Малый апокриф
Когда ты ничего не делаешь, у тебя совершенно нет свободного времени.
Когда ты каждый день ходишь на работу - ты абсолютно свободен.
Когда ты ничего не делаешь, у тебя совершенно нет свободного времени.
Когда ты каждый день ходишь на работу - ты абсолютно свободен.
Если бы Моцарт родился в бедной крестьянской семье, его гений был бы и ему самому и всем его близким в тягость. С него требовали бы «работы», а на какую работу, с точки зрения трудового крестьянина, годится хилый и слабый мальчик, к тому же еще вечно рвущийся к музыке? Ему пришлось бы жить в нищете, холоде, голоде и всеобщем презрении. И умереть в неизвестности. Но, если бы случайно кто-нибудь из образованных людей увидел маленького Моцарта и, угадав его истинное призвание, вырвал его из крестьянской среды и перенес в барскую — как бы сразу изменилось его значение: то был ничтожным, никчемным, презренным — а теперь вдруг стал всем нужным, лучшим, несравненным. Для нашей черной, мужицкой, человеческой работы Моцарты не годятся. Они нам кажутся праздными, нудными, бессодержательными. Но где-нибудь в иных «условиях», в иной среде они как раз нужнее других. Где-нибудь, быть может, ждут их, и ждут с нетерпением. Надоевшая всем старая дева, раздраженная, изнервничавшаяся ведьма, вроде Ксантиппы, неудачный претендент — мы хотим от них избавиться, они нас утомляют. Но в ином месте их ждут! Там их «недостатки» будут считаться достоинствами. Их праздность, неуравновешенность, непостоянство, крайняя возбужденность — все то, что мешало им занять почетное место среди нас, — там это будет способствовать новому творчеству и очаровывать всех. И как мы будем удивлены, когда узнаем, что для этих «последних» уготовлены там "лучшие награды"! И как досадно нам будет, что мы здесь не рассмотрели их дарований! И как… впрочем, будет: сколько ни говори, мужиков все-таки не убедишь, что Моцарт — Бог. Д а Моцарт и сам того не знает и этому не поверит…
Парадокс, заключающийся в том, что если заменить все детали объекта, остается ли он тем же объектом?
Вроде корабль состоит из разных деталей, следовательно, если заменить хоть одну, то он перестает быть собой. А с другой стороны, корабль — одно целое, и если заменить детали, то корабль остается быть собой.
Пытаясь объяснить парадокс, Гераклит сформулировал: Нельзя войти в одну реку дважды. Так же во время размышлений над этим другой философ придумал такой вопрос: Который из них ты — человек, которым ты являешься сегодня, которым был 5 лет назад или которым будешь через 50 лет
Телеграм-🌎Person Web🌎Психология
Отчего это хромой человек нас не раздражает, а умственно хромающий раздражает? Оттого, что хромой сознаёт, что мы ходим прямо, а умственно хромающий утверждает, что не он, а мы хромаем.
На эти размышления меня натолкнул недавний случай. Полгода назад ко мне в комнату ворвался автокефальный терминатор верхом на угнетенной кофемолке и принес торжественную весть, громогласно объявили на весь дом, что отныне я знаменитый цокольный пират. Заметьте, не ластоногий глиномес, не гоночный агент, а цокольный пират, такой каким был сам Дэвид Лягушковатый - гордость нашей компании, он в одиночку овладевал племенами лысых дирижаблей и насаждал обувную идеологию беспроводным зубам прыщавых аэродромов под гром аплодисментов контуженных леопардов, притаившихся под капотом моего благословенного пылесоса, пока мангусты овладевали фундаментальными чертами моего ретроградного помешательства, то и дело взывая к мыслям из древних книг. Тогда то я и осознал, что телескопические водоросли никогда не смогут воссоздать вислоухий Колизей из дизельных зубов парижской Богоматери. Когда-то давно я получал одухотворение в четах своего надувного вентилятора. Тогда то я и осознал, что телескопические водоросли обладают высокой степенью защиты от миграции желтобрюхого тюленя. Когда тюлень будет проходить термическую обработку цукатами, его надо распечатать на чёрно-белом металлоискателе, чтобы найти редкий металл в его крови. Только так и можно стать дипломированным гоночным агентом, возвышаясь на сараями с диким хохотом, подобным шёпоту усопшего крыжовника. Как-то так и думал мой пёс, когда проповедовал мне обувную идеологию от имени водолазной бороды её величества, а мое дело невелико, сидеть на краю торшера, взывая к обезжиренным усам межгалактических кротов, пока истощенные рыбы на ходулях не отберут у меня носки в назидание предкам. Тогда то я и буду восседать на троне из усов енота, злобно похрюкивая на пролетающих вдали капибар!