"Железная подстава", 1 серия
Он был помощником сыщика, с безупречной (почти) репутацией. Но однажды все перевернулось с ног на лапы, и наручники вдруг защелкнулись на его запястьях.
"Железная подстава" - история о том, как сомнительные улики могут поставить под сомнение даже крепкую дружбу. Поверят ли Коту Булчику? Существует ли железное чудище, о котором он говорит? И кто, в конце концов, на самом деле виноват в трагической истории, произошедшей в баре?
Головоломка потерянного кота в аэропорту
Женщина оставила своего кота в клетке рядом с сиденьем находящимся в зале ожидания посадки самолёта в аэропорту чтобы пойти в туалет. Вернувшись она закричала и позвонила в полицию поскольку в закрытой клетке нет кота.
Кот сам не мог открыть клетку. Его взял вор. Этот вор с помощью укола усыпил кота. У этого кота есть особенность : он кричит при каждом уходе хозяйки и всегда бежит к ней. Кот не мог потеряться, его чутьё похоже на телепатическое , он как клей.
В аэропорту есть две функции чтобы выйти
- зона регистрации багажей ( проверка одежды, вещей ) .
- зона ожидания самолёта.
- Есть люди. Если хотя бы один человек заметит значит вор в ловушке . Глаза людей схожи с камерой. Вор может выйти только из окна о котором забыли люди. Они забыли о его существовании.
Однако в этот день
1) Все пассажиры и остальные персоналы были заняты. Некоторые заняты телефоном, остальные пассажирами. Никто не замечал кота и вора.
2. Камера была выключена.
Каждый день на определённый момент даму посещали в зону камер. Два охранника проверили друг друга, их карманы, ничего нет. Они забыли проверить даму. Даму поместили в зону, убедились что там пусто и вышли. Через время они за ней вернулись, освободили даму и заметили что камеры выключенные и обнаружили тетрадь : в ней дама описала свои действия. Люди решили что это дама помогла вору. Но на самом деле эти двое не знали друг о друге. Дама выключила камеру по приколу, ради удовольствия. Вор не знал о существовании камер. Вор был озабоченным убийцей животных. Кота нашли утопленным в реке.
Таинственное дело об исчезнувших носках
Окей, коллеги-детективы Пикабу, у нас в руках загадка! 🕵️♂️
Кто-нибудь еще замечал, что у носков есть своя тайная жизнь?
Вы кладете два в стирку, и каким-то образом только один возвращается в ваш ящик. Это похоже на то, как будто они проходят прослушивание для волшебного шоу, но дошли только до половины исчезновения! 🧦✨
Я начинаю думать, что моя стиральная машина может быть порталом в измерение носков. Или, может быть, против нас замышляет тайное общество ниндзя, носков по одному. 🥋🤨
Давайте послушаем ваши теории, коллеги-носочные сыщики!
Вы когда-нибудь ловили носок, пытавшийся сбежать из прачечной?
А может быть, вы видели, как носок подрабатывает марионеткой? Поделитесь своими дикими историями о носках ниже! 👇😄
Помните: в битве Носки против людей смех — наше секретное оружие! 😂
Умный котик
Он устало опустился в кресло. Красное закатное солнце заливало маленькую комнатку в старом деревянном доме – чуть сыроватую со старыми бумажными обоями, скрипучим полом и обшарпанной деревянной дверью, но он смотрел на нее с любовью. Не пройдет и месяца, как он переедет в красивый большой дом. Но будет вспоминать эту комнату с любовью и благодарностью – ведь именно отсюда началась его новая жизнь. Будет вспоминать, как ему было тяжело. Тяжело, когда в 22 года у тебя почти нет денег, есть только маленькая квартирка в старом доме и туманные перспективы на будущее. Родители не оставили ему ничего. Совсем ничего. В отличие от родственников его отца, которым после смерти деда досталось всё. Но ему хватило ума все изменить…
На колени шлёпнулся толстый полосатый кот, заглянул в глаза, свернулся клубком и заурчал. Он уткнулся лицом в теплый кошачий бок - «Как хорошо, что ты со мной». Два года назад он принес с улицы котенка – голодного, блохастого и такого же никому не нужного, как и он сам. И начал его учить…
С первым родственником все прошло гладко – у немолодой одинокой женщины было слабое сердце. Кот залез к ней в квартиру по дереву и спрятался на шкафу. Последнее, что она видела в этой жизни – был огромный полосатый кот, падающий на неё с неба, словно посланник ада.
Второй страдал астмой. Это было тоже не сложно – подкараулить его на даче и свернуться клубком рядом с подушкой спящего человека…
С третьим пришлось повозиться – парень отличался крепким здоровьем. Но его соседка старушка всегда ставила на подоконник сковородку с жареной картошкой… Втереться к ней в доверие было несложно – коты это умеют. И вот – он уже домашний любимец. Урчит на руках, смотрит в глаза, спит на коленях. Пришлось долго ждать, когда последний наследник огромного состояния пройдет под окном, на котором охлаждается чугунная сковорода с картошкой… Старушка потом долго плакала и искала по всем улицам своего толстого мохнатого любимца.
И все, с сегодняшнего дня он наследник! Единственный. Последний. С сегодняшнего дня будет все - будут деньги, престижное учебное заведение, любимое дело, красивые женщины… Он устало потянулся, набрал ванну, заварил себе чай, разделся. Как же хорошо… Горячая вода, ароматная пена… Из старого кассетного магнитофона, стоящего на краю ванны, играет любимая музыка… Он обожает классическую музыку и однажды обязательно сходит на концерт. Обязательно в Париже, обязательно перед Рождеством и обязательно с красивой женщиной. Заиграл любимый вальс «На прекрасном голубом Дунае» и он еще глубже опустился в воду - пусть она смоет все старое, пусть придет все чистое и новое. На край ванны прыгнул любимый кот, преданно заглянул в глаза, замурчал свою уютную кошачью песню и поставил лапку на магнитофон. «Барсик, нет!!!», - только и успел сказать он. Во всём доме коротко моргнул свет…
Продолжение сосиски
Кто-то спиздил улики
Была сосиска с отпечатками жубов
Нет сосиски
Подозреваемый намба ван: Гайка
Досье:
Мелкая
Вертлявая
Любит спать днем и скакать ночью
Подозреваемый намба ту: Питон
Досье:
Любит спать
Постоянно в ахуе
Ночью из котолаборатории кто-то спиздил улики...
Кто бы это мог быть?
Поиграем в бизнесменов?
Одна вакансия, два кандидата. Сможете выбрать лучшего? И так пять раз.
Кто убил Дженни Прыгг? (ч. 2)
Начало: Кто убил Дженни Прыгг? (ч. 1)
-----
Ни мистер Лапкинс, ни Горацио и слова не успели сказать – толпа двинулась к дому Медведьссона.
Они потрясали своими граблями и палками, выкрикивали угрозы, и, видит небо, им не хватало только горящих факелов, чтобы сойти за разгневанную толпу из романа об охоте на ведьм. Однако на подходе к усадьбе Медведьссона добровилльцы невольно замедлили шаг, и это позволило Горацио обогнать их и снова стать во главе.
Медведьссон жил на самой дальней окраине города и не потрудился окружить дом забором. Горацио поднялся на высокое крыльцо, спокойно постучал в дверь.
Ответа не было долгое время. Мистер Лапкинс успел решить, что им никто не откроет. Однако в доме раздались шаги, скрипнула щеколда, и на пороге появился Медведьссон.
На его рубашке расплывалось большое алое пятно. Что-то красное капало с могучих широких лап.
Толпа притихла. Медведьссон обвёл всех тяжёлым взглядом исподлобья и рявкнул:
– Чего вам надо? Уходите!
Все знали, что он грубиян, который ненавидит гостей.
Это не утешало.
– Что у вас с руками, мистер Медведьссон? – спросил Горацио.
Тот поглядел на собственные лапы, как будто видел их впервые.
– Нам нужно осмотреть дом, – сказал Горацио. – Отойдите с дороги.
– Нет! – крикнул Медведьссон. В его глазах сверкнул настоящий страх, и он сделал шаг назад, закрывая дверной проём собственным телом. – Уходите! Я не звал никого из вас в гости!
– Пожалуйста, Теодор, – негромко сказал мистер Лапкинс. – Тебе ведь нечего скрывать, правда? Мы просто посмотрим и сразу же оставим тебя в покое.
Часто дыша, Медведьссон замотал головой.
Сэнди вскинула ружьё к плечу.
– Отойди с дороги, чудовище! – крикнула она.
– Сэнди, не надо! – в хриплом голосе Медведьссона была мольба. – Не нужно тебе на это смотреть!.. Я…
Сэнди разрядила ружьё ему в грудь.
Медведьссон упал с крыльца. Сэнди стояла не слишком близко, да и целиться вряд ли умела, так что, пока он летел до земли, он был ещё жив. Может быть, раны от дроби и вовсе получились не смертельными – кто теперь разберёт? Стоило Медведьссону удариться о лужайку, добровилльцы набросились на него, как голодные псы. В исступлении они били его ногами, лопатами, мётлами, по голове, по животу, по всему, до чего могли дотянуться, и их зубы были оскалены, как у диких зверей, как будто – или не «как будто» – чудовищами на самом деле были они сами. Сначала Медведьссон кричал, потом хрипел и булькал, и мистер Лапкинс, не успевая подумать, бросился в самое пекло, чтобы защитить его, отбить, закрыть собой, потому что, убийца или нет, никто не заслуживает умирать вот так, но Горацио вовремя поймал его за воротник. Если бы не он, мистера Лапкинса растерзали бы точно так же.
Медведьссон оказался крепким: он дышал до тех самых пор, пока кто-то из фермеров с размаху не пригвоздил его к земле вилами. После этого с горожан как будто спали злые чары. Толпа отхлынула назад и в стороны; люди и звери, тяжело дыша, вытирали кровь и пот с разгорячённых лиц, и в их глазах читался общий, страшный вопрос: «что же мы натворили?».
– Нам всё-таки нужно осмотреть дом, – сказал Горацио. – Кто знает, вдруг очередная жертва лежит у него в подвале, и, если бог милостив, может быть, она ещё жива.
Но никакой жертвы в подвале не было. Её не было ни на чердаке, ни под кроватью, ни в шкафах. Мистер Лапкинс и Горацио прочесали все укромные уголки, но никого не нашли. Последней непроверенной комнатой осталась кухня, и, помня о крови у Медведьссона на руках, мистер Лапкинс постарался быть готовым к тому, что сейчас там увидит.
Он не был готов.
На круглом столе, усыпанном мукой, стояла форма для пирога. На плите подгорала большая кастрюля вишнёвой начинки.
Какое-то время Горацио и мистер Лапкинс молча слушали, как булькает вишнёвый сироп. Потом мистер Лапкинс заметил записку.
В ней неуклюжим почерком Медведьссона было написано: «Дарагая Сэнди. Мне жаль, што ты вчера пережила по трясение. Надеюсь, твой любимый пирог тебя подбодрит. Подпись: твой тайный поклонник».
Мистер Лапкинс перечитал записку дважды.
– То есть… – не веря самому себе, сказал он, – он не впустил нас потому, что не хотел портить сюрприз?
Горацио выключил плиту. Все кухонные полотенца и салфетки были в красных пятнах, таких же, как и на рубашке Медведьссона. В пятнах от вишни.
Было видно, что готовка для него в новинку. Но он хотел порадовать Сэнди.
Когда Горацио вышел на крыльцо и прочитал записку собравшимся добровилльцам, минуту или две было тихо. Потом горожане, не глядя друг другу в глаза, стали разбредаться по домам.
Здоровяк-фермер помог доктору Пеликану отнести труп Медведьссона в импровизированный морг – на скольких ещё хватит места в его подвале? Мистер Лапкинс не присягнул бы в этом на суде, но он был уверен, что именно рука этого человека держала вилы.
Их зубцы прошили грудь Медведьссона насквозь и вошли в землю так глубоко, что их едва удалось выдернуть обратно.
Когда тела Пифа и Пафа, накрытые простынями, под присмотром Горацио грузили на носилки, небо потемнело. Вот почему сегодня было так тяжело дышать: собиралась гроза. Они бывали в Добровилле очень редко, по пальцам сосчитать, но сегодня само небо словно чувствовало, что мир сошёл с рельсов.
– Не думаю, что убийца нанесёт новый удар уже сегодня, – сказал Горацио. – Я велел всем позакрывать окна и двери, да и буря нам на руку. Под ливнем никто точно не выйдет из дома.
Мистер Лапкинс рассеянно кивнул. Это было всё, что он сейчас мог.
– Не возражаешь, если я злоупотреблю твоим гостеприимством? – спросил Горацио. – Пойдём к тебе, выпьем чаю. Подумаем, что делать дальше.
Больше всего на свете мистер Лапкинс хотел побыть один, но ему не хватило сил отказать.
Они едва успели переступить порог, как небеса разверзлись, и на Добровилль хлынул ливень. Он словно хотел смыть всю эту грязь и кровь, но мистер Лапкинс знал, что вода этого не сможет. Только не из его памяти, нет.
Когда он разжигал плиту, его руки дрожали. Мистер Лапкинс любил исключительно свежий чай, но сегодня плеснул в чашки холодной вчерашней заварки.
Они с Горацио сидели на кухне – гостиная с её огромными панорамными окнами сегодня вызывала у мистера Лапкинса дрожь.
– Мужайся, Томас, – сказал Горацио. – Мы найдём убийцу. Всего-то и нужно, что выяснить мотив преступления.
Мистер Лапкинс молча мешал свой чай, в который забыл положить сахар.
Мотив. Мотив! Да какой мотив?! Кому могла перейти дорогу пушистая маленькая Дженни Прыгг?
– Разве ты не понимаешь, Горацио? – с отчаянием сказал мистер Лапкинс. – Даже если мы поймаем того, кто это сделал, это ничего уже не изменит. Добровиллю ни за что не стать таким, как прежде. Мы никогда больше не сможем спать спокойно. Я не смогу.
В глубине дома, в кабинете, зазвонил телефон.
– Брось, Том, – Горацио сжал его плечо. – Люди забудут. Ты же знаешь, как легко они забывают плохое.
Ну да. Порванное платье, новогодняя ёлка, сломанная снежной бурей, ссора сестёр или подружек. В Добровилле было принято охать, ахать и плакать примерно два абзаца, а потом забывать напрочь.
Телефон продолжал и продолжал звонить.
– С нами ещё никогда не случалось ничего настолько плохого, – сказал мистер Лапкинс.
Звон всё никак не унимался, и мистер Лапкинс резко встал, расплёскивая нетронутый чай. Нужно было ответить.
Тёмный кабинет освещали редкие вспышки молний. Мистер Лапкинс не стал зажигать лампу. Он сразу прошёл к телефону и схватил трубку.
– Мистер Лапкинс! – связь в грозу была ни к чёрту, но он узнал далёкий голос Зубной Феи. – Слава богу, я дозвонилась!.. Слушайте меня: немедленно бегите из дома!
Прямо над крышей взорвался раскат грома, и мистеру Лапкинсу пришлось напрячь слух, чтобы различить слова.
– Я сравнила отпечатки зубов со всеми моими образцами. Это не зубы хищника! Это…
Линия прервалась короткими гудками. Мистер Лапкинс замер с трубкой в руке.
Белый свет молнии на долгое мгновение озарил в комнате каждую деталь, и мистер Лапкинс увидел, что в дверях стоит Горацио. Он не слышал, как тот подошёл.
– Что ж, – сказал Горацио. – Браво. Ты сделал это. Ты нашёл убийцу.
Он сделал шаг вперёд. Мистер Лапкинс уронил телефонную трубку и попятился, упираясь в письменный стол.
– Но… – выдохнул он.
– Но? – повторил Горацио. – Но – что? «Но это не можешь быть ты! Ты ведь такой добрый, мудрый и хороший»?
Он улыбнулся. Мистер Лапкинс в жизни не видел улыбки страшней.
– Что она тебе сделала?! – крикнул он.
– Она? Милая Дженни Прыгг? – Горацио рассмеялся. – Она просто попалась мне под руку. Мне было всё равно, кого.
Он сделал ещё один шаг. Мистер Лапкинс до боли стиснул пальцами край стола.
Ему было некуда отступать.
– Но… почему, Горацио?!
– Ты хочешь узнать? – спросил Горацио. – Хочешь узнать мотив? О, Томас, конечно. Конечно, я расскажу. Ты ведь мой лучший друг. И ты всё равно умрёшь, так что…
Молния сверкнула снова, и мистер Лапкинс увидел его глаза. В них не осталось ни искры рассудка.
– Я просто не смог больше терпеть, – сказал Горацио. – Я не понимаю. Не понимаю, как вы все это выносите. Мы заперты в этой слащавой тюрьме, в этой ванильной радужной блевотине, где ничего никогда не происходит. Какие в этой чёртовой книжке вообще бывают конфликты? Мыши съели чужой пирог? Курица и самка опоссума случайно явились на праздник в одинаковых платьях? Боже правый! Я понятия не имею, как мы все ещё не сошли с ума!
Мистер Лапкинс слушал его, почти не дыша. Голос единорога доносился из невообразимой дали. Кровь стучала в ушах громче ливня по крыше.
– Ты сам всё видел, Том. Мы живём во вшивом мирке, где девушка видит труп и расстраивается, что он запачкал её маргаритки! Где чёртов медведь так стесняется признаться девчонке в любви, что предпочитает, чтобы его разорвали на части! Разве это нормально?! Видит небо, я пытался сдержаться, я сдерживался долго, очень долго, годами, но у любого терпения есть предел! Раз уж у нас нет ни напряжения, ни психологизма, ни сюжета, мне пришлось создать их самому!
– Ты чудовище, – прошептал мистер Лапкинс.
Горацио пожал плечами.
– Пожалуй. Зато играть в детектива было весело. Знаешь, что было ещё веселее? Слушать, как Дженни Прыгг кричит, когда я насилую её рогом. Это, похоже, был её первый раз, говорят, в первый раз бывает кровь, а там её хватало.
Он вздохнул.
– Видит бог, Том, я не хотел убирать тебя из игры так скоро. Но ты сам виноват. Твоя идея с Зубной Феей оказалась хорошей – слишком. Всё-таки напарник детектива должен быть глуповат, иначе какой смысл?
Горацио посмотрел мистеру Лапкинсу прямо в глаза.
– Хватит разговоров, – сказал он.
Мистер Лапкинс не успел даже понять: в одно мгновение Горацио стоял перед ним, делясь откровениями, а в следующий – летел прямо на него. Он нагнул голову, намереваясь пронзить мистера Лапкинса витым перламутровым рогом, но кошачьи инстинкты не сплоховали: в последнее мгновение мистер Лапкинс сумел увернуться, и Горацио врезался в него только плечом. Единорог всегда казался лёгким и изящным, но, когда его вес ударил мистера Лапкинса в грудь, это было как будто его сбил поезд. Сила удара бросила мистера Лапкинса на пол, головой прямо в камин. Хвала небесам, сегодня у него не хватило сил развести огонь, но мистер Лапкинс со всей силы приложился затылком об пол.
Зубы лязгнули, рот наполнился вкусом железа, перед глазами вспыхнул ослепительный взрыв боли, а Горацио уже снова был над ним. Единорог взвился на дыбы, чтобы размозжить мистеру Лапкинсу грудь, но тот чудом сумел перекатиться, и острые копыта выбили щепки из паркета там, где он только что лежал. Мистер Лапкинс попытался подняться, но Горацио навалился на него сверху, обхватил его горло, и мистер Лапкинс понял, что это конец. Свет померк перед его глазами, лёгкие горели, тщетно силясь вдохнуть, лапы беспомощно и бессмысленно шарили по полу…
Пока правая не нащупала лежащую у камина кочергу.
Горацио был так уверен в победе. Когда мистер Лапкинс с последней, отчаянной силой умирающего ударил его кочергой по затылку, глаза единорога не отразили боли – одно только удивление. Хватка ослабла, и мистер Лапкинс смог вдохнуть. Этот первый вдох был почти как оргазм, но он едва это заметил. Он ударил Горацио снова, и снова, и снова, и снова, и, когда мистер Лапкинс наконец перестал чувствовать руку с кочергой, Горацио уже не двигался и не дышал. Его голова превратилась в кашу. Горячая кровь стекала мистеру Лапкинсу на лицо.
Последним усилием он столкнул с себя труп, откатился и замер, лёжа на спине. Его пальцы всё ещё сжимали кочергу. По окнам кабинета стекали потоки дождя, молнии озаряли потолок. Мистер Лапкинс лежал, тяжело дыша, весь в своей и чужой крови, словно солдат в окопе, оглушённый взрывом.
Горацио добился того, чего хотел.
У их книжки получился чертовски неожиданный финал.