Я моушн-дизайнер. Работаю в ай-ти компании. Так определила мою судьбу невидимая рука рынка. Но всю жизнь я мечтал заниматься именно кино. Кино с компьютерной графикой, где я силён, со спецэффектами и классными историями, которые я в последнее время пачками пишу в стол..

Когда мне было 17, родители сказали мне что не потянут для меня ВГИК (Всеросийский институт кинемоторгафии) из-за коррупции. Я особо ничего не понимал в этом, но сейчас мне кажется, что попробовать стоило.

Была ещё попытка когда мне было 24. Решался на авось: ни денег на коммерцию (а только так при втором высшем), ни свободного времени (работать приходилось по 18 часов), но как и сегодня тоже был провал. Я пытался поступить на режиссуру к Соловьёву (режиссеру фильма Асса). Я тогда сильно расстроился из-за, увиденного мной, снобизма самого Соловьёва и приёмной комиссии. Меня тогда даже не стали слушать по итогу 8 часов ожидания. Просто "Привет", "Что нравиться?" (так вопрос и звучал), "До свидания", хотя для собеседования нужно было подготовить и отрепетировать ряд работ. Когда я попытался настоять на соответствии регламенту, меня унизили и убедили, что я сам виноват, что это потребовал, и что именно по этому меня не берут.

И тут три месяца назад Мишустин вводит закон благодаря которому я могу получить второе высшее образование за счёт государства. И я, конечно снова действую по пути своей детской мечты. Решаю также на авось: да есть работа, да нужно кормить семью, да будет тяжело, но я затащу.  Из предлагаемых вариантов мне больше нравится сценаристка или режиссура игрового кино. Но я иду на режиссуру анимации и компьютерной графики, ведь, так как я моушн-дизайнер, я буду достаточно имбовый абитуриент, чтобы точно поступить. Нужно лишь пройти три тура.

Первый тур я прохожу легко и с хорошим преимуществом. Там нужно было написать автобиографию, рецензию на любой мультфильм (я выбрал "Ух ты говорящая рыба"), и режиссерское видение литературного произведения, или его фрагмента (Я выбрал средневековый "Молот ведьм" и сохранил авторский сексизм от туда перевернув в жанр чёрной комедии). Вы можете смело качать мои материалы и воровать для поступления в дальнейшем. Они проходные.

Наступает второй тур. Второй тур это рисование. Рисовать руками я не умею от слова совсем. Ранее я думал, что во ВГИКе приветствуется нонконформизм. Я решил, что будет офигенно дерзко принести на экзамен ноутбук и карманный USB принтер. И на отштампованный ватман приклеить печатные картинки клеем-карандашом. Но нет. Никаких ноутбуков. Запрещено, так как мастер Роза Гиматдинова не сумеет проконтролировать, чтобы вы не качали материалы с интернета. Так же меня успокоили, ведь не так важны изображения и их качество, сколько рассказанная история.

На выбор было предложено три стиха. Стихотворение Хармса, еще одно тоже модернистское и детское стихотворение: "Несчастная муха".

Я взял его. Нужно было нарисовать автоскую раскадровку к стихотворению. И конечно мне ничего не оставалось, как оправдаться, что я рисовать руками не умею, и дальше брать только юмором:

Да, я решил, что все эти живые существа не буквально животные, а то что это бантиские клички.

Пока я всё это рисовал, я видел как у других 17-18-литних выпускниц школ получались цветные шедевры: хоть бери и в Третьяковку выставляй каждый.

Я не тешил себя надеждами, что мой юмор воспримут. И нет. Мне двух баллов из 100 не хватает чтобы пройти второй тур. Если бы баллы суммировались с первым туром я бы прошел в третий, но нет. Проходной бал учитывается строже суммы с предыдущим.

Пока идут собеседования в третьем туре я узнаю свой непроходной балл. Звоню в приемную коммиссию а меня там посылают в пешее эротическое. Пишу мастеру.

Да. Разумеется Роза не ответила после экзамена и даже после напоминания о себе. И тогда я пишу, приближаясь вплотную к красным линиям, ведь обратная связь мне очень важна.

И честно говоря, я не хотел ничего публиковать тем более мой сильный канал на пикабу забанен (это отдельная и совсем некриминальная история). Но пришел ответ. Я его показывал вместе с пересказом всей истории друзьям, в том числе и тем кто ВГИК окончил. Если бы мне не все 100% не указали на снобизм многоуважаемого мастера по мультипликации, я бы его не опубликовал.

А тут и сама Мастер разрешила публикацию. Сам я говорю только по факту. Все, кому пересказал и показал, указали на её снобизм. Я её снобом не считаю. Я думаю, что она вполне замоталась, и... зачем-то решила что я обвиняю всех вокруг что не поступил. Это низко и манипулятивно. Снова я такой унтерменш попытался спросить о  себе у Бурбонов, и за это получаю обвинение в мегаломании.

ЗЫ. Это история ни в коем случае не жалоба, а рассказ о реальности какая она есть. Прошу не писать Розе гневные сообщения, если сопереживаете мне.

Данная статья относится к Категории: Творческое развитие юношей и девушек

«Большей частью жизненные обстоятельства и удачная среда, в которую попадает человек, удачные встречи, иногда просто знакомство удачное формируют человека.

Вот такая преамбула, если дать. Стоит ли?

Это первое, скажем. Часто бывает так: собирается мастерская - мастерская пятнадцать человек студентов, из которых выходят режиссёры или актеры. И хороший педагог всегда знает, опытный педагог, что, если в этой мастерской соберется два-три очень талантливых человека, ярких, талантливых, мастерская в порядке. По существу говоря, он может сам и не учить. Они сами будут друг друга учить, они сами будут учиться. Группа сильных ребят, которые формируют направление мастерской, её запал, так сказать, систему мышления. Тогда в мастерской весь уровень необыкновенно повышается.

Один же человек никогда мастерскую не сделает, как правило. Он получается маленьким чудом, исключительно одарённой личностью. А потом эта исключительно одарённая личность, она обычно притухает. Я знал такие мастерские, из которых ни одного режиссёра не вышло, просто ни одного. И наоборот, есть мастерские, из которых вышло поразительно много режиссёров, очень много, чуть ли не половина работают или больше.

Значит, всё это вопрос подбора людей, совершенно какая-то неощутимая вещь, особенно в кинематографе, потому что ведь каждый режиссёр понемножку и актёр, и немножко художник, и музыкант, и писатель очень часто. Он может стать писателем. Он мог бы стать сценаристом. Становится режиссёром, и всё так. Вот так вышло, что он как раз для кинематографа, - в это время, при этих товарищах, при этой системе, в которой он жил; у него почва выгодная, и вот он выходит режиссёром.

Бывает соперничество. Я не буду много говорить, но, когда Шукшин и Тарковский, которые были прямой противоположностью один другому и не очень любили друг друга, работали рядом, это было очень полезно мастерской. Очень полезно мастерской. Это было очень ярко и противоположно. И вокруг них группировалось очень много одаренных людей. Не вокруг них, а благодаря, скажем, их присутствию.

Если где-то эту сумму вопросов поднять (сейчас я говорю неразборчиво, но важна мысль сама), тогда получается возможность учить человека без указки, без перста: вот так надо строить мизансцену, так надо монтировать, так надо строить кинематограф, в общем, так надо работать - как очень многие учат. Многие учат тому, что вот есть система, которой надо обучать таким-то образом. Сначала то-то, потом то-то, сначала монтаж, сначала работа с актёром и т. д. Значит, хорошо большей частью художники получаются тогда, так мне кажется, когда такого человека с указкой и перстом, такого учителя нет, а есть человек, который бы помогал думать. Или не мешал хотя бы думать. Который позаботился о том, чтобы была атмосфера, чтобы пророс сам росток творчества, он бы получился самостоятельно.

Это моё убеждение всегдашнее. И когда я вспоминаю, как я сам учился, я всё время сплошь вспоминаю людей, которые не мешали мне, которые никогда не мешали мне.

Первым из них был мой отец. Он был необычайно добрым человеком, более доброго человека я просто не видел, не встречал. Хотя одновременно был очень вспыльчив, принципиален и нетерпим. […]

Был знаменитый случай. Было какое-то маленькое торжество. Все пили и произносили какие-то невинные тосты. И отец тоже встал и сказал, поднявши свою рюмку, что, знаете, я хочу выпить за одного человека, которого я очень люблю за необычайную честность и прямоту. Встала тут же одна очень важная дама, которая была убеждена, что это она. Отец сказал: «Простите, это не про Вас, это про другого, присядьте». Это было большое мужество - сказать так в этот момент. Он всегда говорил прямо то, что он думает. Это был его принцип.

Таким образом, при всей своей доброте он был человек, если это было нужно, не такой уж добрый. Он мог и обидеть сильно.

Вот первый мой учитель.

А в это время рядом с ним были два примечательнейших человека, с которыми я познакомился уже как ученик. Это были Анна Семеновна Голубкина и Сергей Тимофеевич Конёнков. Голубкина начала эту учебу, Конёнков её продолжил. […]

У неё было очень много учеников, которые ей тщательно подражали. Она их вовсе не поощряла и не выделяла. И действительно, те, кто ей подражал, и работали хуже. Это ограничивало их возможности. Наоборот, она часто поощряла тех учеников, которые делали так, как ей вообще было чуждо. Она смотрела на какую-нибудь работу, сделанную в обобщенных формах, которые были, так сказать, ей чужды. Она говорила: «Ну что ж, хорошо, мне так сделать не удастся», - в том отношении, что на неё это не похоже.

В этом отношении ещё терпимее был Сергей Тимофеевич Конёнков. Он вообще почти что и не учил. И тем не менее каждый приход его был праздником.

Мастерская, в которой мы работали... В общем-то времена были тяжкие, зимой было холодно. Скажем, у «буржуечки» в какой-нибудь живописной мастерской, - там было тепло. А у нас громадный стеклянный купол, стены стеклянные. Мастерская скульптурная: мокрая глина. Зимой замерзала глина, просто замерзала глина, совершенно. И с утра староста разогревал «буржуйки» докрасна - для того чтобы можно было хоть глиной-то работать. И вот выходила натурщица, помню, у нас такая Сипович знаменитая была натурщица, выходила - одна половина разогрета до того, что она багровая, а другая - зелёно-фиолетовая, а мы её поворачиваем всеми сторонами, как шашлык жарят.

И вот в эту обстановку входил Конёнков. У нас громадный жестяной чайник на «буржуйке», ведерный, наверное. Морковный чай. Он садился где-нибудь в уголочке, когда приходил, наливали ему кружку этого кипятку морковного, сидел он, макая бороду в это дело. Поглядывал туда-сюда. Просидит, ну, час. Иной раз ни к кому не подойдет. Уж кто-нибудь попросит: «Сергей Тимофеевич, скажите что-нибудь».

- Что сказать?

- Ну вот, эта работа. Вздохнёт, подойдёт и скажет что-нибудь самое простое: «Коротка она у тебя» или что-нибудь в этом роде. А так, вообще говоря, очень не любил говорить о скульптуре вообще. Пока мы лепим сорок минут, академический час, он сидит, молчит, чай пьёт. Потом соберётся кружок, мы с ним разговариваем. Он иногда интереснейшие вещи рассказывал о скульптуре. Ни о чём не говорит, а говорит, как важно вылепить ухо или палец, - это самое трудное. Он говорит: «Ведь вам кажется, что уши лишние. Ну скажите честно: кому кажется, что уши лишние?» И я, помню, первый осмелился, первый сказал: «Мне. Гораздо лучше без ушей, лучше всего получается».

«Вы не умеете делать, по-вашему, и уши лишние, и глаза, не было бы их, совсем было бы хорошо, тюфяк был бы. Так легко лепить. И обобщенная форма. И пальцы, говорит, лишние. Пальцы-то вы делать не умеете, пальцы рук, пальцы ног. А Роден до старости лет делал пальцы. И делал даже только руки. И это было искусство - рука. Рука может быть злая, добрая такая...»

Таким образом, он больше разговаривал об искусстве. Рассказывал о Родене, о Майоле, говорил о Голубкиной. Я помню, как он сказал про Голубкину: «Ну, Анна Семёновна, вы знаете, масочку (то есть лицевую часть человека, лицо), масочку она, пожалуй, сделает, как никто. Ну, остальное, остальное я получше делаю, - сказал он. - Но масочку она сделает как никто».

Он был, по-видимому, очень хороший профессионал. Среди нас не было уж очень талантливых людей, вряд ли. Почему вышло так, не знаю. Так случилось. Но вообще разговоры Конёнкова о том, что такое искусство и отношение к нему, дали мне очень много.

Это был первый, что ли, период жизни моей. А потом я стал метаться между литературой, театром, кинематографом. И здесь судьба свела меня с Эйзенштейном. Случайно, пожалуй, это произошло. […]

И вот у неё в доме я познакомился с совсем другим человеком, необыкновенно терпимым как раз. Это Сергей Михайлович Эйзенштейн... Человек колоссального ума, гигантской эрудиции, что об этом говорить. Но поражало меня не это. Казалось, человек этот, который делал такие вещи, как «Броненосец "Потёмкин"», «Октябрь», убеждённый сторонник определённого искусства, определённого, я думаю, вида кинематографа. Тем не менее он искренне дружил, любил кинематографистов совсем другого толка, дружил с ними. Любил их, и любил не снисходительно, но искренне, потому что одно искусство было вот «моё искусство», не дай Бог вторгнуться в его область, и плохо вторгнуться в его область, плохо сделать то, что умеет делать он: монтажный кинематограф, кинематограф интеллектуальный, кинематограф двадцатых годов. Он будет беспощаден в смысле критики. Но если это совсем другое искусство, он писал необыкновенно добрые и необыкновенно снисходительные в этом отношении статьи.

И я вот сразу почувствовал, что с ним будет как-то очень нелегко. Дружить с ним было невозможно, он был слишком умён. Да, это я могу сказать. Он был чересчур умен, он был необыкновенно умён. […]

Не знаю, понятно ли я говорю. Мне было нелегко всегда с Эйзенштейном, потому что он был много образованней. Он был необыкновенно эрудированным человеком. И мыслил он необыкновенно своеобразно, очень своеобразно.

Каждая его мысль ещё тащила за собой какой-то второй, дополнительный, второй, третий, четвёртый смысл. Через полчаса разговора с ним я чувствовал себя усталым от напряжения, от того, что надо говорить с ним на уровне, чтобы ему было интересно, чтобы это было не глупо. А я знал гораздо меньше, и мне было трудней. Значит, час разговора, и я - весь мокрый. […]

Но был один случай, когда Эйзенштейн категорически запретил мне делать картину. Это был сценарий «Убийства на улице Данте», который я написал в 1945 году. Ещё война не кончилась, да, в марте, наверное. Худсовет тогда был такой большой... И вдруг ночью мне позвонил Эйзенштейн. Он сказал следующее: «Михаил Ильич, я только что прочитал ваш и Габриловича сценарий «Убийства...». Этого делать не надо». Я говорю: «По-моему, это интересная вещь». Мне тогда казалась вещь очень интересной... Он сказал: «Михаил Ильич, это просто очень плохо. Не делайте этого. Не делайте этого. Это опасно и плохо, и на вас непохоже. Я буду голосовать против самым решительным образом». Ему не пришлось голосовать против, картину эту запретили, то есть сценарий данный. Потом, через десять лет, вдруг мне предложили её делать, а Эйзенштейн к этому времени умер. Некому меня было остановить. Я сделал эту картину, которую до сих пор считаю одной из самых слабых картин, которые мне довелось в жизни делать».

Ромм М.И., Об учителях, в Сб.: Ромм М.И., Как в кино (устные рассказы) / Сост. Я.И. Гройсман, Нижний Новгород, «Деком», 2003 г., с. 32-33, 35, 37-39 и 43.

Источник — портал VIKENT.RU

+ Ваши дополнительные возможности:

Плейлист из 8-ми видео: ЧЕЛОВЕК БУДУЩЕГО и ПЕДАГОГИКА ВЫСШИХ ДОСТИЖЕНИЙ

Изображения в статье

Михаил Ильич Ромм — отечественный кинорежиссёр документальных и художественных фильмов, сценарист и педагог ВГИКа / Добросовестное использование

Памятник выпускникам ВГИКа, скульптор Алексей Благовестнов / Blog Fiesta

Изображение 4144132 с сайта Pixabay

П. Д. Корин • портрет скульптора С. Т. Коненкова • 1947 / Public Domain

Сергей Михайлович Эйзенштейн — отечественный инженер (по образованию), кинорежиссёр, теоретик искусства, разработавший новые формы киномонтажа / РИА Рустим

Дима Иосифов (1965), Таня Проценко (1968-2021) и Роман Столкарц (1965)

Сегодня 85-летний юбилей отмечает очень красивая и талантливая женщина, актриса, режиссёр, сценарист, Народная артистка России - Светлана Дружинина.

Вот говорят же: не было бы счастья, да несчастье помогло. Светлана с детства мечтала танцевать, она даже поступила и с успехом училась в балетном училище при Большом театре, но окончить его ей помешала травма руки. Возможно, сама Светлана тогда не думала, что травма - это то самое несчастье, за которым придёт счастье, но именно из-за неё началась работа Светланы в кино, за которую мы сегодня и любим Дружинину.

Итак, из-за травмы Светлана взяла академический отпуск, на время которого стала ведущей вечеров родного училища, проходивших в Концертном зале им.Чайковского и, как правило, транслировавшихся по телевидению. Девушку заметила первый диктор Центрального телевидения Валентина Шароева и пригласила вести детские телепередачи вместе с Михаилом Державиным. Кстати, позднее этим же дуэтом они вели первые выпуски КВН.

И тут начала работать «магия» телевидения. Светлану увидел режиссёр «Мосфильма» С.Самсонов и предложил главную роль в своей комедии «За витриной универмага» (1955). После этого успешного дебюта в кино Светлана поступила на актёрский факультет во ВГИК и одновременно стала актрисой Центральной студии киноактёра и киностудии имени М.Горького. После нескольких картин, среди которых «Дело было в Пенькове» (1958), «Девчата» (1962), «Одиночество» (1965), к Светлане пришёл настоящий успех.

Но Дружининой, которую переполняли творческие замыслы, статус исполнительницы ролей стал маловат, и она поступает во ВГИК, чтобы учиться на режиссёра. Кстати, в дальнейшем Светлана ни разу не выступит в актёрском амплуа ни в одной из своих картин.

Поработав некоторое время режиссёром на студии «Мосфильм» после окончания ВГИКа, Дружинина полностью переключилась на телевидение, где её картины стали одна за другой выходить с неизменным успехом: «Сватовство гусара» (1979), «Дульсинея Тобосская» (1980), «Принцесса цирка» (1982) и др. В 1987 на экраны выходит историко-приключенческий фильм Светланы Дружининой «Гардемарины, вперёд!». Зашкаливающая популярность картины подвела режиссёра Дружинину к тому, чтобы снять два продолжения: «Виват, гардемарины!» (1991) и «Гардемарины-III» (1992).

С 1994 года Дружинина работает над масштабным кинопроектом – 25-серийной историко-приключенческой эпопеей «Тайны дворцовых переворотов. Россия, век XVIII», в котором снимаются самые талантливые актёры.

Поклонникам Светланы Дружининой интересно про неё всё: и про работу, и про семью, поэтому предлагаю не описывать дальше её жизнь словами, а вместе с передачей «Пока все дома» заглянуть в гости к режиссёру Светланы Дружининой и её супругу, верному другу и соратнику, кинооператору Анатолию Мукасею.

Желаем Светлане Сергеевне крепкого здоровья и творческого процветания!

Пока все дома. Режиссер Светлана Дружинина и кинооператор Анатолий Мукасей. Ведущий - Тимур Кизяков. 1993. Источник: канал на YouTube «Советское телевидение. Гостелерадиофонд СССР», www.youtube.com/c/gtrftv

Длиннопост к дню рождения замечательной артистки и чудесные видео с участием Клары Румяновой: красивая и искренняя, она рассказывает о жизни и, конечно, говорит своим известным всей стране голосом.

Сегодня день рождения Клары Румяновой - популярной артистки кино, которую по праву можно назвать голосом советской мультипликации. Ей исполнился бы 91 год.

Коренная ленинградка, пережив войну и блокаду, в конце сороковых Клара отправилась в Москву поступать в кинематографический институт. Красивая, изящная, обаятельная, талантливая и с необыкновенным очень низким от природы голосом - такой Клара Румянова поступила во ВГИК, где затем училась у Сергея Герасимова и Тамары Макаровой. Вместе с ней на курсе учились Алла Ларионова и Николай Рыбников, который сразу же влюбился в Клару. Правда, она так и не приняла ухаживания молодого человека. Между ними однажды произошёл буквально «киношный» случай: Николай подарил возлюбленной золотые часы, на которые копил деньги два месяца, а Клара не приняла этот дорогой подарок. Если верить истории, то именно этот эмоциональный эпизод был позднее использован в фильме «Девчата», когда герой Рыбникова растаптывает отвергнутые Тосей часы.

Кстати, непростой характер актрисы не раз создавал трудности в жизни, а столь беспечное отношение к мужским предложениям оказалось роковым для её актёрской судьбы. Но к этому мы вернёмся чуть позже. А пока - ещё об одной роковой случайности.

Уже во время учёбы во ВГИКе Клара Румянова начала сниматься в кино, а также часто ездила с концертами в Подмосковье. После одной из таких поездок и произошёл случай, изменивший её творческую судьбу. Румянова очень сильно простыла, простуда вызвала осложнение — крупозное воспаление лёгких, от которого девушка чуть не умерла. Вдобавок ко всему Клара потеряла голос… Полгода, по настоянию Сергея Герасимова, ей было запрещено разговаривать даже шёпотом, с маэстро они общались посредством записок. Известные фониатры в бессилии разводили руками, все надеялись на чудо. Когда же, наконец, голос Румяновой полностью восстановился, он оказался вдруг очень высоким.

Эту новую голосовую особенность она впервые использовала в своём дебютном фильме «Сельский врач», где по сюжету играла роженицу. В сцене, где героиня Румяновой становится матерью, младенец должен был громко заплакать, однако в нужный момент он благополучно уснул крепким сном. Тогда актриса сама сымитировала детский крик, и, хотя от «родных» звуков ребёнок проснулся и всё-таки заплакал, в фильме звучит голос Румяновой. После этого случая Румянова, наряду со съёмками в кино, стала заниматься на «Мосфильме» и озвучиванием, и чаще всего её голосом говорили именно маленькие дети. Тогда же ей стали поступать первые приглашения с киностудии «Союзмультфильм». Но актриса пока не воспринимала новую способность своего голоса как какой-то дар да и, откровенно говоря, считал свой потенциал выше «мультяшного», потому долгое время не бралась за озвучивания сказочных персонажей, считая себя исключительно драматической актрисой.

И вот он опять - своенравный характер молодой актрисы. В начале карьеры красивая и талантливая Клара Румянова действительно получала массу предложений от режиссёров, но она была очень избирательна и однажды совершила ошибку, которая стоила ей кинокарьеры. В 1953 (или 1954) году руководитель «Мосфильма» Иван Пырьев предложил молодой артистке ведущую роль в своей новой киноленте «Испытание верности». Но Румянова, которая не любила сентиментальное кино, категорически отказалась от предложения со словами, что ей не нравится ни роль, ни сам сценарий, и что картина обречена на провал. Учитывая, что Пырьев был известным режиссёром, а Румянова - лишь выпускницей ВГИКа, можно допустить, что он мог воспользоваться своим положением в ответ на дерзость молодой артистки. Так это или нет, но где-то до 1970 года, Клара Румянова не снималась в кино, пока министр культуры Екатерина Фурцева не уволила Пырьева с поста руководителя. Говорят, за год до своей смерти Пырьев позвонил Румяновой и извинился перед ней за своё поведение в тот момент.

Тем не менее, больше в кинокарьере Клары Румяновой главных ролей не было. Из сыгранных ею второстепенных вы наверняка помните, например, жену отца Фёдора в «12 стульях» и мать Чичикова в «Мёртвых душах».

Постепенно Клара стала всё более активно сотрудничать с «Союзмультфильмом», и в тот период, когда её совсем перестали снимать, она приобрела большую популярность как актриса озвучивания, стала записываться на радио и выступать на эстраде с детскими песнями и романсами. Также актриса много занималась озвучанием детских отечественных фильмов и дубляжом иностранных сериалов.

Всего «голосом нашего детства» говорят и поют персонажи более 300 мультфильмов, а сама Клара Румянова больше всего любила Зайца из легендарного мультфильма «Ну, погоди!».

После распада СССР и последовавшего затем экономического кризиса Румянова, как и многие актёры, постепенно осталась без работы и лишь изредка принимала участие в записи аудиосказок и аудиоконцертов и постановке радиопьес. Однако даже в этот период она демонстрировала профессиональную разборчивость и принципиально отказывалась записываться для аудиорекламе. Не имея работы, она написала несколько пьес, а в 2000 году выпустила книгу «Имя мне - женщина» - авторский сборник написанных ею пьес о значимых женских персонажах русской истории (Надежде Дуровой, Екатерине Дашковой, Евдокии Ростопчиной и др.).

Клара Румянова стала единственной актрисой СССР, удостоенной почётного звания Заслуженный артист РСФСР за работу в мультипликации.

Что ж, давайте посмотрим на красивую и талантливую Клару Румянову, послушаем её рассказы о жизни и профессии и вновь окунёмся в детство…

1. Фрагмент передачи "По страницам "Голубого огонька", в котором Клара Румянова вспоминает своё военное детство, рассказывает о работе над озвучанием мультфильмов, исполняет "Песню о медицинской сестре" композитора Никиты Богословского на стихи Евгения Долматовского.

2. Фрагмент передачи "Будильник", где артистка Клара Румянова рассказывает об озвучивании мультперсонажей, исполняет песенку Элли и её друзей композитора И.Ефремова из м/ф "Волшебник Изумрудного города" и песенку младшего поросенка из м/ф "Бим, Бам, Бом и Волк".

Клара Румянова "Песня о медицинской сестре". По страницам "Голубого огонька". 1974.

Актриса Клара Румянова в гостях у передачи "Будильник". Гл. ред. программ для детей, 1986 г. Источник: канал на YouTube «Советское телевидение. Гостелерадиофонд СССР», www.youtube.com/c/gtrftv