Театр под открытым небом
Друзья, хочу рассказать про необычный театр в моем городе- уличный театр Садко. Кто из Великого Новгорода или из ближайших городов- рекомендую сходить (детям уверена тоже будет интересно). 29 апреля у них состоялось открытие фестиваля-очень классно. Площадка театра-старинная деревянная крепость, внутри- интерактивные декорации. Фестиваль проводится при поддержке Президентского фонда культурных инициатив. Театр получил несколько премий Russian Event Award. 9 мая, уже совсем скоро, у них состоится премьера спектакля "Александр Невский. Рождение воина". В этом году труппа театра пополнилась актерами. Вот один из них - начинающий актер, Михаил Голубев. Это талантливый, интересный человек, кроме актерской деятельности принимает участие в культурных мероприятиях города, занимается благотворительностью. Недавно снимался в нескольких фильмах, которые сейчас в производстве, так что скоро его можно будет увидеть на центральных каналах телевидения. Сама жду с нетерпением премьеры этого спектакля и уверена в его успехе, по-другому актеры театра под открытым небом не умеют. Ну и хочу поделиться фрагментом с открытия фестиваля и показать начинающего актера, у которого большие перспективы в актерской деятельности
Сотая премьера тольяттинского театра «Дилижанса» — спектакль «Пикник на обочине» по Стругацким
Премьерные показы состоятся 17 и 18 ноября.
Являясь одной из знаковых книг в мире русскоязычной фантастики, «Пикник на обочине» породил целый мир Зоны и движение сталкеров. Само слово «сталкер» впервые прозвучало именно в этой книге.
Главный герой повести «Пикник на обочине» Рэдрик Шухарт - яркая, сильная, незаурядная личность. Почти всю сознательную жизнь он прожил рядом с Зоной. И он – сталкер. Один из тех смельчаков, кто проникает в запретную территорию за разными необычными вещицами – «хабаром» – которые потом продаёт и тем самым зарабатывает себе на жизнь. Судьба Редрика уже неотделима от Зоны, и вся жизнь его делится от вылазки до вылазки. Апофеозом его сталкерской карьеры становится поход за самым ценным артефактом – «Золотым Шаром», который может исполнять самые сокровенные желания.
«Пикник на обочине» не о пришельцах и их забытых игрушках. Этот спектакль будет о смысле и ценностях человеческой жизни. И он, несомненно, заставит задуматься об истинности человеческого пути и месте каждого человека в этом мире.
Виктор Мартынов, режиссёр спектакля
Спектакль входит в программу «Пушкинская карта».
Сможете найти на картинке цифру среди букв?
Справились? Тогда попробуйте пройти нашу новую игру на внимательность. Приз — награда в профиль на Пикабу: https://pikabu.ru/link/-oD8sjtmAi
Премьера в театре
Мой сын.
Мой сын в этом году дебютировал в Молодёжном театре, в спектакле Эшелон.
ГОРЖУСЬ ИМ.
Поддержите меня.
«Супружеская жизнь. Перестройка»: Хроника пикирующей любви в спектакле Андрея Кончаловскогo
Совет да нелюбовь на сцене Театра Моссовета
«Супружеская жизнь. Перестройка» – это четвертое обращение Андрея Кончаловского к киноповести Ингмара Бергмана «Сцены из супружеской жизни» и пятый в репертуаре Театра Моссовета спектакль режиссера. Как «сцены» из предыдущего названия сменились «Перестройкой», так и спектакль преодолел собственную фрагментарность, обретя цельное и долгоиграющее звучание. «Перестройка» здесь не только конкретный исторический отрезок, но и символическое указание на то, что нынешняя постановка, по сути, «перестроенный» ремейк о «переустройстве» отношений в браке и за его пределами. Здесь вспоминается старый анекдот о недовольной жене, жалующейся мужу: «Я думала и вправду “перестройка”, а это опять сплошное “ускорение”» – двадцать лет жизни страны спрессованы здесь в два часа с лишним сценического действа. Удивительно, но в спектакле по мотивам драмы Бергмана о крахе любви нашлось немало поводов для смеха. Юмор – эффективное средство для разрушения стены между актерами и зрителями. Благодаря ему старомодное здесь воспринимается как ностальгическое в духе «Какими мы были» (1973). «Супружеская жизнь. Перестройка» – драмеди или «человеческая комедия» о временном и вневременном, мужском и женском, пережитом и неизживаемом.
На афише значится «по мотивам пьесы Ингмара Бергмана», но очевидно, что режиссер руководствовался и иными мотивами. Например, Альберта Эйнштейна. «Супружеская жизнь» убедительно иллюстрирует, что время не имеет независимого существования, представляя собой лишь последовательность событий. И пока персонажи спектакля думают, как выкроить в пространственно-временном отрезке «дом-работа-дом» время для любви, спектакль замахивается на «пространство-время» в масштабе. На сцену периодически набегает видеопроекция из кадров, которые и сегодня транслируют по ТВ: от «Поля чудес» до танков, а звучат с нее разговоры, которые мы ведем и слышим «здесь и сейчас»: о конфликте Азербайджана и Армении, турецком «параллельном импорте», сакраментальном «дефиците» и эмиграции…
В телесериале и фильме Бергмана музыки не было вовсе, зато у Кончаловского звучат хиты «века минувшего» в исполнении артистов, которые и в «век нынешний» у всех на слуху: Аллегрова, Киркоров, ДДТ… Перестроечная Москва, воссозданная в словах и приметах, внезапно оказалось не столь отлична от Москвы за стенами театра. Разве что кадры очередей в первый столичный иностранный фастфуд утратили актуальность в связи с его окончательным «обрусением»…и точка. В остальном, дистанция времени, сокращенная круговертью исторических событий, помогла преодолеть и театральную дистанцию между персонажами и залом.
В каждой из четырех сценических версий постановки менялись исполнители мужской роли, незаменимой для режиссера оставалась лишь Юлия Высоцкая. Бергмановская Марианна она становилась то Миланкой в Риме 1960-х (постановка 2018 г. в неаполитанском Театре Стабиле), то Мариной в Москве 1990-х (спектакль в МХАТе им. Горького 2019 г.). Бергмановский Йохан был то Джованни, то просто Ваней, обретая облик то Федерико Ванни, то Александра Домогарова, то Гоши Куценко, а ныне – Андрея Розина, актера, составившего дуэт с Юлией Высоцкой в предыдущем спектакле Кончаловского «Укрощение строптивой» (и тут и там персонажи оскорбляют друг друга не только словесно, но и физически, приходя к болезненному умозаключению – «бьет, значит любит»).
В режиссерском замысле менялись бытовые приметы, символические указатели эпох (так упоминание о походе на постановку Джорджо Стрелера «переведено» на русский язык как «Юнона и Авось» Марка Захарова), темп и эмоциональная палитра, но в главном он оставался неизменен. Как бы ни преображались обстоятельства времени и места, хитросплетения отношений полов никогда не достигнут своего «потолка» в сознании публики, не наскучат ей, не исчерпают себя как тема. Ибо вневременное всегда побеждает сиюминутное.
В воссозданном до мелочей быте позднесоветской квартиры узнаваемые предметы, и маркеры той поры: и холодильник «Юрюзань», и знаменитые клетчатые баулы (те, которыми вдохновилась Balenciaga), уместившие груз прожитой в браке десятилетки, и «пища богов» – рыбные палочки с Амаретто, и «пасхалка» – афиша фильма Андрея Кончаловского «Романс о влюбленных». Но на сцене «Реквием о влюбленных», обвязанных обязательствами и бытом по рукам и ногам. Спектакль стремится отследить, что исчезает из отношений, когда пара становится супружеской. Почему период притирки иной раз стирает все то, ради чего люди решили объединить свои судьбы? «Не ешь мой мед!», – истошно кричит героиня Высоцкой супругу и самой себе, внезапно осознав, что былой мед их отношений стал горек.
В комнате, где когда-то двое мучили друг друга сладкой бессонницей, гаснет домашний очаг. Его задувает тревожное дыхание времени – видеоколлаж с хроникой пикирующей страны «пачкает» стены квартиры персонажей. Чувство угасло, секс покинул семейное ложе, а иных сцепок, кроме общего квартирного лицевого счета, кажется, нажить не удалось. От невозможности что-либо изменить в жизни, герой Розина решает изменить жене. Так многолетнее перечеркивается мимолетным. В спектакле сделан акцент на обсуждении плотской стороны отношений граждан страны, прославившейся тем, что в ней «секса нет», а секс – это и есть проявление свободы, как осознают герои к финалу этого сеанса коллективного психоанализа… Супружеская постель как доска с гвоздями – красноречивый образ постановки и эпохи.
Проходит год, другой, третий и делившие вместе горе и радости начинают делить имущество. К бракоразводным документам прилагается «перечень взаимных болей, бед и обид». Их брак рушится на фоне распада страны, но когда подписи на бумагах официально закрепляют разрыв, бывшие супруги вновь ощущают прилив былого чувства. Эмоциональная неграмотность», – ставит себе и поколению диагноз Иван, сотрудник института неврологии. Если бы людей со школьной скамьи учили управлять своими эмоциями, скольких проблем удалось бы избежать!
Итальянская постановка была приурочена к столетию Бергмана, нынешняя – к столетию Театра Моссовета и эта привязка не кажется искусственной. Камерная драма, где действуют только он и она, к финалу достигает масштаба «промежуточных итогов» для страны, так и не расставшейся с «лихостью» 90-х. В финальном монологе режиссер вкладывает в уста Ивана мысли о том, «как хорошо мы плохо жили», о дефиците, как примете времени, когда еще не разучились читать книжки, и о том, что многопартийность и свобода слова – это хорошо, но платить за них, по Кончаловскому, приходится личным счастьем. «Дефицит – великий двигатель общественных специфических отношений», – как говорил Жванецкий устами Райкина. Только то, о чем он шутил, излагается со сцены всерьез, и задевает куда больше, чем душещипательные перепады отношений Джессики Честейн и Оскара Айзека в недавней сериальной экранизации этой же драмы Бергмана.
По Кончаловскому «доллар» и западная философия «время – деньги» поглотила человека, лишив его жизни наполненности. Наполненности не товарами, а впечатлениями, эмоциями, умением дорожить прекрасным… Толстовское «Семейное счастье» здесь вырождается в «Нелюбовь» Звягинцева (знаковая роль Алексея Розина), но вместо осадка от увиденного, у зрителя остается послевкусие, будто не Бергмана он пропустил через себя, а Нила Саймона. Здесь нет надрыва, длиннот и пафоса, но зато есть острое и, как никогда, понятное сегодня всем и каждому чувство, что привычное настолько хрупко и зыбко, что жизнь может измениться в один миг – реплика и спектакля, подтверждения справедливости которой не приходится долго искать.
Люди в молодости, мечтавшие о светлом будущем, освещенные в финале лишь тусклым каминным светом, вдруг осознают, что им уже «ничто не светит», а все светлое осталось позади, но что счастливы они уже если и не будут, то хотя бы были, пусть и ретроспективно. В комнате без окон, спрятавшись от вспышек и сигнальных огней эпохи под одеялом, герои согревают друг друга алкоголем, воспоминаниями и объятиями, то есть тем, что не обесценивается внешними силами. Начавшийся с реплики «Доброе утро!» спектакль, его герои и страна, в которой они теряли и находили друг друга, уходят в ночь, озвученную «Сиреневым туманом». Хочется верить, что она будет спокойной, и как по нотам, над тамбуром будет гореть полночная звезда надежды.
Эмилия Деменцова, КиноРепортер
Полёт над гнездом кукушки
Пермский театр "У Моста"
Премьера спектакля по Кену Кизи.
Режиссура и сценография: Сергей Федотов.
Репетиция артистов балета и 88-й театральный сезон Ивановского музыкального театра
Вы были когда-нибудь на репетиции артистов балета? Сегодня мне удалось тихонечко пробраться за кулисы Ивановского музыкального театра, и немножечко поснимать как проходят репетиции танцев для нескольких спектаклей.
Да-да, у нас в театре есть более двух десятков артистов балета, а кроме этого три десятка артистов-вокалистов, 26 человек артистов хора и почти 50 человек сотрудников различных театральных цехов.
Попасть на подобную репетицию довольно сложно, но я замаскировался под фотоаппарат на ножках и минут 20 отвлекал весь творческий коллектив(на самом деле все были так поглощены процессом, что даже не замечали вашего покорного слугу)
Такими артистов балета вы еще не видели. Без сценического макияжа и костюмов они совсем другие, но так они даже роднее и ближе как-то.
Перед спектаклями и гастролями репетиции проходят чуть ли не по семь часов в день с небольшими перерывами. Только при мне они прогоняли танцы из «Трех Мушкеторов» и «Любовь и голуби». Я как человек, умеющий отплясывать два танца: «Танец крабика» и «Семь-Сорок», с огромным удивлением и восхищением наблюдал, как они легко переключаются с одного танца на другой. У меня бы уже голова кругом пошла, а они вполне комфортно себя чувствовали, даже иногда шутили.
Самое интересное, что в коллективе есть артисты балета со стажем более 20 лет, а у них энергии больше, чем в обычных людях с улицы, родившихся когда они уже блистали на сцене.
Огромное спасибо всем артистам за их тяжелый труд (и за то, что не прогнали меня)
А что бы вы хотели увидеть из закулисья театрального мира?
P.S. До открытия 88-го театрального сезона в Ивановском музыкальном театре остается несколько дней. Первым спектаклем этой осени станет любимый многими мюзикл «Джейн Эйр». Всего же за сентябрь артисты театра покажут 14 спектаклей, после чего отправятся на гастроли в Минск, и пока они будут радовать там братьев-белорусов, на нашей сцене с гастролями выступит Рязанский театр драмы (29 сентября – 2 октября) с комедиями «Школа соблазна», «Никто не идеален», «6 утра, Американо», трагедией «Фауст» и сказкой «Волшебник изумрудного города».
Уже с октября нас ждет множество интересных премьер. Нас ждет музыкальная комедия «Мужская солидарность» (23 октября), мюзикл «Бесприданница» по пьесе А.Н. Островского (поставлен благодаря победе в конкурсе на грант Союза театральных деятелей России в рамках празднования 200-летия со дня Рождения А.Н. Островского), и новогодняя сказка для детей «Старик Хоттабыч» в декабре. А весной новые сюрпризы, но пока про них нельзя рассказывать(а то я бы все рассказал)
Еще в начале октября на ивановской сцене ожидается показ спектаклей Московского государственного академического детского музыкального театра имени Наталии Сац в рамках всероссийской программы «Большие гастроли» – балеты русских сезонов «Шахерезада», «Шопениана», «Половецкие пляски», одноактный балет Г. Ковтуна по мотивам сказок Г.Х. Андерсена; авторский балет-спектакль К. Симонова «BALETGALA» ГАЛАБАЛЕТ
Если вы профи в своем деле — покажите!
Такую задачу поставил Little.Bit пикабушникам. И на его призыв откликнулись PILOTMISHA, MorGott и Lei Radna. Поэтому теперь вы знаете, как сделать игру, скрафтить косплей, написать историю и посадить самолет. А если еще не знаете, то смотрите и учитесь.
Как Андрей Кончаловский укротил строптивых на сцене Театра Моссовета
Юлия Высоцкая в роли Катарины. Фото: Елена Лапина
Шекспир – отменный автор. Некоторые его неполиткорректные пьесы отменяют сегодня в разных странах мира, уличая драматурга во всякого рода нетерпимостях: от расизма до мизогинии. Законы обратной силы не имеют, но на сферу культуры это, кажется, не распространяется.
«Укрощение строптивой» – одна из пьес, на чью долю выпало немало критики и упреков, связанных с принижением в ней женщины. Даже оригинальное название текста – The Taming of the Shrew – низводит сварливую (пусть и не без оснований) фемину до животного (shrew – в переводе с английского не только «злюка», но и «землеройка»). Но классика на то и классика, что отказаться от нее невозможно – в силу ее проницательности, пусть и неудобной. «Укрощение…» всегда в репертуаре – благодаря очаровательным словесным пикировкам и мудрым истинам, которые в руках чутких режиссеров не спорят с современностью, но вторят ей.
Андрей Кончаловский впервые обратился к «Укрощению строптивой» в Италии в 2013 году, а год спустя, итальянский спектакль гастролировал в Москве в Театре им. Моссовета. И вот он снова «на том же месте, в тот же час». Итальянских артистов сменили русские, но оформление, декорации, костюмы, грим, мизансцены остались прежними. Репетиции сопровождались просмотром оригинальной постановки, снискавшего благорасположение публики итальянской.
«Не видывал такой я дикой свадьбы» (Уильям Шекспир «Укрощение строптивой») Катарина — Юлия Высоцкая, Петручио — Алексей Розин. Автор фото Елена Лапина
«Укрощение строптивой» – премьера вдвойне: она стала одновременно и пополнением репертуара театра, и открытием новой шекспировской трилогии Кончаловского. Кстати, его чеховский триптих разыгрывался в этом же пространстве. Как и в предыдущих постановках режиссера – центральная роль отведена его музе Юлии Высоцкой, примеряющей разные амплуа и предлагаемые обстоятельства.
Место действия пьесы о воспитании покорности в супруге Кончаловский изменять не стал. Это Падуя. На заднике сцены в виде проекции возникают архитектурные символы этого города – италоманы могут узнать часовую башню Святого Марка и другие достопримечательности, решенные в стиле итальянского художника Джорджо де Кирико. Однако это Падуя не конца XVI века, а двадцатых–тридцатых годов прошлого века. Этот исторический период режиссер считает очень красивым временем.
Спору нет, если не вдаваться в подробности того, что драпировалось этой красотой. Отсылки к режиму Муссолини здесь угадываются лишь в костюме одного из персонажей. Впрочем, если вдуматься, то социальный эксперимент, который проводит Петручио над Катариной, желая усмирить ее темперамент, и сломать через колено буйный норов, вторит тогдашней патриархальной политике, диктовавшей семейный удел и подчинение женщины.
Сцена из спектакля «Укрощение строптивой». Автор фото Елена Лапина
И сегодня в постановке Андрея Кончаловского шекспировская мораль XVI века льется со сцены в зал искренне, прямодушно и в полном согласии с автором и выбранной для интерпретации его текста исторической эпохой. Не стоит думать, однако, что спектакль располагает к рефлексии и размышлениям. Режиссер не раз говорил, что люди приходят в театр за эмоциями, а не за мыслями. Именно поэтому здесь предпринято все, чтобы почти на 3 часа выключить публику из реальности и погрузить ее в пестрый итальянский балаган с кунштюками и гэгами.
Предполагалось, что постановка, вслед за оригинальной версией, обретет черты комедии дель арте, но актерам труппы пока успешнее удается ярмарочная стилистика и буффонада, нежели комедия масок, предполагающая талант импровизации и определенный физический тренинг. В том нет вины актеров, которые изо всех сил стараются быть смешными и дарить смех, но рамки персонажей, сыгранных их итальянскими коллегами, порой, мешают.
Копия всегда уступает оригиналу, а подражание препятствует рождению собственной органичной трактовки персонажей. И все же у спектакля есть свои удачи, главная из которых – атмосфера, отсылающая к фильмам Федерико Феллини и эксцентрическим приемам фарсов Дарио Фо.
«Рот фронт» вместо «римского салюта». Сцена из спектакля «Укрощение строптивой». Автор фото Елена Лапина
Центральный дуэт спектакля – Катарина и Петручио – тут не выбивается из общего ансамбля чудаков. Катарина Юлии Высоцкой напоминает рыжую бестию, которой словно бы кто-то за кулисами произносит магическое «аза… низи… маза» из «8 ½», и из бунтарки она становится смиренницей. Петручио Алексея Розина оказывается «в меру упитанным мужчиной в полном расцвете сил», этаким пройдохой, главной целью которого является поправить свое финансовое положение выгодным браком.
Нельзя обойти вниманием и отца Катарины Баптиста в исполнении Евгения Ратькова и в очередь с ним – Александра Филиппенко и Игоря Ясуловича. Поистине грибоедовские терзания «Что за комиссия, создатель, быть взрослой дочери отцом!» (а в пьесе у него две дочери) исполнены во всей палитре актерских красок.
Итальянский спектакль искрил иронией, отечественный – потешает внешними эффектами. «Укрощение…» оборачивается украшением строптивой. Здесь все не всерьез, кроме финальной морали, а танцы, конфетти, настоящие кабриолет и фонтан на сцене – отвлекают и развлекают публику. Смех – штука полезная.
«Кабриолет в натуральную величину на сцене умещается, а текст пьесы не влез». Юлия Высоцкая в роли Катарины. Автор фото Елена Лапина
Полезными оказываются в спектакле и эпизоды дрессировки, когда Петручио не дает своей жене спать и есть. Глядя на то, какую бодрость и энергию обретает перевоспитанная мужем Катарина, понимаешь, что автор, вероятно, имел в виду модные ныне лечебное голодание и нормализацию суточного цикла сна. Шекспир претерпевает даже такое «укрощение», и эта вариация хрестоматийного сюжета оказывается по-своему убедительной. Если забыть на время спектакля о феминизме, женской эмансипации, #MeToo, да и просто о равенстве полов.
Здесь, по сути, провозглашают, что «насильно мил будешь» и «бьет значит любит» и текст, этому не сопротивляется, чего не скажешь об определенной части публики. Мужчины и женщины в спектакле, если и равны, то в желании беззаботной жизни под жарким солнцем благословенной Италии. И в смехе – в том числе и над самим спектаклем.
Впереди у Андрея Кончаловского заявлены «Макбет» и «Буря», и тут уж точно будет не до смеха. Впрочем, смех ведь бывает и горьким.
"Кинорепортер", Эмилия Деменцова