-- Помнишь, Амрит, как твоим братьям отрубали головы? Как из обрубков хлестала кровь? Вспомни! Вспомни!
-- Помнишь, Амрит, как горели твои ученики вместе с библиотекой, где хранилось знание о том, как бороться с силами ада, с нами? Вспомни же!!
Но Амрит сидел с блаженной улыбкой, и сфера его сияла ровным гудящим светом. Страшные слова пролетали мимо Амрита, никак его не задевая. Потому что никакого Амрита уже не существовало. Лишь обусловленность и совокупность, без какой-либо маски, роли. Уже много лет прошло с тех пор, как монах вознёсся разумом. Он стал неподвластен страху, печали и унынию. Лишь блаженством и лучами безграничной любви светилось его сердце. Он мог погрузиться хоть в адские миры совершенно без вреда для себя. Он мог сокрушать могущественных князей тьмы.
И сейчас он мог без труда раствориться во Вселенной, разлетевшись на осколки Ясного Света, слиться с абсолютом, окончательно вырвавшись из бесконечной круговерти перерождений, окончательно вырвавшись из обусловленности. Пока не поздно. Пока судьба не настигла его.
Но тогда этот мир канет в неизбывное циклическое зло. Все знания утеряны. Все учителя мертвы. Линия передачи знаний в таком случае замкнётся на нём.
И тогда Изнанка точно победит в своей древнейшей борьбе с Жизнью. Вот она – обусловленность, от которой Амрит ещё не мог освободиться. Карма, которая ведёт к выбору. А выбирать приходилось из двух исходов. Либо Амрит достигает окончательного Просветления, но тогда Изнанка побеждает безоговорочно и терзает запертых в сансаре живых существ до скончания веков. Либо же Амрит пытается изменить судьбу мира, но отказавшись от Просветления на благо других. Амрит всегда во всех философских дебатах придерживался идеи о существовании свободы воли. Не могло же всё быть полностью предопределено. У всего есть причина, но пробуждённый способен выходить за пределы этой причинности. А там где есть свобода воли – там есть возможность изменять предначертанное.
Гибель сотен монахов-сновидцев повергла всю провинцию в хаос. Из мира сновидений вырвались легионы тварей, питающихся страданием.
Воины Ихтияр аль-Дина думали, что несли сюда свою веру. Но на самом деле они принесли лишь насилие и хаос. За что сами же и поплатились, когда пространство разошлось на лоскутки, когда нахлынули орды кровожадных паразитов. И не спас захватчиков тот, за кого они бились, во имя кого вершили злодеяния…
А теперь не было достаточно сновидцев, чтобы охранять мир. Не было теперь сновидцев, чтобы охранять сны мирян от демонических кошмаров, постепенно сводящих с ума.
Амрит не мог уйти из этого мира. Ему предстояло сохранить тайные знания. Передать их достойным.
Он изменит предначертанное.
Мужчина на берегу вдруг открыл свои глаза. И мощные лучи яркого света тут же развеяли, сожгли густой мрак божественным огнём. В мгновение обратились в пепел все демоны у пруда…
Следовало передать истинное учение. Учение, которое освобождает практикующего по-настоящему, минуя непреодолимый обман, которым Изнанка обложила всё Бытие. Знание, научающее преодолевать самого главного врага всего живого – счастье. От счастья всё и начинается. С жажды.
Но по следам Амрита шла сама тьма, не отступая ни на шаг. И куда бы он ни пришёл – всюду люди пугались, впадали в ужас и бежали. Сложно было тогда найти учеников.
По землям ползли слухи, будто во всех ненастьях, обрушившихся на царства, виновны вовсе не завоеватели, а некий странствующий колдун, который куда бы ни пришёл – приносил за собой лишь разруху, черноту, демонов. И кошмарные сновидения. Амрита встречали в деревнях враждебно.
И войско завоевателей преследовало последнего монаха. Ихтияр аль-Дин служил Изнанке, но не ведал этого, не осознавал. Через его сны Султан Мрака смог освободиться из Зазеркалья, изничтожив главных своих врагов – сновидцев Наланды, державших его в заточении ещё со времён Будды.
И теперь днём за монахом гналось гуридское войско, а ночью из теней выползали орды прихвостней Султана Мрака.
И Амрит шёл на север, к великим горам. Туда, где он смог бы укрыться от людей, туда, где не нужно было возводить высокие стены – горы сами защищали бы его будущую школу, какую он намеревался основать. Защищали бы от завоевателей и всех, кого бы прислал Бог Изнанки.
Он шёл днём, избегая конных патрулей, прячась в лесах, уносясь от охотничьих псов, запутывая следы. А ночью отдыхал, погружаясь в глубокую медитацию, защищаясь от тварей из дымящейся черноты.
Султан Мрака мог уничтожать целые армии. Он мог погружать весь человеческий мир в ужас нестерпимыми кошмарными сновидениями. Но он никогда не приходил сам к Амриту. И лишь посылал своих прихвостней. Султан Мрака боялся богоподобного монаха. И надеялся одолеть его при помощи Ихтияра, каждую ночь насылая на полководца мистические сновидения, ввергающие несомненно величайшего воителя в религиозный экстаз. Каждую ночь Султан рассказывал Ихтияру, где же скрывается Амрит. Рассказывал, что грядёт, если не убить неверного монаха. А грядут, лгал Султан, неисчислимые беды. Это Амрит, говорил Султан, виновен в нашествии «шайтанов». Это он растерзал земли. Это он растерзал его отряд, сжигавший библиотеки и монастыри Наланды.
И тогда Ихтияр просыпался в ярости. Несомненно, это были видения, посланные свыше. Несомненно, его миссия – служить Всевышнему, за которого он по ошибке принимал хитрого Султана Мрака. Ихтияр тут же бросал своё войско в глухие леса, искать бегущего монаха… Но каждый раз тому удавалось ускользнуть. Каждый раз тот оказывался на шаг впереди.
Амрит смотрел на нити судьбы. На нити обусловленности.
И они вели Амрита особой дорогой.
И когда он остановился у очередной деревни, разогнав почти всех крестьян ужасом идущей следом за ним тьмы, когда остановился рядом с водопадом, чтобы снова погрузиться в свет, к нему пришёл деревенский паренёк.
Абсолютно смелый. Он, каким-то непостижимым образом, разгонял чудовищ одним своим присутствием. «Монах?» -- подумал Амрит. Но мальчишка не был монахом.
-- Ты не боишься, что тебя съедят чудовища? – спросил Амрит.
-- Я не боюсь их, поэтому они меня и не трогают! – ответил мальчишка. – Со страхом так всегда и бывает. Он опасен только когда ты от него ноги уносишь. А ты зачем сидишь с закрытыми глазами?
-- А тебя ведь тоже не трогают чудовища. Ты их тоже не боишься, монах?
-- Когда ты прыгаешь к страху в пасть – он совсем исчезает. И я прыгнул в пасть к истине уже давно. А она была гораздо страшнее этих чудовищ.
Слова монаха задели что-то в душе мальчика, некую особую струну. Он живо заинтересовался, что же такое Истина, почему она настолько страшна, и как бы можно было на неё поглазеть. Так Амрит нашёл себе первого ученика, которому стал передавать своё учение – Кхон был очень способный и, попади он в Наланду, добился бы великих успехов. Паренёк был прирождённым сновидцем.
Так и шёл Амрит, собирая себе последователей, чьи душевные струны воспринимали ноты учения. Они уже имели в себе частицу этого учения. И задачей Амрита было только помочь ученикам раскрыть эту частицу. Амрит засеивал поле неведения, чтобы семена мудрости однажды взошли в облака могучими кронами. В каждом его оброненном слове, в каждой маленькой мысли, наводящей на истину, таился ключ к всеобъемлющим вратам, как в каждом маленьком зёрнышке зрело огромное дерево.
И так они добрались до великих гор, покинув густые леса. Тьма всё так же бежала по их пятам. А войска захватчиков стали терпеть большие трудности с добычей провианта. Глухие и слабозаселённые места не были богаты на пропитание. Воители Ихтияра теперь гибли от голода и болезней. А последователи монаха же легко добывали еду у гостеприимных местных жителей, которые видели сияние Амрита и чувствовали безусловную любовь, которую он излучал. Некоторые присоединялись к последнему мудрецу, чтобы получить драгоценные знания – и шли следом. Со временем у Амрита появился собственный небольшой отряд – из местных служителей, практиковавших древнее боевое мастерство. Мастера просили Амрита дать отпор завоевателям, но наставник хотел избежать насилия, омрачающего души.
Местные горные князья давали отпор Ихтияру, устраивали засады, постепенно истощали его войско. И тогда Султан Мрака, видя приближающееся своё поражение, набросился на лагерь Амрита всеми своими силами тьмы, пытаясь отчаянно остановить монаха, замедлить, чтобы Ихтияр наконец догнал его и учеников, чтобы Ихтияр всех жестоко прикончил.
Амрит и ученики всю ночь отбивали атаки сильнейших демонов. Они знали, что нужно бежать. Иначе их настигнут завоеватели. Но они не видели тропу, ведущую через горы и долины – всё окутал густой мрак. Поэтому оставалось только сражаться.
Тогда явился Султан Тьмы. Он обрушил всю свою силу на лагерь. В той битве миряне едва ли не сошли с ума. От безнадёги. От ужасов. Они впали в отчаяние. Безумие охватывало их. Но в самый последний момент Амрит вспыхнул Ясным Светом так сильно, что тут же развеял тьму над горами. Султан Мрака был серьёзно ранен могучим лучом. Он трусливо бежал в горы.
А на утро, когда мрак окончательно развеялся, разъярённое войско Ихтияра подошло уже слишком близко. Оторваться и скрыться от него – не суметь. Уставшие от бегства и сражения ученики снова впали в отчаяние. Но искусные мастера-воители сказали Амриту, что встанут на узком мосту, на переправе через ущелье. И будут биться до конца. Пока остальные ученики бегут.
И войско Ихтияра аль-Дина набросилось на мастеров в свирепой атаке. Но мастера, объединив своё боевое искусство с Учением, даже и не сдвинулись с места. Словно непоколебимые горы они крепко стояли и бились с жестоким врагом. На мост не могло въехать сразу много всадников, поэтому численное превосходство захватчиков не играло никакой роли. А в искусстве сражений гуриды на порядок уступали горным мастерам, хоть и вооружённым лишь бамбуковыми шестами.
И настолько мастера сконцентрировались на жестокой битве, настолько слились со своими бамбуковыми шестами, что над головами их вспыхивали сияния первых дхьян, озаряя им путь во тьме – все три ночи и три дня.
Захватчики разбивались об их плотные ряды, кричали, падали вниз, в ущелье. И было захватчиков столько, что к концу сражения ущелье можно было преодолеть и безо всякого моста…
Ихтияр аль-Дин бежал, разбитый, с горсткой выживших. И потом местные горцы нашли останки его и солдат, разорванные чьими-то свирепыми клыками. Клыками Султана Тьмы.
Не удалось Изнанке истребить Знание. Не удалось Изнанке победить жизнь, полностью её поработить…
Султан Мрака тогда начал настраивать против Амрита местных горных князей. Султан Мрака принялся являться во снах новому властителю – Гийас-ад-Дину. Но Амрит тогда ушёл со своими учениками в столь глухие дали, что не было там никого на многие недели пути. В такие дали, куда ещё не ступала нога человека... Они взбирались на горы, чудом преодолевали непроходимые осыпающиеся перевалы. Сходили оползни, каменные лавины, но Амрит вёл своих людей в самое безопасное место. Где никто бы их не смог найти.
В тяжелейших условиях высоких гор Амрит передавал каждый день своим последователям всё, что знал, всё, что умел.
Там, в горах, они построили новую школу, там они принялись снова копить знания. Записывать их, передавать в будущее древние слова Совершеннейшего.
Амрит, набравшись сил, проник в глубочайший мир сновидений и в одиночку одолел Султана Мрака и его тёмные легионы. Он надёжно заточил его в самой бездне, где и рождались все кошмарные сны человечества.
Многие недели Амрит удерживал мир сновидений. И взращивал новых сновидцев, которые бы могли, когда он растворится в Абсолюте, защищать мирян, не давая злу снова прорваться в реальный мир.
Но никто из учеников не мог постичь излагаемые им истины.
Никто не мог достигнуть просветления…
-- Всё начинается с едва заметных колебаний души, выводящих её из равновесия всякий раз, -- поучал Амрит. -- Любое живое существо стремится к счастью, но взамен неизбежно получает горе и страдания. И это – тесно связанные вещи. Вы не можете достигнуть просветления потому, что попадаетесь в ловушку счастья, которую расставил для вас Паразит…
-- Но зачем тогда нам знать истину? – спрашивали ученики. – Если она несёт лишь скорбь, ужас? Мы хотим вечного счастья! Вечного блаженства! В этом и есть цель!
-- Нет ничего вечного, кроме просветления, -- рассказывал Амрит. – Колесо бытия неизбежно вернёт вас в Изнанку, а оттуда вы переродитесь вновь. И будете страдать в поиске очередного счастья. Истина в том, что мы – часть Изнанки. И нам нужно принять самую глубочайшую черноту бесконечности, чтобы освободиться по-настоящему из этого круга иллюзий…
И, однажды, самый способный ученик, тот самый парнишка Кхон, вырвался на последний край. Он стал невероятно счастливым. Бесконечно радостным. И освобождённым, как ему казалось.
Но Амрит видел – его ученик испугался того, что скрывалось за Паразитом. Он не пришёл к окончательному освобождению. Они пришёл к очередной иллюзии. К иллюзии Просветления.
К чрезвычайно красивой иллюзии, которая ждала всех практикующих на высоких уровнях практики. От этой иллюзии было невыносимо сложно отказаться. Она была сладка. А за ней не находилось ничего, кроме невыносимого неземного ужаса бесконечности Изнанки.
Чтобы вырваться из круговерти перерождений, нужно было стать не-жизнью.
Слишком был велик соблазн прилипнуть к извечному палачу обратно.
Потому что он предлагал самое лучшее, что только мог предложить смертным. Ведь практикующие добрались до края! И палач боялся допустить, чтобы его власть над ними закончилась! И это «лучшее» будет тянуть ещё сильней, если украдкой заглянуть за этот самый последний край. Столкнуться с жестокой истиной. А дальше пройти способны только отважнейшие. Столкнуться с Изнанкой. И принять даже её всеразрушающую суть.
И тогда освободиться от её власти. Навечно.
Но каждый ли способен променять безграничное счастье на колоссальный ужас? Даже лишь отвергнуть привязанности к миру – сложнейшая задача для многих мирян и монахов. Не многим дано держать аскезу. Чего уж говорить о том, чтобы сделаться не-жизнью, выйти за земные категории, в совершенно другие измерения.
Амрита никто не стал слушать. «Просветлённый» Кхон объявил, что Амрит заблуждается, что он не знает настоящей истины. Кхон тут же вдохновил остальных своими изящными радостными речами. И некоторые из последователей так же променяли истинное вечное освобождение – на короткий земной рай.
Ученики восхищались успехами, восхищались быстротой постижений. Они упрекали своего старого учителя в ненадёжности его знаний. В его догматизме. Они окончательно усомнились в его учении. А потом «просветлённые» ушли, уведя за собой почти всех. С Амритом осталось лишь несколько монахов-мастеров, доверявших своему учителю безоговорочно – они постигли дхьяны в той самой битве на мосту и понимали ценность его учения лучше остальных.
Ложные учения быстро распространялись среди могучих гор. Миряне достигали «просветления» очень быстро, становились монахами, уходили проповедовать в новые земли, где так же преуспевали. Учение вновь распространялось по миру. Но учение – ложное. Века и тысячелетия истёрли смысл, века и тысячелетия сожгли библиотеки… века, тысячелетия – время – главный союзник Изнанки. Вечная смерть.
Такова обусловленность. Амрит знал, к чему его приведут нити судьбы, но всё равно не отпускал свою карму, держался за неё. Он не уходил в Абсолют.
Горы сверкали заснеженными пиками. А воздух над новым затерянным монастырём был кристально чистый.
-- Таковым должно быть и ваше сознание, как этот воздух, -- говорил Амрит самым верным последователям. Но никто из них так и не смог возвыситься до конца. А Наланда была сожжена, вместе со всеми имеющимися Книгами Знания, позволяющими напрямую прикоснуться к Изнанке и со временем добраться до истины даже без многих лет практики.
Лишь ходили слухи и легенды об оставшейся одной Книге Знания – затерянной далеко на западе…
И в одну из ночей произошло то, что должно было неизбежно произойти. Топот конников послышался из долины. Внизу сверкали факела и звенели доспехи. Отряд приближался к монастырю. И мастера вновь схватились за бамбуковые шесты, чтобы защитить своего учителя.
-- Уходите! – Амрит пытался остановить своих учеников. Он ведь знал, чем всё закончится. – Они пришли только за мной! Уходите и сохраните оставшиеся крупицы истинного учения!
-- Нет, учитель! – отвечали мастера. – Мы вновь выстоим! Что нам этот небольшой отряд, когда мы сокрушили целое войско!
Обусловленность. Карма. Цепь взаимозависимых событий.
Стремительные конники ворвались за ворота, размахивая саблями. И Амрит увидел, как за этими конниками тянулись облака мрака. Это был не Султан – он закован в бездне. Это было что-то другое. Некое предчувствие одолевало Амрита тихим ужасом. Всадники с большой лёгкостью расправлялись с мастерами – и лишь одному удалось в ужасе скрыться в ночи, выполняя последнюю волю Амрита – сохранить учение…
И когда из ночи вырвался всадник, с человеческим телом, но с головой чёрного пса, Амрит всё понял.
Изнанка пришла за ним. Её сын явился по его душу.
Собакоголовый рассёк Амрита пополам – и никакой Ясный Свет, каким бы он могучим не был, не помог монаху. Всё было кончено. Пора было бы уже растворяться в Абсолюте. Но для этого нужно было погрузиться в медитацию. Для этого нужно было вырваться из лап чудовищ!
Амрит упал, рассечённый, созерцая свою боль. Силы стремительно покидали его.
-- Отныне, -- громыхал тогда Собакоголовый. -- Освобождение недоступно человечеству! Бегство от Изнанки – невозможно! И всех вас после смерти ждут бесконечные мучения! Боги Изнанки растерзают каждого! И всё вернётся в пустоту!
Псоглавец смеялся, наблюдая, как демоны разрывают душу умирающего Амрита в клочья. Монах не мог ничего поделать, ибо в смерти угасала его сила.
Согласно древним обычаям, каждого сновидца в момент смерти должны были сопроводить его товарищи-сновидцы, отражая атаки демонов Ясным Светом. Ибо каждый монах, исполняя свой долг по защите мира, нажил в потусторонних мирах бесчисленное множество врагов. И враги эти каждую секунду караулили свою жертву, поджидая неизбежного – его смерти.
Единственный ученик Амрита бежал, спасаясь. Он не владел Ясным Светом и не мог помочь своему учителю. Он лишь почувствовал ужасную смерть последнего мудреца, увидел, как душу того калечат демоны, ощутил беззащитность своего могучего учителя. Его сердце сжималось, а слёзы катились по щекам. Ученик пообещал мудрецу, что попытается передать глубокое и истинное учение. Пообещал, что приложит все усилия для сохранения Пути. Пообещал, что будет практиковать учение.
Всадники не преследовали беглеца. Они лишь насмехались над ним. Они сожгли все рукописи, которые удалось накопить в новом монастыре.
И тогда окончательно прервался последний истинный путь к Просветлению и Освобождению. Прервался вместе с жизнью Амрита, последнего мудреца. Вся жизнь отныне принадлежала Изнанке безоговорочно.
Счастье в этом мире иссякло. Полностью и безвозвратно.
А белоснежные пики гор безразлично сияли в свете Луны…
Про будущее Султана Мрака: Люк 46
Про работу современных сновидцев: Коридоры
Про Извечного Палача (Паразита): Извечный Палач
