Нет, он за мной был закреплён уже давно, когда я прошёл все мытарства трудоустройства в милицию, переводясь из наркоконтроля, но теперь мне предстояло пройти ещё один круг ада для того, чтобы мне разрешили носить его с собой всё время, в том числе и личное, хранить в служебном сейфе и не сдавать в дежурную часть после окончания указанного в рапорте на выдачу времени. Мы ж всё таки не полиция какой-нибудь там вашей ньюджерси, ментам в России не доверяют настолько, чтоб давать стволы кому ни попадя, на основании того, что кто ни попадя подписал присягу и прочие бумажки «служить и защищать». И начало закрепления ствола на постоянку начиналось, как обычно, с похода к руководству и беседе о том, не гад ли опер Валерьян Арнов и не охуел ли начальник отдела Сырников, требуя в отдел третий, неподотчетный ответственным лицам дежурной части, ствол.
- Ну так и пусть берут в дежурке, кто им запрещает! Я рапорта на выдачу всегда подписываю! – упирался Артемьев – вам что лень? - угроза в его голосе стала почти ощутимой.
- Нет, но мы уезжаем и по неделе бывает! Дежурка через день или два названивать начинает. Недавно по смене не передали и мне звонить начали все подряд. Вплоть до генерала дошло, я объяснения даже писал.
- Помню я твои объяснения, такой тарабарщины я в жизни не читал – немного мягче проворчал Артемьев.
- Стрелять то умеешь? – это уже мне, не участвующему в словесной битве двух Ёкодзун.
- Третье место в позапрошлом году среди правоохранительных структур области! – гордо выебнулся я. Дешманский кубочек с красной перламутровой ножкой действительно сиротливо стоял у меня на сейфе. Времени повторить подвиг не представлялось.
- Хуёчно. Все вы там стрелки лютые. А если завалит кого? – трепыханье руководителя становилось всё менее упорным, но всё более ехидным.
- Тащ полковник, так не только ж люди. Ещё и зверья полно всякого – Сырников тактически верно сменил тему.
- Какое нахер зверьё ты мне втираешь. Месяц назад в районе участковый три раза в стаффорда стрелял в башку, тот живой остался! Ты чё из «макарки» медведя завалить решил! – Артемьев возмущённо перевёл взгляд на Алексеича.
- Нет, но пугнуть то можно…- опустив взгляд, как бы признал ошибку Сырников.
- Пугальщики ебучие… Ладно, но под твою ответственность Сырников– добив короночку, Артемьев размашисто подписал рапорт и запулил его по столу в мою сторону.
- Идите, милиционер. Сырников, а ты останься, по делам переговорим ещё.
Выдохнув, я вышел из кабинета.
Теперь впереди были врачи с комиссией, кадровики с визами и полиграфом (вообще детектор лжи не требовался, но наш начальник Управления кадров был человек современный и извращенец не из последних) и вишенка на торте: психолог.
В среду, заранее сообщив об этом Сырникову, я направился в поликлинику УВД, место, где врачи (ну или почти считающие себя такими) безуспешно пытаются совместить клятву Гиппократа с инструкциями МВД, собственной ленью и субординацией. Никого, кроме крупного руководства за людей тут вообще не считают, и все, кто приходит к ним с карточками для них - мясо. Здесь можно легко набирать материал для анекдотов и стендапов про врачей, просто надо запоминать и рассказывать правду, которая будет казаться смешной выдумкой. Например моему товарищу в стоматологии зубной врач, напоминающий немецкого эсэсовца не сомневаясь выдрал два здоровых зуба, а оставшийся между ними, который как раз надо было удалять, стал лечить, долечив до жуткого флюса. Здесь хирурги ставили неврологические диагнозы, а окулист просто не ходила на работу в течение года. В стационарном отделении вообще творились чудеса карательной медицины, напоминающие «игры в кальмара» из корейского сериала. В общем эскулапы тут были ещё те, пестующие свою профессиональную деформацию в питательной среде отсутствия контроля и желания работать. Польза от них, конечно, была, у них всегда можно было легко взять больничный даже не болея и они выдавали путёвки в различные ментовские санатории, например, можно было легко намутить месячный отдых в январе в солнечной Ленинградской области. Отопление к отдыху могло не прилагаться, но кого волновали эти частности?
Вот сюда я и пришёл по направлению кадров, проверяться у всех врачей, достоин ли я, смогу ли удержаться от того, чтоб не пустить себе пулю в лоб, не сдав вечером пистолет в дежурную часть.
В кадрах, кстати, всё прошло на «ура». Меня около трёх часов промурыжили, задавая вопросы о моих родственниках до седьмого колена, но написали нужные справки и отправили на полиграф. Старый седой полиграфист Иваныч, ранее бывший экспертом-химиком ЭКЦ и провонявший контрафактным алкоголем так, что глаза слезились ещё в коридоре, ещё час настраивал свою адскую машину, после чего сообщил, что аппарат сломался, и отправил меня с положительной характеристикой далее. Мне повезло, так как он меня знал, мы с ним пересекались по работе ещё в БЭПе, и у нас были отличные отношения, основанные на совместном употреблении спиртных напитков, а если бы не это, пришлось бы мне ждать неустановленный срок до ремонта техники. И это могли быть и годы.
Я отстоял здоровенную очередь в регистратуру, среди пенсионеров МВД, простуженных (и делающих вид, что простужены) сотрудников, непонятных бабок, неведомым образом возникающих в этой очереди (у меня всегда было стойкое ощущение, что бабки сами собой заводятся от очередей, как грибы от влажности) и личинок сотрудников, проходящих свою первую в жизни медкомиссию. Получил свою жидкую карточку из пяти листочков, тем самым начав один из нуднейших квестов, которые можно было бы придумать.
Сначала мне надо было сделать флюшку, затем пройти ряд врачей и закончить визой терапевта. Потом меня ждало тестирование у психологов и окончательная беседа с Главным Психологом всего УВД. После этого мне давали справку что я могу (что конкретно я могу, было неважно, такие же комиссии проходят и при приёме на работу и при поездках на Кавказ, и при назначении на особо важную работу в штабе и, возможно, при резкой смене личностной философской концепции с детерменизма на экзистенциализм).
С флюорографией мне повезло. Очереди не было и я проскочил её по быстрому. Дальше в моём безумном трипе следовали:
Хирург. Старый седой извращенец, заставивший меня раздеться до труселей и зачем-то постоять на одной ноге. На мой вопрос, как это поможет мне эффективно обращаться с пистолетом, хмыкнул и отправил меня восвояси с визой «здоров».
Невропатолог. Долго интересовалась всё ли у меня в порядке, заставила дотронуться пальцем до носа, спросила, не думал ли я о самоубийстве, после чего поставила в карточке совершенно нечитаемую закорючку, которую можно было трактовать и как «здоров», и как «глубоко и неизлечимо болен».
Стоматолог. Здоровенный, лет тридцати, волосатый мужик, с руками, похожими на клешни морячка Папайя и лицом смахивающим на Грету Тунберг.. Помня судьбу Вадика Лапшина (это ему повыдирали лишние зубы), с ним я разговаривал стоя, готовый, как африканская антилопа, к резкому побегу. И через зубы. Но тот спросил меня всего лишь «жалобы есть?» после чего отпустил с миром и углубился в чтение автомобильного журнала. Низкий поклон тебе, дорогой товарищ.
Отоларинголог, она же окулист (настоящий окулист на работу просто не приходила, являясь какой то там родственницей генерала). В темпе прогнала меня через таблицы «ШБМНК», сунула по нос ватку с уксусом, пошептала из угла кабинета, а после того, как я ответил на всё правильно, выпроводила меня из кабинета.
После этого я, окрылённый, метнулся к терапевту, рассчитывая закончить квест до обеда, однако тут меня ждал облом: терапевт уходила на обед куда раньше мерзкого милицейского сброда, примерно полдвенадцатого. Поэтому пришлось сесть в очередь и ждать. Ждал я весьма долго, часа три, пока терапевт отобедала, потом ходила по коридорам, делясь с коллегами впечатлениями от приёма пищи, потом принимала особо приближённых людей. После этого, мельком взглянув на меня, он перелопатила мою карту, поставила печати и выдала направление к психологам. Началась вторая часть марлезонского балета.
Подпитав себя пирожком, кофе и сигаретой в три часа дня (заранее оговорённое время, опоздаешь – жди неделю) я нарисовался в крыле поликлиники, где обитали психологички. Рулила ими Главный Психолог – молодая, миниатюрная кореянка, чьё чувство собственного величия затмевало ЧСВ любого, даже Кирокорова.
Вместе с ещё пятнадцатью бедолагами, я прошёл тестирование: четыреста вопросов распечатанных на новых бумажках, восемьсот вопросов на поюзанных жёлтых листах, сделанных ещё в СССР и двадцать два вопроса на компьютере (видимо ноу-хау именно с наших болот). Вопросы охватывали различные сферы жизни от «хотелось бы мне рисовать цветы», до «нет, я никогда не срусь ночью в кровать». После этого, в отдельных кабинетах было ещё анкетирование и всевозможные цветовые тесты, где раскладывали карточки с цветами от самого противного (всегда клади коричневый и фиолЭтовый, предупреждали меня) до самого весёленького.
И только после этого, девочки-миньоны с каменными лицами отводили тебя на собеседование к Главведьме.
С тестами я справился куда раньше многих, поэтому попал к психологу с большой буквы «Пе» одним из первых.
Сначала всё было миленько, она задавала стандартные вопросы, я стандартно улыбался и отвечал.
- Наркотики употребляете?
- А приобретали или употребляли?
– да приобретал и употреблял.
- !!!??? – глаза стали круглые как в анимешках – поясните?
- Покупал в наркоконтроле, причём бывало и партиями, употреблял при операции на аппендицит.
- Нет, просто правду говорю.
- Ладно, татуировки есть?
- Родственники - психбольные, алкоголики, наркоманы ?
- Все помер… Нет, никого. Все здоровые
- Серьёзнее пожалуйста, или я проводить собеседование не буду!
- Понял, понял, простите.
- Выпиваете по праздникам, а праздники когда?
- Ну, День рожденье, Новый Год, День милиции… ( вертелось на языке про хануку и курбан-байрам, но неимоверным усилием сдержался)
- А в будние что пьёте? (типа вопрос с подковыкой)
- Да. Чувствую себя верблюдом. (ну не шмогла я, не шмогла!)
Холодное оскорблённое молчанье на две минуты. Главный Психолог что-то записывает на листочек.
- Руки до локтя закатайте, пожалуйста. Хм, что за шрамы?
- Этот от пилы, этот в детстве раков ловил под камнями, на стекло напоролся…
- Хммм. ( ну прямо мисс Марпл)
- О самоубийстве не думали?
(после полутора тыщ ебанутых вопросов? Да не раз!)
- Нет, у меня всё прекрасно.
- Что вообще ничего не беспокоит?
- Ну раньше, когда я шёл в милицию, меня беспокоили разные вопросы…
- А теперь? - в глазах огнём загорается интерес
- А теперь мучают разные ответы!
Главпсихологиня молча встаёт и выходит из кабинета, презрительнго бросив:
Минут через тридцать приходит помощница.
- Вам, по результатам собеседования, хотели отказать. Есть сомнения в правдивости Ваших ответов. Однако Алина Викторовна, даёт Вам шанс, и подпишет документы если вы принесёте завтра справку о прохождении полиграфа, на предмет употребления алкоголя и наркотических средств. Вот направление. Завтра ждём до четырёх.
Понятненько. Не имей я знакомства с полиграфологом, осуществить подобное за день было бы практически невозможно. Меня бы завернули, и всё пришлось бы делать по новой.
Я сделал озабоченное лицо выходя с бумажкой из кабинета. Главная стояла в коридоре, разговаривая с кем-то из врачей.
- До свидания – грустно сказал я, проходя мимо.
- Всего хорошего – мило улыбнулась она, и глаза её мстительно сощурились. Плохо не владеть информацией.
Назавтра я стал обладателем зелёной карточки-заместителя, позволявшей мне таскать пээмку сколько я захочу, полиграфист Иваныч стал хозяином зелёной бутылки ирландского «Бушмиллса», а Главная психозавра владельцем объёмной справки об отстутвии у меня выявленных алкогольной и наркотической зависимости, а так же коррупционных связей. (справки Иваныч печатал по шаблону, переделывать который считал ниже своего достоинства).
Кому надо, ссылка на рассказы по эшникам : Начало
Для тех, кому непонятны сокращения: Глоссарий
