Величайший ученый и философ современности Назар ибн Гаффар аль-Фахим был найден в своем кабинете без сознания. Попытки привести мыслителя в чувства успехом не увенчались, так он стал моим пациентом.
Едва я узнал, что мне поручили вторгнуться в подсознание такого человека, я поспешил в клинику. Нет, я не суетливый человек, но любопытство подхлестнуло, и медлить я не стал. Меня, молодого психолога, заинтересовала задача, но спешил во мне читатель и поклонник. Представьте себя на моем месте: встретиться с кумиром детства. К сожалению, в роли психиатра. Хотя, виртуально проникнуть в психическую реальность знаменитости – шанс более чем уникальный. К тому же, меня пригласили в клинику современного образца, я предвкушал новые технические возможности.
Покончив с формальностями регистрации, я вошел в палату. Здесь меня ожидал неоднозначный сюрприз. Оператор обернулся на хлопок дверей, и я признал свою бывшую девушку. Милое личико, обрамленное наушниками. Готовое «здравствуйте» непроизвольно заменилось на «привет, Аня».
– Кирилл? Привет, как ты узнал, что я… – она осеклась и хлопнула себя по белой челке, – твой кумир на кушетке. Но ты не вовремя, скоро должен придти специалист, назначена процедура.
– Правда? Я думала, ты все еще безработный, – потупилась она.
Я промолчал и восхищенно оценил аппаратуру – комплект для внедрения в сущность человека действительно впечатлял. Аню окружали контроллеры, выше громоздились дисплеи разных форматов, вдоль стены застыли громады системных блоков: для моделирования психикона требовались воистину колоссальные ресурсы. Конечно, никакая техника не могла сравниться с девушкой; я видел ее с белыми волосами впервые, мне понравилось.
– А ты теперь оператор? – развеял я повисшее молчание, не разглядывать же ее просто так.
– И крекер подсознания по совместительству.
Она покружилась на стуле.
– Кирилл, ты проходи, осваивайся, сейчас брат придет и начнем.
– А что здесь от спецназа требуется? – растерялся я.
– Жора будет сопровождать тебя, – Аня ухмыльнулась, – охранять.
Я кисло улыбнулся. Работать в компании солдафона не хотелось. Я ничего не имею против спецназовцев, Жору тоже терпеть могу. Только про них такого не скажешь: меня не терпят. Для служивых я «ботаник» и точка. Сразу скажу, я не сутулый и не хилый, даже стрижка – короткая.
Я прошел к кушетке Назара. Смуглое тело облеплено датчиками, голову целиком закрывает виртуальный шлем, но я как наяву представил бритый череп, строгое лицо, окладистую бородку.
– Определили, что с ним случилось? – осведомился я.
– Говорят, «погрузился в глубины личности, интроверсировался без возврата».
Я собрался поумничать, но хлопнули двери, явился братец: миллиметр прически, гладко выбритый кирпич лица под забралом невозмутимости и спокойствия. Ходячая груда мышц молча протянула руку, я пожал шершавую ладонь. Так и не понял, удивился ли он, увидев меня, или знал, что я лечу Назара. Аня решила не затягивать наше молчание:
– Ну, раз все собрались, начнем. Ложитесь на остальные кушетки.
Мы сняли рубашки, заняли места. Рядом с Жорой моя незаурядная мускулатура совсем не впечатляла. А жаль, мне было, кого впечатлять. Аня надела на нас шлемы, налепила сенсоры: когда ее пальцы коснулись моей груди, меня коснулись воспоминания. Аромат духов улетучился, девушка вернулась на рабочее место.
– Небольшая инструкция, – Анин тон стал официальным. – Целью внедрения в психикон пациента является контакт с сознанием Назара ибн Гаффара. Задача психиатра – нормализация психического состояния пациента. Задача офицера – нейтрализация агрессии со стороны оцифрованной субъективной реальности. Приступаю к операции.
– Сканирование подсознания пациента… Компиляция кода подсознания… Шифр декодирован. Выполняю крекерскую атаку…
В наушниках раздалось сосредоточенное сопение.
– Доступ налажен. Оцифровка психикона…
– Готово, теперь ваша очередь, мальчики. Начинаю сканирование сознания, сосредоточьтесь.
Шлем тихонько загудел, я почувствовал, что мысли остановились, в висках пульсация, на веки давит.
– Произвожу инъекцию сознания.
Адская боль резанула по мозгу, глаза закатились, гортань сдавило. Боль не кончалась: глазные яблоки стали углями, в уши сверлили дрели. Представьте, будто поршень шприца втягивает ваше сознание в узость иглы, и оно покидает вас, вливаясь в другую реальность.
Ощущения оборвались, я лежал на холодном песке.
– Интеграция завершена, добро пожаловать в психикон.
Чувствуя себя разбитым, я поднялся на ноги, по мне скользнул суровый взгляд Жоры. Спецназовец осматривался, молчал. Мы стояли среди золотистых песчаных дюн, серое небо сыпало мелким снегом. Вокруг нас висела не сдуваемая дымка белого тумана – это порт, через который мы вошли и выйдем. Заметив на Жоре камуфляж, я посмотрел на себя: мне достался строгий костюм с галстуком. Голова закружилась, я едва не упал. В правом ухе раздался Анин голос:
– В нагрудном кармане лежит таблетка – это патч для коррекции восприятия.
Я потрогал пальцем капельку гарнитуры и полез в карман.
– Смотрю вашими глазами, – лениво сообщила Аня. – У тебя на запястье компас, он ориентирован на источник излучения сознания. Жор, прими апдейт на оружие.
В руках спецназовца материализовался гладкоствольный тактический карабин. В этот раз мне оружия не полагалось, вместо него был защитник. Такой компании я предпочел бы привычный пистолет.
– Ребята, погружение запрограммировано на один час, начинайте работу.
Инъекция сознания – не самая полезная вещь для организма, длительное погружение чревато и для нас, и для Назара. Час – максимальный срок, за который не произойдут негативные последствий для психики и тела. Обычно меня погружали на полчаса, но сейчас, видимо, был указ сверху действовать наверняка.
Ведомые компасом, мы двинулись через барханы. Кругом расстилались однообразные пески, но высокие дюны закрывали обзор, вполне могли скрывать сюрпризы. Аномальный для пустыни снег таял на лице, в туфли набился песок. Спецназовцу в берцах было не в пример комфортнее. Долго ли придется брести по пескам, я не знал: эго Назара могло находиться очень глубоко – он даже контроля над телом лишился.
Эго пациента является копией реального тела, я нахожу его и лечу профессиональными диалогами психотерапевта. Лишенное самосознания, оно обычно легко идет на контакт. На моем счету депрессии, паранойи, как-то столкнулся с шизофренией. Честно говоря, не многие пациенты поправились – существует ряд проблем…
– Ребята, приближается червь сомнения, приготовьтесь.
При своем невнушительном стаже, червей сомнения я повидал достаточно. Весьма распространенная тварь внутренних миров. Относительно безобидная, когда одиночна, но мерзости ей не занимать.
Из песка показалось сизое сегментарное тело диаметром с бревнышко. Довольно жирный. Червь издал противный писк и развернулся в мою сторону. Я знал, сейчас беспозвоночный хищник изогнется и прыгнет в попытке присосаться. Помня, что Аня наблюдает, я решил проявить хладнокровие и профессионализм: отпрянуть, как тореро, в последний момент.
Червь сгорбился, я сосредоточился… меня сшиб наземь центнер спецназовца, над ухом загрохотал карабин, от червя полетели ошметки.
Чертыхаясь, я вылез из-под Жоры. «Не плошай», – добродушно посоветовал тот. Осознав, что Аня видела, как меня выставили идиотом, я скрипнул зубами. Стало противнее, чем от разбросанных внутренностей червя, сизых и сочащихся слизью. Скандалить смысла не имело, я отряхнул песок и молча двинулся по стрелке компаса.
Из-за очередного золотистого бархана показался бурный ручей, путь уперся в дугу каменного мостика. Шума реки слышно не было: вдоль нашего берега мерцал призрачный барьер.
– Ребята, – голос Ани был озабоченный, – дальше не цифруется.
– Что случилось? – спросил я.
– Эта река – живой поток сознания, его характеристики постоянно меняются, система не может его сканировать, – девушка помолчала. – Придется возвращаться.
Я угрюмо смотрел на препятствие. Видел я такое впервые. Ввысь от барьера поднималась граница сферы оцифрованного фрагмента психикона – зрелище красивое, но желания любоваться не возникло.
– А мост? Туда возможно пройти? – меня не покидала надежда.
– Кирилл, мост слишком узкий, а системе нужен широкий канал, я уже пыталась.
Я подметил недосказанность.
– Подобных прецедентов нет… Ребята, прекращаем операцию, – отрезала оператор.
Я посмотрел на компас: указатель смотрел прямо на мост. Перспектива вернуться ни с чем меня не устраивала. Я прошел к мосту, заметил, как напрягся Жора. Аня затараторила:
– Дальше психикон, как он есть. Ты не понимаешь: здесь я частично контролирую реальность – там абсолютная власть Назара, мир нестабильный и непрогнозируемый. Он контролируется не моей машиной, а нейронами психопата. Процессы электрохимические, я никак не смогу вмешаться: что ты будешь делать, если у тебя под ногами проснется вулкан, или с неба посыплются метеориты? А что будет со связью, твоим сознанием?!
– Кирилл, не глупи, – вставил брат и загородил мостик, лишая меня шансов.
Я сунул руки в карманы. Песок. Видимо, набился, когда Жора опрокинул меня. Я решился. Рассеянно кивнув, я швырнул песок в глаза спецназовцу, юрким кувырком нырнул ему под руку. Все-таки, есть свои плюсы, когда тебя воспринимают ботаником. Увернувшись от распростертых рук, я прыгнул в бурлящую воду. Кожу обожгло холодом, меня понесло потоком. Ручей оказался неглубоким, я оттолкнулся от каменистого дна и вылез на противоположный берег. Судорожно оглянулся, но снаружи купол оцифрованного пространства оказался непрозрачным. На мосту никого не было. Я перевел дыхание, собрался с мыслями.
Вроде бы, остался жив. Костюм ничуть не намок, вода стекла как с селезня. Гарнитура затихла, видать оборвался канал связи; я глянул на компас – к счастью, он работал. У меня оставалось около получаса.
Таинственный мир выглядел вполне приветливо. Снег почти иссяк, выглянуло солнце, пески заискрились. По небу летели птицы воспоминания – добрый знак, если, конечно, воспоминания были о приятном. Окружающая действительность воспринималась иначе: если в оцифрованном секторе психикон казался реалистичной виртуальной игрой, то здесь он воспринимался как осознанное сновидение. Чудовищно реалистичное.
Впереди чернела острая глыба камня. Я подошел, разглядел накарябанный текст: «Ас-саляму алейкум, пришедший. Если решил меня найти, это послание для тебя. Средоточие моего сознания находится недалеко от твоего местонахождения. Добраться до меня просто, я оставил указатели. Но чтобы выйти на контакт с коммуникативным аспектом моего сознания, ты должен пройти испытание. Если твое осознание соответствует минимальному уровню, ты его пройдешь, не заметив. Если иначе – препятствие сыграет роль урока. В крайнем случае – роль казни». Невероятно, но, похоже, Назар полностью сохранил самосознание.
Идея с казнью не воодушевляла, но природный оптимизм меня не покинул: я огляделся, разыскивая обещанные указатели. Все оказалось банальнее, чем я предполагал: за камнем была вереница колышков со стрелками, указатели терялись среди барханов. Компас им не противоречил.
Помня о лимите времени, я поспешил в объятья дюн. Через сотню метров плавные изгибы барханов приобрели четкие контуры, указатели завели меня в лабиринт с высокими песчаными стенами.
Отметая страхи, я пытался радоваться спокойной обстановке: меня не поджидали монстры-воплощения астенических эмоций, ландшафт не трансформировался. «Пациент спокоен и стабилен», – отметил я и приободрился.
По мере продвижения стены лабиринта становились все жестче и круче. Запахло мокрым асфальтом, известью. Над головой показался потолок с выбоинами для света. Сжав волю в кулак, я углублялся в таинственное сооружение мыслей Назара ибн Гаффара.
Миновав длинный коридор, я оказался перед тройной развилкой. Пути были прямые, в конце каждого виднелась высокая дверь. Указателей не было. Я замешкался, оглянулся: последний указатель, шагах в двадцати от меня, можно было принять за указание идти прямо. Но интуиция манила направо. Я сверился с компасом и окончательно сбился с толку – стрелка указывала на левый коридор.
Вспомнил про обещанное испытание. С одной стороны, профессиональный психолог обязан следовать своему компасу. С другой – я начал играть по правилам Назара, значит, логично поступать согласно им. С третьей – мне хотелось направо, просто так. Я вспомнил про намеки о казни. Вспомнил о времени, которого у меня в обрез. Вспомнил Аню.
Мысли заметались. Я определился, сделал несколько уверенных шагов налево. Можете считать меня романтиком, но я правда ощутил, как «струны души натянулись», и она «затрепетала в отчаянном противлении». Я замер, прислушался к себе. Отринув кутерьму мыслей, кинулся навстречу интуиции, с разбегу вломился в дверь и вывалился на мягкую зеленую траву.
– Ас-саляму алейкум, – раздалось надо мной, – поднимайся, друг мой.
– Назар… – произнес я поднявшись. Передо мной возвышалась фигура мыслителя, за ним расстилался цветущий сад.
– Я рад, что ты выбрал правый коридор. Пойдем, нужно о многом поговорить, а времени у тебя мало.
Ученый проводил меня в обсидиановую беседку, предложил сесть. Сияло солнце, пели птицы, цветущие деревья обволакивали нежным запахом. Назар ибн Гаффар заговорил. Величественно и доброжелательно.
– Говорить буду я, твоя задача слушать.
Я был не против. Уж кем-кем, а психотерапевтом я себя не ощущал. Философ продолжил:
– Я давно ждал человека. Поздравляю, что добрался. Тебя есть за что похвалить, но время истекает: ты можешь умереть, ибо шестьдесят минут погружения уже прошли.
Надо ли описывать, что я почувствовал от таких слов?
– Время здесь искажено и нестабильно, результат моих опытов, – пояснил он. – За два дня вашей реальности здесь я написал восемнадцать книг. В сравнении с ними, моя докторская диссертация – детская литература. Я погрузился в пучину своей сущности: познал микрокосм, окунулся в бессознательное, проник в идеальное, побывал в местах, которые вам не скоро станут известны. Результаты я записал. Человечество забыло многое, чего забывать не следовало, не видит того, что происходит сегодня, гадает о будущем. Все, что пойдет людям на пользу – в моих записях. Но я погрузился слишком глубоко, и мне уже никогда не вернуться. Поэтому мне и понадобился человек – вынести знания людям.
Назар поставил передо мной спортивный рюкзак:
– Здесь все, что я считаю полезным для человечества. Изобретения, концепции, новое, забытое. Можно сказать, истина, значительно приближенная к последней инстанции. В ранце триста мегабайт информации, я хорошо заархивировал: он весит всего сорок килограмм, запросто унесешь. Запомни, пароль архива – кириллицей – «я люблю тебя».
Мне не терпелось схватить рюкзак, но я вспомнил о своей задаче:
– Я пришел вытащить вас отсюда…
– Один парень, – прервал меня великий мыслитель, – как-то заикнулся о «двух новых заповедях молекулярного века». Не самые глупые мысли, подумай над ними на досуге. Это ответ на твое предложение. Только имей в виду, этот же парень допустил в своей жизни ужасные ошибки.
Я сам удивился, как быстро забыл о своей работе, вспомнив о себе.
– Кстати, насчет испытания, это было распутье?
– Во-первых, испытание началось до того, как ты миновал ручей сознания, друг мой. Во-вторых, оно происходило не в моем психиконе: я лишь наметил пару условностей. Не забывай, что в тебе также живет внутренний мир, даже когда ты гостишь в моем. А развилка являлась финальным звеном, выбором между казнью, уроком и прямым допуском.
Даже сейчас упоминание о казни заставило меня поежиться.
– Но какой был смысл все это устраивать? – не унимался я.
– Неужели не понятно? – черные брови дернулись вверх, – тебе необходимо было разогнать свое восприятие, чтобы увидеть мельтешение моих мыслей: нынче на низких частотах я даже изредка не бываю.
Великий ученый на мгновение задумался. Вернее, на тот срок, который я воспринял мгновением.
– А теперь тебе пора возвращаться.
Я тоскливо представил мой обратный путь с сорока килограммами на спине.
– Назад, конечно, пойдешь не пешком, – пообещал Назар, – полетишь на моем триумфе.
Я вопросительно уставился на мыслителя, но тот лишь улыбнулся:
Сгребая крыльями пространство, в купол оцифрованной реальности ворвался исполинский дракон. Чешуя алела, словно раскаленный металл, глаза пылали задором. Пронзаемый ветром, я направил его в белую туманность порта. Песок взвился под когтистыми лапами, чудовище склонило голову. Я спрыгнул на землю, в плечи впились лямки рюкзака.
– Аня, принимай меня! – крикнул я ожившей гарнитуре.
Из динамика донеслись суетливые возгласы, мир стремительно начал тускнеть. Последнее, что я увидел – внимательные желтые глаза на драконьей морде.
Букет мерзких ощущений, и я открыл глаза. Руки нетерпеливо стянули шлем, отлепили сенсоры. Из-за дисплеев на меня во все глаза смотрела бывшая девушка. «А где Жора?» – осведомился я. И тут ее прорвало:
– Отправила за киберхирургами – мы готовились к худшему! Система зависла! Ты пропал на три часа!
Аня задохнулась, перевела дух. Глаза ее были влажные, чернела размазанная тушь. Я понял, что все это время она сидела в наушниках за приборами – ждала меня.
– Аня, у меня все получилось.
Она недоуменно посмотрела на недвижное тело Назара ибн Гаффара, взгляд упал на дисплей.
– Истина, – скромно ответил я.
– Хм… – Аня щелкнула мышкой, – а какой пароль?
Рассказ был опубликован в двух журналах в 2008 году. Из рассказа выросла полноценная книга "Психикон", которую я дописал в июне 2024 года. Это героическое фэнтези, научная фантастика на мотивах глубинной психологии Карла Юнга. Книгу можно позиционировать как приключение, но также здесь присутствует реальная научно-фантастическая идея и смысловой уровень, как у западных фантастов. Книга входит в "Метатрилогию" и участвует в премии "Электронная буква - 2024". В общем, приходите почитать, буду рад вас видеть: https://author.today/work/274800
