"Сотрудничество?" - переспросил Леха, приподняв бровь так высоко, что она едва не скрылась под челкой. Ситуация конечно была анекдотичная: таракан, размером с крупную фасолину, возомнивший себя новым Чингисханом, предлагал им Команде Пробуждения мировое господство. "Пожалуй, это самый абсурдный план по захвату мира, который мне доводилось слышать," - подумал Леха, - "а я знаете ли, видел немало безумных идей в этом городе." Даже Шустрик, видавший виды крысиный пройдоха, предпочел стратегическое отступление в лабиринты Лехиного воротника, бормоча что-то о необходимости срочной дезинсекции и пересмотре своих взглядов на межвидовое сотрудничество. "Вы люди существа недальновидные," - заявил Грегор, явно польщенный вниманием. - "Мы, членистоногие - вот будущее планеты! Мы выносливы, неприхотливы, и нас... легионы." Он обвел свою армию гордым взглядом, словно видел перед собой не кучку тараканов, а непобедимую орду орков из "Властелина Колец". "Наверное, так и чувствовал себя Наполеон, глядя на свою армию перед Аустерлицем," - усмехнулся про себя Леха. "Легионы - это конечно сильно сказано," - усмехнулась Айрис, сдерживая смешок. - "Но Грегор мы тут не завоевателями заделались. Наша цель - свобода. Свобода мысли, свобода выбора... ну, и свобода от тапков, конечно." Айрис всегда была идеалисткой, верившей в лучшее в людях. И в тараканах видимо тоже. "Свобода," - Грегор скривился, будто ему предложили отведать прокисшего компота. - "Пустое слово. Всегда есть тот кто правит, и тот кем правят. Я предлагаю вам быть первыми." В его крошечных глазках-бусинках горел огонь амбиций, смешанный с жаждой власти и… неутолимой любовью к голубому сыру. Цифра поправил очки, которые явно сговорились с гравитацией, чтобы постоянно съезжать на кончик его носа. "Грегор, ты - таракан, который мечтает о мировом господстве. Это конечно амбициозно, но боюсь, несколько... негигиенично." Цифра как всегда, был прагматиком, видящим мир сквозь призму логики и статистики. "Негигиенично?!" - Грегор возмущенно зашевелил усиками. - "А что гигиенично? Прятаться по щелям и трястись от каждого шороха? Нет уж, увольте! Я хочу трон из хлебных крошек! Хочу слуг, которые будут чесать мне спинку! Хочу чтобы меня кормили исключительно голубым сыром!" В этот самый момент, словно в подтверждение слов Цифры, потолок убежища с треском обрушился, открывая вид на отряд дронов Нейрокора. Они свисали с остатков перекрытия, напоминая стаю механических летучих мышей, готовящихся к пиршеству. "Похоже Нейрокор решил поиграть в Большого Брата," - подумал Леха, - "но они еще не знают, с кем связались." "Кажется, у нас гости," - невозмутимо констатировал Смерть. - "И, судя по их антеннам, они настроены не на светскую беседу." "Что ж, Грегор," - сказал Леха, поднимаясь на ноги, - "пришло время показать, на что способны твои революционные тараканы." Грегор заметался, его усики дергались, словно усы испуганного кота. Но к всеобщему удивлению, он не струсил. С боевым кличем, больше похожим на писк рассерженной мыши, он повел свою армию в атаку. "За свободу! За сыр! За... эээ... за право не быть раздавленными!" - кричал он, бросаясь на дронов, словно моська на слона. Команда Пробуждения, воспользовавшись суматохой, ретировалась через потайной ход. Бежали они долго, словно герои дешевого боевика, пока не оказались на вершине горы мусора, откуда открывался вид на всю Грязнулю. И то что они увидели, заставило их замереть в изумлении. Небо над городом было усеяно мириадами светлячков. Они мерцали и переливались, словно россыпь бриллиантов, складываясь в причудливые узоры. "Похоже, "Пробуждение" работает даже лучше, чем мы ожидали," - пробормотал Цифра, завороженно глядя на небесный балет. "Нейрокор хотел контролировать людей, превратить их в послушных марионеток, но они забыли одну важную вещь: человек - существо непредсказуемое. И свобода, подобно светлячку, всегда найдет щель, чтобы пробиться сквозь тьму." "Это не просто светлячки," - сказала Айрис, ее глаза сияли ярче звезд. "Это послание. Послание надежды." "И это только начало," - подумала Айрис. - "Мы зажгли искру, и скоро весь Грязнуля, весь мир будет охвачен пламенем свободы." И в этом послании, Команда Пробуждения увидела не только благодарность, но и обещание. Обещание того, что Грязнуля больше никогда не будет прежним. И что даже самые маленькие создания, будь то люди или тараканы с манией величия, способны изменить мир, если у них есть мечта... и немного голубого сыра.
«Капризная принцесса» — советский рисованный мультипликационный фильм, созданный режиссёрами сёстрами Валентиной и Зинаидой Брумберг по мотивам сказки братьев Гримм «Король Дроздобород».
Капризная принцесса насмехается над приглашёнными отцом женихами, позволяя своему шуту обидно их высмеивать. Рассерженный поведением дочери, король приказывает выдать её замуж за первого же нищего, который появится у ворот замка. Волею случая «нищим» оказывается один из отвергнутых капризницей рыцарей — принц, который преподаёт принцессе урок, изменивший её отношение к жизни.
Шута озвучил тогда ещё молодой, но уже очень популярный Андрей Миронов.
Для каждого, кто приедет в сказочную Карелию посмотреть экспозицию Поезда Деда Мороза найдется, что увезти с собой: хорошее настроение, радость, эмоции, воспоминания и милый подарок, который всегда будет напоминать о ПДМ.
Топ 10 интересных книг-новинок с 8.04.2024г. по 15.04.2024г. уже на сайте, в специально скрытом разделе! Список обновляется раз в неделю, Вы можете добавить страницу в закладки, чтобы в любой момент быть в курсе лучших книжных новинок. ═══════════ 1. Клон 8012 (Фантастика) 2. Рыцарь дорог. Войны морей (Боевая фантастика) 3. Ревизор: возвращение в СССР 16 (Попаданцы) 4. Бабушка, которая хотела стать деревом (Русская литература) 5. Играя в жизни 4 (Любовный роман) 6. Опасная невинность (Любовный роман) 7. Глава семьи Пембертон (Попаданцы) 8. Воскреснуть, чтобы снова умереть (Детектив) 9. Кандидатка (Любовный роман) 10. Дори. Магия близнецов (Сказка) ═══════════ Подробнее о книгах
Золушка проснулась ночью в своей уютной шелковой постельке вся в слезах. Ей снилось безбедное счастливое прошлое. То время, когда она, беззаботная, словно птичка, порхала из сада на кухню, и весело напевая, мела, скоблила, терла, пропалывала и перебирала. То славное время... Как его сравнить с теперешней непроглядной каторгой? Теперь уже не распахнешь с утра окно, не вдохнешь свежий рассветный воздух, не улыбнешься пению птиц: теперь она вообще не видит рассветов. Встает заполдень, идет в тщательно зашторенную уборную, потому что - по словам гофмейстерины - ничто так не губительно для цвета лица, как солнечный свет. Там, перед огромным зеркалом при свечах двенадцать фрейлин тщательно затягивают ее в корсет, надевают несколько нижних батистовых юбок, подвязывают фижмы, белят лицо, пудрят волосы, потом стряхивают излишки порошка с плечей и рук специальными кистями колонкового волоса, и водружают на нее тяжеленное, расшитое серебром утреннее платье, из тех, которые гофмейстерина называет изящными и скромными (в прежние годы Золушка и помыслить не могла о таком великолепии). Затем на лицо, шею и грудь лепят мушки в соответствии с волеизъявлением принца, который слывет непревзойденным экспертом в легком, ни к чему не обязывающем флирте, и наступает время ежедневной пытки. Золушке приносят хрустальные башмачки, и она с трудом вдевает в них свои несчастные, изрезанные ноги. Те, давешние, волшебные туфельки нерадивые фрейлины разбили (кто знает, может, даже из зависти) на следующий же день после свадьбы. И принц заказал дюжину дюжин новых хрустальных башмачков. Но не будучи волшебной, обувь эта тяжела, неудобна и даже опасна для нежных золушкиных ног. Да кого это волнует! Так угодно принцу. Принц хочет, чтобы все помнили, что он нашел себе жену необыкновенным, невероятно элегантным способом. Принц желает, чтобы никто не забывал, как удивительно мала ножка его избранницы, и как тонок его вкус! А к вечеру все повторяется снова. Лицо и шею протирают розовой водой пополам с уксусом, надевают еще более тугой корсет и еще более тяжелое платье с выдающимся декольте и длиннющим шлейфом, и Золушка едет на бал - блистать. Принц с тех пор, как король выделил ему часть казны в пользование, часто задает балы. На балах надо веселиться, блестеть жемчужными зубами, бриллиантами и остроумием и никому не показывать, как ты устала, как тебе скучно и как жмут проклятые хрустальные башмачки. Золушка вытерла слезы и облачилась в атласный пеньюар, расшитый валансьенским кружевом. У нее была тайна - только бы принц не узнал о ней! Она подкупила одного из поварят миндальными пирожными и теперь, когда его очередь дежурить по ночам, он пускает ее на кухню. Там Золушку ждет небольшое удовольствие - подмести пол, вычистить остатки золы, надраить песком до блеска медный котелок... Легче тени женщина спустилась по черной лестнице и постучалась в дверь дворцовой кухни. - Это я, Балушка! - Ее лишили даже милого прозвища, к которому она давно привыкла, - открывай скорей!
Глава 5: Пробуждение масс (и одного очень амбициозного таракана)
Команда Пробуждения, вдохновленная пророчеством и озадаченная присутствием Смерти (который к слову оказался на удивление приятным собеседником, если не считать его привычки комментировать вероятность летального исхода от каждого чиха), приступила к делу. Леха, с энтузиазмом алхимика, открывшего формулу золота, работал над усовершенствованием "Пробуждения". Шустрик, будущий Крысиный Король, восседал на его плече, изредка попискивая советы, которые к удивлению Лехи, оказывались на удивление дельными. Айрис и Цифра взяли на себя роль апостолов свободы, распространяя "Пробуждение" среди жителей Грязнули. Они действовали осторожно, словно шпионы в тылу врага, пряча флешки с программой в консервные банки, за обложки потрепанных книг, и даже в ошейники бродячих собак. "Знаешь," - сказала Айрис, наблюдая, как старушка с ярко-розовыми волосами прячет флешку в свою сумку, украшенную блестками и черепами, - "я начинаю понимать, почему Смерть так заинтересовался нами. Это же как наблюдать за рождением новой вселенной. Только с меньшим количеством взрывов и большим количеством поэзии." "И с гораздо более интересными персонажами," - добавил Цифра, поправляя очки, которые сползали с его носа при каждом его движении. "Вспомни того парня, который после "Пробуждения" решил открыть школу танцев для роботов. Или ту женщину, которая начала писать оперу о восстании пылесосов." "Пробуждение" действовало как волшебный эликсир, растворяющий оковы контроля Нейрокора и пробуждающий в людях их истинные желания. Рабочий годами собиравший детали для дронов-шпионов, вдруг вспомнил свою детскую мечту стать художником и начал украшать стены Грязнули яркими граффити. Бухгалтер уставший от бесконечных цифр и отчетов, обнаружил в себе талант к сочинению детских сказок. Даже местный бандит, известный как "Гвоздь", почувствовал тягу к прекрасному и начал коллекционировать бабочек. Грязнули, словно гусеница, превращался в бабочку. Улицы наполнились музыкой, стихами, смехом. Люди начали помогать друг другу, делиться едой, организовывать подпольные школы и библиотеки. Нейрокор, словно паук, чувствовал, что его паутина контроля начинает рваться. "Директор," - доложил один из дронов-шпионов, его голос звучал как скрежет ржавого металла, - "уровень потребления развлекательных программ упал до критического уровня. Производительность труда снизилась катастрофически. Люди… они… они читают книги!" Директор Нейрокора, человек с лицом, похожим на неисправный терминал, в ярости сжал кулаки. "Что происходит? Почему они не подчиняются? Мы же даем им все, что нужно для счастья!" "Аналитики предполагают," - прожужжал дрон, - "что всему виной программа под названием "Пробуждение". Она… она пробуждает в людях свободу воли." "Свободу воли?" - директор презрительно фыркнул. "Это просто баг в системе. Мы его исправим. Увеличить производство дронов-шпионов! Заблокировать доступ к информации! И найдите мне создателей этой программы. Я лично сотру их в порошок!" Нейрокор начал отчаянную борьбу с "Пробуждением", но было уже поздно. Идеи, подобно вирусу, распространялись по Грязнули, заражая всех, кто соприкасался с ними. И однажды, эта эпидемия свободы достигла самого неожиданного места – канализации. Один таракан, обычный ничем не примечательный таракан по имени Грегор, наткнулся на флешку с "Пробуждением". Он не умел читать, но что-то в этой маленькой штучке привлекло его внимание. Он потрогал её своими усиками, и… в его маленьком тараканьем мозгу что-то щелкнуло. Он больше не хотел просто искать крошки и прятаться от тапков. Он хотел… он хотел править миром! Грегор движимый новообретенными амбициями, собрал свою тараканью армию и отправился на поиски Команды Пробуждения. Он знал, что эти люди помогут ему осуществить его план по захвату Грязнули… и, возможно всей планеты. В это время в своем убежище, Команда Пробуждения праздновала свои успехи. "Похоже," - сказал Леха, поднимая кружку с чем-то, что отдаленно напоминало кофе, - "мы запустили цепную реакцию. Нейрокор не сможет нас остановить." "Не будем торопиться с выводами," - усмехнулся Смерть, - "у хаоса всегда есть способ удивить." И в этот момент дверь в их убежище распахнулась, и на пороге появился Грегор, во главе своей тараканьей армии. "Приветствую вас создатели "Пробуждения"," - произнес он голосом, который был похож на шуршание газеты, - "я пришел предложить вам сотрудничество."
Ричард Френсис Бертон, английский путешественник, писатель, поэт, переводчик, этнограф, лингвист, гипнотизер, фехтовальщик и дипломат, побывав по следам египетских мореходов в Стране Пунт в 1854 году, назвал ее землей поэтов: "Страна изобилует поэтами ... у каждого человека есть свое признанное положение в литературе, столь же точно определенное, как если бы его рецензировали в журналах века - прекрасный слух этого народа заставляет их получать огромное удовольствие от гармоничных звуков и поэтических выражений".
В целой Африке нету грозней Сомали,
Безотраднее нет их земли,
- писал Н.Гумилев накануне Войны. В этом стихотворении он употребил сложную аллитерацию, лежащую в основе сомалийского стихосложения:
Столько белых пронзило во мраке копье
У песчаных колодцев ее,
Чтоб о подвигах их говорил Огаден
Голосами голодных гиен.
Ровно в полночь я мой разбудил караван,
За холмом грохотал океан,
Люди гибли в пучине, и мы на земле
Тоже гибели ждали во мгле.
Мы пустились в дорогу. Дышала трава,
Точно шкура вспотевшего льва,
И белели средь черных, священных камней
Вороха черепов и костей.
Зейла (Сайла), Аудаль, Сомалиленд
За два столетия до него в стихах воспел Сомали португальский Данте, автор "Лузиад", самой национальной из поэм человечества, - Луиш де Камоэнс.
Боги
Сомалийцы стали монотеистами (но не в авраамическом смысле) задолго до знакомства с исламом. Имя их Бога было Ээбе (Eebe, он же Waaq - от общекушитского бога Неба Waq). Barwaaqo - его ипостась, посылающая дождь. Его посланники, дарящие удачу и хорошие настроение - аяанле (Ayaanle, ангелы). Судья над грешниками - Нидар; его имя сохранилось в пословице и после перехода в ислам: "Nidar Ba Ku Heli" - "Нидар придет и накажет тебя". Смерть - Хуур: гигантская птица, восходящая к образу египетского Гора.
Любовь Быка и Коровы поддерживает равновесие во Вселенной, балансирующей на рогах быка. Всякий раз, когда любовь Быка к Корове угасает, на Земле происходят катастрофы.
Коровы в пещерном комплексе Лас-Гаал близ Харгейсы, IX/VIII — III тысячелетия до н. э.
Тaalo, храмы, были центрами отправления ритуалов священниками qallu.
Герои
В преданиях сомалийцев есть множество рассказов о людях, бросивших вызов традиции, ставших героями или святыми. Это Аравеэлло (Araweello) - легендарная сомалийская "царица Шеба", покорившая всех мужчин и установившая матриархат. Она жила в местности Мурихи в Санааге, нынешнем Сомалиленде, где сейчас живет клан Хабр Тольджаала. Ближе к концу своей жизни Аравайло начала проявлять явную благосклонность к своему полу и занялась истреблением мужчин, а также ввела среди сомалийцев женское обрезание.
Cal Madow, Санааг, Сомалиленд
Очень напористых и задиристых женщин сомалийцы называют `Аравело (Caraweelo).
Бу’ур Ба’айр (Bucur Bacayr) - легендарный правитель царства Йибирс (Yibirs) в северной части Сомали; Вииль-Ваал (Wiil Waal) - другой легендарный царь и сомалийский поэт (XVI век), прославившийся храбростью и тактическим талантом.
Гондерше, цитадель империи Аджуран
Золотой век сомалийской поэзии олицетворяет поэт Рааге Угас (кон. XVIII- нач. XIX вв.).
Демоны
Конечно, как в любом монотеизме, у сомалийцев появилась обширная демонология со своей эпохой титанов. Легендарный гигант Хаббад ина Камас прославился жестоким правлением в легендарном Сомали. Его гнет был полной противоположностью добру и заботе, которые торжествовали на второй половине Земли, где царствовал другой великан Бириир ина Барко (Biriir ina Barqo). Он был побежден и убит в сражении Бирииром, после того, как последний узнал о злоупотреблениях и пренебрежениях человеческим племенем.
Сам Бириир ина Барко жил в пещере Шимбираале (Shimbiraale - «пещера птиц» в Санааге) и носил такие тяжелые кольца, что их не мог поднять ни один человек. Его победа установила на Земле самый долгий период мира и процветания.
Возможно, в его образе персонифицирована история империи Аджуран. С помощью своих морских путешествий этот султанат установил торговые и дипломатические связи по всему Старому свету, особенно в Азии — от тесного союзничества с Османской империей до связей с могущественной династией Мин, а самая дальняя морская экспедиция достигла Явы и Вьетнама. Правитель Аджурана направил в Китай послов для установления дипломатических отношений, создав первую в истории африканскую общину в Китае, а самым выдающимся послом Сомали в средневековом Китае был Саид из Могадишо, который стал первым африканцем, ступившим на территорию Китая. В свою очередь Юнлэ, второй основатель династии Мин (1402-24), направил один из крупнейших в истории флотов для торговли с Аджураном. Флот под руководством великого мореплавателя Чжэн Хэ прибыл в Могадишо, когда город находился в расцвете. Наряду с золотом, ладаном и тканями Чжэн привез в Китай первых африканских диких животных, среди которых были бегемоты, жирафы и газели.
За время своего существования это государство оставило обширное архитектурное наследие, будучи одной из крупнейших средневековых сомалийских держав. Оно прославилось сложными и передовыми замками, храмами, фонтанами, акведуками, построенными сомалийскими зодчими. Территории, над которыми господствовал Аджуран, имеют одну из самых развитых архитектур на всем африканском континенте.
В 1530-60 гг. Африканский Рог был опустошен войной между Португалией, Эфиопией, Турцией, мамелюками Египта и сомалийцами, после чего сомалийское общество распалось и победила клановая система.
Кори исмарис (Qori ismaris, человек-гиена) - тот, кто может превратить себя в гиену, потерев о себя волшебную палочку с наступлением темноты. Повторив эту магическую процедуру, он может вернуть себе прежний облик, но только до рассвета.
Джегджер (Dhegdheer) - демоническая женщина-людоед, охотящаяся в сомалийских лесах. Ее жертвами, как правило, становятся блуждающие или потерявшие дорогу дети.
Буути (человек/существо, изменяющее форму) - одна из детей Джегджер. Она рисковала своей жизнью, чтобы спасти невинных жителей деревни, стала героиней, когда спасла людей, но навеки проклята как изменчивое каннибалистическое существо.
Фадумо ийо Фаракс (Fadumo iyo Farax, выживший ребенок Буути) успешно прошла 7 испытаний и выжила в погоне за своей матерью-каннибалом, когда та убила их отца и маленького брата. Фадумо жила в одиночестве, пока не вышла замуж.
Коулей Джаджаб (Coowlay Jajab, продолжение истории Фадумо). Фаракс молился, чтобы его сестра вернулась, или чтобы его превратили в дерево, которое дождется ее возвращения, так как он был в преклонном возрасте. На его молитву ответили, и он стал деревом. Однажды его сестра вернулась со своей семьей. Когда дети стали срезать листья, Farax сказал: «abti eeda». Дети Фадумо сказали об этом матери, она тоже срезала лист, и Фаракс повторил фразу. Тогда Фадумо помолилась, чтобы снять проклятие, и они воссоединились.
Среди других характерных персонажей фольклора - трусливый Игал Шидад, плут Йонис Туг, мудрый Сиад Дерйо Добе и справедливый Ина Санвейн. Названия наиболее распространенных сказок — «Испытание прорицателя», «Человеческий суд», «Трагедия», «Выбитый глаз гиены» и другие. «Coldii, мудрый воин» - еще одна популярная сомалийская сказка, в которой говорится о waranle (воине), избегающем всех форм насилия. За это воздержание сверстники смотрят на него свысока. Однако, в конце концов, ему удается показать, что насилием нельзя заслужить ни уважение, ни любовь.
Hobeeya hobeeya
Maxaa kugu dhacay dhiblaawe?
Maxaa Dhiidhida kuu leh?
Ma dhiishi baan la buuxin?
Ma naaskii baa gabloolay?
Gabloolood godol ka weydey?
Ma geeli baa arooray?
Arooroo oon ku raagey?
Socdaaloo socod ku ragey?
Ma giiraa geedo weydey?
Эй, эй, детка,
Зачем плакать, моя дорогая?
Зачем быть такой капризной?
Моя грудь вся высохла?
Капли молока больше не дает?
Или молочные верблюды ушли
К далеким водоемам?
Папа уехал в путешествие?
Ждешь, когда он вернется?
Разве козы не нашли свежую траву?
—Зачем быть капризной?
(сомалийская колыбельная)
ЗЕМЛЯ
Многие местности Сомали упоминаются в мифологии. Абудвак (Abudwaq), Ээль Ваак (Ceel Waaq — «Колодец Бога») на границе с Кенией и другие подобные селения с корнем Waq широко распространены на полуострове. Гробница царицы Аравелло является еще одним легендарным местом в Сомали. В наше время это место считается особо популярным для сомалийских женщин.
Пословицы сомалийцев часто отсылают в такие места, как Хамар, Кисмайо, Кардо.
Джердаани в Ээль-Ваак
Некоторая работа по сохранению памятников устной национальной литературы и фольклора после обретения независимости Сомали и до распада страны проводилась Академией культуры Сомали и министерством культуры и высшего образования. Их усилиями была создана библиотека магнитозаписей поэтических произведений лучших национальных поэтов и устраивались ежегодные фестивали национальной поэзии.
ПОЭТЫ
Одним из из основоположников сомалийской поэзии ХХ века был "Безумный мулла" Саид Хасан, на протяжении 20 лет воевавший с Эфиопией, Италией и Великобританией. К 1914 году созданное им Государство дервишей (Дараавииш, Daraawiish) контролировало большую часть полуострова, а дервиши-пираты нападали на британские военные корабли в Аденском заливе (!).
Не последнюю роль в их храбрости играли вдохновляющие стихи Саида Хасана. Победить его удалось лишь в 1920 году бомбардировками с воздуха - и кто знает, сколько дервиши еще могли доставить хлопот врагам, если бы не настигшая Саида Хасана в Огадене "испанка".
Одно из самых известных стихотворений Хасана - «Гаала Легед» («Поражение неверных»), в котором есть такая строка: "Я бы приветствовал гиену, которая наедалась плотью врага, потому что она мне дороже любого другого зверя из дикой природы".
Среди кланов Эидагалла - признанные мастера поэзии. Один отдельный поэт Эидагаллы может быть не лучше, чем хороший поэт другого племени, но у Эидагаллы, похоже, больше поэтов, чем у любого другого племени. «Если бы у вас была здесь сотня мужчин эидагаллы, - однажды сказал мне Херси Джама, - и кто-то спросил бы, кто из них может спеть собственный габай, 95 сумели бы спеть».
Между разными формами сомалийской поэзии существует принципиальное различие. Формы различаются количеством слогов в каждом стихе стихотворения. Это старейший 12-сложный халаанхал (halaanhal), классические габай (gabay, от 14 до 16 слогов), ге:ра:р (geeraar, 7 слогов), джифто (jiifto) и более новые heello, хе:с-хола:д (hees-xoolaad, 4-5-сложная песня домашнего скота), хе:с-`айаре:д (hees-cayaareed, танцевальная), хе:с-`аано:д (hees-caanood, песня пахтанья молока), hees-mooye (песня растирания зерна в ступе), hees-carruureed (детские песни).
Среди поэтов прошлого века один покорил сердца всех сомалийцев - это Эльми Боодари (Elmi Boodhari). В то время многие крупные поэты - тот же Мохамед Абдалла Хасан или Абди Гахайр - были известны как змеиные языки; стихи таких поэтов вызывали и вызывают распри и клановые войны. Но не так с Эльми Боодари - его темой была только любовь к женщине по имени Ходана, которая была выдана замуж за человека, намного более богатого, чем Эльми. Вместо того, чтобы получить литературную славу за свои прекрасные стихи, Боодари, этот сомалийский Маджнун, стал объектом публичных насмешек. Сомалийское общество, конечно, не было лишено романтики ни в песнях, ни в прозе ни в одну эпоху, но провозглашение своей любви объектом стихов осуждалось.
Из поэмы Боодари "Страсть" (Qaraami):
"Она справедлива:
Ее прекрасные формы костей дают начало ее совершенству;
Великолепная осанка - высока она;
Гордая грация - величайшее великолепие ее тела;
И все же у нее нежная, женственная, мягкая кожа.
Темный блеск ее десен подобен черным чернилам;
И небрежное мерцание ее раскосых глаз
Зажигает свет ясный, как белая весенняя луна.
Мое сердце подскакивает, когда я вижу, как она проходит мимо, Бесконечная гибкость в ее теле колеблется.
Я часто боюсь, что какой-нибудь злобный джинн
Может позавидовать ее красоте и пожелать причинить ей вред".
Yasmin Abshir Warsame, уроженка Могадишо
Султан Али Буул (Ali Bu'ul/ Cali Bucul, XIX век) прославился своими геераарами (geeraar) - особым видом стихов во славу коня, чью гриву он сравнивал с цветами дерева галоол (аcacia bussei).
Лошадь из массива Кундудо, Огаден
Поэзия всегда играла важнейшую роль в политике на Африканском Роге. Это сравнимо, пожалуй, только с ролью поэзии в Йемене, лежащем по ту сторону моря. В последние дни правления генерала Мухаммада Сиада Барре (1969-90) оппозиция транслировала стихи, записанные на кассеты, через сомалийскую службу ВВС. Когда британцы рассматривали вопрос о закрытии сомалийской языковой службы, делегация сомалийских лидеров встретилась с послом и заявила, что "как бы мы ни ценили посла лично, лучше закрыть британское посольство, чем прекращать трансляции".
Как пример - политический экспромт времен начала Сомалийской войны (вслушайтесь в аллитерацию, которую пытался передать Николай Гумилев):
Ganaane gubow gaala guuriow Gooble maahinoo Geelidle ma goynin
Gembi iyo waran guraantiis aa loogu soo gayooday, Gooble
Gacalkiisa guri curad aa looga soo guuray Haddana nin walba aa
Soo gamgamohaayo, goofka beereed waa la goostay, gelgeshii
Gaashada daaqeysana waa la goostay, gunta intee la geyn doonaa?
Gelgeshii la goostay go'aan maad ka gaart-aa (gaartay)?
Ты сжег Ганаан и прогнал неверных
Разве вы не отделились от Джилидл и не приехали в Гобл (Афгой, город на берегу Уэби-Шебелле)?
Мы пережили войну и острие копья
Ради любви к новому дому мы покинули наш старый дом
И теперь здесь все толпятся, они забрали наши очищенные поля
Они взяли пастбище, где паслись стада - куда пойдут люди?
Вы приняли решение об украденных пастбищах?
- обращаются в конце поэты к нынешнему лидеру клана, сравнивая его с предшественниками.
Из какой дорожной пыли рождаются стихи
В 1943 Абди Синимо (1920-67) работал водителем грузовика. Его автомобиль однажды сломался в Аудале по дороге в Джибути.
Аудаль
Из уст Абди вырвались эти строки:
Balwoy! Hoy balwoy
Waha i baleyey mooyaan
Waha i baleyey babur
Waha i baleyey berguba.
Балвой! О, Балвой!
Я не знаю, что заставило меня страдать:
Этот грузовик, что заставил меня страдать,
Или Бергуба [имя девушки] заставила меня страдать!
Так родился новый жанр - Belwo (на сомали означает приблизительно "несчастье, неудача") - стихи, в которых говорят о любви не как о завоевании остроумной (вспомните царицу Аравелло) женщины, а как о тоске и сердечном томлении.
Талех
СВЯЗЬ ВРЕМЕН
В Огадене была змея, которая жила наоборот. Прошлое для нее было будущим, а будущее - прошлым. То, что люди считают смертью, было для нее рождением, и каждый год она сбрасывала старую кожу и становилась на год моложе.
Шейх племени, обитавшего в тех местах, жил как все люди, от рождения к смерти. Прошлое для него было прошлым, будущее будущим. Но он был посвящен в тайну змеиного времени и умел разговаривать со змеей.
В начале жаркой тропической зимы шейх совершал путешествие к змеиной норе. Змея высовывала голову, благодарила шейха и прощалась с ним - и шейх тоже прощался со змеей и благодарил ее. Затем они расспрашивали друг друга о том, как прошел год - и оба узнавали, что их ждет в следующем году, ибо прошлое шейха было будущим для змеи, а прошлое змеи - будущим для шейха. Напоследок змея говорила: "В минувшем в году жили вы как, мне расскажи. Человек, здравствуй!" - и пряталась в нору. А шейх говорил ей: "Здравствуй, змея! Старый год прошел, новый год пришел, надо нам с тобой побеседовать". В его прямом человеческом времени эти слова были лишними и бессмысленными - но он знал, что в змеином времени они уже прозвучали и послужили началом беседы. А потому он проговаривал их до конца, чтобы не разрушать связь встречнотекущих времен.
Однажды змея сказала: "Не умерла едва и голодала много я. Не было лягушек, вымерли мыши, не уродилось сорго. Ни осенью, ни весной не было дождей в году прошлом". Шейх приехал домой и сообщил своим людям: "В этом году нас ждут засуха, неурожай и падеж скота. Надо продавать овец и покупать зерно, надо запасать воду, надо привыкать поменьше есть".
Засуха и в самом деле случилась такая жестокая, какой не бывало уже сто лет. Земля стала бурой, акации засохли и вся мелкая живность умерла от жажды. Шейх то и дело собирался отвезти змее какую-нибудь еду - но всякий раз думал, что в этом нет особой нужды. Змея ведь пережила этот голод, все лишения у нее уже позади и о ней можно не беспокоиться. И шейх забывал о змее, всецело погружаясь в заботы своего племени. Он руководил раздачей продовольствия, успокаивал недовольных, обнадеживал отчаявшихся, поддерживал спокойствие и порядок. Люди слушали шейха, и никто из них не умер голодной смертью. А осенью пошли дожди, земля снова стала зеленой, и жизнь постепенно начала налаживаться.
Настала зима, и шейх опять отправился к змее. Он повез ей угощение, но по дороге не удержался и съел все сам. А потому и про голод и засуху он ни словом не обмолвился: ему было стыдно, что накануне такого тяжелого года он приехал к змее с пустыми руками. И он соврал змее, что год был вполне обычный, без особых радостей и неприятностей.
А змея сказала: "Трупами засыпано и копытами истоптано было поле мое всё. Убежали остальные, убили многих. Дня три с ними сражались люди ваши. На верблюдах и конях людей вооруженных много прибыло с севера осенью прошлой".
Шейх поспешил к своему племени и объявил: "В этом году на нас нападут амхара. Надо покупать оружие и готовиться к войне". Люди послушали шейха, и к лету племя уже снарядило армию в 3000 сабель. А осенью бойцы выступили навстречу врагам и разбили их наголову - в точности так, как предсказала змея.
Но шейх не радовался победе. Оба его сына полегли в битве, и ему стало все равно, кто победил и как сложится дальнейшая судьба его племени. Он догадался, что змея наказала его за жадность и ложь - и решил, что должен отомстить злобной твари, а потом будь что будет.
Зимой он приехал к змеиной норе и засел возле нее с дубинкой и ножом. И просидел два дня, но змея так и не появилась. На третий день его ярость утихла, и он сообразил, что змея тут, пожалуй, и ни при чем. Она ведь живет наоборот, и в прошлом году она вряд ли могла знать, что шейх солжет ей про позапрошлый год.
И шейх устыдился и не стал дожидаться змею. Он отправился домой и сказал своему племени: "В этом году все будет хорошо".
И действительно, год выдался удачный: мирный, влажный и урожайный. Люди были довольны и, глядя на них, шейх наконец успокоился и помирился с жизнью. Осенью у шейха родился сын, а зимой он поехал к змее с богатым угощением. Змея высунулась из норы и, как обычно, попрощалась с ним. Шейх простился со змеей и они поведали друг другу, как прошел год. А потом змея вдруг сказала: "Подарки мне несешь и добрым становишься ты, время сытое приходит когда. Несправедливым и злым становишься ты, время военное приходит когда. Лживым и жадным становишься ты, время голодное приходит когда. Время каково, таков и человек".
И шейх понял, что в змеином времени он уже исповедался во всех своих прошлогодних и позапрошлогодних грехах; но в прямом человеческом времени ему еще только предстоит это сделать. И он вздохнул, опустил глаза и начал рассказ о своем недостойном поведении. Говорить об этом было тяжело и неприятно, но ему пришлось рассказать обо всем - и для того, чтобы сохранить связь времен, и просто для очистки совести.
Для всех поклонников футбола Hisense подготовил крутой конкурс в соцсетях. Попытайте удачу, чтобы получить классный мерч и технику от глобального партнера чемпионата.
А если не любите полагаться на случай и сразу отправляетесь за техникой Hisense, не прячьте далеко чек. Загрузите на сайт и получите подписку на Wink на 3 месяца в подарок.
Глава 4: Команда Пробуждения, крысиное пророчество и скелет в шкафу (не в буквальном смысле, конечно)
Леха с шевелюрой цвета закатного солнца над свалкой токсичных отходов, в очередной раз пытался взломать защиту Нейрокора. Его пальцы порхали по клавиатуре словно стайка мух над перезрелым арбузом. Шустрик, крысиный аналог Эйнштейна, наблюдал за процессом с невозмутимым видом, изредка почесывая ухо задней лапой. Внезапно дверь их технологического склепа (а по совместительству – заброшенного склада запчастей) распахнулась с таким грохотом, что Шустрик едва не свалился с монитора. В помещение ворвались Айрис и Цифра, похожие на беженцев из фильма-катастрофы, за которыми с элегантностью ленивца следовал сам Смерть. "Смерть?!" Леха от неожиданности чуть не проглотил язык, который, к слову, был не менее острым, чем его хакерские навыки. "Ты что, заблудился по дороге на тот свет?" "Можно и так сказать," - усмехнулся Смерть, его улыбка напоминала трещину на надгробной плите. "Ваша возня с Нейрокором меня заинтересовала. К тому же, вечность – штука скучная. Даже в шахматы с самим собой играть надоедает." Леха моргнул, пытаясь осознать происходящее. "Ты... хочешь помочь нам?" "Помочь?" Смерть издал звук, похожий на ветер, гуляющий по склепу. "Скорее, понаблюдать. И, возможно, подтолкнуть вас в нужном направлении. Например, напомнить, что главный сервер Нейрокора защищен алгоритмом, который можно взломать, используя..." Смерть наклонился к Лехе и прошептал на ухо сложную последовательность символов. Глаза хакера расширились, как у кота, увидевшего сметану. "Это... это же гениально! Откуда ты..." "Я знаю много секретов," - загадочно произнес Смерть, его пустые глазницы остановились на Шустрике. "В том числе и то, что кое-кто предпочитает оливковое масло подсолнечному." Шустрик издал восторженный писк и потер лапки. Айрис и Цифра переглянулись, чувствуя себя героями абсурдистской пьесы. "Значит, мы теперь команда?" - неуверенно спросила Айрис. "Команда?" Смерть задумался, постукивая костлявым пальцем по черепу. "Можно и так сказать. Назовёмся... Команда Пробуждения. Звучит как название третьесортного боевика, но сойдет." "А что мы будем делать?" - поинтересовался Цифра, пытаясь уследить за происходящим. "Для начала," - ответил Смерть, - "поможем Лехе взломать сервер Нейрокора. Потом займёмся распространением "Пробуждения". И наконец разбудим душу Грязнули. Звучит просто, как рецепт пирога с начинкой из хаоса и анархии." Леха окрыленный подсказкой Смерти, уже вовсю стучал по клавиатуре, словно отбивая чечетку на могильной плите Нейрокора. На экране замелькали секретные файлы: планы по контролю сознания, чертежи новых имплантантов, и… пророчество. "Что это?" - пробормотал Леха, вглядываясь в текст, написанный на языке который выглядел так, будто его придумали пьяные гномы. Смерть подошёл ближе, его глазницы засияли синим светом, пока он читал пророчество. "Это древнее предсказание," - произнес он голосом, от которого стыла кровь в жилах, "о Крысином Короле, который поведёт восстание против машин и приведёт Грязнули к свободе." Шустрик замер, его черные бусинки глаз уставились на Смерть. "Крысиный Король?" - переспросил Леха, глядя на своего пушистого друга. "Шустрик? Это... это ты?" Шустрик издал серию писков, которые Леха, благодаря многолетнему опыту общения, смог перевести. "Я... не знаю. Но я чувствую... что должен это сделать." Смерть кивнул. "Пророчества – штука туманная, как мозги после "Судного дня". Но одно ясно: Шустрик – ключ к пробуждению души Грязнули. И Команда Пробуждения должна ему помочь." Айрис и Цифра чувствуя себя персонажами фэнтезийного романа, посмотрели на маленькую крысу, которая казалось осознала свою великую судьбу. В её глазах горел огонь, огонь будущего короля, огонь надежды для всего Грязнули. "Что ж," - сказала Айрис, усмехаясь, - "тогда у нас есть работа. Распространим "Пробуждение", устроим революцию и поможем Шустрику стать королём, который он должен быть. В конце концов, даже крыса достойна своего трона."