Воспоминания моего дедушки(часть 3)
Весной 1940 года фашистская Германия уже оккупировала всю Европу, теперь она уже хозяйничала в Дании, Норвегии и продолжала транзитный маршрут через Швецию в Финляндию, пользуясь профашистским режимом премьера Пера Альбина Ханссона, министра иностранных дел Сандлера и профашистски настроенного главкома генерала Юнга.
К началу 1941 года поток беженцев из Европы, спасаясь от фашистского преследования, захлестнул Швецию, особенно большое число беженцев составляли евреи, которые, спасаясь от фашистского террора, пытались выехать в Соединенные Штаты Америки. А путь в Америку лежал только по маршруту транзитом через Советский Союз. От А.И.Микояна была получена телеграмма о том, чтобы использовать эту ситуацию для получения максимального количества валюты. Но визу в Советский Союз получали только те пассажиры, которые имели документы на конечный пункт своего пребывания.
Лица же, которые не имели такого конечного пункта, советскую визу не получали. Несмотря на это, поток беженцев не уменьшался. «Аэрофлот» и пассажирская пароходная линия Стокгольм-Ленинград работала с предельной нагрузкой. Для оформления документов, пришлось временно увеличить штат работников «Интурист» в Швеции.
Где-то числа 5-го или 6-го июня 1941 г., т. е., примерно за две недели до нападения фашистской Германии на Советский Союз, полномочный представитель СССР в Королевстве Швеция А.М.Коллонтай, направила меня в командировку в Норвегию, где находился местный филиал скандинавской конторы «Интурист». Необходимо было уточнить характер и масштабы перебросок немецких войск и грузов через территорию «нейтральной» Швеции. Кроме того, требовалось провести ряд встреч с нашими людьми в Норвегии и получить данные о дислокации немецких войск в этой стране, а при возможности, выяснить планы и намерения германского командования по использованию этих войск.
Следует заметить, что в это время Верховое командование фашистской Германии предприняло широкую дезинформацию о своем намерении в ближайшее время развернуть крупные десантные операции против британских островов. Хотя мы и располагали достаточными данными о тщательной подготовке фашистской Германии к войне против Советского Союза и об этом, разумеется, информировали Центр, однако, от Центра получали ответ, что данные подобного рода носят провокационный характер, и что наши отношения с Германией остаются по-прежнему нормальными. И как в подтверждение этого, на норвежской границе немцы нам с советским консулом устроили подчеркнуто дружественный прием, не лишенный характера официальной церемонии.
Прибыв с советским консулом Владимиром Мартыновичем Смирновым на шведско-норвежскую границу, мы были торжественно встречены взводом солдат фюрера, во главе которого был гауптман доктор Трайц. Дело в том, что немцы очень любят всякие титулы: барон, князь, доктор, профессор, от дворника, парикмахера и до государственного деятеля, все хотят обладать каким-то титулом. И вот этот бравый солдат фюрера представился нам доктором.
Его взвод принял нас восторженно, как своих друзей и союзников. Хорошо помню, что он заявил примерно следующее: «Мы теперь находимся в дружеских отношениях с Советской Россией. И нам надо бы вместе бороться против наших врагов. Наша армия готовится к широким операциям против английских и американских плутократов, а вы можете двигаться на восток, где для вас имеются неограниченные возможности, поскольку ваша западная граница находится в полной безопасности».
Когда я заметил, что Америка исповедует в своей политике Доктрину «Америка для Америки», доктор Трайц быстро ответил, что мы немцы эту доктрину переименовали так: «Америка для Америки», а весь мир для Германии». И тут же залился раскатистым смехом, а вслед за ним дружно загоготали солдаты фюрера. Здесь же нас угостили немецким эрзац-кофе, а затем всем эскортом проводили до несколько задержавшегося поезда, следовавшего до города Осло. Все немецкие вояки вели себя чрезвычайно корректно и предупредительно и не давали ни малейшего намека на то, что через несколько недель они вероломно нападут на нашу страну. Вот как искусно фашистская Германия проводили широкомасштабную дезинформацию о своих планах и намерениях.
Через неделю после выполнения поставленных заданий, мы вернулись из Осло Стокгольм, к месту нашей постоянной работы. Политическая обстановка в Швеции в это время характеризовалась тем, что король Густав 5, всегда симпатизировавший Гитлеру, предоставил немцам широкие возможности по использованию территории Швеции в своих интересах. Правительство же, во главе с пером Альбином Ханссоном и в особенности Министром иностранных дел Сандлером, открытым пособником фашистов, было полностью на стороне германского фашизма. Во главе вооруженных сил Швеции стоял известный своими симпатиями к немцам генерал Юнг.
Заметный след в настроениях и политических симпатиях к немцам оставила недавно закончившаяся война нашей страны с Финляндией. Используя эту обстановку, немецкое посольство в Швеции развернуло широкую пропагандистскую кампанию о своих военных победах и амбициозных планах на завоевание мирового господства. В Стокгольме во всех кинотеатра демонстрировался немецкий фильм: «Так будет с каждым, кто станет на пути Германского Рейха». В этом фильме показывались сцены чудовищных разрушений от воздушных налетов немецких «Люфтваффе» и жуткие сцены танковых таранов на территории Голландии, Бельгии и Франции. Казалось, ничто не способно остановить эту, обладающую страшной силой, немецкую военную машину. Действительно, впечатление, которое производил этот фильм, было весьма удручающим. Казалось: откуда же взять такую силу, которая могла бы стоять против этой всесокрушающей военной машины?
Вместе с тем, нельзя не отметить, что в Швеции имелись здоровые, прогрессивные силы, понимавшие, что несет с собой фашизм народам мира. Особенно активно действовали молодежные студенческие круги, порой открыто, выражавшие свои симпатии к нашей стране. Однажды фашистские молодчики собрались около советской конторы «Интурист» и стали расклеивать на витрине фашистские листовки.
Когда я вышел из конторы и стал срывать эту фашистскую пропаганду, то толпа озверевших молодчиков довольно изрядно помяла меня в этой свалке. На другой день этот шабаш повторился и была вдребезги разбита витрина конторы «Интурист». Об этом широко сообщала вся правая пресса. Тогда ко мне в контору пришли представители прогрессивной шведской молодежи и заявили, что намерены расколотить витрину германского «райзебюро», которая располагалась в самом центре города. При этом, предложили мне откуда-нибудь наблюдать, как они будут это делать. На утро в шведской прессе я прочитал, что какие-то хулиганствующие молодые люди причинили существенный ущерб немецкому туристическому бюро. С тех пор наскоки фашиствующих юнцов на наши советские организации прекратились.
Справедливости ради, следует отметить, что со стороны буржуазных кругов и крупных деловых представителей также выражались симпатии к нашей стране достаточно откровенно. Так, 22 июня, в день нападения фашистов на нашу страну мне на квартиру позвонил Министр гражданского воздушного флота Карл Флорман и выразил свои симпатии к Советскому Союзу и его народу. Был также звонок от крупного банкира Рингнера, затем последовал звонок от представителя шведской интеллигенции крупного и очень популярного в стране актера Карла Герхарда и от других представителей с выражением самых добрых чувств в адрес русского народа в час столь тяжких испытаний. Несравненно больше таких звонков раздавалось в адрес Посла Советского Союза в Швеции Александры Михайловны Коллонтай, которая пользовалась в этой стране огромным и повсеместным уважением.
Естественно, что с усилением влияния фашистской Германии и открытой поддержки шведским правительством политики немецкого Рейха, агентурная обстановка в стране серьезно осложнилась: ужесточился полицейский режим, произошла реорганизация контрразведывательной службы, ряд ведущих ее сотрудников провели кратковременную стажировку в самой Германии, установились более тесные рамки сотрудничества по всем направлениям внутренней и внешней политики. Однако, по мере усиления реакции, росло и сопротивление этим тенденциям со стороны прогрессивных и антифашистских сил, что создавало для нас, в определенном смысле, благоприятные предпосылки для развертывания нашей работы. Расширялась та база, на которой можно и нужно было активизировать наши оперативные мероприятия.
К нам приходили всякие люди за рекламой, различными информационными материалами. А с началом войны поступали предложения об оказании нам той или иной помощи или содействия. Многие бывшие русские теперь открыто стали на сторону своей Родины. Приходили также сякого рода письма и обращения к Советскому Народу.
Именно в этих условиях в самые первые дни войны, когда на всех улицах и перекрестках можно было видеть такие плакаты, как: «КРЕСТОВЫЙ ПОХОД ПРОТИВ БОЛЬШЕВИЗМ НАЧАЛСЯ. КРУПНЫЕ ПОБЕДЫ ГЕРМАНСКОЙ АРМИИ НА ВОСТОЧНОМ ФРОНТЕ. ГЕРМАНСКАЯ АРМИЯ НАНОСИТ СОКРУШИТЕЛЬНЫЕ УДАРЫ ПО РУССКОЙ АРМИИ» - в мою контору поступило письмо от одного шведского гражданина, который просил встречи с советским представителем с тем, чтобы сообщить нечто важное для русского Посольства.
Письмо это было доложено нашему военному атташе. Достаточно внимательно и тщательно анализировали это письмо и, наконец, было принято решение: мне поручили выполнять эту деликатную миссию с этим неизвестным нам шведским гражданином. Письмо было написано на шведском языке. Из всего аппарата Военного Атташе только я один хорошо владел английским, а также овладел шведским и немного немецким языком.
Как уже указывалось выше, это письмо нами тщательно изучалось, рассматривался вопрос о том, стоит ли выходить на эту встречу, учитывая возможность какой-либо провокации со стороны полиции, с целью компрометации советского Посольства и нагнетания антисоветской кампании в такое и без того сложное для советской колонии в Швеции время. Все это представлялось нам несколько рискованным и даже опасным мероприятием. С другой стороны, в письме указывалось, что его фамилия Алан Нюблад, по профессии рабочий, участвовал в качестве солдата в составе шведского добровольческого корпуса в финской войне.
Никаких примет, сигналов или паролей не предусматривалось. По своей форме и содержанию письмо казалось простым и искренним не походившим на контрразведку, которая, наверное, ввернуло бы что-нибудь свое профессиональное, по крайней мере, приметы и пароль для опознания на встрече.
(продолжение следует …)