Мама + Ребенок

Дверь в квартиру громко хлопнула — Миша вернулся из школы. В воздухе уже витало знакомое напряжение.

— Опять носишься как конь! — раздался голос бабушки из кухни. — Все соседи слышат!

— Мам, ну хватит уже, — устало отозвалась Мишина мать, Наталья. — Дай ребёнку спокойно домой прийти.

— Какой он ребёнок? Тринадцать лет парню, пора уже понимать...

Миша быстро скинул кроссовки и прошмыгнул в свою комнату. Он старался двигаться тихо, как мышь, но половицы предательски скрипели под ногами.

— Даже не поздоровался! — снова донеслось с кухни. — Вот что ты его так воспитываешь...

— А как я его воспитываю? — в голосе матери зазвенел металл. — Говори уже, раз начала!

Миша сел за стол и включил компьютер, надеясь, что звук загрузки Windows заглушит начинающийся скандал. Не помогло.

— Как воспитываешь? Да никак! Всё на работе да на работе. А мальчику внимание нужно!

— Ах, внимание? А кто должен нас обеспечивать? Может, ты предложишь на свою пенсию жить?

Миша достал наушники. Руки дрожали, никак не получалось вставить штекер в гнездо. За стеной голоса становились всё громче.

— При чём тут пенсия? Я о другом! Ты хоть раз с ним уроки сделала? Поговорила по душам?

— Не учи меня воспитывать моего ребёнка!

— Твоего? А я кто тогда? Чужая, да?

Звуки музыки наконец заполнили уши, но Миша всё равно слышал их — не голоса, но интонации. Они просачивались сквозь любую преграду, впитывались в стены, в мебель, в воздух.

— Миша! — раздался стук в дверь. — Иди кушать!

Он сделал вид, что не слышит. Есть не хотелось. Желудок стянуло в тугой комок.

Дверь приоткрылась, и в комнату заглянула мать:

— Сынок, я зову тебя. Бабушка суп сварила.

— Не хочу, — буркнул Миша, не поворачиваясь.

— Как это не хочешь? — вмешалась подошедшая бабушка. — Я специально для тебя готовила!

— Вот видишь? — тут же подхватила мать. — Она старалась, а ты...

— Я не голодный! — почти крикнул Миша, сдёргивая наушники. — Можно меня просто оставить в покое?

Повисла тишина. Такая густая, что, казалось, её можно потрогать руками.

— Что с тобой происходит? — тихо спросила мать. — Ты в последнее время сам не свой.

— Это всё компьютер, — снова встряла бабушка. — Я говорила — нельзя столько сидеть...

— Мам! — оборвала её Наталья. — Дай я поговорю с сыном.

— Конечно-конечно, я же чужая здесь... — бабушка демонстративно удалилась.

Мать присела на край Мишиной кровати:

— Может, расскажешь, что случилось? В школе проблемы?

Миша молчал, уставившись в монитор. На экране застыла заставка — бесконечный космический коридор.

— Сынок, я же вижу — что-то не так. Поговори со мной.

— Зачем? — глухо отозвался он. — Чтобы бабушка потом сказала, что ты неправильно со мной разговариваешь?

Наталья вздрогнула:

— При чём здесь...

— При том! — Миша резко развернулся. — Вы думаете, я не слышу? Не понимаю? Вы же вечно ругаетесь! Из-за всего! Из-за того, как я ем, как хожу, как уроки делаю!

— Мы не ругаемся, мы... обсуждаем, — неуверенно возразила мать.

— Обсуждаете? — горько усмехнулся Миша. — А почему тогда всегда кричите?

В дверях снова появилась бабушка:

— Что за шум? Наташа, ты говорила с ним поговорить, а не...

— Вот! — вскочил Миша. — Опять! Всегда одно и то же! Я не могу больше это слушать!

Он схватил куртку и выбежал из комнаты.

— Стой! Ты куда? — крикнула вслед мать.

Входная дверь снова хлопнула — на этот раз так, что задрожали стёкла.

— Господи, что с ним? — всплеснула руками бабушка. — В кого он такой?

— В кого? — медленно повернулась к ней Наталья. — А ты не понимаешь?

— Что ты на меня так смотришь? Я-то тут при чём?

— При том! — Наталья сжала кулаки. — Ты хоть раз задумывалась, каково ему всё это слышать? Каждый день, каждую минуту?

— Что слышать? — бабушка попыталась изобразить недоумение, но глаза забегали.

— Наши... обсуждения, — Наталья произнесла это слово с горечью. — Как ты меня постоянно учишь. Как критикуешь всё, что я делаю. Как...

— Я просто хочу помочь! — перебила бабушка. — Ты же молодая ещё, неопытная...

— Мама! Мне тридцать пять! У меня свой ребёнок! Я не неопытная, я просто... другая! Понимаешь? Я по-другому вижу, по-другому чувствую!

— И что теперь? Мне молчать, когда я вижу, что...

— Нет! — Наталья глубоко вздохнула, пытаясь успокоиться. — Не молчать. Но можно же как-то... по-другому? Без этих постоянных претензий, без...

Она осеклась. В прихожей что-то щёлкнуло — входная дверь приоткрылась, и показался Миша. Он стоял, прислонившись к косяку, бледный, с мокрыми глазами.

— Миша... — мать шагнула к нему.

— Я... — он шмыгнул носом. — Я никуда не ушёл. Просто сидел на лестнице.

— Иди сюда, — Наталья обняла сына. — Прости нас. Мы... мы постараемся больше так не делать.

— Правда? — он посмотрел исподлобья.

— Правда, — кивнула бабушка, тоже подходя ближе. — Я... я не думала, что тебе так тяжело это слышать.

Она положила руку Мише на плечо. Он не отстранился.

— Знаете, — тихо сказал он, — когда я сидел там, на лестнице... Я вспомнил, как в прошлом году мы все вместе ездили на дачу. Помните? Бабушка пекла пирожки, а мы с мамой собирали яблоки. И никто не ругался. Было так... хорошо.

— Помню, — улыбнулась бабушка. — У меня ещё тесто убежало, а ты смеялся...

— А я тогда упала с лестницы, когда яблоки доставала, — подхватила Наталья. — Ты так испугался...

— Ага, — Миша слабо улыбнулся. — А потом мы все вместе пили чай на веранде. И было тихо-тихо, только сверчки стрекотали.

Они помолчали, каждый думая о своём.

— Суп остыл, наверное, — вздохнула бабушка.

— Ничего, — Наталья мягко погладила сына по голове. — Разогреем. Правда, Миш?

Он кивнул:

— Да. Я... я есть хочу.

— Конечно, хочешь, — бабушка направилась к кухне. — Растущий организм...

— Мам, — негромко окликнула её Наталья. — Давай просто поедим? Без... нравоучений?

Бабушка остановилась, помедлила секунду:

— Хорошо. Просто поедим.

Они сели за стол — впервые за долгое время не по разным углам, а рядом. Бабушка разлила суп, пододвинула хлебницу. В окно светило весеннее солнце, на подоконнике мурлыкал кот.

— Вкусно, — сказал Миша, зачерпнув ложкой. — Правда вкусно.

И это была действительно правда — впервые за много дней еда не застревала комом в горле. Наверное, потому что в кухне наконец стало тихо.

***

— Через неделю поедем на дачу? — неожиданно спросил Миша, доедая последнюю ложку супа.

— Сейчас? Весной? — удивилась Наталья. — Там же ещё холодно...

— Ничего не холодно, — оживилась бабушка. — Я вчера с Марь Иванной говорила, она уже у себя на участке копается. Говорит, земля совсем оттаяла.

— Ну не знаю... — Наталья задумчиво помешала остывший суп. — У меня работы много...

— Мам, ну пожалуйста! — Миша умоляюще сложил руки. — Хоть на выходные! Я даже уроки вперёд сделаю!

— Можно и правда съездить, — поддержала бабушка, но тут же осеклась, боясь снова начать давить. — В смысле... если ты сможешь.

Наталья переводила взгляд с сына на мать. Что-то изменилось в их глазах — появилась какая-то новая теплота, надежда.

— Ладно, — улыбнулась она. — Уговорили. В субботу с утра поедем.

— Ура! — Миша вскочил из-за стола. — Я пойду вещи собирать!

— Прямо сейчас? До субботы ещё три дня!

— Ну и что? — донеслось уже из комнаты. — Зато всё успею!

Бабушка начала убирать со стола, но не так, как обычно — с недовольным ворчанием, а тихо, почти напевая что-то себе под нос.

— Мам, — тихо позвала Наталья. — Помнишь, как мы раньше на даче жили? Каждое лето...

— Конечно, помню, — бабушка присела рядом. — Ты всё с книжкой в беседке сидела. А отец твой всё грядки полол...

— И ты нас пирожками кормила, — подхватила Наталья. — С яблоками, с капустой...

— Да... — бабушка вздохнула. — Давно это было.

— А давай в субботу тоже напечём? Вместе? Как раньше?

Бабушка замерла, потом медленно кивнула:

— Давай. Только продукты надо купить...

— Я завтра после работы зайду в магазин.

— Я список составлю, — бабушка потянулась за блокнотом, но остановилась. — Если ты не против, конечно...

Наталья накрыла её руку своей:

— Не против. Составляй.

Следующие три дня пролетели незаметно. Миша действительно сделал все уроки вперёд, чем немало удивил учителей. Бабушка перебрала все свои рецепты, а Наталья договорилась на работе об отгуле.

В субботу выехали рано, едва рассвело. Миша всю дорогу прилип к окну, разглядывая проплывающие мимо деревья и дома. Бабушка дремала на заднем сиденье, время от времени просыпаясь, чтобы спросить:

— Ещё долго?

— Скоро приедем, — отвечала Наталья, крепче сжимая руль.

Дача встретила их прохладным весенним воздухом и запахом прошлогодней листвы. Миша первым выскочил из машины:

— Ух ты! Тут всё такое... маленькое стало!

— Это ты вырос, — улыбнулась бабушка, доставая сумки.

Они быстро растопили печь, и в доме стало уютно и тепло. Бабушка сразу занялась тестом, Наталья помогала ей, а Миша носился по участку, проверяя все свои старые тайники и любимые места.

— Мам! Бабуль! — вдруг закричал он. — Идите сюда!

— Что случилось? — встревоженно выглянула Наталья.

— Смотрите! — Миша показывал на куст сирени. — Первые почки!

Они столпились вокруг куста. Действительно — на ветках набухли крошечные зелёные бутоны.

— Скоро зацветёт, — сказала бабушка. — Как раз к маю...

— Давайте приедем, когда она зацветёт? — тут же предложил Миша. — А?

Наталья переглянулась с матерью:

— Давайте. Обязательно приедем.

Вернулись к готовке. Миша помогал лепить пирожки, то и дело пробуя тесто и начинку.

— Не ешь сырое! — привычно начала бабушка, но осеклась. — То есть... может, лучше я тебе блинчик пожарю?

— Правда? — обрадовался Миша. — А с чем?

— С чем хочешь. Вон, варенье есть прошлогоднее...

Наталья смотрела на них и чувствовала, как в горле встаёт комок. Она вдруг поняла — вот оно, то самое счастье, о котором все говорят. Такое простое, домашнее, тёплое.

К вечеру напекли целую гору пирожков. Сели пить чай на веранде — теперь там было прохладно, но они накинули старые пледы и куртки.

— Как в детстве, — сказала Наталья, прихлёбывая горячий чай.

— Ага, — кивнул Миша с набитым ртом. — Только сверчков не слышно.

— Рано ещё для сверчков, — объяснила бабушка. — Вот летом...

— А мы летом приедем? — тут же спросил он.

— Приедем, — ответила Наталья. — Обязательно приедем.

Стемнело быстро. В доме затрещали дрова в печке, по стенам запрыгали тени. Миша задремал на старом диване, укрытый бабушкиным пледом.

— Устал, — тихо сказала бабушка. — Набегался...

— Да, — Наталья присела рядом с сыном, поправила плед. — Мам... спасибо тебе.

— За что?

— За всё. За то, что ты есть. За то, что помогаешь. Даже когда я... не всегда это ценю.

Бабушка помолчала, потом тихо ответила:

— И ты меня прости. Я ведь тоже... перегибаю палку иногда.

Они сидели в полумраке, слушая, как потрескивают дрова и ровно дышит Миша. Каждая думала о своём, но думы эти были светлыми, тёплыми, как весенний вечер за окном.

— Знаешь, — вдруг сказала бабушка, — я ведь тоже с твоей бабушкой спорила. Постоянно. Казалось — всё она не так делает, всё не правильно...

— Правда? — удивилась Наталья. — Ты никогда не рассказывала.

— Да... А потом, когда её не стало, так жалела об этих спорах. О каждом несказанном добром слове...

Она замолчала. Наталья взяла её за руку:

— Мам, мы ещё всё скажем. Всё успеем.

Миша заворочался во сне, что-то пробормотал. Обе женщины повернулись к нему.

— Как же быстро он растёт, — вздохнула бабушка.

— Быстро, — согласилась Наталья. — Но ведь это хорошо, правда? Значит, мы... не так уж плохо справляемся.

— Не так уж плохо, — эхом отозвалась бабушка. — А может... даже хорошо?

— Может, — улыбнулась Наталья. — Особенно когда мы вместе.

За окном совсем стемнело. Где-то вдалеке залаяла собака, ей ответила другая. Весенний ветер качал голые ветки деревьев, но в доме было тепло и спокойно.

— Пойду печку подтоплю, — поднялась бабушка.

— Я помогу, — Наталья встала следом.

Они вместе подкинули дров, поправили угли. Огонь разгорелся ярче, осветив их лица тёплым светом.

— А помнишь, — вдруг тихо сказала бабушка, — как ты маленькая была, всё просила сказку на ночь рассказать?

— Помню, — кивнула Наталья. — Про царевну-лягушку любила...

— А теперь вот Мише рассказываешь...

— Уже нет, — вздохнула Наталья. — Вырос. Теперь ему только про компьютеры интересно.

— Ничего, — бабушка положила руку ей на плечо. — У него свои сказки будут. Главное — чтобы добрые.

Они ещё долго сидели у печки, вспоминая прошлое и думая о будущем. А Миша спал, и ему снилась цветущая сирень, и пирожки с яблоками, и летние сверчки, которые обязательно будут петь, когда они приедут сюда снова.

Потому что теперь они точно будут приезжать. Чаще. Вместе.

ЕЩЁ РАССКАЗЫ АВТОРА

Об этом сообщил официальный телеграм-канал Следственного комитета. Вчера после сигнала Народного фронта региональным управлением ведомства была организована процессуальная проверка. Председатель СК России взял её на контроль и поручил доложить о ходе проверки и установленных обстоятельствах.

Ранее Народный фронт рассказал о том, что в посёлке Грушевая Поляна Острогожского района мать-одиночка с грудным ребёнком и пожилой мамой живут в разрушающемся многоквартирном доме. Местные власти, за которыми по суду числится половина жилого здания, не хотят решать проблему.

– Ты решил, что наши дети будут жить в другом городе без нас? – я смотрела на мужа, не веря своим ушам.

Андрей вздохнул и отложил газету:

– Лена, давай спокойно всё обсудим. Это хорошая школа, одна из лучших в стране. У детей будет шанс получить качественное образование.

– Но им всего двенадцать и десять! – в моём голосе звенели слёзы. – Как ты можешь так спокойно говорить об этом?

– Именно поэтому сейчас самое время. Они достаточно взрослые, чтобы учиться самостоятельно, но ещё не настолько, чтобы у них появились... другие интересы.

Я опустилась на стул. В горле стоял ком. Наша уютная кухня вдруг показалась тесной и душной. За окном медленно падал снег, а на плите остывал чайник, который я поставила перед этим разговором.

– Они будут жить в интернате при школе, – продолжал Андрей. – Там хорошие условия, я всё проверил. Отдельные комнаты, пятиразовое питание, спортзал...

– Перестань! – я резко встала. – Ты говоришь так, будто рекламируешь санаторий! Это же наши дети!

В этот момент на кухню вбежала Настя, наша младшая. В розовой пижаме с единорогами, с растрёпанными после сна волосами.

– Мам, а где мой синий рюкзак? Мне на танцы сегодня...

Я посмотрела на дочь, и сердце сжалось. Её глаза – точная копия папиных, такие же карие с золотистыми крапинками. Только у Андрея они сейчас были холодными и решительными, а у Насти – живыми и искрящимися.

– В прихожей, солнышко, – ответила я, стараясь, чтобы голос звучал обычно. – На крючке висит.

– Спасибо! – Настя убежала, а я повернулась к мужу.

– Ты хоть понимаешь, что они ещё дети? Настя до сих пор спит с плюшевым зайцем. А Димка? Он же такой домашний, ему сложно даже в обычной школе...

– Именно поэтому им нужно учиться самостоятельности, – перебил Андрей. – Я уже договорился насчёт собеседования. На следующей неделе.

– Что? – я почувствовала, как земля уходит из-под ног. – Без моего согласия?

– Лена, – он встал и подошёл ко мне, – пойми, это ради их будущего. Мы не можем дать им здесь того образования, которое они заслуживают.

– Мы не можем дать им здесь любви родителей, которую они заслуживают! – я отстранилась от его прикосновения. – Как ты можешь быть таким... таким...

– Каким? – в его голосе появились жёсткие нотки. – Заботящимся об их будущем? Думающим наперёд?

– Холодным! – выпалила я. – Будто это не твои дети, а какой-то... проект!

В кухню снова заглянула Настя:

– Пап, а ты отвезёшь меня сегодня? А то автобус только через час...

– Конечно, принцесса, – улыбнулся Андрей. – Собирайся, через десять минут выезжаем.

Когда дочь ушла, он повернулся ко мне:

– Мы продолжим этот разговор вечером. И давай без эмоций, хорошо?

– Без эмоций? – я почти рассмеялась. – Ты предлагаешь отправить детей в чужой город, и хочешь, чтобы я реагировала "без эмоций"?

– Именно так, – он взял свой портфель. – Потому что это серьёзное решение, которое нужно принимать головой, а не сердцем.

Андрей ушёл, а я осталась стоять посреди кухни. За окном всё так же падал снег. На плите окончательно остыл чайник. А в голове стучала одна мысль: "Я не позволю отнять у меня детей. Даже если придётся бороться с собственным мужем".

В этот момент в кухню зашёл заспанный Дима, наш старший.

– Мам, а что на завтрак?

Я обняла сына, прижала к себе. От него пахло теплом и той особенной детской нежностью, которая ещё не выветрилась, несмотря на его двенадцать лет.

– Сейчас что-нибудь приготовлю, – прошептала я, чувствуя, как на глаза наворачиваются слёзы. – Что хочешь? Блинчики? Или омлет?

– Давай блинчики, – улыбнулся он. – С джемом, как ты умеешь.

Я начала доставать продукты, а в голове уже зрел план. Нужно поговорить с детьми. Узнать, что они думают. А потом... Что ж, у меня есть неделя, чтобы убедить Андрея изменить своё решение.

***

На следующее утро я решила действовать. Пока Андрей был на работе, а дети в школе, я позвонила своей подруге Марине – она работала в городском департаменте образования.

– Лен, эта школа действительно одна из лучших, – сказала она после того, как я описала ситуацию. – Но я тебя понимаю. Сама бы не смогла отправить детей так далеко.

– Марин, мне нужна твоя помощь. Что можно сделать? Может, есть какие-то альтернативы здесь?

– Знаешь... – она задумалась. – У нас открывается новая программа в физико-математическом лицее. С углублённым изучением английского. Это не совсем то, что предлагает та школа, но уровень тоже очень высокий.

– И дети смогут жить дома! – я почувствовала, как появляется надежда.

– Именно. Правда, конкурс будет серьёзный...

– Это не страшно. Дима хорошо учится, особенно по математике. И Настя...

В этот момент в дверь позвонили. На пороге стояла соседка, Вера Петровна.

– Лена, у тебя всё в порядке? – она посмотрела на меня с тревогой. – Я вчера слышала, как вы с Андреем...

– Проходите, Вера Петровна, – я пропустила её на кухню. – Чаю?

За чаем я рассказала ей всё. Вера Петровна долго молчала, помешивая ложечкой в чашке.

– Знаешь, – наконец произнесла она, – мой муж тоже когда-то хотел отправить нашего Сашку в спортивный интернат. Талант, говорил, надо развивать...

– И что вы сделали?

– Я сказала – либо мы все вместе переезжаем в тот город, либо никуда он не поедет.

– И?

– Остались здесь. Сашка, конечно, не стал великим спортсменом. Зато вырос хорошим человеком. И главное – счастливым.

Вечером, когда Андрей вернулся с работы, я была готова к разговору.

– Я нашла другой вариант, – сказала я, положив перед ним буклет лицея. – Посмотри.

Он пробежал глазами по страницам:

– Лена, это не то...

– Почему? – я села напротив. – Здесь тоже сильная программа. И английский...

– Дело не только в программе, – он отложил буклет. – Им нужно научиться быть самостоятельными.

– А как же научиться быть любящими? Заботливыми? Это можно только в семье, Андрей!

В этот момент в комнату вошёл Дима.

– Пап, мам... я всё слышал. Про ту школу.

Мы с Андреем переглянулись.

– Сынок... – начала я.

– Я не хочу уезжать, – твёрдо сказал он. – И Настя тоже. Мы вчера говорили об этом.

– Дим, но это очень хорошая школа... – начал Андрей.

– Пап, – Дима посмотрел отцу прямо в глаза, – помнишь, ты говорил, что настоящий мужчина должен уметь признавать свои ошибки?

Андрей замолчал. А я смотрела на сына и не могла поверить – когда он успел стать таким... взрослым?

– Знаете, – продолжал Дима, – мы с Настей не хотим быть какими-то супер-успешными. Мы просто хотим быть счастливыми. А как можно быть счастливым без мамы и папы?

Я почувствовала, как по щекам текут слёзы. Андрей встал, подошёл к сыну и крепко обнял его.

– Прости, сынок. Ты прав. Я... погорячился.

Через неделю Дима и Настя успешно прошли собеседование в физико-математический лицей. А ещё через месяц мы всей семьёй поехали на море – впервые за три года. И глядя, как дети плещутся в волнах, а Андрей строит с ними замки из песка, я думала: иногда нужно просто довериться своему сердцу. Потому что настоящее счастье – это когда все вместе, рядом, здесь и сейчас.

– Мам, смотри, какая ракушка! – Настя подбежала ко мне с находкой.

– Красивая, – улыбнулась я, обнимая дочь. От её волос пахло солью и солнцем. – Прямо как ты.

Вечером, сидя на балконе нашего номера, Андрей сказал:

– Знаешь, я понял одну вещь. Успешным можно стать где угодно. А вот счастливым – только там, где тебя любят.

Я положила голову ему на плечо:

– Главное, что ты это понял.

А в комнате уже спали наши дети – дома, рядом с нами. Как и должно быть.

***

София вышла в сад. Вечерний воздух оказался прохладным и свежим. Она медленно шла вдоль грядок, мимо яблонь, которые Олег обрезал каждую весну с такой тщательностью. Каждое дерево, каждый кустик были связаны с моментами их жизни, но теперь ей казалось, что это прошлое словно цепи держат её на месте.

Олег сидел на качелях у беседки. Они слегка скрипели под его весом. Его фигура казалась непривычно хрупкой в сумерках. София остановилась, наблюдая за ним. Она не хотела говорить больше, не хотела давить. Но в тишине между ними появилось ощущение, что слова всё-таки нужны.

— Я не хочу разрушать нашу жизнь, — тихо сказала она, делая шаг вперёд.

Олег обернулся. В его глазах читалась усталость.

— Но ты хочешь уйти, София.

— Нет, я хочу, чтобы мы оба могли жить той жизнью, которой действительно хотим.

— Ты уверена, что знаешь, чего хочешь? — его голос звучал спокойно, но в нём слышалась горечь. — Ты думаешь, что там, в городе, ты станешь счастливее?

София замялась.

— Я не знаю… Но я знаю, что здесь я больше не могу.

— А как же я? Ты думала об этом?

— Я думала. И я хочу, чтобы ты поехал со мной, — её голос дрогнул.

Олег отвернулся, снова уставившись на сад.

— Этот дом для меня — не просто стены, — произнёс он после паузы. — Это было наше. Всё, что мы строили, мечтали, вкладывали. А теперь я чувствую, что это нужно только мне.

София подошла ближе, опустилась на землю перед качелями, так, чтобы быть на его уровне.

— Олег, я знаю, что прошу невозможного. Знаю, что для тебя этот дом — часть твоей души. Но разве дом важнее меня? Разве наши мечты о будущем не должны меняться, если мы меняемся сами?

Олег задумался. Её слова больно резонировали с его внутренним страхом. Он не хотел потерять её. Но как отпустить всё, что для него значило так много?

— Знаешь, что самое страшное? — сказал он. — Что, даже если я соглашусь, мы всё равно можем потерять друг друга.

— Мы потеряем друг друга, если останемся здесь, — София взяла его за руку. — Я уже начинаю терять себя, Олег.

Он молчал долго. Глаза его метались между её лицом, тёмным небом и освещённым окнами домом.

— Я не могу обещать, что это будет легко, — наконец сказал он. — И я не могу обещать, что смогу полюбить ту жизнь, которую ты хочешь.

София накрыла его руку своей.

— Я не прошу обещаний. Я просто хочу, чтобы мы попробовали.

Олег долго смотрел на неё, затем глубоко вздохнул.

— Ладно. Продаём дом.

София обняла его, чувствуя, как слёзы катятся по её щекам.

— Спасибо, — прошептала она.

Он не ответил, только крепче сжал её плечи.

Утром Олег сидел на крыльце с чашкой кофе. Дом казался тихим и спокойным, как всегда. В этом спокойствии была своя магия, но теперь он понимал, что эта магия не удержит их вместе.

София вышла к нему, садясь рядом.

— Я начну искать покупателей, — осторожно сказала она.

— Только не спеши, — ответил он. — Я хочу, чтобы у нас было время. Время, чтобы попрощаться.

Она кивнула.

Они сидели рядом, глядя на свой сад, на дом, в котором было столько счастья, но который теперь стал слишком мал для их новых мечт.

Иногда, чтобы спасти то, что важно, нужно рискнуть. И они решили рискнуть — вместе.

ДРУГИЕ РАССКАЗЫ