Сегодня в качестве материала для разбора хочу поделиться довольно забавным литературным произведением, написанным в 1811 году. Про его художественную сторону не говорю, оно интересно самим своим контекстом. Надо заметить, что ещё в 18 веке в России люди читали не так уж много. В основном религиозную литературу, реже учебную, справочные материалы. Первые вышедшие в России романы были переводами или вольным изложением иностранных. Во второй половине 18 века отечественные авторы уже были, как и первые попытки теоретизировать писательский труд. Но чёткой литературной традиции ещё не сложилось, и между авторами часто случались споры и даже нешуточные конфликты. В качестве первого художественного произведения, вышедшего в Российской империи, обычно называют французский роман в письмах «Езда на остров любви» в переводе В. К. Тредиаковского, опубликованный в 1730 году. Сам роман Поля Таллемана был написан ещё в далёком 1663 году. Тредиаковский в 1740-х буквально воевал с литератором Сумароковым, и это было лишь началом литературных войн. Позже оппоненты активно боролись с Карамзиным, и это тоже приводило к скандалам. Особенно усердствовал в этом литературный и театральный деятель князь А. А. Шаховской. «Опасный сосед» - отголосок подобного конфликта.
К вопросам теории стихосложения и тд со временем добавились идейные дискуссии, в том числе предшественников западников и славянофилов. Подобные споры высмеял в своей поэме поэт Пушкин, правда, не А. С., а его дядя Василий Львович Пушкин. По понятным причинам цензура такое не пропустила бы, но поэма гуляла в виде рукописных экземпляров и была хорошо знакома читающей публике. Автор, как видим, высмеивает тех, кто ориентируется на идеализированную русскую старину, поэтому он использует устаревшие слова. Также много отсылок к древнегреческой мифологии, которая образованной публике была прекрасно знакома. Далее мои комментарии отделены от авторского текста курсивом.
Ох! дайте отдохнуть и с силами собраться!
Что прибыли, друзья, пред вами запираться?
Я всё перескажу: Буянов, мой сосед,
Имение свое проживший в восемь лет
С цыганками, с блядьми, в трактирах с плясунами,
Пришел ко мне вчера с небритыми усами,
Растрепанный, в пуху, в картузе с козырьком,
Пришел, — и понесло повсюду кабаком.
«Сосед, — он мне сказал, — что делаешь ты дома?
Я славных рысаков подтибрил у Пахома;
Подтибрил - украл
На масленой тебя я лихо прокачу».
Масленая – Масленичная неделя. В это время традиционно многие устраивали катания на санях
Потом, с улыбкою ударив по плечу,
«Мой друг, — прибавил он, — послушай: есть находка;
Не девка — золото; из всей Москвы красотка.
Шестнадцать только лет, бровь черная дугой,
И в ремесло пошла лишь нынешней зимой.
Ступай со мной, качнем!» К плотско́му страсть имея,
Я, виноват, друзья, послушался злодея.
Мы сели в о́бшивни, покрытые ковром,
Обшивни - широкие сани, обшитые лубом
И пристяжная вмиг свернулася кольцом.
Пристяжная - боковая лошадь в упряжке, которую пристёгивали к основной - кореннику
Извозчик ухарский, любуясь рысаками,
«Ну! — свистнул, — соколы! отдернем с господами».
Пустился дым густой из пламенных ноздрей
По улицам как вихрь несущихся коней.
Кузнецкий мост, и вал, Арбат и Поварская
Дивились двоице, на бег ее взирая.
Позволь, варяго-росс, угрюмый наш певец,
Варяго-россов в своих сочинениях упоминает Ломоносов, он считал, что они – дальние родственники пруссов, возможно, предки некоторых прибалтов. Но тут речь не о конкретном народе, а высмеивании научных и псевдонаучных изысканий
Славянофилов кум, взять слово в образец.
Досель, в невежестве коснея, утопая,
Мы, парой двоицу по-русски называя,
Писали для того, чтоб понимали нас.
Ну, к черту ум и вкус! пишите в добрый час!
«Приехали», — сказал извозчик, отряхаясь.
Домишко, как тростник от ветра колыхаясь,
С калиткой на крюку представился очам.
Херы с Покоями сцеплялись по стенам.
Хер и Покой – старые названия букв Х и П
«Кто там?» — нас вопросил охриплый голос грубый.
«Проворней отворяй, не то — ракалью в зубы,—
Ракалья – негодяй, подлец
Буянов закричал, — готовы кулаки»,—
И толк ногою в дверь; слетели все крюки.
Мы, сгорбившись, вошли в какую-то каморку,
И что ж? С купцом играл дьячок приходский в горку;
Пунш, пиво и табак стояли на столе.
С широкой задницей, с угрями на челе,
Вся провонявшая и чесноком, и водкой,
Сидела сводня тут с известною красоткой;
Султан Селим, Вольтер и Фридерик Второй
Смиренно в рамочках висели над софой;
Две гостьи дюжие смеялись, рассуждали
И Стерна Нового как диво величали.
Имелась в виду комедия А. А. Шаховского «Новый Стерн» (1805), в которой высмеивался Карамзин. Василий Пушкин с Карамзиным дружил, а Шаховского терпеть него. Поэтому проститутки в дешёвом борделе – поклонницы творчества Шаховского
Прямой талант везде защитников найдет!
Кривыми часто называли одноглазых
Но вот кривой лакей им кофе подает;
Безносая стоит кухарка в душегрейке;
Душегрейка – тёплая кофта или куртка без рукавов, часто стёганая на вате
Урыльник, самовар и чашки на скамейке;
Урыльник – ночной горшок
«Я здесь», — провозгласил Буянов-молодец.
Все вздрогнули — дьячок, и сводня, и купец;
Но все, привстав, поклон нам отдали учтивый.
«Ни с места, — продолжал Сосед велеречивый,—
Ни с места! Все равны в борделе у блядей
Не обижать пришли мы честных здесь людей.
Панкратьевна, садись; целуй меня, Варюшка;
Дай пуншу; пей, дьячок». И началась пирушка!
Вдруг шепчет на ухо мне гостья на беду:
«Послушай, я тебя в светлицу поведу;
Светлица – светлая комната и самая красивая комната, где встречали гостей. Естественно, применительно к этой халупе, это шутка
Ты мной, жизненочек, останешься доволен;
Варюшка молода, но с нею будешь болен;
Она охотница подарочки дарить».
Тут явно под подарками имеются в виду ЗППП
Я на нее взглянул. Черт дернул! — так и быть!
Пошли по лестнице высокой, крючковатой;
Кухарка вслед кричит: «Боярин тороватый,
Дай бедной за труды, всю правду доложу,
Из чести лишь одной я в доме здесь служу».
Сундук, засаленной периною покрытый,
Раньше большие сундуки часто использовались в качестве спальных мест
Огарок в черепке, рогожью пол обитый,
Рогожа - грубая хозяйственная ткань, сплетённую из волокон рогоза при рогожном промысле или мочала (его делали из луба от старых лип)
Рубашки на шестах, два медные таза,
Кот серый, курица мне бросились в глаза.
Да уж, это явно не изысканный бордель, раз такой интерьер
Знакомка новая, обняв меня рукою,
«Дружок, — сказала мне, — повеселись со мною;
Ты добрый человек, мне твой приятен вид,
И, верно, девушке не сделаешь обид.
Не бойся ничего; живу я на отчете,
И скажет вся Москва, что я лиха в работе».
Проклятая! Стыжусь, как падок, слаб ваш друг!
Свет в черепке погас, и близок был сундук...
Но что за шум? Кричат. Несется вопль в светлицу.
Прелестница моя, накинув исподни́цу,
От страха босиком по лестнице бежит;
Я вслед за ней. Весь дом колеблется, дрожит,
О ужас! Мой Сосед, могучею рукою
К стене прижав дьячка, тузит купца другою;
Панкратьевна в крови; подсвечники летят,
И стулья на полу ногами вверх лежат,
Варюшка пьяная бранится непристойно;
Один кривой лакей стоит в углу спокойно
И, нюхая табак, с почтеньем ждет конца.
«Буянов, бей дьячка, но пощади купца»,—
Б<лядь> толстая кричит сердитому герою.
Но вдруг красавицы все приступают к бою.
Лежали на окне «Бова» и «Еруслан»,
Бова-королевич и Еруслан Лазаревич — персонажи русского фольклора, которые изображались на лубках в конце XVII и в начале XVIII века
«Несчастный Никанор», чувствительный роман,
«Несчастный Никанор, или Приключение из жизни российского дворянина» Назарьева вышел в 1789 году
«Смерть Роллы», «Арфаксад», «Русалка», «Дева Солнца»;
«Смерть Роллы» - трагедия в пяти действиях немецкого автора Августа Фридриха Фердинанда фон Коцебу. «Арфаксад» - вероятно, «Арфаксад : Халдейская повесть» П. М. Захарьина, вышла в 1790-х. «Русалка» - вообще культовое произведение. Изначально в театрах с успехом ставили оперу «Дунайская дева» австрийского композитора Ф. Кауэра по пьесе К. Ф. Генслера «Дунайская нимфа» 1790-х. Когда она всем осточертела, её переделали в «Днепровскую русалку», которую с разными вариациями показывали зрителям ещё не один год.
Они их с мужеством пускают в ратоборца.
Ратоборец – старинное название воина
На доблесть храбрых жен я с трепетом взирал;
Все пали ниц; Сосед победу одержал.
Ужасной битве сей вот было что виною:
Дьячок, купец, Сосед пунш пили за игрою,
Уменье в свете жить желая показать,
Варюшка всем гостям старалась подливать;
Благопристойности ничто не нарушало.
Но Бахус бедствиям не раз бывал начало.
Забав невинных враг, любитель козней злых.
Не дремлет сатана при случаях таких.
Купец почувствовал к Варюшке вожделенье
(А б<лядь> в том спору нет, есть общее именье),
К Аспазии подсев, дьячку он дал толчок;
Аспазия – знаменитая гетера, возлюбленная Перикла, с которой связывают становление Афин как культурного центра Эллады
Буянова толкнул, нахмурившись, дьячок;
Буянов, не стерпя приветствия такого,
Задел дьячка в лицо, не говоря ни слова;
Дьячок, расхоробрясь, купца ударил в нос;
Купец схватил с стола бутылку и поднос,
В приятелей махнул, — и сатане потеха!
В юдоли сей, увы! плач вечно близок смеха!
На быстрых крылиях веселие летит,
А горе тут как тут!.. Гнилая дверь скрипит
И отворяется; спокойствия рачитель,
Брюхастый офицер, полиции служитель,
Вступает с важностью, в мундирном сертуке,
«Потише, — говорит, — вы здесь не в кабаке;
Пристойно ль, господа, у барышень вам драться?
Немедленно со мной извольте расквитаться».
Тарелкою Сосед ответствовал ему.
Я близ дверей стоял, ко счастью моему.
Мой слабый дух, боясь лютейшего сраженья,
Единственно в ногах искал себе спасенья;
В светлице позабыл часы и кошелек;
Чрез бревна, кирпичи, чрез полный смрада ток
Перескочив, бежал, и сам куда не зная.
Косматых церберов ужаснейшая стая,
Цербер – трёхголовый пёс из древнегреческой мифологии, охраняющий выход из царства мёртвых в Аиде
Исчадье адово, вдруг стала предо мной,
И всюду раздался псов алчных лай и вой.
Что делать! — Я шинель им отдал на съеденье.
Снег мокрый, сильный ветр. О! Страшное мученье!
В тоске, в отчаяньи, промокший до костей,
Я в полночь наконец до хижины моей,
О милые друзья, калекой дотащился.
Нет! полно! — Я навек с Буяновым простился.
Блажен, стократ блажен, кто в тишине живет
И в сонмище людей неистовых нейдет;
Кто, веселясь подчас с подругой молодою,
За нежный поцелуй не награжден бедою;
С кем не встречается опасный мой Сосед;
Кто любит и шутить, но только не во вред;
Кто иногда стихи от скуки сочиняет
И над рецензией славянской засыпает.
Кстати в «Евгении Онегине» есть эпизодический герой Буянов. Сам А. С. Пушкин тоже иногда писал фривольные произведения, но это уже другая история.
