Допросив в суде экспертов психиатрии и узнав ключевые особенности их наблюдения за поведением подэкспертных Кистерского и Мизгирёва, мы испытали особую потребность понять, откуда в заключениях комиссии судмедэкспертов вдруг появились утверждения о наличии важных для обвинения обстоятельств, которые прежде них должны были установить только эксперты психиатрии, но которые они даже и не стремились устанавливать по причине того, что такая задача перед ними не ставилась?!
Результат ли это профессиональной малопригодности якобы высокообразованных экспертов или же результат отсутствия у них чести и совести, ставший причиной проявления недопустимой халатности, приведшей к преступной фальсификации экспертного заключения?!
В состав судебно-медицинской экспертной комиссии вошли:
Широхвостов А.В. – врач судебной медицины, эксперт высшей квалификации.
Волкова О.В. – доктор психологических наук по специальности медицинская психология, доцент кафедры клинической психологии и психиатрии.
Логинова И.О. – доктор психологических наук по специальности общая психология, психология личности, история психологии, профессор, заведующая кафедрой клинической психологии и психиатрии.
Чёрный В.В. – судебно-медицинский эксперт отдела сложных экспертиз, врач высшей квалификации.
На судебном процессе нам была предоставлена возможность допросить только двух представителей этой комиссии.
Первой была допрошена специалист психологии Логинова И.О.
Начинать допрашивать должен прокурор, и вначале она попросила Логинову пояснить, какой же всё-таки вред здоровью был причинён Кистерскому и Мизгирёву, если в исследовательских заключениях указано, что психические расстройства у них считаются приобретёнными на фоне стойкой дезадаптации, длящейся более 120-ти дней?
И на такой вопрос прокурора «крутой» специалист психологии сначала сказала, что любые (!) приобретённые психические расстройства относятся к тяжкому вреду здоровью, а в завершение пространных умозаключений ещё и неожиданно заявила, что на момент экспертизы Кистерского и Мизгирёва все эти эффекты сохранились, все расстройства подтвердились и носили стойкий характер.
А ведь такое заявление данного доктора психологических наук, профессора, и прочая, и прочая, является самым обыкновенным беззастенчивым враньём!
О каких сохранившихся эффектах и подтвердившихся расстройствах, да ещё и имеющих стойкий характер, она говорит, если за время проведения рассматриваемой судебно-медицинской экспертизы никто из членов экспертной комиссии вообще не встречался с подэкспертными, а комиссия судебно-психиатрической экспертизы, на заключения которой должна была опереться Логинова, не проводила исследований социальной адаптации и не исследовала зафиксированные на основе жалоб подэкспертных предполагаемые расстройства?
Такие исследования комиссия экспертов судебной психиатрии обязательно стала бы делать, если бы обследовала подэкспертных в качестве потерпевших, но перед этой комиссией была поставлена задача наблюдать за поведением подэкспертных в качестве свидетелей.
Более того, на дополнительный вопрос прокурора специалист психологии ещё и пояснила, что выявленные расстройства являются хроническими…
О как! Оказывается, что хроническими были те расстройства, о которых эксперты психиатрии услышали со слов подэкспертных в период месячного наблюдения за их поведением в стационаре, но со слов самих экспертов никто эти расстройства не исследовал.
Из продолжившегося допроса Логиновой обратили на себя внимание и ещё некоторые показательные моменты.
Так, на просьбу прокурора пояснить, могут ли выявленные у Кистерского и Мизгирёва расстройства повлечь негативные последствия на их социальное благополучие, ответственный специалист психологии Логинова, показав на суде, что не имеет компетенции в психиатрических диагнозах, самоуверенно заявила: «Да, конечно».
Хотя эксперты психиатрии сказали, что выявленные ими у Кистерского и Мизгирёва расстройства всё равно позволяют подэкспертным оставаться социально адаптированными и адекватными, так как они практически психически здоровы.
Для удобства утверждений о причинённости именно тяжкого вреда здоровью Кистерскому и Мизгирёву, экспертам судебной медицины было крайне важным в конструкцию заключительной части своей экспертизы обязательно включить наличие полученного «пострадавшими» расстройства, которое в свою очередь должно было стать причиной появления у них хоть какого-то психического расстройства.
Без полученного от действий кого-то расстройства говорить о причинённости тяжкого вреда будет невозможным.
И в качестве такого якобы полученного «пострадавшими» расстройства именитые специалисты судебно-медицинской экспертизы без каких-либо фактических оснований тупо использовали выдуманное утверждение о якобы когда-то (точно никто не знает) появившейся у Кистерского и Мизгирёва стойкой дезадаптации.
В течение всего допроса Логиновой были неоднократно предприняты попытки с разных сторон уточнить у неё время предполагаемого возникновения у Кистерского и Мизгирёва стойкой, т.е. длящейся более 120-ти дней, дезадаптации.
С разумной стороны, чтобы начать что-то утверждать о продолжительности более 120-ти дней, неизбежно требуется фиксированная точка отсчёта.
Но по всем заданным вопросам, кроме каких-то совершенно туманных предположений, ничего достаточно конкретного услышать от Логиновой не удалось, а когда в конечном итоге ей был задан прямой вопрос, исследовали ли они начало возникновения расстройств у подэкспертных, Логинова наконец-то дала простой и ясный ответ: «Нет».
Согласно Медицинским критериям, стойкая дезадаптация неизбежно связана с такой же стойкой утратой дееспособности, т.е. неспособностью более 120-ти дней вести какую-либо трудовую деятельность.
Такое обстоятельство невозможно не заметить тем, кто с постоянной регулярностью выезжали на заработки, устраивались на разные работы, как это делали Кистерский и Мизгирёв, а последний и вовсе с первых лет начала двухтысячного года уже никогда не входил ни в один коллектив Общины.
То, что при таких обстоятельствах комиссия судебно-медицинской экспертизы позволила себе вписать в текст своего экспертного заключения утверждение о появлении у Кистерского и Мизгирёва стойкой дезадаптации, о которой они сами даже не подозревали, что в принципе было невозможно, способно однозначно и красноречиво демонстрировать беспринципность и преступную халатность представителей рассматриваемой комиссии экспертов!
Вторым представителем этой комиссии судмедэкспертов, кого нам удалось допросить, стал врач высшей квалификации, эксперт Чёрный В.В.
Первыми вопросами прокурор постаралась выяснить мнение Чёрного по поводу того, являются ли психические расстройства у Кистерского и Мизгирёва следствием длительного пребывания в Общине и находятся ли в прямой причинно-следственной связи между собой?
На что Чёрный здраво пояснил, что его мнения тут быть не должно и что по затронутым в вопросе обстоятельствам могут быть использованы только выводы судебно-психиатрической экспертной комиссии.
Далее он сказал, что такие выводы экспертов психиатрии обязательно должны быть использованы в заключениях судебно-медицинской экспертизы, «…потому что после установления судебно-психиатрической комиссией причинно-следственной связи мы должны были обосновать тяжесть вреда, причинённого здоровью».
Выраженное экспертом Чёрным умозаключение полностью соответствует законным нормам, вот только никакие причинно-следственные связи комиссией психиатров не исследовались вообще, о чём они сказали и следователю в период следствия, и во время судебного допроса.
А в таком случае как же тогда, согласно утверждению Чёрного, у них могло получиться «обосновать тяжесть вреда», если причинно-следственные связи в тексте заключения судебно-психиатрической экспертизы даже не упоминаются?!
Вспомнился острый момент произошедшего с нами в первые месяцы нашего пребывания в СИЗО, когда на нас оказывалось максимальное психологическое давление с целью принудить нас признать подло сфальсифицированное в отношении нас обвинение.
Это был тот момент, когда нам троим специально была предоставлена возможность оказаться вместе в крохотном помещении без посторонних, где мы с Вадимом должны были узнать от Володи, как к нему применялось физическое насилие, которое якобы также может быть применено и к нам.
Именно в это время Володя и сказал, что от нас ждут признания и что они (люди в штатском) могут сделать любые экспертизы!
«Они», оказывается, совершенно безнаказанно могут сделать любые экспертизы, какие им нужны для обвинения!
Конечно же, такое утверждение делает предельно понятным весь тот абсурд и нездоровость, которые нам пришлось увидеть в заключениях и допросах экспертов судебной медицины, от выводов которых полностью зависело появление обвинительного заключения и должен зависеть приговор суда.
Правовая система торжествует и радует…
После того, как у прокурора вопросов к Чёрному не осталось, мы попробовали выяснить у этого эксперта, как это сделали и во время допроса Логиновой, одно важное обстоятельство.
На второй странице рассматриваемого в суде экспертного заключения, сформулированного уже созданной комиссией из четырех вышеупомянутых специалистов, подписи которых стоят в конце этого текста, имеется строка, где говорится о возникшей в настоящее время необходимости привлечь врача-психиатра с целью определения тяжести вреда, причинённого здоровью Кистерского и Мизгирёва.
В связи с этим мы и попросили пояснить, по какой причине в составе их комиссии так и не появился врач-психиатр и как в таком случае они позволили себе устанавливать тяжесть вреда, причинённого здоровью подэкспертных?
Логинова по этому сомнительному обстоятельству сначала пробовала выразить какие-то вольные суждения, но в завершение сказала, что, поскольку председателем не являлась, больше ничего ответить не сможет.
А Чёрный сказал, что профессиональные психологи Логинова и Волкова имеют даже больший уровень компетенции в психиатрии, чем это может быть у врача-психиатра…
Но такие утверждения эксперта Чёрного видятся очень странными, ведь сама Логинова в тех случаях, когда ей задавались вопросы относительно психиатрических особенностей, старалась подчеркнуть, что не является врачом-психиатром, и не имеет достаточной компетенции в такой области, и по всем таким обстоятельствам нам лучше спрашивать у психиатров.
Зная о существующем в Медицинских критериях чётком и однозначном пояснении, что возникновение стойкой дезадаптации всегда может быть только вследствие психического расстройства, мы попробовали выяснить, какое же в такой связи психическое расстройство стало причиной возникновения у Кистерского и Мизгирёва стойкой дезадаптации?
На что эксперт Чёрный сначала разумно пояснил, что этот вопрос к области психиатрии и выходит за рамки компетенции их комиссии, но потом стал проговаривать совершенно лживые утверждения, где уверенно сказал, что это расстройство, и его причинно-следственная связь была установлена экспертами судебной психиатрии, и поэтому вопрос должен быть адресован к ним.
Мы бы и задали такие вопросы экспертам психиатрии, если бы в их заключениях хоть как-то отражались исследования таких расстройств.
Только весь курьёз в том, что утверждения о возникшей у Кистерского и Мизгирёва стойкой дезадаптации, о причинно-следственной связи её возникновения и о том, что она якобы длилась более 120-ти дней, есть только в заключениях судебно-медицинских экспертиз!
Чего не должно было быть!
Вот так, без сомнения с чьей-то подачи, противиться которой комиссия судмедэкспертов, по всей видимости, не решилась, горе-специалисты высшей квалификации безответственно сляпали лживые утверждения, которые легко послужили тому, чтобы многодетных отцов заперли в СИЗО, где удерживают уже почти четыре года, а судебный процесс, длящийся почти два года, ни шатко ни валко пробует обстоятельно разобраться в том, чего никогда не было!
В п.27 Медицинских критериев определения тяжести вреда говорится, что степень тяжести вреда, причинённого здоровью человека, не определяется, если медицинские документы, которые должны содержать исчерпывающие данные о характере повреждений и их клиническом течении отсутствуют.
В связи с такой законной нормой, которой обязаны руководствоваться все эксперты, мы задали вопрос и Логиновой, и Чёрному о том, что позволило комиссии судмедэкспертов игнорировать такой Медицинский критерий, так как ни относительно Кистерского, ни относительно Мизгирёва никакие медицинские документы предоставлены не были?
На такой вопрос доктор психологических наук Логинова поспешно солгала, сказав, что медицинские документы им предоставлены были.
Тогда как в самом тексте рассматриваемой экспертизы, под которым стоит подпись Логиновой, указано, что им были предоставлены только постановление и материалы дела!
А эксперт Чёрный сначала сослался на затруднения сказать что-то точно в связи с длительностью прошедшего времени, а потом добавил, что в предоставленных материалах дела имелось заключение судебно-психиатрической экспертизы и этого достаточно.
Но если в п.27 Медицинских критериев даётся однозначное пояснение нормы, прямо касающейся процедуры определения тяжести вреда, причинённого здоровью человека, не говорит ли это о том, что содержание этого пункта прежде ориентировано на заключения именно судебно-медицинских экспертиз?
Судебно-психиатрические экспертизы вообще не призваны определять хоть какую-то степень тяжести вреда, причинённого здоровью человека!
Но даже и в работе судебно-психиатрической комиссии для того, чтобы устанавливать и исследовать наличие какого-то психического расстройства, обязательно требуется наличие медицинских документов, которые, как показали во время судебного допроса сами эксперты психиатрии, предоставлены не были.
И какую же знаменательную картину нам пришлось увидеть в результате явно неразумно затянутого судебного разбирательства, когда теперь уже наконец-то были допрошены все ключевые свидетели?
Что же именно смогло стать веским доводом, позволившим легко арестовать нас, а каждые три месяца, когда поднимался вопрос о смягчении нам меры пресечения, уверенно талдычить следователю и прокурору о якобы свершённом нами особо тяжком преступлении?
Факты красноречиво показали, что для всего этого оказалось достаточным только наличие двух идентичных по содержанию доносов Кистерского и Мизгирёва, без сомнения написанных по настоянию следователя, и полностью сфальсифицированного заключения судебно-медицинской экспертизы, где экспертная комиссия из Красноярска просто придумала наличие у Кистерского и Мизгирёва никем не зафиксированного и никем не наблюдавшегося расстройства!
В своих доносах Кистерский и Мизгирёв указали, что со стороны руководства (без имени) ЦПЗ им причинялся физический и психический тяжкий вред здоровью.
С разумной стороны в такой ситуации должно быть логичным, чтобы Кистерский и Мизгирёв смогли (как и требуется законом) прямо показать, когда и кто именно, каким конкретным действием причинял каждому из них физическое и психическое насилие!
Для выяснения таких обстоятельств Кистерскому и Мизгирёву следователь задал соответствующий ключевой для обвинения вопрос: «Если вам был причинён психический вред здоровью, то когда именно он был причинён, в чём конкретно причинённый вред выражался?»
Мизгирёв Э.Ю. ответил: «Из-за материальных трудностей у меня развился хронический невроз, в связи с чем мне пришлось изучать психиатрическую литературу, принимать успокоительные препараты».
А Кистерский Д.В. сказал: «Я почувствовал причинение мне вреда примерно после 2011-го года, когда у меня открылись глаза на происходящее вокруг меня и со мной. Я понял ущербность своего положения, и у меня развилось депрессивное состояние».
Неужели такие ответы «пострадавших» следует воспринимать как веское подтверждение тому, что они выразили в своих доносах?!
И как же можно было умудриться увидеть в таких специфически туманных пояснениях серьёзный аргумент для ареста конкретных людей и создания против них обвинения по ст.111 УК РФ, которая однозначно подразумевает, как кто-то конкретный не только лично применял насилие к пострадавшему, но и обязательно имел умысел и желание причинить в данном случае Кистерскому и Мизгирёву не какой-то другой, а именно тяжкий вред здоровью?!
Как знаменательно и красноречиво продемонстрировала практика всего времени следствия и почти двух лет многочисленных судебных допросов, всех таких важных для обвинения фактов абсолютно (!) не знают ни следователь, ни сами «пострадавшие», ни кто-либо из многочисленных свидетелей обвинения!!!
Оказывается, в нашем уголовном деле есть «пострадавшие», но никто не знает, когда и какими действиями причинялось им насилие, а о том, что кто-то причинял насилие, вообще нет ни одного упоминания во всех показаниях!
Но даже такая совершенно бредовая ситуация смогла позволить следователю и прокурору на каждом новом судебном заседании регулярно утверждать о свершённом нами особо тяжком преступлении.
И если следователю ещё хоть как-то позволительно выражать свою версию, а по сути домысел, то в связи с какими законными нормами прокурору предписывается в условиях абсолютного отсутствия подтверждающих обвинение фактов тупо повторять выдумки заинтересованного в обвинении следователя?
Неужели наступило время, когда прокурорам предписано выступать в судах только в роли слепых дублёров фантазий непорядочных следователей, какими бы бредовыми эти домыслы ни были?
Где вы растеряли свою честь и совесть?
За почти четыре года нашего нахождения под арестом в СИЗО нам так никто и не сказал, когда и что мы сделали противозаконного?
Мы до сих пор не знаем, в чём же конкретном нас обвиняют?
Как же такое может происходить в действиях ответственных профессионалов, которые в нашем деле находятся ещё и под строгим контролем Генеральной прокуратуры?!
Формулировку обвинительного заключения, где вообще отсутствует в должном по закону виде вся (!) конкретика состава преступления, можно показательно выставить как наглядный пример позора в работе следователей 5-го следственного управления ГСУ СК РФ Новосибирска!
А заключение судебно-медицинской экспертизы – как наглядный пример позора специалистам высшей квалификации судебной медицины Красноярска, аморально и безответственно сфальсифицировавших на основе домыслов наличие у Кистерского и Мизгирёва никогда не существовавшего расстройства, что позволило поддержать нездоровые фантазии следователя Васильева И.А. в создании обвинительного заключения, повлекшего незаконный арест многодетных отцов и страдания малолетних детей!
И вот такую показательную демонстрацию правового абсурда и противоправности нам приходится наблюдать в течение всего времени нахождения в СИЗО!
Такое происходит далеко не с одним нашим делом…
Никак не ожидал увидеть столько официально практикуемой мерзости и подлости, олицетворяющей полное безразличие к судьбам сограждан, единство которых, особенно в текущее время, мечтает увидеть Президент…
Складывается впечатление, что в обществе была запущена программа исхитриться во что бы то ни стало прогнать через тюремные условия как можно большее число сограждан…
Оказывается, что определяющим вероятность арестовать кого-либо стало не наличие реальных улик, а потребность поддержать установленные руководством показатели!
И для таких арестов стали подходить любые, даже совершенно безумные намёки, похожие на обвинение!
Безумный конвейер по умножению ненависти и недоверия всем!
В мире, где повсеместно воцарилась Клевета, ожидать проявлений благоразумия, чести и совести стало равносильным ожиданию чуда!
Горе вам, неразумные карьеристы, самовлюблённые рабы собственной значимости!
Каким судом судите, таким и осуждены будете!
А пока крайне нездоровая с разумной стороны «бодяга» в виде якобы совершенно независимого так называемого судебного разбирательства продолжается…
