Адрес этого двора в Петербурге?
Борис Смелов. «Человек с ведром». Ленинград. 1973 год.
Борис Смелов. «Человек с ведром». Ленинград. 1973 год.
Очень деликатная тема - кулинарные предпочтения родственников. Обидеть не хочется и кушать такое не можешь.
В моей семье повар был всегда отец. Боже, сколько полезных, потрясающих рецептов я у него перенял. Единственный минус в его блюдах было - слишком масляно, жирно. Он и сам это признавал - сказывалось голодное детство. Мама готовить не умела вообще. Единственное блюдо - лепка пельменей, да и то когда готовый фарш сделает отец. И правило в семье было железное. Срок годности борща не должен превышать 48 часов. Супов 24 часа, как и вторых блюд и салатов. Я, в свою очередь можно сказать взял за правило, что такие критерии должны быть у всех. Я понятие не имел до 20 лет, что борщ, супы можно кушать неделю, что можно наделать кучу котлет, пельменей, заготовок салата и заморозить их. И главное я понял, что оказывается майонез это не заменитель сметаны - отдельный салат! Для меня это вообще было открытием.
- Как то на Новый Год стругаем с отцом салат оливье, мне лет 14 было. Я огурчики бочковые режу, у нас они в дубовой бочке - с пупырышками, хрустящие и острые, как самурайский меч. Папа нарезает, картофель, докторскую колбаску и яйца. Я спрашиваю, чем заправлять будем? Отец - конечно домашней сметанкой. Что мы, не имеем права натуральные продукты есть, чем их заменители? От куда это это у наших стариков - майонез заменитель сметаны? Уже после армии, встречался с Альбиной, такая девочка, была - сказка! По дурости косяков напорол - расстались. Так вот, приглашает меня к себе в гости с родителями познакомить, да и город заодно посмотреть. Родители у нее дети блокады. Я неплохо тогда зарабатывал, работая кузнецом по изготовлению художественной ковки. Так вот, вижу к встречи готовились. Селедочка под шубой, картошечка в горшочке, нарезка из колбас, сыры. Водка Посольская, вино грузинское. Хорошие люди, добрые и очень порядочные. Познакомились, выпили. Все в лучших традициях. В одну кровать с дочкой конечно не положили, но отдельная комфортабельная раскладушка была неплохой))) Я на четыре дня приехал. Места для интима конечно мы находили, при родителях - само целомудрие. В повседневной жизни родители Альбины до того неприхотливые люди, в жизни таких не встречал на тот момент. Завтрак по яичку всмятку, кусочек серого хлеба в пять мм толщиной с размазанным маслом по верхушке хлебца становился незаметным блестящим напоминанием масла - я здесь пролетало. Папиросный слой сыра покрывал этот микрокинг с заявкой на завтрак. Чай в граненом стакане и обалденно красивом подстаканнике имел едва заметную желтоватую жижицу. Два кусочка сахара гордо погружались и чинно размешивались ударяя серебряной ложечкой по стенкам советского хрусталя.
Обед так же не отличался особым разносолом. Бульончик из отварного окорочка в котором плавало несколько маленьких брусочков картофеля, иногда перегоняя одинокую вермишель стремящеюся встрять в затерявшею в просторе бульона морковь.
На второе был сам окорочок честно поделенный между семейством, гарнир в виде гречневой каши и подливка из лука, моркови, воды и муки зажаренной на медленном огне. На третье компот который варили по рецепту - одно яблоко на три литра воды и три чайных ложечки сахара. Ужин, не отличался от обеда и зачастую то что осталось от обеда. И я тогда понял, что встреча со мной это было в семье торжество!
Вечером сказал Альбине - извини подруга, если я еще пару дней так буду питаться, жить буду - интимом заниматься не смогу. А с работы уволят ввиду профнепригодности. Подошли к этому вопросу творчески. Я накупил всех ингредиентов, для настоящего холодца, баранины для плова, сахарных косточек нескольких видов для борща, много зелени, приправ и десерта в виде торта "наполеон" Ночь с Альбиной варили бульон, кухня была в нашем распоряжении. Плов готовили по лучшим традициям узбекских кулинаров. А запах борща вызвал у соседей Альбины голодные спазмы, о чем незамедлительно сообщил сосед Альбины по парадной.
Я помню глаза мамы Альбины. Как то тихо она сказала - нам бы этих продуктов на месяц хватило! Нет, они не были жадными, скупыми. Они остались голодными всю свою жизнь. И они боялись голода. Альбина выросла уже другой, с другими запросами и предпочтениями. Я тогда много не понимал или не хотел понимать не знаю. Но вспоминая тех людей, становиться очень грустно о их раненом поломанном детстве. Любите своих детей, балуйте их и не отказывайте по возможности.
В апреле 1944 года, через два месяца после освобождения от блокады на Невском проспекте был открыт первый в СССР Дом моделей одежды (ЛДМО).
Это было своеобразное конструкторское бюро по моделированию коллекций для советской швейной промышленности.
ЛДМО оказывал влияние на вкусы и стиль одежды не только ленинградцев, но и жителей всей страны.
«Образ ленинградки тяготеет к классике, он более строг, традиционен... но ленинградская мода не исключает определённой доли иронии».
Журнал ЛДМО
На фото - коллекции ЛДМО 1968-1972 гг.
Больше интересного про Санкт-Петербург в телеграм-канале:
https://t.me/pro_piterrr
Вот уже практически столетие, каких только слухов не ходит в Питере про «чертов участок» «Обводного канала» протянувшийся от железобетонного «Боровского моста» до «Черной Речки», ставшей в конце XIX века «Волковкой».
Зимой 1923 года выполняя строительные работы в районе современного Санкт-петербургского автовокзала, землекопы нашли старые гранитные плиты до рези в глазах уложенные геометрически точным кругом. Серые блоки покрывали непонятные письмена, рисунки и знаки, а в углублении центральной плиты виднелись многочисленные человеческие останки.
Археологи, вызванные на место обнаружения странной находки, признали вскрытый артефакт древним скандинавским капищем. Старый профессор хотел было забрать находку в музей, но городу не хватало стройматериалов. Поэтому какой-то главный прораб решил вопрос по справедливости, интеллигенту в пенсе он отдал древние костяшки, а гранит пустил на питерские «поребрики», сиречь бордюрные камни.
С тех самых пор как было разрушено богомерзкое мольбище «Обводной канал» превратился в заповедник самоубийц.
Когда к осени 1923 года список утопленников стал расти как на дрожжах председатель исполкома Петросовета товарищ Зиновьев, прозванный в народе Гришкой Третьим (Отрепьев, Распутин) распорядился выставить на мостах и виадуке «Обводного канала» круглосуточные посты охраны.
Принятые меры безопасности не помогли спасти никого из 90 самоубийц кроме, одного старого большевика, соратника самого Ленина. Товарищ, прошедший застенки охранки, каторгу и ссылки в местах с суровыми климатическими условиями не мог объяснить, что побудило его распрощаться с жизнью.
С 1924 по 1932 год на «Обводном» все было спокойно, а в 1933 году сразу 107 самоубивцев оборвали свою жизнь на «чертовом участке». Доведенные нагоняями начальства до крайней степени озлобления, милиционеры в воспитательных целях от всей души буцкали неудачно самоубившихся нарушителей общественного порядка.
По городу поползли слухи, что боги которым было посвящено потревоженное древнее капище один раз в десять лет собирают на «Обводном» свою кровавую дань, и насытившись засыпают до следующей черной жатвы.
В очередной раз они пробудились блокадной зимой 1943 года, свидетели неоднократно видели как жуткие тени самоубийц с трудом находили в себе силы и прыгали в полыньи оставшиеся от взрывов немецких снарядов.
В 1300 году шведский маршал Торгильс Кнутссон в походе против русских, обитавших в устье Невы, обнаружил капище племени язычников огнепоклонников, приносивших людские жертвы своим богам. Перебив часть нечестивцев, шведы принялись разрушать мерзкое святилище, когда из леса на поляну вылетел старый ворон, который ударившись о землю, превратился в замшелого колдуна с невидящими свет глазами. Вытянув вперед жилистую руку, старик прокаркал непонятные слова проклятья.
Начатое второе заклинание ему помешало произнести вонзившееся в горло копье. Испугавшись пролитой крови старого ворона, суеверные шведы не придумали ничего лучше чем, найти колдуна, который сможет снять с них проклятье и навечно обезопасить дьявольское мольбище.
Когда ведьмака привели на капище, он под охраной шведских солдат задобрил богов, принеся им в жертву, пять девственно чистых финских девушек. Обмыв древние камни молодой и горячей кровью, тела невинных жертв, вместе с прахом накаркавшего беду колдуна сложили в углубление центральной плиты.
С тех давних пор это место запечатанное древним проклятьем, словно сургучом умные люди обходили десятой дорогой, безостановочно шепча спасительные молитвы.
Шесть веков сила, дремавшая в старом капище, сдерживалась блокирующим заклятием, которое в 1923 году сняли советские рабочие, не верившие ни в чертей, ни в богов.
Каждый год, заканчивающийся на «тройку» по «Обводному» прокатывается волна самоубийств. В 1993 году дьявольский кошмар достиг своего пика «канал» забрал жизни трехсот человек.
В середине 1960-х годов в Ленинграде в районе Парголово сносили деревянные дома, освобождали место для нового жилого строительства. Во дворе расселённого дома рабочие обнаружили удивительный объект – могилку, над которой возвышался обелиск с прикреплённой фотографией. С фотографии смотрел пёс с большими умными глазами – помесь “двортерьера” с гончей. Подпись гласила: “Дорогому другу Трезору (1939 – 1945 гг.) от спасённых им хозяев”. Было понятно, что памятник как-то связан с событиями блокады, и сносить его не стали, а через паспортный стол начали искать бывших жильцов дома.
Через неделю в тот двор пришёл седой мужчина и бережно снял фотографию собаки с обелиска. Сказал обступившим его строителям:
– Это наш Трезорка! Он спас нас и наших детей от голода. Я его фотографию повешу в новой квартире.
Мужчина рассказал удивительную историю.
Осенью 1941 года окраины северных районов города сравнительно мало страдали от обстрелов и бомбёжек, основные удары немцев приходились на центральную часть Ленинграда. Но голод пришёл и сюда, в том числе и в деревянный дом на четыре семьи, в каждой из которых были дети.
Общим любимцем двора был Трезорка – игривый и смышлёный пёс. Но в одно октябрьское утро в собачью миску, кроме воды, налить было нечего. Пёс постоял, видно, подумал. И исчез. Жители вздохнули с облегчением – не нужно смотреть в голодные собачьи глаза. Но Трезорка не пропал без вести. К обеду он вернулся домой, неся в зубах пойманного зайца. Его хватило на обед для всех четырёх семей. Требуху, лапы и голову отдали главному добытчику…
С тех пор Трезорка начал приносить зайцев почти ежедневно. Пригородные поля опустевших совхозов были заполнены неубранным урожаем – в сентябре к городу подступил фронт. Капуста, морковка, картофель, свёкла остались в грядах. Зайцам раздолье. Их расплодилось очень много.
В семьях двора регулярно варили бульоны из зайчатины. Женщины научились шить из шкурок тёплые зимние варежки, меняли их на табак у некурящих, а табак обменивали на еду.
Охотничьи походы Трезора подсказали ещё один спасительный маршрут: дети с саночками ходили на засыпанные снегом поля и выкапывали картофель, капусту, свёклу. Пусть подмороженные, но продукты.
Во время блокады в этом доме никто не умер. В новогодний вечер 31 декабря детям даже установили ёлку, и на ветках вместе с игрушками висели настоящие шоколадные конфеты, которые выменяли у армейских тыловиков на пойманного Трезором зайца.
Так и пережили блокаду. Уже после Победы, в июне 1945 года Трезор, как обычно, с утра отправился на охоту. А через час пришёл во двор, оставляя за собой кровавый след. Он подорвался на мине. Умный пёс, видимо, что-то почуял, успел отскочить, поэтому не погиб сразу. Умер уже в родном дворе.
Жители дома плакали над ним, как над ушедшим из жизни близким человеком. Похоронили его во дворе, поставили памятник. А когда переезжали в новое жильё – в суматохе забыли о нём.
Тот мужчина попросил строителей:
– Если сможете, не застраивайте могилу Трезора. Посадите на этом месте ель. Пусть у ребятишек-новосёлов зимой будет ёлка. Как тогда, 31 декабря 1941 года. В память о Трезорке.
Жители высотной новостройки уже привыкли, что возле одного из подъездов растёт большая красивая ель. И не многие знают, что она посажена в память о блокадной собаке. Спасшей от голода шестнадцать ленинградцев.
Недавно сидим всей семьей на кухне, в какой-то момент в разговоре возникло слово кикимора (контекста не помню) и сразу этот взгляд сквозь улыбку от жены "не вздумай петь". Дальше история.
В 2019 году был прощальный тур Ленинграда. И мы решили взять пару недель отпуска и сгонять на концерт в какой-нибудь из городов, так как наш город отсутствовал в афише тура. Выбор пал на Самару. Мы там не были и решили после концерта еще недельку попутешествовать по Казани и ее округе. Ехать решили поездом. После офиса кайфово поваляться без дела на койке и позалипать в окно на виды (ехали через Урал). Взяли 2 места одной боковушки. В день X стоим на вокзале, ждем поезд, настроение приподнятое. Ожидающих поезд было много, но в этой толпе выделялась одна строгая тетя. Строгая она была, наверное, потому что вокруг нее вилось детей штук 6-8. Хорошо помню, что, глядя на них, сразу отогнал любые плохие мысли. Но зря. Когда мы сели на свои места, то строгая тетя села напротив наших мест. А была она каким-то руководителем крайне горластого коллектива, который ехал примерно по нашему маршруту на горластый конкурс. Естественно, перед конкурсом все ребята по очереди репетировали свой личный репертуар в купе строгой тети (напротив нас). Два ебанных дня в наши головы насильно вбивались детские песенки.
"Кики-кики-кикимора, ты где была вчера?
Опять считала мух спросонья и до двух" - этот припев до сих пор крепко сидит в моем подсознании.
Между песенками был не менее приятный разбор полетов. В этой поездке я читал "1984" и мне казалось, что я попал в ту самую комнату 101. Концерт Ленинграда тогда немного перебил эффект от этого психологического изнасилования, но все-равно весь отпуск мы проходили, периодически напевая несколько песенок из поезда. Прошло 5 лет, а нас до сих пор трясет вьетнамскими флешбеками от слова "кикимора" :)
Не обижай "малыша"!
Ленинград, Красногвардейский район, Малая Охта, ДТП с автомобилем ЗАЗ-965 "Запорожец", период съемки 1965-1970
Доподлинно известно, что одному коту в блокаду точно удалось выжить. Это кот Максим, он жил в семье Веры Вологдиной. Во время блокады она жила с мамой и с дядей. Из домашних питомцев у них были Максим и попугай Жаконя. В довоенное время Жако пел и разговаривал, но в блокаду, как и все, голодал, поэтому сразу притих, а перья у птицы вылезли. Чтобы как-то прокормить попугая, семье пришлось выменять ружье отца на несколько семечек подсолнуха.
Кот Максим тоже был еле жив. Он даже не мяукал, прося еду. Шерсть у кота вылезала клоками. Дядя чуть ли не с кулаками требовал, что кот пошел на съедение, но Вера и ее мама защищали животное. Когда женщины уходили из дома, они запирали Максима в комнате на ключ. Однажды во время отсутствия хозяев кот смог залезть в клетку к попугаю. В мирное время быть беде: кот бы непременно съел свою добычу.
Что же увидела Вера, вернувшись домой? Максим и Жаконя спали, крепко прижавшись друг к другу в клетке, чтобы спастись от холода. С тех пор дядя перестал заводить разговоры про съедение кота. К сожалению, через несколько дней после этого случая Жако погиб от голода. Максим выжил. Возможно, он стал единственным ленинградским котом, пережившим блокаду. После 1943 года в квартиру Вологдиных водили экскурсии – посмотреть на кота. Максим оказался долгожителем и умер только в 1957 году в двадцатилетнем возрасте.