хребет, составляющий водораздел, и продолжая по нему путь, проводники болгары потеряли направление и уже не могли более ориентироваться. При начале спуска обнаружилось, что часть колонны отстала или сбилась с пути. Собрать эшелон не было никакой возможности, при ночной темноте и метели нельзя было различить человека на расстоянии 10 шагов, следы немедленно заметались, а сигналы не действовали, ибо ни рожки, ни барабаны не издавали звука.»

Зато благодаря тщательным мерам маскировки и выбору нетривиального направления удалось долго держать втайне от турок перемещения армии. Тем не менее к 15 декабря скрывать маневр стало невозможно: армия тропами вышла в долину Чурьяка. Гурко приступил к активным действиям. Для начала преображенцы выбили черкесов с небольшого Негошевского перевала. В это время армейская пехота заняла деревни, запиравшие выход из Чурьякской долины, а казаки проникли в долину Софии. События тут же начали развиваться стремительно. Пока основная масса отряда сосредоточивалась у Негошево, казаки потрошили турецкие тылы на шоссе, собирая трофеи и пленных.

Казак с подобранной девочкой-беженкой

В это время через Балканы прорвалась еще одна колонна под началом генерала Вельяминова. Этой колонне также удалось перевалить хребет, несмотря на чудовищный буран. Не всё, однако, прошло гладко. Восточнее третья колонна генерала Дандевиля не смогла преодолеть хребет. Войска потеряли более 800(!) человек обмороженными, в пропастях погибли более 50 солдат, тем не менее пройти не удалось. Это стало серьезной проблемой: контингент за Балканами сильно ослаблялся еще до начала главных боев. Однако Гурко, разумеется, не остановил наступление, обходясь тем, что есть. Вельяминову велели сторожить тыл основных сил напротив Софии, основная же часть прорвавшихся войск энергично расширила плацдарм в сторону Араб-Конака и заняла сам перевал. К счастью, оперативная обстановка уже сама по себе работала на Гурко: турки оказались ошеломлены появлением противника с неожиданного направления, а русские вклинились восточнее Софии в боевые порядки османов и теперь заставляли солдат султана вести контратаки под винтовочным огнем. Попытки турок пробить пробку на дороге атаками из Софии захлебнулись. Гурко тут же воспользовался ослаблением противника и двинул крупные силы на саму Софию с востока. 21 декабря Гурко лично выехал к Софии. Генерал предполагал тяжелое сражение под стенами города: в Софии засело 30 таборов, прибывших из Герцеговины.

Верный себе, Гурко лично провел рекогносцировку и обнаружил, что севернее города укреплений у турок нет. Если бы Иосиф Владимирович действовал так же, как армия под Плевной, София могла бы стать ремейком той навевающей мало оптимизма операции. Однако теперь отряд Вельяминова получил приказ атаковать Софию с уязвимого направления. Вельяминов заночевал севернее Софии…

П. О. Ковалевский. Генерал Гурко на Балканах

…а наутро обнаружил, что ему не с кем воевать. Турки за ночь по огням и перекличке на аванпостах установили, что их обходят и очистили Софию сами. Более того, решение об отходе принималось спонтанно, и в городе остались запасы пороха, муки, снарядов и патронов. Особенно русских впечатлила мечеть, доверху набитая 20 тысячами патронных ящиков. Преследование не удалось организовать. На то имелась уважительная причина: дорога оказалась забита отходящими турецкими лазаретами: в плен попали около 6 500 брошенных османами раненых и больных. Несчастные находились в катастрофическом положении — мертвые и еще живые вповалку, дикая антисанитария, небрежно и давно перевязанные раны. Медицинская служба в течение всей войны была ахиллесовой пятой турецкого войска, и мало кто мог рассчитывать на выздоровление, попав в такой госпиталь. Русским пришлось поручить раненых собственным врачам, как из человеколюбия, так и во избежание эпидемий.

После этого почти нечаянного успеха Гурко получил возможность наступать на восток, для соединения с отрядами Карцова и Радецкого, и на юго-восток, по следам турецких войск к Филиппополю и в перспективе — Адрианополю.

Павел Петрович Карцов

Вялая попытка турок удержаться на промежуточной позиции у Татар-Базарджика окончилась быстро и бесславно, и на ближайшие недели главным содержанием войны для отряда Гурко стали попытки хоть где-то поймать турок и навязать им решительное сражение.

Гурко не единственный преодолевал Балканы. Пока шли бои под Софией, пришли в движение отряды западнее. Карцов аккуратно и эффективно провел свою часть операции. Специфической чертой действий его отряда было активное взаимодействие с местными партизанами. Болгары и македонцы предоставили массу тягловых и вьючных животных, проводников, рабочих и вспомогательных отрядов. Подъем на Траянский перевал шел медленно, со скоростью не более 1–2 км/ч, на ужасающем морозе. Каждое орудие пришлось тянуть при помощи 47 буйволов, саперы работали без передыха. Карцов оказался серьезно ограничен по времени: восточнее, у Шипки, через Балканы прорывался сильный отряд Радецкого, и у Траянского перевала русские должны были как можно скорее перевалить хребет, чтобы отвлечь турок от места более важного удара.

Турецкие позиции удалось обойти при помощи местных проводников. Запиравший дорогу редут взяли на штык неожиданной атакой пешего батальона в тыл. В результате, потеряв чуть более сотни солдат убитыми, ранеными и обмороженными, отряд Карцова преодолел хребет и был готов продолжать наступление. Главным результатом его появления стало оттягивание некоторых турецких сил от Шипки и прикрытие тыла пробиравшихся через перевалы войск Скобелева.

Шипка-Шейново. Скобелев под Шипкой

Скобелев

Радецкий

Наиболее драматичным эпизодом прорыва через Балканы стало сражение в районе Шейново. Николай Радецкий, возглавлявший наступление, категорически не желал атаковать турок в районе Шипкинского перевала в лоб, но и обходной маневр считал рискованным. Потребовалось личное вмешательство Николая Николаевича, чтобы наступление все же состоялось. Русские спланировали марш двумя колоннами. Западнее действовала группа Скобелева, восточнее — отряд Святополк-Мирского. Как обычно, русские уделили огромное внимание приготовлению перехода. Скобелев нагрузил своих бойцов сверхштатными патронами, ограничили выдачу на руки сухарей, заменяя их покупным хлебом.

Обе колонны получили приказ сойтись на деревне Шипка. При этом перед отрядом Святополк-Мирского лежал более длинный путь, и Скобелеву было приказано не торопиться, чтобы колонны явились перед турками одновременно. В итоге, правда, синхронности удара все равно не удалось добиться.

Колонны втянулись на горные тропы. Болгар использовали для расчистки дорог от снега, затем вверх лезла пехота. За исключением погоды, Святополк-Мирскому и Скобелеву мешало мало что, но вот погода трудилась за турецкую армию. Болгарам и русским саперам приходилось проделывать траншеи в снегу, которого намело местами сверх человеческого роста. Там, где снега не было, приходилось карабкаться по обледенелой скале. Часто со склона скатывался, гремя ружьем и шанцевым инструментом, какой-нибудь поскользнувшийся солдат — тот, кто успевал затормозить и отделывался ушибами, мог считать, что ему повезло. Артиллерию волокли, впрягшись подобно бурлакам. Согреться было негде: жечь костры и даже курить запрещалось, чтобы не привлечь внимания турок. Опасение не зряшное: во время перехода русские периодически подвергались обстрелам. Потери от турецкого огня за день составили до 140 человек. Иногда люди оказывались ранены даже без попадания: острые осколки камней, выбитые пулями, наносили солдатам болезненные травмы. Над колоннами стоял густой шум: солдаты ползли в гору, непрерывно бранясь.

Радецкого беспокоило, где находится его сосед справа. Слабость отряда Карцова ставила под угрозу отряд Скобелева: тот мог подвергнуться удару в тыл. Однако вскоре от Карцова пришли обнадеживающие вести: Траян взят, турки отходят. Все было готово к атаке Шипки с двух сторон — по южному склону хребта. Радецкий мог быть условно спокоен за тыл Скобелева.

Турки заранее приготовились к круговой обороне в деревне Шейново южнее Шипки, устроив вокруг редуты. Атака с востока была чревата тяжелыми потерями: местность здесь была ровная, как скатерть. Вдобавок, русским пришлось бы наступать по пояс в снегу.

26 числа отряд Святополк-Мирского спустился с гор. Вероятно, имело смысл дать людям хотя бы краткий отдых, но командир собирался использовать преимущества нечаянного нападения. Уже наступил вечер, и вряд ли можно было надеяться на глубокое продвижение, но каждый сделанный шаг уменьшал дистанцию на следующий день. Русские опрокинули непосредственно противостоящие турецкие таборы, но настоящего преследования не могли вести: наступила ночь, а местность была незнакома. Войска Мирского приобрели плацдарм и остановились на ночлег.

Дмитрий Иванович Святополк-Мирский

Наутро 27 декабря Мирский перешел в наступление по исходному плану. Турки упорно оборонялись в деревнях, кроме того, пространство до Шипки было перекопано ложементами. Быстро сказались все ожидаемые трудности: плотный огонь из редутов прижимал людей к земле. Святополк-Мирский вел успешную, но совершенно лобовую атаку на хорошо устроенную полосу полевых укреплений.

Первую линию русские взяли, но дальше отряды уперлись во вторую линию окопов. Что еще хуже, кончались патроны. Солдаты не могли взять с собой обоз, приходилось обходиться теми боеприпасами, которые они принесли с собой. К тому же исчерпывался провиант. Если с севера на юг колонна прошла с огромными усилиями, то в случае провала наступления оставалось умереть или сдаться: шансов вернуться истощенные солдаты с ранеными на руках не имели. Что самое досадное, продовольственную проблему, казалось бы, решила группа генерала Шнитникова, захватившая село Казанлык с турецкими складами, но Шнитников не имел никаких средств для его доставки другим частям.

Бой длился семь часов подряд. В резерве у Мирского осталось всего два батальона. Люди вели огонь, лежа на снегу. Впереди по-прежнему возвышались курганы, на которых засели турки. Святополк-Мирский внимательно вслушивался в звуки боя на западе, откуда должен был подойти Скобелев. То доносились звуки перестрелки, то повисала гнетущая тишина. На ночь русские остановились на занятых позициях. Командующий колонной находился в самом мрачном расположении духа. На следующий день колонне Святополк-Мирского предстояло либо опрокинуть турок, либо умирать.

Тем временем западнее с гор спускалась правая колонна. Скобелев принял меры облегчить колонну. Особенно он велел присматривать за казаками, которые, по словам Белого генерала, «всегда любят иметь с собою много „курды-мурды“ и неохотно расстаются с нею». Однако марш шел еще медленнее, чем у Мирского. «Пока не обогнали артиллерии, было еще туда-сюда, зато потом потянулась едва заметная дорожка, — писал хорунжий Бородин из 1-го донского полка. — Снег был так глубок, что почти закрывал всадника, а по обеим сторонам дороги зияла бездонная пропасть». Лошадей приходилось буквально тащить вверх, несчастные животные постоянно валились на колени. На противоположной стороне измученные люди и животные собирались медленно.

Скобелев полагал, что Святополк-Мирский может вообще не прийти, и был сильно удивлен, когда со стороны Шейново послышалась стрельба. Мало того, командир болгарского отряда, залезший на гору, к обеду обнаружил, что у Шейново активно перемещаются войска. В первый день колонна Скобелева не участвовала в сражении, чем Михаила Дмитриевича впоследствии много попрекали. Едва ли упреки обоснованы. В недостатке решительности этого командира никогда не могли обвинить, и попытки некоторых авторов уже ХХ века изобразить Скобелева нерешительным воякой, которого нужно подгонять для атаки, выглядят откровенно несправедливо. Заминка объясняется только крайней степенью истощенности войск и низким темпом выхода с перевала. Значительная часть войск к моменту общей атаки так и продолжала брести с севера, так что задержка вполне объяснима. Тем более Скобелев имел всего 6 орудий, и естественно должен был подождать пехоту, чтобы хоть как-то компенсировать нехватку огневой мощи. Атака шатающимися на ветру от истощения малочисленными группами не могла привести ни к чему, кроме избиения. Кроме того, Скобелев еще не имел абсолютной уверенности насчет смысла всех этих перемещений. В районе Шейново могли маневрировать турецкие подкрепления, а стрельба доноситься с хребта. Так что Белый генерал предпочел дождаться, пока подойдут все войска: ничего, похожего на Царицын луг перед ним не находилось.

Собственно, сам командующий колонной дал исчерпывающее объяснение происходящему в докладе Радецкому: «невозможно быть готовым к атаке в полдень, так как главные силы еще не спустились, но если увижу атаку левой колонны, то поддержу, какими бы малыми силами ни располагал, но предпочитаю атаковать позднее».

Однако Скобелев не собирался опаздывать к главным событиям. Он прекрасно понимал: в случае поражения Святополк-Мирского ответственность ляжет на него, а если Святополк-Мирский победит один, Скобелев окажется в двусмысленном положении. Связи между Мирским и Скобелевым не имелось, но сама логика событий открыла возможность для решительного удара. Наутро колонна Святополк-Мирского втянулась в отчаянный бой с наносящими контрудар войсками Вессель-паши. Русские успели закрепиться на отвоеванных в первый день позициях, контратака турок быстро захлебнулась. Сам Святополк-Мирский также поставил своим людям решительные задачи. Несмотря на критическое положение отряда — точнее, именно в силу этого положения — Мирский решил атаковать на пределе сил, чтобы в случае удачи сразу выйти в дамки. Наиболее ответственная задача возлагалась на Шитникова: ворваться в саму деревню Шипка на фланге турок, отсекая войска султана на перевале от отряда у Шейново, и одновременно устанавливая связь с отрядом Скобелева. Атаку поддерживали трофейные турецкие орудия, к которым удалось отыскать несколько десятков снарядов. Наступление облегчалось минимальным расстоянием между сторонами: русские ночевали на дистанции кое-где в 250, а где-то даже в 100 метрах от турецких передовых. С рассвета разгорелся ожесточенный бой. Мирский быстро израсходовал все резервы и мог только надеяться на успех атаки.

Алексей Кившенко. Битва при Шипке-Шейново

Продолжение следует...

Автор: Евгений Норин (@NorinEA).

Оригинал: https://vk.com/wall-162479647_98476

Пост с навигацией по Коту

А ещё вы можете поддержать нас рублём, за что мы будем вам благодарны.

Яндекс-Юmoney (410016237363870) или Сбер: 4274 3200 5285 2137.

При переводе делайте пометку "С Пикабу от ...", чтобы мы понимали, на что перевод. Спасибо!

Подробный список пришедших нам донатов вот тут.

Подпишись, чтобы не пропустить новые интересные посты!

Автор: Анна Корбайн.

Чё, котаны, время стальных магистралей? Спойлер: с техногенкой.

Когда непредупрежденные об отмене электрички до дома люди устраивают бунт, их можно понять. Но как понять, если с ума начинает сходить настоящий эскалатор в метрополитене? Метрополитене, который москвичи и гости столицы считают, и небезосновательно, одним из самых красивых и надёжных в мире...

Долгое время столичное метро считалось и самым безопасным, однако, за пределами тогда ещё СССР не знали, как умело власти умеют скрывать инциденты: о том, что вы прочитаете ниже, в городе плодились слухи, но официальной информации ширнармассы долго не знали.

Итак, место действия - станция Авиамоторная Калининской линии метро, Москва, время действия - обычный февральский день 1982 года, около пяти часов вечера. Люди мирно зашли в подземку, покинув свои рабочие места чтобы отправиться по домам, и дневной пассажиропоток постепенно начал сменяться часом пик. Работники станции на этот случай помогают людям быстрее попасть на платформу и включают резервный четвёртый эскалатор, который в дневное время отдыхает. Так было и в тот злополучный вечер.

С этого момента началось самое интересное: согласно официальным документам, из-за поломки одной из ступенек "...сработало блокировочное устройство, и отключился электродвигатель главного привода". Ручной же тормоз эскалатора выполнить свои обязанности отказался. Под тяжестью мирно возвращавшихся домой пассажиров эскалатор начал ускоряться, а дежурная, воспользовавшаяся было аварийным тормозом, поняла, что тот попросту отказал.

Это положило начало самой натуральной мясорубке, длившейся, согласно все тем же официальным источникам, 110 секунд. Без малого две минуты, которые для людей разделили жизнь на "до" и "после".

Эскалатор разогнался как следует, его крепёжные цепи оборвалась, что лишь ускорило и без того сошедшую с ума "движущуюся лестницу". Люди, что и понятно, не могли удержаться на ногах, падали спиной вперёд и оказывались в результате внизу, где уже смешалось все похлеще, чем в доме Облонских. Эффект Выхино в сравнении с этим кажется детским утренником.

У кого-то под гребёнку попала нога, разумеется, с плачевными в виде перелома последствиями, кто-то испуганно кричал, кто-то приземлялся внизу с многоэтажным матом. А ничего не подозревающие люди продолжали проходить через вестибюль к эскалатору-убийце, чтобы присоединиться к общему "веселью". Веселью, в котором ничего весёлого и не было.

Кто-то, почуяв опасность, попытался было взбежать наверх, но был сбит напуганной толпой. Кто-то в поисках спасения прыгал на балюстраду, отделявшую сумасшедший эскалатор от мирного соседнего, но её тонкий пластик не был призван выдержать человеческий вес и ломался. Люди летели вниз, ломая все, что можно сломать, и получая порезы от разлетавшихся вдребезги ламп с балюстрады.

Лишь спустя 35 минут сотрудники станции закрыли оную на вход, а поезда стали следовать без остановки на ней. Прибывавшие со всех окрестных больниц бригады скорой помощи впоследствии вспоминали, что было как на войне: лужи крови, многочисленные тела, раны... Спустя несколько часов, о трагедии не напоминало ровным счётом ничего: пострадавшие отдыхали в больничных палатках, а саму станцию отмыли до блеска. Как будто ничего и не было... Разве что в "Вечерней Москве" мелькнула короткая заметка об этом происшествии, но страшные детали там не упоминались.

Такая короткая заметка породила ряд страшных слухов, которые проще опустить, чем перечислять, - во избежание травмирования психики тех, кто предпочитает все же точную информацию.

Расследование было проведено и показало: виной всему - роковое стечение ряда обстоятельств. За три месяца до аварии на эскалаторах "Авиамоторной" были установлены тормозные системы нового образца, которые следовало точно регулировать по прилагаемой инструкции, однако горе-мастер регулировал их по старинке. Что, собственно, и привело к аварийной работе тормозов в течение почти 120 последующих дней. И посему они не справились со своей задачей в самый ответственный момент.

Ну а отправной точной аварии стал излом 96-й ступеньки эскалатора, той самой, что застряла под гребенкой. В этот момент случилось аварийное отключение электродвигателя. Ну а второй механический тормоз отказался сработать в силу слишком маленькой для него скорости.

Все эти выводы были обнародованы лишь девять месяцев спустя, в ноябре 1982 года, и то - на закрытом заседании Верховного суда РСФСР. Там же озвучили и точное количество пострадавших: 8 человек погибли, а 30 - покинули станцию с серьёзными травмами. Широкая общественность узнала об этом происшествии лишь в 1992 году, когда в прессе увидело свет журналистское расследование.

Метростроители в срочном порядке закрыли "Авиамоторную", где оперативно модернизировали все эскалаторы, на других же станциях также все проверили и постепенно отремонтировали то, что требовало ремонта.

Автор: Анна Корбайн (@citizenerased74).

Оригинал: https://vk.com/wall-162479647_317999

Пост с навигацией по Коту

Подпишись, чтобы не пропустить следующую техногенку!

Все остальные техногенки здесь: pikabu.ru/@Cat.Cat/saved/1426045

Автор: Никита Баринов.

Испытания на дальность. Что может быть скучнее? Лети, пока топливо не кончится. Всё становится иначе, когда предстоит иметь дело с принципиально новой техникой. И совсем интересно становится, когда испытатели выжимают максимум из машины, задействуя резервы, о которых строевые лётчики и не задумываются. Именно так было во время испытаний СБ - первого советского скоростного бомбардировщика.

Проблемная система

1936 год, 6 апреля. В Ленинградском военном округе проходят войсковые испытания самолёта СБ. Самолёт нормально взлетел, но на высоте 200 м останавливаются оба мотора. Экипаж ничего сделать не смог, самолёт сел на болото с пнями. Люди не пострадали, самолёт получил повреждения.

Причина аварии была в прекращении поступления топлива к моторам. В свою очередь, это было вызвано дефектами в системе подачи топлива. При малом количестве топлива в баках мог происходить подсос воздуха в фильтр и остановка мотора. Также возможно было разное давление в топливных баках и, как следствие, перетекание топлива из одного бака в другой.

Кроме того, хватало и иных дефектов. Так первые 20 самолётов принимались с различными дефектами “не явно опасными для полета” до трещин включительно. Так что испытания на дальность обещали быть трудными.

Проба пера и бензобака

26 мая СБ с экипажем в составе лётчика капитана Стефановского, штурманов капитана Бряндинского и старшего лейтенанта Никитина, а также ведущего инженера 3-го ранга Маркова стартовал в “экспериментальный” полёт на дальность. Полёт проходил по профилю, сходному с профилем полёта на бомбардировку. Сначала - полёт на высоте 4000 м в течении 2,5 часов (вероятно, включая время набра высоты), “после достижения воображаемой линии фронта” набор высоты 6000 м и полёт на ней в течении часа, затем бомбометание, набор 7000 м и полёт на ней также в течении часа и, наконец, снижение до 4000 м, после чего самолёт должен был лететь до выработки топлива. Высота 4000 м выбрана из-за недостатка кислорода. Если бы в баллонах был больший запас газа, то разумно было бы выбрать высоту в 6000 м, как обеспечивающую наиболее экономичный полёт. 4000 м же была как раз той высотой, с которой начинается автоматическая подача кислорода и полёт на ней позволял не расходовать дефицитный ресурс.

СБ, видимо, макет. Примерно так (ну кроме окраски под Халхин-Гольский камуфляж) выглядел СБ на испытаниях. Винты ещё не регулируемые, двигатели ранние, М-100 с лобовым радиатором.

На высоте 6000-7000 м предполагалось 20 минут идти на максимальной скорости, моделируя уход от воображаемого противника.

Самолёт был заправлен 1030 кг горючего (нормальная заправка 530 кг, предельная - 1200 кг) и вооружён 500 кг бомб.

Для лучшей экономии топлива по опыту предыдущих испытаний были выбраны режимы работы двигателей. Также был заранее установлен порядок включения бензобаков. Забавно, что выше расположенные баки включались во вторую очередь, так как из-за своего расположения давали более интенсивную подачу топлива.

Опасность могла создать неполная выработка топлива в баках. То есть двигатели могли остановиться из-за недостатка топлива даже при наличии нескольких килограмм бензина в баках. Чтобы избежать аварии, требовалось за 15 минут до переключения приблизиться к какому-либо аэродрому, дабы совершить в случае отказа посадку.

Испытания прошли относительно успешно. Самолёт взлетел в 13:20 и приземлился в 19:41, т.е. летал 6 часов 21 минуту. В баках осталось невыработанными 12 кг топлива, хотя оба двигателя встали...к счастью, уже при рулёжке после посадки.

Средняя скорость на высоте 4000 м составила 240 км/ч, на высоте 6000-7000 м 262 км/ч, а на максимальной скорости самолёт шёл 18 минут. Дальность составила 1578 км. По современным меркам это выглядит смешно. Но скорость превышала максимальную, например, у ТБ-3.

Было отмечено, что если заправить самолёт 1200 кг топлива, то дальность должна возрасти на 260-280 км. Оптимизм подогревало и точное следование результатов полёта расчётам. Вместе с тем отмечалось, что результат достигнут за счёт точного следования графикам полёта, если же вмешаются внешние факторы, например, противник или хотя бы погода, то лётчик потеряет возможность переключать баки в момент падения давления в них до нуля - следить придётся не за ними, а за обстановкой. Стефановский же умудрялся делать это, когда в баках уже не оставалось топлива, двигатели прекращали работать, но винты вращались по инерции. Вряд ли строевые лётчики на регулярной основе могли пользоваться этим приёмом. Поэтому предлагалось переделать бензосистему с тем, чтобы она позволяла работать от двух баков одновременно.

Дальность в полторы тысячи километров хоть и не рекордная, но по тем временам вполне неплоха. Но хотелось большего и авиаторы продолжили изыскивать у СБ резервы.

Второй блин - комом.

28 мая состоялся второй полёт. На этот раз самолёт заправили 1240 кг топлива. Бомбовая нагрузка осталась той же, 500 кг.

Закончить полёт полностью не удалось из-за течи в радиаторе (утекло “2 ведра воды”). На самолёте оставалось ещё 161 кг топлива, тем не менее, дальность была показана большая, 1820 км. Возможно, экономнее бензин расходовался из-за меньшего времени полёта на максимальных 375 км/ч (8 минут), зато скорости на 4 000 м, 6000 м и 7000 м оказались большие (242 км/ч, 279 км/ч и 275 км/ч). Но точно обеспечило большую дальность длительное пребывание на оптимальной высоте в 6-7 км. Это было достигнуто регулировкой кислородного оборудования. Лететь на такой высоте пришлось 3 часа.

Сухие цифры не вмешают всего напряжения полёта. После остановки один из двигателей долгое время не “забирал”, несмотря на подкачку топлива ручным насосом. После посадки на правой “ноге” обнаружилась трещина.

Схема профиля одного из полётов. Увы, качество не очень, ибо переснимал с микрофильма

Третий полёт - есть рекорд!

Уже 2 июня всё тот же экипаж (но без инженера) вновь вылетел для полёта на дальность. На этот раз топливо израсходовали по максимуму. После посадки во всех магистралях и баках осталось всего 13,5 кг. При этом посадка производилась с планирования - двигатели встали ещё на высоте в 2000 м. Время полёта составило 8 часов 52 минуты. Дальность по прямой 2113 км, а с учётом планирования и набора высоты - 2233 км при средней скорости 255 км/ч. На высоте в 6000 м экипаж пробыл 4 часа и был вынужден снизится до 4000 м из-за отказа переговорного устройства между лётчиком и штурманом. Тогда, имея ещё запас кислорода на 1,5 часа, Стефановский решил снизится до 4000 м, где возможен полёт без кислородного оборудования. Затем переговорное устройство вновь заработало, хоть и с перебоями, но профиль полёта решили не нарушать и летели на 4600 м.

А вот водяной и маслянный термометр на правом двигателе отказали и более не работали. Затем к числу вышедших из строя приборов добавился и бензиновый манометр. Более того, у левого мотора в начале полёта задрались капоты, но лётчик, “увидев, что явление не развивается”, продолжил полёт.

Наконец, после 2 часов полёта оторвалась антенна и радиосвязи с самолётом не было.

Обилие отказов хорошо иллюстрирует степень ненадёжности техники. С другой стороны, поражает отношение испытателей к этим отказам. Вряд ли сейчас кому-то в голову придёт продолжить испытательный полёт с отказавшим термометром двигателя или, тем более, с задранным капотом.

Выводы

Не стал СБ дальним бомбером. Не стирал он с лица Земли немецкие города (хотя Восточную Пруссию успел побомбить 22 июня), оставшись рабочей лошадкой фронтовой авиации в первые годы войны. Но сами испытания дают нам возможность представить сложность и опасность полётов, ныне ставших обыденными. Добиваться полной выработки топлива, работать на обеднённой смеси для экономии, летать на больших высотах для той же экономии - всё это тогда было в новинку. Отработка новой техники, новых методов часто стоила жизней лучших авиаторов. То, что в выше описанных испытаниях обошлось без жертв - лишь везение и заслуга квалифицированных лётчиков и штурманов. Увы, иногда и те и другие излишне рисковали и гибли. Полёты с неисправными приборами Бряндинский пережил, а вот собственная безалаберность через пару лет приведёт к столкновению двух самолётов и гибели его, а также других заслуженных лётчиков. С другой стороны, разве человечество научилось бы летать, если бы думало только о безопасности?

Автор: Никита Баринов (@numer140466).

Оригинал: https://vk.com/wall-162479647_280291

Пост с навигацией по Коту

Подпишись, чтобы не пропустить новые интересные посты!

Автор: Кирилл Латышев.

Богата земля африканская и страна Нигерия на военные перевороты и колоритных лиц, их совершающих. Кто-то запомнился потомкам невероятной кровожадностью и каннибализмом, кто-то – особой жестокостью. Герой нашего материала остался в народной памяти, так сказать, благодаря благозвучному имени. Поговорим же о Буке Суке Димке, нигерийских переворотах и хитросплетениях судеб!

Бука Сука Димка. 1970-е гг.

Захода солнца подождёт

И в темноте, как невидимка,

Устроит госпереворот

Коварный Бука Сука Димка!

© Советское народное творчество

Родился совсем маленький, но уже Бука Сука Димка, в 1940-м году в небольшой народности ангас, которых насчитывается примерно 200 000 человек в мире. Уже тогда зарядилось «чеховское» ружьё истории, но выстрелит оно чуть позже.

А пока наступает 1962-й год. Молодой Бука становится одним из двух первых нигерийских военных, закончивших Австралийское офицерское кадетское училище города Портси. Это элитное учебное заведение, готовившее кадры для австралийской армии.

В 1963 году Бука Сука Димка возвращается на родину, в прекрасную Нигерию, в крупный город Кадуна, занимает должность и становится ответственным за физическую подготовку местных военных.

Звание Димки — подполковник, зона ответственности — физическая подготовка солдат.

В 1966 году Бука активно включается в постоянное развлекательное мероприятие в Нигерии — в военный переворот, который в данном случае считался «контрпереворотом». Несколько ранее первый президент Нигерии Бенджамин Ннамди Азикиве был свергнут генералом Джонсоном Агийи-Иронси. Всё бы ничего, стандартное для Нигерии в дальнейшем действие, но был один важный нюанс — Иронси был представителем народа игбо, коих насчитывается более 35 миллионов человек.

Не только Руандой (с тутси и хуту) богата африканская межнациональная резня. Руководящий одним из революционных отрядов Бука с серьёзным рвением включился в физическое уничтожение (как на поле боя, так и после победы) врагов своей личной родины, а именно солдат из народа игбо.

Самое интересное, что Сука, который Бука Димка, мог закончить свою карьеру революционера в самом её начале. За несколько дней до переворота Буку арестовали за то, что он и его солдаты передвигались по стратегическим районам Кадуна при прямом запрете на это. При этом было установлено, что Бука встречался со своим старшим братом, заместителем начальника полиции Кадуны, и другими полицейскими. Был арестован сам подполковник и некоторые его солдаты.

Но тут Бука Сука Димка, поняв всю опасность ситуации, поступил в лучшем духе определённой части наших с вами современников. Ничуть не стесняясь, во время допроса подполковник пожаловался на то, что его притесняют по национальному признаку из-за того, что он — северянин. И... прокатило! Через несколько дней «победитель» Димка активно дискредитировал, но с летальными последствиями, некоторых окружающих. Ему активно помогал его товарищ Санчи Абачей, который позже сыграет большую роль в истории Нигерии.

Санчи Абачей. Сподвижник и друг Бука Сука Димки. В дальнейшем 1-й председатель Временного Правительственного Совета (де-факто, 10-й президент Нигерии)

Тем временем, в результате «контрреволюции» на место правителя Нигерии взошёл Якубу Говон. К слову, Говон с 1963 года был адъютантом начальника штаба армии Нигерии — Иронси. Того самого, которого свергли в результате контрреволюции.

Якубу Говон. Третий президент Нигерии

Однако, прелести Нигерийских переворотов на этом не заканчиваются. «Контрреволюция», после которой Якубу Говон пришёл к власти, произошла без его активного участия! Организатором и идейным вдохновителем был Муртала Мухаммед, в будущем… четвёртый президент Нигерии. Но обо всём по порядку.

Бука Сука Димка на протяжении десяти лет после своей первой революционной деятельности жил не тужил, в большой политике замечен не был, но некоторое отношение имел. Его старший брат был женат на сестре Якубу Говона. За это время прошла Биафро-нигерийская война (она же гражданская война в Нигерии), жертвами которой стало до трёх миллионов гражданских лиц, страна вышла из ОПЕК (организация стран-экспортёров нефти). А главное — Якуб Говон заявил, что не уйдёт добровольно в 1976 году.

29 июля 1975, когда Говон улетел на международный саммит, случилась новая революция! В этот раз — бескровная. Возглавили её Муртала Мухаммед и Олусегун Обасанджо, в дальнейшем — четвёртый и пятый президенты Нигерии соответственно.

Крайний человек слева — Муртала Мухаммед

Крайний человек справа — Олусегун Обасанджо

Муртала Мухаммед значительно меняет подходы к определению развития страны и начинает проводить политику, ориентированную на сближение с СССР. Не стоит забывать ещё и про то, что Нигерия богата нефтью. Возможно, обидно было и за почти родственника — Говона. Короче, много версий о том, зачем Димка на революцию пошёл, но сам он транслировал «робингудовский» вариант.

13 февраля 1976 года Бука Сука Димка, находясь в засаде с некоторым количеством приближённых ему людей, приказал расстрелял автомобиль Мурталы, в котором ехал президент и его заместитель. Полковник сам не стрелял, но цели распределил лично.

Мерседес-Бенц Мурталы Мухаммеда после покушения (отчётливо видны пулевые отверстия).

Совершив убийство, Бука Сука Димка захватил Нигерийскую телерадиовещательную корпорацию, откуда на всю страну совместно с лебединым озером боевой музыкой транслировал своё послание народу, обвиняя «нынешнюю власть» в том, что она — плохая, а дальше под моим руководством мы будем жить хорошо и свободно, если в кратком пересказе.

У мятежа были все шансы на успех, однако в дело в очередной раз вмешался Его Величество случай. Димка, проследив за устранением основного врага, к остальным отправил своих людей. Одной из целей был генерал Олсегун Обасанджо, вместо которого убийцы-революционеры банальным образом убили другого человека в звании генерала.

Весьма известный и уважаемый генерал понял, что происходит, и очень быстро мобилизовал армию, в результате чего достаточно легко смог революционеров подавить. Не совсем понятно, как тут смог бежать Димка, есть даже версия, что его попросту отпустили, но арестован Димка был лишь 5 марта, скрываясь практически месяц, будучи в официальном розыске. Причём при розыске почему-то указывалось не только то, что Бука опасен, но и то, что он очень любит выпить. Проведя последнюю ночь в компании с жрицей любви, Бука Сука Димка был задержан во время прохождения пропускного пункта.

Любопытный факт, но даже непосредственно во время допроса Димка пил пиво. При этом Димка самым наинаглейшим образом, понимая, что ему однозначно светит казнь, взял и сдал своих коллег по перевороту. Современники событий говорили прямо: если бы Димка молчал — казнены были бы только те, кого захватили «с поличным». Однако Сука, который Бука Димка, молчать не собирался и захватил с собой на тот свет аж 38 человек непосредственно расстрелянных и неизвестное количество осуждённых. Пару слов про суд. Говорить о честном суде не приходится, людей судили за одни и те же действия, слова Димки рассматривались в качестве решающего аргумента в нужных для власти ситуациях, часто аргументом являлась этническая общность с Димкой. Короче, нигерийский послереволюционный суд — самый честный суд в мире! Даже Якубу Говон (который, по словам самого Димки, был «заказчиком» переворота) писал в 1976 году: «Я считаю, что Димка лишь пытался привлечь к ответственности невиновных людей». Любопытно, но семья Димки не пострадала после провала его революции, даже брат, глава полиции, не потерял места работы. Сам Димка был расстрелян в 1976 году.

1976 год, Нигерия. На фото слева – подполковник Бука Сука Димка улыбается перед казнью.

Вот так закончилась жизнь человека, имя которого для русскоязычного читателя может оказаться некоторым спойлером его судьбы.

В заключение — пару слов о его друзьях и соперниках.

Олусегун Обасанджо был президентом аж два раза: в 1976—1979 и 1999—2007 годах. Два раза добровольно передавал власть демократически избранному лидеру, хоть во второй раз и попытался переписать под себя конституцию, ныне здравствует.

Санчи Абачей, который вместе с Букой активно воевал с побеждёнными, правил страной после вооружённого захвата с 1993 по 1998 г. Успел отметиться тем, что приговорил к смертной казни Олусегуна Обасанджо (но помиловал); вывел из страны невероятную сумму денег (как минимум 600 миллионов долларов Нигерии вернула Швейцария, но это лишь малая часть); а также смертью от инфаркта, после которой его очень быстро похоронили. Есть вероятность, что инфаркт был вызван ядом, который ему дала одна из двух индийских проституток, с которой он провёл последнюю ночь.

Якубу Говон получил международную премию мира, право вернуться в Нигерию, и сейчас руководит большой благотворительной организацией по лечению различных опасных заболеваний.

На русском по этой теме прочитать почти нечего, так что могу посоветовать лишь англоязычную книгу:

Max Siollun — «Oil, Politics and Violence: Nigeria's Military Coup Culture (1966-1976)» — 2009 — 284 p.

Автор: Кирилл Латышев.

Оригинал: https://vk.com/wall-162479647_341605

Пост с навигацией по Коту

А ещё вы можете поддержать нас рублём, за что мы будем вам благодарны.

Яндекс-Юmoney (410016237363870) или Сбер: 4274 3200 5285 2137.

При переводе делайте пометку "С Пикабу от ...", чтобы мы понимали, на что перевод. Спасибо!

Подробный список пришедших нам донатов вот тут.

Подпишись, чтобы не пропустить новые интересные посты!