Фильм Брат - выжить любой ценой
Делёжка наследства - очень неспростая ситуация, которая запросто оборачивается кровавыми разборками с самой непредсказуемой концовкой.
Делёжка наследства - очень неспростая ситуация, которая запросто оборачивается кровавыми разборками с самой непредсказуемой концовкой.
Вся жизнь я борюсь со своей фобией. Всю жизнь ее избегаю. Мне не помогла терапия, не помогли наркотики, быть может, поможет хотя бы это?
Новые переводы в понедельник, среду и пятницу, заходите на огонек
~
Сколько себя помню, я живу в страхе. На самом деле, страх – не совсем верное слово, чтобы выразить то, что я чувствую. Страх – это естественно. Это даже хорошо. Страх защищает нас, предостерегает от принятия глупых решений, от неприятностей, в которые мы бы обязательно вляпались без него. Страх помогает нам эволюционировать и эволюционирует вместе с нами, сохраняя наши жизни. Я боюсь змей, пауков, боюсь упасть с моста и разбиться насмерть… то есть вещей и ситуаций, которые представляют реальную настоящую угрозу.
Но вот фобия моя совершенно иррациональна и все же вызывает безумный ужас. Настолько сильный, что от одной только мысли о ней руки становятся липкими, во рту пересыхает, а сердце ускоряет ход. Настолько сильный, что при одном лишь виде ее мгновенно накатывает паническая атака, легкие горят от нехватки воздуха, и меня отчаянно тошнит до тех пор, пока желудок полностью не опустеет. Настолько, что, когда я вынуждена была противостоять ей, я… но об этом позже.
Сейчас не моя очередь делиться.
Годы и годы фобия управляла мной. Меня могут спровоцировать самые безобидные вещи, поэтому, несмотря на все усилия избегать даже намека, я все равно не могу предугадать, когда она вонзит в меня свои когти. Фобия захватила меня. Фобия терроризирует меня. Фобия контролирует меня.
Однажды я поняла, что настолько измучена, что записалась на семинар, обещавший предоставить инструменты для “излечения” от моей фобии, под руководством человека, сумевшего побороть свою собственную. Я подумала, что если уже пробовала терапию и наркотики, то с тем же успехом могу попробовать и это.
И вот так я и оказалась в помещении, похожем на класс воскресной школы, в пустующей церкви. В большой комнате, где не было ничего, если не считать круга из восьми складных стульев на протертом белом линолеуме.
И только надпись на школьной доске доказывала, что я не ошиблась адресом.
Добро пожаловать на мой мастер-класс! Я скоро присоединюсь к вам – вы не сразу должны узнать, кто я такой, это важно для процесса. Я твердо верю в целительную силу обсуждения именно истоков фобии и того, как она изменила ваши жизни. Сначала мы все поделимся своими историями как равные, а потом я продемонстрирую, как смог снова обрести контроль над жизнью.
Присаживайтесь и достаньте номер, приклеенный под сидением стула. В этом порядке мы будем делиться.
Я наугад выбрала место и села, немного обескураженная. Сложно сказать, когда конкретно появилась эта фобия. Кажется, что она просто всегда стояла за моим плечом. Но она все ж изменила ход моей жизни – заставила совершать поступки, о которых я сожалею каждое жалкое мгновение своего существования. Поэтому я все равно решила остаться. Под стулом обнаружился листок – номер 7.
Вскоре подтянулись другие участники.
***
Первой была Тиген – невозможно худая молодая женщина с провалившимися щеками. Только приземлившись на стул, она тут же извлекла из сумочки дорожную пепельницу и начала курить. И больше не останавливалась.
Затем появился Алек – судя по внешности, типичный отец семейства, симпатичный, практически неприметный мужчина, лет, вероятно, сорока. Он кивнул нам, поправил очки в толстой оправе и сел справа от меня через три стула.
Вало – огромный мужчина, способный как будто затмить солнце, очень аккуратно выглядящий, лысый и чисто выбритый, опустился на хлипкий стул рядом с Тиген. Он попросил женщину посмотреть его номер, заметно нервничая.
Рядом со мной выбрала место пожилая дама – на вид лет под девяносто – по имени Эди. Она напомнила мне бабушку своими седыми буклями и ниткой крупного жемчуга на шее. Одно ее присутствие успокаивало.
Томасин, наверное, самая молодая из нас, хихикнула, усаживаясь рядом с Алеком. На ее лице будто творил сам Дали – так неровно был нанесен макияж, а на обесцвеченных светлых волосах предательски светились темной полосой прилично отросшие корни.
Скрип белых теннисных туфель возвестил прибытие Дона – мужчины средних лет с изрядно поредевшей копной седеющих рыжих волос. Он сел слева от меня, продемонстрировав внушительное пивное пузо.
– Ого! – тут же заметил он. – Что стряслось с твоей рукой?
Я молча натянула рукав темно-зеленой фланелевой рубахи на культю левого запястья.
И, наконец, в комнату вошла Сесилия, поразительно красивая женщина с короткими черными волосами, будто светящейся темной кожей и с богато украшенной повязкой на правом глазу. Она нервно шагнула в круг, положив ладонь на сидение последнего стула, а затем села прямо напротив меня. И сорвала листок из-под сидения.
– Что ж, – сказала она, демонстрируя нам цифру 1, – похоже, я буду первой.
***
– Я, пожалуй, просто начну?..
Никто не произнес ни слова. Если среди нас и был организатор, он никак себя не выдал.
– Меня зовут Сесилия, и, эм, у меня хронометрофобия. – Она начала твердым и уверенным голосом, но, заметив недоумение лицах членов группы, быстро добавила: – Страх перед часами.
Дон, мужчина слева от меня, фыркнув, рассмеялся:
– Часы, серьезно?
Сесилия пронзила его стальным взглядом:
– Да, придурок. Часы. Еще будут комментарии?
Он покачал головой, лениво пожав плечами.
– Продолжай, дорогая, – мягко подтолкнула рассказчицу Эди.
– Благодарю, мэм. – Тон Сесилии теперь был диаметрально противоположным тому, что мы слышали мгновение назад.
Эди мило улыбнулась в ответ.
– Все началось с “мушек”. – Женщина, расслабившись, осела на стуле, и ее черная кожаная куртка сморщилась тут и там. – Крошечных пятнышек в моем поле зрения, маленьких ниточек и паутинок, плывущих повсюду, куда бы я ни посмотрела. Поначалу они были едва различимы… Я видела их, только сфокусировавшись на однотонной стене, но очень быстро они начали все больше мешать. Я подумала о том, что надо бы позвонить врачу, но счета сами себя не оплатят, так что пришлось это отложить. Я предположила, что это могло быть от контактной линзы или чего-то подобного. “Мушки” плавали только в правом глазу.
Она указала на свой глаз, точнее, на повязку, скрывающую его. Маленькую полоску ткани усыпали черные и белые блестящие камни, изящная цепочка петлями свисала вниз. Так странно красиво.
– В целом, я могла просто игнорировать их и продолжать заниматься своими делами, – вздохнула она, откидываясь на спинку и вытягивая ноги. – Но прошло всего пару недель с тех пор, как появились “мушки”, и все стало намного хуже. Я обедала с отцом, шутила, как и всегда, и вдруг… Даже не знаю, как это объяснить. Будто на правую сторону мира опустился черный занавес. Картинка, проецируемая моим правым глазом, просто вдруг… исчезла. отключилась. Стерлась.
Томасин – девушка с авангардным макияжем – ахнула:
– Что случилось?
– Папа отвез меня к врачу, и тот диагностировал отслоение сетчатки. – Сесилия повернулась налево, обращаясь к девушке. – По сути, слой клеток, выстилающий изнутри мое глазное яблоко, отклеился, как старые обои. Без него мозг не мог осмыслить то, что я видела, поэтому просто отключил правый глаз, будто его и не было вовсе. Меня нужно было немедленно оперировать, иначе все могло кончиться постоянной слепотой.
Сесилия взъерошила рукой короткие черные кудри на макушке и продолжила:
– Я пришла к врачу на следующий день. Глаз заморозили, вставили металлическую распорку и ввели внутрь небольшой пузырь газа. Сама процедура прошла довольно быстро и просто, хотя, не скрою, было безумно страшно, но основной проблемой стало восстановление. Чтобы пузырь оставался в нужном положении и сетчатка постепенно возвращалась на место, мне нужно было провести как минимум неделю, лежа лицом вниз.
– Прям все время? – недоверчиво перебила я.
– А-ага, – медленно протянула она. – Можно было вставать ненадолго, чтобы поесть или сходить в ванную, но и все на том.
Тиген стряхнула пепел в пластиковую пепельницу и тут сделала еще одну длинную затяжку.
– Боже, – выдохнула она, путая слово в клубах дыма. Слишком большой свитер спал с костлявого плеча, открыв ключицу и глубокую впадину за ней.
– Папа буквально спас меня, предложив пожить с ним на время реабилитации. Мы были с ним очень очень близки, особенно после того, как мамы не стало, – призналась Сесилия с грустью. – Первый день был просто ужасным. Все тело одеревенело, и боже мой, эта скука… Вы при всем желании не сможете такого представить. Папа развлекал меня как мог, но все же… никому не пожелаю. Я едва пережила второй день. А на третий… на третий день разверзся ад.
Я, как и некоторые члены группы, подалась вперед. Любопытство было почти осязаемым.
Впервые, с того момента как вошла в комнату, Сесилия разволновалась. Она раз за разом потирала ладони об облегающие джинсы.
– Итак… папа уложил меня спать на вторую ночь. Я заснула и проснулась утром, по крайней мере, думаю, что утром. В моей детской спальне теперь висели плотные шторы, поэтому точно сказать было нельзя. Телефон стоял на зарядке в другом конце комнаты. Я долго лежала одна, то ли ожидая, что снова усну, то ли, что отец вот-вот придет. Но он не приходил, а я не могла уснуть из-за… из-за тиканья.
Внезапная тишина повисла в воздухе. Сесилия не отрывала взгляда от собственных коленей, нервно ковыряя ногти. Никто не заставлял ее продолжать. Я знала – все мы знали – с чем она сейчас борется. Тревога, тошнота, абсолютный гнетущий ужас, хватающий тебя за горло от одной мысли о том, чего боишься больше всего…
– Там, эм, та… в моей комнате стояли часы, знаете, такие старые, громкие часы, – снова забормотала она, сквозь сжатые зубы. – В темноте невозможно было что-либо разглядеть, в доме стояла абсолютная тишина, и только непрекращающееся тиканье… только на этом я могла сосредоточиться. Тик-так. Тик-так. Снова и снова. – Она несколько раз громко топнула каблуком по полу, иллюстрируя свои слова. Глаза женщины испуганно расширились.
Сесилия взяла небольшую паузу, чтобы собраться с мыслями. Глубоко прерывисто вздохнула.
– Время шло, а звук становился все громче. Я позвала папу, но ответа не последовало. Тогда я решила, что сейчас, наверное, еще середина ночи и попыталась снова заснуть… но тиканье… проклятое тиканье насмехалось надо мной. Я лежала в одиночестве как будто часами, днями, даже годами, парализованная этим звуком. Сейчас это кажется дико иррациональным, даже глупым, но тогда я просто не могла пошевелиться из-за часов. Даже когда мне очень нужно было пойти в ванную, я все равно не смогла встать. Что-то в этом тиканье пугало меня так сильно, как никогда ничто не пугало. И я просто застыла.
А потом в один момент я поняла, что звук изменился. Как будто к нему примешалось что-то еще. Это больше не было простым “тик-так”, “тик-так” скорее начало звучать как…цок, цок, цок, цок. И этот звук доносился откуда-то сверху, совершенно синхронно с тиканьем часов, будто кто-то топал в комнате прямо надо мной. Но это были не человеческие шаги. Слишком чистым, слишком резким был этот “цок”. Не мягкий стук человеческой стопы.
Сесилия теперь вся дрожала.
– Боже, я вот как сейчас помню, как лежала там одна, испуганная и растерянная, и думала про себя, что эти звуки так похожи на… стук копыт. А потом оно начало двигаться. Все еще над головой, но уже немного дальше, немного тише. И я вздохнула с облегчением. Но спокойствие продлилось недолго. Уже секунду спустя звук вернулся, стал громче, намного громче, чем когда-либо, и стаккато из тиканья и цокота эхом разнеслось по всему дому, оглушая. ТИК-ТАК, ЦОК-ЦОК! И я осознала, что оно – что бы это ни было, – спускалось по лестнице.
– Боже, нет, – прохрипела Эди, прижимая изящную руку ко рту.
– А я просто лежала в своей детской постели, которую вся перепачкала, пропитанная мочой и холодным потом, окаменевшая, беспомощная, неспособная что-либо видеть, неспособная слышать что-либо, кроме этого цок, цок, цок, ЦОК вниз по лестнице, пунктиром рисующего путь твари, шаг за шагом приближавшейся ко мне… – Кулаки женщины раз за разом били по бедрам в идеальном ритме. – Оно топало по первому этажу дома, безжалостно выслеживая меня, пока, наконец, не добралось до моей комнаты. Дверь приоткрылась, впустив немного света через узкую щелку, но я все еще лежала в постели лицом вниз, а звук все приближался, громче и ближе с каждым шагом, пока, клянусь, он не начал исходить прямо изнутри меня, оглушительный, грохочущий, вибрирующий в моих ушах, в моем разуме. И тогда я поняла, что монстр был теперь рядом со мной. Я чувствовала его дыхание на своем плече… такое жаркое, почти как раскаленный пар.
Семь человек жадно ловили каждое слово Сесилии, в комнате царила полная тишина, не считая щелчков зажигалки Тиген, прикуривающей очередную сигарету.
Сесилия крепко зажмурила левый глаз, словно пытаясь изгнать мысленный образ того существа, отпечатанный на изнанке век:
– Я медленно повернула голову и… в луче света увидела нижнюю половину этой твари. Оно стояло на двух крепких ногах, покрытых густой шерстью. Монстр несколько раз поднял ногу и ударил раздвоенным копытом по полу ровно в такт часам. Тик-так. Цок-цок. В тот момент мне стало абсолютно все-равно, буду ли я жить или умру, только бы смерть положила конец ужасному звуку. Я скатилась с кровати и, как могла, заковыляла подальше от существа на онемевших слабых ногах, а зверь зарычал и бросился за мной, я… я слышала ЦОК, ЦОК, ЦОК, ЦОК, преследующий меня в темноте. Но мне удалось уйти от него… наверное, только чудом. Каким-то образом я смогла убежать и выскочить за дверь в ослепительный дневной свет, выжегший мою и без того поврежденную сетчатку. И звук прекратился… просто. – Сесилия щелкнула пальцами. – Все еще в ужасе, я бросилась в комнату отца и… Нашла его на полу. Мертвого.
Несколько пораженных вздохов вырвалось тут и там. Томасин в утешительном жесте положила ладонь на руку Сесилии.
– Он, эм… у папы случился инсульт, он упал и не смог позвать на помощь. – Слезы внезапно хлынули у Сесилии из глаз, нижняя губа задрожала. – Самое ужасное то, что это была медленная смерть. Он мог лежать так часами. – Сесилия изо всех сил старалась продолжить рассказ. Громко шмыгнула носом. – После этого развилась моя фобия. Так я полностью потеряла правый глаз, потому что боялась прийти к врачу и обнаружить там часы. – Она подняла повязку, демонстрируя нам молочно-белый правый глаз, резко контрастирующий с левым, теплого карего цвета. – Сетчатка полностью отслоилась, а из-за операции развилась катаракта. Сама я по этому поводу не страдаю, но предпочитаю скрывать глаз, потому что на меня все время пялятся с тех пор, как я набралась смелости выйти из дому. Я предпочла бы, чтобы люди видели то, что я могу контролировать.
Сесилия вернула повязку на место.
– По сей день я не переношу даже вида часов, а вот слышать их вообще не могу. Тиканье звучит так же оглушительно, как и в тот день в темноте три года назад. А со звуком приходит и воспоминание о том существе, и каждый раз я чувствую, как оно снова преследует меня. – Рассказ подходил к концу, и руки женщины теперь покоились на коленях. – А что еще хуже, тиканье часов приносит сокрушительные воспоминания о том, как мой отец умирал, лежа на полу. О каждой секунде мучений, в которую я не смогла помочь ему, о каждой секунде, которая могла бы спасти ему жизнь.
Думаю, это пугает меня больше всего.
~
Оригинал (с) hercreation
⠀
Телеграм-канал, чтобы не пропустить новые посты
Еще больше атмосферного контента в нашей группе ВК
⠀
Поддержите проект и дальнейшее его развитие, за что мы будем вам благодарны
⠀
Перевела Юлия Березина специально для Midnight Penguin.
Использование материала в любых целях допускается только с выраженного согласия команды Midnight Penguin. Ссылка на источник и кредитсы обязательны.
Демон Лазарус собрал для вас самые жуткие видеозаписи, сделанные в Московском метро. Ощутите на себе весь ужас, который хранит в себе Московская подземка.
Репортёр Виктор Баринов делает свой первый документальный фильм о монстре, который обитает в Москве и Московской области. То, что он обнаружит, станет настоящим шоком.
Не все монстры хотят лишь разорвать вас в клочья и высосать душу. С некоторыми из них учишься сосуществовать в этих местах. И иногда встреча с ними – не самое страшное, что может с вами произойти.
⠀
Новые переводы в понедельник, среду и пятницу, заходите на огонек
⠀
~
Сезон ураганов приходит быстро. Когда всю жизнь живешь в южных штатах, начинаешь просто принимать это как факт. Если хотя бы раз не случается какой-нибудь ураган, считай, весь год насмарку. Помню, как сильно любил такие периоды, когда учился в школе. Почти все дороги в моем городке были грунтовыми, и автобусы в них завязали после сильного дождя, поэтому занятия отменяли.
Я впервые встретился с ними в тринадцать лет, в один из таких дней. Они на самом деле не привязаны к Югу, вы можете увидеть их в любом городе и любой стране. Люди теней. Темные смотрители. Те, кто прячется в тенях. У них много имен.
Легенды, окружающие их, противоречивы. Кто-то говорит, что они просто наблюдают, другие считают, что они могут помочь вам или навредить, в зависимости от того, как оценят вас. Лично я считаю, что бывает и так и так.
***
В сентябре 2007 мне было 13 лет. В тот год налетел ураган, не помню, как его назвали, все события после него не отпечатались в моей памяти. Занятия в школе отменили еще до него, потому что всю неделю шли сильные дожди. А моя семья вообще жила около старой грунтовой дороги, на месте которой теперь текла в никуда грязная река.
Но, несмотря на это, маме все еще нужно было идти на работу. Она трудилась медсестрой в местном отделении интенсивной терапии, поэтому в такие моменты ее работа была особенно важна. А папа уехал в очередную командировку. И вот так я остался дома один в разгар урагана третьей степени опасности.
Около пяти отключилось электричество, и мне пришлось приложить фантазию, чтобы занять себя. Я немного почитал сборник рассказов Лавкрафта, а заодно накрутил себя до того, что подрывался от каждого шороха. И решил отложить чтение до того момента, как мама вернется домой. А потом подумал, что было бы неплохо вытащить на крытую веранду одно из кресел-качалок и понаблюдать за бурей.
Фруктовый сад во власти сильного ветра и потоков дождя – завораживающее зрелище. В плотной завесе воды, льющейся с неба, можно даже разглядеть, как ветер разбивается брызгами, налетая на очередную ветку. Барабанный стук дождя по крыше убаюкивал, несмотря на неистовую силу, и я начал понемногу засыпать, когда заметил, как что-то упало с дерева в саду. Что бы это ни было, оно, подхваченное ветром, ударилось о ствол соседнего дерева и шлепнулось на землю.
Мгновение я просто смотрел в ту сторону, пытаясь понять, что это было. Мы выращивали пеканы, но это “что-то” было слишком большим для ореха. И оно двигалось. А рядом, на той же ветке, отчаянно бегала взад и вперед белка.
Зверек, упавший с дерева, больше не шевелился. Видимо, его хорошенько приложило о ствол, так что если он и не умер, то точно был оглушен. Белка на дереве сходила с ума. Я не мог просто оставить это как есть.
Я натянул капюшон куртки и распахнул сетчатую дверь. Ветер чуть не сбил меня с ног, а дождь пробрал до костей за секунду. Надо все сделать быстро. Я подбежал к дереву, где меховой комочек медленно приходил в себя. Я наклонился к нему и наткнулся на боязливый, удивленный взгляд. Белка жалобно заверещала, когда я поднял ее.
У него оказалась сломана лапка. В таком состоянии она ни за что не смогла бы снова взобраться на дерево. И я решил занести ее внутрь и отвезти к ветеринару, когда буря утихнет. И с мокрым зверьком в руках я вернулся обратно в дом. А там завернул его в полотенце и устроил в небольшой коробке, найденной в гараже.
Я отнес коробку к окну и поставил на столик рядом. Наверное, подумал, что так другая белка будет знать, что с ее другом все в порядке. Не знаю. И вот я посмотрел на дерево в поисках второго зверька, но увидел кое-что другое. И у меня кровь застыла в жилах.
Прямо за тем деревом стояла фигура. Почти два метра ростом, совершенно черная, как ночь. И с белыми глазами. Темнота клубилась вокруг него, будто поглощая даже намек на свет. И он уставился на меня, а я в ответ уставился на него, не зная, что теперь делать…
Понадобилось несколько мгновений, чтобы стряхнуть оцепенение. Я рванул к выходу, закрыл все замки и потряс дверь, чтобы убедиться, что она заперта. Что бы ни стояло под деревьями, здесь, рядом со мной, ему делать было нечего. Схватив коробку с белкой, я побежал в свою комнату, взял фонарик, старый телефон, который дала мне мама на всякий случай, и залез в шкаф. Дрожащими пальцами набрал ее номер.
– Да, да, я не могу сейчас говорить, тут просто толпа народу с травмами.
– Нет, мам! Снаружи что-то есть! Огромное! – в отчаяньи крикнул я, пока она не повесила трубку. Мама остановилась и ответила серьезным голосом:
– Кто-то снаружи? Запри двери и бегом в комнату. Как он выглядит?
– Он огромный! Как гигантская тень, только глаза совсем белые. И он наблюдал за мной, мам! – Мой голос дрожал.
Мама вздохнула.
– Знаешь, с тех пор, как ты пошел в школьный театр, розыгрыши стали слишком правдоподобными. Веди себя хорошо и будь аккуратен, ладно? Я вернусь утром. И не открывай никому дверь!
Она повесила трубку. Я остался наедине с ветром и дождем, бьющимся о стены.
***
Не знаю, как долго я сидел в шкафу, прислушиваясь, не идет ли за мной то существо. Но в конце концов задремал, и, видимо, надолго, потому что, когда проснулся, фонарик уже не горел. Вокруг стояла чернильная темнота. Снаружи завывал ветер, а в гостиной… в гостиной раздавались шаги. Я несколько раз повернул ручку фонарика, и он снова тускло засветился. Медленно я вылез из шкафа и на цыпочках пошел в гостиную.
Трое мужчин стояли посреди комнаты. Двое пытались поднять телевизор, а третий потрошил шкафы и ящики. Они перешептывались приглушенными голосами, но я смог разобрать только что-то про “ценные вещи”.
Тут же выключив фонарик, я стал аккуратно пятиться из комнаты обратно. Не было ничего неестественного в появлении этих людей – мародеры частенько грабили дома во время урагана, – но я не думал, что когда-нибудь они придут и в наш. Я продолжал медленно отходить, молясь, чтобы ни во что не врезаться. Но у судьбы хреновое чувство юмора.
Я ударился о дверной косяк, споткнулся и упал. Троица тут же обернулась, скрестив на мне лучи фонариков.
– Вот дерьмо, – сказал один из них.
– Вечно вам надо все усложнять,– ответил другой, вытаскивая нож из ножен на ноге и направляясь ко мне. – Ладно, парень, это будет быстро.
– Нет! Нет, пожалуйста! Я никому не скажу! Я просто вернусь в свою комнату, пожалуйста. Я скажу, что ничего не слышал из-за бури. Вы просто уйдете, и я никому не скажу! – Я умолял их. Но лезвие ножа зловеще поблескивало в луче фонаря. Вся моя жизнь сейчас сосредоточилась в этой тонкой полоске. Я снова и снова просил их не трогать меня.
– Извини, парень. Это будет мой третий страйк. А мне не нужен третий страйк. Все будет быстро, я уже… – Он замолчал, не закончив предложения, прерванный сдавленным криком одного из напарников. Позади мужчины фонарик упал на землю. – Черт, Джерри? Что за херня?
– О боже, – пробормотал другой взломщик, в ужасе уставившись на то место, где секунду назад стоял его друг. Джерри исчез. Бесследно. И только фонарик еще описывал круги по полу.
И вот когда, под моим пораженным взглядом, его луч проходил мимо второго сообщника, незримая сила сорвала его с места, увлекая в темноту. Главарь в панике вертелся на месте и звал то одного, то другого. Фонарик на земле описал еще круг и высветил сгусток темноты, теперь подобравшийся ближе к главарю. Тот попытался полоснуть его ножом, но лезвие нашло лишь воздух. А на следующем повороте фонарика тени уже не было.
Фонарики пропавших мародеров теперь лежали на полу, перекрещивая лучи прямо на главаре, будто театральные прожекторы. Я в ужасе смотрел, как он мечется, размахивая ножом.
Внезапно прямо рядом с ним появилась темная фигура, та самая, что наблюдала за мной из сада. Я увидел ярко-белые глаза, увидел разверзшуюся пасть. Которая поглотила вопящего главаря в мановение ока.
Теперь остались только мы двое: я и человек из тьмы. Он стоял на том же месте, окутанный змеящимися усиками темноты, и смотрел на меня. А я молился Богу, чтобы не быть следующим. Молча молился всем богам, чтобы он оставил меня в покое. Целую вечность он не отрывал от меня глаз,а потом просто растворился в воздухе.
Я рванул обратно в шкаф и заперся там до утра, пока не услышал, что мама вернулась домой. Я бросился к ней в объятия в слезах.
В гостиной царил беспорядок. Ящики и шкафы были вывернуты, вещи кучками сложены у двери. Я знал, что она не поверит в рассказы о тени, поэтому просто сказал, что ночью услышал каких-то людей и спрятался в шкафу. И она похвалила меня за правильный поступок.
Никто и никогда больше не видел ту троицу. Через несколько дней полиция нашла их грузовик, спрятанный в лесу неподалеку. Оказалось, что перед налетом на наш дом они напали на мистера Саттона и избили его и Сэйди, когда те попытались сопротивляться. Но дела до конца не довели, и все обошлось.
С тех пор я много читал, искал информацию и выяснил, что Темные смотрители часто появляются в трудные и опасные времена. Легенды говорят, что они только наблюдают, поэтому я не уверен, почему эта сущность решила вмешаться в ход событий. Что бы там ни было, я обязан этому своей жизнью.
С тех пор я видел их несколько раз, всегда стоящими вдалеке, наблюдающими за происходящим. Последний раз это было во время урагана Ирма пару лет назад. Я заметил темную фигуру на крыше соседнего дома, когда выходил убедиться, что с домом все в порядке. Не знаю, был ли это тот же самый, но теперь я всегда стараюсь поприветствовать их дружелюбным кивком.
Если когда-нибудь меня настигнет опасность, надеюсь, они будут на моей стороне.
~
Оригинал (с) googlyeyes93
⠀
Телеграм-канал, чтобы не пропустить новые посты
Еще больше атмосферного контента в нашей группе ВК
Перевела Юлия Березина специально для Midnight Penguin.
Использование материала в любых целях допускается только с выраженного согласия команды Midnight Penguin. Ссылка на источник и кредитсы обязательны.
Бескрайние поля высокой кукурузы с детства пугают меня. Вы скажете, что это лишь старые страшилки, а я скажу, что в этих местах мы прислушиваемся к предупреждениям.
⠀
Новые переводы в понедельник, среду и пятницу, заходите на огонек
⠀
~
Фольклор есть везде. Все мы слышали легенды о призраках и монстрах, мифических животных или местах, бросающих вызов порядку вещей. Это часть нашей жизни. Я вырос на американском юге, в маленьком городе под названием Блэкшер, Джорджия.
Это был один из тех самых крошечных городков, затерянных на карте, с населением вряд ли больше трех тысяч человек. С одной главной улицей, на которой концентрировалась вся деловая и общественная жизнь. И с 84 шоссе, не дающим этой жизни угаснуть. Один из тех городков, где все друг друга знают.
Все мое детство прошло среди рассказов и легенд о призраках и духах. И я не раз сталкивался с ними, не важно, по чистой случайности или намеренно ища встречи. Некоторые духи были зловещими (духи старой тюрьмы, болотные огни Окефеноки или Лесной Шепот), другие не несли угрозы, живя собственной жизнью.
Я постараюсь рассказать вам некоторые истории. За 26 лет жизни в этих местах мне удалось повидать немало удивительного. Однако должен вас предупредить: если вы вдруг находитесь где-то на старом Юге, подумайте дважды, прежде чем отправиться на поиски сверхъестественного. Я был любопытным ребенком и не очень сообразительным. Но то, с чем мне пришлось столкнуться в те дни, навсегда заставило с осторожностью относиться к неизвестному. Не раз оно могло увлечь в могилу меня и моих близких. Нам повезло. Другим – нет.
***
Крупнейший двигатель экономики Юга – сельское хозяйство. Куда ни глянь, почти везде окажется ферма, где выращивают все подряд: от кукурузы до черники или домашнего скота. Когда-то мои родители разбили даже целую страусиную ферму, площадью в десять акров. Да, я тоже не понимаю зачем.
С самого детства бабушка и дедушка предупреждали меня, чтобы я никогда (никогда!) не совался в поля по ночам, особенно на те, которые скрывают человека с головой. Они говорили, что после наступления темноты там прячутся твари, готовые схватить любого смельчака (или дурака), сунувшегося в их владения. И если вы зайдете туда, то уже не выйдете.
Когда мне было двенадцать, я проигнорировал их заветы. И это было ошибкой.
***
В тот день я засиделся у друзей, и, когда уходил, было уже темно. А я должен был быть уже час как дома. Но все “на минуточку” откладывал возвращение, чтобы еще чуть-чуть поиграть с Томом Хоком на его новой приставке. Поэтому, чтобы не опоздать еще больше, я решил срезать путь через ферму, раскинувшуюся между нашими домами.
Это была совсем небольшая (по местным меркам) ферма, и, оглядываясь назад, я почти уверен, что ее владелец содержал пять акров кукурузы только для того, чтобы делать самогон. Одна из тех вещей, которых не осознаешь в детстве.
Итак, солнце село, опустив на землю синие сумерки. Призрачный свет струился с низкого неба, но толку от него было немного. Так же, как и от тонкого серпа растущей луны. Но я все равно решил рискнуть и пройти по кукурузному полю. Пять акров. Не очень-то и далеко. Быстренько пробегусь и через десять минут уже буду дома.
Слева от меня, возле дома фермера, раздался собачий лай. В расплывчатом светлом пятне, радостно скачущим ко мне вприпрыжку, я сразу узнал Сэйди, золотистого ретривера хозяев фермы. Она часто сопровождала меня до дома Тома и обратно. Моя любимая защитница.
– Привет, девочка, – сказал я, почесывая ее улыбающуюся морду. Она в ответ лизнула мне руку. Я подошел к границе поля. Холодный ветер свистел в стеблях кукурузы, выбивая дрожь. В это время года на юге температура никогда не опускалась так низко. Всего мгновение назад воздух был наполнен густой жаркой влажностью, а теперь я будто пробирался сквозь замершие в воздухе мириады льдинок.
Но я заверил себя, что все будет хорошо. Что пройдет совсем немного времени, и я окажусь в своей комнате и свернусь калачиком с любимой книгой на кровати перед сном. Не о чем беспокоиться. Я же сотни раз срезал путь через это поле.
“Но не ночью”, – пробормотал тихий голосок в моей голове.
Глубоко вдохнув, я шагнул в кукурузу. Стебли сомкнулись над моей головой, теперь я будто оказался в пещере без начала и конца. В сгущающейся темноте я видел только колышущиеся стебли и крошечный кусочек земли, покрытый изменчивыми тенями. Они накатывали и отступали, как волны во время прилива.
Справа что-то шевельнулось. Позади меня глухо зарычала Сэйди. Со своего места я видел, как она стояла, вздыбив шерсть, неотрывно глядя на кукурузу, а потом вдруг заскулила и убежала от поля прочь. И вот я остался один.
Я уже говорил, что я был не очень умным ребенком, когда дело касалось подобных вещей. Если точнее, я был непроходимым, гребаным идиотом. И учился только на своих ошибках. Поэтому я просто пошел все дальше и дальше в поле, раздвигая сухие стебли кукурузы. Они пружинили назад с необъяснимой яростью, царапая мне руки и лицо. На мгновение я остановился, чтобы оттереть грязь с глаз… И тут услышал это.
Сначала мне показалось, что ветер шуршит листьями. А затем к шороху и треску добавился низкий гул потустороннего голоса. Он приближался ко мне с того конца поля, откуда я пришел. И я видел, как початки дрожат, отмечая его путь ко мне.
– ЭТО МЕСТО МОЕ И ТОЛЬКО МОЕ. НЕ СМЕЙ СТУПАТЬ НА ЗЕМЛЮ, КОТОРАЯ ТЕБЕ НЕ ПРИНАДЛЕЖИТ! – Грохот и гул нарастали. На шее у меня выступил холодный пот, спина покрылась мурашками. И, как олень в свете фар, я застыл на месте, глядя, как два светящихся шара смотрят на меня из зарослей.
Очнувшись наконец, я изо всех сил побежал на другую сторону поля. Вдалеке, через стебли кукурузы, виднелась крыша моего дома с одиноким окошком, сияющим, как маяк. Бежать! Не прекращай бежать!
– ТЫ НИКОГДА БОЛЬШЕ НЕ НАРУШИШЬ МОЙ ПОКОЙ, ВРЕДИТЕЛЬ! – Потусторонний голос снова загрохотал в моих ушах. Он казался таким неправильным, будто шел из самой земли. Будто терлись друг о друга замшелые камни. Что бы это ни было, оно было древним. Оно владело этой землей задолго до появления человека и будет владеть и после.
Спасительный свет становился все ближе. Я был почти на месте. Почти выбился из удушающих объятий проклятого поля. Где-то на краю посевов залаяла Сэйди, и ей вторил человеческий крик. В темноте, натыкаясь на бесчисленные стебли, я звал ее и умолял о помощи.
И вдруг врезался в кого-то на полной скорости и шмякнулся на задницу. Поднял глаза и увидел фермера, владевшего этим полем, мистера Саттона. В руках он держал огромный фонарь, освещая ту сторону, откуда я вынырнул. Он схватил меня за шиворот и наполовину вытащил, наполовину вышвырнул из кукурузы. Теперь мы были на открытом месте, но он все еще светил фонарем вглубь теперь уже успокоившегося поля.
– Тебе что, никогда не говорили не соваться ночью в поля? – кричал он, мотая меня, как мешок с ветошью. – Тебя могли прикончить там, парень! Повезло, что Сэйди любит тебя, идиота, и пришла за мной!
Слезы жгли мне глаза, я никак не мог отдышаться, но он все отчитывал и отчитывал меня. Внезапно фонарь осветил мое лицо, и голос его смягчился:
– Никогда, НИКОГДА больше не ходи по этим полям после наступления темноты, слышишь? А если придется, убедись, что прихватил с собой фонарь поярче. Им не очень нравится свет, видишь? Держит их подальше. Так ведь, старый ты ублюдок?! – крикнул он в поле. Низкий гул вернулся вместе с ветром, который, казалось, рождался прямо в поле.
Саттон отпустил меня, пообещав ничего не рассказывать родителям. И больше я никогда не ходил по тому полю даже днем. Я жил в родительском доме до девятнадцати лет, и даже когда после того, как мистер Саттон умер и поле превратилось в бесплодное темное пятно, ничего не изменилось.
Ни я, ни Сэйди, не ступили бы на него ни ногой, ни лапой.
~
Оригинал (с) googlyeyes93
⠀
Телеграм-канал, чтобы не пропустить новые посты
Еще больше атмосферного контента в нашей группе ВК
⠀
А еще, если хотите, вы можете поддержать проект и дальнейшее его развитие, за что мы будем вам благодарны
Юмани / Патреон / Boosty / QIWI / PayPal
⠀
Перевела Юлия Березина специально для Midnight Penguin.
Использование материала в любых целях допускается только с выраженного согласия команды Midnight Penguin. Ссылка на источник и кредитсы обязательны.
Компания студентов едет на "картошку", ввязывается в конфликт с сельской молодёжью, а потом. Потом начинается нечто странное, пугающее, ужасное.
деревенские рассказы, зомби, мистика, ужасы
Автор истории: Михаил Кликин
Приятного прослушивания!
Одна вакансия, два кандидата. Сможете выбрать лучшего? И так пять раз.
⠀
⠀
В 16 лет Игорь хоронил бабушку. Он стоял у гроба, держа мать за руку, и боялся наклониться к бледному телу, поцеловать покойницу в лоб. Игорь представлял, как бабушкины глаза открываются в тот момент, когда его лицо останавливается в паре сантиметров от серого морщинистого лика, а старухины губы растягиваются в улыбке, оголяя блестящие коронки на зубах.
⠀
Мать говорила ему: «если не хочешь, то не надо, главное мысленно попрощаться». Но Игорь не смел отступать. Вжавшись в руку матери, он проговорил про себя: «никогда тебя не забуду, бабушка, и дом наш не забуду, и не продам никогда», потом робко наклонился к бабушке и, тихо причмокнув, коснулся дрожащими губами маленькой иконки в золотой рамочке, что лежала на бабушкином животе. Боясь сдаться, он не стал разгибаться полностью и, нависая над гробом, стал перемещаться к лицу покойницы. Миновав мраморные руки с бледно-синими ногтями, он снова вспомнил об ужасной гримасе, но теперь-то, на половине пути, уж точно нельзя было отпрянуть назад и спрятаться за материну юбку.
⠀
Бабушка лежала недвижимо, как восковая фигура. Игорь поцеловал её в лоб и быстро выпрямился и громко вздохнул, точно вынырнул из деревенского пруда.
⠀
Когда лакированная шестиугольная крышка ложилась на мрачный ящик, парень заметил, что голова у бабушки слегка повёрнула. И вдруг её глаза приоткрылись, как у только что разбуженного человека, а губы задрожали и в мгновение расползлись в добрую улыбку, какие бывают у провожающих своих сыновей в далёкий путь матерей, перед тем, как спрятаться за платком и горько заплакать.
⠀
Игорь дёрнул мать за рукав, но та, утирая слёзы, не обратила не сына внимания. Крепкие руки деревенских мужиков взялись за молотки и за полминуты вогнали в крышку несколько гвоздей. Парень знал, что настоящее прощание случается не во время жутких поцелуев в лоб и даже не во время падения первых комьев чёрной земли на гроб, а именно теперь, когда последнюю кровать родного человека заколачивают и превращают в простой деревянный ящик с разлагающимся содержимым, каких миллионы гниют под человеческими ногами.
⠀
С тех пор прошло много лет. Игорь схоронил обоих родителей, обзавёлся семьёй, в середине девяностых стал заниматься бизнесом, сколотил состояние. И про обещание своё не забыл: в начале нулевых заново отстроил бабушкин дом в деревне, правда, занимался не сам, а поручил все работы строительной компании.
⠀
Потом Игорь прогорел. Разменяв четвёртый десяток, по глупости опошлился, развёлся с женой, позабыл про детей. Партнёры по бизнесу подставили, сказали решать: уходишь сам с частью денег или уходишь без всего и по этапу. Осталась у него одно место, куда можно было податься. Новый дом он увидел впервые в 2015. Приехал в деревню в обед, прошёлся по родным местам и чуть не взвыл от отчаяния прямо посреди пустого поля, осознав, что Родина его мертва. Большая часть домов скрывалась за разрушенными заборами, остальные либо совсем покосились и развалились, либо сгорели дотла. Ни одной живой души не было на опустевших улицах, которые теперь и улицами нельзя было назвать.
⠀
Домой он шёл совершенно поникший, насупившись, в глазах его остовы домов вдруг вспыхивали, неуловимым мгновением детского восторга обращались теми образами, что Игорь принёс с собой из беззаботного детства. Но зацепиться за светлую мысль он никак не мог, она ехидно ударяла исподтишка, точно на долю секунды учуянный аромат старых дедовских духов или бабушкиного мяса по-французски, но тут же вмешивалась суровая реальность со своими скверными мыслями.
⠀
От его старого дома ничего не осталось, теперь на его месте возвышалась роскошная двухэтажная дача с двускатной крышей и модными, заделанными под дерево, стеклопакетами. Из окна второго этажа, где Игорь поставил себе обеденный стол и удобное дюралевое кресло, открывался отличный вид на пустую деревню, мерцающий в лучах заката пруд и негустой лесок за ним, в котором скрывалось местное кладбище.
⠀
Первые пару недель прошли гладко. Игорь рано вставал, занимался делами по двору, особенное внимание он уделял укреплению кирпичного забора и смене замков на дверях, будто предчувствуя какую-то нависшую над ним угрозу.
⠀
Воскресным утром он решил навестить кладбище. Пошёл через плотину на другую сторону пруда и остановился у небольшой ложбинки, где он всё детство играл с мальчишками в футбол и прятки. В голове треснуло горькое воспоминание: стоящая на плотине бабушка машет маленькому Игорьку рукой и кричит: «Игорюша, давай домой!»
⠀
На глазах навернулись слёзы, мужчина хотел даже немного всплакнуть — успокоить душу, но мелькнувший на периферии зрения сгорбленный силуэт заставил эмоции мигом отступить. Кто-то прошмыгнул мимо деревьев у пруда. Игорь попятился, наклонил голову в надежде рассмотреть странный объект, но ничего не разглядел. Стало жутко, оно и понятно: один в вымершей деревне, а тут ещё ранним декабрьским утром кто-то неведомый бродит возле пруда, да в тот самый момент, когда ты прогуливаешься рядом.
⠀
Игорь сделал шаг, потом ещё один, и с каждым таким шагом страх его постепенно сходил на нет, превращаясь скорее в выдуманную подсознанием отговорку, лишь бы не идти на это кладбище и не смотреть, скукоживаясь от вяжущей душу печали на чёрно-белый бабушкин портрет на мраморной плите.
⠀
Однако, подходя к кладбищу, Игорь вновь заметил силуэт, но на этот раз вполне явственно. Среди кривых, будто пальцы старой ведьмы, ветвей деревьев, копошилась сгорбленная старуха в буром бушлате. Игоря постепенно начинало колотить, он и сам не понимал, отчего вдруг его, здорового сорокалетнего мужика, так затрясло от вида самой обыкновенной старушки. Наоборот, на душе должно было стать теплее, ведь родная деревня оказалась не вымершей, пульсировало в ней ещё дряхлое сердечко. Но как мужик себя не успокаивал, паническая атака всё нарастала, то перехватывая дыхание, то болезненно отзываясь в груди.
⠀
Игорь миновал кладбищенскую ограду, приблизился к деревьям и тихо поздоровался, боясь напугать одинокую старушку. Она, даже не взглянув на него, спросила: «Ты, Игорёк?»
⠀
— Я, — ответил он, опешив.
⠀
— Чем земля пахнет, Игорёк? — спросила старушка.
⠀
Тогда мужик заметил, что своими тоненькими веснушчатыми руками она копается в кладбищенской земле, разбивает твёрдые комки ногтями и пропускает чёрную кашицу между пальцев.
⠀
Отвечать старухе Игорь не стал, сразу понял, что несчастную одиночку взял маразм. Но та настаивала:
⠀
— Чем земля-то пахнет, а? Игорёк? Думаешь, слезами? На кладбище все плачут.
⠀
Игорь окаменел, раскрыв рот от удивления. Какого чёрта умалишённая бабка знает его имя? Может, увидела, как он из дома выходил, и вспомнила, как звали маленького внучка односельчанки?
⠀
— Игорёк, — голос старухи будто бесшо;вно пристроился к потоку его рассуждений, отчего показался ещё более пугающим. Она всё продолжала: — Или солью человеческой, думаешь?
⠀
— Извините, — начал Игорь, поморщившись, — а вы из какого дома.
⠀
— Сла-а-ва Богу ты вернулся, — громко протянула она и громко, через зубы, задышала. — Родителями она пахнет, Игорёк, и бабушкой твоей. Думаешь, закопал и всё, отделался? Тысячу лет глупые люди не могут додуматься взять и забыть про тело без души, да, Игорёк? Ты хоть знаешь, куда она улетает и что тут остаётся? Иди, иди, она рада будет, иди.
⠀
Внутри Игоря всё опустилось, он в ужасе обернулся к памятникам и увидел, что почти все они больше чем наполовину ушли под землю, а когда снова решился взглянуть на старуху, то не обнаружил её ни на прежнем месте, ни где бы то ни было поблизости. Вместе с бабкой пропала и его паника.
⠀
«Чёрт меня за нос водил! — подумал мужик. — Точно, закружил голову, вовремя я отвернулся, ещё бы чуть и насадился глазами на ограду…» — от этой мысли его пробрала дрожь. Игорь громко покрыл воображаемого черта отборным русским матом, а потом про себя прочитал молитву, молиться вслух ему было неловко.
⠀
Среди поваленных железных памятников, припорошенных снегом, и треснувших мраморных гробниц, бабушкину могилу он нашёл очень быстро. Сердце сжалось от горя. Памятник покосился, стал похож на врытый в мёрзлую землю ромб; бабушкин портрет потрескался и походил на засвеченный негатив. Лицо её виднелось лишь наполовину, добрые глаза смотрели в самую душу внука, родной взгляд вскрывал самые потаённые гнойники и высвобождал всю накопившуюся гниль, она выливалась наружу через слёзы. Игорь пал на колени, вцепился пальцами в землю и тихо протяжно застонал. И вдруг холодный ужас ударил ему в спину, он вспомнил жуткие похороны и странную бабушкину улыбку из гроба. И сию же секунду, как назло его и без того истрёпанному душевному состоянию, издевательски и торжественно кто-то над самым ухом прошептал: «Вот она, бабушка!»
⠀
Игорь истошно завопил, упал на живот и быстро посмотрел наверх. Он затрясся, как от прошибающего насквозь ветра, когда увидел над собой жёлто-коричневое лицо бабки в буром бушлате. От неё тянуло чем-то сладковато-цветочным, так пахли прикованные к постелям обитатели хосписа, в который Игорь определил свою мать, а когда старуха раскрыла рот, то в нос мужику ударил знакомый запах спирта.
⠀
— Бабушка придёт, ты иди домой, не лежи на снегу, — говорила она, пятясь назад.
⠀
Игорь дождался, пока жуткое лицо пропадёт из его поля зрения, поднялся, осмотрелся, убедился, что рядом больше никого нет, и со всех ног побежал домой. До вечера его лихорадило, поднялась температура, ломило конечности, сводило суставы. С наступлением темноты он заперся в доме и до самого утра лежал при включённом свете, боясь, что страшная галлюцинация повторится.
⠀
Следующий случай, ставший кульминационным во всей этой истории, произошёл спустя четыре дня после инцидента на кладбище. Поздно вечером Игорь сидел на своём любимом месте — в кресле у окна на втором этаже — в темноте. Придя в себя, он уже не боялся увидеть черта в образе бабки и в своих стенах чувствовал себя в полной безопасности.
⠀
Сквозь стекло он вглядывался в небо в поисках единственного знакомого ему созвездия — Большой медведицы. Под огромным тёмным куполом чёрным бархатом стелились пустые поля на горизонте и завораживающий тёмный лес, скрывающий медленно уходящее под землю кладбище.
⠀
Игорь сразу понял, откуда на него смотрят эти два жёлтых огонька. Они появились внезапно и просто не могли остаться незамеченными на совершенно чёрном фоне деревьев. В груди заклокотало, недавно пережитая паническая атака вернулась с новой силой. Игорь вжался в спинку кресла. Его дрожащая рука чуть слышно билась об стену в поисках выключателя. Сначала огоньки, подобно двум гигантским, застывшим на месте светлячкам, оставались неподвижны, но потом резко дёрнулись, одновременно проплыли в сторону, а затем исчезли на несколько секунд и появились в другом месте кладбищенского леса. И тогда Игорь понял, что огоньки были не чем иным как глазами, и он не сомневался, что глаза эти смотрели именно на него.
⠀
Наконец, отвернувшись от окна, мужчина нашёл выключатель и включил свет. Вместе с озарившим комнату светом в голове Игоря щёлкнула жуткая мысль: он выдал себя существу на кладбище, той жуткой инфернальной старухе, смердящей разлагающейся плотью. Руки его окропило мурашками, от плеч к вискам спазмом скользнул жгучий ужас, на лбу выступил холодный пот. Игорь повернулся к окну и, окоченев от испуга, до боли в кистях вжался в кресло. На него пристально смотрела перекошенная гримаса. Мужчине понадобилось с четверть минуты, чтобы успокоиться, ведь жуткое лицо было его отражением.
⠀
Затем его голову заняли странные громыхания и шорохи, доносившиеся с первого этажа. Позже он списал их на звон в ушах, но проверять всё равно не осмелился, лишь заперся в комнате и вскоре задремал.
⠀
Проснулся Игорь в обед. Сидя с чашкой кофе, он вспоминал все известные ему признаки порчи и атрибуты чёрных магов, о которых он по молодости читал в популярных дешёвых журналах с мистическими историями. Несколько часов Игорь потратил на поиск воткнутых в мебель так называемых могильных игл, проверял углы на наличие подозрительных символов, выведенных чёрным маркером у самого плинтуса, с энтузиазмом рылся на чердаке, впрочем, в глубины души искренне надеясь, что ничего страшного не найдёт. Но поиски его увенчались успехом в совсем неожиданном месте. Он обнаружил его случайно. Новый, заделанный под паркет, линолеум, немного выступал на широкой кухне, почти рядом с холодильником. По расчётам Игоря, в старом доме здесь находилась задняя веранда с погребом. Беглый осмотр дал ему понять, что погреб спокойно открывается — рабочие позаботились об этом и аккуратно разрезали линолеум по контурам так, чтобы он поднимался вместе с люком, не выбиваясь при этом из общей композиции.
⠀
Вспомнились ночные шорохи на первом этаже, сделалось жутко. Рядом с люком у плинтуса нашёлся и выключатель, подогнанный по цвету к стене. Игорь щёлкнул его, приложил усилие и поднял люк. Из тёмной дыры в полу потянуло сыростью и мокрой землёй. Мужчина ещё раз хлопнул по выключателю, и погреб заполнился холодным светом нескольких длинных ламп, установленных по периметру. Они осветили пыльные пустые полки, приставную лестницу в пять ступенек и небольшую железную дверь, высотой не выше полутора метров.
⠀
Игорь уже хотел спуститься, гонимый вниз жгучим интересом, но в голове снова щёлкнуло вчерашнее осознание, и ноги его стали ватными от ужаса.
⠀
«Если я в первый раз свет выключил, — думал он, захлопывая люк, — значит, всё это время он горел!».
⠀
Теперь уже никаких сомнений у него не осталось. В дом забираются какие-то люди, возможно, даже живут здесь, пока никого нет. Рабочие, без сомнения, были в сговоре с ними и специально сделали в погребе странную дверь.
⠀
Игорь заставил люк тяжёлыми баулами, в которых хранил привезённые консервы, побежал наверх, достал из сумки фонарик и кобуру, вытащил оставшийся ещё с девяностых годов пистолет и, вогнав патрон в патронник, стал заново осматривать дом. Навязчивая мысль, что незваные гости всё ещё находятся внутри, никак не отвязывалась от него, он боялся спуститься в погреб и быть погребённым там, ужасался даже думать о том, что будет, если люк над его головой захлопнет чья-нибудь рука, а потом она же щёлкнет по выключателю.
⠀
Осмотрев дом полностью, Игорь вернулся на кухню, убрал с люка баулы, спустился вниз и подёргал небольшую дверь. Заперто. Крепкому мужчине, имевшему опыт срывать с магнита современные подъездные двери в погоне за должниками, не составило особого труда расправиться и с этой, благо она была заперта с той стороны на хлипкий шпингалет.
⠀
Фонарь у Игоря был хороший, дорогой, но даже его мощного луча не хватило, чтобы осветить весь длинный коридор, который тянулся далеко вперёд и вниз, через каждые несколько метров расползаясь в стороны новыми ходами, точно дом пустил неосязаемые для человека толстые корни. Пригнувшись, Игорь шёл только прямо, не сворачивая, лишь на мгновение запускал белый луч фонаря в боковые закоулки, но те тоже расходились всё новыми и новыми коридорами. В катакомбах запах сырой земли усилился, она была повсюду, и мужчина очень боялся задеть согнутой спиной потолок и спровоцировать обвал. А ход вёл его всё дальше и всё ниже. Прикинув, Игорь решил, что сейчас он находится под прудом. Пройдя ещё немного, он очутился в просторном месте, там больше не было боковых ходов, а дальнейшая дорога стала идти в гору. Уже тогда Игорь понял, в чём дело, и до колик в сердце ужаснулся.
⠀
«Продам нахрен этот дом, — сквозь зубы прорычал он, заикаясь, — сволочи, что же наделали тут?..»
⠀
Стоило ему умолкнуть, как луч фонаря выхватил из темноты отвратительное коричнево-синее лицо. Игорь вскрикнул, опустил фонарь и выставил вперёд руку с заряженным пистолетом. Из темноты коридора на него глазели два жёлтых огонька, точь-в-точь те, что метались по кладбищенскому лесу прошлой ночью.
⠀
Вопя от ужаса, он несколько раз нажал на спусковой крючок и выпустил в огоньки всю обойму. По катакомбам глухо пронёсся старческий стон.
⠀
Игорю стало плохо и тошно, к горлу подкатила рвота. Он точно понял всё и сразу и тут же принял это за истину: ночные шорохи гости создали, когда уходили из дома, а не забирались в него! А все эти жуткие боковые ходы ведут не в пугающие недра деревни, а прямиком к сотням ушедших под землю памятников! И дело здесь вовсе не в доме, пустившим мистические корни, а в неведомых упырях, прорывших себе ходы к единственному уцелевшему дому в вымершей деревне.
⠀
— Игорюша! — сбил его с толку до боли знакомый бабушкин голос, — больно мне.
⠀
Игоря стошнило, он обронил пистолет и едва удержал в руках фонарь. Ноги сами несли его обратно к дому, комья земли валились с потолка, Игорь цеплял их то головой, то руками. Оказавшись в погребе, он немедленно закрыл дверь, затем выбрался на кухню, захлопнул люк и в исступлении повалил на него холодильник.
⠀
Сердце болело, боль отдавалась в спину и в левое плечо, дыхание постоянно сбивалось, но Игорь не сбавлял темп. В глазах его мутилось, когда он собирал самые необходимые вещи, а во время поисков ключей от машины с ним чуть не случился обморок. Пробегая около злополучного окна второго этажа, он вновь увидел огоньки, теперь их было в десятки раз больше, они носились по лесу, прыгали, взмывали над деревьями и снова опадали вниз. Всё вокруг Игоря плыло, казалось мягким и газовым, он не мог больше держаться на ногах и постоянно падал, хватаясь за сердце.
⠀
Он сидел у двери рядом с лестницей на первый этаж, пытался отдышаться, мысли его стали неразборчивы, в голове будто не было ничего, кроме смердящих комьев мокрой земли. Игорь впал в ступор и вышел из него лишь тогда, когда противно хрустнуло окно, и за побелевшим, похожим на комок паутины стеклом, он увидел иссиня-чёрное лицо со светящимися жёлтыми глазами. Упырь, оглушённый от сильного удара, верещал что-то, и крики его напоминали пронзительный женский вопль вперемешку с оглушительным стрекотанием огромного кузнечика.
⠀
Игорь пересилил себя, поднялся и, позабыв о собранных вещах, с одними лишь ключами от машины в руках побежал вниз. С кухни тоже доносился крик, но он, в отличие от визга упыря, схватил мужика за горло и впился зубами в самую душу, ведь кричала родная бабушка перепуганного Игоря.
⠀
«Игорюша, падаль такая! — вырывались ужасные звуки из-под холодильника. — Я сгнила, а всё равно ходила, а ты не ехал, дом продавать вздумал?!»
⠀
Омерзительные обвинения тормозили его, но не смогли остановить, Игорь выскочил из дома и, даже не взглянув на упыря, прилипшего полусгнившим лицом к треснувшему стеклу, сел в машину и ударил по газам. Он мчал вдоль домов, проклиная себя за длинный язык и за нелепые слова, сказанные не в том месте. Слёзы застилали глаза, а непрогретая машина никак не поддавалась и не набирала нужную скорость. Игорь посмотрел в зеркало заднего вида и до боли закусил язык, увидев, что за ним бежит целая стая желтоглазых нежитей. Он и не заметил, как приблизился к крутому повороту, тормозить было поздно, Игорь сложил руки над головой и приготовился к смерти. Машина съехала с асфальта и рухнула в кювет.
⠀
Однако в себя он пришёл уже дома. Он сидел в своём кресле напротив треснувшего окна, а в руках у него была измазанная в земле шёлковая ткань. Не прошло и минуты, как он узнал, что держит бабушкин саван, которым её накрывали в гробу.
⠀
С тех пор он живёт один в целой деревне. Погреб Игорь заколотил, бабушкин памятник на кладбище откопал и восстановил. Машина так и осталась лежать в кювете, таинственным образом из неё пропал двигатель, свечи и руль, а все четыре колеса, равно как и бензобак оказались пробиты.
⠀
***
⠀
Своими глазами я видел и машину, и заколоченный люк на кухне, и тот самый похожий на саван кусок ткани. Также, попрощавшись с Игорем, я ради интереса и к радости наших читателей заехал на кладбище, и действительно, во всём лесу приличный вид имела лишь одна могила. Вот она — Болдырева Надежда Анатольевна — смотрит с памятника и улыбается как-то по-лягушачьи.
⠀
Своего Игорюшу она, может быть, спасла, дала бестолковому внуку ещё один шанс. Впрочем, меня их семейные тайны касаться не должны.
----
Автор: Евгений Шорстов | @Shorstov
2021
© Все права на озвучивание рассказа принадлежат YouTube-каналу NOSFERATU. Другие озвучки будут считаться нарушением авторского права. Благодарю за понимание!
Послушать можно здесь