Помню, признанный ныне иноагентом Александр Невзоров во «взглядовском» интервью 1989 года (о границах журналистской этики) внушал мне:

«Есть такая присказка: «В доме повешенного не говорят о веревке». Так вот, репортёр — это тот, кто говорит».

Такая работа. Доля такая. Проблема в том, что тезис «О мертвых или — или» изначально порочен. Всё зависит от общественной «оценки». Сдал профессию на «отлично» — имеешь право на посмертную редакцию своей жизни. Теперь люди узнают только о том, какой ты был праведный, добрый, умный.

Ну а если завалился, то соберёшь в зачётку одни двойки.

Был звездой «Обыкновенного чуда» — после смерти никто не смеет выйти за рамки парадной биографии. Казнен как серийный убийца — на тебя мораторий не распространяется. О Гитлере — или плохо, или ничего.

И это никого не удивляет.

Удивляет другое: аудитория не отдаёт себе отчет в том, что стандарт и тут двойной. Как дно. Сумрачное дно тех, кто не сумел соответствовать мифу.

Помните скандал, связанный с воспоминаниями Марка Рудинштейна о «Кинотавре»? Продюсер так объяснил публикацию мемуаров:

Импульсом к написанию и публикации отрывка из романа в глянцевом журнале послужил эпизод, произошедший с моей дочерью Натальей. Она несколько лет работала в рекламной фирме, принадлежащей Игорю Янковскому - племяннику покойного Олега. В разгар кризиса 2008 года он её уволил. Наталья открыла свое собственное дело. Некоторая часть сотрудников из фирмы Янковского перешли работать к ней. И тогда Игорь начал угрожать. Звонил и говорил: «Поосторожнее ходите по улицам». Я когда узнал об этом, был в бешенстве! Для начала я просто позвонил Игорю и напомнил, что по улицам ходит и он сам. А потом дал отмашку на публикацию выжимки из романа.

Нигде не было сказано, что Марк Григорьевич налгал, его просто обвинили в отсутствии этики. Особое негодование вызвали фрагменты, из которых следует, что любимец публики Олег Янковский бывал груб с журналистками, которые отказывались от предложенного им шанса «взять интервью» у народного артиста, что Александр Абдулов собирал с друзей средства на храм, а потом проигрывал их в казино, что Рудинштейну из своих денег приходилось оплачивать пять спецномеров с проститутками для VIP-самцов.

То негативное, что Рудинштейн вскользь упомянул, и до публикации было достоянием широкой кинематографической общественности.

Да и обвинили его не во лжи или клевете, а в том, что он «вынес сор из избы».

На этом месте проблема встала в рост — наша этика поощряет вранье.

И кто хочет следовать культурным нормативам, должен лгать.

Почему кино-бомонд бойкотировал Марка Рудинштейна и чего тот не смог простить Александру Абдулову (видео).

Многие восхищаются современными фильмами, где сюжет завязан на событиях, происходящих в одном помещении. Оно и понятно, такое может увлечь, только если актёры смогли вывезти, – что ещё можно показать в одном помещении, кроме ярких характеров героев.

Один из таких фильмов, который держит в напряжении от начала и до конца, представляя нам события, происходящие во времянке на строящемся объекте, это советский фильм 1974 года – «Премия».

Жанр фильма – производственная драма.

В ролях - плеяда великих советских актёров: Леонов, Джигарханян, Янковский и многие другие.

Хочется отметить, что хотя трудовое законодательство современной России и несёт на себе серьезнейший отпечаток КЗОТ СССР, тем не менее, сейчас такие разборки между работодателем и работником трудно себе представить.

Приятного просмотра!

(с) Межрегиональный профсоюз Рабочая ассоциация, Санкт-Петербург.

"Тот самый Мюнхгаузен" ...Комическая фантазия о жизни, любви и смерти знаменитого барона Мюнхгаузена, жившего в XVIII веке и ставшего героем многих веселых книг и преданий, опирается на персонажей и эпизоды знаменитого романа Р. Распе, но по сути является самостоятельным произведением. «Мыслящий человек просто обязан время от времени поднимать себя за волосы» - похоже, это и удается авторам картины. Барон хочет жениться на любимой им Марте, но церковь отказывается обвенчать их, так как имеется живая жена, «усмирявшая его 20 лет». Уставшая Марта хочет, чтобы барон стал таким, как все, но барон этого не хочет, да и не может. Герцог разрешит брак только в том случае, если барон письменно подтвердит, что все его истории лживы, а он сам - обыкновенный человек.