Ранее я писал про главу МИД Польши Сикорского, который в открытую одобряет диверсии и гордится отпущенными диверсантами. Возникает вопрос: откуда у дипломата такая специфическая позиция?
Давайте по фактам. После окончания престижного Пембрук-колледжа Оксфорда в 1986 году, Сикорский работал журналистом. И уже во второй половине 1980-х он отправился в Афганистан в качестве военного корреспондента.
Сикорский радовался убийству русских в Афганистане и с удовольствием позировал среди моджахедов, держа в руках оружие, несмотря на то, что представлялся журналистом.
Вот что о нём говорил Дмитрий Рогозин:
«Этот [нехороший человек] в Афганистане под видом иностранного журналиста стрелял в наших солдат. Ни в кого не попал, смылся с места событий, но потом хвастался перед своими сожителями фотками, где он изображён с автоматом в руках и в обнимку с каким-то басмачом. Особо не скрывал, что был в юности завербован американскими спецслужбами. Я Сикорского этого лично знаю, он меня принимал в 2010 году в Варшаве, произносил высокопарные банальности и тупые польские анекдоты».
И теперь, годы спустя, будучи главным дипломатом страны, он публично поддерживает подрыв нефтепровода «Дружба» и гордится решением суда отпустить подозреваемого в диверсии на «Северных потоках».
Как метко заметил бывший вице-премьер России Дмитрий Рогозин: «Сикорский — это старый поджигатель, который ещё с афганских времён привык воевать чужими руками».
Получается, его профессиональный багаж — это не только Оксфорд и дипломатические приемные. Это и опыт наблюдения за партизанской войной, где диверсии — обычная тактика. Не это ли он теперь инстинктивно поддерживает на государственном уровне?
Картина действительно складывается. И она объясняет, почему его дипломатия сегодня больше похожа на руководство по диверсионной деятельности.
И да, спасибо пикабушникам, именно вы обратили моё внимание на эту, довольно занятную, историю.
Как первые лица губернии задавали вопросы... корреспондентам и что из этого получилось.
Иван Дмитриевич Кабаков и Сергей Иванович Степанов. Коллаж газеты «Тульская молва». Фото восстановлены при помощи искусственного интеллекта.
Было это ровно 100 лет назад. Публикация вышла в № 63 (415) давно забытой тульской газеты «Деревенская правда» от 5 сентября 1925 года (издание продержалось до 12 февраля 1930 года). Озаглавлен материал так: «Беседа секретаря Губкома РКП(б) — т. Кабанова и председ. Губисполкома — т. Степанова с крестьянской коллегией нашей газеты». И беседа эта — не интервью главного партийного и хозяйственного работника корреспондентам, а наоборот — пристрастный «допрос» селькоров о положении дел в деревне. Представить такой формат публичного диалога сегодня невозможно, а в 1920-е годы экспериментировали по-всякому, демонстрируя близость партийных и хозяйственных руководителей народу.
Интервьюеры
Тов. Кабаков (не псевдоним) — ответственный секретарь Тульского губкома РКП(б), руководил нашей областью относительно долго, целых 4 года (притом что всего за 1920-е годы губернией так или иначе поуправляли 11 человек). Но тулякам он памятен мало, гораздо больше известен на Урале. Многие и сегодня называют его — главу тамошнего комитета ВКП(б) творцом уральской индустриализации. Ну а весь тульский период биографии тов. Кабакова связан с НЭПом, его расцветом и угасанием. 30 октября 1937 года он был расстрелян по обвинению в «террористической деятельности и участии в к.-р. правотроцкистской организации на Урале», реабилитирован 17 марта 1956-го. В докладе Н. С. Хрущёва XX съезду КПСС арест Ивана Дмитриевича Кабакова упоминается в качестве вопиющего примера нарушения законности.
Второй интервьюер известен тулякам больше, хотя бы потому, что в его честь названа улица Пролетарского района Тулы, а на месте, где находился его дом по адресу: ул. Мориса Тореза, 14, установлена памятная доска. Сергей Иванович Степанов — коренной туляк, рабочий, революционер, партийный и хозяйственный деятель, делегат исторического II съезда РСДРП. В 1919–1925 гг. возглавлял Тульский патронный завод, став лучшим «красным» директором РСФСР по версии газеты «Правда» в 1922 году. Погиб в автокатастрофе 14 августа 1935 года.
Кабаков и Степанов задали селькорам 10 вопросов. «Простыми и бесхитростными словами, порою неуклюже, но искренно», крестьяне поведали ответственным товарищам, что происходит за границами губернского центра и уездных городов, чем живут односельчане, как обстоят дела с кооперацией, «как уживаются средники, бедняки и зажиточники», каково отношение к советской власти и комсомолу.
О свободе слова и сельсоветах
Селькоры говорили много, эмоционально, ничего не скрывая и не умалчивая, что абсолютно нормально для 20-х годов прошлого века. Похвалы не было вообще, и это тоже, согласитесь, отличает как минимум государственные СМИ столетней давности от современных. Только недостатки, недоработки, несовершенство системы как хозяйствования, так и государственного устройства, то есть — советской власти.
«В критике пока еще нет свободы, — заявил селькор Чалых. — Крестьяне боятся мести: нынче скажешь, завтра пакость подложат, справки не дадут, мытариться заставят. Критиковать же крестьяне хотят, да и как молчать то!? От непорядков то и неурядицы страдает прежде всего крестьянин».
С ним соглашается селькор Илюхин: «Крестьяне работу критикуют потихоньку, осторожно. Сказать всего они пока боятся».
«Является ли сельсовет крестьянской властью, организующей всю общественную работу?» — уточнил один из интервьюеров (к сожалению, авторство вопроса не указано).
Селькор Крачко ответил так: «Всамделешная работа их не так хороша, как об этом пишут в докладах центру. Большинство сельсоветов общественной работой не интересуется, говорят, что им мало платят. Над работой сельсоветов нет контроля... Газет сельсоветы не имеют, порою даже о них и не знают».
Илюхин добавляет к сказанному: «Сельсоветы у крестьян на плохом счету. Они только и делают, что исполняют приказы. Почина же в деле лучшего устройства общественной жизни от них лучше и не жди».
О коммунистах и комсомольцах
«Крестьяне об ячейках и отдельных товарищах судят не по словам, а по делам — таково общее мнение выступавших селькоров. — Только та ячейка пользуется уважением деревни, которая практически оказывает помощь крестьянству. Дерущих нос, выставляющих себя властью, занимающихся бездельем крестьяне уважать не могут и лучше было бы если б их убрали из деревни».
Больше того, пророчески замечают сельские корреспонденты: «Комсомольцев надо заставить работать, они оторвались от труда в сельском хозяйстве, из них вырабатываются „говорунки“, бездельники». Казалось бы, слова актуальны для конца 70–80-х годов, ан нет, так считали уже на седьмом году существования советской власти.
Между середняком, бедняком и зажиточником
Вопрос взаимоотношения между деревенской беднотой, средним крестьянством и кулачеством, судя по всему, для Кабакова и Степанова был главным. До решения партии о коллективизации крестьян оставалось два года, до начала массового объединения единоличных хозяйств в коллективные — четыре. В те годы поиск базы будущей индустриализации — тема № 1.
«Кулаки более активны, чем бедняки и середняки, — сообщает селькор Сорокин, подтверждая свои слова примером. — Из Рика (районный исполнительный комитет. — С. Т.) был приказ: выдавать только нуждающимся. Когда же был собран сход, то он, под напором кулаков, решил: ссуду распределить по душам».
«Дружеских отношений между кулаком и бедняком нет, — заявляет Илюхин. — На сходах можно слышать такие возгласы бедноты по адресу кулаков: „хамлет, шкуродер“ и т. д.»
На вопрос «увеличился ли в деревне наем рабочей силы?» ни один из селькоров ответить не смог: «Надо думать, что этот наем еще незначителен и мало заметен».
«Что делать?» и «кто виноват?»
— так коротко можно назвать самую обширную часть интервью корреспондентов представителями высшей губернской власти. Нам же следующие вопросы крестьян ценны тем, что лучше любых историков рисуют картину жизни тульской деревни в далёком 1925 году. Возможно, часть перечисленных далее недостатков имеет место и по сей день.
Селькор Бургасов так описывает мытарства многих крестьян по советским учреждениям: «Подходит к одному столу, поклонится, спросит: „Где, мил товарищ, мне достать такую-то справку“. Мил товарищ тупо выслушает и ткнет куда-то пальцем. И хождение началось. Каждому столу, каждой чернильнице поклон отвесит. Хорошо если все-таки добьется увидеть нужного человека и получить от него нужную справку или ответ, тогда туда-сюда дело сделано, жалобы не услышишь. Чаще бывает так, что промытарившись целый день уходит домой ни с чем. Вот тогда-то жалоб и нареканий не оберешься».
«Самые главные требования крестьян к власти — дайте нашим детям школу», — считает селькор Крачко.
«Дайте нам в деревню честных и трезвых руководителей. Наша деревенская власть этими качествами не обладает», — требует селькор Сорокин.
Авторство следующих заявлений не указано:
«Устраните в советских учреждениях „кумовство и сватовство“ и протекцию. Не обещайте того, чего нельзя выполнить. Слова не должны расходиться с делом, тогда больше будет веры к власти».
«Дайте крестьянину работы. Дайте ему заработать на свои неотложные хозяйственные нужды. Свободные рабочие силы не знают куда идти, не знают, что делать».
«Дайте нам твердые законы, не меняйте их часто. Заставьте всех соблюдать эти законы. Кто бы их ни нарушил, привлекайте к ответственности. Партийный билет не должен спасать от ответственности и наказания».
«Надо помочь крестьянину исправить мосты, дороги, пожарные инструменты».
Проверять и указывать!
Покорно выслушав всё, что наболело на душе у собеседников, секретарь губкома РКП(б) тов. Кабаков высказал свою позицию. Красноречия Ивану Дмитриевичу было не занимать.
«Что такое советская власть в деревне? — начал он, перефразируя Ильича. — Это прежде всего — власть самого крестьянства. Там, где крестьяне к работе власти и всех общественных организаций относятся пассивно, безразлично, — там все плохо: и сельсовет не работает, и кооперация не обслуживает крестьян. Почему воруют в кооперации? Потому, что нет крестьянского контроля, потому, что сам хозяин не смотрит за двором. А без хозяина — дом сирота. Для того, чтоб работа шла успешно, чтобы не было тех непорядков, о которых вы говорили, надо, чтоб крестьянин знал, что он является хозяином, который может проверять и указывать. Губисполком и Губком не могут усмотреть за всем, а крестьяне могут. Все дело в том, чтобы само крестьянство взялось за дело. Недостаточно говорить, нужно делать».
Цитируется с сохранением орфографии и пунктуации первоисточника.
Председатель колхоза собрал доярок, и объявляет: -Так, завтра на ферму приезжает корреспондент районной газеты, будет брать у вас интервью. Вы там не вздумайте учудить! -Иван Иваныч, а что это такое, интервью? -Сам не знаю, но на всякий случай подмойтесь!
- Почему Вы все время обзываете нас? – обращался ко мне на собрании двухметровый парторг моего родного колхоза Демьян Федорович Кабаков. Он стоял за трибуной и бросал громогласную речь в сумрак зала, где любопытствовало больше половины села, а вместе с ними и я, приехавший от районной газеты в командировку, но втянутый на собрание. Трибуна была обита багровым бархатом, как поставленный на попа гроб. На бархате – портрет В. И. Ленина. Над вождём горбился двухметровый парторг. - Что такое сизиф? Почему вы нас всех называете сизифами? - Недоумённый взгляд в зал и вопросительная пауза. - Скажите мне товарищи или я забыл: когда мы вкатывали какие-то камни на гору? А если вкатывали, то почему не укрепляли? Ведь товарищ корреспондент пишет, что эти камни всё время скатываются, а мы их снова вкатываем. В гору! - Не было такого! Не было! – Загалдел зал. - Врёт Витька! С детства врал! - Заявление на него Кабаков пиши, заявление! – орали из дальнего угла. - Матерщина, поди, какая-нибудь иностранная этот сизиф. На фук или на фиг похоже! Он любит иностранщину! - Сизиф, сизиф... Может быть, это сифилис? - Брось, какой сифилис! он же в газете обозвал, не на заборе, что мы все сизифы, с утра начинаем вкатывать какие-то камни в гору. На Крестовку что ли? Так туда никаким каком никого не вкатишь! - Вы слышите, товарищ корреспондент, никто и никогда у нас никаких камней на Крестовку не вкатывал, - загремел Демьян Федорович, ища взглядом меня. - Погодите, друзья! – На сцену вбежал взволнованный учитель истории Сергей Петрович Лопатин. – Сизиф это историческая личность. Боги его приговорили к наказанию вкатывать камень на гору в Тартаре… Это бесполезный труд… - Очумел Петрович! Это мы – личности? Какой Тартар? Да Витька пишет, что мы всем колхозом ерундой занимаемся, - крикнул из зала Сашка Пузырев, мой одноклассник. - А чем должны? - Товарищ Лопатин, сойдите со сцены, не мешайте вести собрание! - Сверкнула очками и постучала карандашом по графину секретарь сельсовета Анна Васильевна, одиноко сидевшая за столом президиума, стоявшего возле трибуны на сцене. Стол тоже был обит багровым бархатом и тоже напоминал ритуальное изделие, но без чёрных лент. - Да вы знаете… да вы знаете… Сизиф это… - Отчаянно кричал, чуть не плача, Лопатин, сходя по ступенькам со сцены. - Армян что ли? – кто-то спросил у него. Лопатин махнул рукой, пробираясь к месту и протирая на ходу очки носовым платком. Мне показалось, что он уже плачет. - А чё он ишо понаписал? – спросил кто-то из зала. - В конце статьи он пишет, что труд наш не героический, а какой-то сизифов - продолжал греметь Демьян Федорович. – Но вот вчера пришла бумага из райкома партии: просят принять меры по его статье, где он пишет, что забор возле двухэтажного дома сломан. О сизифе пока ни слова. - По пьянке мужики забор сломали! – снова загалдел зал. - В том доме брат его живёт, Володька. Не пьющий. Пусть он и ремонтирует забор, чтобы Витьке неповадно было писать… Долго длилось собрание. Потом Анна Васильевна зачитала решение, где были слова: «Поручить отремонтировать забор вокруг двухэтажного дома по улице Школьная-7 Владимиру А-му в срок до 7 ноября 1982 года» Проголосовали единогласно.
В результате этого террористического нападения получил ранения журналист телекомпании. При этом он был одет в бронежилет с надписью «PRESS». Сейчас корреспондент находится в больнице Курска, где ему оказывают помощь.
Целенаправленный удар именно по съемочной группе китайского телеканала свидетельствует о намерении киевского режима заставить замолчать и де-факто уничтожить представителей любых СМИ, которые стремятся доносить объективную информацию о происходящем в ходе СВО
Профильные международные структуры, Гендиректор ЮНЕСКО, Верховный комиссар ООН по правам человека, Представитель ОБСЕ по вопросам свободы СМИ обязаны оперативно отреагировать и дать надлежащую оценку террористическим действиям укробандеровцев.
Раненный в Курской области дроном ВСУ корреспондент китайского телеканала Phoenix Лу Юйгуан рассказал РИА Новости, что чувствует себя хорошо, ему оказали всю необходимую медпомощь
