К примеру, Олеся—молодец, ударница и лучше всех, но беременна. По этой причине может уснуть в неподходящий момент. Даже на совещании, распластавшись на презентабельном столе. Но я приноровился, придумал, как выворачиваться перед посторонними. В периоды между сном Олеся пашет за пятерых. Не понимаю я женщин. Однажды на корпоративе, Лиза, вся из себя приличная в трезвом виде, вдруг обняла меня своей убедительной красотой и предложила уволить Олесю по причине сна в рабочее время. Не понимаю я женщин. Лиза — лучшая Олесина подруга. У мужиков, всё проще, к примеру, я часто, задолбавшись, беру у Серёги ключ от ремонтной комнаты и сплю то полчаса, то целый час. И не было такого, чтобы Серёга заложил меня, обнимая начальство. Потому, что у мужчин дружба настоящая. Не понимаю я женщин—загадочные они. Лиза не просто подруга Олеси, она сама пять раз рожала. Должна знать, что беременных по закону увольнять нельзя.
Как-то на работе директор орал на менеджера: у последнего продажи шли ни шатко, ни валко. Тот оправдывался и от этого ор становился всё громче. В конце директор успокоился и выдал фразу: "Какая вообще от тебя польза? Продаж мало, да и ты не баба - тебя даже трахнуть нельзя!". Так мы узнали, что директор не голубой.
Эта история совершенно не смешная. Наоборот – грустная, но поучительная.
Работал в нашей компании арт-директором двадцатисемилетний парень по имени Андрей. Начинал он свою карьеру как айтишник, потом стал дизайнером. В итоге дорос до менеджера среднего звена.
Был у него секрет, о котором никто из нас, коллег, даже не догадывался. Молодой человек страдал очень серьезным заболеванием. И старательно скрывал диагноз от посторонних.
Однажды в компании решили поменять компьютеры в кабинете дизайнеров на более производительные "маки".
Вот на такие, если, вдруг, любителям подробностей интересно
Сотрудницы, для которых предназначались эти машины, решили, что самостоятельно справятся с их подключением. Но задача оказалась не по зубам.
Тут как раз подоспел арт-директор Андрей. Поинтересовался, чего они так долго мучаются.
Дизайнеры ответили, что с проводами проблемы: то они до розетки с интернетом не достают, то вилка в удлинитель не вставляется".
Андрей сказал: "Ладно, девчонки, отдохните, сейчас я сам всё быстро сделаю."
И полез под стол кабели подключать.
Но вот беда: пока он там возился с проводами, его накрыл приступ болезни – самый настоящий эпилептический припадок. Парень под столом начал корчиться в судорогах, бешено трястись.
Для девчонок-дизайнеров это стало шокирующей неожиданностью. Одна из них как завизжала: "Помогите! Андрея током ударило!"
Другая среагировала быстро – выбежала в коридор к электрическому щитку и все тумблеры на автоматах разом рубанула.
Наше офисное помещение, к слову, находилось на цокольном этаже новостройки. Другими словами – в подвале. Без всяких окон, через которые в помещение мог бы свет проникнуть. Да и вечерело уже.
В офисе темно стало, как в царстве Аида. Только слышно как где-то далеко в бухгалтерии бесперебойники запищали.
И в этот момент из своего кабинета на крик выскочила наша директриса. Во тьме врубилась то ли в дверь, то ли в дверной косяк, расшибла себе колено и голосила на весь офис.
Судороги у Андрея прекратились, но лежал он без сознания.
Самым находчивым из всех оказался шофер, который как раз в кабинете рекламы расслаблялся. Тот сразу включил фонарик на своем "Сименсе" и давай везде подсвечивать. Коллеги в панике стали в скорую звонить.
Приехала она быстро. И это хорошо: потому что работники офиса, вытащив пострадавшего из-под стола, уже успели неумело поотрабатывать на нем методы реанимации, едва не сломав человеку ребра. А шофер, так вообще, предложил на улицу парня вынести и землей присыпать, чтобы "все электричество из организма вытянуло".
Девочки-дизайнеры, которые были рядом с ним, рыдали, думая, что он уже не очнется. Но к приезду медиков Андрей понемногу очухался. Сидел на полу, смотрел как зомби в одну точку. Говорил, что ничего не помнит.
Врач пациенту стала объяснять, что у него поражение электротоком. Надо в больницу.
Андрей, окончательно придя в себя, ей отвечает: "Нет, это не ток, у меня припадок."
"Давно страдаете эпилепсией?"
"Давно. Сегодня, видимо, нервное перенапряжение спровоцировало приступ. Голова перед этим болела"
Тут наша директриса, услышав все это, решила, что ее тоже неплохо было бы осмотреть. Кричит: "Андрей, ну раз тебя током не било, так давайте меня лечить, а то колено уже раздулось и болит!"
В итоге, увезли на скорой обоих.
На следующий день наша компания отправила снабженца покупать аварийные фонари в коридор, аптечку и бесперебойники всем на компьютеры.
А вот арт-директор после того случая взял и уволился по собственному желанию. Не захотел работать в коллективе, где все знают о его заболевании. На мой взгляд, зря: все бы в офисе его поняли, и поддержали его. Мало ли, кто чем болен, и абсолютно ничего постыдного в этом нет. Но он посчитал иначе и ушел.
Еще когда снимал репортажи для телика, мы постоянно придумывали нашим респондентам прозвища. Сегодня идем снимать говномесов, завтра брать интервью у Мальчика (мальчику 34 года), через неделю записывать программу с Усатым и Выскочкой. А одна моя коллега очень любила называть всех чиновников Упырями.
Примерно так выглядел обычный рабочий диалог:
- Вы где! ? К Бабке уже опаздываем!
- 5 минут! Упыря пишем и едем!
Сейчас, занимаясь кино, эту наклонность я, кажется, развил только сильнее, и здесь достается уже актерам. Особенно в период кастингов, когда людей много и запомнить всех по именам тупо невозможно.
Недавно мы, будто сговорившись с кастинг-директором, вдруг одновременно начали называть одну из актрис Мамашей, хотя это никак не было связано ни с ее ролью ни с семейным положением. Кому-то достаются кликухи по месту обитания - Литовка, Питерка, Башкир...
Я уж промолчу о том, какой простор для обзывательств появляется при написании сценариев. Почти любая история стартует с технических имен, смысл которых в отражении характеров героев, но порой эти застрявшие в голове прозвища случайно перекочевывают и на площадку. К счастью, я пока еще не разу не сталкивался с тем, чтобы кого-то это обидело.
Наверно, можно назвать это цинизмом. Или проф-деформацией. Но, кажется, что иначе в таких профессиях не выжить. И пренебрежение к людям тут точно не при чем.
Я очень люблю людей и думаю, что это лишь попытка немного упростить себе жизнь и поставить границу между личным и профессиональным, убрав лишние эмоции там, где они не требуются. И почти уверен, что у врачей, учителей, да и всех, кому приходится пропускать через свою психику массивные людские потоки, найдутся похожие истории.
Господи, моя личная боль. Я дизайнер. Девушка, как можно понять. Работаю с компанией. Не так давно была ситуация, что мне передали задачку от партнера, а потом прислали скрин его реакции. Боже, мне давно не было так больно
А я скрин отправила подруге и только потом уже прочитала, что именно написали коллеги..далее наши реакции
Вот не знаю почему, но у меня от феминитивов глаз начинает дёргаться. Я девушка, у меня есть профессия, которая называется юрист, не юристка, не юристесса, не юристиня, а юрист. В моей профессии половые признаки не играют никакой роли. И как женщину меня название профессии в мужском роде никак не оскорбляет. На работе я в первую очередь юрист, сотрудник, которого взяли за знания и умения, а не за то что я девочка и глаза у меня красивые. На работе я хочу, что бы оценивали мою работу как раз независимо от того, в какую кабинку wc я хожу. Но когда я вижу, что текст пишет авторка про психологиню оформленный дизайнершей с привлечением фотографини, у меня возникает ощущение, что в первую очередь тебе хотят подчеркнуть, что «я ваабще-та девачка», а уже потом показать свою работу, талант, мастерство и знания, что мной лично уже воспринимается как признак непрофессионализма.