From my mother’s sleep I fell into the State, And I hunched in its belly till my wet fur froze Six miles from earth, loosed from its dream of life I woke to black flak and the nightmare fighters When I died they washed me out of the turret with a hose.
Это стихотворение в штатах очень известно и даже считается культовым не смотря на то, что Рэндалл Джарелл представля формалистское направление он этим коротким стихом попал в антивоенный нерв и вдохновил в том числе на создание культовой "Уловки-22" Джозефа Хэллера. Вместе с тем стихотворение сложное для перевода из за своей ритмики и того же формального подхода (без красивостей, образов) только прямые аналогии. Дальше я приведу подстрочник от которого можно отталкиваться при переводе стихотворения на русский.
Подстрочник Из материнского сна я выпал в государство, И я сгорбился в его чреве, пока мой мокрый мех не замерз. Шесть миль над землей, освобожденный от ее сна о жизни, Я проснулся к черному зенитному огню и кошмарным истребителям. Когда я умер, они смыли меня со стенок турели шлангом.
Сложно! Вот небольшие пояснения к тексту. Стихотворение от лица стрелка шаровой турелли самолета B-17 или B-24, турели эти располагались под фюзеляжем и стрелки находились в них в весьма специфичном положении.
Похоже вот на это не правда ли?
Только в турели стрелок скорее находится в поперечном положении. Отсюда и аналогия с материнским сном. Или сном в утробе матери. "Выпал в государство" - буквально очнулся на государственной службе, службе в армии. "Пока мой мокрый мех не замерз". Двойная аналогия! Мех эмбриона это прохождение стадий его развития до человеческого детеныша, рыбы, рептилии, звери и т.д. Второй уровень аналогии - стратегические бомберы подходили к цели на высоте выше 5000 метров. На 6000 тысячах метров температура например -24°С конденсат от дыхания намерзает на мехе теплого комбинезона стрелка, турели стрелков на B-17 не были герметизированы. Ну, а дальше все просто и понятно. Это вариант перевода Романа Сефа известного советского, детского поэта.
"Смерть стрелка-радиста” Из материнского сна я попал в Государство И скрючился в его чреве, пока не обледенели Шлем и комбинезон на высоте шести миль, Проснулся я к жизни в разрывах зенитных снарядов Потом меня смыли шлангом со стенок турели.
Как мы можем видеть Сеф подошел к переводу достаточно формально. Это правильно ведь он переводит формалиста Джарелла, но мне бы хотелось прежде всего видеть поэзию и я попробовал, стараясь сохранить смысл, форму и ритм оригинала. Вот, что получилось.
"Смерть стрелка шаровой турели" Из матери сна в другую реальность. Я горблюсь в утробе, в сосульках мой мех, Шесть миль над землей без подпорок молитвы Очнулся навстречу кошмару зениток Со стенок турели я шлангом был смыт
«Тёмную ночь» – главную песню военных лет – написал еврей Вэлвл Гуревич. Как и «Шаланды, полные кефали». Потом поэта сломали в ГУЛАГе
«Темную ночь» исполняли Марк Бернес в картине «Два бойца».
Легенда гласит: первая партия пластинок с песней «Темная ночь» вышла бракованной – на ней слышались шумы и шорохи. А все из-за того, что сотрудница фабрики звукозаписи, слушая песню, не смогла сдержать слез. Они капали на матрицу, с которой печатали тираж, и искажали чистоту звука.
В разные годы «Темную ночь» исполняли Марк Бернес, Людмила Гурченко, Муслим Магомаев, Борис Гребенщиков и рэпер Баста. Песня, ставшая шедевром военных лет, до сих пор остается одной из самых любимых у россиян. В 2015 году журнал «Русский репортер» поставил ее текст на 25-е место среди самых популярных в России стихотворных строк. И как часто случается с шедеврами, история его создания полна курьезов. Текст песни написали всего за одну ночь. А его автором стал еврейский поэт Вэлвл Гуревич – позже его обвинили в антисоветской пропаганде и сослали в лагеря.
Вэлвл Гуревич
В 1943 году режиссер Леонид Луков снимал картину «Два бойца». История о дружбе двух солдат на Ленинградском фронте по всем исходным данным должна была стать хитом. В главных ролях у Лукова играли «звезды» – Борис Андреев и Марк Бернес. Оба получили всенародную любовь после выхода фильмов «Истребители» и «Большая жизнь». Второй фильм в последний предвоенный год стал лидером кинопроката: его посмотрели около 19 миллионов зрителей. Вдобавок Андреев успел окутать себя флером настоящей богемной звезды. Сыграв в «Большой жизни» шахтера-стахановца, в реальной жизни он наговорил в подпитии гадостей про советскую власть – и за это летом 41-го оказался в СИЗО. Актеру грозил расстрел. По слухам, от высшей меры его спас Сталин. «Отпустить!» – гласила резолюция вождя, который сам любил фильмы с Андреевым.
Леонид Луков
«Двух бойцов» снимали в эвакуации, в Ташкенте. Съемки шли бодро. По воспоминаниям участников, вся съемочная группа получала удовольствие – до тех пор, пока режиссер не столкнулся с препятствием. Требовалось снять сцену, в которой солдат пишет письмо в землянке. Луков снимал и так, и эдак, но все, по его мнению, выходило затянуто и неправдоподобно. «Он тогда пришел ко мне поздним вечером и говорит: “Никак не идет! Тут бы песню – хорошую, чтобы запоминалась”. И напел мотив – да так, что я сел к роялю и сочинил мелодию в два счета», – вспоминал композитор Никита Богословский.
Кадры из фильма «Два бойца»
Осталось придумать к мелодии текст. Луков случайно узнал, что в Ташкент повидать семью приехал поэт-песенник Вэлвл Гуревич – он же Владимир Агатов. Выходец из киевской еврейской семьи, Гуревич еще в 1918-м решил использовать творческий псевдоним. Тогда им двигал дух революционного времени, гласивший, что нету больше ни евреев, ни русских, ни других национальностей. А есть новый человек, который выкует наконец справедливость на земле. Так Гуревич стал Агатовым. Под этой фамилией он печатался в литературных журналах с Маяковским и Горьким, писал стихи в газеты «Гудок» и «Правда». А позже начал сочинять и для советской эстрады. Первым опытом в этой сфере стала мрачная песня на смерть Ленина в 1924 году. Она начиналась строками: «Скорби народной взметается клич...»
Никита Богословский
В Ташкенте Гуревича сняли с поезда и, не дав увидеться с родными, увезли в студию. По воспоминаниям Богословского и Лукова, текст «Темной ночи» был готов за два-три часа. По дороге Гуревичу рассказали о замысле фильма, и он работал как машина – писал, зачеркивал, писал снова. На глазах изумленных очевидцев рождалось величие: «Верю в тебя, / В дорогую подругу мою, / Эта вера от пули меня / Тёмной ночью хранила. / Радостно мне, / Я спокоен в смертельном бою, / Знаю, встретишь с любовью меня, / Что б со мной ни случилось». Уже глубокой ночью разбудили Марка Бернеса, поехали писать песню в студию. Та была закрыта, по телефону вызывали техников, дирекцию – по легенде, даже сами взломали замок. Проработали на студии до утра. А уже днем Марк исполнял «Темную ночь» в той самой «проблемной» сцене в землянке. Ее сняли за один дубль – она стала одной из самых важных в картине.
Тёмная ночь Поёт Марк Бернес. Кадры и песня из кинофильма Два бойца, 1943 год,
Текст «Тёмной ночи», написанный рукой Агатова (Гуревича)
Режиссер Луков так вдохновился сценой, что решил изменить сценарий и включить в него еще одну песню. По замыслу, она должна была стать контрастом лиричной и грустной «Темной ночи». Так появился второй стихотворный шедевр Вэлвла Гуревича – «Шаланды, полные кефали». Автором музыки стал все тот же Никита Богословский. «Луков дал задание: песня должна звучать в стиле весёлых одесских уличных песен. Но я по рождению ленинградец, никогда не соприкасался с одесским фольклором и просто не знал, с чего начать», – вспоминал тот. По словам Богословского, тогда в газетах дали объявление – всем лицам, знающим одесские песни, явиться на киностудию: «На следующий день привалила огромная толпа коренных одесситов… Очень разнообразных – от почтенных докторов до типов, при виде которых удивишься, что они еще на свободе. Два дня наперебой они пели всевозможные типично одесские песни».
Гуревич тоже прослушал этот «фольклорный» массив. Но для финальной версии текста использовал не одесские «заготовки», а свое собственное раннее стихотворение – о социалистическом соревновании рыболовных бригад. «Киевлянин Гуревич-Агатов ошибся в “Шаландах” только в двух моментах, – писал позже Михаил Пойзнер, журналист и историк Одессы. – Все-таки наш Фонтан мог покрыться не черёмухой, а скорее акацией. А одессит Костя вряд ли мог курить “Казбек”. Он предпочитал бы одесские папиросы “Сальве”».
Фильм «Два бойца» вышел на экраны в октябре 1943 года. Он имел огромный успех у зрителя. Как пишет современное издание «Кинопоиск», «картина дарила ощущение победы – когда до окончательной победы было еще далеко». В августе 43-го завершилась кровопролитная Курская битва. В сентябре Советская армия освободила Новороссийск и Смоленск. Фильм удивительно точно уловил настроение того времени – надежду и зарождавшийся оптимизм. Война совершала свой перелом: в ноябре, когда «Два бойца» уже вовсю шли в кинотеатрах, Красной армией был освобожден Киев.
Постер к фильму «Два бойца»
Но у картины нашлись и недоброжелатели. «Немало партийных идеологов, чиновников и музыковедов бесило, что образы какого-то одесского биндюжника и простой рыбачки Сони из “полублатной” песни глубоко проникли в культурный быт фронтовиков», – писала журналистка Зелина Искандерова. В 1949 году Вэлвл Гуревич был арестован. Впрочем, вряд ли основной причиной ареста был текст «Шаланд». Песня лишь привлекла к поэту ненужное внимание и критику. Остальное сделали трагические совпадения – именно в это время в стране начались масштабные антиеврейские гонения. В январе 1948 года в Минске убили Соломона Михоэлса. В ноябре разогнали Еврейский антифашистский комитет. Набрала ход борьба с «безродным космополитизмом»: все еврейское отныне объявлялось «враждебным», «чуждым», «антисоветским». 8 февраля 1949 года Иосиф Сталин подписал постановление Политбюро о роспуске объединений еврейских писателей в Москве, Киеве и Минске. Одной из целей кампании было в том числе раскрытие псевдонимов. А потому «творческое» имя – Владимир Агатов – не помогло автору «Темной ночи».
Кадры из фильма «Два бойца»
Гуревич пробыл в лагерях семь лет. Все это время он не сидел без дела: организовал лагерный театр и женский хор. В числе прочих привлек к работе заслуженную артистку РСФСР Татьяну Окуневскую – Гуревич буквально вытащил ее из «Степлага» в Казахстане. В 1956 году поэта реабилитировали. А годом позже восстановили в Союзе писателей. Однако, по словам знакомых, Гуревич вернулся из лагеря «сломленным, больным человеком». Он больше не мог создавать «хиты», подобные «Шаландам» и «Темной ночи».
Вэлвл Гуревич умер в 1966 году. Он похоронен на Новодевичьем кладбище в Москве. Его надгробие украшают строки: «Темная ночь, только пули свистят по степи…»
Так много ушло, чтобы стало понятно, что важно, а что - пустота, одно растворяется в мыле как пятна, и снова рубашка чиста, другое насквозь прожигает как уголь, оставив лишь дыры и тьму, и хочешь забиться в какой-нибудь угол - не дамся теперь никому.
Пытаешься жить из последних силенок, и все даже думают - ах! Лишь чертово сердце как глупый ребенок, что вечно сидит в синяках - ударит одних и само разобьется, споткнется - колени в крови, и ты себе шепчешь: да ладно, уймётся, забей и давай не реви.
Потом всё проходит и думаешь: "Боже, неужто могло так болеть?" И все эти шрамы - твой почерк на коже, ты сам ведь держал свою плеть, ты сам отмерял себе силу ударов, цепляясь за то, чего нет, забыв, что за самым тяжелым кошмаром - всегда самый яркий рассвет.
