- Нужно найти место, где мы могли бы, наконец, хоть немного отдохнуть и привести мысли в порядок.
- Согласен, - Витя прокашлялся и перевёл взгляд на быстро сгущающиеся сумерки. - Передышка от этой бесконечной беготни нам не помешает. Только вот этой вот ночной хрени абсолютно чихать на то, что нам нужно. Поэтому сейчас я предлагаю, всё таки, где-нибудь остановиться и переночевать, а завтра с утра займёмся поисками более безопасного убежища.
Володя снова ушёл в свои мысли. Нет, возвращаться он в тот магазин не собирался, но и понимал прекрасно, что остановиться где-то просто необходимо. Ему, как и всем, не хотелось ютиться в машине, слушая осточертевший вой, вжимаясь в сидение, надеясь, что батареек в фонариках хватит до утра.
- Ты чего творишь?! - вскрикнул Виктор, ударившись головой после того, как Владимир резко развернул машину.
С задних сидений тоже послышалось ворчание и глухой матерок донёсся из багажника.
- Поедем в центр. - Сухо ответил Володя, не обращая внимания на всеобщее негодование. - Наверняка, там что-нибудь есть.
- Только по пути нас всех не убей, - резко бросила Маша, потирая ушибленный висок. - А то сейчас подохнуть в аварии будет настолько тупо, что тупее даже придумать сложно.
Валя с Мишей усмехнулись, Виктор осуждающе покачал головой, а Володя так и оставался безучастным.
Однако, после долгих кружений по центру города, когда нервы у всех были уже на пределе, так как тьма вот-вот обрушится на них, как снежная лавина, в конце улицы, в большом здании, из под полуспущенных металлических жалюзи, пробивался слабый свет.
- Ого, - прохрипел Виктор, оторвав взгляд от окна в приямке здания, откуда уже ползли липкие тени. - Сегодня нас ждёт прекрасный ужин, судя по всему.
Они подъехали к большой потухшей вывеске ресторана «Премьер», где цены раньше казались заоблачными. Если бы только Витя знал, что случится с миром, то не откладывал бы деньги на новую квартиру, а ходил бы сюда с семьёй каждую пятницу. Хотя, наверное, лучше бы чаще путешествовали, тогда, быть может, и не попали бы они в этот ад. От этих мыслей внутри загорела злоба. Виктор быстро успокоил себя тем, что такого исхода точно никто никогда не ждёт.
Пройдя большую летнюю веранду, они остановились у входа.
- Работаем с 10-00 до 23-00 ежедневно. Без обеда и выходных. Надеюсь, там есть, кому принять наш заказ
Виктор горько усмехнулся, прочитав вывеску на тяжёлой дубовой двери.
- Осторожно, - прошипел Володя, открывая дверь, крепко сжимая в руке монтировку.
Он жестом позвал за собой остальных и бесшумно скользнул в помещение.
Внутри царил хаос. Опрокинутые столы, разбитая посуда, засохшие лужи чего-то тёмного на полу. Запах тления смешивался с противным запахом скисшего вина. Даже Толик поморщился. Но главное - свет. Тусклый, мерцающий свет пробивался из-за двери в глубине зала, там, где, видимо, располагались кухня и подсобка.
- Эй! - крикнул Виктор и слегка поёжился от своего же голоса, гулко разлетевшемуся по пустому залу. - Есть здесь кто?
Мгновенно сгустившуюся тишину с трудом разрывал какой-то шорох. Послышались тихие шаги, из проёма показалась долговязая фигура. Мужчина, лет сорока, в грязной поварской одежде, с усталым осунувшимся лицом и с настороженным взглядом. В руках он сжимал увесистую сковородку.
- Кто вы? - спросил он хрипло, щурясь от света фонарей.
- Люди, как видишь, - ответил Виктор, вяло улыбнувшись.
- Мы укрытие на ночь ищем, - неуверенно встрял Володя, бросив монтировку на пол. - Нам не нужны неприятности.
Незнакомец вздрогнул, когда та лязгнула, но почувствовал себя спокойнее, увидев, что путники не собираются на него нападать. Он выпрямился, внимательно осмотрел вошедших и, наконец, опустил своё оружие.
- Ты здесь один? - спросил Виктор, озираясь по сторонам.
- Н-нет... не один, - полушёпотом ответил мужчина, нервно царапая ручку сковородки. - У вас курево есть?
Витя тут же залез в карман, вытащил зажигалку, щёлкнула пьеза и тут он вспомнил, что бросил.
Неожиданно в центр комнаты втиснулся Толя, протягивая повару, как он про себя его уже назвал, открытую пачку сигарет.
- Угостись, - прокряхтел он, выбив пару папирос.
- Можно и мне тоже? - спросил Виктор, пряча глаза от Миши.
По залу тут же расползся густой едкий дым, перебивая собой гнилостный смрад.
- Тимур, - тихо представился повар, сделав глубокую затяжку. Он прислонился к стене и ещё раз внимательно осмотрел представшую перед ним компанию. - Пойдём. Познакомлю вас с остальными. И свет тут нужно погасить. Кто-то, видимо, выключить забыл. Мы его включаем, когда на вылазки ходим. Мало ли что. - Пояснил он, хотя, никто не спрашивал.
Новая группа выживших встретила вновь прибывших в просторном подсобном помещении. Генератор глухо гудел за перегородкой. Три тусклые лампочки освещали пространство, заваленное ящиками с консервами, мешками с крупой, бутылками воды. Помимо Тимура, здесь были ещё трое. Они сидели - кто на чём, и в их глазах читалась такая же глубокая, выжженная пустота, как и в глазах Тимура.
Знакомство было коротким, угрюмым. Володя представил своих, повар кивком указал на своих людей:
- Таня, Света и Артём. Бывший персонал.
Света, женщина, лет сорока, с понурым лицом, лишь кивнула. Её пальцы нервно крутили край потёртого пледа. Артём, худощавый парень с татуировками, не отрывал взгляда от пола, бесконечно дёргая ногой. Татьяна, женщина с усталыми, покрасневшими глазами, единственная попыталась поприветствовать компанию натянутой улыбкой.
- Что ж. я так понимаю, мой заказ принимать никто не собирается? - неуместно пошутил Виктор, желая хоть немного разрядить обстановку, но поймал на себе лишь презрительные взгляды.
Напряжение, и без того витавшее в воздухе, заметно усилилось. Новоприбывшие были чужаками, лишними ртами, угрозой хрупкому балансу. Чтобы немного сгладить углы, Володя, глядя на окружающее убранство, задал единственный вопрос, что пришёл в голову:
- Вы... вы здесь с самого начала?
Тимур мрачно хмыкнул, попросил у Толи ещё сигарету. Тот молча протянул всю пачку. Повар закурил, выпустил струйку дыма, уставился в одну точку на стене таким взглядом, словно увидел что-то страшное.
- Сначала. Нам повезло... или не повезло. Зависит от того, с какой стороны посмотреть. - Голос его звучал монотонно, лишённым всяких эмоций, как у человека, зачитывавшего самому себе смертный приговор. - Был чудный субботний вечер. Полный зал гостей, гул голосов, звон бокалов. Заказы сыпались так, что некогда было в туалет сходить, или покурить. Зато сейчас... - Он горько усмехнулся, глядя на тлеющую сигарету и продолжил. - Мы на кухне торчали, кто у плиты, кто салаты стругает. Не суть, в общем. Вдруг сирена завыла. Пронзительно так, противно, но мы даже не дёрнулись с места, так и занимаясь своим делом, пошучивая, мол, проверка, как аппаратура работает. Потом свет - моргнул пару раз и погас. Артём тут же сбегал, генератор завёл, чтобы работа не встала. Престижный ресторан, всё-таки. Клиентов нельзя заставлять ждать. А потом... потом начался настоящий ад.
Он замолчал, делая глубокую затяжку. Дым заклубился над его головой, как туман над болотом.
- Крики. Сначала удивлённые, потом испуганные, потом началась паника. Свет горел везде, поэтому всё началось с веранды. Лампы там не такие яркие, как у нас в зале, чтобы более романтическая атмосфера была, так сказать, только над столиками висели. Я глянул в ту сторону... - Тимур нервно сглотнул, кадык дёрнулся. - Там уже была она. Эта чёрная жижа медленно расползалась по террасе, словно проглатывая всё пространство, которого не касался свет. Люди... они не понимали, что происходит. Да и кто бы мог знать? Один мужик в эту мерзость вилкой начал тыкать, смеялся. Видимо, думал, что это шоу какое-то. Потом он по локоть руку в неё сунул... и его смех превратился в такой визг, что у меня кровь в жилах застыла. Так даже свиньи не визжат, когда их режут. До сих пор в ушах стоит, как и дальнейшая картина в кошмарах постоянно снится. Руку, как вы понимаете, он обратно не достал. Отдёрнул только обрубок. На несколько секунд он замолчал, рассматривая культю, а затем началась паника. Охранник наш хотел, наверное, помочь. Вышел на веранду, исчез во мраке на мгновение, раздался крик, а потом, на тусклый свет, выкатилась одна лишь голова, которая грохнулась на пол с каким-то глухим влажным звуком. Почерневшая вся, синюшный язык вывалился на пол. Люди, увидев такое зрелище, тут же рванули на выход, а я стоял, как вкопанный, не в силах ни слова сказать, ни даже дёрнуться. Просто стоял и смотрел, как десятки человек растворяются в этой страшной черноте. Ребята из ступора вывели. Они не видели, что произошло, да и после рассказа верили неохотно. Только едва видимая голова охранника хоть как-то подтверждала мои слова и женщина одна на веранде осталась. Она пьяная была в стельку, задремала, видимо. Не знаю, о чём она подумала в тот момент... она зашла, почти наполовину, в эту тьму и та половина, что осталась под лампой, завизжала, повернулась к нам, и грохнулась замертво... Её словно разрезали циркулярной пилой вдоль позвонка.
В подсобке воцарилась гнетущая тишина на несколько минут. Тимур закурил ещё одну сигарету, Виктор с Толей тоже вытащили по одной, не проронив ни слова. Дым в помещении густел, резал глаза, будто специально выжимая слёзы, но, казалось, ни кто не обращал внимания на такую мелочь. Уж лучше пусть пахнет табаком, чем этой тошнотворной гнилью.
- Потом какой-то гений свет в зале погасил, - продолжил Тимур уже полушёпотом. - Кто-то орал, что она от света быстрее ползёт, кто-то - что наоборот. Один парень у пульта был, так он вообще в истерике бился, и, видимо, в панике рубильник дёрнул не тот... или нарочно. Мы об этом уже не узнаем. Помню лицо нашей официантки - Леночки. Молодая была, красивая, позитивная... Она за телефоном полезла, когда свет погас, видимо, хотела фонарик включить, но эта жижа добралась до неё быстрее. Сначала она по пояс нашу девчонку поглотила, та коротко взвизгнула, глаза её, я думал, вылетят. Потом она застыла на несколько мгновений и завалилась на спину, словно ныряя в клубящийся мрак. В следующий миг мы оказались в подсобке. Забаррикадировались, скидав под дверь всё, что можно и постепенно начала работать голова. Исходя из того, что пришлось увидеть, я быстро понял, что свет гасить нельзя, иначе нас ожидает то же самое. Даже не знаю, что бы было, если б не наша открытая кухня. Наверное, мы бы так же понять ничего не успели. Утром мы вышли. Вонь стояла, ну, вы знаете. В зале ничего не было. Да ладно, в зале. На веранде тоже, ну, кроме головы и половины тётки. И больше ничего. Ни тел, ни крови... одни часы, да телефоны валяются... думаю, вам можно не объяснять. Наверняка, вы тоже дерьма насмотрелись.
Он потушил очередной окурок о бетонный пол, достал из своего рюкзака непочатую бутылку рома, откупорил и сделал несколько больших глотков. Поморщился, занюхал рукавом прокуренной рубашки, предложил выпить остальным. Алкоголь неторопливо прошёлся по кругу, выпили даже Миша с Машей, и вернулся в рюкзак. Никто не понимал - закончил ли свой монолог несчастный повар, или нет, поэтому все продолжали молчать.
- Не знаю, сколько дней прошло, может, недель... - заговорил, всё же, Тимур, - когда начали появляться другие странности. Тени эти, бродящие, по стёклам бьют, ходят в этом мраке, больше жути нагоняют... А в одну ночь, кажется, я видел мальчика, лет семи, наверное. Стоит и стучит пальчиком в окно. Глаза пустые, белые, на рыбьи похожи, кожа бледная, а за ним силуэты шевелятся... Мы не открыли. Не смогли. Он долго стучал... потом просто развернулся и ушёл. Или тьма его забрала, или тени. Не знаю. В общем, так и сидим тут. Еды - на год вперёд, генератор работает. С водой только туго, ходим днём за ней, да за бензином. Страшно выходить. Каждый раз, как последний. Домой, конечно, все в первый день сходили. Нас изначально пятеро было, ну, мы на машине по городу покатались, чтобы узнать что да как. И этот пятый, Ромка, дурак молодой, можно сказать, при мне себя ножом изрезал так, что я сделать ничего не смог. Не знаю, сколько раз он себя ударил, но и в глаз себе ткнул, в грудь, в шею, в пах... Я оцепенел, когда увидел его улыбающуюся рожу. Стоит, кромсает себя на куски, и улыбается... Вон, Светка тоже это видела. Седых волос у неё заметно прибавилось. С тех пор решили не разделяться и схоронились здесь. Вот и вся история. - Тимур поднял глаза на Володю, снова открыв бутылку, протянул ему, тот принял. - Ночь длинная. Можете и свою историю рассказать.
До сих пор у Володи из мыслей не выходил странный мальчик, которого описал ему повар. Неужели, всё-таки, Алёшка? Хотя, судя по всему, что было сказано - вряд ли. Может быть и он, но уже не он. Как долбанных фильмах про зомби, или одержимость дьяволом. Весьма сомнительно, что в этом существе осталось хоть что-то от его мальчика.
Володя кивнул, пропустив мимо ушей последнюю часть рассказа, глотнул крепкого рома и неохотно принялся рассказывать их приключения.
Его рассказ повис в спёртом, прокуренном воздухе подсобки, словно тяжёлый дым. Бутылка алкоголя опустела, сделав очередной круг, но огненная влага не смогла прогнать ледяной холод, сковывавший их всех изнутри. История про край мира, про смерть Яны, про исчезновение Алёшки, казалась нереальной даже здесь, в этом оплоте безумия. Слушатели сидели не шелохнувшись. Женщины тихо всхлипывали, Виктор смотрел в одну точку стеклянным взглядом, Маша неспокойно дремала на коленях Миши, Артём нервно грыз ногти, а Тимур прикуривал новую сигарету от старой.
- Ну что ж, - после тяжёлого вздоха произнёс повар, - похоже, что дерьмо одно на всех. Добро пожаловать в клуб.
В подсобке, куда они все набились, было довольно просторно. Свет ламп отбрасывал длинные, пляшущие тени, которые цеплялись за ящики с провизией, за свёрнутый у стены брезент, за единственное ростовое зеркало в дальнем углу. Оно стояло там, где персонал приводил себя в порядок перед выходом в зал. Теперь его гладкая поверхность была покрыта тонким слоем вездесущей пыли и жирными отпечатками пальцев, отражая унылую картину их убежища, утонувшего в мареве табачного дыма.
Ночь за стенами бушевала уже в полную силу. Знакомый леденящий вой врывался сквозь щели, давя на хрупкую психику, напоминая, что за тонкой преградой из кирпича и бетона, кипит море ненависти и боли. Все инстинктивно сбились в кучу подальше от двери.
Артём, самый молодой и, видимо, самый чувствительный из местных, не выдержал. Он встал, пошатываясь, и побрёл в тот самый угол, где стояло зеркало. Несколько минут парень всматривался в своё бледное лицо, покрытое крупными каплями пота и громко сопел.
- Не могу... не могу больше это слушать, - пробормотал Артём, словно своему отражению. - У всех своя жуткая история. Как будто мы здесь соревнуемся, у кого страшнее.
Он упёрся ладонями в стену по обе стороны от зеркала, опустил голову, тяжело дыша.
- Артём, иди сядь, успокойся. Сейчас ещё бутылку сообразим для этой цели, - негромко сказал Тимур, но парень не отреагировал.
Володя наблюдал за ним краем глаза, и в памяти всплыла ситуация в магазине с Толиком. Он хотел что-то сказать, предупредить, но слова застряли где-то в сознании. Ведь лично ему не довелось этого видеть, а верить на слово алкашу с хорошим стажем - такое себе. Владимир пришёл к выводу, что сейчас его предупреждение будет звучать нелепо. Но несколькими мгновениями позже он пожалел о том, что не решился показаться придурком в глазах новых знакомых.
Артём поднял голову и встретился взглядом со своим двойником. Тут его глаза округлились от ужаса. Он отпрянул от стены, тыча пальцем в зеркало, силясь хоть что-нибудь вымолвить, но язык не подчинялся.
- Что с тобой? - спросила Света дрожащим голосом.
- Он... он... оно улыбается! - наконец выплюнул слова Артём, отступая ещё на шаг и натыкаясь на ящик с водой. - А я - нет.
Все обернулись на него. Напряжение в воздухе вновь сгустилось.
В отражении парень и правда улыбался. Широкой, неестественной, зловещей ухмылкой, которая никак не соответствовала перекошенному страхом лицу самого Артёма.
- Да брось ты, глюки у тебя, - попытался взять ситуацию в руки Виктор, но встал, чувствуя неладное.
Оживилась даже Валя, которая угрюмо молчала с тех пор, как увидела конец мира. Она, по своему обычаю, запричитала, не зная, куда себя деть.
- Нет! - Артём завопил от пожирающего изнутри ужаса. - Это не я! не я!
И тогда отражение медленно подняло руку. Артём пошатнулся на трясущихся ногах, его повело в сторону и он навалился на стену, но оторвать взгляда был не в силах. Однако отражение сделало это не для того, чтобы ударить. Оно поднесло указательный палец к своему глазу.
И подсобку разорвал леденящий душу, нечеловеческий крик. Артём зажмурился, прижав ладонью свой правый глаз, забился в истерике, падая на колени. Из-под его, плотно сжатых век, сочилась алая кровь, смешиваясь со слезами.
Все замерли в оцепенении, не в состоянии пошевелиться, наблюдая за этой жуткой сценой, словно из фильма ужасов.
Отражение спокойно и методично, всё с той же ухмылкой, погружало палец в глубины черепной коробки. Стеклянная гладь помутнела, двойник с размаху всадил ещё один палец во второй глаз. Из-под век потекла густая чёрная жидкость.
- Да сделайте вы что-нибудь! - закричала Валя, закрывая лицо руками.
Но было поздно. Раздался отвратительный хлюпающий звук, Артём взвыл резко, высоко, дико. Дёрнулся и тяжело рухнул на пол. Его руки раскинулись в стороны, открывая изуродованное лицо. На месте глаз зияли две кровавые дыры. Они были пусты, будто его карие глаза кто-то выковырял. Из глазниц медленно струилась кровь, заливая половину лица.
Отражение удовлетворённо вытащило пальцы с кусочками чего-то жирного и облизало их, не переставая ухмыляться. Только после этого оно упало, приняв позу бездыханного тела Артёма.
Хаос, наконец, прорвался. Тимур рванулся вперёд, надеясь, что ещё сможет чем-нибудь помочь, Света с Таней заголосили в унисон, а Маша вжалась в грудь отца, не желая больше смотреть на этот кошмар. Кошмар, который и не думал заканчиваться.
Толя, стоявший, прислонившись к стеллажу, всё это время наблюдал за происходящим с тупым, непонимающим ужасом. Ему показалось, что отражение мёртвого Артёма на секунду подняло голову, подмигнув ему багровым провалом.
Алкоголик, словно загипнотизированный, сделал шаг вперёд, ещё не замечая своего собственного отражения, которое оставалось неподвижным. В этой суматохе никто не обращал на него внимания. И он сделал ещё шаг. За ним ещё...
- Нет, стой! - крикнул Володя, но Толя, казалось, не слышал. Его взгляд был прикован к зеркалу, в покрасневших пьяных глазах читалось то ли безумие, то ли какое-то нездоровое любопытство.
Он медленно, шаркая ногами, двигался к своему отражению, протягивая трясущуюся руку.
Хлёсткая пощёчина привела его в чувства. Валя приложила к нему свою тяжёлую руку так, что тот едва не сделал сальто, упал и больно ударился об твёрдый ящик с тушёнкой.
- Тебе, дурень, совсем жить насрать стало?! - взревела женщина так, что Толя едва сам не сложился в этот ящик.
Но Валя, в следующий момент, протянула ему руку, помогая подняться. Она тут же спряталась от зеркала, накрыв себя с алкоголиком куском брезента. Но отражение и не думало уходить. Володя видел, как оно сделало резкое рубящее движение ребром ладони по своей шее, растянувшись в нахальной улыбке.
Толя вздрогнул, словно от удара током, лицо его исказила гримаса боли вперемешку с удивлением. Сначала он подумал, что это Валя его опять огрела. Мужчина открыл рот, ко вместо слов из горла вырвался лишь хриплый, клокочущий звук. На шее, чуть ниже кадыка, появился тонкий красный след. Он не был похож на порез - скорее на линию, прочерченную раскалённым металлом. Секунду спустя из шеи хлынула алая кровь, заливая ему грудь.
Валя сбросила брезент и безрезультатно принялась помогать остановить обильное кровотечение. Толя схватился за горло, пытаясь заткнуть рану, но кровь хлестала сквозь пальцы, окрашивая их в багровый цвет. Он захрипел, закашлялся кровавыми пузырями и медленно осел, умирая в мучительной агонии, а его отражение смотрело на это, казалось, с наслаждением.
Володя действовал на чистом животном инстинкте. Ярость, страх и отчаяние слились в единый порыв. Он схватил свою монтировку, и с рёвом, в котором пылала ненависть к этому сломанному миру, ринулся к зеркалу.
- Хватит!!! - проревел он, занося тяжёлый ломик над головой.
И он обрушил весь свой гнев на тонкое стекло.
Удар был страшной силы. Но, вместо того, чтобы разлететься на мириады осколков, зеркало затрещало. Глухой, сухой треск, будто ломалось не стекло, а кости. По гладкой поверхности поползла паутина трещин, сходящихся в точке удара.
И в тот же миг Толя, ещё агонизирующий на полу, вдруг замер. Его хрипы и бульканье прекратились. Он выпрямился и встал, хотя это казалось физически невозможным с перерезанным горлом. Его глаза, полные предсмертного ужаса, остекленели. А потом по его лицу, по рукам, по всей его одежде, поползли точно такие же трещины, как на зеркале, где в отражении центром паутины был его лоб.
Тонкие, серебристые, мерцающие на свету трещины множились, углублялись, расходились по всему его телу, как по глазури на старом фарфоре.
- Что с ним? - прошептала Маша, в ужасе вжавшись в стену.
Толя поднял руку и посмотрел на неё. Его пальцы, покрытые сетью сверкающей сетью, медленно начали отслаиваться, как старая краска, а вместо крови сочилась какая-то прозрачная, вязкая жидкость. Он попытался что-то сказать, но его челюсть, испещрённая трещинами, отвалилась и звонко разбилась об пол, разлетевшись на тысячи осколков, а в зеркале отражались ещё живые, полные ужаса, глаза.
Это было самое жуткое зрелище, которое им всем доводилось видеть. Человек не просто умирал - он рассыпался. Превращался в хрусталь. Его плоть, его одежда - всё меняло свой состав, становясь хрупким, прозрачным, неживым.
Володя, не в силах больше это выносить, снова ударил по зеркалу. И снова. И снова. Каждый удар отдавался глухим стуком, и с каждым ударом тело Толи трескалось всё сильнее. Наконец, с оглушительно звонким хлопком, огромное зеркало не разбилось, а именно рассыпалось, превратившись в груду битого стекла.
В тот же миг Толя, стоящий в луже собственной крови, совершил последнее усилие. Его тело дёрнулось и разлетелось, осыпав всех вокруг острыми осколками, которые ни чем не отличались от осколков рассыпавшегося зеркала.
В подсобке стало тихо. Даже нескончаемый вой тьмы казался приглушённым. Все замерли, как истуканы, пытаясь осмыслить произошедшее, разглядывая битое стекло вокруг.
Володя стоял, тяжело дыша, всё ещё сжимая в руке монтировку. По его лицу катились слёзы, но он даже не замечал их. Он смотрел на то, что осталось от человека, силясь выстроить хотя бы одну логичную теорию, но все мысли заходили в тупик. Ему казалось, что это всё затея какого-то извращённого разума, который играет с ними, издевается, используя самые изощрённые способы.
Виктор первым нарушил молчание. По лицу его стекала струйка крови от прилетевшего осколка, но он чувствовал лишь ледяной холод от этой груды стекла, которая несколько минут назад была человеком. Витя медленно подошёл к останкам Толи и опустился на корточки. Протянул руку, чтобы дотронуться, но потом одёрнул её, словно боясь обжечься.
- Господи... - прошептал он, и в его голосе не было ни злости, ни отчаяния. Только ледяная, всепоглощающая пустота. - Во что мы вообще вляпались?
Маша тихо заплакала, уткнувшись лицом в колени. Миша обнял её, хотя его собственные руки дрожали. Жители ресторана просто сидели, пребывая в шоке. Даже смерть Артёма, такая кровавая и жестокая, казалась теперь милосердной, по сравнению с тем, что случилось с безобидным алкоголиком.
Они сидели так, не двигаясь, слушая, как за стенами воет ветер и голодная тьма, понимая, что чудовища находятся теперь не только снаружи. Они уже здесь, внутри. Они смотрят на них из каждого тёмного уголка, из каждой лужи, из осколков разбитого зеркала и ждут своего часа, чтобы закончить начатую игру.
Надежда умерла. Остался только липкий страх и тихий, едва слышный звон стекла под ногами.
![Я работаю в NASA. Мы никогда не контактировали с инопланетянами (часть 3 из [Данные удалены]) Фантастика, Ужасы, Страх, Reddit, Nosleep, Перевел сам, Страшные истории, Рассказ, Мистика, Крипота, CreepyStory, Триллер, Фантастический рассказ, Страшно, Ужас, Сверхъестественное](https://cs18.pikabu.ru/s/2025/08/19/21/6hjbcytk.jpg)
