AlexandrRayn

— О! Жирафы! — радостно воскликнул Сашка, показывая пальцем на вольер с верблюдами.

— Саш, ну какие же это жирафы, у жирафа шея длинная и кожа пятнистая, — смеялась над сыном мама, оттирая с его футболки соус, оставленный от хот-дога.

Сашка пытался просунуть кусок пиццы через барьер, чтобы угостить голодного «жирафа», но тут раздался крик работницы зоопарка, которая бежала к ним со стороны логова орангутанов.

— Ты чего делаешь? Убери немедленно, им это нельзя!

Сашка так испугался, что бросил кусок пиццы прямо в спящего зверя, чтобы тот полакомился, несмотря на запрет суровой тетки, а сам спрятался за мамкой.

— Вы чего делаете?! Написано же — «не кормить!» — кричала запыхавшаяся женщина в зеленом комбинезоне и растекшейся от жары по всему лицу тушью. От неё пахло обезьянами, черным кофе и сосисками.

— Ну что вы, в самом деле, он же просто хотел порадовать животинку, не думаю, что от куска пиццы кому-то может стать плохо, тем более она без острого соуса, — вступилась за сына мать.

— Девушка, вы в своем уме? Это же вам не пес дворовый, это верблюд!

— Какая я вам девушка?! Девушкой я была, когда доллар стоил пятьдесят копеек, а сейчас я почти бабушка.

— Простите, не хотела вас обидеть, просто смотрю, муж у вас молодой, вот и решила, что будет неправильно обращаться к вам иначе.

— Сашка, гляди, какая воспитанная и образованная, а как животинку любит, да и красивая, вот от неё я внуков хочу!

Из-за спины матери, наконец, появился смущенный глаз и принялся рассматривать воспитанную и красивую защитницу верблюдов.

— Так это сын, что ли, ваш?!

— Саш, ну ты чего там прячешься, вылезай давай, поздоровайся с девушкой! — скомандовала женщина. — Вы уж простите, он у нас этот, геймэн, стеснительный очень.

— Геймер! — поправил Сашка маму и следом за глазом из-за спины, наконец, появилась бородатая ряха тридцатипятилетнего тестировщика игр и чемпиона Европы по одноименной онлайн-игре.

— Лида, — протянула спрятанную в перчатку руку девушка.

— Саша, — появилась пухленькая ручка с мозолистыми пальцами.

— Ой, как здорово! — захлопала в ладоши мама. — Лидочка, вам

обязательно нужно покушать с моим Сашенькой, он, когда брюхо набьет, такой смешной и нестеснительный совсем, у вас во сколько обед?

Лида глянула на часы, потом на клетку с тиграми.

— Как только котов покормлю.

— Ой, как интересно, возьмете нас с собой? А после можем и отобедать.

Лида взглянула на улыбающегося толстячка в перепачканной футболке, который крепко держался за мамкину юбку и попивал своё пиво из стакана с трубочкой и, натянув свою фирменную улыбку работника зоопарка, кивнула.

Девушке было слегка за тридцать. Работа в зоопарке отнимала всё время и силы. За годы службы на благо закованных в неволе зверят за ней закрепился крепкий и невыветриваемый никакими ветрами запах, который напрочь отпугивал любых потенциальных кавалеров и не поддавался даже самым дорогим духам. Судьба пророчила девушке одинокую холодную старость, а тут этот геймер, судя по всему, при деньгах, а то, что маменькин сынок, так что ж, у каждого свои недостатки.

— Саша, ну что ты стоишь, иди, купи девушке что-нибудь, не видишь, она в своём комбинезоне уже с ума сходит! — отчитала мать своего взрослого отрока и сунула в руку несколько купюр.

Застенчивый здоровяк тут же исчез.

— Вы, Лидочка, не смотрите, что он такой, просто у него детство сложное было. Отца убили, вот мальчик и повернулся на своих играх.

— Какой ужас! Бандиты убили?

— Нет, коньяк в больших количествах, сигары и венерологические

заболевания, подхваченные им в командировках. Я дала слово самой себе, что сын таким никогда не станет и, поверьте, я в этом преуспела. Зато у него много достоинств, которых сейчас в мужчинах днём с огнем не сыщешь. Он добрый, неболтливый, заботливый, видели бы вы, как он выхаживал подбитого голубя, правда, потом оказалось, что тот просто притворялся, потому что его без конца кормили, но не суть. А еще он вам никогда не изменит, и другая женщина ни за что его не уведет. Плюс — он неплохо зарабатывает на своих этих чемпионатах и тестах. В прошлом месяце купил мне машину, а в позапрошлом — последний айфон. У них спонсор — какой-то олигарх, помешанный на всех этих игрушках, недавно каждому по квартире подарил в Саратове, так что подумай.

За разговором они не заметили, как подошли к клетке с тиграми. Тут их нагнал Сашка, державший в руках сахарную вату и мороженое. Розовый сахар таял и прилипал к его рукам и бороде. Мужчина добродушно улыбался и протягивал Лиде подтаявший рожок.

Мороженое Лида не любила, но после беседы с «будущей свекровью» приняла подарок, показательно лизнула и посмотрела в сторону тигров.

Те, кажется, слышали весь разговор и теперь наблюдали за поведением Лиды. В их изнуренных жарой глазах читалось: ну что ж ты, Лида, продалась за айфон и однушку в Саратове.

Лида тяжело вздохнула и, отмахнувшись от глупых мыслей, кинула полосатых зверюгам несколько мясных тушек.

— Ну что ж, я готова.

Все трое проследовали в местный кафетерий летнего формата под названием «На льдине». Официанты здесь лениво расхаживали в костюмах пингвинов. Столы были выполнены в форме льдин, а бар напоминал жалкое подобие айсберга.

Весь обед Лида выслушивала истории Сашкиной мамы о том, как её сын ходил в кружок рисования, о его медали в средней школе на олимпиаде по информатике, о том, как в пятнадцать лет Сашка самостоятельно съездил к бабушке в Краснодар и привез оттуда постельных клопов.

Истории были скучные и однообразные, а Сашка не успевал вставить даже слова, потому что мать его постоянно перебивала. Когда она уже, наконец, перешла к разговорам о свадьбе и внуках, Лида была полностью готова встречать старость на съемной квартире в компании шимпанзе и дикобразов, только не с таким размазнёй и не в компании с его помешанной на заботе мамашей.

В этот самый момент в пятидесяти метрах от них белый медведь по кличке Гриша совершал дерзкий побег. Гриша был самым старым жителем зоопарка, всю жизнь в неволе он посвятил изучению системы безопасности зоопарка и спустя годы позорного для коренного жителя Севера существования решился на отчаянный шаг.

Замок на клетке был побежден практически сразу и Гриша, торжественно издав победный рык, который услышали даже в соседней области, вышел на свободу.

Люди в панике покидали зоопарк или искали возможные укрытия. Больше всех повезло тем, кто спрятался в туалете. Некоторые умудрились запереться в клетку к лемурам и коалам, другие же не постеснялись соседства со страусами и теми же самыми верблюдами.

Гриша не имел четкого плана побега и потому действовал интуитивно. Заприметив единственное, близкое сердцу, Гриша двинул в сторону кафетерия «На льдине», где сидела наша компания.

Завидев приближающегося медведя, посетители кафетерия бросились врассыпную, переворачивая столы и валя с ног бедных официантов-пингвинов, которые, оказавшись на спине, не имели возможности подняться.

Лида, как работник зоопарка, чувствовала за собой ответственность перед перепуганной толпой, но как обычный человек она ощущала только страх, и это чувство доминировало в хрупкой женщине.

Мать Сашки потеряла сознание еще при первом рыке и спокойно лежала себе лицом в крабовом салате, игнорируя общую панику. Сам же Сашка вел себя предельно неадекватно: сидел и пил молочный коктейль, совершенно никак не реагируя на приближающуюся угрозу.

Лида кричала установки по рации, параллельно моля Бога о спасении, притом от волнения постоянно путала между собой адресатов. Бежать было некуда, она всё равно бы не успела. Заливаясь слезами, она с изумлением смотрела на сидевшего рядом Сашку, который продолжал пить коктейль и совершенно не реагировал на белого гиганта, который уже находился в нескольких метрах от него.

Гриша, чувствуя себя абсолютным королем ситуации, смотрел на эмоционально стабильного парня удивленными глазами. Геймер был невозмутим и этим вводил медведя в замешательство.

Зверь подошел на максимально близкое расстояние и уже хотел было атаковать, но тут Сашка вытащил из кармана перцовый баллон и выпустил струю медведю прямо в морду. Медведь тут же взвыл и, потеряв ориентацию, начал метаться по кафе, сшибая головой столы-льдины. Сашка тем временем уже лежал без сознания с поседевшей бородой. Лида лежала рядом с ним.

Полностью деморализованный Гриша быстро устал биться головой о попадающиеся на пути препятствия и, упав на пол, громко и печально завыл.

Через минуту всё было кончено. В пушистое тело медведя была выпущена максимально допустимая доза транквилизатора, и агрессор быстро задремал, оставив все свои надежды на побег.

Прибывшие на место происшествия полицейские и врачи помогли Сашке и Лиде прийти в чувства. На вопрос, как парень смог справиться в этой, казалось бы, безвыходной ситуации, геймер ответил, что если желаешь по максимуму пробить оборону противника и снять все защитные заклинания, нужно ввести его в заблуждение. Действовать нужно неординарно и тем самым подпустить врага на максимально близкое расстояние, а затем нанести удар по менее прокаченным частям его брони, а еще лучше — по отвечающим за управление органам. Этому учит первая заповедь друидов из клана «Боевого топора», в котором он состоит.

Полиция мало что поняла из сказанного, но пообещала, что о геройстве парня узнает весь город и его обязательно представят к медали.

Лида не могла найти слов благодарности и просто вцепилась в своего спасителя и не отпускала до тех пор, пока мать Сашки не очнулась и не оторвала девушку от поседевшего сына.

Женщине на фоне стресса напрочь отбило память. Потерю своего сознания она сопоставила с усталостью и теми двумя каплями коньяка, что попросила официанта добавить ей в кофе.

— Смотрите-ка на неё, еще не успели расписаться, а ребенок уже поседел! — вопила женщина, глядя на Сашку. — Нет уж, пусть лучше я без внуков останусь, но зато дитё будет здоровым!

— Это никакое не дитё! — возмутилась Лида, схватив Сашку за пухленькую потную ручонку. — Это настоящий мужчина и я выйду за него без всяких квартир и айфонов! — последнее Лида адресовала тиграм, гордо показав полосатым хищникам язык.

(с) Александр Райн

Автор в соц. сетях

https://www.facebook.com/AlexandrRasskaz

https://vk.com/alexrasskaz

- Ты постельное поменяешь?

- А что, уже пора?

- Нет, что ты, давай просто вывернем наизнанку и еще две недели можно пользоваться, конечно блин пора!

- Ладно-ладно, понял я, чего кричать то, сейчас достану.

…

- А можно с дельфинами?

- Нет, давай с тиграми, оно мне больше нравится.

- Хорошо, давай с тиграми. Слушай-ка, а от тигров только пододеяльник, простыни нет.

- Как это, нет? А где она?

- Походу в стирке.

- Хорошо, давай тогда простынь возьмем серую в квадратик.

- Серые только наволочки, давай простынь с дельфинами.

- Ну и как ты себе это представляешь: дельфины и тигры, вместе?

- А что такого? Или ты боишься, что ночью наш пододеяльник сожрет простынь?

- Нет, просто это как-то нелепо, не знаю, не естественно, что ли.

- А мы никому не скажем, у нас тут свой собственный зоопарк, сам Дроздов позавидует!

- Да? Ну хорошо, уговорил, тогда может и наволочки с белыми мишками достанешь?

- Не, ну это уже явный перебор! Какой-то Ноев ковчег получается.

- Давай уж застилай, я спать хочу.

В три часа ночи раздался храп.

Хлабысь.

- Ты зачем меня подушкой треснула?

- Тигр рычал, что-то с медведем не поделил, пришлось заглушить.

То, что коту не понравился новый корм, стало понятно примерно сразу. Намеков Черчилль (а именно так звали кота) не любил и считал их недостойной тратой времени и сил, поэтому в ход пошли самые тяжелые аргументы.

Первым на полу оказалось денежное дерево, оно-то и стало символом кошачьего бунта, мол: «Жалеете денег на корм? Значит, не бывать финансовому благополучию в этом доме минимум лет семь». Мяу-мяу, которое доносилось из самых черных недр кошачьей души, напоминало перевод Гаврилова из эпохи VHS (ублюдок, мать твою, гов**, жопа и т. д.).

Отец семейства, имея несомненный авторитет и являясь единственным мужчиной в радиусе сорока двух квадратных метров, даже не рассматривался Черчиллем как потенциальная угроза и поэтому несанкционированный митинг проходил по правилам митингующего.

Нет, отец, конечно, попытался угомонить взбесившегося друга семьи. Он использовал все известные ему методы, начиная от переговоров, переходя к угрозам и даже физическому противостоянию, но тапок, который был пущен в агрессора, был расценен как переход к новому этапу отношений, и бунт моментально перерос в межвидовую войну.

За пять лет кот изучил семью вдоль и поперек, он знал все больные и слабые места, а потому удары его были точными и беспощадными.

Подаренные свекровью занавески стали первым пунктом в списке «ущемленного», но не последним. Хрустальный кубок, врученный главе семейства за первое место на чемпионате области по выпиливанию лобзиком, разлетелся на сотни маленьких осколков и стал последней каплей для мужчины. Налившиеся кровью глаза, раздувшиеся на лбу вены и занывшие от напряжения мускулы превратили отца семейства в настоящего Халка, но, правда, ненадолго. Он уже замахнулся своей могучей рукой, чтобы раз и навсегда закончить эту бессмысленную битву и показать животине, кто в этих джунглях царь, но услышав грозное и вполне убедительное «Папа!», тут же сдулся как прохудившийся шарик и, смахнув проступившую слезу, принялся подметать стекло.

Черчилль знал, что всё будет именно так. Поэтому не переживал за своё физическое здоровье и продолжал мстить.

Струны маминой гитары грустно спели в последний раз, уйдя на покой, так и не сыграв ни разу от начала и до конца «Wind of change», которым женщина мучила домочадцев последние три недели и почти добилась успеха.

Утюг слетел с подоконника, но не был сильно расстроен, так как куплен был по акции в «Эльдорадо», собран по немецкой технологии из китайских материалов где-то под Калугой и вся его жизнь была сплошным мучением. Семья думала, что вода в нем не кончается чудесным образом, но на самом деле это были слезы безысходности.

Итальянские обои стоили своих денег, они распускались когтем легко и невероятно приятно. Кот расцарапал их везде, не тронул лишь то место, где была установлена когтеточка.

Черчилль не сильно разбирался в литературе, но зато он отлично знал, что твердый переплет жевать куда приятней, чем мягкий и потому выбирал только самые дорогие издания, вонзая в них свои клыки и, как истинный циник, отдавая своё предпочтение качеству обложки книги, а не её содержанию.

Заключительным аккордом по повестке дня кота планировалось классическое унижение обуви зарекомендовавшим себя тысячелетиями способом.

Он уже нацелился на любимые туфли хозяйки, когда вдруг услышал волшебный звук, сводивший с ума кошачье существо. Словно тысячи маленьких кото-ангелов сплавлялись на гондолах по валерьяновым каналам кошачьего рая и, распыляя в воздухе мяту, пели песню великому богу Еды. Это ребенок хрустел пакетиком любимого корма и уже вываливал его с излишком в тарелку.

Кот сорвался с места, позабыв про месть и оставив всю злость и ненависть где-то там, в далеком туманном прошлом, где хозяева купили ему невероятно дешевый корм, аж по пятнадцать рублей за пакетик. Он забыл эти мучительные мгновения, эту, казалось бы, непростительную дерзость. Простил жадность и короткое помешательство семейства. Они не виноваты, просто оступились, со всеми бывает. Кот радостно мяукнул и принялся с невероятным удовольствием пожирать лакомство, урча и благодаря вселенную за то, что она создала «Вискас» за семнадцать пятьдесят «по акции», который был вкуснее всего на свете.

(с) Александр Райн

Автор в соц. сетях

https://www.facebook.com/AlexandrRasskaz

https://vk.com/alexrasskaz

В кабинете директора с утра пахло собаками.

Так бывало каждый раз, когда он был не в настроении. Обычно с самого утра вводились новые штрафы, вывешивались позорные графики, и затеивалась чистка кондиционера. В эти дни «коллективной скорби» кабинет «всесильного» фонил похуже телефонной вышки 5G, а от его радиационного фона глючило всё, начиная от 1С и заканчивая кишечником главбуха.

― Фу-у-у, опять собаками воняет, ― протянула обливающаяся потом Галя, вскарабкавшаяся по лестнице на третий этаж, точно на Эверест. Галя была похожа на двухсотлитровую бочку на коротеньких ножках и заведовала отделом снабжения.

― Это всё он виноват! ― постоянно оправдывалась Галя, как правило, поедая в этот момент куру гриль с черным хлебом и запивая её диетическим йогуртом. ― Я за десять лет его истерик набрала 50 килограммов, а могла бы сейчас в Олимпийских играх участвовать! У меня ведь КМС по кёрлингу!

Все кивали. Гале этого молчаливого одобрения вполне хватало и она, тяжело вздохнув, приступала к работе.

Следующим в кабинет вбежал запыхавшийся Максим, менеджер-неврастеник.

― П-п-п-проспал! ― жалобно кричал он, задыхаясь и держась за грудь.

― Да не ссы ты, Максимка! Он ещё кофе не пил.

Кофе во всём офисе в такие дни почему-то приобретал неестественно отвратительный вкус. Притом совершенно не важно, был это свежезаваренный кофе, растворимый или вообще индийский чай. Можно было взять любую кружку, сделать глоток и тут же появлялось желание вылить всё это в ближайшую раковину. Раковин в офисе не было. Поэтому кофе благополучно сливался в местную пальму, которая за годы своей жизни выпила его столько, что на ней стали проклевываться кофейные зерна.

Постепенно офис, будто жестяная банка, заполнился своим планктоном, который без конца что-то обсуждал, печатал, стучал по клавиатуре жирными пальцами, наливал воду из кулера и открывал контейнеры с жареной рыбой и вареными яйцами. В общем, мариновался в собственном соку.

Бетонная коробка с людьми гудела и вибрировала так, что зайди туда человек со стороны, он непременно получил бы легкое психологическое расстройство и, скорее всего, акт сверки за прошлый квартал, даже если он ничего не покупал. Каждый, кто проработал здесь хотя бы полгода, имел ряд определенных комплексов, нелепых фобий, был склонен к суициду и обязательно имел хобби.

Менеджер Катя, например, играла на укулеле, боялась сантехников и комплексовала по поводу формы своих локтей, которые, по ее мнению, напоминали лица президентов, причем всегда разных.

Маркетолог Вова Айзинман собирал высохшие чайные пакетики, у него была коллекция из ста двадцати пяти видов ― разных форм, вкусов и производителей. Больше всего Вова боялся музыканта Элджея, и если у артиста выходил новый альбом, Вова брал отпуск за свой счет и пропадал на месяц, пережидая в своей квартире и заваривая по второму разу свою коллекцию, ожидая, пока стихнет волна популярности треков. Больше всего Вова комплексовал по поводу своих корней. Он мыл голову исключительно «Head and shoulders», но корни наотрез отказывались укрепляться.

Комплексов не было только у двоих: у Гали из снабжения и юриста Антона.

Шутить над Галей, намекая на её недостатки, было опасно для физического и психического здоровья, а Антон был прожжённым буддистом и большую часть времени проводил в медитациях. Энергию он черпал из «священного источника» в таверне с весьма неординарным названием «У Далай-ламы», которая находилась напротив окон конторы. Таверна славилась тем, что у её посетителей, сколько бы они ни выпили из «священного источника», никогда не было запаха изо рта, что, разумеется, было настоящим чудом.

Поход в таверну также являлся для Антона хобби, а фобией было то, что однажды таверну могут прикрыть.

Неконтролируемый шум в офисе прервался звуком кофеварки, которая работала через три стены.

― Ну вот, сейчас кофе выпьет и начнется, ― вздохнул Вова и, выжав очередной чайный пакетик, положил его в портфель.

― Думаешь, начнется? ― испуганно спросил Максим, у которого фобий было больше всех.

― Вчера письмо из налоговой пришло, наш буддист, судя по всему, снова где-то накосячил, значит, будет проверка, значит, будут штрафы, значит, хрен тебе, а не отпуск в июле.

― Как ― хрен, а не отпуск? Мне нельзя хрен, мне ехать надо, у меня теплицу ветром к соседу унесло. Он в ней уже помидоры привил…

― Пф-ф, теплицу, ― сказал Вова и перешел на шепот. ― У Антона в том году жену к соседу ветром унесло, а «всесильному» в этот день банк в кредите отказал, так он его запер в кабинете и сказал: «Пока все задолженности с клиентов не выбьешь, я тебя домой не пущу». Через неделю Антон вышел из кабинета худой, бороду отпустил, глаза красные, постарел лет на пять, всё до копейки вытряс из клиентов, а у жены уже тоже чужие помидоры привиты. С тех пор он в буддизм и ударился.

Вова не успел договорить, потому что дверь в кабинет распахнулась, и помещение сразу же наполнилось запахом немытого кокер-спаниеля.

Насупившись, держа в одной руке кружку с тянущимся к потолку паром, в другой ― график продаж, директор молча вышел в центр комнаты, и время в ней остановилось.

― Чья очередь кондиционеры чистить? ― спросил он своим обычным монотонным голосом, от которого на стеклопакете образовывался иней.

Все молча показали на Максима. Менеджер хотел было запротестовать, но, поймав на себе суровый взгляд директора, побрел в сторону аппарата, который никогда не включали в целях экономии энергии.

― Катерина, в общей уборной туалет засорился, вызовите, пожалуйста, сантехника и дайте ему ключ.

Катя побледнела и сползла куда-то под стол, откуда стали доноситься всхлипы и шмыганье носом. Директор не обратил внимания и продолжил.

― За прошлый месяц продажи выросли лишь на два процента! С текущим уровнем инфляции ― это мертвому припарка. Нужно поднимать производительность, и у меня уже есть решение. Теперь чаепития разрешены только в начале рабочего дня, один раз. Остальное время за чай буду штрафовать.

― Но! ― Вова хотел было вскочить из-за стола, но вовремя ударился коленкой и остался сидеть. ― Разве это поможет? ― тихо спросил он, поражаясь собственной дерзости.

― Вот и узнаем. Галина Петровна, я просил вас найти бледно-желтые таблички, как вон лицо у Катерины, а вы купили просто желтые, это не годится, меняйте, они нужны мне завтра.

― Но я их из Владивостока заказывала…

― У вас ещё весь день впереди! Антон, ко мне в кабинет через пять минут! ― с этими словами «всесильный» вышел, предварительно вывесив график продаж за прошлую неделю.

― Нет, ну вы слышали?! Таблички ему не бледно-желтые, козёл! Опять настроение мне испортил, одна радость, что я сегодня на обед взяла контейнер макарон.

― И вовсе это не Макрон, а обычный локоть, ― раздался из-под стола обиженный голос.

― Да при чём тут твои локти, звони лучше сантехнику, ― бубнила Галя, распаковывая шоколадку.

― Тётя Галь, а может, вы вызовете? ― жалобно простонал стол.

― А сама чего?

― Я боюсь…

― Чего ты боишься? Что он тебя своим вантузом соблазнять начнет?

― Нет… Боюсь и всё.

― Не знаю, как вы, а я устал, нужно взбунтоваться! ― на этот раз Вова смог вскочить из-за стола, не ударившись, и даже голос его стал более мужественным, но звучал по-прежнему тихо.

― Благие сияют издалека, как Гималайские горы. Злых же и вблизи не видно, как не видно стрел, пущенных ночью, ― произнес блаженно Антон, отпивая из фляги, которую наполнил вчера у источника.

― Слышь, жертва свободного Тибета, тебя же ведь первым сейчас в позу поставят, разве нет желания заявить о своих правах? ― хрустя фундуком, спросила Галя.

― Все вы идёте к истине различными путями, а я стою на перекрестке и ожидаю вас.

― С этим «просвещенным» каши не сваришь, ― пробубнил Вова, ― жертва бара «у Ламы».

― Кто-то сказал Барак Обама? ― снова раздался голос Кати.

― Отстань со своими локтями! ― произнесли все хором.

― Я предлагаю бунт! ― продолжил Вова. ― Заходим в кабинет, заламываем ему руки и, угрожая расправой, зачитываем наши требования! Можно даже пару пальцев сломать для убедительности!

― А у нас есть требования? ― спросила Катя, наконец, вылезшая наружу.

― Нужно составить список.

― А требования общие или личные тоже будут?! ― спросил Максим, вернувшийся с задания.

― Требования будут народно-демократические, такие, чтоб всем хорошо жилось!

― У тебя отчество не Ильич, случайно? ― поинтересовалась Галя, сминая упаковку от шоколадки.

― Не до шуток! Мы должны отстоять права, только вместе сможем прекратить эти издевательства, эти штрафы, эти указы, не связанные с нашей работой!

― Поддерживаю! ― прошептала Катя, листая Авито в поисках мастера.

― Хватит нас держать в страхе, страховка не покрывает посещение психотерапевта!

― С-с-со-огласен, ― промычал Максим.

― Мы хотим справедливости!

― Кто прежде был легкомысленным, потом стал серьёзным, тот освещает этот мир как луна, освобождённая от облаков, ― пропел бухгалтер запинающимся языком.

― Я так понимаю, ты с нами?

Антон кратко кивнул и, встав с кресла, пошатываясь, побрел к кулеру.

― Бунт затеваете? ― появился в дверях главный бухгалтер. ― Можно мне с вами? Нужно бы стул поменять, а то геморрой замучил.

Никто не любил главбуха, но люди никогда не высказывали свои мысли вслух, а тут назревающий митинг раскрыл в них смелость.

― Пошёл ты, крыса тыловая! ― крикнул Вова. И все его поддержали.

Обиженный главбух фыркнул и, громко хлопнув дверью, побрел в свой кабинет.

― Значит так, каждый пишет свои пожелания, но только самое важное, самое необходимое, то, что поможет нам сделать жизнь на работе комфортной и перспективной, ― закончил своё выступление Вова и в знак будущего митинга заварил пакетик чая, тем самым подчеркнув серьёзность своих намерений.

Список составили быстро. Он включал в себя около пятидесяти различных требований, начиная от включения в рабочий день десятиминутных перекуров каждый час, заканчивая открытием массажного кабинета и установкой личных мини-баров за счет конторы. Каждый поставил свою подпись, оставалось только зайти в кабинет «всесильного» и изложить ему всё это максимально вразумительным образом.

***

Они стояли перед кабинетом директора, переминаясь с ноги на ногу. Распив флягу Антона, офисный планктон был готов к великой битве, но никто не решался постучать в дверь первым.

― Володь, ты чего медлишь? ― спросила Галя.

― Сейчас, думаю, как начать.

― Иди давай, нафига мы тут собрались? Вот именно, сам всех поднял, а теперь стоит. Давай уже, стучись, ― шептались коллеги.

Тут дверь кабинета открылась сама, и на пороге появился директор.

― По какому поводу собрание?!

Вова хотел было ускользнуть по-тихому, но Галя перегородила ему пути отступления и, наступив на ногу, перенесла вес своего тела на мизинец маркетолога, от чего тот взвыл.

― Мы, это, тут… писок требований составили, ― произнес, наконец, ломающимся голосом парень, чувствуя, как вся его уверенность улетучивается в форточку.

― Писок требований?

― С-с-с-список… ― поправился Вова и протянул директору дрожащей рукой меморандум.

«Всесильный» взял бумагу и с задумчивым видом начал читать.

Воздух в офисе стал тяжелым, а по стенам стекали ручьи пота.

― Когда будем пальцы ломать? ― спросил вдруг шепотом Максим, но это услышали абсолютно все, включая директора, который вскинул кверху бровь.

― Хорошо, будет вам вот это, это, вот это и еще вот это. И, пожалуй, ещё несколько пунктов, ― директор сделал несколько подчеркиваний в списке и внес несколько пометок. Он отдал меморандум лидеру «профсоюза» и исчез в своём кабинете.

― Победа? Мы победили? ― спросила Галя спустя минуту всеобщего гипноза.

― По всей видимости — да…

«Планктон» вернулся в свой офис и, рассевшись по местам, приготовился слушать, какие нововведения и перемены ждут их в будущем. Каждый улыбался, чувствуя коллективную и личную победу. Теперь-то работа будет приносить только радость и свет. Жизнь, наконец, пойдёт в гору.

Вова, ощущая себя несомненным лидером прошедшего мероприятия, демонстративно поставил стул посреди кабинета и, взобравшись на него, начал торжественно читать список реформ:

― Первое ― каждому работнику каждый месяц бесплатно полагается одна священная книга о буддизме и практике медитации. Второе ― каждый работник имеет право раз в неделю организовывать в стенах офиса творческий вечер, на котором любой имеет право выступить и поделиться своими талантами с коллегами. Особенно приветствуется игра на музыкальных инструментах, далее следует пометка директора — «в нерабочее время».

― Третье, ― голос Вовы с каждым пунктом звучал всё менее торжественно и потихоньку терял свою энергичность и оптимизм. ― Во время прохождения чемпионата мира по кёрлингу разрешается установка телевизора в офисе и совместный просмотр соревнований, далее пометка директора ― «в обеденный перерыв или в нерабочее время».

― Четвертое ― чистка кондиционера проходит строго по очереди. Кандидатура не может назначаться путем всеобщего голосования. Пятое ― отменен запрет на чаепитие, далее пометка директора ― «разрешенное количество кружек чая увеличено до трёх».

Вова замолчал. Он смотрел на список, словно пытаясь расшифровать тайное послание, которого там нет и не могло быть.

― Это всё? ― наконец спросила Катя.

― Нет, тут ещё один пункт.

― Надеюсь, хоть что-то по делу, ― раздосадовано произнесла Галя.

― Шестое ― каждому работнику полагается премия, раз в квартал.

― Ну, слава богу! Что-то полезное, ― сказала глава снабжения и, подперев подбородок руками, принялась слушать.

Остальные тоже облегченно заулюлюкали.

― Пометка директора, ― продолжил Вова, но вид у него был такой, словно его лицом окунули в лужу. Он тяжело вздохнул и тихо, словно стесняясь, прочитал:

― Премия рассчитывается главным бухгалтером исходя из личных заслуг каждого работника перед конторой.

(с) Александр Райн

Автор в соц. сетях

https://www.facebook.com/AlexandrRasskaz

https://vk.com/alexrasskaz

1 часть - На сайте знакомств

— День добрый, Лев Валерьянович, — представился старик и протянул морщинистую руку даме с сайта знакомств, сидевшей на скамейке под липой.

— Скажите, а Валерьянович — это отчество или девиз по жизни?

Женщина помахала рукой перед носом, разгоняя в стороны пары принятой на грудь «смелости», которую мужчина выпросил у своего товарища — «волшебника» Валеры.

— Это я очки протираю, — буркнул дед и педантично дыхнул на исцарапанные стекла, а после протер их краешком рубашки.

— А вы, я полагаю, Хуанита?

— Андреевна, — поправила она. — Я бы хотела перед концертом выпить кофе, — заявила дама и поправила меховое манто, которое смотрелось на ней весьма элегантно, несмотря на температуру +31.

— Кто же это пьёт кофе в семь часов вечера?! — искренне удивился Лев Валерьянович и скрестил руки на груди.

— Тот, кому в девять в кровать не нужно, — парировала новая знакомая. Она хотела было встать со скамейки, но вдруг поняла, что не может.

— Что, ревматизм окаянный покоя не дает? — захихикал дед, глядя на тщетные потуги своей спутницы.

— Да чтоб вы знали, у меня со здоровьем полный порядок, просто какой-то идиот необразованный клей на лавочке разлил, вот я и прилипла.

— А вы, наверное, страсть какая образованная?

— Представьте себе, доктор наук! — женщина еще раз гордо поправила манто и пафосно фыркнула.

— Что ж, доктор, тогда вам нужно написать диссертацию по липе и влиянию её сока на ученые задницы в летнюю жару.

Женщина посмотрела на дерево, затем на своё кремовое платье, а уже в самом конце смерила тяжелым взглядом Льва.

— Чем ёрничать, помогли бы лучше встать!

— А я чё, мне несложно, — мужчина нежно взял поданную женскую ручку, а затем резко дернул со всей силы так, что на весь парк раздался треск. Поначалу было неясно, что треснуло: скамья, платье или лицо деда, на которое опустилась свободная рука женщины.

— Ты что, козёл, наделал?! У меня же теперь половина тела наружу!

— Хочу заметить, не худшая половина, — произнес Лев Валерьянович и тут же пожалел, так как на этот раз затрещало всё-таки его лицо.

— Снимай пиджак! — скомандовала женщина.

— Ну и бабы пошли, не успели познакомиться, а уже должен раздеваться!

— Закатай губу! — рявкнула Хуанита Андреевна и, забрав у деда пиджак, повязала его на талии.

— А теперь идём пить кофе! — скомандовала она и взяла ошарашенного Льва под руку.

Поблизости была всего одна кофейня с литературным уклоном. Литературным её делали две вещи: название «Граф Монте-Кристо» и Пётр Ильич, местный бомж, что читал стихи за милостыню, сидя под окнами.

— Гарсон, доложите графу, что сегодня в гостях у него сама графиня Яблонская, — заявил дед на входе в кафе.

Официант ничего не понял, но ушел за бар, откуда вернулся с двумя меню и на всякий случай заправил рубашку в штаны.

— Ой, а кто эта графиня? — поинтересовалась Хуанита.

— Да есть тут одна, колбаса докторская, — хихикнул Лев Валерьянович.

— Я буду черный кофе без сахара, — сказала графиня, не глянув в меню.

— Попросить принести ваш напиток в черепе девственницы? — никак не мог угомониться дед.

— Ха-ха, как смешно. А вы, наверное, чай с ромашкой будете? А то, не дай бог, после кофе придется скорую вызывать.

— Опять мне эту ромашку пихают, — пробубнил по-старчески Лев и принялся изучать меню.

— Ма-ма-ки-тята, лу-лу-нго, гля-для-бля-се, какие-то дьявольские названия, а «Нескафе» тут нет? — спросил он у официанта.

— Могу предложить вам то же самое, что и даме, — тяжело выдохнул «гарсон», глядя на старика.

— Неси! И тарелку эклеров, а для мадам — люля-кебаб.

— У нас в меню такого нет.

— Принесите, пожалуйста, мясной пирог, — попросила дама.

Через пять минут на их столе уже дымились два стаканчика с черной жидкостью, а рядом стояла тарелка с эклерами и доска с куском слоеного пирога.

Дед грустно посмотрел на их скромный банкет, затем на недовольное лицо своей спутницы, которая вальяжно попивала черную несладкую бурду, и понял, что вечер будет очень тяжелым.

Не успел он схватиться за эклер, как из-под мехового манто раздался глухой звук. В руках Хуаниты блеснула бутылка армянского коньяка, который тут же заместил собой половину выпитого кофе в её стакане.

— А мне? — возмутился Лев Валерьянович.

— А у тебя нос в шоколадЕ! Ладно, давай сюда свой бокал, — женщина взяла стакан и в мгновение ока вылила содержимое в пластиковый цветок, а затем снова наполнила тару.

— Как кофе? — спросил официант, подойдя к столику.

— Крепкий, — поморщился Лев Валерьянович, выпив половину стакана одним глотком и занюхав эклером. — А вы, я смотрю, подготовились, Хуанита Андреевна.

— Можно просто Галя, — улыбнулась дама и сняла зубами кусок пирога с вилки.

— А вы, Галя, вот в таком виде на концерт собрались?

— А чем вам мой вид не нравится?

Лев Валерьянович глянул на каблуки, меховое манто и ситцевую шляпку, в которые была облечена его спутница.

— А вы точно не перепутали репертуар? Может, вы на Стаса Михайлова всё же хотели пойти?

Галя поморщилась и снова пригубила из стакана.

— Я что, по-вашему, сатанистка?

Дед пожал плечами.

— Я лишь уточняю.

— Вы такой типичный мужлан, судите о книге по обложке.

— Так разрешите мне вас почитать!

Галя достала откуда-то небольшого размера дамскую сумочку, больше похожую на косметичку и принялась в ней рыться. Через минуту из сумки были выгружены кроссовки, балахон, рваные джинсы, бандана, ремень и еще одна бутылка коньяка.

Лев Валерьянович смотрел на всё это ошарашенными глазами.

Вдруг бутылка коньяка выскальзывает у нее из рук и разбивается вдребезги…

Отборная брань изо рта доктора наук полилась исключительно на немецком. Потому, когда случился инцидент, выяснилось, что в кафе присутствует делегация из Израиля, которая тут же покинула заведение, а вместе с ними на улицу выбежали юрист и главный бухгалтер, которые сидели в своих кабинетах на втором этаже.

Когда подошел официант и попросил пару удалиться, Галя на профессиональном языке начала что-то говорить об его угрях и неправильном прикусе. Парень оказался крайне верующим, восприняв диагнозы за угрозы свободе его души и выбежал вслед за главбухом.

Лев Валерьянович катался по полу, держась за бока. Когда сил смеяться больше не было, он встал, залпом допил свой «кофе», завернул с собой эклеры и предложил даме отправиться на концерт, который должен был начаться через десять минут.

***

— Вот блин! — воскликнул дед, стуча по карманам перед угрюмого вида охранником, напоминающего белую копию Мохаммеда Али.

— Ну что, Тигр, билеты забыл?

— Ага, — раздосадовано повесил нос Лев. — Может, мы так пройдем? Они у нас есть, честно, — жалобно взглянул он на охранника.

Фига амбала была размером с голову деда и выглядела более чем убедительно.

— Ладно, не горюй ты, у нас будет свой концерт с люля-кебабом и плюхами, — заявила Галя и, нежно взяв удрученного деда под руку, повела его в парк.

Там, под липой, они разложили свою маленькую поляну из эклеров, люля-кебаб, купленных в кафе маковых плюшек и бутылки армянского коньяка, который Галя магическим образом выудила из своей сумочки, а песни группы «КняZz» звучали из телефона ничем не хуже, чем из колонок концертного зала.

(с) Александр Райн

Автор в соц. сетях

https://www.facebook.com/AlexandrRasskaz

https://vk.com/alexrasskaz

О том, что они не подходят друг другу, Лев Валерьянович понял, когда прочёл в её анкете: любимое блюдо ― окрошка на кефире.

― Это вообще законно? ― спросил он у своей внучки, которая предложила ему посетить сайт знакомств.

― А что такого? Я тоже люблю на кефире.

Лицо Льва Валерьяновича вдруг стало пунцовым, он посмотрел на девушку испуганными глазами, а затем сказал:

― Это всё корни твоей матери виноваты, говорил я Димке, что москвички все с прибабахом, а он знай себе женился.

― Так, не отвлекайся, давай дальше смотреть! Любимые животные ― мопсы.

― Точно нет! Давай следующую! ― запротестовал мужчина, вырывая мышку из рук внучки.

― Почему? Чем тебе мопсы не угодили?

― Я их боюсь. Они мне нашего старшину напоминают! Каждый раз, когда вижу, хочется подшиву проверить, чтобы не дай бог нестиранная была. А ведь я на дембель при царе Горохе ушел.

Внучка закатила глаза и продолжила:

― Знание языков: немецкий, медицинская латынь. Ой, как интересно!

― Фашистка-гинеколог, что тут может быть интересного?

Девушка смерила старика взглядом и сурово поджала губы.

― О, у неё хобби есть!

― Сатане, наверное, поклоняется.

― Деда!

― Что деда?! Всё на это указывает!

―Нет! Любимое занятие ― рыбалка и охота, ну что, съел?

― Рыбалка, значит? А ну-ка, есть еще фотки?

― Профиль закрытый, нужно сначала добавиться в друзья, чтобы посмотреть.

― Глядите, какая деловая колбаса. Ладно, пиши ей, что я, так и быть, согласен стать ей другом.

― Отказ.

― Что значит отказ?!

― Она тебе отказала.

― Что за ерунда? А ну, отойди, сейчас я ей дам отказ!

Дед натянул очки и, медленно стуча указательными пальцами по клавиатуре, набрал текст и нажал отправить.

― Тут можно сделать так, чтобы мне могли писать только те, кто у меня в друзьях?

― Конечно, нужно вот сюда нажать, на настройки приватности.

― Жми, сейчас в друзья будет добавляться.

И точно, меньше чем через минуту в углу профиля горела красненькая циферка «1».

― Что ты ей такое написал? ― удивилась внучка.

― Написал как есть. Что она очень красивая, жаль вот только, что дура.

Девушка ахнула.

― Дед, ты чего наделал? Разве можно такое людям писать?!

― Ничего, пусть подумает над своим поведением, отказы она мне тут шлёт, вон, смотри, уже ответ строчит.

Немного погодя, и правда, пришел ответ.

Женщина очень красочно излагала свои мысли и, не чураясь крепкого словца, хорошенько прошлась по фотографии деда.

― Ужас какой, я и слов-то таких не знаю! Ты прав, давай не будем ей больше писать! ― предложила внучка. Она уже хотела было закрыть профиль, как вдруг дед её остановил.

― Нет, теперь мне самому интересно. Я хочу с ней встретиться.

― Но зачем? Вы же друг друга только что с грязью смешали.

― Это, дорогая моя, называется флиртом!

― Какой еще флирт?! Тебе, может, чаю с ромашкой заварить? Ты себя как чувствуешь?

― Отстань ты со своей ромашкой. Пиши лучше, что я приглашаю даму на чашечку чая с эклерами, чтобы искупить свою вину.

― Пишет, что сладкое не любит, бережёт фигуру, а в чае много кофеина ― вредно. И если уж на то пошло, то она согласна на люля-кебаб и коньяк.

― Спортсменка, значит, ― дед задумчиво почесал свою козлиную бородку.

― Пиши, что я буду её ждать в восемь часов в центре, у входа в «Чеширский кот».

― Говорит, что это место для дамы её статуса не подходит.

― Тоже мне графиня Яблонская… И куда она хочет?

― Хочет на концерт.

― На Стаса Михайлова, что ли? ― дед брезгливо поморщился.

― Нет, на «КняZz»

― Слава богу, а то я боялся, что всё-таки сатанистка. Ладно, назначь ей встречу на 19 и закажи билеты.

― А ты куда?

― Пойду к Валере-волшебнику загляну.

― Чего ты у этого алкоголика забыл?

― Смелости попрошу.

― Ты что же, боишься?

― Я сорок лет на свидания не ходил, конечно, я боюсь.

(с) Александр Райн

Автор в соц. сетях

https://www.facebook.com/AlexandrRasskaz

https://vk.com/alexrasskaz