20 октября в сети появился трейлер фильма "Мария. Спасти Москву".
Захватывающая военная драма, рассказывающая историю Марии Петровой, в чьей судьбе, как в зеркале, отразилась судьба страны: дочь священника, отрекшаяся от отца и от веры, она служит в НКВД. Накануне битвы за Москву Мария встречает ясновидящую старицу Матрону, а вскоре именно Марии выпадает задание доставить в Москву чудотворную икону Божией Матери, находящуюся за линией фронта на оккупированной территории...
За основу фильма взята легенда об облете Москвы с Тихвинской иконой Божьей Матери, которая появилась в романе "Рубеж" православного писателя Николая Блохина.
Вот как рассказывал об этом сам писатель:
Историю о том, как по приказу Сталина 8 декабря 1941 года на американском «Дугласе» был совершен облет Москвы с иконой Богородицы Девы Марии «Тихвинская», я услышал от главного участника события маршала авиации Александра Евгеньевича Голованова.
Было это летом 1952 года. Мой отец работал мастером-наездником Московского ипподрома. В один из дней на конюшне собрались шесть любителей бегов: мои родители, маршал Голованов, генерал-полковник Михаил Громов, Василий Сталин и я. Сын вождя командовал военно-воздушными силами Московского военного округа, был генерал-лейтенантом. Но на конюшне все его звали Васькой. Он подтвердил рассказ главного маршала авиации.
Александр Евгеньевич рассказывал, что, мягко говоря удивился, когда услышал приказ Верховного. Была жуткая метель — в нескольких метрах ничего не видно. Возник резонный вопрос: «Нельзя ли перенести полет?». Но Сталин сказал, что погода очень хорошая, а станет еще лучше. И произнес необычную загадочную фразу: «Варлаам Хутынский, как уже устраивал, так еще устроит».
Что ж, приказ есть приказ. Штурмана на облет Москвы Голованов решил не брать: чего там «штурманить», когда все равно ни зги не видно! Но ему дали очень интересных пассажиров: священника с иконой и тремя женщинами. Голованов говорит батюшке: «Вообще-то так: полет наш непредсказуем, — вы понимаете? Я знаю, что вы добровольцы, но…». — «Милок, — отвечает священник, — какая непредсказуемость? С нами Царица Небесная!». Представляете реакцию летчика? Но батюшка говорит еще круче: «Слушай, сынок, нельзя ли в полете, это самое, чтобы двигатели твои работали потише и не мешали пению?» Голованов не выдержал и рассмеялся.
Взлетели. И вдруг Голованов заметил, что в самолете необычайно тихо. Посмотрел: моторы работают. А шума нет! Ясно слышны голоса священника и певчих: «Царица моя преблагая, надежда моя, Богородице…». А по радиосвязи голос из Кремля: «Саша, сделай погромче…». Сталин любил церковное пение, об этом рассказывали сведущие люди после его смерти.
Полет продолжался. Голованов рассказывал: «Смотрю, а у меня в фонаре (переднее стекло кабины) вид, как на полотнах Куинджи: кругом метель, а впереди все видно до самого горизонта». Самолет летел светлым тоннелем, вокруг которого бушевала непогода.
Попробуем проанализировать все аспекты этого рассказа:
1. Какой образ Божьей Матери фигурирует в рассказе.
Тихвинская икона в 1941 году находилась в Тихвинском краеведческом музее. После занятия немцами Тихвина 9 ноября 1941 года икона оказалась на оккупированной территории. Перед оставлением немцами Тихвина она была вывезена в немецкий тыл и передана в Риге митр. Сергию (Воскресенскому). Затем она покинула нашу страну и вернулась окончательно лишь в июне 2004 года. Таким образом, не могла Тихвинская икона оказаться в Москве 8 декабря 1941 года, чтобы участвовать в облете. В это самое время ее перевозили из Тихвина в немецкий тыл.
В некоторых описаниях облета Москвы в последнее время стала упоминаться Владимирская икона или Площанская икона Божьей Матери. Однако Николай Блохин утверждает, что слышал от маршала Голованова про Тихвинскую. Но все равно информация не сходится. Ведь Владимирская икона была в июле-августе 1941 года эвакуирована с Третьяковской галереей в Новосибирск, а Площанская была до войны передана обновленческому приходу в Севске и во время войны пропала. Владимирская икона тоже не покидала Новосибирска.
2. Погода.
В свидетельстве Николая Блохина мы читаем, что Сталин приказал Голованову совершить облет с иконой вокруг Москвы, когда была метель. «Была жуткая метель — в нескольких метрах ничего не видно». И по рассказу Николая Блохина Голованов тут же полетел на Дугласе. И было это 8 декабря 1941 года. В этом месте заверения автора в правдивости рассказа наталкиваются на непреодолимую сеть противоречий. Что такое жуткая метель? Это выпадение никак не менее 10 мм осадков. А скорее всего, даже больше. И метель в повествовании Блохина была долгой. Ведь весь облет Москвы метель свирепствовала на всем протяжении маршрута. То есть это не было отдельное облако. Это был снегопад над всей Московской областью. Более того, метель была по словам Блохина и тогда, когда Сталин отдавал приказ Голованову лететь. А Сталин работал по ночам. Но сам облет проходил уже днем, раз Голованов видел горизонт как на полотнах Куинджи и самолет летел как будто в тоннеле посреди метели.
Таким образом, по словам Блохина всю ночь была метель, а потом и весь день метель, а темнеет 8 декабря рано. Значит, за ночь и весь световой день при такой сильной метели должно было нападать очень много снега. Даже не 10 см осадков. Но дело в том, что показания метеорологических станций Советского Союза за 8 декабря 1941 года коренным образом не сходятся со свидетельствами автора. Сразу несколько метеорологических станций в Москве и ближайших к столице регионах показывают совершенно другую погоду. И это легко увидеть по архиву погодных данных Гидрометцентра. Сегодня эти данные доступны по многим городам СССР за указанный период. Более того, сейчас существуют базы погодных данных по всей Европе за все годы XX века за каждый день. Попробуем проанализировать погодные данные в первой декаде декабря 1941 года.
В первых числах декабря область морозного воздуха с температурой –25 медленно передвигалась от восточной части Ростовской области на север и достигла Москвы 1-2 декабря. Именно в эти дни температура в Москве упала до –15…–20 градусов Цельсия, а 5, 6 и 7 декабря — до –25 градусов, по данным московской метеостанции. Мороз этих дней стал известен каждому по истории Битвы под Москвой. Но эпицентр мороза был не на немецкой стороне фронта, а в ближайшем советском тылу, при этом перемещаясь как раз вдоль линии фронта с юга на север. То есть больше всего от мороза должны были страдать советские тыловые части. Но мороз продлился недолго. А именно 8 декабря, то есть как раз в день предполагаемого облета началось движение теплого воздуха из районов Средиземного моря и в течение дня 8 декабря температура резко повысилась до 0…+1 градуса. Впоследствии, 9–11 декабря, дневная температура как раз находилась на уровне 0…+1 градуса по данным московской метеостанции. При этом данные воронежской, костромской и тамбовской метеостанций вполне согласны с московскими данными. Но самое важное здесь в том, что метели и вообще снегопада не было ни в один из этих дней. Московская метеостанция показывает 0-0,5 мм осадков в дни 5–7 декабря и около 1 мм осадков в день 8 декабря. Это маленький снежок. Костромская метеостанция показала 0,9 мм осадков, Воронежская — 0,6 мм. В дни 9–11 декабря заметных осадков также не наблюдалось. Они были даже ниже, чем 8 декабря. Ветер был умеренным, теплым, юго-западным. Таким образом, рассказ автора входит в противоречие с фактическими данными 8 декабря.
Но в любом случае погода была жуткой. Хоть сказочная погода по Блохину, хоть настоящая по данным Гидрометцентра. Кстати, эти дни были отмечены низкой активностью авиации. При такой низкой температуре двигатели переохлаждались и самолеты по большей части стояли на земле. И температура в –25 градусов — это температура на уровне земли. А сколько градусов будет в неотапливаемом салоне транспортного самолета «Дуглас» на большой высоте при скорости в 350 км/час? Трудно даже представить. Но Голованов не жалуется на мороз, а жалуется на метель, которой не было. И по рассказу писателя бросается выполнять сталинский приказ. Плюс в авиации есть четкие правила разрешения взлетов и посадок на аэродромах. И если в нескольких метрах ничего не видно, то взлет запрещен.
3. Мог ли Дуглас управляться одним человеком?
Самолет «Дуглас» — это транспортный самолет, позже названный Ли-2, а в то время носивший название ПС-84.
Маршал Голованов в конце 30-х годов очень много летал на этой модели самолета. В его книге «Дальняя бомбардировочная» приведена его же собственная характеристика, где говорится, что он в совершенстве знает самолет и налетал очень много часов. И вдруг оказывается, что маршал не знает, что в экипаж ПС-84 входит первый пилот, второй пилот, борт-механик и радист. Итого четыре летчика. Здесь же Голованов не берет штурмана и якобы летит один. То есть он называет неправильно члена экипажа и неправильно называет число членов экипажа, а потом еще и не берет его за ненадобностью. Также интересна мотивировка маршала Голованова: штурман, мол, не нужен, раз ничего не видно. Это тоже грубая ошибка. Задача второго пилота — это не только наблюдение в фонарь кабины, но и наблюдение за курсовыми приборами, высотомером, наблюдение за тангажом и креном самолета, определение местоположения самолета. И если ничего не видно в фонарь кабины, то второй пилот тем более нужен. Тогда нужно вести самолет вслепую. Здесь же маршалу Голованову он якобы не нужен. А как маршал будет определять курс самолета и все показатели полета, если большая часть приборов находится на другой стороне кабины перед глазами второго пилота?
Мало того, что самолет летит в метели по ясному коридору, но двигатели вдруг начинают тихо работать. И все это для того, чтобы он, маршал Голованов, мог слышать церковное пение из салона, а также для того, чтобы по громкой связи это пение мог услышать в Кремле Сталин.
Николай Блохин так описывает слова Сталина: «А по радиосвязи голос из Кремля: «Саша, сделай погромче…». Сталин любил церковное пение, об этом рассказывали сведущие люди после его смерти». То есть в повествовании Блохина Сталин якобы слушал из Кремля пение в салоне самолета. Только вот с помощью чего слушал? На самолетах ПС-84 стояла радиостанция РСБ или РСБбис. Только, к сожалению, она не работала в дуплексном режиме и не имела микрофонов в пассажирском салоне. Не имела она и микрофонов в кабине. Так как микрофоны в кабине и салоне, если бы и стояли, то передавали бы только шум моторов. Их и не устанавливали. А на самом деле работали микрофоны и наушники только в шлемофоне. И как же Голованов умудрился одновременно слушать в шлемофоне слова Сталина и при этом одновременно слышать пение в салоне самолета? Если шлемофон был надет, то тогда он слышал бы Сталина, но не слышал бы пение. А если снят шлемофон, то наоборот он слышал бы пение, но не слышал бы Сталина. И при этом держал в руках штурвал самолета. Можно было бы дать священнику и певчим в салоне по шлемофону, но тогда это означало бы, что чуда нет, ведь в шлемофон можно петь и при шуме моторов. А еще радиостанция не позволяла осуществлять дуплексной передачи. То есть не могли Сталин с Головановым переговариваться так, как по телефону. Тем более по громкой связи. Что такое отсутствие дуплексной связи? Это так называемая симплексная связь как в рации, когда говорят «прием» и переключают связь с передачи на прием.
Но ведь Голованов же не взял в полет радиста! Он же полетал один! Поэтому, чтобы сделать погромче передачу по приказу верховного, ему следовало встать из кресла, выпустить из рук штурвал, пойти к боевому посту радиста и начать настраивать рацию. А чтобы говорить с верховным постоянно Голованову надо было каждый раз уходить к боевому посту радиста и переключать рацию с приема на передачу и обратно. Хорошо летчикам-истребителям, у них переключение радиостанции под рукой. А на ПС-84 радист для того и посажен, чтобы вести переговоры с землей. А первый пилот ведет самолет и на обслуживание сложной радиостанции дальнего действия не отвлекается. И не может отвлекаться, ведь боевой пост радиста в задней части кабины. И как же Голованов тогда связывался с товарищем Сталиным? Как переключал передачи? И ведь знал же Голованов, что Сталин будет выходить на связь, чего же не взял радиста в полет?
Но кроме того вот еще что непонятно. Неужели Сталин решил по прямой радиосвязи выходить на самолет из кремлевского кабинета? Чтобы фашисты слышали? Ведь полет-то проходил почти над линией фронта! Представляете себе лицо немецкого радиоразведчика, который слышит в эфире Сталина? Сколько самолетов тогда пошли бы на перехват сталинского собеседника? И ладно бы фашисты просто слышали разговор, так ведь тогда они могли при прослушивании сталинского разговора получить много совершенно секретной информации о передатчике. И ладно бы передача шла телеграфным кодом с шифром. А тут прямым телефонным разговором.
4. Мог ли лететь сам Голованов?
Голованов в 1941 году уже почти не летал. Тем более не летал один. А причина в том, что уже тогда у него начались сильные и внезапные припадки. Один раз он упал в обморок прямо на приеме у Сталина и тот отпаивал его водкой. А позже в 1944 году у него начались внезапные остановки сердца и дыхания. При этом иногда он терял сознание при сохранении нормального пульса и дыхания.
Вывод:
Источником зарождения и распространения многочисленных мифов о «религиозной оттепели» в советском тылу и на фронте стал вышедший в 90-х годах прошлого столетия религиозный сборник «Россия перед вторым пришествием» (сост. С. В. Фомин), некоторые факты из которого, изложенные протоиереем Василием Швецом, произвели настоящую сенсацию. Эта книга положила начало появлению на свет других подобных работ, повествующих о многочисленных религиозных чудесах и знамениях, якобы сопутствовавших победам советских войск. Центральное место в них уделено крестным ходам и молебнам во время или перед началом ключевых сражений.
Суровые реалии войны существенно отличались от благочестивых преданий. Провалу германского блицкрига способствовали отнюдь не облет с иконой или тайное посещение бывшим семинаристом Сталиным блаженной Матроны, якобы воодушевившей хозяина Кремля предсказанием победы.
Создать плацдарм для возможности контрнаступления Красной Армии под Москвой в декабре 1941 года помогла переброска дополнительной живой силы и материальных ресурсов с Дальнего Востока, в частности десяти дивизий с сотнями единиц военной техники. В состав Западного фронта были переданы три общевойсковые армии, стрелковые, кавалерийские и танковые соединения, большое количество специальных частей. Военно-воздушные силы Калининского и Юго-Западного фронтов были существенно усилены. В результате к началу контрнаступления в составе советских войск насчитывалось 1,1 млн человек, 7652 орудия и миномета, 415 установок реактивной артиллерии, 774 танка (в том числе 222 тяжелых и средних) и 1 тыс. самолетов, в немецкой группе армий «Центр» – 1,708 млн человек, около 13,5 тыс. орудий и минометов, 1170 танков и 615 самолетов. Как мы видим, перевес по живой силе и технике был не на советской стороне, однако он стал и не столь катастрофичен, как в первые месяцы войны.