Первая в мире феминистка, основавшая феминистское движение
Собственное имя основательницы идеи феминизма — Анна Тервань. Её называли «Мессалиной французской революции». Была большой поклонницей республиканского строя. Часто выступала на площадях и в клубах перед революционерами.
Итак, окунемся ненадолго в атмосферу Парижа эпохи знаменитой французской революции 1789-1794 годов.
Она родилась в 1762 году Люксембурге, в маленькой деревушке Маркур, и ее звали Анн-Жозефа де Теруань.
Прежде чем вступить на политическую стезю Франции, эта будущая амазонка вела бурную и довольно обеспеченную жизнь содержанки.
Всё началось для неё в тот день, когда она стирала бельё в Маасе, распевая народную песенку. Молодой англичанин, милорд Спайнстер, проезжавший по мосту, увидел её, пришёл в восторг и решил немедленно познакомиться. Он сказал, что восхищён её голосом, внимательно разглядывая при этом молодую грудь, выглядывавшую из корсажа.
Девушка обладала покладистым нравом. Узнав, с кем имеет дело, она с радостью последовала за англичанином сначала в Спа, а потом в Лондон, где начала учиться музыке и пению.
В Англии она появлялась со своим любовником в самых сомнительных местах.
Через некоторое время Теруань захотелось побывать во Франции. Спайнстер увёз её в Париж, где любовники продолжали весёлую жизнь. На одной из оргий молодая женщина встретила шевалье Дубле, маркиза де Персан, и стала его любовницей.
Став содержанкой сразу двоих мужчин, Теруань сняла дом, завела многочисленную прислугу, наняла экипажи, купила меха и взяла имя Кампинадос. В 1785 году она завела третьего любовника, тенора Джакомо Давида, и решила ехать вместе с ним на концерты в Италию. Но певец, едва не потерявший голос после бурной ночи любви, поспешно покинул Францию, чтобы вырваться из её жадных объятий.
Разочарованная Теруань вернулась со Спайнстером в Англию, где возобновились их ночные развлечения.
В 1786 году обожавшая музыку Теруань стала любовницей тенора Тендуччи, по которому сходили с ума все женщины Европы. У этого певца был более сильный голос, чем у Джакомо Давида. Однако он тоже беспокоился о своём верхнем «до», поэтому после каждого «любовного дуэта» вскакивал и делал несколько рулад. Проверив таким образом состояние своих связок, он возвращался к Теруань.
Проведя вместе немало утомительных ночей, любовники отправились в Италию, где Анн-Жозефа довольно скоро стала любовницей одного местного банкира. А Тендуччи, от которого осталась одна тень, уехал в Геную, где начал быстро набирать вес.
Предоставленная самой себе, Теруань начала переходить из одних рук в другие.
В 1789 году, когда объявили о созыве Генеральных штатов, Анн была в Неаполе. Подумав, что там она сможет испытать такие сильные эмоции, которые «погасят сжигавший её огонь», Теруань продала драгоценности и отправилась в Париж.
11 мая она устроилась на улице Старых Августинцев, решительно настроенная «любить родину так же сильно, как она любила мужчин».
Она сразу же начала посещать сад Пале-Рояля, бывший центром всех бурных событий.
Когда 14 июля 1789 года в Париже в ответ на отставку министра финансов начались стихийные митинги, приведшие в конечном счете к захвату королевской тюрьмы Бастилии, Анн, по одной из версий, участвовала в штурме. Она ездила по улицам Парижа верхом и с оружием, а одевалась так, как, по мнению тогдашних историков, выглядели амазонки: короткий плащ, панталоны, на ногах — сандалии.
5 октября 1789 года Теруань возглавила «поход на Версаль» (резиденцию короля). Она скакала впереди разъяренной толпы из нескольких тысяч женщин, которых впоследствии назовут «амазонками революции» — аналогичное прозвище закрепится и за самой де Мерикур. «Это женщина-лидер, которая может возглавить движение. Она среди народа, она замечена», — объясняет историк Жан Тюлард. Философ Мишель Онфрай добавляет, что поведение Теруань — это «феминизм действия, который показывает, что женщины — такие же люди, как другие, что они могут делать то, что делают мужчины, так же хорошо, как это делают мужчины, — и даже иногда лучше».
В первые годы после революции она была очень популярна в Париже, но ее почти сразу невзлюбили набиравшие силу якобинцы. В конце 1790 года они стали требовать арестовать её, но, вовремя предупреждённая, она бежала в Голландию, а оттуда в Люттих. Из Люттиха и Кобленца тотчас стали поступать на неё доносы австрийскому правительству от эмигрантов, называвших её «кровожадной гетерой, предводительницей парижских людоедов».
В январе 1791 года австрийцы её арестовали и, продержав несколько месяцев в тюрьме, выпустили на свободу по личному распоряжению короля Австрии Леопольда. Она поспешила в Париж, где вновь ударилась в революционную деятельность. Часто ее поступки были противоречивы: Теруань критиковала излишнюю жестокость революционеров (так называемые "сентябрьские казни"), но однажды, увидев на улице журналиста Сюло, который высмеивал ее в своей газете, крикнула толпе: "Это роялист!". Разъяренная толпа тут же линчевала журналиста, буквально разорвав его на части.
В 1792 году Теруань де Мерикур была так популярна в столице Франции, что ей хотели даже дать право присутствия в законодательном собрании с совещательным голосом, но предложение не прошло. Тогда впервые в мировой истории Теруань начала выступать с идеями феминизма. Она требовала для женщин равных прав с мужчинами и допуска в выборные органы власти, что ранее считалось немыслимым, и принялась создавать феминистские клубы.
Это вызывало раздражение со стороны пришедших к власти якобинцев. Парадокс якобинцев заключался в том, что в политике они были самой радикальной партией, уничтожившей (на тот момент) королевскую власть и религию, а во всем остальном пытались изображать из себя традиционалистов. Это делалось ради привлечения симпатий весьма консервативного "третьего сословия" (крестьянства и мещанства), составлявшего большинство населения страны. К тому же, якобинцы пытались во всем подражать ранее победившим в Америке повстанцам Джорджа Вашингтона, с которыми пытались вступить с союз и почти под копирку переписали их Конституцию.
Поэтому жены и дочери якобинцев считали феминистские идеи преждевременными, оставались привержены семейным ценностям, носили традиционную женскую одежду и порицали сторонниц Теруань, имевших пристрастие к ношению оружия и мужских костюмов. Вражда между феминистками и якобинками вскоре выплеснулась за пределы просто дискуссий. На улицах революционного Парижа были часты массовые женские драки, где стенка на стенку сходились представительницы двух враждующих течений.
У большинства якобинцев просто чесались руки "разобраться" с Теруань, отправив ее на гильотину. Спасало ее лишь личное заступничество Марата, бывшего до Робеспьера вождем этой партии. Он пытался по-отечески вразумить ее на предмет того, что революция - это такая штука, где большие дяди играют во взрослые игры, а все остальное уже потом. Одна из историй их общения (правда, не имеющая подтверждения) звучит так. Марат был физически безобразен, а Теруань считала себя самой красивой женщиной революционной Франции. Создательница идеи феминизма написала ему письмо: "Я хотела бы родить от вас ребенка, чтобы он унаследовал ваш ум и мою красоту". На это Марат ответил: "Пожалуй, нам не стоит пробовать. Вдруг он унаследует мою красоту и ваш ум?". Впрочем, это же высказывание приписывают Бернарду Шоу в общении с одной из поклонниц.
Неудача ее проекта по установлению в революционной Франции гендерного равноправия заставила Теруань прибегнуть к последнему, самому мощному и самому термоядерному доводу всех феминисток: в знак протеста против половой дискриминации она перекрыла всем своим близким знакомым "доступ к телу", призвав к тому же своих сторонниц. Но не совсем понятно, на какой результат была рассчитана эта сексуальная забастовка в духе пьесы Аристофана "Лисистрата". Встречалась она с жирондистами и атеистами, которые как раз ее поддерживали, а недруги-якобинцы с ней не встречались и даже того не жаждали, поэтому всей тяжести наложенных санкций так на себе и не почувствовали.
Взаимная нелюбовь с якобинцами и их женами закончилось для Теруань де Мерикур плохо. Первую в мире феминистку отловили на улице несколько женщин-якобинок, обвинили в симпатии к арестованным жирондистам (объявленным врагами народа) и прилюдно высекли розгами.
Столь жестокое публичное унижение сыграло для эмоциональной Теруань роковую роль. У нее быстро начало развиваться психическое расстройство, и весь остаток жизни она провела в лечебнице для душевнобольных. Но именно это спасло ее от смерти на гильотине, куда вскоре стали отправлять всех заподозренных в поддержке жирондизма. После гибели благоволившего к Теруань Марата в июле 1993 года вождем якобинцев стал Робеспьер, который на дух не выносил де Мерикур и других феминисток. Новый лидер страны распустил "Общество революционных женщин-республиканок", а Конвент постановил, что созданные Теруань феминистские клубы и ассоциации являются незаконными. Якобинцы строго предписали женщинам оставаться дома и заботиться о своих семьях, оставив государственные дела мужчинам. Женская грудь рассматривалась как естественный признак того, что женщинам должно быть запрещено избирательное право и обладание политической властью; по мнению якобинцев, роль женщин должна была сводиться к домашней сфере и материнству.
В сравнении с яркой и искрометной Теруань де Мерикур якобинцы выглядели скучными и пресными, но позже они отожгли так, как ей бы и не снилось. Но это уже другая история, подробности здесь https://www.litprichal.ru/work/519998/ Поклонение некой сущности - это, пожалуй, будет покруче всех остальных прибамбасов, которыми оказался столь богат XVIII век.