1985 год. Первым было плавание. В первом классе.
Шел урок и в класс вошла физрук - Тамара Васильевна. Женщина, как мне тогда казалось, совсем старая. Впрочем, ей тогда уже было 50 лет. Настоящий физрук! В коридорах школы веселый, шутящий и, вместе с тем, серьезный Человек. В стенах спортзала или на футбольном поле связка еë ключей, состоящая из более чем десятка ключей разного калибра, волшебным образом приобретала баллистические свойства и доходяще-убойную силу. Метала метко и за дело! Луженые голосовые связки сотрясали стены и все ходили строевым шагом. И при этом вся школа любила и уважала Тамару Васильевну. Она пришла к нам на урок, чтобы набрать группу на плавание...
Плавать... Я боялся воды и, в местном водоеме мог только стоять по пояс и ни вле и ни впра!
Во дворце спорта децибелы голоса Тамары Васильевны научили меня садиться на корточки под воду. А плавать я все равно научился гораздо позже. А тогда, во дворце спорта, плавание этим одним разом для меня и закончилось. Потом была стрельба. Походив с месяц в этот же дворец спорта и, как следует, напромахиваясь, я забросил это дело. В четвертом классе, обнаружив во мне вокальные данные, моя мама меня отправила на автобус, в котором я, по еë авторитетному мнению должен доехать до дворца пионеров и записаться в хор. Я доехал до дворца, полюбовался на памятник Ляле Ратушной и самим дворцом и... поехал домой. Хор не попëр.
В том же году я записался в нашей школе на футбол. Надо сказать, что в этот футбол я играл целый год, пока не надоело. Тренер жил рядом со школой, мы приходили к девяти утра на стадион. Тренер с балкона своего третьего этажа сбрасывал нам мяч и мы под его присмотром "занимались", стараясь найти в себе хоть капельку будущих Блохиных, Белановых и Чановых. Но, с таким " чутким" руководством и наша сборная ушла в глухую десятую лигу, пятнадцатого дивизиона, способная сыграть на первенстве между хутором Жлобки и совхозом "Годы и беды Ильича".
В седьмом классе к нам пришел Напольский Константин Александрович, который своей легкой рукой окунул нас, четверых в Южный Буг, посадив в спортивную байдарку. Вот тут я дал слабину и остался! В течение трех лет безжалостно прогуливался первый урок. Мамин, кстати, ремень, спокойно и беззаботно висел в шкафу, потому что кувшинки, сорванные в Южном Буге и подаренные маме, были особенно хороши и спасали задницу от экзекуции! К началу уроков я не успевал.
Как то никому тогда не дошло, - ни родителям, ни тренеру договориться хотя бы с громогласной Тамарой Васильевной и физрой в целом и уладить этот вопрос со школой. Выходя на воду, сидя в байдарке, пару раз перевернувшись, я с перепугу и плавать научился. Если бы еще гребли ружьем и при этом песни пели, то было бы всë - и стрельба и хор!
Двойки и тройки в четверти выстроились в ряд. Алгебра и физика с геометрией, сопровождаемые этими оценками, остановились в самом начале. Преподавательницы этих предметов преподносили свои уроки крайне неинтересно, пресно и посредственно.
Гребля для меня закончилась.
В девятом батя отправил меня в тот же дворец пионеров учиться водить машину. Мне очень захотелось и я пошел постигать устройство двигателя и прочих составляющих.
...Мне казалось, что этот... преподаватель автодела в течение всех трех месяцев обучения был нетрезв. В аудитории царил хаос и легкая нецензурная брань препода, пытавшегося нас, отроков, образумить. На несчастно-маленьком эллипсе "автодрома", входя в поворот, за рулем ГАЗ-53, я въехал в мусорный бак, который, видимо, пытался перебежать, но не успел отползти. Узнав, какой я буду классный водитель в будущем, больше я там не появлялся.
... Как то в какой то застольно-гостевой день, в разговоре с моими родителями обо мне, дядя Толя, знакомый, взяв мою ладонь, показав еë моей маме, проговорил: -"Таня, ну какой тут водила?! Ты посмотри на эти пальцы! Такими пальцами на пианино играть!!!
... Я проснулся. Слова дяди Толи еще эхом уходили в туман снов...
Вторая армейская зима в Крымской степи. Точка, на которой мы служили, находилась на берегу Феодосийского залива. Степь да степь кругом...
Вгляделся в темноту комнатки и дождался, пока зрение не выхватит в темноте свечение фосфорного циферблата часов. Ярко, однако, светят. Часы эти были из панели приборов самолета МиГ.
Два часа ночи. Холодно. В помещении едва ли плюс четырнадцать. Печка прогорела. На соседней кровати спит Руслан, мой напарник. Он сельский. Глубоко сельский. Мои городские рассказы ему чужды. Он рыбак до мозга костей. Знает, где ловить, кого и когда. Обслуживал свадьбы в своем и близлежащих селах рыбой, вылавливая ее сетью в огромных количествах. Браконьер, однако.
Он построил маленькую печь из кирпича, который мы собрали по черте прибоя на берегу моря. Кирпичей вымывало штормами много. БОльшая часть в обмытом виде, кирпичи утратили форму за почти сто лет катания по дну. Но также много попадалось нетронутых временем и в отличной форме, кирпичей. Местные рыбаки рассказывали, что в конце девятнадцатого века в заливе перевернулся корабль с грузом кирпича и этот кирпич до сих пор вымывает. Желтый такой, тяжелый. Руслан пробил дыру в стене которая была частью печи со стороны камбуза и играла роль обогревателя с шахтами. И в нашей комнатке соорудил маленькую печь с плитой и выходом в дымоход стенного обогревателя. Вторую зиму мы стали королями тепла! Лежит вон... Храпит...
Шурш какой то под кроватью... Крысы что то нашли и дерутся с визгом. Прошлой зимой они вытащили из пакета мыло, уронили его с тумбочки на мою кровать, мне в ноги. И ощущение прыгающих этих... размером до 25 см, тварей по ногам было не самым радостным. Приходилось пинать ступней гулкую стену, обшитую из фанерой, чтобы услышать, как это кодло в панике разбегается и затихает минут на десять, за которые я попытаюсь уснуть.
За окном слышен шум моря под обрывом. От ветра слегка подпрыгивает жестяной отлив под окном и этот шум привычен. Там, в темноте, сидя на столбе, ухает какая то степная птица.
Лежу и вспоминаю свои секции и тренировки. Из огня да в полымя. Жил в квартире. В тепле и уюте. А теперь без света идет второй год службы. Первую зиму топили печь на камбузе старым рубероидом. Прошел месяц, пока мы не догадались собирать дрова с моря. Так уж случилось. Проехала тяжелая машина по силовому кабелю и обесточила обе наших точки. По версии наших командиров было так. Но, я потом, спустя время, стал подозревать, что точки отключили нарочно, чтобы не капали бабки, а о людях никто не думал.
Мы на своей КИП-4 вдвоем с напарником и на КИП-2 тоже двое. Между нами шесть километров степи вдоль моря. И еще через шесть километров наша часть, куда мы пешком два раза в неделю ходили за продуктами.
...Люська запрыгнула на одеяло. Наша кошка.
...Однажды, проходя вдоль обрыва, совсем недалеко от нашей точки, я обнаружил расщелину. Часть обрыва отделилась и образовалась эта расщелина, глубиной метра полтора. На еë дне возились и агрессивно шипели восемь котят. Руслан спустился к ним, достал всех. Разношерстные. Глазки у всех уже открылись. Мы забрали себе черную кошечку, а остальных вернули назад.
И стала она Люськой. Она навела нам порядок на камбузе. Мыши ходили по струнке и вдоль обрыва. В помещении Люська стала полноправной Королевой. Одна была только проблемка. Дикие котята в неволе не дорастают до общепризнанных размеров. Люська выглядела как подросток. Если мышей давила, как дьявол, то крыс боялась.
... Ночью меня разбудил шорох в тумбочке. В ней, собственно, кроме мотков проводов, ничего и не было. Проснулся Руслан. Глубокая ночь. Зажгли коптилку. Люська уже сидит под дверкой тумбочки, навострив уши.
Решили так: я резко открываю тумбочку с кочергой наготове и Руслан тоже со шваброй наготове. Тихонько подкрались и на раз-два-три я распахнул тумбочку. Оттуда выскакивает огромная крыса, размером с нашу Люську, рыжая такая, взъерошенная и тяжело так, проскакала к выходу из комнаты в коридор.
Картина через мгновения следующая: Люська у меня на плечах, я уже сижу на быльце своей койки и Руслан, видимо пытавшийся сделать в ужасе то же самое, перевалился через своë быльце и с матом упал на свою кровать. Сон, как рукой сняло. Смешнее всего была Люська, вцепившаяся мне в плечи. Ноги мои были в царапинах. Она по моим штанам забиралась со своей кошачьей прытью мне на плечи.
... На столе в нашей комнатке вместо скатерти была расстелена карта СССР. Географию нашей страны можно было сдать заново! На Казахстане ели, на Байкале чай стоял...
Прошла служба. Всю жизнь себе вопрос задаю: что это было???
