"Самый храбрый"
"Самый храбрый"
https://oper.ru/news/read.php?t=1051626718
Аудиоверсия:
https://oper.ru/video/getaudio/hrabriy.mp3
"Самый храбрый"
https://oper.ru/news/read.php?t=1051626718
Аудиоверсия:
https://oper.ru/video/getaudio/hrabriy.mp3
"Поединок с привидением"
https://oper.ru/news/read.php?t=1051626714
Аудиоверсия:
https://oper.ru/video/getaudio/prividenie.mp3
"Красная рябина"
https://oper.ru/news/read.php?t=1051626711
Аудиоверсия:
https://oper.ru/video/getaudio/krasnaya_ryabina.mp3
Взять с собой побольше вкусняшек, запасное колесо и знак аварийной остановки. А что сделать еще — посмотрите в нашем чек-листе. Бонусом — маршруты для отдыха, которые можно проехать даже в плохую погоду.
"Иван Тигров"
https://oper.ru/news/read.php?t=1051626709
Аудиоверсия:
https://oper.ru/video/getaudio/ivan_tigrov.mp3
☀️ Поучительный рассказ о мальчиках Боре, Сёме и Пете, которые не умели дружить и договариваться. Из-за этого они не могли собрать и запустить воздушного змея 🪁
Дорогие друзья, благодарю за прослушивание 🙌🏼
Спойлер для ЛЛ: правда
Вот что сообщает популярный блогер Игорь Бигдан (ibigdan): «А вы никогда не задавались вопросом, почему в русской народной сказке про репку только у Жучки есть имя? Остальные персонажи без имён — дедка, бабка, внучка, кошка, мышка. Оказывается, в сказке о репке, записанной в середине XIX века публикатором сказок и фольклористом А. Н. Афанасьевым и опубликованной в его сборнике, собака называется не Жучкой, а сучкой. Жучка появилась позднее в одной из многочисленных адаптаций для детей».
Аналогичные сведения сообщал журналист Сергей Доренко, отмечая роль цензуры в этой истории. Также о ней можно узнать из сервисов ответов на вопросы («Большой вопрос.ru», sprashivalka.com).
«Репка» — сказка народная, поэтому говорить о каком-то оригинале (первоисточнике) было бы не совсем корректно. Произведения устного народного творчества не только имеют свойство со временем видоизменяться, но и зачастую параллельно существуют в нескольких вариантах. Однако мы как минимум можем проследить историю первых публикаций.
Считается, что первым произведение о репке опубликовал собиратель русского фольклора Александр Афанасьев в своём сборнике «Народные русские сказки». В Сети в связи с этим часто упоминается 1863 год, однако мы нашли публикацию этой сказки в издании 1860 года. В более ранних доступных на сегодня источниках она не встречается, хотя само издание — перепечатка аналогичной книги 1858 года, о чём сообщается в начале тома. Саму же сказку, как так указано, записал А. Харитонов в Архангельской губернии.
Что мы видим? Действительно, на подмогу деду после бабки и внучки приходит безымянная сучка — по всей видимости, самка собаки. Небезынтересно также отметить, что после сучки к делу подключается не кошка или мышка, а «нога» (с ударением на «о»), причём только с приходом пятой ноги репку удаётся вырвать из земли. По этому поводу есть несколько версий — например, в издании 1983 года «Народных русских сказок А. Н. Афанасьева» сказано, что это ног-птица, то есть грифон. Но это примечание не совсем согласуется с вологодским вариантом сказки, приводимым тем же Афанасьевым («Бежит ножка по дорожке. "Ножка, пособи репку рвать". Рвали-рвали, не могли вырвать…»). Зато в вышедшем в 1868 году сборнике «Детские песни» под редакцией Петра Бессонова всё сходится: «Прилетела нóга, прилетела дрýга, прилетела третья…». На одной из дореволюционных иллюстраций мы можем видеть ноги в обыденном смысле:
Но нас больше интересует личность третьей помощницы, которая и у Бессонова названа «сучкой». Когда же она стала Жучкой? Произошло это ещё до Бессонова, но вскоре после выхода сборника Афанасьева. В 1864 году основоположник научной педагогики в России Константин Дмитриевич Ушинский выпустил учебник «Родное слово», который обрёл большую популярность и издавался с 1864 года до самой революции по нескольку раз в год. Именно здесь собака обретает имя: «Кликнула внучка Жучку. Жучка за внучку, внучка за бабку, бабка за дедку, дедка за репку: тянут-потянут, вытянуть не могут. Кликнула Жучка кошку. Кошка за Жучку, Жучка за внучку, внучка за бабку, бабка за дедку, дедка за репку: тянут-потянут, вытянуть не могут. Кликнула Жучка Машку. Машка за Жучку, Жучка за внучку, внучку за бабку, бабку за дедку, дедка за репку: тянут-потянут, вытянуть не могут. Кликнула Машка мышку. Мышка за Машку, Машка за Жучку, Жучка за внучку, внучка за бабку, бабка за дедку, дедка за репку тянут-потянут — вытащили репку».
Как видим, помимо Жучки, Ушинский упоминает также Машку (возможно, кошку) и мышку. Скорее всего, за основу своей адаптации Ушинский взял именно архангельский вариант, опубликованный Афанасьевым, — он отличается от остальных. При этом Ушинский не оставил сведений о том, почему он отказался от слова «сучка», но, если учесть, что в XIX веке слово уже имело в том числе не самый приятный контекст, его поступок понятен. И в дальнейшем учебник Ушинского, который распространялся в самые отдалённые уголки страны, безусловно, мог оказать влияние на устную фольклорную традицию. Так, уже в «Репке», записанной фольклористами в Заонежье в 1926 году, мы встречаем и внучку, и Жучку, и Машку, и кошку, и мышку. В большинстве современных вариантов сказки Машки уже нет, поэтому в них Жучка —единственный персонаж с именем собственным (за некоторым исключением, когда Машка — имя кошки). Что касается нашего основного вопроса, то, действительно, «сучка» стала «Жучкой» уже после первой публикации народной сказки.
Наш вердикт: правда
В сообществах отсутствуют спам, реклама и пропаганда чего-либо (за исключением здравого смысла)
Аудиоверсии проверок в виде подкастов c «Коммерсантъ FM» доступны в «Яндекс.Подкасты», Apple Podcasts, «ЛитРес», Soundstream и Google.Подкаст
Рассказ о мальчике Мише, который не хотел признаваться маме в том, что сломал велосипед, разорвал рубашку и потерял башмак. Он сказал, что колесо само отвалилось, рубашка сама порвалась, а башмак сам потерялся 🤭
Дорогие друзья, благодарю за прослушивание 🌼
Внимание! Контент опасен для вашего здоровья, поскольку имеет бесчисленное множество ошибок, он крив и неказист. У граммар-наци может возникнуть приступ эпилепсии. Не тратьте на него время, если вы робкой душевной организации. Спасибо!
Посеребрённый вековой лес под лучами зимнего солнца затейливо отблёскивал каждой маленькой веточкой и недовольно стонал под натиском сурового трескучего мороза.
- Напрасно ты так, барин, ель поломал. Негоже это. – Пожилой извозчик подпрыгивал на месте, пытаясь размять засидевшиеся кости и немного согреть кровь в жилах.
Дорога выдалась хоть и спокойной, но по такому собачьему холоду весьма нелёгкой. Возничий с превеликим удовольствием предпочёл бы двигаться скорее до перекладных без каких-либо остановок, покуда матушка природа находилась в благом расположении и не преподносила скверных неприятностей. Безопаснее так будет. Ко всему прочему проводить время у печи с кружкой горячего травяного чая под бараночки несравненно приятнее, нежели бессмысленно морозиться в лесу. Да капризный хозяин изволил остановку, дабы дух свой перевести. Притомился, бедняга эдакий, в одеялах пролёживаться. Скучно стало. Извёлся от одиночества. Эх… испробовало бы благородие возком править в зимнюю пору без защиты стен и крыши над головой – верно бы скучать не пришлось! Потеребил бы мороз того за щёки с носом до болезненных ожогов. И мало барину оказалось время впустую тратить, так ещё всячески безобразничает от безделья: веток наломал и молодую сосенку загубил, сделав из неё себе нечто подобия посоха. Для чего?! Да просто так! Ходит теперь вдоль дороги туда-сюда, дубиной важно размахивает. Разминается значит. Только всё это вредительство, по мнению возничего, не к добру. В лесу так вести себя нельзя. Не любит он этого.
- Мои земли. Хочу - ломаю. Не хочу – не ломаю. – Укутанный в меха господин показательно надломил прутик молодого дуба, который по несчастью произрастал на его пути. - А ты указывать мне удумал что ли?!
- Да ну что вы, ваш благородие. Боюсь, как бы чего худого не случилось. Хозяин леса озлобиться – беду какую нашлёт. Дорога то ещё ого-го какая длинная!
- Ванька, ты совсем сбрендил со своими суевериями?! Я здесь хозяин. Понимаешь? Я и никто иной!
Пожилой мужичок согласно кивнул, не смея спорить. Что здесь возразишь?! Не того он был полёта птицей, чтобы перечить богатому господину или развлекать того страшными байками. К тому же всё равно без толку – не уразумеет детина. Барин ведь шибко умный! Барин всё знает лучше всех. Поёжился только возничий зябко. Не от холода, а от своих неприятных предчувствий с мыслями. Молва про здешние места ходила нехорошая. Можно сказать поганая: то тут, то там изредка покойничков находили. Не зверями истерзанных или разбойниками замученных. А вот просто, как будто человек шёл, во пример, лес сечь с топором наперевес, увидел что-то шибко страшное, так замертво и упал с широко открытыми глазами. Хворым человек вроде бы не был, на упадок сил не жаловался. Вот вам, значит, так: взял и умер. И случаев таких немало. Местные страшатся.
- Благородие, угли в жаровне прогорят. Возок совсем остынет. Нам бы в дорогу пора! – Извозчик всё же не выдержал томительных ожиданий, осмелившись подогнать дорогого пассажира.
А господин всё никак не унимается - словно бесы его раздирают изнутри. Добрался до коня в привязи, стал дразнить животину коркой хлеба. Смеётся, забавляется. Сучком на кончике соснового посоха скотине в морду больно тычет. Конь же оказался не из робких. С бойким нравом. Терпел, терпел издевательства, да в конце концов не стерпел обид: со злобным прищуром шлёпнул губами и отхватил добрый меховой клок от богатого воротника с верхней одежки барина. И тут же второй раз куснул, попортив диковинную золотую вышивку, после чего боднул благородие носом. Зафырчал конь, запыхтел, копытами оземь забил. Собрался не просто наглеца поучать, а биться с ним насмерть. Благо возничий подоспел. Оттащил повалившегося барина, принялся успокаивать.
- У-у-у, охальник... ох я тебе устрою! Ты погоди у меня! Вмиг шкуру спущу! – Ярился господин, махая посохом.
- Да будет вам, барин! Нам же кони для дороги нужны! Барин! – Пожилой мужичок едва ли мог потягаться с пылкой молодостью, оттого сладить с господином никак не мог.
Только знатно в ухо получил. Отлетел пожилой мужичок в сторону на шагов пять - шесть прямиком в высокий сугроб. Встать уже невмоготу. Голова кругом, ноги ватные. В ушах колокольный звон! А господин тем временем совсем умом тронулся. Дурь у него полезла из всех щелей, вытесняемая какой-то неугомонной злобой. Побежал к возку, схватился за топор и пошёл с намерением рубать коня. Беда! Глупость со свету сжила не один десяток человек. Но чтоб вот так?! Трезвому?! Невидаль!
- Загубишь коня, так двое возок не потянут! До перекладных не доедем! Околеем! – Возничий взмолился, скоро на четвереньках устремившись к безумцу.
Тщетно. Оглох от злости пассажир. Ничего не слышит, окромя дури в бедовой башке. Чем всё могло закончиться – одному богу известно. Но остановил барина брошенный добрых размеров хорошо скомканный снежок, угодивший точнёхонько в глаз. Но кто?!
- Ох проклятые... Да как посмели вы бесстыдно ходить по лесу моему?! – Поодаль впереди упряжи стоял безобразно заросший волосами некий старичок в чёрной нараспашку с голой грудью бекешкой.
В руках без рукавиц держал ещё один хорошо скомканный снежок, на ногах видавшие виды валенки. Весь сгорбленный, на вид дедушка совсем хиленький. Подле трётся маленький бурый медвежонок с грозной мордочкой и поджатыми ушками. Зверь то хоронился за валенками того странного старика, то с любопытством выглядывал, бросая суровый полный неодобрения взгляд на притихших людей, кои мгновенье назад наводили уйма шума. Возничего сия картина отчего-то испугала до дрожи в коленях. Как застыл на месте и сам барин с налившимся синяком под заплывающим глазом – вся дурь с него разом сошла. Будто водой ледяной окатили. Ибо от странного гостя исходила некая незримая глазу опасность. Проняло всех без исключения. Даже кони занервничали. Хотя, казалось бы, чего ж здесь пугаться?! Медведь малой совсем – не задерёт. Ежели мамка его, конечно, не объявится. Но так ведь зверь со стариком. А старик не сказать, что похож на бравого вояку или лихого разбойника - возраст явно уже силы скрал. Вон доходяга какой! Вся одёжка на нём висит мешком.
- А ты кто таков?! – Барин старался говорить уверенно, громко, басовито, но вместо этого слышались сбивчивые нотки беспокойства.
- Кто таков?! Никак позабыли о страшном лешем?! Ну что ж. Так я вам сейчас напомню!
Вдруг ус старика сам по себе дёрнулся, без того немалых размеров каким-то чудесным образом удлинился и обвил надломленный барином ствол молодого дуба, выправив его на место, как оно полагается. Возничий, всё ещё стоявший на четвереньках, открыл рот от изумления. Древо стояло, как ни в чём не бывалое. Полностью здоровое! Волшебство – не иначе.
- Вот это да! Чудеса каки... – Слова невольно вырвались с уст до глубины души поражённого извозчика, но договорить ему было не суждено.
Пущенный лешим снежок на этот раз угодил в пожилого мужичка, издав громкий шлепок об лоб и оставшийся там небольшим снежным рогом.
- А ну цыц, покуда слово молвлю! – скомандовал заросший старик. – Ишь, устроили мне тут... У-у-у-х...ну держитесь! Коль незнамо вам отцовское наставление и материнское воспитание, то поучу вас уму-разуму я. – Леший сердито затопал на месте ногами, да так, что маленький мишка пустился наутёк куда-то в лес.
Барин всё стоит на месте. Остолбенел, побледнел. Здоровым глазом даже не моргнёт. Всё топор крепко держит, а руки трусит. Возничий же оказался живее. Опыт прожитых лет подсказывал ему, что пора бы скорее делать ноги, покуда беды не случилось. Бежать. Спасаться! Леший, кажется, был самый что ни на есть настоящий. И явно не в дружелюбном расположении духа. Оттого извозчик всё так же на четвереньках по скорее подполз к барину и дёрнул того за подол. Хотел в чувства привести, попытался вымолвить слова, но с уст сорвался лишь собачий лай.
- Гав – гав! – всё, что получилось сказать. – гав -гав! – И ничего более.
Правда барин всё же пошевелился. Соизволил подбитый взгляд обратить на мужичка, с трудом борясь с оцепенением. Лицо всё скривил, задрожал, аки осенний листок на ветру, а опосля наземь сплюнул.
- Ваня! Бежим скорее в возок! – Испуганно вскричало благородие. - Хватай поводья! Ноги свои уносить надобно, пока нас этот дреной колдун не извёл!
Наконец дельная мысль: оспаривать такую - сущий грех. Возничий с глубоким удовлетворением молча кивнул в знак согласия, вскочил на ноги и по-солдатски ровно выпрямился. Оба припустились к возку. Аж снег из-под ног полетел!
- Эй, мороз, а ну трещи стволами, что есть мочи! Взвой метель! Пусть обрушатся снега! – Тем временем Леший разошёлся пуще прежнего.
Всё руками машет, кружится. Яриться!
Не успели кони сорваться с места, как вдруг обрушился снегопад такой силы, что стало невидно дальше своего носа. А сам нос безжалостно скрутил мороз, который до сего момента без того был порядком студён. Ветер занялся кронами голых древ, поднялся шум. Крупные снежинки с доброй силой летели прямиком в глаза возничему, не давая возможности узреть хоть что-нибудь. Всё! Слепой! А кони мчат без оглядки. Того гляди налетит возок на сугроб и перевернётся! Тогда барин точно все семь шкур спустит, ежели жив останется. А впрочем, какая разница, ведь Леший своего не упустит: от него расправа куда ужасней. Липкий тягучий страх подгонял возничего похлеще кнута. Ему то и дело слышался то ли ехидный смех лешего сквозь метель, то ли его сердитый рык в стволах высоких сосен. Сердце стучит, едва ли не вырываясь из груди. Воздуха в лёгких не хватает. Как только живыми добрались до перекладных – то загадка. Пожилой возничий себе всё лицо обморозил. Едва отогрели. Чуть пальцев на руках и ногах не лишился! А у барина в бороде появился лоскут седых волос. И с тех пор в лесу он больше никогда не смел запросто так ломать что-либо или безмерно шуметь. Да и вообще старался там лишний раз без надобности не появятся. Ибо матушка природа неуважения к себе не терпит! Её надо беречь, холить и лелеять. Ведь она кормилица наша, поилица. Нет никого её добрее!