А дальше в овраг, мимо надувного замка с резвящимися спиногрызами, к спасительному лесу. Сердце привычно разогналось, насосом учащая дыхание, как на беговой дорожке.
Тут кто-то бросился ему на спину и, грубо повалив, прервал забег. Досадуя, он перевернулся. Напротив лица, ровно дыша, скалила зубы огромная овчарка.
Запыхавшийся мент и новое лицо – женщина в полицейской форме с огромной задницей, сопроводили его под конвоем на заднее сиденье машины.
- Проедем в отделение для выяснения личности и снятия показаний, прыткий ты наш, – мент за рулем отдышался и властно посуровел, - или сразу в военкомат?
Видя нежелание беседовать по зависшему покусыванию нижней губы, он зажал тангетку рации:
- У нас подозреваемый, везем в отделение. Убегал, представляться отказывается.
- Шишов Велес Васильевич, - хрипло выдавил уклонист, косясь на стояк АКС-74У в гнезде между сиденьями и на четырехногого полицейского, высунувшего язык рядом.
- Якши, - подобрел мент и бросил сидящей рядом полицейской: - Пробей по Картотеке и Рифу.
И пока та щелкала по лэптопу, уточняя:- Год рождения? 89-й? Адрес проживания? Военно-учетная специальность? – выруливая, разговорился:
- Служил? Что тогда жопу морщишь? За дезертирство сейчас до пяти дают. Оно тебе надо? Ярар, где работаешь-то? Вот и ехай на Украину, подзаработаешь. Так умирать никому не охота, но раз Родина сказала надо, значит надо. Пусть начальство думает, у него голова большая. Нечестно украинцев убивать? Война естественна, это суть человека, а несправедливость и неравенство – в природе вещей. А честь – тупость, для наивных и шибко умных, сказали – делай. Вот это не надо, призовут – и мы поедем. Сам в Чечне был, так что долг Родине наотдавался, и мне не привыкать к виду крови. Но сейчас лучше вас, чем нас, уж извини. Вы молодые – вас не жалко. Во, уже подъехали. Айда инде. И может, Алла бирса, тебя вообще в Белгородскую область отправят, не очкуй, пацан.
- Так и ее уже бомбят? – срезала нелюдя женщина и, выдержав зырку, понизив голос на целую октаву, уже ему: - Удачи, вернись.
Отходя от описанного ментом мира кровавых пони, Велес на автомате представлялся очередным военным, которые, сверяя со списками, пропускали его дальше и, наконец, оставили в большом зале ожидания с решетчатым окном. «Оставь надежду всяк сюда входящий» - затравленно выражали лица оглянувшихся сомобилизованных.
Люди вокруг, в основном, в камуфляже, придерживая баулы, деловито говорили о сроках хранения еды и подорожании броников. Некоторые спали, прямо на полу у батареи. К нему, растерянным дилдо стоящему со спортивной сумкой, подскочил мужик лет сорока, на месте передних зубов которого зловеще зияла дыра.
- Чифир будешь, бродяга? – и, узрев замешательство в глазах, шепелявый все же продолжил, - я с зоны, братан. Гена Огненный зовут. Такую погремуху в ЧВК Вагнер и возьму, как мыслишь? Деньги, еда есть? Сам с какого района? Родные в курсах? Как зовут-то хоть?
Он дождался ответа, но расфокусированный в смятении взгляд побудил нехотя отойти.
- Спасибо. Денег нет. Только протеин в шейкере. С ВИЗа. Мобилы нет, дома на зарядке. Велес, - одним выдохом проинформировал приговоренный и снова погрузился в слипшиеся мысли.
«Азиатчина вокруг какая-то, но мы же не узкоглазые инсектоиды и не энтомологи. И рабство отменили. Вроде. Точно, маме надо рассказать». Фокус пришел в точку.
После ряда набегов на дверь и общения с дневальным, ему, наконец, вызвали дежурного по роте, и после сбивчивого эмоционального рассказа, тот постановил:
- Отпускаю под свою ответственность, но чтобы к пяти, до сдачи наряда, вернулся в расположение, иначе бумаги по тебе поступят в полицию вместе с распоряжением о признании дезертиром, оставившим часть, со всеми вытекающими. Сам прослежу. Ферштейн? Свободен.
На выходе его рокирнули с молодым парнем, почти на истерике вопящим:
- Я только уточнить хотел!
Унылым шагом добравшись до дома, Велес первым делом решил поесть перед монитором. Но вчерашний плов под сводку от Наки в рот не лез. Тогда он собрал вещи первой необходимости: трусы, носки, футболки, зубную пасту с щеткой, отыскал военник, вскрыл заначку для поездки в Турцию, и в раздумье присел в кресло. Кот Пиу крутился рядом, норовя потереться лысой морщинистой мордой о небритую щеку, изгибая змеевидный сфинксный хвост. «Эту зверюгу еще куда-то пристроить надо».
Решив позвонить матери, он набрал номер, но разговор, как всегда, превратился в монолог:
- Пенсии уже на месяц не хватает. Вот если бы отец пить перестал, с его по инвалидности, может и протянули бы, а так… Да, опять запой у него. Он же машину продал в прошлом месяце, помнишь? А сейчас распереживался, что они подорожали, и продешевил, оттого и запил. Мобилизовали? Добро, денег заработаешь, нам поможешь. Горжусь тобой, сынок. Да, я же хотела новую машину купить, подержанную конечно, сосед предлагал, а сейчас цены подскочили и уже не хватает. Хорошо деньги спрятала, а то бы и их пропил…
Про кота вставить не получилось, да и куда он ей в деревне? Помрет там породистая скотина. Он снова рассмотрел отгоняемую мысль, мухой кружащей подле. Нет, бегать от судьбы не будет, не то воспитание.
Кота отдал соседке, любительнице кошек. Всплакнул, вспоминая, как Пиучка с ее рук тянул к нему лысые лапы и с любовью таращил ориентальные глазюки. «Раньше сядешь – раньше выйдешь». Он резко встал и, подхватив сумку с надписью Россия на языке вероятного противника, двинулся шагом фаталиста навстречу карме.
К пяти он успел, но дежурный, выдав форму ВКБО, кирзовые сапоги и сухпаек, перенаправил в другое место дислокации мобиков по соседству – школу олимпийского резерва.
Спортивный зал был огромен. Казалось, сюда набиты все, кто явился по повестке в Ёбурге. На баскетбольной разлиновке стояли металлические армейские кровати, на которых сидел, лежал, свисал камуфлированный контингент. Люди общались в кучках по интересам, хоть внешне все сводилось к одному – напиться и забыться. В центре каждого кружка стоял фаллический символ общения – бутылка водки и панданом – зеленая коробка сухпайка со звездой.
В помещении от перегара, курения и запаха сотен натестостероненных мужских тел стояла моргота. А еще страх. Густой, как кисель, он мокрицей лез на доминирование в смехе, движениях, а главное – в глазах. Это были глаза бычков на скотобойне: и силы со здоровьем есть, и жить хочется, но решение хозяина – закон. Но бравада и похуизм все же перевешивали чашу.
В умывальнике, рядом с навсегда занятыми под зарядку мобилок розетками громоздилась куча, выше роста человека, пустых коробок сухпайка и почему-то рюкзаков.
- Губер подогнал, - разъяснил подошедший Огненный, - рюкзаки шляпа, руками рвутся. А еще не гнущиеся берцы и гнущиеся от банок ножи. Он эту дишмань в Фикспрайсе покупал что ли? Но обещал докучи затраты на амуницию компенсировать, да и шевроны четкие тусанул, пошли мацанешь. Велес, правильно? Дуй к нам, у нас по-простому, по-босячьи.
Из остатков шевронов он долго выбирал подходящий. С Z вешать было стремновато, пока не зомби. «Западло», - подтвердил сопровождающий. Вот разве что. Вальгалла, если по Фрейду, навевает негатив, но может щит ужаса защитит.
Гена Огненный представил компанию за импровизированным столом из стула. Велес запомнил только Никиту, потому что именно тот кричал, что пришел в военкомат лишь уточнить данные, да и остальные были в состоянии нестояния от впитого и только промычали на приветствие.
- Я с ИК-13, говорил-нет? С одной сосисочной вечеринки на другую, через отпуск. Боевой опыт имеется. Обещали нагнать без УДО. Если выживу. Или если всех укров освободим, - Огненный зло ухмыльнулся, - от жизни.
- Всех выебет сила русского оружия, – жестикулируя кулаками, привстал один из алкораненных.
- Чего они не сдаются-то? – продолжил, покосившись на него, Гена, - давно бы уже мирно жили, тишком да ладком, упорствуют что-то. И ёжику понятно, что сейчас надо договариваться. Всем плохо.
Под тост «за силу русского оружия» закинулись порцией, и бывший пария продолжил:
- А если враг не сдается, его уничтожают. По законам военного времени. С разрушением инфра-струк-туры и центры… как их? принятия решений. Как Америка в Ираке… или в Иране. В общем, на войне как на войне.
- Мы для мира, итак, все – орки, - пробурчал Никита, заедая хлебом с салом, - чего теперь рядиться? И слава яйцам, сеем ужас дальше. Вот такое мы гавно. Презика еще бы с политической волей, а не это ссыкло. И фельдмаршала тувинского вздернуть. Давно бы Киев взяли.
Способные шевельнуться закивали пьяными головами с затуханием колебаний.
Огненный бодро подхватил новую тему, как перещелкнул канал:
- Немало вероятно, но не склалось. А, президент, уж, какой есть, сами выбрали. Да, разочаровал, не стратег, но коней на переправе не меняют. Хоть Сталина пытается повторить, уже достойно.
- Вождь Сталина православненько косплеит, - оживился Никита, - у того было – братья и сестры, у этого – умереть за други своя. Хотя на фронте пока сплошные обосратушки.
- Опять же, как у Сталина, - вставил Гена, - но мы еще и не начинали. Вбомбим укров в каменный век! С нами Бог и это наша земля! Захерачим всех нациков!
- Чем тебе нацики-то не угодили? – сбил его политический спич на переходе в раж Никита, - я тоже националист. Даже наш фюрер называл себя «настоящим националистом». Ты тут этноцид-то не устраивай. Убивать салолюбов-пидорасов надо. За веру, царя и Отечество.
Огненный от выпитого совсем осоловел, треля и наслаждаясь звуком своего голоса, Никита от того же осовел, хлопая глазами и открывая рот, как рыба. Остальные были в разной степени отключенности без признаков осознанности.
- Войны были всегда, это нормально. Первая Украинская, по уму, инициация сильных для возрождения страны, - пьяно вскинувшись, выдал Огненный в патриотичном угаре, - умер – не вписался, но попытка засчитана. Бей хохлов! Украина или русская, или безлюдная!
И тут Велеса, прорвав плотину реноме, понесло гвоздить:
- Хорошь инсинуировать. На войне умирают как раз пассионарии. Да и какой, в пизду, «страны»? Это убогая и жалкая имитация, обмылок от высокоразвитой цивилизации. Правящие херову тучу лет силовики оказались даже в войну не умеют, хотя, по определению, это их песочница. Военкоматы не готовы, склады разворованы, ВПК лежит, разведчики профнепригодны, структура войск не адекватна формату войны. Сами же в эту залупу всех нас втащили, пидорасы…
- О-о-о, душнина поперла. Велесу больше не наливать, - очнулся Никита.
- Ну вас в пень. Кто куда, а я спать, - выплюнул Велес, пытаясь унять дрожь в голосе.
- Да, по сути, все мы здесь – терпилы, - услышал он, вестибулярно вращаясь на кровати, и отключился.
Послесловие
Очнулся Велес через три часа. Снилось, как убивал Путина в каком-то туалете.
Гаже ощущений давно не было. Рядом Гена с Никитой спорили о роли Гитлера в истории, заливая в себя (как им еще не надоевшую?) водку, остальные были горизонтальны и немы, как доски.
Приходя в себя, вспомнил, как его бросала Лиза, секретарша Главного Конструктора, с густыми рыжими волосами, даже на лобке, и крепкой задницей, напоминающей орех, но в образе прорисовались развитые бицепсы и хрипловатый от стероидов голос, что флёром укутало вайб неги.
Решил передернуть в душе, но там сопела какая-то драка. Ну, хоть дрёма слетела.
За неимением других развлечений, Велес присоединился к ядовитому холивару.
Чувствуя, что привыкает, влекомый общим, к мраку бездны, и чтобы не оравнодушеть, решил доверить всплески правдорубной истерики бумаге.
