AlexandrRayn

— Вы мне всю ногу отдавили своими копытами! — Она могла бы сказать это не так громко, ещё лучше, не так эмоционально, а просто попросить быть аккуратнее, но она верещала на весь салон.

— Простите, ради Бога, я не специально, автобус резко затормозил, — оправдывалась женщина, чувствуя напряжение, резко выросшее вокруг неё, словно она не на ногу наступила, а развязала войну в Сирии.

— Да плевать я хотела на ваши проблемы, видите — автобус переполненный, а всё равно прётесь! — Не успокаивалась молодая пассажирка, занимающая сидячее место.

— Вам, бабкам, вечно не спится по утрам, прётесь чёрт знает куда, сумками своими проход закрываете, ноги другим топчете, — девица с оттоптанными ногами получила поддержку в лице мужчины с наушниками и электронной сигаретой за ухом.

— Я ещё раз прошу прощения, — женщина сказала это так громко, как смог произнести её дрожащий голос, словно просила прощения за всех бабок мира перед этими потерпевшими — невинными молодыми людьми.

— Дома сидеть надо, тогда и извиняться не придется. Пенсия на то и дана, чтобы отдыхать, а не мешать остальным, — снова подала голос девушка, а после показательно протёрла туфли влажной салфеткой и уткнулась в телефон.

— Да у неё из сумки спиртом разит хлеще, чем от шофёра в пятницу вечером, — бубнил кто-то с заднего ряда.

Женщина не стала смотреть на автора слов, и чувствуя, как щёки обжигает стыд, вышла из автобуса на следующей остановке. Остаток пути она прошла пешком. Она даже не подозревала, что бутылёк со спиртом разбился в сумке, теперь все папки и бумаги пропахнут, а буквы, наверняка, поплывут. Придётся потратить некоторое время на восстановление.

Вечером девушка из автобуса, чьи ноги оказались жертвой грязных ботинок, вернулась домой и застала дочь в кровати несмотря на то, что время было раннее.

Ребёнок тяжело дышал и был бледен. Спутанные и мокрые от пота волосы были разбросаны на подушке. Горячий лоб дочери заставил девушку запаниковать. Она вызвала «скорую». Врачи приехали через пару часов и, сбив температуру, собрались на следующий вызов. На вопрос: «что делать?», сказали лишь сходить в поликлинику и уехали в долгую страшную ночь, в какую уезжают только врачи «скорой» и работники других экстренных служб.

Утром было принято решение ехать в поликлинику, но, прознав про это, детский организм будто назло стал снова нагреваться как духовка.

Заливаясь слезами, мать набрала номер поликлиники и попросила прислать педиатра. Мелодичный голос в трубке холодно ответил, что все машины сегодня заняты, и педиатр не может приехать на вызов. Придется ждать до завтра. Девушка была готова вызвать такси и ехать в поликлинику сама, но ребёнок всем своим видом показывал, что не готов к передвижениям.

— Умоляю вас, пришлите врача, дочка вся горит! — плакала она в трубку.

— Минуту, — недовольно пробубнила женщина на том конце провода. Она положила трубку на стол.

— У Тищенко сегодня есть окно? — было слышно, как она обращается к кому-то.

— Часа полтора. Только ей ехать через половину города. Позвони ей, может успеет.

Прошло несколько минут. Но девушке казалось, что прошел минимум час.

— Алло, — снова раздалось в трубке.

— Да-да! Алло!

— Сегодня с двух до трех к вам подъедет врач. Она без машины, так что как доберётся, так и доберётся.

Трубку положили. Девушка принялась ждать. Минуты растягивались в часы, ребёнок был плох и сердце матери разрывалось от тревоги.

В половине третьего раздался звонок в дверь. Мать бежала со всех ног, забыв про кипящий чайник. Замок никак не поддавался, дрожащей рукой она, наконец, дернула за ручку, и дверь нехотя открылась.

В коридор зашла женщина в медицинской маске. В руках она держала большую чёрную сумку, из которой торчала белая ткань халата. Девушка лебезила перед врачом и чуть ли не в ноги ей кланялась за то, что та приехала на вызов своим ходом.

Женщина молча прошла в комнату, где лежал больной ребёнок. После нехитрого осмотра был поставлен диагноз — ларингит.

Мать, наконец, облегченно выдохнула. Были выписаны лекарства и больничный в школу. Мамаша слёзно благодарила врача, уговаривала взять деньги или хотя бы выпить чаю, но та отказалась от всего и поспешила на новый вызов. На выходе она случайно наступила на туфлю, стоявшую в прихожей.

— Прошу прощения, — искренне сказала врач задрожавшим голосом.

— Ничего-ничего, не переживайте, я эти туфли на распродаже купила.

Уже в коридоре, когда дверь закрылось, врач сняла маску и протёрла вспотевшее лицо платком.

— Вы забыли, — девушка открыла дверь и протянула ей сумку.

— Это вы…— она узнала женщину, на которую накричала вчера в автобусе. Врач молча взяла сумку и побрела вниз по лестнице. Девушка хотела крикнуть ей вслед: «простите», но слова застряли в горле.

На следующий день ребёнку стало значительно лучше. Чувствуя вину, мать хотела отблагодарить врача. Но в регистратуре ей не дали контактов, сказав, что тот педиатр был вообще не с их участка и просто пошёл навстречу, так как никому не отказывает.

Когда переполненный автобус вёз девушку домой, ей на ногу наступил морщинистый старичок и тут же ударился в извинения. Девушка попросила его успокоиться и с радостью уступила своё место, а сама вышла на одну остановку раньше. Ту женщину она больше никогда не видела, но этот случай стал переломным в её жизни. Её дочка вылечилась раньше срока.

(с) Александр Райн

другие работы в соц. сетях

https://www.facebook.com/AlexandrRasskaz

https://vk.com/alexrasskaz

Когда Федя заявил, что собирается стать веганом смеялись все: жена, друзья, продавцы гастрономии, где и было оглашено заранее подготовленное объявление, и, казалось, что даже шашлык в ведрах иронично похрюкивал.

Вид у Феди был серьёзней, чем у президента во время предвыборной агитации, и когда он сказал, что на него мяса не брать, на прилавок было возвращено пять килограмм из десяти.

Жена попросила в письменной форме подтвердить, что он не будет покушаться на её порции во время застолья, и два экземпляра было заверено у пяти свидетелей и нотариуса.

В продуктовую корзину была набрана целая гора мясозаменителя: грибы, импортная спаржа, баклажаны, тофу, сейтан, соевые котлеты и что-то ещё с очень пугающим названием.

— С таким чеком проще было бы кормить тебя стейками на завтрак, обед и ужин, — вздохнула жена на кассе.

Когда Федя начал доставать из тележки литровые бутылки коньяка, жена попросила, что как только его попустит с веганства, обратиться в трезвенники, на что Федя презрительно фыркнул и брезгливо добавил:

— Слышал я про эти современные движения, думаю, не приживется.

Не успел Федя сесть за руль и развернуть творожный сырок, как его тут же отобрали.

— Ты чего, Вась? Совсем оборзел? У тебя свой есть! — возмутился наглостью новоиспеченный «травоядный».

— Сырок из чего сделан?! — громко и по-профессорски важно спросил Вася, облизывая губы.

— Из пальмового масла, — испуганно ответил Федя.

— А ещё из творога, так что забудь — веганы не едят продукты животного происхождения!

— Но! Но как же! Наташ?! — смотрел он жалобно на жену, но та лишь покачала головой, с трудом скрывая улыбку.

— Это что же получается, мне теперь и взбитые сливки нельзя? И капучино тоже?

— Если только на соевом молоке, но я не знаю, где в нашем городе такой делают. Ну что, передумал? Ещё не поздно вернуться за шашлыком.

Феде стало душно и он начал задыхаться. Он вышел из машины и стал накачивать лёгкие свежими выхлопами, гуляющими на автостоянке. Было видно, как Федю разрывает изнутри. Сначала он покраснел, потом пожелтел, когда начал зеленеть, несколько людей через улицу перешло дорогу в неположенном месте.

— Нет! Не дождётесь! — Заявил Федя, вернувшись в машину, и в знак своей непоколебимости показательно надкусил помидор, обрызгав соком весь салон.

На шашлыках Федя был мрачнее тучи. Стол, как нарочно, стоял неподалёку от мангала. Веган видел, как румянилось мясо, слышал, как шипел сок и жир, падающий на угли, чувствовал кисло-сладкий запах маринада, сдобренного душистыми приправами. Своими слюнями Федя полил половину огорода и дважды затушил костер, но к мясу так и не притронулся.

Всё шло не так: коньяк не пьянил, песни не пелись, а когда дело дошло до игры в «крокодила», Федя во всех пантомимах видел только поросят и телят, из-за чего трижды поругался с женой и остальными дамами тоже.

Когда шашлык, наконец, был приготовлен, Федю допустили к мангалу. Дрожащими руками он насаживал грибы и баклажаны на шампуры, разыскивая на них глазами прилипшие кусочки мяса. «К счастью», шампуры были очищены до блеска и даже жир с них был протёрт тряпкой, Федя дважды проверил это «на язык» и одобрительно кивнул.

— Я тобой так горжусь! — поцеловала Наташа своего настойчивого мужа, когда тот нюхал подгоревший баклажан.

От жены пахло жареным, губы её блестели и напоминали Феде о прежней жизни: до того, как он решил измениться. Мужчина страстно поцеловал жену, а потом ещё раз, и ещё. К концу вечера она не знала, как скрыться от его «любви», так как Федя с бешеными глазами постоянно требовал поцелуев.

Ночью у Феди случалась первая ломка, которую он стоически вынес. В половине четвертого утра он разбудил жену, жестко тряся за плечи, и с пеной у рта требовал немедленно нажарить соевых котлет. Кошка, опасаясь за собственную жизнь, спряталась за шкаф и не выходила оттуда до стойкой ремиссии хозяина.

На следующий день Федя проснулся обновлённым духовно и очищенным от всех шлаков и токсинов телесно.

Когда жена ела за завтраком сосиску и бутерброды с сыром, Федя бросил на неё надменный взгляд и, помешивая соевое молоко в кофе, уплетал бутерброды с тофу, морщась, как он говорил от «слишком горячего напитка».

— И зачем нам эта дрянь в холодильнике? — высокомерно спросил он, глядя на сковородку с гуляшем, который сам же и просил приготовить два дня назад.

У жены аж сыр на бутерброде поплавился от возрастающего напряжения.

— Федя, веганство, может, и сделает тебя более здоровым, но вот бессмертным — вряд ли. Ещё раз мою еду дрянью назовёшь, будешь котлеты свои через трубочку есть, андерстенд?

Мужчина грозно фыркнул, предупреждающе кашлянул, нахохлился, надулся, покраснел, чихнул и молча хлопнув дверью, ушел туда, где его поймут и примут таким какой он есть — на работу.

В слесарном цехе Федю уважали и любили. Он был примером и гордостью предприятия. Двадцать лет токарь зарабатывал себе имя. Кто бы мог подумать, что один обеденный перерыв способен перечеркнуть всё, за что он боролся.

Когда уставшие, разопревшие от работы мужики открыли термосы с горячими щами и домашними пельменями, Федя почувствовал, как внутри него ещё бьётся хищник: он скулит и воет, ждёт, когда веган сдастся, но Фёдор был не из слабовольных. Мужчина встал посреди столовой и, гордо подняв к потолку огурец, призвал всех здравомыслящих присоединиться к нему.

Федя был послан четыре раза и не успокаивался. Но когда он схватился за большую сардельку старшего бригадира Петра Семеновича, дамбу всё же прорвало. Федю били всем цехом, но не сильно и уважительно — в память о его прежних заслугах. Затем его привязали к стулу и пытались насильно накормить говяжьим ростбифом и салом с чесноком. Федя отбивался как мог и думал, как несправедлив мир к людям, которые пытаются открыть глаза другим. Он хотел об этом кричать, но стоило бедолаге открыть рот, как его тут же пытались накормить чем-то страшно вкусным.

Начальник позвонил жене токаря и рассказал ей про ситуацию. В ответ Наташа лишь попросила не щадить несчастного вегана, иначе она с ним с ума сойдет. Федя не сдавался, но в конце рабочего дня его всё же пришлось отпустить. Назавтра ситуация повторилась и стало ясно, что в Федю вселился злой дух. Помочь здесь мог только обряд «голубцизма», именно так назвала это Наташина свекровь. Узнав о проблеме, она немедля приехала прямо на завод.

Связанного Федю усадили за стол. Тётя Маша достала из сумки свою фирменную красную кастрюлю и приказала подставить под Федю ведро для сбора слюней. Когда крышка с кастрюли была снята, несколько человек потеряло сознание. Запах знаменитых голубцов

распространялся быстрей атомного взрыва, и поражал даже самых стойких. Перед Федей была поставлена тарелка с двумя экземплярами. На лбу мужчины скапливался пот, в грудине пылал огонь. Когда тётя Маша достала из сумки деревенскую сметану и нещадно плюхнула половину банки на блюдо, Федя отключился. Его привели в чувство, похлопав по щекам, и сменили наполнившееся ведро.

— Сына, либо ты сейчас ешь, либо у тебя нет больше матери! — грозно сказала женщина.

— Но мама, я не хочу есть мясо, зачем ты меня мучаешь?! Я решил измениться, хочу похудеть и быть здоровым, — плакал горькими слезами токарь, а сам уже тянулся к голубцам.

— Не нравится, когда тебя против воли заставляют?! А сам ко всем лезешь со своим веганством, будь оно неладно. Наташку бедную достал, мужиков вон заставил тебя связать, будешь ещё к людям приставать?!

— Не буду! Не буду! Только убери от меня голубцы, я сейчас сорвусь! — кричал токарь и пытался вырваться.

— То-то же, — сказала Тётя Маша и отдала кастрюлю работягам, которые подрались за голубцы до крови.

Федю развязали и, взяв с него обещание больше никого не доставать своими принципами, отпустили до конца дня домой. Тётя Маша передала сыну сумку, в которой, помимо голубцов, были ещё разносолы, кабачки, помидоры и целый пакет яблок — всё с её огорода.

— Тётя Маш, думаете это навсегда? — обратилась к свекрови Наташа.

— Ой, это у него от отца. Тот и буддистом был, и сыроедом, а однажды мы всем подъездом его из асаны выпутывали, когда он йогой увлекся. Не переживай, лет через пятнадцать определится и успокоится. Если что, звони, у меня рука на это набита, нам, непросвещённым, нужно держаться вместе.

(с) Александр Райн

Понравилась история? Угости автора чаем =)

другие работы в соц. сетях

https://www.facebook.com/AlexandrRasskaz

https://vk.com/alexrasskaz

Кузнец по привычке пришёл на работу задолго до рассвета. И когда город только начинал потирать слепившиеся ото сна глаза, он уже доставал из пасти огнедышащего горна первые раскаленные прутки. Оттянув молотом гусиные лапки, мастер поочередно вставлял заготовки в шаблон и закручивал в вензеля. Глаза и нос мужчины буквально текли, но сегодня таяла его душа, а не лёд, зацепившийся репейником за ресницы.

Обычно под Новый год работы было столько, что хоть на сторону отдавай. Всё в мире крутилось вокруг часов, которые в заветный момент пробьют двенадцать, солнце завершит круг, и начнется новый год, новая жизнь, новый шанс для каждого. По такому случаю клиенты толпами ломились в кузню, не давая колокольчику над дверью умолкнуть ни на секунду. Весь пол приемной был усыпан снегом, который клиенты приносили на ботинках, он даже не успевал таять. Люди болтали, делились идеями своих заказов, шутили и спорили, чья задумка лучше. В помещении стоял такой гам, что заглушал удары молота.

Кузнец трудился как машина, нещадно лупя по наковальне и составляя витиеватые узоры до тех пор, пока пар не начинал валить из ушей. Его сердце горело сильнее горна. В такие моменты металл мог бы раскалиться прямо у него на груди.

Но в этом году уже в начале декабря колокольчик над дверью кузни превратился в пустой, покрывшийся инеем элемент декора. И звонил лишь дважды в день — когда кузнец приходил, и когда его пустая смена подходила к концу.

Заказов было так мало, что мастер обычно заканчивал еще до обеда и, наполнив желудок бутербродами и чаем, уходил домой.

Но неделю назад колокольчик всё же позвонил дважды в самом начале дня.

Кузнец получил заказ. Эскиз был до безобразия прост и тем самым оскорбителен, но мастер брался за всё, что ему приносили, хоть подобные заявки и вызывали в нём лишь горечь и отвращение. Мужчина сделал заказанную ему оградку и побил свой собственный скоростной рекорд.

На следующий день ему заказали десяток таких оградок. Он хотел отказаться, но других заказов не было и, судя по всему, не предвиделось. Через день оградок заказали полсотни, а через неделю у него уже был объем до конца года.

Никогда ещё работа не была такой однообразной и меланхоличной. Кузнец штамповал ограды, словно конвейер, но сердце его при этом остывало и просило только одного ― покоя.

И снова в его приемной толпились клиенты. Но теперь они были тихие и серые, точно куски холодного железа. Каждый занимал свою очередь, чтобы оставить заявку на злосчастную оградку. Никто не шумел. Никто не выкрикивал шутки и не хвастался тем, какую интересную штуку он пришёл заказать у кузнеца. Все молча дожидались своей очереди и точно так же молча уходили, раздражая мастера своим унынием и безмолвием.

С каждым днем клиентов становилось всё больше. Он кричал на них. Просил передать остальным, что отнюдь не намерен дальше принимать подобные заказы, но всё равно принимал.

Недели тянулись и раздражали своей однотипностью. Кузнец возненавидел этот год. Больше всего на свете ему хотелось повесить замок на двери и там же оставить записку, в которой бы он просил вызывать его лишь тогда, когда будет необходимо выковать что-то светлое и действительно красивое, а не вот это всё.

В тот самый день поток клиентов прекратился. Это было под самый праздник и кузнец, закончив последнюю оградку, наконец-то выдохнул. До конца рабочего дня оставалось около часа, мастер затеял уборку, когда в окно кто-то постучал.

Он подумал, что это птица, ведь кроме пернатых никто и никогда не стучал в эти черные от сажи стекла. Мастер не обратил внимания, но стук не прекращался. Тогда кузнец решил шугануть надоедливую птицу, мешающую ему рыться в собственных мыслях. Он подошел к окну и сам стукнул по нему изнутри.

― Кыш! Кыш отсюда! ― крикнул он.

― Добрый день! ― послышалось с той стороны. ― Вы работаете?

― Не работаем! ― буркнул кузнец, протирая брезентовой рукавицей безнадежно закоптившееся окно.

― Я же вижу, что дым из трубы идет — значит работаете.

― Нет, я уже затушил горн и больше в этом году не разожгу.

― Ну пожалуйста, я очень прошу, мне так сильно нужно! ― из-за толстого стекла голос звучал так, как будто человек был под водой, но, кажется, принадлежал девушке.

― Если очередное захоронение, я не буду браться!

― Нет-нет, ничего подобного, мне нужна цветочница!

После этих слов в сердце у кузнеца зажглась спичка, а он схватился за неё, боясь, что огонек может потухнуть.

― Так что же вы там стоите? Заходите через парадный вход! ― дрожащим от волнения голосом произнес он.

― Не могу, дверь не открывается.

Кузнец глянул в проход и понял, что тот снизу доверху завален изготовленными им оградками. Сам он давно выходил и заходил через черный ход.

― Зайдите сзади, я вам открою! — крикнул он и побежал к черному выходу.

На пороге его ждала молодая девушка, судя по всему — студентка. К кузнецу приходило много студентов в своё время, и он научился их распознавать. У этих людей глаза открыты шире, ведь они только-только начинают входить во взрослую жизнь и чувствуют себя непобедимыми ― настоящие мечтатели.

― Проходи давай, не стой.

― Я только ботинки обстучу, ― вежливо улыбалась она.

― Да бог с ними, с ботинками, доски и так уже все ссохлись, заходи.

Девушка зашла внутрь и тотчас потерялась. После искрящего солнцем снега глаза долго привыкали к мраку кузни.

― Рассказывай, показывай, ― суетился кузнец, ища место, где бы ему разместить гостью, параллельно ставя чайник.

― У меня есть мечта, ― начала студентка, когда кузнец наконец-то усадил её на накрытый тряпкой стул.

Спичка в сердце мастера превратилась в небольшой костерок.

― Какая? ― не мог сдержаться от любопытства кузнец, стуча по наковальне пальцами и мечтая как можно скорее приступить к работе.

― Я хочу стать великим архитектором.

― Прекрасно! Это принесет тебе счастье?! ― взволновано жевал он слова.

― Да! Конечно! Я буду очень счастлива. Думаю взращивать свою мечту в красивом горшке, поливать и удобрять её. Можете сделать мне цветочницу?

― Легко! Рисунок есть?

― Разумеется! Вот, ― достала она ватман из черного тубуса. Кузнец раскатал на столе чертеж и протер от удивления очки. Рисунок был выполнен идеально. Все размеры, градусы, узлы вынесены как положено, даже нагрузка была просчитана.

― Справитесь?

― Спрашиваешь!

Он был вне себя от счастья, руки чесались. Невидимые меха раздували пламя в сердце кузнеца, казалось, что вот-вот оно расплавит грудь и вырвется наружу. Мастер принялся разжигать горн, подготавливая недавно убранные инструменты.

Девушка тем временем изучала глазами мастерскую.

― А что за груды металла у вас повсюду разложены?

― Где? ― спросил кузнец, нарезая заготовки. ― А, да ты знаешь… ― махнул он в сердцах рукой. ― В этом году все поголовно решили похоронить свои мечты, словно с ума посходили! У нас ведь заказы делятся на два типа: счастье и несчастье. И каждый сам выбирает, что ему выковать. Обычно к концу года люди все такие вдохновленные, мечтательные! Ну… Ну вот как ты, например! Живут ради любви, ради мечты, ради цели. Просят изготовить им кованые лестницы на вершину их цели или решетку на окно, чтобы счастье не ускользало. Ты вот — цветочницу хочешь для мечты. А эти… Эти тащатся со своими оградами, будь они неладны! На кладбище им всем нужно, хоронят своё счастье, идиоты!

― А можно как-то им помочь? Объяснить, что они ерундой занимаются?!

― Да как тут объяснишь… Каждый ведь сам выбирает, что ему ковать. Вот, держи свою цветочницу.

Девушка не верила глазам.

― Как вы так быстро?!

― Да что тут сложного… Когда человек ищет счастья, идет к мечте, он сам не замечает, как оно случается. Чаще всего это бывает внезапно. Ты думаешь, что на это нужно потратить целую жизнь, нужно много страдать, прежде чем счастье случится. А на самом деле главное ― стремиться и верить. Тогда обязательно всё получится, а ты даже не поймешь, как быстро это произошло.

(с) Александр Райн

Автор в соц. сетях

https://www.facebook.com/AlexandrRasskaz

https://vk.com/alexrasskaz

Галкин Виктор Семенович праздновал свой семидесятилетний юбилей в кругу родных, друзей и соседей, когда к нему в дверь постучались люди из министерства магии.
— Собирайтесь! — прямо с порога заявил бородатый гигант и показал магическую повестку.
— Куда?! — Виктор Семенович тоже достал свой волшебный «Макаров».
— Вы, Виктор, колдун и чародей! Сейчас поедем на вокзал, там вас в волшебный поезд посадим! — торжественно произнёс здоровяк и потряс перед носом пенсионера бумажкой с синей печатью.
— Это не мой магнит! — запротестовал Галкин.
— Мне его Валька из сорок второй квартиры дала! Сказала, что если на счетчик закрепить, платить меньше, а никто и не заметит!
— Да ты охренел, Семеныч! — заорала обомлевшая от такого наглого стукачества соседка, что сидела рядом, и тут же дала Виктору по уху.
— Я к вам не за этим! Вы, наверно, уже заметили, что у вас дар общаться с животными? И видеть то, чего не видят другие!
— Заметил! Ей-богу, заметил! — приободрившись, произнес «колдун» и покосился на супругу. Я этой козе давно уже говорю, что она вместо порошка муку в стиральную машинку добавляет, а она мне всё: «Отстать! Ты ничего не видишь, хрен слепой!»
Тут ему уже прилетело от жены. В лицо имениннику был выплеснут бокал с шампанским, а сама супруга скрылась на кухне. Откуда послышался звук стирки.
Незваный гость не обратил внимание на случившийся скандал и продолжил:
— Как у вас обстоят дела с волшебной палочкой? Без неё сейчас никуда!
Виктор Семенович залился краской и, обведя весь праздничный стол стыдливым взглядом, негромко промямлил:
— А обязательно при всех это обсуждать?
— Палочка — это еще очень громко сказано, — послышался голос с кухни, — Я на этот сучок половину пенсии за год отдала и хоть бы один фокус показал.
— А вы знаете, откуда у вас этот шрам на лбу в виде звезды?! — голос пришельца зазвучал тише и таинственней, отчего все за столом нервно зашептались.
— Отчего же не знаю, знаю! Мне его оставил тот, чью фамилию нельзя называть!
— Кто?! Кто это был?! — донимали расспросами любопытные гости.
Бородатый смотрел на «чародея» встревоженным взглядом, глаза его дёргались, он хотел предупредить и попросить не открывать рта, но тот не удержался.
— Ну, сейчас-то, думаю, можно сказать — сорок лет прошло, — тяжело вздохнул Галкин. — Старший прапорщик Зелепукин.
Фамилия всё равно была произнесена полушёпотом.
— Это он мне тогда бляхой зарядил за то, что я уснул на «тумбочке». С тех пор шрам начинает болеть каждый раз, когда я мимо военных частей прохожу или вижу прапорщиков.
— Виктор Семенович, нам пора собираться в путь! У вас есть магический зверь? Кошка? Сова? Крыса?
— Есть клопы в матрасе!
— Волшебные?
— Не то слово. Три раза вызывали дезинсекцию и всё им по барабану.
— Ну что ж, давайте собираться. Берите всё самое важное: сменное белье, термос, грелку, сухой паёк, — встречаемся через полчаса на вокзале.
— Уважаемый, а не могли бы вы нам напоследок какой-нибудь трюк магический забабахать? — поинтересовался изрядно подвыпивший брат Виктора Семёновича.
— Легко! — сказал бородатый дядька и произнеся несколько магических слов на манер «абракадабры» превратил Вальку из сорок второй квартиры в поросёнка.
Все вокруг захлопали в ладоши. Начали собирать Виктора Сергеевича в путь. Тортик ему в дорожку отрезали, коньяка в термос налили, картошки в грелку напихали. Прощаются, обнимаются.
Виктор Семенович на радостях начал фокусы показывать с исчезающим большим пальцем и обещался через год приехать на каникулы и устроить представление.
Выпроводили старика в чем есть: домашние тапки, треники, рубашка — и это несмотря на необычно холодный январь. А что ему будет, волшебнику-то.
Сидят гости, радуются за именинника, выпивают, закусывают, а тут, вдруг, Валя, которую в поросёнка превратили, и говорит: что-то грибочки странные какие-то — разноцветные и на вкус необычные.
— Так это мы тем летом ходили собирать, — вернулась с кухни жена новоиспечённого чародея. — Мы из-за них тогда переругались вдрызг. Я ему говорю: маслята и грузди, а он мне всё: «мухоморы да поганки». А я как будто не вижу. Добавки принести? У меня их целая кладовка.
Тут до всех начало доходить. Гости сорвались с мест, принялись пуховики и шубы натягивать. Спасать же надо старика, окочурится на холоде. Составили на салфетке карту местности, договорились кто где искать будет и тут вдруг слышат храп. В комнате никто не спал, на кухне мирно стирала машинка, превращая муку в тесто. Кто-то где-то храпит, а где — не понятно. И правда, может, чудеса какие? Прислушались, а это в ванной храпят. Открыли дверь, а там Виктор Семенович в обнимку с термосом и грелкой на полу лежит. Не в ту дверь выпроводили. Вытащили, отпоили чаем, сказали, что всё приснилось, и разбрелись по домам.
Долго ещё вспоминали этот юбилей соседи и близкие родственники. Виктора Сергеевича на районе с тех пор прозвали Гарри Поттером, дарили ему таблетки для волшебной палочки, а все остальные мероприятия праздновали в кафе и ресторанах.


(с) Александр Райн
Автор в соц. сетях
https://www.facebook.com/AlexandrRasskaz
https://vk.com/alexrasskaz

Когда Дима предложил отдать наши последние деньги нищему, я, не зная, как реагировать, просто посмеялся и сказал, что нам тогда придётся топать до дома пешком.

Диму этот ответ, кажется, устроил, так как через минуту он уже поддевал пальцем последний рубль, что никак не хотел выбираться из маленького кармашка кошелька на этот собачий холод. И я его полностью понимал. В такую погоду хотелось ехать домой, сидя в нагретом печкой салоне какого-нибудь Uber, но никак не топча заветренную грязь из песка и подтаявшего снега.

Лохматый бомж в прожжённой сигаретами синей болоньевой куртке и коричневых вельветовых брюках принял деньги как-то безучастно, в ответ лениво осенив нас неполным крестом, невнятно пробормотав что-то о благодарности Всевышнего и нашем вечном здравии.

Убрав деньги во внутренний карман куртки, он снова вытянул руку, повернув желтой ладонью кверху.

― Не, ну ты смотри на него. Да он же пропьет всё! ― не в силах смириться с утратой, набросился я на Димку, когда мы отошли от мужика на десяток метров.

― Ты бы с радостью сделал то же самое.

― Это другое. Посмотри на него — здоровый мужик, он не в состоянии пойти работать?

― А ты не в состоянии пройтись пешком? Посмотри на себя — заплыл весь и закис, ― он не хамил и не повышал голос, просто указывал на те вещи, которые я и сам прекрасно знал.

Я бубнил ещё минут десять, пока губы не обветрились и не треснули. Облизнув их в очередной раз, я почувствовал соленый привкус крови и, наконец, замолчал.

Сырой ветер вырывался из дворов, залезая мне под куртку и щекоча ребра. Хотелось как можно скорее добраться до родного квартала, где всегда было немного теплее. Может, это потому, что район находился близ химического завода, а возможно, меня грели мысли о том, что дома ждет суп с клецками и бутылка егермейстера.

Я ускорил шаг, но Дима предпочел не торопиться и всячески тормозил меня, намекая на то, что нужно насладиться и без того коротким днём.

― Машину толкнуть не поможете? ― окрикнули нас два здоровенных «лба», явно налегающие всё своё свободное время на спорт.

― Поможем! ― охотно согласился Дима. Мне хотелось выть от злости и безысходности.

«Ну почему? Почему я всегда должен идти у него на поводу? У меня ведь даже перчаток нет. Эти двое явно не выглядят слабаками, вполне бы справились сами».

Дима, кажется, не разделял моего недовольства и охотно встал в стойку, уперев ноги в асфальт. Пришлось помогать, иначе я бы выглядел полным козлом.

― У меня рукава теперь в грязи, ― жаловался я, ища глазами чистый снег.

― Хватит ныть, будь у тебя машина и попади ты в подобную ситуацию, сам был бы рад, если бы тебе помогли.

― Но у меня нет машины! И уже давно! А эти двое вполне справились бы сами! Два кабана, которые эту машину поднимут и руками перенесут! ― я снова выплескивал своё недовольство наружу, и застывшая кровь на губах потекла с новой силой.

Дима меня даже не слушал. Он спокойно шёл себе дальше, смотря по сторонам, словно выискивая, где ещё прыснуть своим великодушием.

Успокоиться ему было не так просто. То фантик поднимет, то подбежит к подъезду и придержит дверь. Всё это выглядело смешно и немного бесило.

В мире творится черт те что: голод, войны, пандемии, коррупция, а этот тип своими потугами борется со вселенским злом при помощи йодовой сеточки. Вот именно так это и выглядело.

С Димой мы познакомились недавно, но он как репейник зацепился за штаны и всюду следовал, распространяя свои семена.

Деньги у нас, кстати, закончились сегодня тоже не просто так. Мы как раз собирались покидать офис нашего арендодателя, у которого мы снимаем склад. Он забыл снять показания счетчиков за прошлый месяц и не выставил счет. Это было настоящее новогоднее чудо, хотя на дворе стояла середина марта.

― Вы нам в том месяце электричество не посчитали, ― резанул меня словами, точно тупым ножом, Дима, когда мы прощались со стариком.

Тот улыбнулся и назвал Димку хорошим парнем. «Хороший парень не будет сам себе палки в колеса вставлять!», ― думал я, доставая из кошелька последние смятые купюры, но вслух лишь улыбался.

Скажу честно, Диму я ненавидел и хотел от него избавиться. Он не понимал намеков, не понимал угроз. Любой нормальный тип уже давно бы обиделся и ушел, но в том-то и проблема, Дима не был нормальным.

Поначалу к нему начали тянуться все мои друзья, постепенно отталкивая меня в тень. Он очаровал всех своей добротой и отзывчивостью, а меня бесило, что он был таким в действительности и не лицемерил. Постепенно я начал замечать, что Димой заинтересовалась моя супруга. Нет, я, конечно, не ревнив, ведь моя жена не из ветреных, но покоя все равно больше не было. Они часто разговаривали, шутили несмешные шутки, в коих не было той перчинки, которую я называл юмором, а моя жена — грязью и пошлостью.

Всё у этого парня было с улыбкой: дела, слова, отношение к деньгам и даже я. Он улыбался мне всякий раз, когда я пытался его оскорбить или унизить.

Ничего не выходило. Я начал пить. И его спаивал за свой счет. Диме это не нравилось, он всегда ныл, что алкоголь разрушает его. Это-то мне и было нужно.

Я стал водить его по кабакам и закусочным. Поил его сначала дорогим алкоголем и медленно перешел на сивушную подделку. Дима почти скатился и стал таким же, как и я, почти потеряв свою индивидуальность. Но тут вступилась моя жена. По сути ― это была измена в чистом виде, и я ненавидел её за это.

Она присела нам обоим на мозг. Меня отчитывала за то, что я зачем-то всё порчу, а Диму — за то, что поддается. В итоге он пошел на поправку, а я совсем зачах. Я знал, что она уйдет к нему, и это случилось сегодня.

Мы поднялись на родной этаж, разулись и зашли в квартиру. Дима чувствовал себя хозяином моего жилья, моей жизни, моей жены. Он вытащил откуда-то букет полуживых цветов, которые купил у бабушки возле остановки.

Я посмеялся над ним, но промолчал. Жена пригласила нас за стол, поставила тарелку супа с клецками и нарезала хлеб. Я попросил достать бутылку егермейстера, но она сказала, что давно отдала её соседу. Я хотел было накричать на неё… Но тут она поцеловала меня так сильно, как никогда в жизни, и поблагодарила за то, что я так сильно изменился.

― Я люблю тебя, Дим, ― сказала она, и я исчез. Раз и навсегда. Дима победил. Он выселил меня из собственного тела.

Никакого больше Дмитрия Сергеевича, злого и подлого жмота, что никого и никогда не ставил вровень с собой. Никакого алкоголя. Теперь был только Дима — добрый и отзывчивый, вечно молодой парень. Он появился в тот день, когда я оказался в одном шаге от смерти. Добрые люди вытащили меня из горящего авто. Тогда-то он и родился. Дима был частью меня, способной на добро и созидание. И со временем эта часть победила, оставив всю злобу и ненависть позади.

(с) Александр Райн

Недавно у меня вышел печатный сборник рассказов, за подробностями в группу вкhttps://vk.com/alexrasskaz

Стрелок проснулся сегодня рано, ещё до того, как первые троллейбусы начали покидать парк. Скрипнув пружинами старой кровати, он побрел на кухню и, поставив турку с кофе на газ, начал приготовления для сегодняшнего дела.

Уже несколько месяцев он следил за своей целью и, исходя из своих записей и наблюдений, сделал вывод, что простым оружием здесь не справиться. Классический лук со стрелами были оставлены висеть на стене — дожидаться более сговорчивых и действенных субъектов. Он протер пыль с любимого орудия и достал с антресоли тяжелый продолговатый чехол. Винтовкой он пользовался редко. Это било по его самолюбию и заставляло чувствовать себя непрофессионалом. Но сегодняшняя цель оправдывала все средства.

Кофе спокойно покинул турку и вытек на плиту, пока стрелок разбирал оружие для проверки и смазки всех комплектующих. Запах оружейной смазки, донесшийся до ноздрей, был приятней аромата свежесорванных полевых цветов.

Стрелок шевелил губами, беззвучно проговаривая весь ход своего плана поэтапно, параллельно настраивая стабилизацию, меняя затвор и смазывая спусковой механизм для плавности хода.

Этот мужчина — его цель — был самым настоящим профессионалом. Он жил с родителями, поглощал в неимоверных количествах чеснок, носил штаны на подтяжках поверх свитера и работал водителем эвакуатора. Комбинация этих жизненных принципов начисто отбивала любую возможность на успех. Но для стрелка не было ничего невозможного. Дождь стучал в мутное стекло окна, словно подгоняя стрелка и намекая на то, что если сегодня дело не будет сделано, то крылья, висящие в гардеробе, придётся сдать.

Он установил новенький оптический прицел и снял глушитель, так как о его успехе обязан был узнать мир. Это дело должно было стать главным в его послужном списке.

Собрав винтовку и упаковав обратно в чехол, он надел плащ, протер плиту и вышел из дома.

***

Юра Растяпов съел за завтраком пяток жареных яиц, измазав желтком мятую рубашку, и закусил любимым бутербродом с чесночной колбасой, запив всё это растворимым кофе, который придавал его зубам здоровый коричневый оттенок.

Проигнорировав дезодорант, он отбил запах пота, умывшись с хозяйственным мылом, и, причесав сальные волосы гребешком, поспешил на работу.

Растяпову исполнилось тридцать шесть лет, и за всё это время он был близок с женщиной лишь однажды, когда мамина подруга перебрала шампанского на Новый год и осталась ночевать у них дома, в комнате Юры. Они спали на одной кровати, и Юра пару раз задел женскую грудь локтём, за что трижды получил по хребту. На этом вся его сексуальная жизнь закончилась.

Дождь лил с ночи и был хорошим знаком, обещающим плодотворную смену. Юра ненавидел людей с какой-то неоправданной внутренней злостью. Ему доставляло искреннее удовольствие забирать брошенные под запрещающими знаками машины. Возможно, причиной тому было то, что его самого бросали сотни раз. Бросали люди, которых он называл друзьями; бросали учителя, что так и не смогли или не захотели поверить в него; бросали женщины. На самом деле женщины его не бросали. Просто он никогда не делал первого шага, но искренне верил в то, что одним своим желанием быть рядом с ними он уже делал больше положенного. Девушки должны были видеть это и действовать первыми, но они не действовали.

Черное небо топило город своими холодными слезами, превращая улицы в каналы и заставляя людей прятаться под зонтами, капюшонами и козырьками зданий.

Большинство автолюбителей не имели под рукой ни того ни другого, ни уж тем более третьего и старались парковать свои «судна» поближе к работе, магазину, больнице или детскому саду.

Растяпов действовал быстро и профессионально. За пару часов он освобождал целую улицу от нарушителей, одаривая людей, рассчитавших свою зарплату на месяц, неожиданными штрафами.

Те, кто успевал выбежать на звуки работающей лебедки, нападали на эвакуаторщика с мольбами и угрозами, пытаясь остановить акт несправедливости, но Растяпов не знал пощады.

Его не волновало, кто стоит перед ним и сколько стоит автомобиль, отбуксированный им на штрафстоянку. Парень таким образом показывал всему миру, что для него нет авторитета выше собственного и любой человек, независимо от пола, возраста, вероисповедания и своего статуса, будет законно наказан, если нарушение есть. И ему — Растяпову — за это ничегошеньки не будет.

Как правило, Юру ненавидели все вокруг и мечтали, чтобы проклятый эвакуатор слетел с моста, врезался в фонарный столб, сгорел, попал под поезд. Самому водителю желали болезней и мучительной смерти. Все были злы друг на друга, и эта злость с годами вошла в привычку. После каждой смены Юра загонял машину на стоянку, вынимал ключи и шел домой, нигде по пути не задерживаясь. Даже за продуктами, как правило, ходила его мать.

***

Стрелок знал маршрут эвакуаторщика наизусть. Он выбрал улицу, на которой располагалась самая дешевая столовая в городе, где обедали все местные офисы и ближайшие стройки. Парковку вдоль дороги убрали в прошлом месяце и многие до сих пор оставляли свои автомобили там по привычке, не обращая внимания на новый знак.

Стрелок разместился на крыше единственной в округе многоэтажке, откуда был прекрасный обзор.

Выставив опорные сошки для фиксации винтовки, он скинул с себя плащ, накрыв им оружие, чтобы вода не попала на прицел. Устроившись поудобнее в скопившейся на пологой крыше луже, он дослал патрон, проверил ветер и, настроив зум, принялся ждать.

По расчётам стрелка, у него был всего один шанс поразить цель и всего две секунды на исполнение. Этого должно было хватить.

Растяпов подъехал точно вовремя, несмотря на то, что был совершенно не пунктуален по жизни.

Белая Kia Rio была загружена меньше чем за пять минут, и Растяпов уже мчал в сторону штрафстоянки. Следующим был красный Solaris с подбитым правым крылом и номерами другого региона.

Наконец дело дошло до синей «Лады» с наклейкой «У» на заднем стекле. Из столовой в этот момент, царапая каблуками асфальт, выбежала девушка, юбка и блузка которой совершенно не соответствовали погодным условиям. Северный ветер сдувал её с ног и уничтожал утреннюю укладку волос, на которую она потратила два часа.

― Стойте! ― кричала девушка, но шум дороги и ветер заглушали её голос. ― Остановись! ― звала она, но Растяпов молча грузил авто на платформу. ― Да что же ты делаешь? Козёл!!!

Вот он. Момент. Машины как раз остановились на ближайшем светофоре, ветер делал перегруппировку, чтобы задуть с новой силой, даже дождь, казалось, перестал выстукивать свою бесконечную барабанную дробь. Юра услышал то, как его назвала девушка и отпустил рычаг.

― Чё ты сказала, овца?! ― заорал он в ответ.

Девушка тут же набросилась на него, дрожа то ли от злости, то ли от холода. Она поливала Растяпова самыми изысканными матюгами, смешивая его с той грязью, что была раскидана по всему городу этим пасмурным осенним днем.

Растяпов не отставал. Невероятно редкое общение с противоположным полом оставило след на его умении делать это, и он не видел краёв, вываливая на девушку все свои душевные помои.

Дождь забил с новой силой, машины тронулись, ветер заставил их обоих съежиться и сделать шаг в сторону. Стрелок уже прищурил глаз и ждал, когда они выстроятся в одну линию.

Наконец Растяпов вынул козырь из рукава и бросил самую грязную фразу, какую знал, отчего девушка вновь кинулась на него с кулаками. Она была на расстоянии полуметра, когда стрелок, задержав дыхание, нажал на спуск. Раздался хлопок, и с ближайших деревьев в небо сорвалась стая птиц.

Пуля стремительно вышла на свободу и, разбивая на своем пути капли дождя, полетела в сторону враждующих, чтобы пронзить оба сердца одновременно.

Что-то кольнуло в груди Растяпова, и он издал глухое «уф». То же самое произошло и с девушкой, что пыталась нанести ему удар в глаз. Грудь сжалась, в глазах потемнело и дыхание как будто оборвалось.

Стрелок тем временем уже складывал винтовку в чехол и облачался в тяжелый от воды плащ. Дело было сделано, он в очередной раз подтвердил, что крылья ему даны не за слова, а за дело.

Растяпов тем временем затащил девушку, которая была без сознания, в свой эвакуатор. Там он пошлепал ей рукой по щекам и, достав из сумки термос, налил горячий кофе, отчего все окна в машине разом запотели. Мужчина смог найти нужные слова, чтобы извиниться, когда девушка пришла в себя. Она смогла найти в себе силы, чтобы простить. Больше слов не было. Была лишь долгая история, полная любви, заботы и тепла, которая началась с того, что два одиноких сердца сошлись под дождем одним холодным осенним днём. А всё благодаря тому, что в их сердцах что-то одновременно ёкнуло.

(с) Александр Райн

Недавно у меня вышел печатный сборник рассказов, за подробностями в группу вкhttps://vk.com/alexrasskaz

Николас Кейдж появился в жизни Нины одной теплой майской ночью. Как он прилетел на балкон пятнадцатого этажа, долгое время оставалось загадкой, но судя по количеству «ароматных» кучек, оставленных им по прибытию, было понятно, что «полет» был не из самых гладких.

Нина как раз пересматривала «Знамение» и была полностью растворена в атмосфере, когда услышала истошный вой, доносившийся с улицы.
Нина жила одна. Она снимала квартиру и работала на складе лимонадов. В свои двадцать два девушка уже успела стать вдовой, правда, в онлайн-игре. С мужем она познакомилась во время выполнения очередного квеста. Там они и обвенчались, а потом его зарубила горстка орков. Один из напавших предложил заключить девушке новый союз, но Нине игра наскучила, и она удалила аккаунт. С тех пор она не заводила новых отношений, потому как в жизни ей встречались тоже исключительно лишь орки: грубые, грязные и похотливые мужики.
Девушка была вполне самодостаточной. Так она думала до этого самого момента. Когда источник воя начал скрестись в пластиковую балконную дверь, Нина вдруг ясно осознала, что свой собственный орк был бы сейчас очень кстати.

Поставив фильм на паузу, девушка выбежала в подъезд и позвонила в квартиру Андрея, которого при других обстоятельствах всячески старалась избегать.
Тридцатипятилетний водитель погрузчика вышел в растянутых трениках и измазанной горчицей майке. Он был огромен, небрит и пах как междугородняя электричка. Настоящий орк.

― О! Нинок?! ― удивился здоровяк ночной гостье. ― Неужели созрела наконец-то на чай с «шахматами»? ― нахально улыбнулся мужчина, сверкнув «золотом» давно нечищеных зубов, и подмигнул.
― У меня на балконе кто-то есть! ― не обращая внимания на подкаты, затарахтела испуганная соседка.
― Да ну?! ― мужчина сначала расстроился, а потом смекнул, что это уникальный шанс пробраться в святую святых своей давно желанной соседки. А как только он спасет эту дрожащую дуреху от какого-то залетного голубя, то она наверняка упадет в его объятия, а потом они вместе упадут на диван.
Сделавшись серьезным, Андрей натянул на ноги шлепки и побрел в соседскую квартиру налаживать свое будущее.

В квартире ему сразу понравилось: чисто, пахнет жареными пельменями, бесило лишь застывшее смазанное лицо его нелюбимого актера Николаса Кейджа на экране.
Андрей подошел к двери балкона и заглянул сквозь стекло. Ночь стояла темная, безлунная, лишь точки окон противоположных домов блестели желтым светом.
На секунду соседу показалось, что точки окон блеснули где-то в области пола, но это было невозможно. Он осторожно потянул за ручку, и как только дверь пошла внутрь, что-то резко толкнуло ее, и в комнату ворвался маленький черный демон. Ошарашенный Андрей даже не успел ничего понять, когда ему в ногу что-то вцепилось.

― Ааа! ― заверещал мужик и попытался смахнуть нечисть попавшейся под руку гладильной доской. Завидев опасное оружие, демон отцепился, оставив на ноге соседа несколько зияющих царапин. Истерия Андрея передалась и Нине, та подняла визг, не имея ни малейшего представления, что за зло ворвалось в ее квартиру. А демон тем временем метался по комнате, сшибая все на своем пути. Особенно хорошо ему удавалось опрокидывать цветочные горшки, которые Нина сняла с подоконника для пересадки.
Андрей бежал из квартиры, не оборачиваясь.

― Не бросай меня! ― кричала Нина, но ее «спаситель» уже был на полпути к своей квартире. Нина тоже хотела сбежать и уже ломанулась к выходу, но демон был тут как тут. Глаза сверкали молниями, черная шерсть стояла дыбом, хвост был устремлен к потолку. Котяра явно был не в себе. Он перекрыл выход и шипел на перепуганную хозяйку.
Нина сдала назад. Понять, чего хочет зверь, было сложно, так как, кажется, он и сам был не в курсе, а потому просто злобно урчал.
Так и не разобравшись в собственных чувствах, кот решил, что в непонятной ситуации лучшим решением будет укусить что-нибудь, а потом разбираться. Объектом для маленьких острых клыков послужили пятки удирающей Нины.

Кот был уже на подлете, когда девушка прыгнула на диван и, задев ногой пульт, запустила фильм. В этот самый момент Николас Кейдж как раз говорил одну из своих проникновенных речей, и кот тут же остановился. Он как-то резко переменился в своем настроении и, прыгнув на тумбочку, где стоял старенький телевизор, начал обтираться об него.
Такое положение дел еще больше шокировало побледневшую от страха Нину.
Зверь переместился на крышку аппарата, улегся поудобнее и завибрировал.
Пока ситуация более или менее устаканилась, девушка взяла в руки телефон и, сделав несколько снимков незваного гостя, принялась выискивать в интернете объявления о пропаже животного.

Как только фильм закончился, кот открыл глаза и, кажется, снова хотел начать активничать, но тут начались «Сокровища нации». И как только Николас произнес свою первую фразу, животное снова закрыло глаза и погрузилось в безмятежный кошачий дрем.
Каждый раз, когда начинал говорить какой-то другой актер, кот вздрагивал и недовольно махал хвостом.
Это было очень странно, но, кажется, зверю импонировал только охотник за сокровищами Бен Гейтс, которого играл Кейдж.

Так они и просидели до утра, пересматривая фильмографию голливудской кинозвезды. На следующий день Нина побрела в магазин и купила кошачий корм и лоток, чтобы поддерживать жизнедеятельность гостя, а заодно и порядок в своем жилье.
Всю неделю она пыталась найти хозяев животного, но создавалось впечатление, что этот лохматый тип свалился буквально с неба.

Девушка не хотела привязываться к коту и потому назвала его в честь его любимого актера, который всегда действовал на зверя успокаивающе.

Постепенно, Нина к нему привыкла. Да и Андрей больше не наведывался к ней со своими «шахматами», а это тоже, несомненно, было плюсом. В итоге, было принято решение, оставить зверя навсегда.

Лишь через год девушка узнала, что кот пришел к ней по балконам от умершей бабушки, которая когда-то жила через две квартиры от нее. Женщина жила одна, и никто из ее дальних родственников не знал о звере. Кот имел свободный доступ к балкону и был там в момент, когда его хозяйку увозили. Спустя сутки он уже изнемог от голода и пошел по перилам навстречу судьбе.

Когда в его бывшую квартиру заехали родственники предыдущей хозяйки, то они сразу начали выбрасывать старые вещи. Нина как раз была в коридоре в тот момент, когда новые жильцы тащили в руках целый пакет с фильмами, плакатами, кружками и футболками с изображением знаменитого актера. Наконец, все встало на свои места.
(с) Александр Райн

Недавно у меня вышел печатный сборник рассказов, за подробностями в группу вкhttps://vk.com/alexrasskaz