— Проходите. — с печалью в голосе пригласил он меня войти.

Проводил на кухню. На кухне под ногами почувствовался хруст какого-то песка. Присмотрелся — так и есть, белый песок. На столе было рассыпано то же самое.

— Не обращайте внимания, это сахар. — смущённо пояснил мужчина. — Не успели убрать перед вашим приездом.

Под столом лежала перевёрнутая вверх дном изящная фарфоровая сахарница, чудом не разбившаяся при падении.

— Что у вас тут случилось? — спрашиваю я.

— Да вот, жена запустила в меня этой сахарницей. Прямо в голову. Удачно попала...

Мужчина убрал полотенце от головы. Да, действительно «удачно». Левая бровь была рассечена. Рана небольшая, не кровоточила. Сахар был и на волосах его, и немного в бороде.

— Сознание не теряли? Тошноты, головокружения нет? — поинтересовался я.

— Нет, всё в порядке, голова ясная, — ответил мужчина. — Просто дурно как-то от всего этого…

— Поедем в больницу, нужно рану осмотреть, исключить сотрясение, — констатировал я. И затем, следуя протоколу, задал неизбежный вопрос: — Заявление в полицию будете писать?

Мужчина, которого звали Григорий, задумался, потирая переносицу. Но раздумья прервал звонкий женский голос из спальни:

— Пиши, пиши! Пусть меня посадят! Мне уже всё равно!

Из соседней комнаты вышла женщина в домашнем халате, миловидная, с заплаканными, но трезвыми и ясными глазами. Ни она, ни он не были пьяны. Вообще, обстановка в квартире — ухоженная, чистая, с детскими рисунками на холодильнике (как позже выяснилось, дочери 5 лет, которая была в садике) — никак не соответствовала классической картине бытовой ссоры. Не было ни разбросанных вещей, ни следов погрома. Лишь этот сахар, как олицетворение рассыпавшейся сладкой жизни.

— Ну посадят тебя, а ребенок что, сухари тебе носить будет? — с горькой иронией в голосе вопросил Григорий.

— Ну и что? Зато отдельно от тебя, — парировала женщина, которую звали Ольга.

— И то верно, — согласился муж. — Кормить тебя не надо будет, хоть сэкономлю.

— Да ты и так всю жизнь на мне экономил! Когда хоть что-то купил для меня? — всплеснула она руками. — Хожу который год в обносках...

— Цветы дарил! — не сдавался Григорий.

Ольга вздохнула, и в её голосе послышалась уже не раздражение, а усталая обида, грозящая перерасти в новые эмоциональные порывы.

В этот момент я понял, что моя медицинская миссия плавно перетекает в миссию психологическую. Придётся как-то постараться погасить конфликт, пока очередная кухонная утварь не полетела в кого-то из оппонентов.

— Давайте успокоимся. — предложил я.-— Как поётся в старой песне:
"Ты и я, мы оба правы.
Правы. Ох, как правы.
Скажем мы друг другу — браво! Браво, браво, браво! БравО!"

— Согласен, — неожиданно легко сдался Григорий. — Я мужчина, добытчик… Правда, добывать не всегда получается. «Бьюсь как рыба, а денег не надыбал», как в другой песне поётся...

— Охотно вас понимаю. — подтвердил я — У нас, медработников, это вообще извечная песня.

— Да нормально ты работаешь, Гриш..., — вдруг, смягчившись, сказала Ольга.

— Нет, недостаточно! — перебил её тот. — Вот ты — всё по дому делаешь, готовишь, стираешь, с ребёнком всегда занимаешься.

— Тоже недостаточно, — вздохнула Ольга, и её плечи опустились. — Ты же сам мне часто говоришь: «Вот там не убрано, вот тут не приготовлено». Я плохо справляюсь.

— Ты хорошо справляешься! Это я просто придираюсь. Я ж понимаю, что и ты работаешь не меньше, и усталая с работы приходишь.

— Я стараюсь. — тихо сказала Ольга.

— И я для нас всех стараюсь, — тоже тихо, но твёрдо ответил Григорий.

— Ну я ж говорю — вы оба правы! — решил и я поставить здесь точку.

Оба попросили друг у друга прощения, после чего в квартире воцарилась тишина, нарушаемая лишь тихим хрустом сахара под ногами. Они посмотрели друг на друга — она с внезапно нахлынувшей нежностью глазами, он — одним глазом (второй был закрыт временной повязкой).

Мы поехали в травмпункт. Супруга осталась дома убирать «последствия семейной разборки». Григорий сидел на кресле пациента, задумчиво глядя в окно на проплывающие мимо улицы города.

— А сахарница-то за что в вас всё-таки полетела? — поинтересовался я.

— Да из-за спора всё того же. — ответил мужчина. — Ну я не выдержал, тупой ленивой овцой её назвал. Ну и получил... Раньше вечно спорили, но каждый оставался при своём мнении, а сегодня… Сегодня впервые так хорошо помирились.

Мужчину в больнице осмотрели, сотрясения не обнаружили и отпустили домой. В полицию он, разумеется, не обратился, сказав, что «упал». Будет ли в дальнейшем этот шрам на брови вечным поводом для воспоминаний старых обид или, наоборот, сигналом того, что ссоры могут вылиться в нечто плохое и нужно вовремя остановиться, — время покажет.

Мораль этой истории проста: часто мы так боимся признать свою неправоту перед близким человеком, что готовы довести ситуацию до абсурда — до летящей посуды, обидных слов и вызова скорой помощи. Ведь если бы каждый в семейной ссоре слышал бы другого и признавал бы свои ошибки, то и до сахарниц бы не доходило. Но проблема в том, что каждый считает себя на сто процентов правым и из кожи вон лезет, чтобы доказать свою правоту. А порой нужен всего лишь взгляд со стороны, чтобы понять: правота — это сомнительная победа, а настоящее счастье — это возможность сказать «прости» и услышать в ответ «я тоже был не прав». И да, верно говорят: в споре двух человек обязательно должен присутствовать третий. Ведь для спорящих не так важно доказать свою правоту друг другу, как то, чтобы их просто кто-то услышал. А двое кричащих людей вряд ли могут что-то услышать. Хочется высказаться перед неким «третейским судьёй» (необязательно семейным психологом, просто «левым чуваком», коим в этот раз оказался я), чтобы он подтвердил, что...
"Ты и я, мы оба правы.
Правы. Ох, как правы.
Скажем мы друг другу — браво! Браво, браво, браво! БравО!"

И это помогает.

ВСЕМ ЗДОРОВЬЯ И СЕМЕЙНОГО БЛАГОПОЛУЧИЯ! 💖

(При создании текста ни один ИИ не использован. События реальны.)

(Ещё больше авторских медицинских историй и видео в моём телеграм-канале - Истории Чумового доктора, а также в Дзене - Истории Чумового доктора)