- Я волнуюсь, Себастьян, очень волнуюсь. Этот человек очень подозрительный. – Она набрала воздуха и сказала громче, - По этой дороге давно никто не ездил.

Водитель оглянулся и после некоторого молчания спросил:

- Вы хотите кого-то встретить на дороге или попасть на корабль до Уаттграда?

- Корабли уходят из Нью-Бэйк, все дороги к нему полны людей, - возразила девушка.

- А ещё в Нью-Бэйк приходят косяки рыбацких лодок со всего побережья. Вы сказали, Генри Джонтер хочет вас достать, да? Будьте уверенны, он занимается этим: вас караулят в каждом городе, куда он проводил телеграф. Вчера вечером – ну уж сегодня утром точно! – он потерял терпение и отправил людей проверять дороги. Мы сможем проскользнуть мимо его ищеек.

- Пожалуйста, смотрите вперёд, - попросил парень. – Иначе мы не разминёмся с деревом.

Телега уже начала съезжать с дороги на холм и действительно могла врезаться. Водитель сдвинул рычаг, возвращая её в колею.

Небо светлело, и дым от телеги предательски тянулся к вершинам деревьев. Под красноречивым взглядом девушки, Себастьян решился продолжить разговор с водителем.

- Мистер А́нбач, нам всем было бы проще, если бы вы поделились вашим планом… решения нашего вопроса.

- План должны знать исполнители, остальные могут сболтнуть лишнего, оставить подсказку – и вот уже на всех пара́х под венец мчат вашу невесту, а нас пускают под откос.

- Полагаю, сейчас-то нам разбалтывать некому, - настаивал Себастьян. - Мы выезжали из Алейни́ на север. Я помню карту в Управлении, там Фогшор, но нет пути.

- Хорошо, что мы едем не по карте, да? – развеселился Анбач. - Там поди непроходимая чаща!

Себастьян решил, что теперь может выложить из осколков слово «Замысел».

- То есть, пока люди Джонтера сбиваются с ног, мы по неизвестной им дороге добираемся до Фогшора, оттуда нанимаем лодку, в Нью-Бэйк пересаживаемся на пароход до Уаттграда. Мирелль, я же говорил, что всё будет отлично!

Девушка наконец улыбнулась.

- Одно уточнение, - сказал водитель, снова пачкая край шляпы угольной пылью. – Это вы городские без карты за порог ни шагу. Местные все про эту дорогу знают.

Парень так и не смог подобрать слова, поэтому Анбач продолжил.

- Это ж кратчайший путь между Алейни́ и Фогшором. Конечно, и дорога была: за холмами долина начинается, её пересечёшь, так, считай, добрался. В долине даже посёлок строили, пока однажды по весне дома не нашли брошенными. Ну мало ли бывает помутнений от тоски зимними вечерами, да? А летом в Фогшоре случился бродячий цирк. Я даже пацаном сам афишу видел: «Мусье Кудельман! Невероятный цирк! Исчезновение дома и другие чудеса Старого света!» И вот целый чёртов обоз вышел из города и пропал. Кто бы вспомнил, да? Пока старый клоун сгинет – уже новых дурачков полно. Только за этим цирком стали пропадать обычные люди. Охотники говорят, даже зверь с холмов в долину перестал ходить.

- Может беглые бандиты обосновались? – предположил Себастьян.

- Бандиту навар с продажи краденного нужен и жратва, а вещички пропавших не мелькали, чужаки по лавкам припасы не собирали.

- Так у цирка припасы и забрали. Другие путники поди тоже не с пустыми руками шли.

- Может и взяли – кто ж разбираться будет? Простому человеку и так работы от зари до зари. Шерифы сразу про границы городов заговорили, да про юридиц… короче, мол, не их дело. Только торговля рухнула – боятся все. Подрядили с дюжину залётных при оружии, мол ценный груз доставить за награду хорошую. Один вернулся: глаза что блюдца, моргать разучились, босой, растрёпанный, про цирк лепечет. Говорит, до реки дошли, там шатры сказочные. Представления одно другого краше – во сне не увидишь. Сначала деньги за билеты отдали, оружие заложили, потом стали вещи сдавать, лишь бы ещё чего увидеть. А он вернулся, якобы, из-за обсчёта в кабаке, деньги назад требовал. Его-то поганой метлой выгнали, а место гиблое осталось, и промеж людей прозвано долиной Кудельман.

- И вы ведёте нас туда? – изумилась Мирелль.

Водитель посмотрел на Себастьяна.

- Чувствуешь, почему заказчику надо точно знать желаемый результат, а не детали исполнения, да?

Парень чувствовал, что от его горящих ушей сейчас вспыхнут волосы. Собирая остатки самообладания, он пытался уверить спутницу в правильности выбора организатора побега.

- Мистер А́нбач – человек с пугающими методами, но хорошими рекомендациями.

- Рядом с долиной любой человек не такой уж страшный, - буркнул водитель.

- Кроме Генри Джонтера, - Мирелль поплотнее закуталась в платок. - Он ужасный эгоист и самодур.

Анбач не стал спорить. Он посмотрел по сторонам и сдвинул полу плаща, приоткрывая рукоять револьвера.

Солнце было высоко, когда дорога спрямилась и пошла под уклон.

- Приехали, - объявил Анбач. – Слезайте.

- Приехали куда? – уточнил Себастьян.

Водитель сделал паузу, убирая из ответа слова, неуместные при даме.

- В долину. И лучше бы нам не задерживаться.

Пока пара покидала телегу, он достал из кармана горсть болтов с гайками. Он аккуратно подсыпал их паз рулевого рычага, пока тот не стал надёжно зафиксирован. После подложил в топку побольше брикетов. Ещё раз поправив шляпу, Анбач снял тормоз и спрыгнул. Провожаемая тремя взглядами, телега медленно набирала ход, изредка вздрагивая на кочках и корнях. Когда телега отъехала шагов на сто, он достал револьвер, жестом приказал следовать за ним и пошёл прочь от дороги.

- Мистер А́нбач, потрудитесь-ка объяснить, что всё это значит? – приказала Мирелль.

Водитель остановился и указал левой рукой в сторону Алейни́.

- Там Джонтер, там, - он указал револьвером в след паровой телеге, - долина, что похуже любого Джонтера. Плоховат прикуп, да? Думаю, ваш друг уже тоже считает разумным спасовать круг и разминуться с погоней.

- Хватит этих сказок! – сорвалась Мирелль. – Себастьян, забери у него оружие!

- Это моё оружие! – осадил водитель.

- Мы платим вам деньги!

Анбач направил револьвер на железнодорожника, продолжая смотреть на девушку.

- Которые я могу забрать, да? Назови-ка хотя бы одну причину, по которой я не сделал этого раньше, а?

- Вам лень преодолевать сопротивление, вы хотите, чтобы мы сами пришли в вашу ловушку, - излишне рационально заметил парень.

Анбач на секунду замер, обдумывая его слова, а после нервно расхохотался.

- Простите, чёрт тебя дери, - сказал он, снова взяв себя в руки. – Обожаю работать с людьми, способными давать до-вредного верные ответы.

Он достал из внутреннего кармана пальто небольшой двухзарядный пистолет и бросил его парню. Железнодорожник поймал оружие, повертел его в руках и убедился в наличии патронов.

- Как вы просили: моё оружие у него. Мы можем убраться с дороги?

Себастьян поспешил попросить девушку подчиниться, пока вероятная погоня не застала их здесь.

Троица отошла в глубь леса. Когда дорога скрылась из вида, Анбач свернул в сторону Алейни́.

Мирелль продолжала злиться на их спутника и корни под ногами.

- Не знаю, сколько ты ему заплатил, но пока мне кажется, это слишком много.

- Он не взял денег.

- Что?! Ты же понимаешь, что никто не станет связываться с Генри Джонтером бесплатно! Может быть он хочет лично привести нас к нему?

- Во-первых, он мог сделать это в Алейни́. Во-вторых, я уже выполнил свою часть сделки…

- ЧТО?!

- Он мог просто бросить нас без малейшего риска.

- Что за твоя часть сделки?! Почему ты ничего не рассказал мне?!

Анбач вмешался в разговор:

- Потому, что он избавляет вас от переживаний, а не добавляет их.

Себастьян попытался вернуть внимание девушки к себе.

- Я подделал документы. Не ради денег, нет. Только чтобы в плане строительства появилась дорога через долину.

- Всё так, - подтвердил Анбач, - Джонтеру нечего предложить с его телеграфом. Вот железная дорога - это сила. Что бы ни губило людей, поезда пройдут мимо. Оно больше никому не сможет навредить.

- А рабочие? Их же отправят прямо в долину!

- Рабочим точно ничего не грозит. Они будут приближаться постепенно, шпала за шпалой. Никакая долина не сможет остановить их слаженных действий. Рискуют только топографы, но их я сопровожу лично.

Себастьян подумал о ремонтных бригадах, но решил, что самое время научиться помалкивать в нужный момент.

Ветер донёс до них звуки скоростного дилижанса. Анбач приказал всем запрятаться в траве, а сам из-за дерева наблюдал, как подпрыгивая на неровностях и пружиня рессорами пронёсся транспорт.

- Вот и всё. Выходим на дорогу и спокойненько возвращаемся в город.

Мирелль резкими движениями отряхивала платье.

- Разве, когда найдут телегу, они не поспешат обратно?

Анбач даже не стал реагировать.

- Мы их услышим первыми, - заверил Себастьян.

- Или не услышим, - сказал Анбач.

- Что, по-вашему, им помешает? – спросила Мирелль.

- Они перестанут вас искать. В прочем, это же просто сказки, да?

Анбач снова поправил шляпу и пошёл прочь.

После леса, идти по дороге казалось легко и приятно. Пока не послышался какой-то звук. Сначала парень и девушка подумали, что к ним приближается дилижанс. Но звук не имел ритмичного повторения, характерного для паровых машин, и отдалённо напоминал смех. Смех, который не мог разлететься по лесу далеко. Они посмотрели на водителя: тот стоял с револьвером в руке и пытался разглядеть за деревьями источник звука.

И он появился.

Существо, выходящее из леса, напоминало куклу человеческого роста, сломанную, выброшенную на помойку, а теперь возвращающуюся оттуда. Босые ноги ступали почти как у людей, тучное тело выше пояса колыхалось, будто не имело к ним отношения. Плешивая голова, покрытая остатками грима или следами разложения, болталась на шее, заваливаясь то вперёд, то назад. Хуже всего было, когда её выпученные глаза оказывались напротив людей, цеплялись за добычу, парализуя ужасом.

- М-мистер А́нбач? – выдавил Себастьян.

Водитель не ответил. Существо остановилось в дюжине метров, обхватило руками голову и поставило её вертикально. Фиолетовый рот растянулся в неестественно широкой улыбке.

Себастьян выстрелил. Первая пуля пролетела мимо. Вторая попала в существо, выбив всплеск серой жидкости, заменявшей кровь. Создание долины снова издало смехоподобный звук, но выстрелы вернули Анбача в реальный мир, он выхватил свой револьвер. Пуля более значительного калибра отбросила голову существа за спину. Оно перестало хохотать и побежало вперёд: быстро, собранно, совсем не походя на ходячий студень.

Анбач начал стрелять по ногам чудовища, дрожащие руки никак не могли справиться с оружием, и пули пролетали мимо или задевали ноги по касательной, не сумев перебить опору. Существо сбило водителя на землю, крик жертвы слился с хохотом из простреленной головы. Парень и девушка ощутили отвратительную смесь вони от немытого и загнивающего тела, смешанную с запахом сырой земли.

Себастьян попытался выстрелить и понял, что патронов больше нет. Он двинулся помочь Анбачу, но Мирелль повисла на руке и умоляюще смотрела на жениха. Времени для сомнений не было, как и уверенности в возможности чем-то помочь. Себастьян и Мирелль побежали по дороге к Алейни́. Крики Анбача какое-то время преследовали их, когда беглецы остановились отдышаться, лес вокруг был тих. Они шли к городу, избегая говорить о произошедшем, словно лишнее поминание могло навлечь беду. Лишь сойдя с парохода на причал в Уаттграде они почувствовали себя в достаточной безопасности от долины, которую следующей весной начала резать железная дорога.

Он плавно оттолкнулся ногами от стены, привычно скользнув в отсек управления, продолжая непрестанно оглядываться. Бортинженер мрачно проводил его взглядом и неторопливо, словно нехотя, последовал за ним. На мониторах отображалась траектория грузовика. Капитан хмыкнул. Система автоматического сближения и стыковки “Курс” дала ощутимый сбой, выводя стыкующееся судно по касательной к станции. Уже должны были заработать коррекционные двигатели, однако грузовик продолжал неумолимо надвигаться на верхний массив солнечных панелей. Капитан пробежался взглядом по мониторам системы ТОРУ (Телеоператорного Режима Управления) и устало произнёс:

- Фаза финального сближения. Цепляйся рядом. - И, горько усмехнувшись, добавил:

- Сегодня на помощь ЦУПа рассчитывать не стоит.

Бортинженер проплыл к мониторам дублирующей телеметрии и негромко отрапортовал:

- Есть. Наблюдаю корабль на экране системы ТОРУ.

- Готовность ТОРУ-пульта?

- Пульт активирован. Канал-один в норме. Параметры дальности и скорости на дубле… - Космонавт на секунду замешкался, пытаясь осмыслить данные с экранов, - …есть.

-  Принял, Саша... Перехожу на ручное управление. - Капитан положил руки на джойстики управления. - Наблюдаю положительный тангаж. Корректирую.

- Коррекцию подтверждаю. Скорость сближения ноль-один метр в секунду. Параметры в зеленой зоне.

Мониторы показали новую траекторию, теперь она вела ровно к стыковочному отсеку. Оба космонавта уставились на экраны, и в отсеке повисла почти звенящая тишина. Несмотря на гул множества агрегатов станции, казалось, что сгустившееся в воздухе напряжение можно резать ножом. Первым не выдержал капитан:

- А может… Нет, конечно… Но… - Он выдавливал из себя слова слова словно нехотя, убеждая себя в том, во что сам не верил. - Нуу… Всё, что не делается - всё к лучшему. Вот. Смотря с какой стороны посмотреть…

- Что? - Александр ошарашенно повернулся к капитану. - Андрей, ты…

- Я в порядке! - рявкнул тот, едва не задев руками джойстики управления. - Просто… Ну ты сам посуди. Только успокойся и попробуй мыслить непредвзято, да? Сколько лет прошло с тех пор, как человек вышел в космос?

- А при чём здесь это?!

- При чём? А ты подумай! Сколько у нас человек живёт на Луне? Двадцать тысяч? Чуть больше? Да и то не живут, а скорее работают… Гравитация там не слишком полезная. Только вахта, иначе здоровью - каюк. А на Марсе всего семьсот! Семьсот, Саша, семьсот!

Капитан почти выкрикнул эти слова.

- А ведь уже двадцать лет как первые колонисты высадились. Хоть они и твердят, что развились до самообеспечения, но это лишь условность. Технологичное оборудование они сами не производят, нечем им, да и не скоро смогут. А что на Земле?

- На Земле… Что? - растерянно протянул бортинженер.

- Да ничего, чтоб ей… - Андрей неожиданно взял себя в руки и продолжил уже спокойно, почти монотонно, однако в его голосе ощущалась какая-то мертвенность.

- Полная потеря мотивации и массовое отупение. Что ни творчество - то нейросеть, что ни изобретение - то такая чушь… Очередная чесалка для спины или увлажнитель кошачьих пяток. Недавно смотрел в Интернете какой-то ролик, ну, и там вылезла реклама. Туалетная бумага. Съедобная! Со вкусом клубники!

- Что за… На кой хрен?

- А я знаю? Зато в фундаментальной науке ни одного прорыва. Термояд и холодный синтез - на уровне кривых прототипов. Зато инвестиций в “новую энергетику” набрали столько, что ежу понятно, что даже в случае ошеломительного успеха все эти разработки не окупятся. Теорию струн мурыжат больше ста лет, а воз и ныне там… Зато гранты жрут как не в себя. Про тёмную материю или сверхсветовые путешествия я вообще молчу. Глухо. Да что там говорить, вот вполне насущный вопрос: защита от солнечного ветра. Сколько лет бьются? Подумай, как те же колонисты Марса страдают… Каждый перелёт - минус три процента от поселенцев. Чем аукнутся повреждения генов - это уже через несколько поколений будет видно. И аукнутся ведь, к гадалке не ходи. А на что тратятся ресурсы Земли? На сомнительные развлечения? - Капитан хотел махнуть рукой, но своевременно остановился - невесомость не любит резких движений.

- Людям нравится жить в комфорте….

- То-то и оно…

Пульт громко пискнул, и на нём зажглось несколько дополнительных индикаторов. Капитан прервал свою тираду и почти рефлекторно сосредоточился на показаниях датчиков, а его напарник, опустив голову, погрузился в свои мысли…

- Кресты совмещены, крен отсутствует, скорость задана. Саша, не спи!

- А? Д-да… - очнулся бортинженер, -  Занимаем позицию в двадцати метрах. Давление в баках в норме.

- Двадцать метров. Стабилизирую.

- Стабилизацию подтверждаю.

- Мда. К слову о комфорте… Слышал о Кэррингтонском событии?

- Что-то знакомое…

- Гигантская геомагнитная буря из-за вспышки на Солнце. Где-то в девятнадцатом веке, не помню точно. Говорят, закоротило все телеграфные станции, да так, что они чуть ли не горели. В каждом куске металла - индуцированные токи такой силы, что искры сыпались. В общем, электромагнитный супершторм.

- Ого! Представляю, что было бы, если…

- Если бы это повторилось сейчас? - Капитан мрачно усмехнулся. - Да уж… А ведь совсем недавно я о таком мечтал...

- Зачем? А! Понимаю… Чтобы выбить человечество из зоны комфорта?

- Именно так. Все гигантские прорывы в науке случались в периоды либо больших войн, либо глобальных потрясений. Видимо, не умеем мы по-другому. Человечество хорошо начинает думать только тогда, когда хочет выжить или когда хочет уничтожить какую-то свою часть.

- Но как же жертвы… Тебя не смущают жертвы?

- Я же не чудовище. Конечно, смущают. Но у эволюционного процесса есть цена. Выживает сильнейший. Наверное, этот закон настолько универсален, что подходит не только для эволюции видов, но и для цивилизаций в целом.

- Звучит не как эволюция, а как революция…

- Эх… В каком-то смысле, потрясения и революции - такая же часть эволюционного процесса. Не будь на Земле нескольких вымираний, мы не имели бы шансов развиться до разумных существ. Метеориты, извержения… Сколько раз вымирала планета, прежде чем мы получили свой шанс?

- Если так рассуждать, то если мы когда-нибудь встретим иную расу… 

- Да, - капитан саркастически кивнул. -  Скорее всего, прольётся немало крови, прежде чем те, кто уцелеет, научатся сосуществовать вместе.

- Да уж… Впрочем, это сейчас меньшая из наших проблем… Андрей, скорость падает. Добавь импульс.

- Принял. Ось Х, добавляю малый.

- Скорость ноль-восемь. Отлично.

Грузовик уже активно разрастался на экране. Александр в задумчивости посмотрел на капитана. Он видел в его словах рациональные аргументы, но не мог их принять. Точнее, просто не хотел принимать. Он поднял голову к переборке, где тонкой резинкой к стене была прикреплена маленькая групповая фотография. На ней был он сам, его любимая жена и двое дочерей. Первое, что он сделал, когда прибыл на станцию, так это разместил это самое фото, чтобы любоваться им в свободное от вахты время. Чтобы помнить о тех, кто верит в него и ждёт на Земле. И если бы мог, он приложил бы все усилия, чтобы они не стали ценой прогресса, о котором говорил командир.

Тем временем капитан снова сосредоточился на пульте:

- Начинаю подход. Вижу захватный конус. Позиционирование в допуске.

- По дальномеру десять метров… Пять метров…

- Принял. Ожидаем касания. Через пять… четыре… три… два… один…

Станция слегка содрогнулась.

- Касание. Сцепка начата.

- Доложи механический захват.

- Есть сцепка. Захват подтверждаю. Состыковались.

- Вот и хорошо. Приступаем к процедурам герметизации. Хотя… Отставить. Успеется ещё… - капитан совсем по-детски, даже как-то беспомощно, улыбнулся. - Теперь еды нам ещё на полгода хватит. Короче, потом разберёмся… Проверишь Лёху?

- Да, конечно.

Александр оторвался от пульта и полетел в соседний модуль. Там, плавая в позе эмбриона, обхватив колени руками, висел их корабельный врач.

- Лёша, ты как? - Бортинженер потрепал его по плечу. Тот даже не ответил. На секунду поднял голову в сторону Александра, глянул абсолютно пустыми глазами и снова уткнулся лицом вниз. Бортинженер понял, что сейчас бесполезно даже пытаться вывести его из этого состояния, и вновь полетел в отсек с обзорным иллюминатором, у которого вновь разместился капитан.

- Значит, цена прогресса?

- Или… - голос капитана неожиданно охрип, - или мне просто хочется в это верить. Иначе всё это было просто напрасно…

Они замолчали, глядя в иллюминатор, за которым медленно плыла Земля, чья атмосфера была расчерчена сотнями нитей мощных инверсионных следов. Та самая, родная Земля, на которой уже третий час, в ослепительно ярких вспышках ядерного пламени, рождались, клубились и вырастали высокие коричнево-красные грибы.

Мочевой пузырь как последняя мразь предательски набухает, отвлекая от математики. Может, стоит выйти? Ни в коем случае! Вся жизнь зависит от этой задачи, каждая секунда на счету. Что я скажу родителям, когда не поступлю в МГУ? «Прости, мам, я просто хотел пописать больше, чем учиться в престижном ВУЗе?» Собраться, боец, собраться! Черти единичную окружность - решай через Пи. Вместо развернутого радиана в голове только то пи-пи, что делается в туалете.  Сука! Мысли такие же тупые как этот угол.

- Двери закрываются! – предупреждения очкастого старика уже задолбали. -До конца экзамена тридцать минут, кто закончит раньше – остаются на своих местах и ждут.

Теперь отступать некуда. Два листа исписаны, а заветное значение «x» так и не раскрывается находится. «X» - это цель. Цель, к которой я шёл всю жизнь. Или цель, нарисованная на стенке писсуара, об которую так приятно разбивается пшеничная струя. Прямо в яблочко, Семён! Ни единой капли не пролетело мимо этих двух скрещённых линий. Собраться! До красноты на подушечках пальцев сжимаю ручку.

Закрываю глаза, ровно дышу. Что такое нужда? Нужда - это ничто. Нужда - она только в голове. Убеждаю себя в том, что я не хочу отлить, а хочу решить последнюю задачу. Открываю глаза, кусаю карандаш, черчу треугольник.

Ага, никакая формула не подходит, нафига я их заучивал? Синусы не переводятся в косинусы, тангенсы не дружат с котангенсами. Как ты этот треугольник ни верти - всегда разворачивается попой. На часах - без двадцати три, в трусах - без пяти потоп. Косинус шестидесяти равен одной второй. Шестьдесят - хороший угол, даже идеальный для потока мочи. Или лучше писать под сорок пять градусов? Сейчас бы я науринил на все девяносто. Никаких компромиссов и острых углов: нацелить «прибор» чётко вперёд и окропить победоносным потоком бренную землю. Назову это чемпионским опорожнением, ведь синус девяноста - единица, а значит угол первых. Первых во всём, особенно в тригонометрии.

Туалет не отпускает, думать хочется только о нём. Кажется, что лист с задачей желтеет. Ноги дрожат, попа ёрзает по скамье. Абитуриенты рядом как назло причмокивают, глотая из своих бутылок. Половина мозга сосредоточена на задаче, другая - на сдерживании жидкости, тараном бьющейся о стенки мочевого пузыря. Мышцы напрягаются до боли, пот течет со лба. Была не была: я поднимаю руку.

- А можно выйти в туалет?

- Молодой человек! Вас предупреждали! - сердито отвечает мерзкий профессор. - Терпите, осталось пятнадцать минут!

- Ну очень надо, - умоляюще всхлипываю, - прям очень-очень.

- Нельзя! Надо было раньше думать!

Следующие пять минут чувствую только невыносимое жжение в районе полового органа. Давай же, Сёма, прошу. Два исписанных листа не могут ни к чему не привести. Решение уже близко, ты же чуешь его, хоть ноздри будто заполнены запахом аммиака. Рука из последних сил проводит знак деления, ручка порывается выскользнуть из потных пальцев. Вот оно! Разделив весь пример на косинус, получаю одни тангенсы. Теперь это обычное квадратичное уравнение, чуть ли не плачу от такого родного и знакомого вида. Решу его – и жизнь удалась. Уже вижу просторную квартиру будущего выпускника МГУ: вот спальня жены (бежевая), вот моя спальня (с бардаком), вот детская (две маленькие кровати), вот туалет (раздельный, поблёскивающий). В туалете красивый стульчак, подобный трону, как же звонко струится в него моча - услада для ушей.

Финишная прямая. Господи! Я миллион свечек поставлю, только помоги! Дедушка Виет, всё в твоих руках, только бы успеть, только бы добежать до конца, всего два чёртовых числа, которые должны складываться в одно и перемножаться в другое, и они крутятся где-то рядом, прямо под языком, под веками, прячутся в мочевом пузыре, и я рычу, сжимаю ноги, впиваюсь в ручку ногтями, и нахожу, сука, нахожу их, вывожу ответ дрожащей рукой, вывожу его со всей силой, и я давлю, давлю и давлю, ставлю последнюю точку, и мир теплеет в ногах…

Обоссался.

Но решил!

P.S. Рассказ основан на реальных событиях)

Щас вот слушаю Стивена Эриксона "Малазанская книга павших". Большинство отзывов, да че за херня, ничего не понятно, кто где, вообще о чем. Первый раз такая же реакция. Отложил.

А сейчас вот слушаю, разобрался, понятно и офигительно.

И вообще многие книги и серии сначала улетали в утиль, а потом перебрались в избранное.

Закончу любимым заходом говноблоггеров) А у вас такое бывало?

ЗЫ Щас закалюсь и повторно попробую Глена Кука "Черный отряд". Уже скачал)

Дрон повернулся. Зеленый луч скользнул по лицу Алексея.

Механизм внутри «Пионера» зажужжал, фокусируясь. Диод сменил цвет с зеленого на боевой оранжевый.

В этот момент Алексей рванулся из воды. Это был не прыжок, а взрыв. Вода вскипела вокруг него. Он не стал бить сверху, где корпус был крепче. Он сделал выпад снизу, целясь в сочленение лопасти и корпуса.

Удар. Скрежет металла о металл.

Дрон дернулся, пытаясь набрать высоту, и его манипулятор хлестнул воздух, оставив на щеке Алексея тонкий, дымящийся порез. Но майор уже вцепился левой рукой в «брюхо» машины, увлекая её вниз, под воду.

— Сейчас! Держи его! — крикнул Семён, не зная, чем помочь, но готовый броситься вперед.

Под водой звук превратился в глухое бульканье. Алексей чувствовал, как вибрирует корпус дрона, пытаясь вырваться. Электрический разряд прошел по воде, но он был слабым — изоляция «Пионера» была нарушена ударом трубы. Майор уперся ногами в скользкое дно и со всей силы ударил трубой снова, прямо в центральную линзу, которая светилась под мутной водой, как глаз глубоководного чудовища.

Стекло хрустнуло. Вибрация прекратилась.

Алексей вынырнул, жадно хватая воздух. В руках он держал обмякший корпус робота. Из разбитой оптики в воду сочилась голубоватая смазка.

— «Чисто сработано, майор. Грубо, но эффективно», — констатировал Сеченов-0. — «Однако сигнал тревоги он отправить успел. У нас мало времени».

Алексей отшвырнул сломанного дрона в сторону и вытер кровь со щеки тыльной стороной ладони.

— В коллектор. Живо.

В это время наверху, на сплетении ржавых мостков, Кирилл и Вера пробирались к распределительному щиту старого насоса.

Воздух здесь был горячим и сухим, в отличие от сырости внизу. Грохот ударов по входному люку, который Кирилл заблокировал, эхом разносился по огромному залу, заставляя пыль сыпаться с потолка. «Аргентум» не сдавался.

— Вон там! — Вера указала на огромный серый шкаф, оплетенный толстыми кабелями. На дверце едва читалась надпись: «ВЫСОКОЕ НАПРЯЖЕНИЕ. ОПАСНО ДЛЯ ЖИЗНИ».

Кирилл подсадил её на площадку перед щитом, а сам занял позицию у начала мостика, направив автомат в сторону входа.

— Вера, делай что нужно. Но быстро. Эта тварь скоро выбьет люк.

Вера дрожащими пальцами достала из кармана мультитул. Замок щитка поддался не сразу, пришлось поддеть его отверткой и навалиться всем весом. Дверца с визгом распахнулась. Внутри было царство меди и старых предохранителей размером с кирпич.

— Я... я не электрик, Кирилл! — крикнула она, глядя на паутину проводов. — Тут все по старой схеме!

— Просто перегрузи его! — рявкнул Кирилл, не оборачиваясь. Люк внизу уже начал выгибаться внутрь. — Замкни фазы!

Вера закусила губу. Она нашла два самых толстых кабеля, входящих в главный рубильник. Изоляция на них растрескалась от времени.

— Прости меня, физика, — прошептала она.

Она нашла на полу тяжелый гаечный ключ, забытый кем-то десятилетия назад. Вдохнула, зажмурилась и с силой швырнула ключ так, чтобы он лег поперек двух оголенных клемм.

БА-БАХ!

Ослепительная сине-белая вспышка озарила весь зал насосной станции. Сноп искр фонтаном брызнул во все стороны, осыпая Веру, которая успела закрыть лицо руками.

Звук работающих механизмов станции оборвался, сменившись нарастающим, ноющим гулом умирающих трансформаторов. Свет моргнул один раз, второй — и погас полностью.

— Есть! — закричала Вера, чувствуя запах озона.

Внизу, в темноте, раздался механический вой «Аргентума». Лишенный внешнего питания для своих сенсоров и дезориентированный скачком напряжения, робот замер.

— Уходим! — Кирилл схватил Веру за руку, стаскивая её с мостика. — Пока он перезагружается!

Алексей и Семён уже были глубоко в коллекторе, когда свет погас.

— Сработало, — выдохнул Семён, включая фонарик на своем приборе. Луч выхватил из темноты низкий свод тоннеля и черную воду, уровень которой доходил им до пояса.

— Кирилл не подвел, — коротко бросил Алексей.

— «Теперь самое сложное», — голос Сеченова-0 стал серьезнее. — «Обесточивание насоса имеет побочный эффект. Вода перестала откачиваться. Через десять минут этот коллектор будет затоплен полностью. Вы должны добраться до гермодвери серверной раньше, чем захлебнетесь».

Алексей посмотрел вперед. Тоннель уходил в бесконечную черноту. Вода вокруг них уже начала подниматься, и течение усилилось, толкая их в спину.

— Бегом, — скомандовал Алексей, и они, разбрызгивая воду, рванулись вперед, в темноту.

Где-то далеко впереди, в глубине коллектора, раздался странный звук — не механический, а органический. Словно что-то огромное вздохнуло в тесноте трубы.

— Что это было? — спросил Семён, останавливаясь и прижимая прибор к уху.

— «Не останавливайся!» — заорал Сеченов-0. — «Это не просто коллектор. Это сброс биоматериала из лабораторий! "Плющ"! Здесь есть образцы "Плюща"!»

**Хочешь, чтобы я:**