Кажется, я всё-таки заснул, хотя держался, как мог.
Я заснул, и костер, чьи слабые огненные струйки отгоняли от меня хищную живность, умер под слоем серой, дурно пахнущей золы.
Я заснул, а снег покрыл лицо и бороду плотной коркой и склеил ресницы. Наверное, мне повезло, потому что ни одно из животных не успело обглодать мне руки, а лишь растрепало вокруг нехитрые пожитки, которые посчастливилось найти в последней деревне.
Повезло, потому что я – единственный, кто смог унести ноги, когда центральный фонтан напротив мэрии взорвался в небо ледяными осколками, вмиг похоронив под остроконечными глыбами всю мою жизнь.
Я шел от поселения к поселению, надеясь на пристанище, кров и тепло. Но повсюду, на всей исследованной части этой планеты, меня встречала одна картина – лёд и пустота. Пустота и лёд.
Двести земных лет наблюдения за будущей колыбелью гибнущего от адской жары человечества говорили об одном: планета идеальна во всех отношениях. Но оказалось, что двести лет слишком мало для полной идеальности. Это мы научились жить рядом с коварными ледниками, что прятались в пылевых кратерах, обуздали селевые потоки, сходящие с гор дважды в сутки, и поставили на службу природный ядерный реактор, заставив давать электричество.
Ценой многих жизней мы поняли, что времена года на этой планете меняются как раз каждые двести лет, которых не хватило на то, чтобы понять, что вся планета – это огромные песочные часы с центром на экваторе. И каждые двести лет часы переворачиваются, заставляя пустыни становиться ледниками, а ледники – пустынями.
Но даже поняв это, мы не ушли. Нам некуда было уходить, последний транспорт с Земли, доставивший семена почти всех земных растений, давно сгнил под солнцем, или заржавел подо льдом.
Мы устроились в центре часов, где круглый год стояла одинаковая температура около двадцати пяти градусов по Цельсию. Где никогда не трясло, не заливало и не засушивало. Кроме селевых сходов, которые говорили о смене времен суток, нам, в сущности, ничего не грозило. Только перенаселение, но и с ним мы научились справляться. Старики уходили молча, без лишних слов, туда, где неумолимо ссыпался песок. Они доживали свой век до тех пор, пока не наступала точка отсчета.
Одна семья – два ребенка. Четверо рабочих рук против четырех. Только так, и никак иначе.
В том Петербурге у меня осталась жена Мария и двое прекрасных, здоровых сыновей.
И вот я брожу по опустевшей колонии, стараясь держаться центра планеты и избегая селевых сходов, которые, лишившись систем ирригации, принялись затапливать поселения, старательно наращивая собой новые сантиметры льда. За всё это время я так и не встретил ни одного выжившего. Словно и не было здесь никого и никогда. Словно я оказался в чьем-то дурном сне, который никак не заканчивается.
От голода я не страдал. Лёд надежно сохранил припасы, обеспечив запасом еды на долгое время. Оставался лишь вопрос – откуда он здесь, вообще, взялся.
***
Надо разжечь костер и приготовить ужин из замерзшей курицы, которую я нашел в последнем поселении.
Надо ощипать птицу и насадить на вертел, а потом ждать, когда замороженное тельце оттает и покроется аппетитной шкворчащей корочкой.
Подкинуть дров и попытаться вздремнуть, спрятав руки в рукава женской кофты, что мне пришлось снять с трупа собственной жены. Но долго спать никак нельзя, вся живность планеты жила в центре, и немногие хищники тоже.
Конечно, у меня есть патроны и ружье, но я не знаю, надолго ли их хватит. Льда становится все больше и больше, а огонь – это единственное, чего боятся все живые создания этого мира.
- Умираю от голода, - произнес за моей спиной слабый женский голос.
Я порывисто обернулся, схватившись за приклад ружья. Передо мной стояла дрожащая девчушка лет шестнадцати от роду, замотанная в какое-то невообразимое тряпье. Ее мотало от голода и холода, во взгляде покрасневших глаз мелькало безумие, а сама она опиралась на крепкую палку, воткнутую в землю острым концом.
Выжившая! Она, как и я, побиралась по поселениям, обыскивая дома, магазины и склады.
- Подходи ближе.
Я засуетился, стряхивая с ближайшего валуна снег и давая моей нежданной гостье пройти к огню, чтобы согреть потрескавшиеся от холода руки.
- Сейчас будем ужинать, только курицу сниму.
Но стоило мне лишь взяться за вертел, как в круг от огня шагнули пятеро дюжих молодцов, вооруженных до зубов. Ружьями, пистолетами и огромными кухонными секачами.
- Жратву отдай, дядя, - насмешливо проговорил один из мерзавцев.
Я хотел повернуться к девушке, но под ребра мне ткнулся тот самый заостренный конец посоха. Холодные губы приблизились к уху и произнесли шепотом:
- Не дергайся, дядя, а то уколю прямо в сердце.
Но это была последняя курица, и до ближайшего поселения у меня не было еды. Мне очень не хотелось отдавать свои скудные припасы, и я попытался дотянуться до собственного ружья. Наказанием мне стал хлёсткий удар палкой по ребрам.
Я упал на колени, закрыл голову руками, мне оставалось лишь молиться о том, чтобы сыплющиеся на меня со всех сторон удары не добили окончательно.
От очередного сильного тычка я застонал и свалился в снег, свернувшись клубком.
Остальных ударов мое забитое тело уже не чувствовало. Лишь на изнанке уходящего сознания я услышал, как эта негодяйка расхохоталась и произнесла:
- Готов ханурик, валим отсюда.
Они забрали оружие и еду, оставив взамен палку. Кряхтя и постанывая, я поднялся на ноги, хватаясь за посох как за соломинку. Болели отбитые ребра и руки, которыми я закрывался от ударов. Голова болела так, что казалось, будто мозг вот-вот потечет из ушей, а глаза заплыли от расцветающих синяков.
Горсть снега, приложенная к горящему лицу, облегчила боль, а кусок льда, засунутый под язык, уменьшил жажду. Надо идти. Надо двигаться дальше, на голодный желудок меня быстро сморит сон, после которого я уже никогда не поднимусь.
Та самая палка, что первой нанесла удар по телу, станет надежным спутником на пути.
***
Следующее поселение встретило меня полным разгромом. Видимо, банда отморозков побывала здесь первой, разграбив всё, что смогла унести, и уничтожив то, что не смогла.
Я рыскал по домам и подвалам, пытаясь добыть хоть крупицу еды. Мне пришлось обыскать даже карманы замерзших трупов, но поиски оказались тщетны. Негодяи потрудились на славу. Витрины магазинов были разбиты, а выложенные там припасы – смешаны со льдом и селевой грязью, по которой шныряли мелкие грызуны, так досаждавшие нам в мирные времена. Один из этих грызунов, убитый ударом камня, и стал моим сегодняшним ужином.
Уже обгладывая последний хрящик, я почувствовал спиной чей-то внимательный взгляд. Встреча у костра научила меня осторожности, поэтому оборачивался я уже с занесенной над головой палкой. И лишь увидев, что смотрит на меня маленький мальчишка, так похожий на старшего сына в детстве, опустил посох.
- Кто ты? – произнес я хриплым, простуженным голосом.
Но мальчишка прижал ладони сначала к губам, потом к ушам, показывая, что глухонемой. Бедный малец, живущий посреди трупов. Парнишка замахал руками, зазывая следом за собой, но после недавнего происшествия мне не хотелось идти в неизвестность. Кто знает, куда он меня приведет. А если там компания таких же уродов, которые давеча избили и ограбили меня?
И я отчаянно замотал головой, показывая отказ. Решительно опёрся на посох, намереваясь покинуть опустошенное поселение, но мальчик схватился за полу кофты и умоляюще взглянул в глаза.
Один. Он показывал один палец, давая понять, что больше здесь никого нет. И опять тянул за собой, в черный провал пустого дома, вниз по лестнице, ведущей в подвал.
И во взгляде этого несчастного сквозила такая мольба, что я сдался. Кивнул в ответ на его просьбу и отправился следом, крепче сжимая верную клюку.
Он, действительно, оказался один. Хозяева дома потрудились на славу над своим жилищем. Дверь в подвал была сделана так мастерски, что сливалась цветом со стенами, и только поэтому банда мародеров не смогла ее обнаружить. А в подвале рачительной хозяйки нашлись запасы круп, сахара, чая и вяленого мяса. Настоящее богатство для того, у кого не хватает сил идти. В углу стояло полностью заряженное ружье, а на полке рядом – коробка патронов.
Мальчик смотрел на меня с гордостью, ожидая похвалы. И я не замедлил показать свою радость, обняв его, такого похожего на сына, за тонкие, вздрагивающие плечики.
Он настолько устал жить один, окруженный замерзшими телами, среди которых лежали его родители, что, увидев меня, не выдержал и вышел наружу. Ну что ж, малыш, сейчас мы вдвоем против природы этого мира.
***
Я назвал его Петькой, как сына, а мальчик не возражал. Мы убирали мертвые тела, стаскивая их к ближайшему пылевому кратеру и скидывая вниз. Расчищали улицы когда-то опрятного поселения под названием «Воронеж» от ледяных глыб и замерзшей селевой грязи. Я старался быть аккуратным и осторожным. Петьке строго-настрого запрещалось отходить от дома за пределы видимости. Если по округе шарит одна банда мерзавцев, почему бы не оказаться и второй.
Не знаю как насчет второй банды, но первая прибыла сразу после очередного схода селя, который мы всегда пережидали за закрытыми дверями подвала. Бывший хозяин хорошо спроектировал и укрепил дом так, что сель ни разу не залил вход в наше убежище. Я уже собирался выйти наружу, чтобы расчистить улицу от грязи и камней, как услышал знакомые голоса, которые не забуду уже никогда.
Кричала та самая негодяйка, чья палка до сих пор стоит, прислоненная к стенке подвала. Только сейчас она кричала не от радости, как тогда, у костра, а то ли от страха, то ли от боли.
Я прижал палец к Петькиным губам, давая понять, чтобы тот вел себя как можно тише, и выглянул в маленькое оконце, находящееся у самой земли.
Да, это были они – те, кто отбил мне ребра, ноющие до сих пор. И она была с ними, но уже не радовалась, как раньше. Она была практически голой, лишь прикрыта парой грязных, рваных тряпок. Тело ее было всё исполосовано ударами то ли кнута, то ли плетки. Трое амбалов хлестали водку из бутылки, передавая ее друг другу, и постоянно хватали измученную деваху то за грудь, то за задницу, от чего она вздрагивала и вскрикивала.
- Санёк, - послышалось справа, - веди сюда эту шлюху, развлечемся.
Один из подонков схватил девицу за всклокоченные волосы и поволок на голос. Она перебирала ногами, стараясь не упасть на заваленную камнями мостовую, и кричала от боли. В поле моего зрения появилась еще одна девушка, раньше ее не было в этой компании. Она была одета в короткую кожаную юбку и кожаную куртку. Она была потрясающе красива. Настолько, что у меня дух захватило при виде водопада золотистых волос, полностью закрывающих спину.
И я понял, что случилось. В банде появилась конкурентка, и сейчас они делят место возле вожака. Первой просто не повезло, она не была столь привлекательна.
А вот то, что произойдет дальше, Петьке видеть не надо. Я отогнал мальца от окошка, к которому он старался подобраться, и заставил сидеть в углу тихо, как помидор. За звуки волноваться не стило, он всё равно ничего не услышит, а вот ружьё я подтянул к себе.
Через некоторое время адская вакханалия смолкла. Я снова пробрался к окошку и выглянул наружу. Улицы Воронежа были пусты. Лишь прямо перед домом лежало истерзанное девичье тело, на котором не осталось даже тех жалких тряпок.
***
- Спасибо вам, господин, спасибо.
Она все пыталась поцеловать мне руки, когда я накрывал ее цветастой занавеской, сдернутой с окна.
Она даже не узнала меня поначалу, просто захлебывалась рыданиями и тряслась от холода, боли и ужаса.
Лишь через пару минут, взглянув мне в лицо заплывшими от синяков глазами, она вздрогнула от страха узнавания. Привычно сжалась в комок и закрыла голову тонкими, словно спички, руками. Как я закрывал когда-то, когда она сама охаживала меня палкой.
Признаюсь, мелькнула мысль врезать ей хорошенько, чтобы проучить. Мелькнула и пропала тут же. Кому врезать? Этому забитому насмерть зверёнышу? Этому существу, почти потерявшему человеческий облик?
- Пойдём, накормлю тебя, дуру, - пробурчал я и пошел в подвал, не оборачиваясь.
Она отправилась за мной, всё так же всхлипывая и шморгая разбитым носом.
Звали ее Лиза. Это она рассказала нам, когда я всунул ей в руки чашку с горячим чаем, а Петька наложил в миску кашу.
И еще она рассказал мне одну интересную историю. Якобы, банда не просто так рыскает по окрестностям. Новенькая, которая заняла ее место, была не простой девицей, а бывшим координатором из центра связи с Землей. Оказалось, колония обрубила с планетой-прародительницей не все концы. В Москве – старейшем поселении - находился центральный узел связи, который до последнего вел переговоры с первой планетой.
Земля выжила. Земля оправилась от убийственного зноя, потеряв больше половины населения и лишившись привычных флоры и фауны. Мелькали даже идеи возврата колонии обратно, но в нашей Москве от них отказались.
Лучше быть первым псом на деревне, чем последним волком в стае, как говорилось в старой земной пословице. Наша власть не захотела делиться собой с земными правителями.
Но вроде бы перед взрывом Земля выслала к нам очередной транспортник, где должны были находиться новые образцы земных растений, какое-то оборудование, какие-то инструменты и чертежи. Вот только координаты, где этот транспортник должен был опуститься, та деваха не знала. Не успела узнать. И точное время прибытия тоже. Известно одно – это должно было произойти в ближайшей пустыне, в перерыве между переворачиванием планетарных часов. Вот банда и шляется по округе, ожидая прибытия корабля, который, как они надеются, заберет их на Землю.
И Петька и Лиза уже спали в разных углах подвала, каждый на своем матрасе, а я все сидел за столом, переваривая услышанные новости.
Очередной поворот часов ожидался на днях, это я знаю точно, в каждом доме висят специальные календари. Если встать прямо по линии экватора, которая в каждом поселении обозначена красной полосой, лицом к фонтану, то спереди, через пару километров от тебя, будет пустыня, а позади ледник. Через несколько дней они должны были поменяться местами.
Если корабль с Земли еще не прибыл, о чем говорит наличие бандитов, значит, должен прибыть вот-вот. У нас в запасе всего несколько дней на то, чтобы выйти в бывшую пустыню и обыскать ее в надежде найти транспортник.
***
Нам повезло. Зверье с экватора разбрелось вокруг, спасаясь от холода центра, и обеспечило нас питанием.
Отсутствием воды мы тоже не страдали, она сохранилась в неглубоких кратерах.
- Светка говорила, что Земля что-то передавала по связи, - как-то вечером сказала Лиза, когда мы втроем сидели у костра, ожидая, пока поджарится тушка очередного животного.
- Вроде бы как земные ученые предупреждали, что эта планета кем-то создана искусственно. Потому что это не планета вовсе, а механизм, внутри которого идут непонятные процессы. И когда-нибудь этот механизм сломается. Но наши им не поверили.
Вот что произошло. Планета просто сломалась из-за того, что неведомый инженер планетарного масштаба допустил ошибку, которая оказалась роковой. Кто были те существа, уровня которых нам не дано постичь, неизвестно. Зачем они создали целый мир, тоже неясно. Может, они готовили для себя новый дом, но поняв, что ошиблись, бросили его на произвол судьбы. А может, производили какие-то опыты, или строили полигон для испытаний. Это всё уже не важно. Важно лишь то, что есть здесь и сейчас.
А это мы: я, Петька, Лиза и…
И свет бортовых огней опускающего земного звездолета с надписью «КОВЧЕГ» на борту.
И вопли со всех сторон. Улюлюканье банды, как и мы, нашедшей место посадки. Крики Лизы и испуганное мычание Петьки.
А я, словно завороженный, смотрел на то, как откидывается крышка люка и на песок выдвигается трап. Будто в сказке я ожидал, что там появится человек, помашет нам рукой и позовет домой. На Землю, которую никто из нас никогда не видел.
Очнулся я, когда Петька начал теребить меня за руку, а Лиза кричала так громко, что закладывало уши.
По песку к нам бежали мародеры, размахивая ружьями. Они узнали и меня и Лизу, они неслись к нам с искаженными от злобы лицами. Они не собирались давать нам ни единого шанса на жизнь.
- К кораблю! - прокричал я, вскидывая ружьё.
Лиза схватила Петьку за руку и поволокла по направлению к транспортнику. Малец упирался, вырывая ладонь, но в хрупком девичьем теле оказалось достаточно силы, чтобы справиться с мальчишкой.
Я рухнул ничком, укрывшись за нашим скудным барахлом, и открыл прицельный огонь по приближающейся толпе. Кто-то выстрелил в ответ, пуля взрыла песок рядом с моей головой, но они стреляли на бегу, поэтому прицелиться толком не могли. А останавливаться, похоже, не собирались, мои ребята были уже на полпути к звездолету.
- Стас, - прокричала мне Лиза, - беги к нам.
Из банды оставалось двое самый упёртых, когда я бросил ружье и помчался на голос.
Дверь люка захлопнулась за мной автоматически, и мы услышали, как бандиты от бессилия палят по закаленным бортам корабля.
Вот только внутри нас встретила полная пустота. Никаких тебе землян, капитанов экипажа, штурманов и прочих.
Озираясь по сторонам, мы шли по узким, слишком узким для людей, коридорам корабля. Нас не встречали открывающиеся двери, к нам никто не выходил для приветствия.
Петька подергал меня за штанину и указал на рубку. Совершенно пустую рубка.
Я прошел в овальное помещение, где не было никаких кресел для экипажа. Зато прямо в центре панели управления красовалась большая зеленая кнопка с надписью «Нажать».
- Здравствуйте, дорогие колонисты, - разлился по рубке мягкий женский голос, - меня зовут Алиса, я – искусственный интеллект этого прекрасного корабля. Я – единственный член экипажа, капитан и штурман в одном лице. «Ковчег» – подарок вам от вашей далекой Родины, он должен остаться у вас напоминанием о том, что мать – Земля помнит ваш подвиг, благодарит за героизм и стойкость и шлет сердечный привет. В трюме корабля вы найдете фильмы о Земле, которая пережила свою катастрофу, сувениры, сделанные учениками школ специально для вас и личное обращение Президента. А сейчас я отключаюсь, израсходовав последние запасы питания. Родина благодарит вас.
Голос умолк, оставив после себя чувство горечи от полного крушения надежд. Пустоту и лед внутри каждого из нас. Лёд и пустоту.
Никто и не собирался нас забирать, нас бросили, оставив умирать на сломавшейся планете.
Чёртовы правители, сидевшие насмерть в своих чёртовых креслах. Надеюсь, сейчас вам очень хорошо, когда вы вмёрзли в лёд, о котором вас предупреждали.
А мы… А у нас осталось совсем мало времени, чтобы продержаться до очередного поворота планетарных часов, после которого мы не знаем, что произойдет.
***
- Стас, - произнесла Лиза за моей спиной, - время подходит, надо готовиться.
Да, время уже подходило, об этом говорил ее огромный живот, опустившийся в предродовом ожидании. Всё-таки, в прошлой жизни у меня было двое детей.
А ничего тогда не произошло. Часы сломались, и планета зажила по-другому, меняя времена года по графику, когда ее внутренняя часовая пружина, или что там было, заклинила механизм. Планета стала вращаться, как вращается Земля вокруг Солнца, задули ветры, ледники из кратеров образовали моря. Начал идти дождь летом и снег зимой. Наше поселение приросло выжившими, двое из которых оказались теми, что ждали нас у так и не взлетевшего транспортника.
Долго ли продлится наше счастье? Мы не знаем, жизнь так непредсказуема. Но в одном мы уверены: нам надо жить. Растить хлеб, рожать детей и заботиться о стариках.
