«Самые жаркие уголки в аду оставлены для тех, кто во времена величайших нравственных переломов сохранял нейтралитет» — эту цитату приписывают Данте Алигьери ещё с начала ХХ века. Мы проверили, действительно ли Данте такое писал и куда именно он «определил» души сохраняющих нейтралитет в «Божественной комедии».

(Спойлер для ЛЛ: мы поставили вердикт "искажённая цитата", хоть она изменена почти до неузнаваемости. На этот раз удалось проследить весь любопытный путь лжецитаты, начавшийся в Америке во время Первой мировой)

Слова Данте о сохранявших нейтралитет во времена нравственных переломов цитировали и президент США Джон Кеннеди, и режиссёр Андрей Кончаловский, и патриарх Кирилл. В соцсетях эта цитата начинает особенно активно расходиться во времена войн, политических волнений и прочих «нравственных переломов», ставящих людей перед выбором той или иной стороны.

Данте Алигьери принимал активное участие в политической жизни Флоренции. В 1302 году в ходе политических репрессий поэт-политик был сначала изгнан из родного города, а позже приговорён к сожжению по сфабрикованному делу о коррупции. Во Флоренцию Данте больше не вернулся и свою «Божественную комедию» написал в изгнании. Многие исследователи его творчества говорят, что именно переживания, полученные в изгнании, послужили поэту материалом для «Комедии».

В произведении чётко прописано, куда отправлялся человек за тот или иной грех и какого наказания заслуживал. Что касается нерешительных и ничтожных людей, которые прожили жизнь, «не зная ни славы, ни позора смертных дел», — по мнению Данте, они не заслуживали ни рая, ни ада. Их «свергло небо», да и «пропасть ада» их не приняла, поэтому Данте приговорил их к вечному пребыванию в символическом междумирье — преддверии ада.

Такие «непримкнувшие» бегло описаны в начале третьей песни «Ада»:

И вождь в ответ: «То горестный удел

Тех жалких душ, что прожили, не зная

Ни славы, ни позора смертных дел.

И с ними ангелов дурная стая,

Что, не восстав, была и не верна

Всевышнему, средину соблюдая.

Их свергло небо, не терпя пятна;

И пропасть Ада их не принимает,

Иначе возгордилась бы вина».

И я: «Учитель, что их так терзает

И понуждает к жалобам таким?»

А он: «Ответ недолгий подобает.

И смертный час для них недостижим,

И эта жизнь настолько нестерпима,

Что все другое было б легче им.

Их память на земле невоскресима;

От них и суд, и милость отошли.

Они не стоят слов: взгляни – и мимо!»

(Перевод М. Лозинского)

Это всё, что говорит Данте о нейтралитете и нерешительности. К слову, самый «жаркий» круг ада, девятый, — это ледяное озеро Коцит, в которое вморожен и сам Сатана, и те, кто совершили худший из грехов: обман доверившихся им.

Гюстав Доре. Люцифер, царь ада (1885). Источник: WikiCommons

Псевдоцитата о «жарких уголках», судя по всему, вошла в мировой обиход из англоязычных источников. Цитируемая фраза «The hottest places in hell are reserved for those who in time of moral crisis preserve their neutrality» родилась не сразу, а выкристаллизовалась после нескольких неточных пересказов или сознательных переделок строк «Божественной комедии».

Чтобы понять, как идея Данте о нейтралитете претерпела такую радикальную трансформацию, нужно взглянуть на первые годы Первой мировой войны, когда нейтралитет приобрёл особое значение для американского общества.

В 1915 году американский писатель Генри Седжвик опубликовал эссе об участии Италии в Первой мировой войне, где ошибочно заявил, что под нерешительностью Данте подразумевал именно нейтралитет в борьбе добра со злом. При этом Седжвик не уточнял, где конкретно обитают души нерешительных.

В том же году в книге «Америка и мировая война» бывший президент США Теодор Рузвельт все-таки «определил» их в ад, но без уточнения конкретного круга ада или его «уголков»: «Данте отвёл особое позорное место в аду тем низменным ангелам, которые не осмеливались встать ни на сторону добра, ни на сторону зла».

А в 1917 году американский религиозный оратор Уильям Вайнс уточнил, что, согласно Данте, именно «в самой глубине ада» застряли души тех, кто придерживается нейтралитета в вечной борьбе между добром и злом. Так он использовал фигуру Данте для придания убедительности своей проповеди в поддержку участия США в Первой мировой войне.

Вторая мировая война вызвала новый всплеск популярности псевдоцитаты, когда слова Данте превратили в риторический инструмент для политических призывов к действию. В 1944 году проповедник Генри Пауэлл Спринг наконец зафиксировал фразу в том виде, в котором она дошла до наших дней: «Самые жаркие уголки в аду оставлены для тех, кто во времена морального кризиса сохраняет нейтралитет». Формулировка о «величайших нравственных переломах», видимо, появилась в результате перевода на русский язык.

Участники движения «Black Lives Matter» в Вашингтоне, США, 2020 год. Источник: Twitter

Популярность фразы росла в геометрической прогрессии благодаря бывшему президенту США Джону Кеннеди, который тактически использовал эту псевдоцитату как минимум 25 раз за свою политическую карьеру. Его брат Роберт даже отметил, что эти слова были любимой цитатой политика.

Таким образом оригинальные строки Данте о нейтралитете изменились практически до неузнаваемости и перекочевали из преимущественно духовной плоскости в политическую, чтобы на протяжении XX и XXI веков служить призывом к действию в контексте политических противостояний, войн и движений за права и свободы.

Наш вердикт: искажённая цитата

Другие проверки

Ещё нас можно читать в Телеграме, в Фейсбуке и в Вконтакте

В сообществах отсутствуют спам, реклама и пропаганда чего-либо (за исключением здравого смысла).

Аудиоверсии проверок в виде подкастов c «Коммерсантъ FM» доступны в Simplecast, «Яндекс.Подкасты», Apple Podcasts, «ЛитРес», Soundstream и Google.Подкасты.

Почитать по теме:

1. John F. Kennedy's favorite quotations: Dante's Inferno

2. Путеводитель по «Аду» Данте

3. Ад Данте в «Божественной комедии»

4. «Божественная комедия» глазами художников

Данте родился во Флоренции, но из Флоренции его изгнали и партбилет забрали. Но Данте всех подвёл и уже в изгнании написал «Божественную комедию». Тут флорентийцы повели себя как все мои бывшие и сообщили, что ладно, так и быть, Данте, можешь вернуться. Ну, тебе придется, конечно, хорошенько раскаяться — мы тебя проведем по главным площадям голым, то есть в смирительной рубахе.

Но хитрый Данте снова всех подвел и возвращаться не стал, а, наоборот, написал флорентийцам что-то обидное про «конченых» и про мамку еще, и поехал в Равенну, откуда и показывал флорентийцам жеппу. Потом, конечно, снова всех подвел и умер.

— Ага! — сказали равенцы и забабахали Данте гробницу прямо в центре города, не посмотрели, что хорошая коммерческая площадь пропадает.

— Вы там сильно капитально не стройтесь, мы уже выезжаем — сказали равенцам флорентийцы и, действительно, выехали за Дантовыми останками. Тогда, кажется, папой римским стал один из Медичи, и влияние Флоренции было такое, что им бы чьи хочешь останки вынесли, аккуратно завернутыми, на подносике.

— Вот жопа, — сказали равенцы, — а вот голова, а вот руки с ногами и позвоночника немного. Давайте мы все это сложим в черный ящик и спрячем, а флорентийцам скажем, что потеряли.

Это для итальянцев в принципе легко — потерять покойника, который лежит в здоровенном склепе один; поэтому план был правдоподобный.

Значит, приехали флорентийцы за останками, а им говорят — вы знаете, только что закончились, закажите что-нибудь другое. Флорентийцы расстроились, покричали на герцога, выпили, помирились, поженились и вернулись обратно, в генеалогии медичей разбираться.

Так хитрые равенцы обманули флорентийцев.

И тут Данте всех подвел круче обычного, потому что на месте ящика довольные собой равенцы обнаружили зияющее ничего.

То есть они его по-настоящему потеряли. Я же говорю, это максимально итальянская история.

И только лет через двести, что ли, после всех этих романтических событий нашли. Случайно, как водится. Опознали, помнится, по крупной надписи печатными буквами на ящике — «Осторожно, хрупкий Данте! Не кантовать, не ронять, не терять, не отдавать флорентийцам».

https://ibigdan.livejournal.com/27385805.html